Заметки Апокалипсиса 1973-1978

Сатпрем

Заметки Апокалипсиса

1973-1978

книга первая

Заметки Апокалипсиса

Универсальная энциклопедия т.2

Апокалипсический (литературное)

Для современного ума слово "апокалипсис" означает великое всемирное бедствие. Но фактически это транскрипция греческого термина , которое просто означает "раскрывающий", "развуалирующий". Замечательно используемое в Древней Греции, оно довольно часто появляется в библейском переводе "Septuagint"[1], где оно относится к "раскрытию" в материальном смысле, но кроме того, в фигуральном смысле, к "раскрытию" человеческого или божественного секрета.

Суджате

с которой шаг за шагом

мы прошли

через ужасные испытания,

поддерживаемые только нашей

любовью к Матери

и нашей отчаянной волей

довести Их Работу до конца.

Вступление

Из века в век приходит "Аватар", чтобы "изменить закон".

Мы не понимаем, что означает этот "закон" потому что мы находимся в нём и нам кажется, что он ничто иное как улучшение нашей привычки бытия, или напротив, вечное разрушение одной цивилизации за другой только затем, чтобы всё начать вновь с небольшими улучшениями; или принять то же самое худшее с небольшими модификациями границы словарей; и то, что как мы думаем, стало "другим", всё ещё остаётся в пределах того же самого животного и человеческого закона с возможно большей "способностью к пониманию" – но это всё ещё способность к пониманию закона в котором мы заточены или которым ограничены, как ихтиозавры были ограничены водной средой. И кажется, что теперь, с теми демоническими средствами которые находятся в нашем распоряжении, эта "разница" будет несомненно катастрофической или удушающей – и ты начинаешь всё заново, возможно, на другой планете со средствами, которые будут средствами всё того же старого закона. Клещи краба превратятся в большой и указательный палец для того, чтобы ущипнуть всё тот же старый мир. Но нам, возможно, было достаточно этого и мы могли почувствовать склонность к мечте об окончательной нирване на каком-нибудь плато никакого Тибета, который больше не находится во власти той или другой расы, нераскаявшейся и жестокой.

Но некто пришёл "изменить этот закон", и для нас это чрезмерно и непонятно, поскольку мы понимаем наши старые стены и клешни, или добавочные приспособления в виде кейса. Этого некто звали Шри Ауробиндо-Мать.

Кто понимал их среди называвших себя их учениками? Возможно, они были способны понять их абстрактно в своих умах, но как насчёт Средств или Силы пойти туда? Как насчёт тропы, чтобы отправиться туда, насчёт земных и материальных шагов?

*

* *

Затем наступил трагический 1973 год. Мать ушла, как до неё это сделал Шри Ауробиндо; последняя связь с мистерией заперлась в могиле, после стольких тысячелетий предыдущих могил. В тот первый вечер человеческое дитя, стоящее пред этой могилой, только что зацементированной и опечатанной, кричало в своём сердце:

"МЫ СОБИРАЕМСЯ ВЫТАЩИТЬ ЕЁ ОТТУДА"

Это звучало как крик, прорывающийся сквозь стены – наши Стены – и касающийся чего-то, что находилось очень высоко или очень глубоко на дне всех могил, подобно везде присутствующему и пульсирующему повсюду Будущему, невозможности, взрывающей и пронзающей все старые возможности.

Это БУДЕТ. Мы должны СДЕЛАТЬ ЭТО.

*

* *

И немедленно, старое отрицание, древние Силы, которые правят этим миром, яростно обрушились на это человеческое дитя, разрывая его когтями. Мгновенное НЕТ, которое каждый раз захватывало зерно Истины, чтобы превратить его в новую священную Ложь, благословлённую кровью того, кто боролся за изменение этого закон.

Начнём с того, что у маленького человечка на краю этой могилы был удивительный Документ, Агенда Матери, путешествие в неизвестное Земли: "то-что-могло бы" уничтожить все могилы и все стены древности, так называемый человеческий вид. Средство.

Совсем один среди враждебной толпы не понимавшей, или слишком хорошо понимавшей, что я знал слишком много и что я могу расстроить "йогический" или "духовный" бизнес (в очередной раз), "новую религию Шри Ауробиндо-Матери – тех, кого они затолкали в могилу.

Поскольку этот мятежный еретик знал, что горстка менеджеров, непогрешимых и одетых в белые одежды высокопоставленных жрецов, была простыми убийцами – убийцами хорошо образованными, почти семьей, без кинжалов, но вооружённых ядом из сплетен и вероломства: "Я вишу на тонкой нити в абсолютно прогнившей атмосфере", - говорила мне Мать. "Они постоянно повторяют: она стара, она стара…" - Мать говорила это с острой болью. "Они не хотят тебя больше".

Около десяти лет назад, Мать со странной улыбкой рассказывала мне то, что она уже говорила Павитре в присутствии Суджаты, в конце 1950 года, сразу после ухода Шри Ауробиндо: она получила письмо от Александры Дэвид-Нил, её "старого друга", которую она хорошо знала ещё в Париже, и которая предсказала, что она будет "убита своими собственными учениками".

Это письмо должно до сих пор существовать в архивах Ашрама.

Тибетские плато могли предпочесть Буддистскую Нирвану, но Мать, точно также как и маленький человек, пишущий эти слова, хотела, чтобы изменилось всё, и Земля была навечно освобождена от царства Лжи и Смерти.

*

* *

Ночной кошмар.

Суджата была тем человеком, кто предостерёг меня от слишком поспешного развязывания рук всей этой шайке, иначе я бы расстался с жизнью, прежде чем успел что-либо сказать – лишь три года спустя они попытались меня убить. Она же отговорила меня от самосожжения у дверей Ашрама, настолько я был взбешён отвратительной ложью. Я должен был ВЫСКАЗАТЬСЯ. Никто не знал, чем являлась эта поразительная Агенда Матери, или какая Сила содержалась в ней – Путь. Единственный ПУТЬ в конце стольких тысячелетий Печали, Ответ нашим душам и нашим телам, столько раз напрасно сгоравшим, напрасно страдавшим столько раз в той или иной тюрьме, от той или иной Инквизиции, или исчезавшим в тщетном Мятеже поставленных вне закона изгоев. На этот раз, нужно сказать, закон должен был измениться, точно также как и Средство. И они вызвали к жизни необычайный глубинный подземный шторм – копая в своих собственных телах – который должен был потрясти само основание этого мира. Поэтому я писал эту сверхчеловеческую (или нечеловеческую) Трилогию так, словно ожидал смерти каждый день; я должен был продвигаться быстро – иногда, изнурённый, я падал без чувств прямо за столом после пяти или шести часов концентрации в тотальном, "внимающем" Молчании.

Затем я писал письмо за письмом друзьям, в правительство Индии и даже президенту Французского Сената, чтобы заставить их понять, что было поставлено на Карту – дюжины отчаянных писем подобных зову и крику исходящему из моей души. Никто не знал об этом Сокровище, я был совсем один, это была сокрушающая ответственность среди всех ежедневных, вероломных, тайных убийств – я понял тогда причину стонов Матери среди окружавших её людей: "Мне хочется кричать", - постоянно говорила она мне. Тогда я понял множество вещей, сам не зная того, что я "копаю тоннель" подобный её тоннелю в этой Крепости из Лжи в своём собственном теле. Именно тогда я понял, что означает молитва в собственном теле и призыв Божественного Будущего сквозь тысячи и миллионы "человеческих" Отрицаний: Гестапо было очаровательным и видимым по сравнению с этими бесчисленными, предательскими, лицемерными и невидимыми жестокостями – "космическими", так сказать, словно сам мир вошёл в этот вопрос, а также отвратительные Силы, управляющие этим миром. Тогда, да, ты видишь как всё раскрывается, видишь всё ранами собственного тела и своей души.

И ты видишь необычайную Милость, которая несёт тебя сквозь всё и вопреки всему, принося необходимую помощь, нужных людей, требуемое человеческое вмешательство и высочайшую защиту как раз вовремя, в последнюю отчаянную секунду. И ты также понимаешь, материально и физически, что ТРОПА ПРОЙДЕНА, иначе ты не смог бы сделать там ни одного шага. И ты понимаешь, что сказал Шри Ауробиндо в присущей ему сдержанной манере: "Нечто будет сделано на этот раз". В этот раз, после столь многих других кровавых попыток.

Итак, я развязал руки всей этой банде заявив, что больше не буду курировать Бюллетень Ашрама, который я долгие годы публиковал вместе с Матерью, и заявив "управляющим" Ашрама о моём намерении опубликовать Агенду.

Это было отправной точкой в "битве за Агенду".

Меня немедленно попросили показать мои бумаги и магнитофонные записи, чтобы "обсудить" что будет "желательным" для всеобщей публикации. Очевидно, что это была цензура (но она была там начиная с 1973 года, когда мои письма похищались почтовой службой, в то время как за мной довольно неосторожно ходили по пятам, а мой дом находился под наблюдением). На этот раз они бесстыдно закричали; даже семья Матери вмешалась активно для того, чтобы покрыть их мошенничество и клевету своей властью и респектабельностью. Я "украл" бумаги Матери, я - "служащий" Ашрама, который предал "их" доверие. Все индийские власти были предупреждены, от издателей до книготорговцев, от полисменов до должностных лиц, и кроме того, Министерство Внутренних Дел отвечающее за иностранцев – поскольку я был ИНОСТРАНЦЕМ, не забывайте этого! – они попытались лишить меня визы, изгнать из Индии; меня преследовали в судебном порядке за кражу и "подлог" потому что, конечно, мои рукописи были сфальсифицированы, а магнитофонные записи были "подделкой". Они даже напечатали фальшивую Агенду для того, чтобы заранее свести к нулю все мои попытки опубликовать её, и – это было наиболее серьёзным, что со мной произошло, даже худшим, чем попытка убить – они отправились на встречу с моим издателем в Париже, дорогим Робером Лафонтом – всей семьёй, которую возглавил сын Матери, почтенный семидесятилетний человек, чтобы рассказать ему о моём "предательстве Матери", чтобы была принята их "фальшивая Агенда" и чтобы дать ему понять, что они могут привлечь его к суду, потому как являются "собственниками" Матери и всех моих книг, изначально опубликованных в Ашраме…. Меня сжимали со всех сторон.

И поистине, высочайшая милость заставила почувствовать Робера Лафонта, кем на самом деле я был, та же самая милость, что послала мне мистера Тата, директора Эйр Индиа, который помог мне обеспечить безопасность всех моих магнитофонных записей бесед с Матерью и всех моих бесценных бумаг, отправив их во Францию. И наконец, сэра Сингха, эмиссара Индиры Ганди, который вселил в них определённый страх.

По силе обрушившихся на маленького человека атак, можно судить о важности Работы и могуществе Сил, старавшихся задушить меня. Но это была только первая часть моей борьбы, грязная и жестокая, ИСТИННАЯ часть была впереди.

Тем не менее, после многих колебаний, мы решили опубликовать в первом томе моих Заметок некоторые из бесчисленных писем, которые я написал; писем, подобных крику, чтобы "заставить людей понять" кем была Мать, что Она делала и чего Она хотела для Земли, вместе с моими краткими заметками о происходивших тогда событиях.

*

* *

Но Цель этих Записок - истинная битва - до сих пор стоит передо мной: воплотить, принести в моё собственное тело то, что они не дали ей сделать, пока она была жива. Несомненно, "вытащить её из могилы" означало именно это, освободить её из неприемлемой для неё могилы, чтобы неизвестное будущее Земли было вброшено в человеческое сознание, через простое человеческое тело, отдающее себя и свою душу непостижимому Будущему и виду, который должен появиться.

Я сказал себе это в 1982 году: "Давай попытаемся!", после того, как я материализовал и сказал всё, что может быть сказано на нашем человеческом языке, и после их последней попытки заставить признать Верховный Суд Индии учение Шри Ауробиндо "новой религией"….

Следующий том Заметок расскажет об этом долгом путешествии, о котором мы не знаем, является ли оно смертью или началом новой Жизни для Земли и человека. Отсутствие пути, тёмное и неизвестное, по которому идёшь бессознательно, с появляющимися время от время видениями Нового Сознания, которое так милостиво и конкретно показывает тебе: какой шаг ты должен предпринять, значение этого шага, опасность впереди и "ситуацию" вокруг тебя и в мире, намерения и лица людей как они есть, с немыслимым и временами загадочным чувством юмора и материальной точностью, и Божественной улыбкой, словно говорящей тебе: "Смотри, я здесь, я с тобой…". Чудесная и невозможная тропа, высочайше Возможная благодаря Любви, которая несёт нас и всё вокруг.

Я буду медленно раскрываться в этих Заметках, но фактически, это медленное продвижение во Тьме и этот кричащий прорыв в клетках тела началось ещё в роковом 1973 году, и возможно, даже за несколько сотен лет до этого.

Из века в век повторяется одна и та же история, но на этот раз…

и в руках Матери!

Сатпрем

20 декабря, 1998 год

 

 

Пролог

Видения и факты

перед уходом Матери

 

1946

 

Моё первое видение

(Это было моё первое видение. Я находился в Пондишерри, во дворце губернатора. Я увидел Шри Ауробиндо и Мать в 1946. Затем я прочитал в книге Пурани, что "сны" имеют значение. Я был абсолютным материалистом и западным человеком до мозга костей. В тот вечер я сказал себе: "Давай-ка, посмотрим, что это...". Вот что я увидел в ту ночь. Это была картина всего предстоящего путешествия, до и после ухода Матери, для индивидуума которым был я и для будущего Земли.)

Я находился в довольно мрачной средневековой крепости – западной крепости, это происходило на Западе – я шёл вниз по улице, мощёной огромными каменными плитами. Я всё ещё вижу их, твёрдые, отполированные, неровные; высокие стены, казалось, склонялись ко мне украшенными железом балконами. Я шёл, маленький, среди тёмной и незнакомой толпы. Специфический запах исходил именно от этой толпы. Необыкновенно молчаливая толпа: каждый человек был укрыт завесой из молчания. И этот запах подземелья. Я видел себя посреди этой толпы, очень маленького, почти неразличимого, словно я смотрел сверху. Я шёл вниз, в сторону ворот; я знал, что внизу улицы находились ворота.[2] Но по мере моего продвижения вперёд, я чувствовал, что не так одет и веду себя не так, я был не похож на них, возможно из другого места или из другого времени - незваный гость, и все уставились на меня. И эти пристальные взгляды становились всё более угрожающими и агрессивными. Чем больше я ощущал себя чужим, тем больше становилась их враждебность. Это исходило отовсюду, даже от стен и камней – мир из камня. Я не знал, что мне нужно делать, я отчаянно пытался найти правильное слово, верный жест: я согнулся, сжимаемый стенами, наполняющими меня серостью – это было невыносимо. Эта немая толпа выбрала меня. Я ощущал растущую тяжесть, становящуюся почти невыносимой и удушающей, словно одежды мои были фальшивыми, отвратительно фальшивыми, точно также как моё лицо и цвет моей кожи – словно я был пойман своего рода карликовым "я", и тем не мене это был я; я не мог им подражать, я не знал пароля, надлежащего жеста, всё было гнетущим. Кроме того, непременно подойдёт полицейский, а у меня нет паспорта, нет ничего, я заперт, я заключён в этой ужасной каменной крепости…. И вдруг, выскочив неизвестно откуда, посреди улицы появилась огромная белая лошадь – белая, светящаяся, о! удивительное, высокое животное - такая высокая, что возвышаясь над толпой, она доставала верхушки стен. Огромная, гигантская грудь. Прежде, чем я понял, что произошло, я оказался у неё спине и полетел галопом: фантастический, богоподобный галоп. Всё уступало мне дорогу: толпа, ворота, стража - ничто не могло сопротивляться. Затем, вдруг, свобода, открытое пространство, чистый воздух – все рододендроны Гималаев в одном вдохе. Я вдохнул полной грудью, почувствовал себя расширяющимся, почти сверкающим – я возвращал свой цвет и свою высоту. Освобождение.

Я всё ещё ощущаю в своих руках эту белую гриву, тёплые бока между ногами, бьющий в лицо ветер и глубокую радость струящуюся по моим венам, словно меня несла прочь победоносная, непреодолимая сила…. Мы въехали в лес.

PS. Это видение, всё ещё живое, свежее, спустя годы и даже десятилетия, было в точности записано в книге "Телом Земли или Саньясин". Но сколько же лет или десятилетий требуется нам, чтобы понять реальность или истинное значение того, что мы однажды видели? То, что в жизни имело значение может быть прочитано в обратном направлении, подобно геологическим напластованиям, слой за слоем, с постоянно углубляющейся тайной.

Но чего я не понял тогда, что средневековая крепость представляла не только (религиозное) Средневековье одиннадцатого века, но и Научное Средневековье двадцатого столетия. Которое подразумевает весь Запад. И чего я ещё не знал в то время, что огромная белая лошадь, в индийской традиции, это лошадь Калки, последнего "аватара" (для нас Шри Ауробиндо), того кто приходит в конце человеческого цикла, чтобы "изменить закон" правления Смерти и Лжи, для того, чтобы установить владычество Божественной Жизни и Истинного Человека.

1956

Остров Матери

Или

Три Лодочника Моей Жизни

Видение Суджаты

 

(Это видение послужило прообразом всего путешествия Суджаты, не только прошлого и настоящего путешествия, но и предстоящего путешествия после ухода Матери. Давайте примем во внимание, что Суджата, следуя за своим отцом, впервые приехала в Пондишерри для того, чтобы встретиться с Матерью и Шри Ауробиндо в феврале 1935 года, после того как умерла её мать, когда ей только что исполнилось девять лет. Для того, чтобы остаться с Матерью навсегда она вернулась в 1938 году, когда ей было двенадцать с половиной лет.)

Среда, 4 января, 1956 года

Сегодня в обед должен был быть урок черчения. Но я уснула.

Я увидела свою мать (Сухаг Кумар)^[3] стоящую на краю озера в центре которого находился храм похожий на джайнский храм в Бихаре (это напомнило мне Джаламандир в Павапури). Он рушился. На берегу можно было видеть несколько строений в плохом состоянии. Моя мать думала (я могла слышать её мысли, словно она говорила вслух): "Я была в этом городе три раза и никогда не видела этого храма!"

В этот момент я внезапно проснулась, но мне вовсе не хотелось просыпаться. На часах было 13:20. "О, я могу ещё несколько минут оставаться в постели," – подумала я. Поэтому я перевернулась и снова заснула. И мой сон продолжился.

Моя мать и я находились в маленькой деревянной лодке, какие раньше можно было видеть на Ганге. Это было то же самое озеро, я полагаю, но вода была прозрачная, и кроме того, очень спокойная. У меня было смутное ощущение, что в лодке также находился и мой отец, но я не уверена.

Затем, вдруг, мельком я увидела свою мать, идущую по своего рода мосту, соединяющему берег с храмом, находящимся прямо посреди озера. Моя мать шла прямо к храму не глядя по сторонам. В этот момент я посмотрела вокруг и увидела, что маленькая лодка в которой я сидела находится в десяти-пятнадцати метрах от берега. (У меня также было очень смутное впечатление того, что я вижу на берегу разрушенные здания.)

Затем картина внезапно изменилась. На этот раз я была с Матерью. Это была лодка Матери. Она энергично действовала, раздавая инструкции то одному, то другому – на этот раз в лодке было несколько человек. Это была большая лодка, возможно "шхуна". Я не разбираюсь в лодках, поэтому ничего не могу сказать. Во всяком случае вокруг нас было море; на этот раз мы были в море и оно было довольно спокойным. Лодка Матери двигалась быстро и плавно. Это продолжалось долгое время. Я больше не видела берега.

Затем всё снова изменилось. На этот раз мы действительно были в открытом море; это была лодка Сатпрема^[4] (Бернара). В ней находились немногие из нас. В этот раз капитаном несомненно был Сатпрем. Это была маленькая лодка, возможно спасательная шлюпка, и ею управлял он. Но какое сильное волнение! Огромные волны! Мы находились то на гребне волны, то летели вниз. Нас раскачивало (если мягко выразиться). Волна сменяла волну, бесконечно. Я могла видеть лицо капитана. Серьёзное, без тени улыбки: он был сконцентрирован. Я могла бы сказать: "Непреклонный".

Затем, когда нас раскачивало больше всего, я мельком увидела остров. Мы двинулись к нему.

Затем, почти одновременно, впереди и слева, я увидела лайнер, старинный пароход, но такой огромный! Он тонул…. И пассажиры тонули вместе с ним или, скорее, большинство пассажиров, а некоторые пытались плыть по морю. Многие из них, казалось, потеряли чувство направления. Но некоторые пытались плыть в направлении острова.

Когда я смотрела на всё это, меня тряхнуло и я потеряла сознание, вероятно от удара при причаливании. Когда я открыла глаза, я обнаружила, что лежу плашмя животом на земле. Я увидела Сатпрема, который сошёл с лодки на берег. В лодке был ещё один человек, но я не знаю кто, поскольку он был ко мне спиной. Я думаю, что с самого начала там было несколько человек, но в конце остался только один. Я также заметила одного из плывущих с лайнера, который смог приблизиться к берегу острова (но он не полностью встал ногами на землю, он только хватался за неё).

На острове было несколько деревьев, я забыла упомянуть об этом. Но когда я осмотрелась вокруг, я увидела своего рода большое дерево, или нечто высокое. Это была Мать.

И тогда я поняла: "Мы достигли Острова Матери".

Солёный поток,

Великий переход

Видение Матери

 

23 июля 1960 года

Этой ночью, между одиннадцатью и двенадцатью часами, произошло кое-что интересное. Я находилась в какой-то машине. Машины я не видела, так как была внутри. Передо мной сидел водитель, я видела только его спину; меня не интересовало, кто он: этот человек делал то, что должен был делать.

И тут будто прорвало плотину. И потоки, могучие как океан, готовы были поглотить… что-то… землю? Чудовищный поток несся с немыслимой скоростью, и не существовало силы, способной его остановить. Вода была горько-солёной и мутной. Но мне нужно было обязательно попасть в одно место, опередив воду. Потому что, если бы пришла вода, уже ничего нельзя было бы сделать. А если бы я успела добраться первой (я говорю "я", но это была другая я, не это тело) то оказалась бы в полной безопасности, и тогда появился бы шанс помочь оставшимся позади.

Машина мчалась (я видела, ощущала движение) быстрее воды. Наводнение колоссальное, но машина оказалась быстрее. И это было чудесно…. Время от времени попадались особенно опасные и трудные места, и я всё время успевала раньше, чем вода, как раз перед тем как она перекрывала проезд. А вода всё наступала и наступала. Затем, последним рывком (на самом деле, это был не рывок, а воля) мы проскочили, и тут же подошла вода – она мчалась с фантастической скоростью. Мы проехали какое-то место, и тут на противоположной стороне всё начало менять цвет. Доминировал голубой – интенсивный голубой цвет, представляющий организованную силу в самом материальном мире. Мы были у цели, и машина остановилась как вкопанная. А я, всё время смотревшая вперёд, обернулась и сказала: "А! Ну вот, теперь мы можем помочь тем, кто отстал". Смотри, я сейчас тебе нарисую, вот:

(Мать рисует)

 

Вода уходила направо. Время от времени на пути попадались выбоины и трещины. Это было опасно – вода по ним могла просочиться вперёд, и мы уже бы не проехали: достаточно было нескольких капель, чтобы закрыть проезд. Трещины были не широкие…. Вода просачивалась, но я замечала это раньше, и машина неслась на полной скорости. Вместо того, чтобы остановиться, она проскакивала в диком рывке, и это было похоже на американские горки, настоящие американские горки. Мы успевали проехать. Трещины на дороге попадались постоянно (много: пять, шесть, я нарисовала только две), и каждый раз мы подпрыгивали и ехали дальше, до того места, где я обозначила водоворот.

В самом конце спуска вода образовывала воронку – это был Великий Проход. Если бы вода застала нас там – всё было бы кончено. Проехать можно было только там. Последний рывок – и мы стрелой, будто взлетев от скорости, проскочили.

Попав на другую сторону, мы сразу же, хотя уровень земли здесь был не выше (не знаю, почему), оказались в безопасности. А поток всё надвигался - волна шла за волной, насколько охватывал взгляд - и выходил к Большому Водовороту. Стоило воде достигнуть его, как началось всеобщее наводнение, вода залила… землю. Поток закрутился, но я была уже с другой стороны, и он не мог меня достать: вода не могла здесь пройти, что-то невидимое остановило её, и она начала вращаться.

Кажется, что именно там и должен был быть водоворот.

Мне показалось, что внизу подо мной, была земля: её заливала вода.

Путь машины проходил не по земле, а над ней (возможно, в межзвёздном пространстве); он был проложен специально. Было непонятно, откуда поступает вода: я не видела истоков, они терялись за горизонтом. Но она спускалась шквалом – не падала вертикально, не образовывала каскады, а просто стремилась бурным потоком. Мой путь пролегал между потоками, а земля находилась где-то внизу. Но и впереди и сзади была вода – удивительно, насколько я могла видеть, она была повсюду, но только не у меня на пути (туда она только просачивалась). Вода двигалась одновременно со мной. В этом движении присутствовала некая сознательная воля, и нужно было успеть к Великому Проходу прежде, чем она. Вода была похожа на физическую, но обладала неким сознанием, сознательной волей, и … как будто её воля боролась с моей. Я едва успевала проскакивать трещины. То, что водой двигала воля, я увидела лишь подъехав к Великому Проходу. Я успела как раз перед ней. И проскочила его молнией, на фантастической скорости! Я даже не заметила как… со скоростью молнии! А потом, вдруг, резко остановилась и увидела голубизну. Голубой квадрат.

На тот момент я не знала, что всё это значит, а утром мне пришла мысль: "Наверное это как-то связано с ситуацией в мире".

В соотношении… земля по сравнению с водным пространством казалась совсем крошечной. Примерно так, наверное, было во время Потопа, при наводнениях, но масштаб был неизмеримо больше.

Что было… приятно и необычно – скорость перемещения, как стрела – я успевала всегда вовремя, точно вовремя. Я перебралась на другую сторону (сзади был потоп, который смыл бы всё), но другую сторону вода не могла пройти НИ ПРИ КАКИХ обстоятельствах; это было главное моё ощущение. Она остановилась и не могла больше затронуть ничего.

Обернувшись назад, я увидела, что всё затоплено, и подумала: "Посмотрим, удастся ли что-нибудь сделать". Позади оставался некто - или нечто – кто был мне дорог, кто-то очень симпатичный, примерно такого же голубого цвета, что и вода (не люди, а существа что-то представлявшие, они следовали за мной на достаточно близком расстоянии, но не поспевали, отставали: по мере того, как увеличивалась моя скорость, их скорость уменьшалась. Им не удавалось держать постоянную дистанцию). Я беспокоилась за них. Я думала: "О! Как близко, а могли бы проскочить". И тут я увидела, что эта разрушительная воля, инструментом которой служила – символически – вода, опередила их и заливает всё. Но оставался шанс спасти их на кромке воды. Я сразу же подумала об этом, это было моё первое побуждение: "Посмотрим, удастся ли ещё что-нибудь сделать". Я отметила особо опасные места (проезжая мимо них на скорости я думала: "А! Можно сделать вот это… и ещё то" - сознание работало с той же скоростью, и я по дороге всё замечала), и как только я оказалась на другой стороне, я отправила туда послание.

Внизу вода разлилась океаном, не оставляя никакой надежды. Но там, на кромке, надежда ещё была даже сейчас – наверное я обладала силой помочь им выбраться в безопасное место. Но этого я уже не увидела, так как проснулась. Всё вдруг закончилось. Видимо из-за резкого пробуждения я не поняла, что означает видение.

Это лишь попытка перевода на человеческий язык, потому что на самом деле…

Дело происходило ранним утром, очень рано, и это не видение, не то, что наблюдаешь, а реальные события.

Я давно поняла: ночью свершаются действия. Не образы, не символы, не картинки – действия. Но происходят они не на человеческом уровне.

Не означает ли это войну?

Вряд ли.

Недавно приезжал С. М…. Он в курсе всех событий из правительственных источников (публике преподносится совсем другое). Новости недобрые. Он хотел узнать что-то от меня, потому что верит мне (настолько, что говорит Неру и другим: "Мать сказала так-то…". И к счастью, мои слова сбываются!) Вот и сейчас, описав ситуацию, он хотел слышать мой ответ.

Если рассуждать логически, война неизбежна. Но когда он меня спросил, я стала смотреть – ночью, и по-другому. И ответила: "Я не чувствую. Война вряд ли будет".

Сегодня утром, после этого видения, я вновь задала себе тот же вопрос: "Будет ли война?" – я этого не чувствую…. Хотя, возможно, будет ещё хуже.

Это всё не на человеческом уровне.

Помню, однажды ночью я где-то бродила, точно уже не помню, единственное – я вышла за пределы Индии, а затем, вернувшись, увидела, что ПОВСЮДУ стоят огромные, колоссальных размеров слоны. Тогда я не знала, что коммунисты символом Индии выбрали слона. Об этом мне сказали позже. Я подумала: "Что же это значит, может индийские войска?..." – но на боевых слонов они были не похожи. Скорее на мамонтов – огромных и словно воплощавших невероятной силы инерцию. Впечатление было таким – тяжёлый, инертный, неподвижный, огромный тамас. Мне это не понравилось. Вернулась я с тягостным ощущением и несколько дней думала, не означает ли это войну. Потом, случайно, в разговоре я услышала, что коммунисты выбрали своим символом слона, а конгресс – быка…. В видении я проходила между слонами, а они стояли неподвижно, причём некоторые даже пытались уступить мне дорогу.

Мне кажется, что когда речь идёт о человеческих существах, видения приобретают особую форму – особый образ. Наводнение – другое дело. Видение было совершенно безличным. Там были силы. Такое впечатление, что прорвало плотину: удерживаемые, скованные раньше силы вдруг….

Моя едущая машина – это садхана, тут нет и тени сомнения. Я поняла, что скорость садханы была больше скорости разрушительных сил. И нет сомнений, что всё закончилось победой…. Ощущение СИЛЫ, появившееся как только я достигла цели (оказалась в "квадрате") – её было достаточно, чтобы помочь другим.

Это были мировые силы. Не скажу, чтобы они означали войну. К тому же (я предвидела много войн, и мировых и локальных) война никогда не представлялась мне в таком виде. Всегда пожар: огонь, огонь, горящие дома. Но не наводнение.

Катаклизм.

Такое уже было. Все говорят, что в 1962… некоторые даже предсказывают конец света, но это глупость! Земля была создана с определённой целью, и она не исчезнет, пока не произойдут некоторые вещи.

Но, возможно грядут… перемены.

(Агенда Матери т. 1, 23 июля, 1960)

1961

Уход Матери

 

Видение Сатпрема

 

Прошлой ночью у меня был сон о тебе, который оставил очень живое впечатление. Вероятно это абсурд, но это было так реально!... Ты позвала меня потому, что собиралась оставить тело: ты решила уйти и хотела попрощаться. Это было так реально! Я пришёл к тебе и в какой-то момент положил голову тебе на колени, и я был наполнен светом; он был очень мягким. Но в то же самое время я знал, что ты прощаешься, что ты собираешься покинуть своё тело, и я плакал во сне. Затем я пошёл и сел в угол, потому что там были другие люди, которые, вероятно, тоже пришли для того, чтобы увидится с тобой. Я оставался в углу, сражённый горем – всё казалось таким реальным, понимаешь! И в этот момент в комнату вошёл неизвестный мне человек (я знал, что он был француз), полностью одетый в чёрное иностранец, и начал создавать суматоху. Он курил трубку, очень неприятный человек, и он хотел, чтобы все находящиеся там люди, все ученики, покинули комнату…[5]Это было так реально! Я проснулся словно от толчка и почти закричал: "Ах, это сон! Это только сон!".

 

(Мать:) О, это было реальным!

Да, это было реально! Это было в первые часы сна, в 11.40. Всё было очень, очень живым. Я проснулся, как от толчка, восклицая: "А! Это лишь сон!"… Но это казалось настолько НАСТОЯЩИМ. Это оставило во мне глубокое впечатление. Я долго не спал, думая: "Что всё это значит?...". У тебя было маленькое, измученное лицо (ты была одета во всё белое), такое измученное лицо, очень… (как это выразить?) изнурённое, словно ты страдала.

(Мать долго молчит, затем отвечает:)

Совершенно очевидно, враждебные силы пытаются убедить не только всех, но и меня тоже в том, что всё повернётся именно так.

Но пока у меня не было никаких указаний.

Я просила, чтобы меня предупредили, не по причине…. Это может произойти в любое время, я всегда готова. Я не могу делать для работы больше, чем я делаю сейчас, и я практически уже не могу ничего предпринять, потому что я уже всё сделала. Поэтому причина не в этом, но… НАСТОЛЬКО, НАСКОЛЬКО ВОЗМОЖНО извлечь из тела всё, что было в него вложено. Внутри такое скопление силы, сознания, могущества, о!... Все клетки наполнены этим и потребуется некоторое время, чтобы всё это было изъято.

……..

Всё это началось с чрезвычайно яростной атаки. Поэтому, если твой сон не является чем-то предостерегающим, то он, должно быть, является результатом "их" формации, посредством которой они намереваются настолько, насколько это возможно, повсюду распространить убеждение, что это конец.

……..

Две ночи назад я видела формацию болезни над всем Ашрамом, своего рода враждебная формацию, пытающуюся помешать мне покинуть мою комнату, и я должна была прятаться, чтобы выйти - выходить тайком. О, какая ужасная атмосфера, такая тяжёлая, такая серая – болели все.

……..

Я, скорее, чувствую, что твой сон, это другая сторона нынешней массированной атаки, но…

Была одна маленькая странная деталь: кто-то сказал мне, что ты уходишь потому, что ты что-то проглотила – я так понял, что это было "рисовое зёрнышко" – и из-за этого ты уходишь! Ты что-то проглотила… и это вынуждает тебя уйти.

 

(После долгого молчания)

 

Это, скорее, указывает на тех, кто не одобряет мой неаскетизм. Кажется, что это исходит именно от этих определённых сил.

…….

Мы увидим, моё дитя! Мы увидим, что произойдёт. (Мать смеётся)

 

Но у меня по этому поводу нет никаких сомнений! Это просто пришло ко мне – не потому что я сознательно беспокоился о твоём физическом будущем: просто этот сон пришёл так неожиданно и так живо…

 

Нет, нет – я знаю! Я говорю тебе, это может быть одним из двух: либо это хороший удар Врага, всё ещё пытающегося найти поддержку в чьей-либо ментальности, либо предостережение.

Я надеюсь, что это не так.

 

Да, рисовое зёрнышко заставляет думать меня иначе – скорее это исходит от второго.

Мы увидим, увидим! Нам нужно только подождать. Однажды мы обязательно узнаем!

…….

Во всяком случае нет никакой необходимости говорить, что наилучшим отношением к этому сну будет: "Пусть исполнится Воля Твоя", и спокойствие, спокойствие.

Ты можешь даже сам получить ответ и узнать откуда пришёл этот сон – просто повернись к высочайшей Истине, оставайся так (неподвижным) и скажи: "Пусть исполнится Воля Твоя". Это должно идти очень, очень высоко, как можно выше, к тому, что является высочайшей Свободой. И тогда, если ты абсолютно спокоен, ты получишь, не мысль или слово, а своего рода ощущение, и ты узнаешь.

Для меня, в настоящий момент, твой сон не соотносится с каким-либо определённым фактом. Итак, до свидания, моё дитя.

(Мать встаёт, чтобы уйти, как вдруг, повернувшись с порога, Она посмотрела на Сатпрема глазами, подобными алмазам, и тоном, которого раньше у неё никогда не было, словно это было Командой сверху, сказала:)

 

В любом случае, никогда не забывай о том, что то, что мы должны сделать, мы сделаем и сделаем это вместе, потому что мы должны сделать это вместе, это всё – так или иначе (Мать качает рукой справа налево, словно указывая на одну сторону мира или на другую, "жизнь" или "смерть"), это не имеет никакого значения. Но это истина.

Вот так, моё дитя.

(Агенда Матери, т. 2, 11 февраля, 1961)

 

Сатпрем вытолкнут толпой

Видение Матери

14 июля 1962

Моё дитя, прошлой ночью я впервые увидела тебя таким, как есть, ты пришёл ко мне, и я сказала: "Как хорошо!" Ты был близко, вот так (Мать протягивает руку к лицу) и смотрел на меня. Я сказала себе: "Он в сознании!".

Ты осознавал происходящее?

 

?...

Это было около трёх часов утра.

А в видениях, символических видениях ментальной области я видела тебя очень часто, но тут другое: ты был в тонком физическом, совсем рядом (тот же жест), ты сознательно пришёл и стал на меня смотреть. Я сказала: "Как хорошо".

Ты мне снилась, но я подумал, что это идёт из подсознания.

Нет, значит это выразилось в такой форме.

 

Необыкновенный, очень странный сон. Тебя ожидала толпа людей, ты должна была появиться и появилась, но затем, вдруг, упала в обморок, потому что, по-видимому, была больна физически, или по какой-то другой причине. Тебя унесли. Тебя ждала целая толпа; люди оттесняли меня назад (между прочим, я заметил, что был одет как саньясин). В конце концов, я отделившись от толпы подошёл к тебе, подошёл совсем близко и… ты что-то мне сказала. Что именно, не помню. Ты казалась совсем маленькой – маленькой, белой и уставшей, будто действительно только что потеряла сознание. Во всяком случае, что-то подобное, понимаешь…[6]

Нет, я не спала, я находилась в концентрации, и как раз во время концентрации, когда я была окутана силами, ты и появился, пройдя СКВОЗЬ них. Это было очень хорошо!

Ладно. Всё получится, это хороший знак. Я была довольна: "А, что-то происходит!"

Всё придёт.

……..

Да, сегодня ночью я подумала: "Наконец-то! Это хорошо. Мы наконец-то сделали это".

Это собирается материализоваться.

Я видел тебя как сейчас, абсолютно также, только вибрация была интенсивнее и ярче. Ведь физический мир постоянно скрыт от меня дымкой, будто его пригасили, а ночью дымки не было; передо мной, определённо, был ты, те же черты, то же выражение, но… ярче. И ты смотрел на меня (Мать показывает, как он смотрит на неё в упор), словно говоря: "А, так вот ты какая". (Мать смеётся)

Я была очень довольна, очень. "Наконец-то, получилось!". Вот такое чувство. Наконец-то у нас получилось.

 

(Агенда Матери т. 3, 14 июля.1962)

1963

Фальшивая Мать

Видение Суджаты

(Письмо Суджаты Матери)

Милая Мать,

Сегодня после полудня у меня был странный сон. Я рассказала его Сатпрему, и он сказал, чтобы я тебе о нем написала.

Я была на лестнице, напоминающей ту, что ведет в комнату медитаций. Там же стояли и ждали две юных девушки из Ашрама, примерно 16-17 лет. Они должны были подняться, чтобы увидеть "мать". Когда я услышала это, меня наполнило чувство большой опасности. Потому что я ЗНАЛА, что Тебя там не было. Тогда я начала давать наставления этим девушкам, которых я, впрочем, знала, особенно одну из них. Не помню, что я говорила, но это был вопрос проявления воли — жизни и смерти. Девушка, которую я хорошо знала, обещала мне сделать все, как я сказала, тогда как вторая ничего не понимала, а время истекало. В действительности, вряд ли у и первой девушки было достаточно времени хорошенько все понять, как дверь открылась, а за дверью в комнате нас ждала "мать". Я бегло взглянула на нее. Она была ниже Тебя ростом, но лицо напоминало твое, хотя взгляд был другим. И затем, она вся была покрыта круглыми черными пятнами (не совсем черными, скорее коричневато-черными). А так она была белой.

Быстро заметив это, я повернулась и пошла назад, потому что, милая Мать, я почувствовала, что если эта ложная Мать прикоснется ко мне своими руками хотя бы раз, я не выйду оттуда живой. Тогда как, если бы я смогла выбраться оттуда, я бы, возможно, успела спасти жизнь, по меньшей мере, одной из девушек. Так что я начала спускаться, прежде чем успели заметить мое отсутствие. Лестница становилась все уже. Дверь оказалась закрытой, а возле нее стоял темный стражник. Его удивило мое появление, и он не захотел меня пропустить. Я настаивала, чтобы он открыл дверь. Он спросил меня, видела ли я "Мать". Я ответила "да". Казалось, что он сомневается. Я добавила, что она покрыта черными пятнами. Он был вынужден меня пропустить, но подумал, что, может быть, второй стражник, стоящий чуть дальше, задержит меня. Спускаясь, я увидела второго стражника и пошла другим путем; затем было множество закрытых дверей, и я открывала те двери, которые, по их мнению, не могли открыться передо мной. И, в конце концов, я оказалась во дворе, и последняя дверь закрылась за мной. Затем мне еще надо было пересечь двор так, чтобы никто меня не заметил, и перелезть через высокие стены, окружавшие дом. В тот момент меня разбудили, так что я не узнала, смогла ли я оттуда выбраться.

С пранамом у твоих ног

Твое дитя, любящая тебя

Подпись: Суджата

(Несколькими днями позже, 29 июня, по поводу сна Суджаты)

За исключением этого, все в порядке?

Все в порядке, милая Мать… Ты не видишь что-либо особенное в этом сне?

 

Да, я забыла тебе сказать.

Это прогулка в витал.

Ты можешь ей сказать, что она легко отделалась.

С оккультной точки зрения, если, к примеру, она сказала бы стражникам у дверей: "Во имя Матери, пустите меня", вероятно, двери, люди… они все бы исчезли.

Трудно вспомнить об этом, когда спишь. Но, как бы там ни было, у нее есть внутреннее доверие, благодаря чему она легко оттуда выбралась.

И она не случайно проснулась — это не случайно: ей ПОМОГЛИ. Вероятно, кто-то другой мог бы и не заметить тех пятен.

О!

 

Благодаря своей искренности она и увидела те пятна. Именно потому, что она разоблачила это, стражник оказался не в состоянии помешать ей уйти, ведь это был знак силы внутренней искренности.

Это заставило меня немного задуматься… в том смысле, что мне кажется совершенно недопустимым, что есть кто-то (ложная "Мать"), кто забавляется подобными играми, но я знаю, что это происходит, я знаю, что есть такие люди.

Но думаю, что это помогло немного очистить атмосферу.

Да, я сказал ей написать об этом тебе, потому что, кроме нее, там были две девушки из Ашрама и, по-видимому, они были в опасности.

 

Да. О, но много кто находится в опасности — из-за того, что они неискренни, их может обмануть кто угодно. В таких случаях оккультной опасности необходимо ТОЛЬКО ОДНО — искренность. Это и защита, и безопасность. Искренность обеспечивает безопасность. То есть, как раз неискренние люди, увидев это существо, сказали бы: "О, это Мать". Понимаешь, ОНИ БЫ НЕ УВИДЕЛИ. А она увидела — это ее искренность увидела.

Единственное… (но это не важно, это еще придет), если бы вместо того, чтобы пытаться убежать, она заняла бы определённую позицию и сказала: "Во имя Матери откройте" — пуф! она бы увидели, как все исчезло. Но это… я не думаю, что это повторится, но если это произойдет, пусть она так и сделает в следующий раз. Это похоже на схватку.

Ты хорошо сделал, сказав ей написать об этом мне, это было довольно важно: чтобы я знала о том, что мне нужно немного почистить эту область. Но есть еще много, очень много неискренности, и эта неискренность открывает двери подобным вещам: неискренность — это как плохой часовой, который открывает двери всем подряд; достаточно только неискренности. И, к сожалению, еще очень много неискренности…

Но, как бы там ни было, она легко вырвалась.

Я хочу передать ей розу. Вот эту, большую, очень большую розу!

(Агенда Матери 4 т., 26 и 29 июня, 1963 года)

1964

Звёздный дождь.

Пережившие Катастрофу.

 

 

Видение Суджаты

Послушай, у Суджаты был сон, в точности совпадающий с тем, что ты сейчас описала.

 

О! Она прекрасна, твоя Суджата!

Она смотрела на небо и вдруг увидела, как на землю повсюду стали падать звезды, это было как звездный дождь. И тогда почва Земли превратилась в ровную массу льда, как на полюсах: это не сверкало, но это было подобно льду, покрывшему всю землю. И от него стало подниматься подобие корабля, с оттенком серого цвета, с пассажирами, чей цвет был… не ярким, а немного серым, немного голубым, и было так, как если бы они убежали от старых вещей… как если бы они избежали какой-то катастрофы или вырвались из какой-то катастрофы…[7]

 

Смотри-ка!

И везде, как на полюсах, был лед.

 

Да, точно. Это любопытно. И звездный дождь…

(Агенда Матери 5 т., 29 января, 1965)

1972

"Одна тысяча лет"

 

Видение Суджаты

 

 

В ночь с 1 на 2 апреля, 1972 года

 

Сатпрем и я вошли во внутренний двор. Там мы увидели людей с печальными лицами. Они молчаливы и серьезны, со склоненными головами. Мать мертва. Все думают, что Мать мертва. Люди стоят тут и там, по одному и группами, по три - четыре человека. Но большинство выходят из боковой двери слева от нас. Другая дверь находится слева, в конце лестничного пролета, который поднимается со двора вверх и заканчивается как бы мостом или переходом.

Я вижу одного или двух человек, выходящих из этой двери – моста. Поворачивая направо, этот переход ведет прямо к комнате Матери.

Мы входим в комнату Матери. Мать лежит на кровати. Она одета в белый шелк или сатин (ложе так же покрыто белым). Четверо или пятеро человек находятся внутри, они опечалены. Они медленно уходят. Один или два переходят в соседнюю комнату. Наконец, остаемся только мы с Сатпремом. Он подле кровати Матери. Мать садится и начинает говорить с Сатпремом. Она рассказывает ему о трансформации тела. Она говорит долгое время. Я стою немного в стороне и сзади.

Неожиданно меня зовет в соседнюю комнату Шри Ауробиндо - в Его комнату. Он так же лежит на кровати. Я приближаюсь к Нему. Он кладет два пальца (указательный и средний) на мою правую ладонь и говорит: "Тебе нужно нести веру и стремление в течение одной тысячи лет". Сатпрем и я выходим из комнаты Матери и идем по переходу, ведущему налево к двери (выходу), чтобы объявить миру, что - МАТЬ ЖИВА!

Сон закончился прежде, чем мы пересекли порог.

 

("Агенда Матери, 13 том, 2 апреля, 1972)

 

 

1973

Перед уходом Матери

(Я не всё писал в своих заметках, или записывал сжато, поскольку боялся "обысков"

со стороны команды Пранаба, "телохранителя" Матери.)

 

 

7 апреля, 1973

 

Спящая Красавица. Мать: "Все они будут думать, что это конец". Сатпрем: "Я могу сказать им". Мать: "Они поверят тебе?" Входит Пранаб. Взрыв гнева со стороны Пранаба. После Мать скажет Сатпрему: "Сможешь ли ты приходить каждый день?"

 

8 апреля, 1973

 

Сатпрем - Абхай Сингху, брату Суджаты: "Однажды Пранаб закроет для меня двери Матери ".

10 апреля, 1973

 

Пранаб - Прадьоту (одному из членов правления Ашрама): "Готовьтесь к уходу Матери". Прадьот, шокированный, идёт, чтобы увидеться с Суджатой.

11 апреля, 1973

 

Суджата случайно столкнулась с Андре М. (сыном Матери) и рассказала об ужасных вещах, которые распространяет Пранаб. Поражённая, Суджата слышит ответ: "Он прав, люди должны быть подготовлены".

Они все одна шайка.

15 мая 1973, в обед^[8]

ЗОЛОТОЙ КРИШНА

 

(Видение Суджаты)

Место, похожее на Плэйграунд. Несколько человек там и тут разговаривают, прохаживаясь.

Я стою где-то посреди площадки, перед дверью Матери.

В главные ворота въезжает повозка – полуповозка-полуэкипаж, запряженная двумя волами. Она останавливается в нескольких футах от меня. Возница заставляет волов опуститься на колени. Наружу выходит джентльмен. Повозка уезжает.

Джентльмен одет в белое, скроенное по-индийски (дхоти, пенджаби). Он круглолиц и светлокож. Напоминает Заминдара (землевладельца с Севера). Фактически, он новый владелец^[9], приехавший вступить в свои права.

Двери позади меня закрыты. У него есть ключи.

Предполагается, что ему нельзя открывать одну из комнат, (как я думала, комнату Матери). Но он идёт прямо туда и открывает дверь.

Он входит. Я тоже, как будто имела на это право. Мы проходим в конец комнаты. У меня смутное впечатление маленького окна в конце стены. И в левом углу находится богато украшенный высокий трон. Тот, кто восседает на нём – Божество.

Он выглядит очень маленьким на огромном троне (около двух футов).

Он сделан из чистого золота.

У его ног находятся знаки и предметы поклонения.

Когда мы приблизились к нему, своего рода интенсивная молитва или стремление охватили меня. Мы стоим подле него и смотрим на него – всё моё существо является одной интенсивной молитвой или призывом. Божество пришло живым. Оно слегка улыбается, затем спускается вниз.

Оно едва достигает мне до груди и кажется мне мальчиком восьми – десяти лет.

Все втроём мы выходим из комнаты. Сцена изменилась. Теперь это сельская местность. Широкие, безграничные просторы распростёрлись перед нами. Некоторые участки возделаны, но большинство земель неухожено.

Мы идём. Мы идём по узкому краю возделанного рисового поля, которое находится справа от нас. Оно зеленеет. Я ближе всех к нему. Джентльмен дальше. Божество между нами. Оно забавляется прогулкой. Оно так тяжело (будучи сделанным из чистого золота), что, кажется, идёт шатаясь из стороны в сторону. Меня это беспокоит и я поддерживаю его за руки, чтобы помочь. Я чувствую к нему нежность как к ребёнку.

Затем я поворачиваюсь, чтобы успокоить его. Но вместо того, чтобы смотреть на него вниз, я вижу, что это он смотрит на меня сверху! Я по-настоящему изумлена, увидев каким высоким он стал за эту короткую прогулку из нескольких шагов! Теперь я едва достигаю его плеч. Кажется, он вырос в юношу лет тринадцати – четырнадцати.

Когда я коснулась его, он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся. О, какая улыбка. Ласковая и полная озорства. Она вмещала в себя весь мир: "Видишь, я в полном порядке. Сейчас ты увидишь, как мы позабавимся!"

Мы продолжали идти. Слева от нас, сидя со скрещёнными ногами и опущенной головой, находится М. (ученик, хорошо изучивший санскритские тексты). Когда мы двигались вперёд, я подумала: "Какая жалость, мы пройдем прямо перед ним, но он даже не узнает КТО прошёл!" Но когда мы были близко, он поднял голову и увидел. Я порадовалась за М..

Мы продолжали путь. Теперь сцены менялись быстро. Мы встречали всё больше и больше людей. Деревьев. Дорог. Всё большее количество людей. Куда бы мы не шли, там начиналось беспокойство, беспорядок, смятение. Как будто Божество сеяло разрушение повсюду. Заминдар начал раздражаться. Он же привёл Божество, чтобы показать людям как он хорош!

Все за это должны уважать его, подчиняться ему – разве не он Хозяин? Но присутствие Бога дало совершенно противоположный эффект! Бог больше не должен находится вне своего дома, его нужно вернуть туда, куда он пришёл и закрыть.

Поэтому мы вернулись в храм. На этот раз я осталась снаружи. Заминдар завёл Бога внутрь. И попытался запереть дверь.

Но Божество не запрёшь внутри.

Я увидела, как золотой Бог растёт и растёт.

Потолок рухнул. Голова и грудь Бога прошли через потолок. Он разваливал стены и раскидывал кирпичи повсюду. Заминдар исчез под обломками. Золотой Бог рос, становясь всё выше и могущественней. Он не выносил никакого сопротивления.

Своими могучими руками он разрушил стены своего старого святилища.

Когда я пробудилась, я назвала его "Золотой Кришна"^[10]

 

("Агенда Матери", 13 том, 15 мая, 1973)

 

19 мая 1973

 

Последняя встреча с Матерью.

В ночь с 20 на 21 июня, 1973

 

Видение Суджаты

Кумуд, помощница Матери, стоит наверху лестницы, возле дверей Матери, со шприцом в руках: "Никому не будет позволено встретиться с Матерью, до тех пор, пока ему или ей не будет сделана прививка". Суджата видит мельком в полутьме Мать. Всем делается прививка, даже Нолини, который с трудом, с чьей-то помощью поднимается по лестнице, ему тяжело идти. Хоть Суджате это и не нравится, она соглашается во избежании скандала. Они пытаются взять образец её крови, но кровь не идёт! – они не могут сделать ей прививку.

Коллективная прививка Ложью началась

3 июля, 1973

(Суджата, как и Сатпрем, больше не может встречаться с Матерью, но она сообщает ему обрывки новостей, которые можно получить из "круга" людей окружающих Мать)

(Послание от Суджаты Сатпрему)

Как ты? Хорошие новости от Матери. Она ходит!

С огромной нежностью.

Douce^[11]

13 июля, 1973

(Послание от Суджаты Сатпрему)

Милая Мать очень сильно погружена в себя этим утром.

Ей требуется на всё очень много времени и она почти не ест.

Береги своё здоровье.

Douce

29 июля, 1973

(Письмо Сатпрема Иоланде Лемон, другу Тата, директору Air India, который будет играть важную роль в спасении "Агенды Матери")

Иоланда,

Это постскриптум к моему последнему письму. Возможно, вы не знаете настоящей ситуации в Индии – включите радиоприёмник, послушайте громкоговорители на каждом углу, извергающие смесь европейского джаза перемешанного с ситаром и гавайскими гитарами, посмотрите кинофильмы, приносящие в каждую индийскую деревню кривлянье Мулен Руж. Мы находимся перед лицом всеобщей деградации сознания - организованного, разрушающего умы действия, эксплуатацией самых низших, но таких доходных инстинктов. Я преследовал эту деградацию шаг за шагом, в течение почти двадцати лет в Индии, и обнаружил, что она добралась до деревень в Гималаях.

Есть поистине незабвенная и благотворная работа, которую нужно сделать для всех людей.

Сатпрем

1 октября, 1973

(Послание от Суджаты Сатпрему)

Этим утром снова, пока я была возле Самадхи,

я слышала стоны Матери. Поэтому я не взяла для тебя цветов.

Я очень сильно тебя люблю.

Douce

31 октября, 1973

(Записка от Суджаты Сатпрему)

Этим утром, сразу после завтрака,

Я услышала, как кричит Мать.

И знаешь что?

Этим утром, у входа в Нанданам^[12], рухнула целая

часть стены возле пруда.

Снова начинается дождь.

Увидимся скоро, очень скоро.

С нежностью

Douce

В ночь с 10 на 11 ноября, 1973

Странным образом Мать дала мне знать о своём уходе^[13]: Мать стоит на четвереньках подобно животному, словно светящаяся собака перед сверкающей, пустой тарелкой или чашкой (сделанной будто из платины или позолоченного серебра) – "Как ты пожелаешь". Она пытается лаять. Она стоит и затем вдруг падает на землю, как будто в обмороке. Прибывает персонал Пранаба и её немедленно уносят.

На французском тоже говорят: "относиться, как к собаке".

14 ноября, 1973

Около полуночи Мать просится ходить. "Иначе меня парализует".

 

16 ноября, 1973

Мать Пранабу: "Я хочу ходить".

17 ноября, 1973

Уход Матери.

1973

 

После ухода Матери

 

18 ноября, 1973

Лишь только я сел перед телом… как Нолини^[14] прислал за мной. Я отказался переводить послание Нолини: "Её тело не было предназначено для того, чтобы стать Новым Телом".

В то время как она лежит здесь, посреди толпы, в "медитационном зале", куда они её отнесли спустя несколько часов после её ухода, я слышу

грандиозный звук, раздающийся над Вселенной:

Никаких препятствий – ничто не мешает

Никаких препятствий – ничто не мешает

20 ноября, 1973

8.15 утра. В то время, когда над Матерью завинчивается крышка, верхушка Ашрама произносит торжественную ложь – мне хочется бежать прочь. Всё – отвратительная ложь, включая "мёртвое тело Матери".

8.20 утра – Мать опускают в Самадхи. Суджата, из коридора наверху, с того самого места, где стояла Мать 23 года назад, когда хоронили Шри Ауробиндо, видит как на временной крышке Самадхи появляется лицо Матери - очень молодая и улыбающаяся, круглолицая Мать.

22 ноября, 1973

Речь Кумуд: "Мы действительно делали всё, что могли…". Она рассказала о пророчестве, которое слышала: "Она потеряет связующее звено".

Связующее звено, да = Сатпрем, для которого они закрыли двери.

Ужасное "почему?".

Я слышу, как Мать говорит мне грозно звучащим голосом: "Ты же не хочешь, чтобы всё это потерпело неудачу? – ТОГДА ДЕЛАЙ ЭТО!"

26 ноября, 1973

Сатпрем Суджате: "Мы должны найти ключ. Она ушла для того, чтобы мы нашли что-то".

27 ноября, 1973

Для того, чтобы вытащить её из могилы, необходимо нечто с нашей стороны.

28 ноября, 1973

Десять лет назад, в 1963 году, в книге "Путешествии сознания" я написал: "И затем на сцене появляется смерть." Между двумя функционированиями, старым и новым, которое должно заменить истинной Вибрацией символические органы, линия, отделяющая жизнь от смерти иногда очень тонка – возможно, мы даже должны быть в состоянии пересечь эту линию и вернуться обратно, чтобы одержать настоящую победу? Это то, что Мать называла смертью для смерти".

1 декабря, 1973

Телеграмма от "Harper & Row", из Нью-Йорка, в которой просят разрешения на право публикации во всём мире "Путешествия сознания" на английском языке. Коуноума (глава правления Ашрама) предлагает продать права сроком только на пять лет. Причина: доходы Ашрама. Каждый беспокоится о доходах, никто не заботится о Цели.

3 декабря, 1973

Видение

Большая чёрная трещина прямо посреди пустыни, пропасть, которую я должен пересечь, (не очень большая) с проходящим через неё узким гребнем, слишком узком, чтобы по нему кто-то смог пройти. Я ложусь на живот и ползу по гребню, чтобы добраться до другой стороны… с велосипедом на спине. Невозможно двигаться вперёд - и две руки тянут меня на другую сторону.

Велосипед = символ йоги. Это не йога несёт меня, а я несу йогу.

4 декабря, 1973

Пранаб произносит речь на Плэйграунде Ашрама. Нирод делает вступление к речи: "Пранаб защищал Мать… он отождествлён с Матерью…". Всеобщая вакцинация. "Я был полностью подготовлен с самого начала", - сказал Пранаб. Он завершает: "Это не имеет никакого значения для меня" (уход Матери).

13 декабря, 1973

Я для своей книги вновь начал перечитывать работы Матери. Пранаб уехал на пикник. "Освобождённая птица".

14 декабря, 1973

(Сатпрем - Суджате:) Пять столпов Ашрама: Пранаб (телохранитель), Коуноума, Дьюман (два члена правления), Нава ("владелец"), Андре М. (сын Матери)…. С такого рода людьми и силами исход предсказуем. Можно было бы ожидать дезинтеграции Ашрама, и это было бы Милостью, но Ложь слишком прочна, чтобы позволить себя разрушить. Нам надо готовиться. Они не заберут у нас Самадхи. Но я боюсь за бумаги Матери.

20 декабря, 1973

(Индиан Пресс, 19 декабря: …угнанный самолёт Люфтганзы на борту которого были убиты восемь заложников с Запада, приземлился в Кувейте. Террористы начали избивать одну из женщин-заложниц, поставив её перед микрофоном, и объявили контрольно-диспетчерскому пункту в Афинах: "Вы слышите – эта женщина умирает". "Вдруг они подтащили эту женщину к микрофону и она начала пронзительно кричать" - сказал представитель Люфтганзы.)

(Сатпрем - Суджате): "Всё приобретает зловещее ускорение. Мы катимся прямо в яму… или к началу Чего-то Другого. Всё может очень скоро устареть. Нечто очень сильно вибрирует. Западный мир позволяет, чтобы избивали его женщину, это слышит весь мир (через микрофон Люфтганзы), для того чтобы получать арабскую нефть и продавать им оружие.

21 декабря, 1973

(Послание от Суджаты, с цветком с Самадхи)

Это ответ Милости:

ПОБЕДА

С нежностью

Douce

23 декабря, 1973

Мы можем видеть лишь одну маленькую карту, потом другую в крушении большого Карточного Домика, поскольку мы видим вещи день за днём, но рухнул весь дом. Это конец Машины. Мир рушится.

В моём "примечании редактора" анонсирующем предстоящую публикацию "Агенды Матери" (по частям)^[15], я написал: "Возможно не будет никакой необходимости говорить: мы увидим". Возможно, устареет даже эта "Агенда" – и мы поймём, что путь ЗАВЕРШЁН. Кроме того, мне интересно, будет ли у нас ещё пресса!... Я ожидаю в Индии военного правительства. Что касается Запада… опустит ли он свой кулак на последнего арабского шейха, который держит ключи от машины? Кто кому тогда будет смотреть в лицо?

Читаем в еженедельнике "Le Monde": "Новая эра мировой истории открыта в ноябре 1973 года (по поводу "нефтяной войны"). Они могут не знать насколько они правы, до какой степени.

24 декабря, 1973

Прошлой ночью я видел огромную стаю чёрных птиц (размером меньше вороны) появившуюся в небе и обрушившуюся на стоящее рядом со мной дерево (похожее на манго под моим окном), чтобы склевать его плоды. Что означает это дерево?

Этим утром Суджата сообщила Нолини о нашем намерении опубликовать частями "Агенду Матери". Не было ли это дерево "Агендой Матери"?^[16]

28 декабря, 1973

Мой брат (Франсуа) совершил самоубийство.

31 декабря, 1973

(Послание от Суджаты с цветком с Самадхи)

Это цветок "стремление".

Пусть год завершится

нашим постоянным

и интенсивным

стремлением!

Как я тебя люблю

Твоя Douce

ƒ

1974

(Послание от Суджаты Сатпрему)

 

"Пусть у нашего стремления будет сила раскрыть то,

что скрыто и проявить неожиданное".

*

 

(Письмо Сатпрема к своей матери)

1 января, 1974

Моя милая мама.

Твоя телеграмма пришла вчера, как раз тогда, когда я шёл отправить письмо.

Мы разделяем твою печаль.

Вся эта боль подтолкнула меня идти ещё глубже внутрь, к Источнику, который является единственной Реальностью. Это то, с чем мы должны воссоединится, иначе всё похоже на болезненную иллюзию.

Я умоляю тебя. Я знаю, через что ты прошла.

Я видел недавно Франсуа, несколько раз, возможно именно тогда, когда он уходил, и это были нежные встречи, каких у нас не было долгие годы, словно он снова стал близок мне. Сделано всё необходимое для того, чтобы его переход был настолько безопасным, насколько это возможно. Я не знаю внешних обстоятельств его ухода, но то, что я видел, убеждает меня, что он ушёл, не потеряв контакта со Светом – его душа находится рядом со мной.

Говорил ли он обо мне с тобой перед уходом? В самом последнем письме я писал ему, я сказал ему, чтобы он приехал сюда и присоединился ко мне…

Остаётся одна важная вещь: письма, которые я написал брату. Я вкладывал в них год за годом всё своё сердце – я дал Франсуа больше, чем кто-либо в мире. Эта переписка была борьбой со смертью. Мне хотелось бы, чтобы она однажды помогла другим людям, подобным Франсуа, и возможно, избавила их от некоторых болезненных дорог – пусть страдания этого несчастного парня помогут хотя бы другим. Поэтому мне хотелось бы получить эту переписку назад – я не знаю каким образом…. Давай, по крайней мере, позволим чему-то позитивному для мира и несчастных людей появится из этой беды. Когда-нибудь я сделаю книгу из этих писем и лучших писем от Франсуа. О, моя милая мама, всё, что мы можем сделать – вытянуть немного света помощи и сострадания из всего этого несчастья. После ухода Матери и Франсуа моя жизнь сломалась. Я не знаю, сколько я ещё проживу, но я хочу использовать оставшиеся годы или дни, для того чтобы всего себя отдать лучшему моему Искусству, поскольку это всё на что я способен. Это не наша печаль, это печаль мира.

С любовью

Я с тобой

Сатпрем

2 января, 1974

Как я могу быть свободен, если мой брат находится в аду?

16 января, 1974

(Письмо Сатпрема к своей матери)

 

Моя дорогая мама.

Вчера я получил твоё первое письмо; с тех пор как ушёл Франсуа, я получил письмо лишь от Колетт и эту короткую телеграмму.

Мне хотелось бы сказать тебе нечто важное. Ты знаешь, жизнь быстро проходит и для нас важно понять, зачем мы вообще пришли, и совершить прогресс, ради которого мы пришли в это земное тело. Если бы Франсуа постарался по-настоящему понять, он бы не ушёл и совершил прогресс, который должен был совершить – мы умираем потому, что мы не в состоянии совершить необходимый прогресс. Твой сын Франсуа, мой брат, которого я любил, как никого в этом мире, не был обычным человеком (так же как и твой сын Сатпрем, по той же самой причине), но неординарные люди имеют также неординарные трудности, которые не могут быть решены обычными средствами. Франсуа, как и твой сын Сатпрем, был рождён, чтобы воплотить нечто от божественной Любви и создать нечто посредством силы этой Любви. Но божественная Любовь не имеет ничего общего с сентиментальной человеческой любовью – она любит всё и вся, но не запирает себя нигде. Это универсальная сила. Трудности Франсуа суммируются несколькими словами, сказанными Колетт, которая не догадывалась, насколько она права: "Его бедное сердце не было соизмеримо с его любовью".

Действительно, велика была его любовь, потому что она исходила из божественного источника, но он пытался запереть эту Любовь в семье, доме, детях или медицине – и потерял всё. Поскольку эта Любовь не предназначалась для того, чтобы жить в таких ограничениях, она не заперта в маленькой благонамеренной истории ("доктор душ", "идеальный отец" и т. д.), ей было предназначено творить и быть более широкой, более универсальной. Франсуа никогда не мог творить и поднимать свою любовь на более высокий план, и творческая сила, которую он не использовал, превратилась в деструктивную силу. Нет, Франсуа не был обычным человеком, но его сердце было несоизмеримо с тем, что стремилось пройти через него. И вы все продолжали толкать его в неверном направлении: ты хотела дать ему "тёплый, уютный дом", правильные "лекарства" и окружить его ограничениями от которых он должен был избавиться, если хотел выжить. И, в конце концов, Lorient^[17] - действительно, хорошее место для самоубийства. Всё это не было тем, что могло его спасти. Напротив, он должен был найти в себе силы бросить свою семью, вместе с работой и матерью, и раскрыться навстречу своей собственной Реальности, Источнику своей Любви – он должен был стать универсальным. Он был рождён для этого. Но Франсуа совершает самоубийство не впервые – я знал своего брата в течение нескольких жизней и каждый раз он делал одну и ту же глупую ошибку, у него не было силы совершить это погружение, он был ложно заперт своей семьёй, которая хотела ему только "добра" – но добра маленького, религиозного, морального, медицинского и тому подобного, не имевшего к нему никакого отношения. Франсуа был жертвой "добра" больше, чем жертвой "зла", и когда он бросался из одной крайности в другую – таблетки, сексуальные излишества и остальное – это было всё ещё попыткой освободиться от душившего его "Добра". Я знаю, что это такое: мне потребовался концентрационный лагерь и несколько уединённых адов, чтобы освободится от хорошего образования и семьи, раз и навсегда, иначе я бы покончил с собой как Франсуа. Как и он, я не раз совершал самоубийство в прошлых жизнях – вот почему я хорошо знаю своего брата, хорошо понимаю его болезнь и то, что могло бы его спасти. Существует узел судьбы, и каждый раз мы возвращаемся сюда для того, чтобы развязать этот узел, то есть, сделать прогресс, расшириться, любить более широко – мы рождены для этого. И если мы не развяжем свой собственный узел в этой жизни, мы должны будем возвращаться вновь и вновь до тех пор, пока работа не будет сделана и мы не будем свободны, чтобы наконец-то, выполнить миссию своей души.

Ты накрепко привязана к этому узлу; не раз ты была свидетелем трагической судьбы двух своих сыновей, Франсуа и Сатпрема. Именно эта подсознательная память придаёт твоей боли особую интенсивность. Но это также является и причиной, почему ты должна понять – другими словами, ты тоже должна совершить необходимый прогресс и расшириться. Нельзя вновь совершать эту трагическую ошибку. Я не знаю, понятен ли тебе мой язык, но на этот раз, по крайней мере, Истина должна быть сказана. Поскольку в чём польза от жизни, если не вложить в неё немного больше истины и не стать взрослее? Старые истины должны быть разрушены для того, чтобы ты мог продвинуться к большей истине – иначе ты запираешь себя и умираешь, или растрачиваешь себя в безрезультатных страданиях. Моя мать также не является обычным существом и её испытания тоже не обычны, но она должна найти смелость использовать необычные средства и пройти по ту сторону своих ограничений. Тогда она будет в состоянии выполнить то, для чего она была рождена и у неё будет больше возможностей помочь Франсуа развязать его узел. Твоя материнская любовь не помогла Франсуа, совсем наоборот, хотя ты и могла питать иллюзии по этому поводу. Эти иллюзии были настолько сильны, что ты даже писала: "Казалось, он был в полном порядке… мы думали, что он находился вне опасности… он отправился в Lorient для того, чтобы встретится с владельцем…". Но я видел приближающуюся к нему шаг за шагом смерть, и я знал, что он умрёт, если останется рядом с тобой, и я никогда не переставал говорить: "Отправь его сюда, затолкай его в самолёт, это единственное, что может его спасти". Да, он отправился в порт Lorient – Orient^[18]– он не нашёл в себе смелости сесть на корабль и отправиться на Восток, и убил себя.

Это так. Некого винить, каждый делал всё, на что он был способен согласно своим представлениям. Но каждый должен делать наилучшее, чтобы понять, чтобы найти истинное Значение своих жизней. Ты не предназначена для того, чтобы закончить свою жизнь, не найдя её истинного значения и уступая эгоистической боли – поскольку, на самом деле, плачут лишь над собой.

Любовь – истинная Любовь – не является чем-то сентиментальным и благонамеренным, чем-то, что хочет согнуть человека определённым образом: она расположена наверху, она сияет чисто, ничего не желая; и благодаря собственной исключительной силе, чистой и лучащейся, она, даже не стараясь преобразовывать, преобразует всё вокруг. И она обязательно делает это, потому что не хочет ни этого, ни другого, она даже не хочет добра (поскольку наше так называемое добро вещь сомнительная и всегда оказывается неприменимой для нашего соседа и даже – сверх всего – для наших собственных детей).

…….

Итак, если ты захочешь приехать в Пондишерри, у тебя может появиться возможность взглянуть в лицо настоящей глубине твоей жизни – приезд сюда предназначен не для того, чтобы "скрыть свою печаль", а для того, чтобы погрузиться и найти то, что лежит по ту сторону печали – Источник – и развязать узел. И если ты развяжешь этот узел в своём уме и своём сердце, ты сможешь сделать наилучшее для Франсуа, даже на другой стороне, и помочь нам всем. Тогда ты действительно будешь безукоризненной, и твоя жизнь получит своё значение. Поскольку моя милая мать не является обычным человеком, и это недостойно её - быть побеждённой страданием, – то есть, в конце концов, быть побеждённой эгоизмом, поскольку мы страдаем только из-за самих себя.

Поэтому я приглашаю тебя приехать. Ты привезёшь мне коробку с корреспонденцией, а также дневник Франсуа – мы соберём всё это для того, чтобы сделать книгу, прекрасную книгу, поскольку и здесь тоже, мы должны придать вещам истинное значение, вместо того, чтобы позволить всему рассыпаться в пыль. Понятно, что ты приедешь не для того, чтобы увидеться с "сыном", а для того, чтобы найти то, что должно быть найдено. На самом деле я являюсь твоим сыном постольку, поскольку ты вышла из той же самой семьи и поднимаешься к тому же обширному свету – там мы снова будем вместе и любовь будет течь естественно, без попытки что-либо взять или даже что-либо дать (о! это "отдать" является лишь обратной стороной "взять"!). Кроме того, со времени ухода Матери у меня много серьёзной работы и я полностью удалился для того, чтобы написать книгу о Матери, которую я должен написать – и здесь также, я стараюсь найти реальный Смысл; мы всегда должны искать направленный вверх смысл. Итак, мы встретимся, но не на той же почве что и прежде – без принуждения, когда необходимость этого будет ощущена внутри нас. Ты успокоишься, ты погрузишься в атмосферу Самадхи, и я уверен, или я скорее знаю, что Шри Ауробиндо поможет тебе осуществить погружение и выйти оттуда более широкой, возвышенной, и способной по-настоящему помочь всем. Твой сын существует только потому, что он является Сатпремом – Бернар, это мертвец, которого не нужно беспокоить в его могиле.

И Сатпрем любит тебя

В Истине – скоро увидимся.

Сатпрем

31 января, 1974

Андре Бринкур в Оленьем Доме^[19].

16 февраля, 1974

Видение Суджаты

Мать возобновляет свою активность.

Болячки на её спине исцеляются.

(Беседа записанная 6 января, 1991)

(Сатпрем) Мне бы хотелось, чтобы ты снова визуализировала, притянула вниз то видение, которое было у тебя вскоре после ухода Матери. Это произошло в феврале 1974 года, через три месяца после того, как она ушла.

(Суджата) Да.

Я записал его в своей тетради: "Мать возобновляет свою активность, болячки на её спине исцеляются". Ты знаешь, я записал только три строчки, потому что… Я не хотел, чтобы это было напечатано(!).

Да!

И я записал это на…. Подожди, я попробую найти.

Ты сказал мне, что это было 16 февраля.

Да. Это датировано в моём дневнике 16 февраля 1974 года.

А сейчас… какой сегодня день? 6 января, 1991 год – ба-ба-ба!

Ты знаешь, для меня это более или менее связано с визитом Индиры Ганди.

 

Она приезжала в Ашрам?

 

Да, она даже провела одну ночь в комнате Павитры, насколько я помню. Мне помнится, что это было приблизительно в то время. Я думаю, что это видение, вероятнее всего, было в ту ночь (потому что много видений у меня было также и в полдень). Итак, я находилась на веранде, там, где сейчас находится фруктовая комната, ты знаешь? Прямо позади меня находилась дверь и кабинет моего отца. Я стояла там и смотрела в направлении моря, то есть на восток. И с этой точки двор Ашрама мне был виден полностью. (В противоположной стороне двора находилась комната Булы.) Я стояла там, и вдруг я увидела идущую Мать, она шла очень быстро. Я увидела, как она повернула за угол – очевидно она вышла из медитационной комнаты…

 

Да, оттуда, где они положили её в ящик.

Да. Место, где они оставили её кресло… Они спустили её вниз и положили там, в медитационном зале.

 

Да.

Она вышла оттуда и повернула за угол комнаты. Именно здесь я увидела её появление. Она шла очень быстро. Чем дольше она шла, тем ближе и больше становилась (таким образом она шла с востока на запад). Чем дольше она шла, тем выше становилась – во всяком случае, она была очень высокой, я помню. Действительно очень высокой. И она смотрела в никуда: словно она только что проснулась или… что то вроде этого, я не знаю – она пробудилась. У меня было впечатление, что она выходит из шока оттого, что её положили в ящик. Тем не менее, она двигалась вперёд. Я не знаю, сколько шагов она сделала, но она шла гигантскими шагами! Затем она спустилась на уровень Самадхи, немного прошла и оказалась перед окном Пуджалала, которое находится на одной линии с нижним концом Самадхи.

 

Да, там находится голова Шри Ауробиндо.

Она с этой стороны? Его голова направлена на запад или на восток?

 

На восток.

Это была узкая сторона, то есть, западная, у ног Шри Ауробиндо.

В тот момент, когда она вошла туда, я вдруг поняла (Мать не смотрела на меня, она продолжала идти), что её платье, которое, казалось, волочилось по полу, (оно закрывало её полностью, ты знаешь, и вероятно, доставало до пола, я точно не знаю), или часть её платья, попыталось смести человека, стоящего в стороне. И этот человек покатился в сторону Самадхи (не касаясь его), к одной из сторон Самадхи.

 

Он покатился по земле.

Действительно, он покатился, сметённый её платьем.. Мать не остановилась, она продолжала идти.

 

Она даже не глядела по сторонам.

Она не глядела по сторонам, ничего подобного. Я не думаю, что её глаза были закрыты, но она не глядела по сторонам: она пристально глядела вперёд.

 

А этот человек?

Я была очень удивлена, увидев человека катившегося к Самадхи. Это был Наваджата!

Я была удивлена, увидев его…

 

Смела его прочь.

Смела краем платья. Это было ошеломляюще. Мать не делала совсем никаких усилий, она шла, не останавливаясь даже на долю секунды, а сделала это краем своего платья (которое было длинным), словно платье само сделало усилие, чтобы смести его, слева направо, вот так. Он покатился по двору, знаешь, его смело.

(смех)

 

Я была ошеломлена, осознав, что это был Наваджата.

Как я уже говорила, Мать не останавливалась, она продолжала идти. Она, так сказать, подходила всё ближе и ближе туда, где я стояла. Затем она сделала несколько шагов и достигла… как сказать? Ты знаешь лестницу, которая поднимается в комнату Павитры?

 

Да.

И вновь, без всяких усилий, платье смело ещё одного человека…. Вторым был Барун Тагор!^[20]

Достаточно странно!

 

Смела прочь.

Полностью. Понимаешь, словно сухой лист. Как сметают опавшие листья, это не потребовало никаких усилий.

 

Для первого потребовалось усилие.

Да, я почувствовала, что в отношении первого платье сделало усилие. Но не для второго: его смело как сухой лист. Я была свидетелем, как смело эту парочку. После этого Мать продолжала движение и шла туда, где стояла я. (Я не двигалась, я была просто свидетелем, взирающим на всё это. Я не чувствовала что должна двигаться.) Затем Мать подошла ко мне. В тот момент её рост был близок к обычному и, тем не менее, она была высокой. Она была высокой. И она показала, что счастлива меня видеть. (У меня было ощущение, что там находилось ещё несколько человек.)

Она позвала меня, и я вдруг заметила, что на её левой руке было нечто похожее на рану. Не знаю, как это назвать - на английском говорят "пролежни"?

Пролежни.

 

Да, я видела это. Это мне причинило боль. Знаешь, они кровоточили.

На её платье были кровавые пятна…

 

На самом деле?! (со слезами в голосе) Ублюдки! Ублюдки – убийцы.

И одета в безупречно белое платье!

 

И Мать сказала мне, что хочет принять ванну, она попросила меня подготовить всё, чтобы она смогла принять ванну. Это всё. Здесь видение прекратилось.^[21]

 

(молчание)

Позже я узнала об этом, потому что не встречалась с Матерью после того, как они закрыли её двери (в мае 1973 года). И когда мы пришли утром 18 ноября, то был уже своего рода барьер…

 

Да!

 

… к Матери было невозможно приблизиться. Но я навела справки. Там находились Васудха (помощница Матери) и Миноу, я с ними немного поговорила (Миноу стирала одежду Матери, поэтому она знала), и они обе подтвердили, что у Матери на самом деле были пролежни. Когда о Матери заботилась Миноу (Мать болела несколько раз), у неё никогда не было пролежней. Но на этот раз они были. И я поняла, что у неё не только были эти пролежни, но даже иногда они несли её вниз… (Мать находилась там два или три дня…)

 

На нижний этаж.

…Вниз, в медитационный зал. Они всё ещё кровоточили… Её одежда была в пятнах крови.

Вот так. Я ничего об этом не знала, я только видела, и потом я навела справки.

 

Я никогда-никогда не мог понять, как они могли быть такими жестокими или безрассудными, чтобы спустить её вниз всего лишь через три часа после этого… Сразу, вот так: хоп! отнести её вниз и поместить под вентиляторами, перед многотысячной толпой…

Я никогда не мог этого понять. Предполагалось, что эти люди имели минимальное йогическое образование, не так ли? – через три часа они отнесли её вниз. Это невероятно! Нолини дал своё согласие, Андре дал своё согласие, согласились все! – Они все согласились на это.

Нолини протестовал. Но ты знаешь, перед Пранабом…

 

Нолини протестовал?

Да. Даже Саньял (врач Матери) сказал им, что Мать просила не тревожить её сразу же. Нолини сказал то же самое. Но за обоими послали уже только около одиннадцати часов, то есть, ПОСЛЕ того, как её уже потревожили.

 

Да. Да…

Это означает, что они сменили её одежду немедленно и всё устроили. За Нолини не посылали до одиннадцати часов.

 

И затем, хоп! Они отнесли её вниз.

Да. Я полагаю они отнесли её в 2. От 7 до 2.

 

Это невероятно. И так жестоко.

(Молчание, Суджата плачет)

 

Ну, моя Douce. Не горюй. Не надо.

Но как не горевать? Мать ТАК МНОГО сделала для нас, ТАК МНОГО! Чего она не сделала для нас? И так с ней обойтись – что это значит? Они не люди, они недочеловеки.

 

О, да! Но мы это видим повсюду. Нечто, что совсем не является человеческим – и этому предназначено исчезнуть.

Только пишачи (демоны низшего витального) способны на такое.

 

Именно так. Они образчики того, что не является человеческим. И те, кто был немного более человечным, не отважились выразить то, что они чувствовали. Полное отсутствие смелости – фактически, трусость.

 

(молчание)

 

О, Господи, как хорошо, что всё это теперь для нас позади.

О, да… Я видела это около семнадцати лет назад, мой дорогой, не так ли?

 

Да, семнадцать лет. Скоро будет семнадцать.

Но Наваджата… Ты видела? Фффф! Покатился… Но сколько лет спустя?!

 

Интересно… Он ушёл в 83? Или в 82? Я забыла. Я всегда забываю.

 

Я теперь не помню.^[22] Но он всё же ушёл. На самом деле, это было… Он хотел создать религию Шри Ауробиндо! Повесить золотого Кришну на цепочке и изображать его повсюду. Дайте нам немного денег – дайте нам денег.

О, он вместе со своим обществом получил много денег!^[23]

 

О, он был… он подкупил всех: магистратуру, почтовых чиновников, всех… Он контролировал всё. Самолёты… фантастический шпионаж: ты не мог сесть на самолёт, чтобы он не узнал об этом, ты не мог отправить письмо без того, чтобы оно не было открыто, нельзя было сделать звонок, чтобы его не прослушали – невероятно! Подкуплены убийцы – всё, всё – всё было в его распоряжении. Он подкупил судей: отправите такого-то в тюрьму.

У этого человека была фантастическая власть. И в Дели тоже!

И он ЗНАЛ, что Сатпрем был ТЕМ КТО ПРЕГРАДИТ ЕМУ ДОРОГУ. Он знал, что я был врагом.

О, да! Чего он только не делал, чтобы убрать тебя со своего пути!

Но, видишь ли, у Матери были другие планы.

 

И только подумай, я писал письмо за письмом ауровильцам, чтобы заставить их понять, чем является это общество! Сколько я потратил энергии!

Давай забудем об этом. Мне только хотелось, чтобы то, что ты видела, было записано.

Этот человек мог купить всё. Судей, почтовых чиновников…

Полицию…

 

…Полицию, всё! Он мог купить всё. В Дели он подкупил чиновников в ведомстве по регистрации иностранцев, не так ли, он же контролировал ведомство по регистрации иностранцев (F.R.O) Пондишерри – его власть распространялась повсюду. Нельзя было обратиться с заявлением в F.R.O. Мадраса, чтобы он не узнал об этом сразу же – нельзя было сделать ничего и нигде – это было невероятно. У него было столько денег, сколько он хотел. Он мог купить всё. Он постоянно был информирован обо всём и в министерствах.

Но, ты знаешь, это на самом деле является признаком Врага.

 

Да. Власть коррупции.

Ах, кстати, я хотела рассказать тебе и забыла. О человеке, который приехал к нам 1 января 1978 года…

 

Да, с письмом уведомляющим о моём изгнании? Он тоже был человеком Навы?

Да. Его звали Девдатт.

Девдатт. Он принадлежал к "Обществу".

Понимаешь, мы уехали из Мадраса в Дели, оттуда в Алмора^[24], и нас преследовали повсюду! Мы прибыли в Дендра Дан, а они уже были там, они знали в каком отеле мы остановились и пришли к нам, чтобы передать письмо от попечителей, уведомляющее об изгнании! За нами следовали по пятам, охотились, шпионили – повсюду.

Это фантастика.

В отеле… я вспоминаю. В Дендра Дане мы остановились в "Президент Отеле".

А, он назывался "Президент Отель"?

 

Да. Они сказали нам: "Кое-кто хочет с вами встретится". Мне ни за что не пришло бы в голову, что человек Наваджаты мог там находиться! С письмом подписанным Коуноумой: "Вы изгнаны из Ашрама". В Дендра Дане! В холле отеля!

Действительно!

 

Это было невероятно! Фантастично!

Мы были связаны: ни одного звонка, ни одного письма, ни одного такси – а он знал всё.

О, да!

 

Люди не могут даже вообразить какой шпионской сетью, какой властью он обладал.

И не только в Пондишерри, но и почти повсеместно в Индии!

 

Да, в Калькутте, в Дели, он знал обо всём, манипулировал всем, чем хотел, даже в министерствах.

Могущество подкупа, которым он обладал, было поистине фантастичным.

 

Он собирался причинить огромный вред – он уже его причинил своей "религией Шри Ауробиндо…".

О, да!

 

Понимаешь, золотой Кришна был его маленькой собачкой, которую он взял на прогулку.

Да. (смех) Ну, у Суперразума были свои собственные соображения по этому поводу!

 

Да!

Этот Девдат принадлежал к Обществу Шри Ауробиндо.

 

Поэтому, понимаешь…. Он был одним из тех, кто принёс нам то письмо. Я помню, это произошло в тот вечер….

Да, вечером 1^го числа.

 

Это было вечером: меня вызвали в холл отеля.

Мы сразу же взяли такси обратно в Дели, затем сели на самолёт…

 

Мы вернулись в Нанданам… для того, чтобы обнаружить нашу дверь закрытой.

О, да!

 

И Коуноума послал за Дилипом (сторожем Нанданама), и сказал ему: "Позови полицию".

Дилип был болен^[25], это был его брат, Ашвини.

 

Да. Он позвонил в полицию, которая конечно сразу же приехала: даже полиция была в руках Наваджаты.

Кроме того, Ашвини был тем человеком, который немедленно проинформировал Коуноуму о нашем возвращении.

 

И приехала полиция по причине "нарушения общественного порядка".

(Суджата смеётся)

К счастью, там были наши друзья (как их звали?), N. и остальные, которые всё организовали ….

 

Да. У этого человека была фантастическая власть. И какие у него были планы…

Да. Уфф! Невозможно представить, какой бы вред это нанесло.

 

Это была бы просто новая Церковь.

Со всей силой Истины, заключённой внутри!

 

Да, так всё и происходит. Ложь всегда захватывает Истину для…. Это сама основа лжи: она захватывает Истину. Это фантастический феномен: власть Лжи произрастает из захваченной Истины.

Да. И чем сильнее Истина, тем более могущественна ложь.

 

Могущественна.

Смотри: есть Папа с Церковью Христа и миллионами и миллионами маленьких Христиан – и миллионы маленьких последователей религии Шри Ауробиндо!

Да!

Это мне стало понятно сразу: религии Шри Ауробиндо не будет. И разрушу её я.

Не будет Пап и священников Шри Ауробиндо – Нава I, Нава II, Нава III; бизнеса, передаваемого от отца к сыну попутно с несколькими Инквизициями.

Это я понял сразу же.

(молчание)

 

Ладно, достаточно.

*

Я хотел бы кое-что добавить, что меня вдруг поразило и чего я прежде не понимал.

Второй человек, которого Мать смела словно сухой лист, был Барун Тагор…. Здесь снова….

Он был неприятным, маленьким человеком, но он обладал такой властью – и план, который у него был…. Поскольку он имел власть над Лафонтом. Он хотел поймать, завладеть Сатпремом, стать хозяином Сатпрема, понимаешь?

Да!

 

Помнишь, он постоянно говорил: "Я собираюсь переиздать эту книгу, ту и ту".

Он хотел стать собственником Сатпрема – и затем задушить его. Понимаешь?

Фактически, роль, которую он играл, была очень важна. Как я боролся с Лафонтом! – и Лафонт не понимал того, что я пытался ему сказать; он никогда не понимал, что находится под влиянием Баруна: "Но почему ты враждебно относишься к Баруну?!" Он не понимал, но в глубине своего сердца он очень сильно меня любил.

Да.

И сердце заставляло его делать вещи, которых он не понимал.

Но на самом деле Лафонт находился под влиянием Баруна.

И идеей Баруна было (не его идеей, он только её озвучил!): "Я владелец Сатпрема". Точно также, как Наваджата был владельцем Ауровиля, владельцем Ашрама и Золотого Кришны. Ну, а Барун был владельцем Сатпрема: и на этом основании он мог делать всё, что ему вздумается.

Фактически, если бы Барун преуспел в том, чтобы стать хозяином Сатпрема, путь для Наваджаты освободился бы в тот же момент.

Но он был… Наваджата щедро платил Баруну.

(Смех) Да.

 

Теперь я понимаю. Он добивался того, чтобы стать владельцем написанного Сатпремом. Как только он становится хозяином, он может тебя придушить, ты больше ничего не можешь сделать.

Да-да. Ты больше не свободен.

 

Но у меня было видение о котором я хочу тебе сейчас рассказать.

Это было вскоре после ухода Матери, вероятно, когда я писал Трилогию. У меня было видение о Пурне^[26] (Бог знает почему, Пурна и Барун были вместе!)

 

Да, они были вместе.

 

Итак, я находился за столом в своей спальне и писал, писал и писал. Я был заперт в этой комнате. Затем в замке повернулся ключ. Пурна принесла мне поднос с завтраком. Потом она вышла и закрыла дверь. Я продолжал писать. Пришла ночь: открылась дверь, Пурна принесла поднос с ужином; ключ снова повернулся в замке – а я продолжал писать без остановки.

Она была хозяйкой Сатпрема. Она держала Сатпрема взаперти – по крайней мере, она так думала, точно также как и Барун: заключить Сатпрема в тюрьму, поймать его, запереть.

Она тоже хотела запереть Золотого Кришну. Видишь, как всё сходится, как видения встречаются. И планы, которые были у этих людей.

О, я очень хорошо помню! Это было показано с юмором, потому что я писал и писал. Затем Пурна открыла двери, принесла мне ужин, вышла, и снова закрыла двери…!

(смех)… и опять принесла тебе завтрак!

 

А я находился там и писал как сумасшедший!

Но понимаешь, Мать была достаточно добра, чтобы дать нам… предупреждающие знаки, если можно так выразиться.

 

Да, предупреждение было, но мы должны были пройти сквозь битву!

О, да!

 

Но Барун манипулировал Лафонтом долгие годы.

Да.

 

У меня были дюжины видений на эту тему, начиная с видения "Тюрбана".

(Суджата взрывается смехом:) Да, я помню!

 

Это было и смешно и не смешно – совсем не смешно. Я находился полностью под тюрбаном этого человека.

Это было возле дома Лафонта?

 

Да, во дворе Лафонта.

Это был его дом или его офис?

 

Его офис – я точно не знаю, это был дом Лафонта и я стоял во дворе. Я стоял там и ждал, а Барун вышел от Лафонта. Что касается меня, то я ждал во дворе(!) В тот момент (когда он вызывал машину) я увидел, что на нём гигантский тюрбан, примерно два метра в ширину. (Суджата смеётся). Он сел впереди, а меня затолкали в маленький угол возле двери, под тюрбан (Суджата взрывается смехом). Я был зажат в углу Баруном и его огромным тюрбаном. (Мне кажется, что именно Барун управлял автомобилем – это очень символично!)

Это на самом деле было комично.

 

Во всяком случае, я не заходил к Лафонту, я ждал во дворе: от Лафонта вышел Барун!

И Лафонт находился под влиянием Баруна годами – я должен был бороться.^[27]

Да. Я помню: к счастью, L. находился там и мог хотя бы немного ему помешать.

 

Совсем немного.

Да, совсем немного, но благодаря этому смогла выйти Агенда.

 

Да, Агенда смогла выйти.

 

Это была битва.

 

Но они выпустили фальшивую Агенду, не так ли, и Барун тут же отправил её Лафонту, сказав: "Мы опубликовали первый том Агенды!" Слава Богу, сердце подсказывало Лафонту, вопреки всему. Он телеграфировал мне: "Ауропресс выслал мне первый том Агенды??"

(Суджата смеётся:) Скопированную с"Заметок на пути".^[28]

Да, фальшивая Агенда.

Да. И они назвали её "Агенда" – на самом деле!

 

"Агенда Матери!" К счастью, Лафонт был достаточно порядочным человеком, чтобы телеграфировать мне: "Они прислали мне первый том Агенды – что я должен делать?"

Да!

Да! Нет ничего, чего бы этот человек не писал Лафонту!

 

Ну, это другой вопрос. Это была такая битва.

Да…

(молчание)

Я видела, что платье Матери отбросило в сторону только этих двоих, Наваджату и Баруна. Больше никого.

 

Оба они на самом деле были препятствиями на пути Работы.^[29]

Долгое время я не понимал гибельной важности этого маленького человека: Наваджату я понял сразу же, но Баруна я понял не сразу.

Да, потому что это было… как это выразить? мельче или….

 

Это было более искажённым.

Там также была и Пурна.

Да! Эти двое были вместе – ну….

 

(молчание)

Но сначала Она смела эти два препятствия. Однако… всё это было решено заранее, но мы должны были идти к этому шаг за шагом.

Да, сколько лет на это потребовалось…

 

Ну, достаточно.

20 февраля, 1974

(Послание от Суджаты, с цветком)

О, мой любимый.

Это Устремление^[30] сегодняшнего утра.

Этим утром моё сердце грустило. Это будто поднимающееся тепло. Я почти плачу. Когда Мать явит себя нам?

Мой милый Dhoum.

Douce

*

Edgar и Lucie Faure в Оленьем Доме.^[31]

26 февраля, 1974

(Письмо Сатпрема своей матери)

Моя милая мама,

Я знаю, что моё последнее письмо расстроило тебя. Но я никогда не стремился разрушить тебя, я лишь пытался вытянуть тебя выше, поскольку существует только один способ превзойти наши страдания - превратить их в свет. Вместо того, чтобы погружаться в яму, ты поднимаешься и расширяешься. Страдания, это липкая ложь – внутри истины всё лучезарно. Причиной страданий является недостаток света, недостаток широты сознания. Я часто говорил об этом Франсуа – тщетно. Я говорю об этом и своей милой матери, и не хочу, чтобы это было напрасно. Если этот мир хоть что-то значит, если он не является трагическим фарсом, то он должен был быть создан для того, чтобы научить нас широте сознания и радости среди чего угодно – и все обстоятельства, даже с виду наиболее жестокие, существуют исключительно для того, чтобы научить нас этой иной высоте сознания, где всё кажется другим. Но люди предпочитают умирать вместе со своими страданиями, вместо того, чтобы плюнуть в лицо этой Лжи и сказать: я более велик, чем ты, более велик, чем удары, которые ты мне наносишь, более велик, чем моя собственная маленькая история. И поднимаешься всё выше, становишься всё шире.

Люди цепляются за определённый способ жизни, являющийся способом смерти.

Вот где ты находишься, лицом к лицу перед этой судьбой, как и Франсуа, и ты имеешь в своём распоряжении всё, что необходимо для того, чтобы из этого выбраться – если пожелаешь.

Ты скажешь, что ничего больше не хочешь, но это всего лишь ещё один способ погрузиться на новую глубину.

Когда ты приезжала в Пондишерри первые два раза, ты ощутила нечто, другую возможность, другой способ жизни и существования – и затем это исчезло. Когда ты приехала после этого, ты была целиком затянута своей семьёй в старую яму, которая на самом деле является ямой боли, где ты для других не можешь ничего сделать и ничего не можешь исцелить. Это нисходящая жизнь. Что касается меня, то мне хотелось бы дать тебе жизнь восходящую – восходящую до самого конца – если ты пожелаешь. Вот почему я настаивал, чтобы ты не приезжала сюда в том же самом прежнем состоянии, с тем же старым отношением. Здесь есть нечто восходящее – то, что необходимо уловить. Тогда можно умереть, это не имеет значения, потому что ты более велик, чем смерть. Ты схватил истинную нить, сплетающую все жизни и развязывающую все узлы. И ты можешь помочь другим, потому что ты можешь помочь самому себе. Тогда всё приобретает другое значение, всё видится иначе. Это разница между жизнью муравья и жизнью птицы. Только ты должна вырваться из всего этого – ты должна выполнить то, что не нашёл смелости сделать Франсуа. Это не вопрос жизни в Индии, а вопрос жизни на высотах самого себя – здесь тебе просто помогут сделать этот шаг. Однажды, в каньоне, ты с большой силой сказала мне, что была "свободна". Свобода - означает свободу от страдания в любых условиях, что не мешает существовать любви и состраданию, вместо сентиментальности грязной ямы - высшая сила, чистая и неустрашимая.

Ты скажешь мне, что стара и устала – именно поэтому пришло время изменить всё – ты устала от этого старого, ничтожного мира, о, как устала! Восстань в новом мире. Это именно то, что мне с любовью хотелось бы дать тебе. Я тебя люблю, и возможно, я борюсь с тобою точно также, как я боролся с Франсуа – это мой способ любить. Я желаю людям радости, широты и сознания. Я не хочу ни страдания, ни несознания, ни невежества в которых они живут и умирают – они умирают бесконечно, так и не выучив урок.

Поэтому я снова тебе говорю: приезжай, если захочешь и когда захочешь.

Я люблю тебя в истине и широте, и я желаю тебе начала истинной жизни по ту сторону миллионов смертей – чего-то, что имело бы Смысл, длящуюся реальность, Истинную Опору из свободы и мира. И тогда ты понимаешь – понимаешь всё. Я люблю тебя по-настоящему, Я твой сын в Истине и в высочайшем и обширном Свете. Это то, чего я жду от тебя, я хочу, чтобы для тебя закончилось всё также прекрасно, как ты и жила, и чтобы для тебя всё стало ЯСНО.

С любовью

Сатпрем

P.S. Я передал тебе фотографию Шри Ауробиндо. Держи её в руках, смотри на неё. В ней для тебя кое-что есть.

8 марта, 1974

 

(Письмо к Кэрол Вайсвеллер, парижскому другу, которая

намеревалась снять фильм о Шри Ауробиндо и Саньясине)

 

Кэрол,

Твоя мысль часто посещает меня и ты здесь присутствуешь. Иногда я ощущаю тебя почти как ребёнка, потерявшегося в этом хаотическом мире, и мне хотелось бы, чтобы я смог дать тебе что-то, взять тебя за руку и сказать: "Понимаешь, всё не так сложно, тебе лишь нужно остановиться на несколько секунд, задержать дыхание, снова настроиться на тот Источник – и всё станет простым, нет никакой необходимости думать или бороться, "это" сражается вместо тебя, делает для тебя всё, и ты в состоянии нажать на эту кнопку! И тебе не нужно беспокоиться о результате; это устраивает всё в своё время, которое, возможно, не совпадает со временем, воображаемом нами, однако это правильное время". Это маленькое дыхание прямо посреди всего, пауза "ради ничто" – ничто, которое на самом деле является всем и делает всё, это помещённое в душу доверие, находящееся позади и приводящее всё в движение, и это есть всё, что необходимо, это ключ ко всему. Нам нужно лишь попытаться! Но мы забываем и прилагаем усилия, чтобы вспомнить, забываем и ловим себя вновь, и постепенно, в этом хаосе появляется своего рода серебряная нить, тихая поддержка, несущая всё: ты легче дышишь, лучше видишь, лучше живёшь. Нам лишь нужно помнить об "этом"! Двери закрыты, или мы стучимся в двери сами того не осознавая, но в действительности никаких дверей нет! Всё открыто на каждом шагу, нам нужно лишь "вспомнить это" на секунду, и оно делает своего рода дыру в этом ходячем удушье, призыв к воздуху, позволяющий войти нужному свету, нужному поступку, нужному решению, расслаблению и широте одновременно. Нам нужно помнить, дышать время от времени, между двумя шагами, на секунду остановившись на обочине, открывая дверь; где угодно, в любое время, нам нужно только сделать паузу и подумать об "этом" – для того, чтобы всё изменилось, для того, чтобы открылись все двери. Мы стучимся только в своё собственное удушье. Поэтому я думаю о тебе, Кэрол, и стараюсь послать несколько чистых дуновений. Пусть Свет будет с тобой.

Теперь о вещах практических: о фильме про Шри Ауробиндо…. Он будет снят, но в соответствии с уже существующей Истиной этого фильма. Тебе известна история об индийских крестьянах, которые были удивлены увидев, как скульптор высекает из камня божество, и спросили: "Как! Откуда ты узнал, что божество находится внутри?" … Фактически, крестьяне были мудры; бог находился внутри, и скульптор высекал то, что видел внутри.

Да, Кэрол, жизнь высекает себя в самой себе, в соответствии с тем, что ты в ней видишь и с тем, что уже находится внутри. Ты лишь выпускаешь то, что уже находится внутри.

Что касается "Саньясина" – ты нажала все необходимые кнопки и всё пошло. Он выйдет вопреки всем препятствиям и увиливаниям Ауропресс. В конце-концов, одна маленькая капля чистой, настоящей истины более могущественна, чем миллионы людей и препятствий. Чистая, крошечная капля бессознательно освещающая дни "просто так", и приводящая к безошибочным результатам, несмотря на время, которое это занимает. Мне бы хотелось, чтобы ты научилась этой крошечной капле, этому маленькому дыханию, этому свету, "потерянному" маленькому мгновению, которое находит всё вновь и приводит в порядок всё.

С большой любовью и благодарностью за твою помощь.

Сатпрем.

14 марта, 1974

 

Дорогая Кармен.

Мне потребовалось долгое время для того, чтобы ответить на твою записку, которую ты написала в баре на авеню Карно – я завален работой. (…)

Всё затопляет как в бенгальской пословице: "Когда Бог даёт, его дары ломают крышу". Вопреки этому наводнению я продолжаю делать свою истинную работу настолько хорошо, насколько могу: книгу о Матери. Это великая тайна…. Я не видел в каньоне свою сову – она ждёт твоего возврата, чтобы вновь показаться – но я хожу туда каждый день; я ложусь на землю, смотрю в небо и уплываю вдаль, туда, где стираются все печали – пробовала ли ты когда-нибудь выйти из своей "фотографии", оставив эту маленькую личность перед собой, словно маленький чемодан, затем ты постепенно отодвигаешься назад, и всё опрокидывается в обширность. Нужно лишь пытаться снова и снова. Но, понимаешь, наиболее важно не то, что ты должен "добиться успеха", а то, что ты должен стараться и любить это, думать об этом, помнить об этом – и чем чаще ты об этом вспоминаешь, тем более могущественным, живым и активным это становится, и в конце концов, это становится нами, хотя мы этого и не знаем, оно устраивает всё. Это удивительный ключ: не добиваться успеха, а помнить, призывать, абсолютно просто, ради красоты этого. В конце концов, что ещё в этом мире стоит призывать, среди всей этой отвратительной неразберихи?

Я думаю о тебе и о всей семье с огромной нежностью, и привет Жан-Мари.

Сатпрем

 

 

15 марта, 1974

 

"Прививка" действует эффективно. (Написанная) декларация от Нолини: "Непосредственная программа физической трансформации отложена… Земное сознание, так сказать, не вполне готово к финальной трансформации тела Матери, материальной субстанции тела. Поэтому оно не смогло приспособиться к входящей трансформирующей силе – и разрушилось".

ЛОЖЬ.

16 марта, 1974

(Из нашего разговора с Douce:) Они не спустятся с небес – Они появятся на земле. Савитри пошла за Сатьяваном в смерть. Не прекрасные, позолоченные маленькие боги, спустившиеся с небес, а прошедшие через смерть тела, победят смерть и вернутся с Истиной.

 

*

(Письмо к Андре Бринкуру из журнала Фигаро)

 

Андре,

Я только что прочитал вашу статью, которую мне отправила Иоланда; она приятна, добра, открыта, вы сделали замечательную, хорошую работу – мне хочется поблагодарить вас, это в самом деле Мысль, способствующая прогрессу. Сердце радуется, что по настоящему интеллигентные люди наконец-то поняли ту активную и огромную роль, которую они могут сыграть в этой трудной эволюционной работе. Я очень хорошо ощущаю вашу мысль - не как нечто изменчивое, а конкретную, искреннюю. Капля искренности очень могущественна.

Но Сатпрем вовсе не мудрец! Ты вызовешь сотрясение Гималаев! Сатпрем любит, и это всё. САТ-ПРЕМ: тот-кто-любит-по-настоящему. Он любит истину, он любит землю, он любит каждого, кто старается, кто ищет и кто не находит покоя в своей человеческой коже, и пытается найти средства для перехода к следующему существу. И когда я говорил с тобой, я действительно ничего не ответил на твой вопрос, но я очень хочу, чтобы сердце Андре широко открылось живой, могучей истине – тому, что даёт творческий динамизм, тому, чего касаешься в собственной плоти; поскольку, если этого не коснёшься здесь, этого не коснёшься нигде. Поэтому забудь о моей "мудрости" и поверь в мою братскую любовь.

С благодарностью

Сатпрем

3 апреля, 1974

Видение Сатпрема

Объятия Матери. Чёрная змея, которой я отрываю голову. Очень эмоционально, почти со слезами на глазах, я говорю Матери: "С меня достаточно человеческого состояния". После этого, как я помню, я ощутил почти человеческие объятия.

17 апреля, 1974

(Послание от Суджаты)

Милый мой возлюбленный,

Этим утром я долго держала твоё лицо в своих руках и позволила своему взгляду глубоко погрузиться в тебя. Я попросила Мать помочь и исцелить тебя, подобно успокаивающей ванне, освежающей руке, удаляющей все боли, восстанавливающей всё, что было повреждено, наполняющей сердце и тело спокойной энергией.

О, мой возлюбленный.

Douce.

21 мая, 1974

(Послание Суджаты: 21 мая 1973 – день,

когда Суджата встречалась с Матерью в последний раз.)

 

21 мая, 1974 года, моему милому возлюбленному.

Сегодня год, как Милая Мать в последний раз держала мою руку.

О! Мой Dhoum.

Douce.

24 мая, 1974

(Послание от Суджаты с цветком с Самадхи)

 

Сегодня, это "Бессмертие".

Подобно нашей любви

Подобно двум детям

У ног Матери.

Douce.

25 мая, 1974

(Послание от Суджаты)

 

Пусть наше "стремление" будет чистым

Чтобы ТАЙНА открылась нам.

 

*

 

Это будет записано в книге Матери.

 

*

 

С огромной любовью,

О, мой возлюбленный

Douce.

 

*

 

Моей Douce:

"Пусть мы вместе найдём тайну Матери".

 

26 мая, 1974

("Sunday Standard", 5-26-74, после испытаний индийской атомной бомбы:) Индия – "ядерная держава". Индира Ганди заявляет: "Было сказано, что бедная нация не может позволить себе такую роскошь (бомбу). Тот же самый аргумент выдвигался, когда Индия строила металлургические заводы и станкостроительные предприятия. Это было необходимо для развития, поскольку только через освоение высоких технологий Индия могла победить бедность и экономическую отсталость".

Та же самая Ложь продолжается со времён Неру.

В начале июля 1974

Видение фальшивого Шри Ауробиндо (с моноклем) в комнате полной шума и народа. И фальшивой Матери, скрывающей половину своего лица краем белого сари.

18 июля, 1974

(Маленькая открытка от Суджаты)

 

Милый Dhoum,

Вот цветы.

Случайно встретила Пурну, которая передала мне новости от Баруна. Подробности я расскажу тебе сегодня вечером. Но я хочу сказать тебе сейчас, что Роббер Лафонт решил опубликовать "Саньясина" "независимо от какого-либо сборника"(!), потому что Сатпрем не хочет включения в сборник, чтобы на него не был навешен ярлык. Ты рад, Masai?^[32]

Как твои дела? Это утро доброе?

О, мой возлюбленный…

Я целую тебя

Очень нежно

Douce

22 июня, 1974

 

Видение Суджаты

(записанное Сатпремом)

"Пранам", на нём присутствует около десяти человек. Сатпрема на нём нет. Суджата идёт меня искать и находит в каньоне с "тамилами", но я иду быстрее, чем они – один из них пытается выстрелить в Суджату из винтовки. Наконец мы приходим к Матери: она "родила ребёнка", который очаровательно улыбается (он напоминает Золотого Кришну Суджаты). Несколькими днями позже мы возвращаемся к Матери: "ребёнок" сильно вырос, "словно он каждый день взрослел на год". Мать одна в маленькой хижине, она сидит на полу и присматривает за ребёнком; она кажется несчастной. У Суджаты ощущение, что я "охранник" этого ребёнка, или, что на меня была возложена ответственность присматривать за ним. Я ворчу: "Родить ребёнка в девяносто шесть лет!"

5 июля, 1974

 

Видение Сатпрема

Выходит Мать. Она идёт по очень узкой тропе. Я нахожусь слева от неё. Чтобы освободить ей место я иду по обочине дороги, заваленной колючей проволокой. Под колючей проволокой ковёр из цветов "Сострадание Шри Ауробиндо"^[33]. Я иду по этой колючей проволоке, а внизу находится Сострадание Шри Ауробиндо.

22 июля, 1974

(Послание от Суджаты)

…Бедный Раджабхай.^[34] Они преследуют его. В мастерских шпион. Бенгальский подросток. Я расскажу тебе подробнее.

Douce.

 

27 сентября, 1974

(Послание от Суджаты)

Мой милый возлюбленный.

Моя голова покоится на Самадхи,

Я сказала Им: пусть их имена войдут в сердца людей. Вот ответ:

"Сознание повернулось к Свету"^[35] + к четырём Устремлениям. (Я также сказала Им: Пусть мы будем служить Им так, как Они того пожелают.) (…)

Douce

2 октября, 1974

Коуноума сомневается в "своевременности" публикации Агенды – они боятся Агенду.

20 октября, 1974

Мать – Суджате: "В этот момент нужно спать" (момент в процессе трансформации).

26 октября, 1974

Сила воли, которую мы используем, чтобы поразить зло – пропорционально увеличивает силу зла.

Необходимо нечто другое.

27 октября. 1974

Я закончил перечитывать Агенду (для моей книги о Матери).

20 ноября, 1974

Иоланда Л. в моём маленьком патио: Агенда?

6 декабря, 1974

(Послание от Суджаты)

Я нахожусь в твоей старой спальне (в Пондишерри), сижу на твоей кровати.

Я начала 1972 год (Агенды).

Посмотри на эти цветы (с Самадхи).

1) Преданность.

2) Счастливое будущее.

3) Победа.

Да, будущее принесёт Победу.

Работа Шри Ауробиндо и Матери не может потерпеть неудачу. Это невозможно.

Мы рука об руку идём к ней, к нашей Милой Матери.

Мой любимый, моя любовь очень глубока.

Douce

11 декабря, 1974

(Послание от Суджаты)

Да, мой любимый.

Мы выполним эту Работу вместе.

До самого конца.

С нежностью

Douce

12 декабря, 1974

(Послание от Суджаты, в её день рождения)

Моя голова долгое время покоилась на Самадхи.

Я хотела предложить всё.

Пусть Они действительно, действительно будут там.

Позволь нам осознавать Их, в Них, в каждый момент.

С Их любовью, окружающей нас.

Douce

1975 год

6 января, 1975

Начало Трилогии. "Божественный материализм".

17 января, 1975

(Послание от Суджаты)

Мне бы так хотелось, чтобы Мать взяла нас в свои руки, мы положим свои головы ей на грудь и будем оставаться неподвижными… О!

31 января, 1975

(Послание от Суджаты)

"Стойкость".^[36] Мы должны выдержать.

5 февраля, 1975

 

(Письмо Иоланде Лемон)

Дорогая Иоаланда,

В нескольких строках.

Бог "не снимал телефонную трубку" по той простой причине, что он не нуждается в телефоне и полностью находится здесь, неуклонно ведя весь процесс к хаосу для прихода нового мира, которого он хочет. Мы плачем по нашим сломанным игрушкам, но, по правде говоря, мы совершенные дети. Им, вероятно, хотелось бы создать новый мир при помощи улучшенных машин, но это не так… и это к счастью! Будут ли люди призывать его или нет, но новый мир придёт так же неизбежно, как появились млекопитающие, независимо от того призывали они это или нет. Единственная разница в том, что те, кто обладает привилегией призывать, поймут лучше и увидят вещи более ясно, вместо того, чтобы идти как слепцы туда, куда им идти не хочется – но каждый идёт туда!

Я приглашу твоего друга Д.Тату, но мне действительно нечего сказать, если только Мать не будет говорить моим языком.

Я устал, Иоланда; эта новая книга – отчасти радикальное испытание, и это так для всех нас и для всего мира.

С любовью,

Сатпрем

Очень разочарован чудесным светильником! Я думал, что мне его хватит навечно, как своего рода электронного Брахмана, а он требует подзарядки! Машины действительно обманчивы.

P.S: Иоланда, мои наилучшие пожелания, улыбающиеся и сверкающие как озера под солнечными лучами, которые часто напоминали твои глаза.

Суджата

11 марта, 1975

(Послание от Суджаты)

Я в полусне.

Но я люблю тебя, сплю я или нет, это не имеет значения.

Хорошего дня, милый Dhoum,

И много любви.

Douce

13 марта, 1975

(Послание от Суджаты)

"Победа"

Достаточно странно, но ещё до того, как я пришла к Самадхи и во время Пранама, я ощущала нечто подобное нисхождению Ганга. Я ясно ощущаю, что на смену каплям пришёл водопад.

Как прошло утро?

Нежно люблю.

Douce

29 апреля, 1975

Книга Мао Цзэдуна перед фотографией Матери. Божественный материализм… или другой.

2 июня, 1975

Тата с Иоландой наносят визит в моё патио.^[37]

16 июня, 1975

(Послание Суджаты касающееся трилогии о Матери, которую пишет Сатпрем)

Несколько строк приложенных к цветам.

Мать ведёт тебя, держа за руку. Этим утром у Самадхи я почти видела это.

26 июня, 1975

(Послание от Суджаты)

Надо понимать, что этим утром объявили чрезвычайное положение и отправили Морарджи Десаи и компанию в тюрьму.^[38]

Мать ведёт нас в счастливом танце!

Люблю, люблю тебя, мой милый возлюбленный.

Douce

4 июля, 1975

(Послание от Суджаты)

… Куда Мать ведёт тебя?

Становится ли Амазония понятней?

Становится ли видимой Мать?

Но Её руки поддерживают нас, я это знаю, я вижу это.

8 июля, 1975

(Послание от Суджаты)

… Как продвигается работа? Сделан ли следующий шаг?

Начал ли ты искать свой путь в этой новой географии?

Твоя география прекрасна.

26 июля, 1975

(Письмо Иоланде Лемон. Нужно заметить, что когда Тата приезжал второго июня, перед объявлением "чрезвычайного положения" 26 июня – я предложил, чтобы он встретился с Индирой Ганди, что он и сделал. Позже он рассказал мне, что Индира была "полна страхов" и без конца говорила об "угрозе её жизни", об "опасности". Она считала, что её собираются "убить".)

 

Дорогая Иоланда,

Я не предсказатель, я не "видящий". Но у меня есть определённое всеобъемлющее восприятие Движения этого мира, и иногда, существ внутри этого движения. Твой друг, Тата – один из них, мне кажется, что с ним Свет, или Сила особого качества, которая совершенно естественно принадлежит этому Движению….

Итак, куда направлено это Движение? Здесь также у меня есть всеобъемлющее восприятие того, что может быть названо великим Планом этого мира, поскольку Шри Ауробиндо и Мать научили меня этому. Я знаю куда всё это движется и до некоторой степени воспринимаю, идут ли события в этом направлении или нет, являются ли они симптоматичными или эпизодическими. Я знаю, что всё, вплоть до мельчайших деталей, движется в направлении Цели. Новый мир бесконечно более радикален, чем можно вообразить, и намного прекрасней и истинней. Индия играет особую роль в этом великом Плане; то, что происходит здесь, симптоматично для всего мира. "Индия стала символически представлять все трудности современного человечества", - сказала Мать. "Индия станет землёй возрождения к более высокой и истинной жизни – и именно в Индии будет найдено исцеление". Что означает, что Движение трансформации Индии является знаком и символом Движения Трансформации этого мира. Но она также и символ всех трудностей, которые нужно решить. Индия стала огромным обманчивым фасадом с миллионами и миллионами функционеров, подобно спрутам, парализующим всю страну.

Эти миллионы являются "избирателями". Они не производят ничего и разрушают страну медленно, но уверенно. И никто не хочет лишиться "избирателей". Эта гигантская Ложь должна рухнуть. И крушение этой Лжи будет предупреждающим знаком, возвещающим об изменении всего остального мира. На вопрос, куда движется Индия, Шри Ауробиндо ответил: "Индия движется в направлении Европейского социализма, который опасен для Индии, в то время как мы стараемся выявить дух расы, в соответствии с курсом Индии." И когда его спросили, будет ли Индия свободна и независима, Он ответил: "Это решено. Это лишь вопрос времени. Вопрос в том, что Индия собирается делать со своей Независимостью?... Большивизм? Goonda-radj (Бандитизм)?... Выглядит угрожающе."

Это было в 1935 году.

Он мог заглядывать далеко вперёд.

Индира Ганди лишь продолжение и завершение "работы" её отца (Неру). Вероятно, она была обязана привести Индию к этой точке беспомощности и непродуктивности настолько тотальной, что Страна будет обязана опрокинуться в Нечто Другое – в Нечто Другое, что Шри Ауробиндо и Мать пытались внедрить в сознание Земли.

Поэтому наступит крах не только в Индии, но и везде, чтобы Новое, Новый порядок Истины мог установиться на Земле. Весь мир ведётся к этой точке раскола и краха…

Как произойдёт это крушение? Когда? Я не знаю, я не предсказатель. Когда твой друг пришёл на встречу в патио, я спонтанно сказал: два года.

Какими средствами Божественное достигнет своих целей? Я ничего об этом не знаю, но я знаю, что всё неизбежно ведёт нас туда – это колоссальное Могущество, то самое, которое сотрясает все страны, все сознания и все структуры. И это непреодолимое Могущество, поднимающееся из глубин Материи и организующее или реорганизующее всю Материю… (поскольку это начинает становиться видимым и будет всё более и более явным). Поэтому я не могу сказать, будет ли это крушением того или другого политика – фактически, это будет крушением всего, что сопротивляется Движению. И политики – это самая мерзкая Ложь.

Чего я больше всего боюсь в отношении Индии, это её апатии, которую здесь называют "тамас" – заставить её шевелиться могут только удары. Пусть избавит её Бог от ужасного удара китайцев.

…….

Что будет с Индирой Ганди? Я ничего об этом не знаю. Но я знаю, что произойдёт всё, что необходимо для того, чтобы Работа была закончена, и такими окольными путями, которых мы не ожидали. Мы должны быть бдительными, наблюдать и молиться.

… И ждать, когда этот час придёт, с верой, доверием и Зовом в сердце, чтобы Истина Индии была реализована.

Это всё, что мне известно.

Моя любовь с вами обоими.

Сатпрем

P.S: У меня также ощущение, что у военных будет своя роль, которую они сыграют в этом великом Переходе к новому Порядку. Там есть контакты, которые нужно культивировать.

С.

6 августа, 1975

Видение

Из руин поднимается золотая авторучка. Я один сижу на веранде моего старого дома в Пондишерри. Там, где я обычно видел сад с деревом "трансформации" и жасмином, наполовину скрывающим остальные строения Ашрама, я вижу опустошение. Всё в руинах, словно после ужасной бомбардировки. Не осталось не только ни одной уцелевшей стены (и конечно, ни одного дерева), но и сами руины будто сравняли с землёй. Всё растёрто в порошок. Ошеломляющий пейзаж из пыли. И вдруг, посреди этой разрухи, я вижу как в воздух поднимается и зависает над руинами золотая ручка, сверкающая и неподвижная. Эта авторучка напоминает мне мою собственную, подаренную мне моей матерью несколько лет назад, тоже золотую.

 

12 августа, 1975

(Послание от Суджаты)

Милый возлюбленный

Мать на самом деле ведёт нас, держа за руки.

Она убирает вуаль с наших глаз.

С любовью и нежностью

Douce

 

21 августа, 1975

(Письмо к ауровильцу)

Психоанализ делает Ложь хуже, чем она есть на самом деле. Болезнь - это Ложь. Каждый человек обладает властью сказать НЕТ Лжи, и повторять НЕТ до тех пор, пока Ложь не удалиться. Вы культивируете этот свинцовый покров – вместо того, чтобы плюнуть на него. Вы должны повторять НЕТ снова и снова, будто упрямый осёл. Вы должны проявлять волю вместо того, чтобы повторять: я не способен.

У человека есть сила сказать НЕТ.

Я не встречаюсь ни с кем, но я согласен сделать исключение. Несколько минут в молчании. Я постараюсь, и покажу тебе, что может тебя исцелить. Но впоследствии, ты не должен снова призывать Ложь. Напротив, ты должен повторять как заклинание: этого не существует – пока злые чары не растворяться. И они исчезнут.

Сатпрем

11 сентября, 1975

(Послание от Суджаты по поводу трилогии)

О, мой любимый, Мать здесь, здесь, здесь, с тобой, с нами.

Она даёт то, что необходимо. Я в этом убеждена. Она присутствует и Она действует.

Мой милый возлюбленный, Мать любит нас обоих.

19 сентября, 1975

(Послание от Суджаты)

Я вижу тебя, я вижу твоё лицо, такое грустное…

О! мой возлюбленный, мой милый возлюбленный.

Не беспокойся, Мать присматривает за твоей работой, поскольку,

в конечном счёте, это Её работа.

25 сентября, 1975

(Послание от Суджаты)

Как я тебя люблю.

Я молюсь за тебя Матери, твоя работа для Неё.

И Милая Мать улыбается нам.

Мы принадлежим Ей, всё больше и больше.

 

10 октября, 1975

(Послание от Суджаты по поводу трилогии)

Как идут дела?

Проясняется ли тайна?

О! Dhoum, Мать находится здесь, так близко, так близко к нам…

Её лёгкое дуновение овевает нас…

17 октября

(Послание от Суджаты)

Если бы я только могла смягчить удары, направленные на тебя!

Я молюсь Матери. И сегодня сердце моё полно благодарности.

 

25 октября, 1975

(Записка, написанная Суджатой около 18 ноября, 1973)

 

… За Нолини послали около 11 часов.

Как раз тогда было принято решение спустить Её вниз (тело Матери)

Отнесли вниз около 2.30 (утром 18 ноября, 1973)

 

26 октября, 1975

(Послание от Суджаты)

Что делает Dhoum?

Он отдыхает?

Сердце моё полно благодарности к Матери.

Она так поддерживает нас своей рукой, или, скорее, в Своих руках.

Мы вместе покоимся на груди Матери.

В начале ноября, 1975

Когда я вышел из своей комнаты, чтобы прогуляться по каньонам, я встретил в саду C.P.N.Сингха… посланного Индирой Ганди узнать, что происходит в Ашраме. Он - доверенное лицо Индиры и её близкий советник. Как любой культурный индиец, он знал, что Мать должна была оставить "кого-то" или что-то после Себя. Он встретился со всеми шишками Ашрама и… ничего. Он долгое время пристально смотрел на меня, в молчании, точно так же как и я, и он взял меня за руку – мы узнали друг друга.

10 ноября, 1975

(Письмо адресованное нескольким ауровильцам)

 

Я провёл свою жизнь вне всяких "Институтов", какими бы они не были. Я даже сбежал в лес, так как не хотел никаких законов и никаких правил.

Здесь, я находился рядом с Матерью, и ничего с этим не поделать.

Я всегда видел и чувствовал, что людям нужно позволить чтобы ими управляли, потому что сами они не способны обладать внутренним видением и знанием, хотя это единственное истинное правило, которое я признаю. В противном случае, силы одевают другую маску и всё начинается снова с другими эго.

Таким образом, ситуация в Ауровиле, какой бы она не была, является последним прибежищем до тех пор, пока каждый не потеряет своё эго в достаточной степени, чтобы ясно видеть вещи и спонтанно подчиняться Ритму вечно меняющейся Истины.

"Мы хотим расы без эго", - говорила Мать – это ключ к истинному принципу Ауровиля. Шри Ауробиндо говорит:

"Правительства, общества, короли, полиция, судьи, институты, церкви, законы, обычаи, армии лишь временная необходимость, наложенная на нас несколькими столетиями, потому что Бог скрыл своё лицо. Когда он явится пред нами снова во всей своей истине и красоте, тогда они исчезнут в этом свете."(Мысли и афоризмы)

А тем временем пусть ауровильцы следуют своему высшему сознанию, и результат будет прямо пропорционален их искренности и отсутствию эго.

Сатпрем

20 ноября, 1975

(Письмо сэру C.P.N. Сингху,

в оригинале написано на английском)

Сэр,

Я поражён точностью вашего восприятия. Работа Силы действительно полна милости.

Как вы поняли, то, что находится в этом чемодане в моей комнате, не просто книги, которые нужно опубликовать. Это могущество. Это может стать могучим рычагом великого изменения этого мира. Никто не в состоянии реально оценить ту гигантскую вещь, что там находится – это тайна Шри Ауробиндо, тайна Матери. Это то, что они делали – и каждое слово этих тысяч страниц (более 6000 страниц или 13 томов того, что рассказала мне Мать) содержит могущество их действия. Это не просто "послание", "объяснение", это Действие.

Поэтому я молчал два года, находясь перед этим отчасти страшным наследством. Я только что закончил два тома, которые откроют дорогу их Действию. И я чувствую, что Момент пришёл. И я посмотрел своим внутренним взором вокруг себя. Нет никого, кому я мог бы доверять среди так называемых авторитетов Ашрама – настоящий Ашрам это безымянные люди, моющие посуду и смазывающие автомобили. Ими Ашрам живёт и не разваливается, как он того заслуживал бы. Поэтому мне нечего делать с этими "авторитетами".

Я чувствую, что эта публикация произведёт определённую революцию здесь прежде, чем вызовет революцию в мире. Поэтому необходим полностью новый способ действия. Эти книги должны быть опубликованы или, скорее, построены так, как строят храм. Они должны дать возможность истинному элементу собраться вокруг зерна Истины прежде, чем рухнет остальное.

На практике, необходимо идти шаг за шагом – и самым первым шагом будет понимание глубины, важности и ответственности этой Революции. Всё проистекает из этого правильного отношения. Некоторые здесь могут понять и могут помочь, но они не те, кто имеет здесь вес. Мы будем должны начать с нуля. Самой первой необходимостью являются линотип и помещение с электрическими коммуникациями. Имея всё это мы могли бы начать прямо сейчас.

У меня есть определённое ощущение, что новое Издательство должно располагаться в Ауровиле, где есть определённая открытость (к плохому, но и к хорошему тоже). Оно должно быть полностью свободно от опеки Ашрама (или, скорее, распорядителей Ашрама). Это должно стать тем, что спонтанно соберёт свои собственные элементы и свою собственную движущую силу.

Вот, вкратце, очертания Действия, которое будет начато.

До сегодняшнего дня я никому не говорил здесь об этой великой работе.

Я чувствую, что чем меньше ненужных вибраций смешается с работой, тем лучше. Революции делаются молча.

В глубине сердца я благодарен вашей проницательности и искренности. Нам же нужны люди, которые просто хотят служить Истине чисто.

И тому, кто любит Их.

Сатпрем

Почему бы не построить издательство Матери в самом Нанданаме?

 

21 ноября, 1975

(Письмо от Суджаты сэру C.P.N. Сингху,

в оригинале на английском)

 

Уважаемый дядя^[39],

Вчера вечером Раджабхай (Абхай Сингх) принёс ваше письмо в Нанданам. Я с огромной радостью узнала, что Вы полностью выздоровели. Вам известно, как мы ценим вашу любовь.

Я могу добавить, что ваше письмо согрело моё сердце. Удивительно, сколько внимания вы уделили работе Матери. Особенно после ухода Матери мы привыкли к безразличию, противостоянию и дурной воле. Но ваше письмо со всей очевидностью показало нам Милость Матери.

Могу ли я занять ваше время и объяснить вам ситуацию в которой мы находимся?

Наши проблемы - проблемы не персонала, а издательства. Вы наверное удивитесь, узнав, что здесь есть три издательства. Итак:

Ашрам Пресс: Уже несколько лет как они не интересуются изданием работ Шри Ауробиндо и Матери. (Большинство книг, доступных в магазинах, издано "All India Press".) Управляют "Ашрам Пресс" Амийо и Роби Гангули. Когда мы (Сатпрем) написали им в январе 1974 года относительно издания бесед Матери с Сатпремом (Мать называла их "Агенда"), они ответили нам в июле!! Это только один случай, но они грубы постоянно, даже высокомерны, без какой-либо видимой причины. Мы продолжали попытки вплоть до сентября, но бесполезно. Они даже не заботятся о том, чтобы быть вежливыми. Фактически, они не заботятся ни о чём, кроме делания денег. Наконец-то мы поняли. И узнав Гангули, вы тоже это поймёте.

All India Press: Это также люди, думающие лишь о деньгах. Они могут продавать масло, сыр или книги Шри Ауробиндо пока это приносит деньги. Кроме того, ситуация там настолько грязна, что мы не можем обращаться туда с предложениями.

Поэтому оба издательства, с лежащей в их основе ложью, не могут служить Истине, которую представляют работы Шри Ауробиндо и Матери.

...…..

Сколько бы не осталось нам лет, пусть мы будем способны посвятить себя этому. Потому что, в конце концов, через несколько лет большинство из нас исчезнет с лица Земли, и что останется? Работы Шри Ауробиндо и Матери. Эти труды введут нас в новую Землю – эволюция, не снившаяся людям и во сне – и для тех, кто восприимчив, во всём Мире уже распространяются знаки предпринятого Ими Действия. Это на самом деле ускоренная эволюция.

Итак, дядя, присоединитесь ли вы к нам в этой великой работе? Под вашим крылом мы спокойно могли бы продолжать предназначенную нам работу. Согласны ли вы? Мы будем игнорировать Попечителей, мы будем игнорировать Издательства. Мы сформируем новую команду. Вы будете нашим казначеем, нашим советчиком. Абхай Сингх может присматривать за техникой. А Сатпрем будет снабжать нас материалом для книг.

Я вверила все наши проблемы в ваши руки. Ваше сердце настолько полно привязанности и любви, что для нас естественно обращаться за помощью к нашему дяде.

………..

Сатпрем был так тронут, что немедленно сел писать вам. На случай, если у вас будут проблемы с его почерком, я прилагаю отпечатанную копию. Он объяснял внутреннюю истину, пока я обрисовывала настоящую картину.

Позвольте мне добавить, что ни одной душе, кроме нас четверых, не известно обо всём этом. Ещё не пришло время оповещать их о том, что мы готовы к действию. Иначе будет много ненужных препятствий.

С уважением и любящим пранамом,

Твоя любящая племянница

Суджата

4 декабря, 1975

(Письмо к Жани Бринкур, жене Андре Бринкура)

 

Знак этого времени? – Это время Неожиданного. Время ответов материальными фактами – прямо там, где мы этого не ожидаем. Больше нет ментальных вопросов, потому что время Ума закончилось: существует вопрос вида или, скорее, вопрос следующего вида. Больше не осталось никакой метафизики – Бог или не Бог, Материализм или не материализм – нечто разверзается прямо под нашими ногами, нечто, что уходит по ту сторону "Богов" и "материализмов", да и нет, правое и левое, и всех двойственностей Homo Sapiens, находящегося в конце своего пути. Существует новое состояние Материи, новое восприятие жизни в Материи, отличающееся настолько же, насколько восприятие гусеницы отличается от восприятия бабочки. Это время Нового восприятия – Ответ пробивается сквозь трещины повсюду. Мы получим этот ответ в наших телах, прежде чем получим его в наших головах. Может ли гусеница получить ответ бабочки?

У нас должна быть абсолютная ПОТРЕБНОСТЬ стать Следующим Видом, Другой Вещью. Именно эта потребность даёт все ответы, как потребность выживания дала крылья рептилии.

Но если мы будем размышлять над проблемами и вопросами гусеницы, мы получим лишь ответы запутавшейся гусеницы.

Мы должны изменить вид. Мы меняем вид.

Это время Неожиданного.

Наилучшие пожелания Андре, которого я не забуду,

Сатпрем

Сверхсознание не придёт. Оно ПРИШЛО.

1976

1 января, 1976

Я опрокидываю всё, к чему прикасаюсь.

Я в каньоне, рядом с простудившейся Douce, мы крепко держимся друг за друга перед этим Натиском. Она мой фундамент. Моя Милость. Всё может продолжаться только потому, что она здесь.

2 января, 1976

(Послание от Суджаты)

… Когда я совершала свой пранам, Мать взяла нас обоих в свои руки.

Мы пребывали в совершенном покое.

 

 

10 января, 1976

(Письмо сэру C.P.N. Сингху, в оригинале на английском)

 

Сэр,

На этот раз я должен выражаться яснее.

В своём самом первом письме, адресованном к вам, я говорил о моей потребности получить "покровительство Правительства Индии". И у меня были все причины, чтобы использовать такие слова. Около двух лет назад, после ухода Матери, у меня было восприятие, почти видение опасности, нависшей над бумагами Матери – это 6000 тысяч страниц её частных бесед со мной. Я это ощущал, когда видел шайку наших молодых гимнастов (подстрекаемых сами знаете кем), которые пришли ко мне и силой захватили чемодан с бумагами под предлогом "спасения бумаг Матери" и с "заверениями об их быстрой публикации, помехой для которой был Сатпрем". Этих молодых людей очень легко побудить к деятельности. Сейчас вы должны знать, что некоторые из Попечителей боятся того, что Мать сказала мне, и боятся публикации этих бумаг. То чего они хотят – и они только ждут удобного случая – захватить эти бумаги и получить контроль над их публикацией… подвергнув их надлежащей цензуре.

Это факт.

Сейчас всё происходит быстро. Вы свидетель того, что произошло с Маданлалом^[40]: угрозы, насилие, вторжение в чужую частную собственность – всегда под предлогом "спасения работ Матери".

Защита необходима, и немедленная.

Более того, я получил письмо от Тата, где он совершенно справедливо говорит: "Ясно одно: решение о создании Издательства Матери в Пондишерри под вашим руководством практически невыполнимо вне Ашрама и его Управления… до тех пор пока Индира Ганди не будет готова оказать свою поддержку и т. д." Поэтому, с какой стороны не посмотри, ничего невозможно без некоего законного статуса. Говорили ли вы с Индирой? Мы даже не можем получить деньги без этого статуса. И теперь, если мы будем ждать до тех пор пока "All India Press" не выйдет из своих трудностей, ожидание затянется надолго, поскольку Попечители одержали победу на всех фронтах. Произошедшее с Маданлалом лишь репетиция того, что они готовят для меня. И поверьте мне, они посмеют"^[41]. Они просто ждут удобного случая.

Поэтому, если у нас нет никаких средств обуздать, остановить, прекратить этот своего рода духовный "бандитизм", то что я должен делать? Ждать пока не станет слишком поздно?

Я повторяю, я нуждаюсь в официальной защите правительства Индии. И как можно быстрей.

Пусть нам поможет Мать Кали.

Сатпрем

PS. Любая Сила, Свет и Работа, оставленная Матерью, автоматически становиться мишенью для остающихся сил Тьмы, и Враг №1 – Сатпрем. Попечители - лишь марионетки сил, которые очень хорошо знают чего хотят. Как только мы начали планировать приобретение издательства Маданлала, они тут же атаковали его. Теперь всё ясно?

Что касается тапасьи… она пылает!

И с любовью.

С.

 

12 января, 1976

(Письмо к Тата)

Дорогой Сэр и друг,

Я был очень тронут, что вы написали такое большое письмо…. Прежде чем дать вам требуемые уточнения, я ждал ясного ответа, или скорее формального решения из Дели по поводу законного статуса той Работы, которую я пытаюсь защитить. Я совершенно один сражаюсь с тёмными силами, которым очень хотелось бы сокрушить это тело. И как объяснить это Роджеру (архитектору Ауровиля) или даже вам?... Я очень люблю Роджера, к которому отношусь с огромным уважением, и всегда делал всё что мог, чтобы поддержать его, но он в действительности не понимает игры сил позади того, что находится на поверхности, но не нужно говорить об этом без абсолютной необходимости. Моя борьба трудна и без того.

………

Я выполняю не частную, личную работу: я делаю в мире Работу Матери. Я хочу вычистить эти грязные конюшни. Я человек действия, а не мечтатель, и даже не "писатель". Я работаю ради будущего. Я работаю ради того, чтобы на земле установился новый вид. (…)

Да, Ашрам в точности подобен Индии или нынешнему правительству Индии, в уменьшенном виде. Горстка тёмных автократов, захвативших всё и проникающих повсюду, душащих всё и удушивших бы и меня (или мои книги и бумаги Матери), если бы могли, потому что это абсолютная противоположность тем силам, которые они представляют. Если этот тёмный узел распутать здесь, он будет распутан повсюду (и в Ауровиле тоже). Это символическая битва. Если вы хотите понять, что происходит в Ашраме, вам нужно лишь взглянуть на это в контексте Нью-Дели, и вы всё поймёте – и в конце-концов в контексте всего мира, потому что всё одно и тоже, тот же самый мир, те же самые силы под различными масками. Это моя борьба или, скорее, борьба Матери и Шри Ауробиндо.

…….

Поймите, друг мой, это великая, тяжёлая битва. Я не мечтатель: в двадцать лет я был в концентрационном лагере, и там меня убедили в том, что этот ужасный мир должен быть изменён. Я бежал в девственные леса Гайаны, потому что не хотел этого мира. В Бразилии я организовал слюдяные шахты и фабрику по производству слюды для американского промышленника, который в конце концов захотел отдать, завещать мне свой бизнес – я понял, что значит действие. Но я видел, понимал, что Власть денег и машин недостаточна для того, чтобы изменить этот ужасный мир – вы также поняли это. Поэтому я отказался от слюдяных шахт и приехал к Шри Ауробиндо, поскольку он тоже хотел изменить этот ужасный мир – и реальными средствами: овладев силами Будущего. Я труженик Будущего, я познал движение Сил Будущего. Этим я помогаю другим призывать их на землю. Эти книги – соединительное звено, нацеленное на Силы Будущего. Вы понимаете в чём заключается моя борьба? Имеет ли это значение для вас? Мне нет дела до Пондишерри – мне небезразлична Земля, изменение Земли, и прежде всего Индии, которую я люблю. Вот ради чего я работаю. И я говорю (я чувствую), что Тата обладает особым качеством искренности, истины и внутренней силы, которая отличает служителей нового мира. Его возраст ничего не значит! Сила не обращает внимания ни на какой возраст, и Она может двигать годами точно также как и горами… если только мы открываем себя Ей. И я говорю, что Тата своим действием в прошлом, своим посвящением человечеству, заслужил право играть роль в новом поднимающемся мире. И я снова говорю, что он будет играть эту роль вопреки годам и всем ограничениям, если он будет иметь веру, если он откроет себя – и поймёт битву происходящую вокруг нескольких "маленьких книжек".

С любовью и уважением

Сатпрем

14 января, 1976

Я прекратил работу над "Бюллетенем" – "должно появиться новое средство". Пусть они защитят меня. Это сигнал для нападения. (Суджата мудро предостерегла меня от того, чтобы я не сделал этого раньше, чтобы была возможность продолжить работу над книгой).

18 января, 1976

(Письмо сэру C.P.N. Сингху, в оригинале на английском)

"Дядя", Сэр,

Я не знаю, могу ли я называть вас Дядя, скорее я ощущаю вас как товарища по сражению. Как бы это не выглядело извне, это - битва, и я чувствую это очень глубоко, даже физически. Это закон вещей, когда все элементы, противостоящие новому творению – и вы не знаете до какой степени – поднимутся и пытаются подниматься, чтобы помешать нашей работе. Когда вы прочитаете книгу (Божественный Материализм), которая сейчас переводится, вы увидите насколько она захватывающая. Мне часто было интересно, почему Мать выбрала именно такой инструмент для Своей работы, и я подозреваю, что моё "образование" в нацистском концлагере дало мне внутреннее пламя сопротивляться всем этим тёмным силам. И воистину, всё больше и больше я могу видеть Её явную Милость, пославшую вас именно в тот момент, когда я почти потерял надежду выполнить Её работу. Вы на самом деле мой близкий товарищ на Её поле битвы.

Происходят некоторые новые события, о которых вы должны знать, и Бог знает, что скрывается позади! Они будут стараться и стараться, а мы будем гореть и гореть. Это единственный способ. Поэтому я прекратил издание "Бюллетеня", которое Мать доверяла мне в течение стольких лет. Прилагаемая записка объяснит мотивы. Нет необходимости говорить, что это вызовет ожидаемую волну грязи и гнева, и много чего ещё – внутренне я получил уже множество ударов! Те, с кого снята маска, наиболее горласты – и я не против, если это прекратится. В действительности, оскорбления меня никогда не касались. Я принадлежу чему-то другому – я принадлежу расе Будущего. Даже Нолини не поддержал "моего" решения, хотя и сказал Суджате: "По сути он прав, но…". Я сожалею, но я забочусь лишь о том, чтобы следовать Её указаниям – мне было ясно сказано прекратить работу. Она знает лучше. Иногда Истина Будущего должна взглянуть в лицо не только Тьме прошлого, но и Истине прошлого. Фактически я чувствую, что Она желает, чтобы упали все маски и притворство, (довольно странно, что в этом случае я даже больше ощущал Шри Ауробиндо, чем Мать, словно Он непререкаемым тоном сказал: "Достаточно"). Мы увидим, что из этого получиться, но мы конечно же должны взглянуть в лицо разнообразным тёмным "panis" и "dasyus",^[42] поднимающимся из своих пещер. И когда вся Работа – самоотверженная Работа - конкретизируется в Материи в форме книги, мы увидим, что произойдёт множество вещей. То, что происходит сейчас, лишь репетиция наступления новой эпохи в мире, которая естественно начнётся с большого разрушения. Мы соратники в этой великой битве. И мне хочется прижать вас к своему сердцу, когда я повторяю: Ма, Ма, твоя Милость чудесна.

С любовью и благодарностью

Сатпрем

20 января, 1976

(Послание от Суджаты)

Пусть Шри Ауробиндо Мать утвердятся наконец.

Пусть Они будут.

25 января, 1976

Я закончил пересмотр книги Матери.

Теперь Мать шествует по миру.

 

30 января, 1976

 

(Письмо двум друзьям в Ауровиле, А. и L)

 

Да, вы поняли абсолютно точно: тёмные силы, провоцирующие массы на повседневный фашизм, находятся здесь, и это нисколько не удивляет. Когда вы дочитаете книгу, вы станете свидетелем чудовищной истории и того, как они отправили Мать на другую сторону. Им хотелось бы отправить на другую сторону и Сатпрема тоже – и я никогда не сомневался, что стоящие позади силы делают всё возможное, чтобы помешать работе А.. Мы на самом деле находимся в Часе Бога – Часе Бога, хотя это и незаметно, очень по-чикагски. И книга, которую вы держите в своих руках и которая лишь начало, является динамитом, роль которого вы скоро узнаете. Говоря о "динамите", я не имею в виду изложенные в ней факты или идею, а находящуюся позади Силу. По миру начали свой поход Шри Ауробиндо и Мать – просто ждите и смотрите. Мы все это увидим. Мы ликуем, говоря о "новом мире", каждый повторяет это слово, размахивает им или прячется позади него – но однажды новый мир установится. И маски падут. Мы наконец-то достигаем этой точки! Итак, пришло время быть упорным – эта книга великая битва. Мы участвуем в великом сражении.

Мы проходили сквозь смерть в течение двух дней, прежде чем собиравшиеся сорваться с цепи Силы были "чудесным образом" остановлены. Всё это было предвидено, предвидено давно. На другой день после своего ухода, Мать мне сказала: "Ты должен скрыться". И когда несколько месяцев назад я увидел, что опасность приближается всё ближе, Она мне сказала: "Нет-нет, ты не должен выходить на улицу (Бог знает! Я был бы разорван на куски): ты должен пойти и встретиться с губернатором". Меня интересовало, кто же этот губернатор, до тех пор, пока в один прекрасный вечер я не встретился с ранее незнакомым мне советником Индиры Ганди. Это благодаря ему мы всё ещё живы. Правительство Индии знает и защищает нас… настолько, насколько оно может, потому что массами двигают словно марионетками: мы заворачиваемся во флаг Матери и хотим спасти работу Матери от когтей "дьявола". Вот, что происходит сейчас. Но мы держимся упорно и невозмутимо продвигаемся вперёд.

Сохраните всё это у себя. Ситуация уже достаточно опасна! Я говорил вам об этом, потому что приятно найти братский отклик в этой чёрной смеси!

Великая надежда бьётся в наших сердцах, наконец-то мы приближаемся к Моменту. Белый голубь символизирует улыбающуюся Милость, ведущую всё – то есть мир – к неизбежной Победе. Оглянитесь вокруг себя. Вы увидите всех и каждого, как они есть, под своими масками. И Ауровиль будет. Фактически, мы ведём битву за Ауровиль и за новый мир.

Двери мои открыты для вас в любой момент. Если у меня будет время пригласить вас, я сделаю это. Я хорошо знаю свет, горящий в великой Ночи, и я знаю, где находится каждое сердце. Мои братья и сёстры из Ауровиля незримо находятся рядом со "мной". Однажды, когда Работа будет сделана, мы встретимся.

Мы её делаем.

Ваш брат,

Сатпрем

Меня порадовала свежесть писем А.!

2 февраля, 1976

(Послание от Суджаты)

Dhoum,

Вот цветок.

Сердце моё полно печали и моё тело хочет уснуть.

О! мой возлюбленный, мне почти хочется кричать.

Но я люблю тебя.

Douce

13 февраля, 1976

(Записка от Суджаты)

…Просто взгляни на письмо Андре. Уух!

Оно мне отвратительно.

…Я непрестанно призываю Мать, чтобы Она окутала меня.

Я храню тебя в своём сердце.

Douce

20 февраля, 1976

(Письмо сэру C.P.N. Сингху, в оригинале на английском)

Дорогой мой Друг, всё глубже и глубже мы понимаем глубину битвы, и фактически немая ярость и мрачные стены, которые мы встречаем на своём пути, являются реальным указанием на величие того, что поставлено на кон и на неизбежный приход, близкое открытие совершенно нового мира. Люди думают, что им нужно лишь повторять священные истины прошлого и удобно сидеть в своей добродетели – однажды они изумлённо откроют свои рты. Наилучшее из прошлого нисколько не лучше наихудшего – и то и другое работает на что-то, чего никто не понимает. Это приходит вопреки всему, или, скорее, по причине всего того, что находится в жалком и несчастном состоянии. Мы обладаем Милостью и бесконечной привилегией работать ради Чего-то другого и немного знать – иногда Милость ужасна, это наша собственная проблема; всё рушится и разрывается на части до тех пор, пока мы не настаиваем на чистой и простой Истине. Наши препятствия являются нашим очищением. Нас готовят к великой задаче. И даже если вера иногда исчезает, враждебные голоса смеются, и мы чувствуем, что всё обманывает наши ожидания, то и тогда мы должны знать, что мы едины с Единым. День за днём я прохожу сквозь мрачную битву, населённую враждебными голосами, будто окружённый тёмной, липкой, густой стеной из морских водорослей, которые сколько не отталкивай, возвращаются к тебе – но позади находится Их непоколебимое Присутствие и я знаю, что мы победим. Это бесконечная Милость ощущать вас рядом с собой в этой битве. Я не знаю как вы пришли, но пришли вы, конечно же, из долгих битв и попыток прошлого, которые мы всегда разделяли вместе ради одной и той же Цели. Нам не нужно много проведённых вместе часов и встреч: мы знаем и узнаём друг друга внутри. Всё чаще и чаще я обращаю своё сердце и внутренний луч к вам, и всегда с одной и той же молитвой к Матери, чтобы Она окутала вас и заставила почувствовать Её материальное Присутствие самим вашим телом. Такого рода атаки, которые были на вас, происходят отчасти для того, чтобы проверить нас, но также и для того, чтобы очистить и заставить нас понять. Никогда за всю свою жизнь я не делал такой огненной тапасьи. И чем больше, как нам кажется, всё нас подводит, и чем больше окружает тьма, тем больше я ощущаю это Неизменное, чистое, неистовое Пламя. Мой английский слишком плох для того, чтобы передать мои ощущения. Однажды, и мне хотелось бы, чтобы это произошло скорее, я надеюсь поделиться с вами теми сокровищами, которые Она молчаливо изливает в моё сердце. Вы будете защищены, ваше тело не будет нести больше, чем необходимо – фактически существует чудесная защита, а иначе мы были бы разорваны на куски. Нас настигают лишь малые отражения, но это всё. Они даже пытаются атаковать и уволить моего секретаря (Tulsa). Они пытаются нападать со всех сторон.

Итак, Тата тоже подвёл нас (он не советует организовывать издательство в Пондишерри и отказался делать это), но достаточно странно то, что когда я читал его письмо в спокойном Свете Матери, во мне не было не малейшей реакции, не было даже ощущения, что это "плохая новость" – словно это не имело никакого значения. Она, конечно, знает и ничто не может помешать быть сделанным тому, что Она хочет. Это ещё раз заставляет меня оценить богатство вашего присутствия рядом со мной. Если бы не вы - с нами было бы покончено. Богатые люди связаны, несмотря на всю их добрую волю, и в действительности они не понимают ничего, кроме благотворительности и госпиталей, и "помощи", которая не помогает ничему – и как я смог бы объяснить им всю глубину революции, которую несут Мать и Шри Ауробиндо? Когда это будет сделано, люди поверят, но не раньше. Величайшим чудом для меня была скорость, почти мгновенность вашего понимания без единого слова – я был просто поражён вашей восприимчивостью. Я действительно всем своим сердцем хочу дать вам все сокровища, которые Она даёт мне.

……..

И затем, затем, мой дорогой Товарищ, вы сами увидите всё величие Их задачи, всю необъятность Революции, которая готова конкретизироваться в земной атмосфере. Большего я сказать не могу. Наша простая, чистая Вера и Любовь является нашим величайшим сокровищем и единственным могуществом. Мы должны быть достойны Их. Обнимаю вас, жду вас, я с вами всем сердцем.

Сатпрем

21 февраля, 1976

Отказ от All India Press[43] (издание "Агенды" без цензуры). Все двери закрылись.

Остаётся лишь чудо Матери – сколько мы ещё сможем противостоять им?

23 февраля, 1976

(Послание от Суджаты)

Мать здесь. Её Работа не может потерпеть неудачу. Они стараются, но Мать и Шри Ауробиндо сильнее, чем они.

В полном доверии.

Douce

25 февраля, 1976

Мантра Матери для Ауровиля.

28 февраля, 1976

(Письмо ауровильцам)

Если бы только ауровильцы смогли понять, что единственный выход, это не стоять за того или иного человека, за то или иное решение, а стоять чисто, просто и безоговорочно за Истину, за Истину какой бы она не была, Истину, которую мы не можем знать и даже не понимаем, чьи планы и средства мы не знаем, но которая сама знает и ради которой мы можем молиться. Молиться и молиться – это единственное решение, о! Ради того, чтобы пришло царство Божественного, ради того, чтобы пришло царство Гармонии, чтобы Земля была истинной, свободной и прекрасной – молиться ради Земли. Если бы ауровильцы, забыв о всех "решениях", личных стремлениях, о всех надеждах на индивидуальную реализацию и о всех желаниях личного "опыта" смогли бы просто собраться вместе, чтобы молиться ради Земли… . Это всё.

Настал Час, когда нужно молиться ради Земли.

Пусть все разрозненные огоньки пламени соберутся вместе и сольются в этой единой молитве ради Земли, как в начали времён люди прижимались друг к другу у костра, спасаясь от диких зверей.

Тогда сформируется сердце Ауровиля, и это чистое ядро притянет силу, которая сможет преодолеть препятствия. Тогда Истина будет вынуждена показаться и Она найдёт решение, о котором никто даже и не помышлял. Только Истина имеет силу.

В течение пятнадцати лет, день и ночь, до последнего дыхания, и даже сейчас Мать продолжает повторять молитву всеми клетками своего тела:

ОМ НАМО БХАГАВАТЭ

Пусть она станет непрерывной молитвой ауровильцев, пусть они вводят её в себя с каждым дыханием, с каждым жестом, каждую минуту, что бы они ни делали, и эта единственная молитва опрокинет все стены, и Ауровиль будет.

Я молюсь вместе с вами. Пусть это станет мантрой Ауровиля и Земли завтрашнего дня.

Сатпрем.

18 марта, 1976

(Письмо Сатпрема к своей матери)

Моя милая мама,

Ты должна постараться и приехать следующей зимой встретиться со мной. В конце концов, лететь самолётом не намного более утомительно, чем ехать поездом до Куимпера – возможно, твой сын самый трудный из семьи, это верно, но он постарается побороть своё молчание, и даже если ты не сможешь прогуляться по каньонам, ты сможешь смотреть на птиц Нанданама из моего патио. Бугенвиллии выросли огромные. Подумай об этом. Мне будет приятно. Что касается меня, я нахожусь в странной битве, и хорошо, что ты не приехала в этом году. После ухода Матери, горстка "йогических мошенников" захватила управление этим "бизнесом", и я сражаюсь со всем этим, как добрый еретик по происхождению – а кем ещё является бретонец, как неизбежным упрямцем? К счастью, Абхай верный и надёжный помощник в этой борьбе, как, конечно же, и моя милая Суджата. Моя книга пока не напечатана. Это вокруг неё кипит битва, потому что я хочу напечатать эту книгу здесь, и имеет смысл начать революцию здесь прежде, чем отправить её в Европу и начать революцию в мире.[44] Это вся история в нескольких словах. Мучительная, трудная история. Но внутренний мир здесь – великие просторы, подобные заливу, где ты вне и над всем этим человеческим кошмаром. Там я смогу вновь встретиться с тобой и пройтись по берегу, словно это место, где мы гуляем вечно.

С нежностью

Сатпрем

*

(Письмо к Андре Бринкуру)

Дорогой Андре,

Я тронут тем, что вы думаете о нас. Мы ощущаем крайнюю необходимость в понимании – или, возможно, в участии. Ваш ум сразу постигает суть. Невозможно рассказать обо всём.

Ашрам без гуру?... Это Церковь! Это та же самая, вечная история со времён (и до) Христа, давайте оставим в покое Магомета и Пророков – или Карла Маркса! Хотя последний породил своего Мао Цзэдуна, постоянная революция которого просто фантастична, но это совсем другой вопрос. Шри Ауробиндо и Матери эта ловушка была хорошо известна, и они постоянно повторяли: конец церквям, конец религиям. Они пришли, чтобы сконцентрировать эволюцию, найти процесс нового вида – способ, каким он может быть сделан. Он не упадёт с небес, не так ли? "Ашрам" был их лабораторией, с определённым количеством человеческих образчиков – по образцу каждого человеческого типа, насколько это возможно. Следующий шаг эволюции должен быть предпринят с людьми как они есть, и это благодаря их глупости, их трудностям, их отрицанию создаётся то, что превзойдёт это отрицание. Гусеница – это своего рода отрицание бабочки, и тем не менее, именно с этим НЕТ следующий продукт будет сделан. Поэтому их символическая, земная лаборатория была собранием маленьких "нет" разного типа и на разных уровнях, с несколькими вспышками завтрашнего дня. Но фактически, эти вспышки повсюду, во всех образцах и под каждым покровом: хорошим или плохим, "высшим" или "низшим"… и что означает "высшее" или "хорошее"? Это всё ещё относится к улучшенной гусенице, а не к бабочке.

Они работали среди всего этого, включая эту человеческую совокупность в собственные тела, и через тысячу и одну трудность они обнаружили Переход в своей собственной субстанции. У Шри Ауробиндо и Матери не было никакого "учения": они пришли делать.

Но процесс создания следующего вида едва ли можно передать словами: пойди попробуй объяснить сборищу неопровержимых, победоносных, добродетельных гусениц то, что движется по ту сторону и возможно, топчет все их гусеничные добродетели, и в значительной степени тревожит их ничтожные привычки. И чем "святее" привычки, тем они более прилипчивы! Шри Ауробиндо ушёл, не сказав ничего, за исключением того, чему можно "научить" ментально. Мать сказала немного больше, но даже то немногое, что Она сказала, едва ли было понято – возможно потому, что она находилась посреди процесса, и в действительности, нельзя ничего сказать, пока не достигнешь конца. Значение имеет итог. До тех пор пока конец не достигнут– скажем, речь идёт о бабочке – нельзя понять, является ли та или иная операция частью процесса или не является: ты теряешь ноги, твоё зрение меняется, кожа становится жёстче… но что выйдет из всего этого? Является ли это распадом, или началом нового вида?

В течение девятнадцати лет я находился рядом с Матерью и – я не знаю, по какой особой милости – Она подарила мне привилегию быть молчаливым свидетелем тысяч и тысяч маленьких "операций", которые создают или, возможно, создадут следующее существо. Шаг за шагом я был свидетелем невероятного процесса. Теперь я стал преемником удивительного наследства, попытки рассказать об эволюционном процессе. Это великая История. Реальная История.

И есть маленькая, мелочная история. "Образцы" очень нервозно смотрят на всё, что вносит беспокойство в их мирное существование, не всегда "святое". Есть маленькие и большие деспоты – они уже всё включили в свой бизнес, в том числе Мать и Шри Ауробиндо. Это действительно их "бизнес". Книги для них – не учение, а источник доходов…. Короче говоря, это их Ашрам, они уже навешали ярлыки и классифицировали истину – это та же самая, старая история. И во всём этом, по ту сторону или внизу, маленькие вспышки искренности тех, кто работает; смазывает автомобили, моет посуду, работает наборщиком в типографии: истинный Ашрам, который не имеет никакого права голоса в этом деле и не вполне понимает что происходит. И во всём этом Сатпрем - своего рода опасный еретик. Больше нет сожжения на костре, но существуют мириады грязных, маленьких костров. Вот где мы находимся. Я борюсь и всё. Прежде всего, я борюсь, чтобы защитить наследие, из которого они хотят вырезать ненужное, сократить его, подвергнуть цензуре и поместить в не слишком мешающую рамку. Я не могу вам рассказать обо всём, но всё это намного более беспощадней, чем вы можете подозревать, и если бы Мать не свела меня на моём пути с сэром С.Р. N. Сингхом, советником Индиры Ганди, который понял ситуацию, то я бы был уже на другой стороне. Гусеница совсем не хочет становиться бабочкой – общественная безопасность гусениц оказалась бы под угрозой. Это очевидно. И когда моя книга выйдет в Европе, я всё же ожидаю, что меня разорвут на куски - но я не возражаю: Работа будет начата. Быть частью следующего вида среди вида старого - это требует большой смелости. Прежде всего, необходимо бороться со старым видом внутри себя. Всё связано вместе: судьбы образцов, судьба Ашрама и судьба Земли. Существует только ОДНА судьба.

И есть те, кто понимает. Братья. Те, кто смотрит в будущее, нуждается в будущем.

Мне не только известна ваша любовь, но и ваше сердце.

Со всей моей любовью

Сатпрем

 

 

28 марта, 1976

Приезд С.Р.N. Сингха

Ночь с первого на второе апреля, 1976

Видение

Я мельком вижу Мать в лаборатории Суджаты[45], она полностью раздета, с тёмно-коричневой кожей, спина её совсем согнута. Сгорбившаяся, чёрная Мать. Я понимаю – это "они" сделают с Матерью, если Агенда будет отдана Ашраму. Мать кричит: "Иди и принеси мне ремень безопасности", словно возникли чрезвычайные обстоятельства.

После этого, второго апреля, произошла короткая перебранка С.Р.N. Сингхом, которому я категорически заявил, что не хочу отдавать Агенду Нолини до тех пор, пока не будут предприняты меры "безопасности" (то есть, Абхай Сингх должен стать обладателем исключительного права, чтобы никто не смог исправить текст). Затем, я вкратце рассказал С.Р.N. о моём видении большого мангового дерева и тысячи мелких ворон, накинувшихся на него, чтобы сожрать плоды. Он сразу же понял.

8 апреля, 1976

(Записка от Суджаты)

 

Этим утром Коуноума встретится с С.Р.N. Сингхом, чтобы объяснить, почему он не хочет ни Раджу, ни Абхая Сингха. На этот раз попечители открыто заявили: почему сэр С.Р.N. Сингх вмешивается в дела, которые его не касаются? Другими словами, постороннее лицо.

9 апреля, 1976

Видение

Суджата и я идём по краю пропасти, и некая сила пытается сбросить нас вниз. Мы должны сопротивляться.

11 апреля, 1976

Писал Индире с просьбой о защите Агенды. "Распространение". Бумаги Матери, оригинал Агенды, магнитофонные записи.

*

Мадам,

Я находился рядом с Матерью в течение девятнадцати лет. Я был Её доверенным лицом и свидетелем. Я видел Её борьбу, Её страдания, видел, как отрицающее Её Работу окружение, постепенно заключало Её в тюрьму. Она говорила со мной, рассказывала мне о тропе в Будущее, о процессе, о том, что делал Шри Ауробиндо и почему Он ушёл. Все эти бумаги, более шести тысяч страниц Её конфиденциальных бесед со мной, должны были бы стать объектом любви и радости для тех, кто находится здесь - и вместо этого они стали объектом алчности и недоверия. Они в опасности, моя жизнь также находится в опасности. Но не моя жизнь имеет значение, а эти бумаги, предназначенные для всего Мира.

Я всё более и более ясно вижу, и сэр C.P.N. Сингх это вам подтвердит, что ситуация быстро ухудшается. Я чувствую, что эти люди готовы на всё. Я сын Матери, я знаю, что Она была и раньше и сейчас с Вами, что Она активно поддерживала Вас и поддерживает; Она говорила мне об этом, Она часто говорила мне о Вас в этих бумагах.

Я молю Вас проявить свою власть для того, чтобы эти бумаги могли быть свободно опубликованы, без вмешательства этих жадных и неразборчивых в средствах людей. Сэр C.P.N. Сингх приложил много усилий для того, чтобы у меня были развязаны руки и я полон благодарности за его посвящение и чистоту восприятия, но мы потерпели неудачу. Он сам расскажет вам о вероломстве и бесчестности, которые здесь господствуют, и о многом другом, о чём я не могу рассказать в письме. Эти люди находятся в процессе разрушения работы Матери. Это символизирует тёмную борьбу, угрожающую сожрать мир. Индия является полем этой битвы и местом рождения Нового Мира. И Работа Матери накрепко связана с этим новым рождением. Это само Могущество этого изменения. Только Вы лично можете предпринять необходимое действие.

Мадам, из глубины своего сердца, ради мира и ради любви Матери, я молю Вас помочь сохранить мне эту Работу. Я чувствую, словно Мать говорит мне: напиши ей.

С глубоким уважением и благодарностью,

Сатпрем

15-16 апреля, 1976

Видение Индиры, берущей меня в свои руки.

26 апреля, 1976

(Другу в Париже)

Рашель,

Я очень хорошо помню наши встречи. Твоё нежное письмо пришло как раз вовремя. Работе Шри Ауробиндо и Матери не помешает ни Ашрам, ни сопротивление всего мира – можно даже сказать, что всё сопротивление является знаком их Работы. Некоторые обезьяны тоже сопротивлялись Человеку. А затем….

Фактически, Ашрам стал "грязным" не вдруг: это была именно та проблема с которой бились Шри Ауробиндо и Мать, и которую они приняли в себя для того, чтобы трансформировать собственную субстанцию, и через сами эти препятствия найти переход к следующему виду. Переход должен быть найден через само это сопротивление. Поэтому ничего нового со времён создания Ашрама не появилось, просто грязный элемент вышел на передний план и стал играть главенствующую роль. Но маленькое, чистое пламя всегда там, оно держится в тени - истинный Ашрам, не дающий всему рухнуть…. Я беспокоюсь за всю ту Работу, которая в ментальном выражении блокирована для мира (но фактически, для неё нет препятствий, нужно лишь включить радио, чтобы услышать, что всё заботливо, методически, безжалостно взбалтывается). Мне бы хотелось, чтобы мир понял, хотя бы ментально, что Они сделали – это ускорило бы процесс. Но мою книгу остановили на шесть месяцев, Агенду Матери остановили, остановили всё. Но, в конце концов это отступит, давайте надеяться на это. Тело страдает от всего этого. Хорошо, когда слышишь родственный голос. Прошу простить меня за запоздавшие строчки, написанные второпях, но я завален работой. Я тороплюсь, насколько это возможно.

Но когда Работа будет опубликована, вы поймёте всю её грандиозность….

С братской любовью,

Сатпрем

Суджата посылает Вам свою улыбку.

29 апреля, 1976

Л. в Мадрасе, с первой книгой Матери, ищет печатника. Блокада наконец-то прорвана.

2 мая, 1976

В каньонах. Это прямо здесь. Мы должны быть готовы. Это рядом.

3 мая, 1976

Соглашение с Максимилианом, в Мадрасе, об издании Трилогии.

11 мая, 1976

(Записка от Суджаты)

 

…Барун встретился с Прадьотом (одним из попечителей) по поводу того, чтобы в Ауровиль была прислана полиция.

17 мая, 1976

Максимилиан начал работу над книгой.

Двое ауровильцев были изгнаны из Ауровиля (конечно же те, кто слушал Мантру Матери)

Я отправляю Л. в Дели.

*

(Послание от Суджаты)

У меня тяжело на сердце. Когда я покидала тебя, ты был таким бледным, таким уставшим и ослабленным. Ах! мой возлюбленный. Но я почувствовала облегчение, когда увидела, что принесли рыбные супы. Они восстановят твои силы. Ура нашей Кармен и её сердцу!

 

18 мая, 1976

(Послание от Суджаты)

…Моё сердце с нежностью обращается к тебе. Мой ум немного

обеспокоен, я не знаю почему. Нам нужно с тобой так много сделать,

мой любимый. Мы должны держаться, как говорила Мать.

По крайней мере Она продолжает окутывать нас своей любовью.

21 мая, 1976

(Письмо к молодой женщине из Ауровиля по поводу

Общества-Обмана[46] Навы. В оригинале на английском)

 

29 мая очень хороший день.

Я прочел ваш проект об "Управляющем Совете" Ауровиля. Это может быть преждевременным и в этом нет ничего появившегося спонтанно из Нового Мира. Это разновидность улучшения всё той же старой Машины. Прежде всего, желание включить туда нескольких представителей от Общества-Обмана Шри Ауробиндо означает одновременное приглашение Лжи. Пока ауровильцы не поймут и не почувствуют всей гнилости этого Общества - нет никакой надежды, и это означает, что они до некоторой степени разделяют эту Ложь. Это порочное семя должно быть с корнем вырвано из ума и тела Ауровиля. Также вы упоминаете моё имя, как представителя Ашрама Шри Ауробиндо. Но я не принадлежу никакому Ашраму и ни одному из Институтов прошлого или будущего. Я принадлежу Матери, я принадлежу Огню, который не может быть заключён в какую-либо человеческую конструкцию. И наконец, кем этот проект будет подписан? Несколько дней назад по Ауровилю циркулировала короткая декларация, цель которой была показать, что ауровильцы не верят тому, что Общество Шри Ауробиндо несёт идеалы Шри Ауробиндо и Матери. Было собрано лишь 86 подписей, меньше половины Ауровиля, в то время как их братья подвергались шантажу, преследовались полицией, им угрожали изгнанием из Ауровиля по наущению самозванцев из Общества Шри Ауробиндо. Пока ауровильцы будут спокойно смотреть, как отрезаются и вырываются руки и ноги из их собственного тела, они будут призывать на себя всё больше и больше несчастий, пока до конца не поймут, что они – одно целое, и что нельзя отрезать от тела куски не повредив всего тела. И это точно. Нужно спрашивать не когда Ауровиль будет свободным, а когда ауровильцы перестанут быть достойными своих владельцев?

Я с тобой в живом теле Ауровиля.

Сатпрем

Ты можешь показать это письмо кому угодно. Мне нечего скрывать и нечего бояться. Кто может сжечь Огонь, скажи мне?

26 мая, 1976

(Послание от Суджаты)

Что я могу сказать тебе? Передо мной твоё измученное лицо.

Моё сердце полно грусти.

Всё что осталось – наша любовь. Что ещё?

Всегда люблю. И стараюсь улыбаться.

Douce

 

 

29 мая, 1976

Арестованы восемь ауровильцев.

30 мая, 1976

(Выдержка из письма ауровильцам, в оригинале на английском)

 

Я обладаю печальной привилегией видеть немного лучше, чем вы, потому что я ваш брат, находящийся немного впереди, и я говорил вам, неоднократно, что Ауровиль отравлен. Но если вы упорствуете веря и думая, что можно договориться с цианистым калием, тогда для вас нет другого выхода, кроме как медленно и неуклонно отравляться. И в конце концов, ваше видение и восприятие омрачится настолько, что вы даже больше не будете понимать, что это Яд.

5 июня, 1976

(Записка от Суджаты)

Вчера вечером из Понди в Ауровиль возвращался Ален Бернар на мотоцикле с Кристиной на заднем сиденье. Возле невысокого холма, на повороте, он увидел, как вниз падает большой камень.

Он задел колено Кристины. Она получила только царапину, ничего серьёзного. Но он думает, что его бросили (этот большой камень не мог упасть сам по себе).

Сразу перед этим он видел Баруна.

*

(Выдержка из тетради)

 

В тиндиванамской тюрьме (ауровильцы). Р. рядом со мной. Я сжимаю прутья решётки: мы находимся здесь для того, чтобы этого больше не существовало.

15 июня, 1976

(Послание от Суджаты)

… Последние четыре дня я жила в несуществовании. Единственное, что меня удерживает в этом теле – твоя любовь, разве ты не знаешь об этом?

И потом, я очень обеспокоена, видя в каком состоянии твоё тело.

 

18 июня, 1976

(Письмо сэру С.Р.N. Сингху, написавшему об этом видении Сатпрему 14 июня)

"В последние три дня я говорил с Наваджатой. Каждый день он выглядел по-другому. Сегодня он выглядел высокомерным, нетерпимым и агрессивным Моголом, брызгающим слюной по поводу тривиальных происшествий, которые, по его предположению, являются выпадами против него и наносят ущерб его доминирующему влиянию в Ауровиле. Я провёл несколько часов в гневе и замешательстве, в поисках направления или необходимых действий в этих обстоятельствах – фактически пути, которому я должен последовать, чтобы правительство действовало в духовной атмосфере (которая очень взбудоражена). Пообедав, я уснул. Перед пробуждением пришло видение: Наваджата с большим кнутом в руке, как лидер на арене цирка, где образчикам человеческих форм приказано выполнять трюки йоги Матери и Шри Ауробиндо, и это одно из самых грандиозных шоу для увеличения собственного богатства, личной тёмной силы, для подчинения и ослепления всего мира, чтобы доказать, что именно он является единственным успешным преемником Шри Ауробиндо и Матери, именно он исцелит человечество от всех болезней и принесёт всеобщую трансформацию (то, чего он сам никогда не понимал). "Ну, что? У кого есть вопросы?" Животные (образчики) однако бунтовали и отказывались идти в свои клетки даже после того, как шоу закончилось. Озадаченный, обессиленный и вспотевший Нава обгадил всё вокруг. К этому времени я уже полностью проснулся не переставая смеяться, но одновременно я чувствовал себя абсолютно расслабленным и знал, что делать, чтобы призвать истину. С этого момента всё изменилось, и у меня не было никаких колебаний по поводу того, что должно быть сделано. Я полагаю, это ответ на Ваш вопрос по поводу Ауровиля."

 

(В оригинале на английском)

Ваше видение цирка очень точное и живое. Эти мерзавцы готовятся сделать именно это. А также именно это я чувствовал с самого начала, хотя и не так живо, как в вашем видении. Сейчас мы готовимся положить конец этому всемирному цирку. Это великая Милость, что Мать заставила вас самого всё увидеть. В Ашраме продолжается отвратительный "религиозный" цирк, но он развалится автоматически, когда появится настоящий Ауровиль, полностью защищённый от религиозного, политического и финансового спрута, готового поглотить поле деятельности Матери для своих тёмных целей. Теперь всё стало ясным, и я верю, что практические шаги будут предприняты на правительственном уровне. Как я вижу Мантра Матери уже там обосновалась, мощно действует и растворит в своём огне любую глупость и бессмыслицу, которая могла остаться в самом Ауровиле. Мантра позаботится об Ауровиле и не потребуется внешнего принуждения и предписаний – в этом прелесть Мантры. Не так давно ауровильцы спросили меня в письме, почему я не приезжаю и не живу в Ауровиле, для того, чтобы помогать им напрямую – я рассмеялся. Мантра сама очень хорошо делает свою работу и работу Матери, зачем мне туда вмешиваться! Единственное, что нужно сделать – защитить молодой росток от непосредственной опасности – сейчас это делается или готовится к осуществлению. Поэтому я почти спокоен по этому поводу. Хотя это не должно занять слишком много времени – вы видели это замечательное анонимное письмо, предлагающее сжечь несколько хижин (в Ауровиле), и т. п…. Я буквально слышал голоса позади этого письма, некоторые тёмные силы там активны и ждут удобного случая.

…….

Мать подвергает меня жёсткому испытанию. Кажется, что мы окружены препятствиями на каждом шагу и со всех сторон. Это надёжный знак Божественной Работы, но тем не менее.… У меня пока нет божественного тела! скорее тело ворчащее и протестующее. Иногда мне хочется покончить со всеми этими публикациями и навсегда раствориться в Гималаях до следующего, более счастливого тела. Возможно, способ заключается в том – я имею ввиду, отвратительный способ – чтобы выработать следующее тело среди этих маленьких Максимилианов, Наваджат, Коуноум и компании.

23 июня, 1976

(Записка от Суджаты)

…Встретила Абхая (брат Суджаты).

Он пересказал мне телефонный разговор, который был подслушан.

Когда Дядя (С.Р.N. Сингх) звонил сюда, другие слушали их разговор.

6 июля, 1976

Два служащих финансового управления пришли, чтобы конфисковать Нанданам.

- Мы составляем подробный отчёт.

- Какой отчёт.

- О деревьях.

- Деревьев, зачем?

- Мы срубим их.

- Вы снесёте и мой дом тоже?

- Да.

Для того, чтобы построить здание Юридического Колледжа.

Большая серая волна накрыла весь мир.

Я здесь как беженец, с бумагами Матери, спрятанными в трёх разных местах, и я сам….

16 июля, 1976

(Письмо в Ауровиль: женщина из Ауровиля

упала с лесов Матримандира)

Моим братьям и сёстрам из Матримандира.

Ауровилю.

Несчастный случай не должен был произойти. Согласно духовному закону, это знак Лжи. И те, кто думает, что это "несчастный случай" прячут голову в песок, чтобы не видеть.

Я достаточно люблю Ауровиль, чтобы говорить ему правду – так как, в конце концов, Ауровиль меня интересует лишь постольку, поскольку является местом, где может проявиться Истина. Поэтому прошу извинить меня, если правда не всегда приятна.

Существует двойная Ложь, и мне давно было известно, что в Матримандире что-то идёт не так, но чтобы сказать об этом, я должен был ждать подходящего момента – люди, увы, не понимают до тех пор, пока не начинают получать удары.

Ложь первая: те кто полагает, что Матримандир должен быть построен "любой ценой" и что Целью является построить Матримандир или двести Матримандиров, очень сильно ошибаются. Это не вопрос строительства Матримандира - это вопрос создания людей для следующего вида посредством использования их символических усилий. Мать нисколько не заботится о тоннах цемента – Она беспокоится о капле искренности, сознательно сделанном маленьком, чистом жесте. Если бы каждый жест работников был бы на самом деле наполнен сознанием, Матримандир сам собой засиял бы как божественное Деяние, и эти люди уже бы не были больше людьми, но божественными существами. Мы хотим построить этот божественный мир, мы хотим создать этого божественного человека, а иначе Матримандир рухнет и превратится в пыль вместе со всеми бесполезными храмами, наполняющими берега Нила. Мы хотим не этого, мы хотим нового вида на Земле, супраментального вида.

Итак, вы полагаете, что создадите этот новый вид к 1978 году? – вторая Ложь, возможно наиболее отвратительная. Все эти восхитительные мошенники готовятся похоронить Мать во второй раз, словно всей их лжи было недостаточно, чтобы похоронить Её в первый раз. Вторые торжественные похороны, приуроченные к Столетней годовщине Матери - теперь, когда Она мертва, как они думают, - они могут устроить праздник в Её честь. Но когда Она на самом деле была среди них физически, вся их маленькая Ложь приходила в ярость и бунтовала. И вы хотите повторить этот отвратительный маскарад к Столетию Матери? Вы думаете Она мертва? Вы думаете, что сможете продолжать культивировать бесчисленную маленькую Ложь под тоннами защищающего цемента Матримандира? Но мы хотим не этого! Мать не мертва, и Мать не хочет этого маскарада – Она хочет чистых, истинных, искренних людей. Будет ли их в Ауровиле хотя бы трое к 21 февраля 1978 года? Если бы их было хотя бы трое, Земля была бы спасена.

Поэтому я приглашаю вас создать несколько человек – а если возможно, то столько, сколько их в Ауровиле – чистых и светлых, точных в каждом жесте, каждой реакции, каждом слове и каждом движении. И если вы преуспеете в этом, то Ауровиль засияет на земле словно двести Матримандиров, потому что для ЭТОГО Мать хотела Ауровиль, а не для того, чтобы появился ещё один храм. Тогда, возможно, сама Мать придёт и засияет среди нас, потому что мы сможем выдержать Её свет. Она ждёт, когда мы будем готовы к этому. Не вторые похороны Матери мы хотим праздновать в 1978 году, а первое пришествие нового вида, который будет способен ВИДЕТЬ ЕЁ ПРЯМО СРЕДИ НАС.

Сатпрем

27 июля, 1976

(Записка написанная Суджатой)

 

Когда министр Внутренних дел прибыл в Ауровиль, он увидел множество незавершённых проектов. Ауровильцы объяснили, что Общество заморозило все деньги. Затем Ом Метха сказал, что Ауровиль нуждается в независимой организации…^[47]

9-10 августа, 1976

Видение

 

Ключ находится внизу. Я подбираю ключ среди подземных муравьёв.

11-12 августа, 1976

Видение

Ураган на главной улице, натиск сил – грузовики, автобусы, спасающиеся автомобили – всё идёт к катастрофе (тёмно-синий и светло голубой автобусы: Ашрам?). Одинокий и очень маленький, одетый во всё белое, я иду вверх по главной улице, повернувшись лицом к урагану и глядя в противоположном направлении – стараясь не быть задавленным спасающимися автомобилями (которые стремительно несутся слева от меня).

24 августа, 1976

Настоящая ситуация напоминает ситуацию 1938 года, когда Шри Ауробиндо сломал ногу.

27 августа, 1976

Меня чуть не убили в каньонах (киллер с золотисто-жёлтыми глазами).

6 сентября, 1976

(Выдержка из маленькой открытки, написанной Суджатой)

 

О! Мой Dhoum. Пусть Мать сделает себя видимой на Земле Истины.

 

7-8 сентября, 1976

Видение

Огромный гриф с золотыми глазами, похожими на глаза наёмного убийцы из каньона. Он приземляется рядом со мной и смотрит на меня (я сижу на камне; гриф опускается вниз, однако его шея, клюв и глаза находятся на одном со мной уровне). В углу находится Нава. (Итак, мне показывают, кто стоит за наёмным убийцей.)

9 сентября, 1976

Уход Мао.

10 сентября, 1976

(Письмо к Андре Бринкуру)

Дорогой Андре,

Я не знаю, что побудило меня написать тебе. Ситуация опасна, я не знаю, что может случиться в ближайшие дни и поэтому кто-то должен знать в случае, если меня больше здесь не будет. Хоть кто-нибудь на земле должен понимать, что поставлено на карту. Несколько дней назад меня чуть не убили, и это ещё не закончилось. На кон поставлен не я, а земля. Слова эти могут показаться высокопарными, но иногда великая Ноша возложена на несколько чистых сердец – это всё, что у меня есть, Андре, в этой тёмной битве с силами, которые находятся по ту сторону от меня, со времени ухода Матери. Сейчас обстоятельства становятся очень трудными. Я пытался рассказывать тебе кое о чём несколько месяцев назад, но с тех пор всё уже ускорилось и стало более острым. Это не является вопросом о начале "кампании" в прессе, по крайней мере не сейчас, но если случится так, что всё станет слишком трудным, то мне хотелось бы найти облегчение в ком-нибудь знающем и способном протестовать против гигантского мошенничества, которое пытается преобладать – всеми возможными средствами.

Как тебе известно, Мать оставила две вещи: Ауровиль, который является Её лабораторией будущего, местом где, если пожелает Господь, предпринимается попытка создать несколько образцов нового вида посреди и благодаря его трудностям и внутренним противоречиям; затем то, что Она назвала "Агендой", производственный процесс нового вида, если можно так выразиться, примерно 6000 страниц Её бесед со мной в течение семнадцати лет, в которых Она объясняла мне, шаг за шагом, опыты, трудности, препятствия и, в конце концов, чудовищное Отрицание, которое окружало Её и медленно закрывало, толкая в могилу – как и Шри Ауробиндо. Но это не неудача, это грандиозная Тайна, которая распутывается или решается посреди ужасного конфликта тёмных сил – тех самых сил, которые толкнули Её в могилу и хотели бы добиться окончательного триумфа. Секрет находится здесь, на этих 6000 страницах, и попытка реализации также находится здесь, в этой хрупкой лаборатории – увидят ли они свет и не будут ли они не уничтоженными, а что ещё хуже, подделанными, усечёнными, лишёнными элемента истины, содержащегося в них, и не появятся ли они в некой Ницшеанской и не содержащей истины форме? В Ауровиле "Общество Шри Ауробиндо", провозглашающее себя "собственником Ауровиля", пыталось изгнать все искренние элементы один за другим, посредством изъятия у них виз; других они шантажировали, угрожая отобрать паспорта или заморозить их денежные вклады и перестать снабжать продовольствием. Они настраивали сельских жителей, некоторых из них, против ауровильцев и пытались спровоцировать бунт, в результате которого ауровильцы были бы несомненно осуждены правительством Индии. Они подкупили полицию, пытаясь отправить в тюрьму полдюжины ауровильцев. Они даже подкупили персонал Гуддалорского госпиталя, куда они отправили так называемых раненых людей, сельских тамилов, которые содержались там в течение семнадцати дней, чтобы случай рассматривался как серьёзный. Они пытались убить некоторых ауровильцев, поместив большие каменные глыбы на пересекающих Ауровиль беговых дорожках, чтобы столкнуть их на проезжающие мимо мотоциклы – трое из них избежали "несчастного случая"…. Я не знаю всего, что они пытались сделать; это такая невероятно чёрная паутина, что можно было подумать, что мы находимся в неком азиатском средневековье. Безжалостные силы хотят стать владельцами Ауровиля – по какой причине они столь безжалостны? Из-за нескольких хижин посреди растрескавшейся от солнца красной земли?

Милость послала человека помочь нам, как раз тогда, когда я пришёл в отчаяние. Этот человек С.Р.N. Сингх, бывший посол Индии в Японии и Непале, старый друг Пандита Неру и советник Индиры Ганди. Случилось так, что он посетил меня в саду: я встретился с ним, взял его за руки, не говоря не слова. Он понял. Позднее он написал мне: что я могу сделать, чтобы помочь вам? Так началась битва за наше спасение. Он человек, который посвятил себя Шри Ауробиндо и Матери и поэтому он понял. И те же самые тёмные силы обрушились и на него. Люди из общества Шри Ауробиндо заставили различные иностранные посольства в Дели (включая французское посольство) написать Индире Ганди письмо с критикой вмешательства С.Р.N. Сингха в частные дела Ауровиля; они заставили вмешаться вице-президента Индии (очень доброго и хорошего человека, но не понимающего ничего): они ходатайствовали перед губернатором Пондишерри, губернатором штата…. И тогда перед нами начала открываться огромная организованная сеть; люди у них были повсюду: среди секретарей правительства, в полиции…. Телефонные звонки записывались, мы не можем купить билет на самолёт, чтобы они не были немедленно об этом проинформированы, они просматривают наши письма…. Я не могу привыкнуть к этому, это невероятно, я обнаруживал это шаг за шагом, день за днём – и всё это ради нескольких хижин?

Чем в действительности является "Общество Шри Ауробиндо"? Кто в нём? – это деньги, много денег, миллионы и миллионы "чёрных денег" - это те, кто хочет ускользнуть от уплаты налогов правительству Индии. У них повсюду люди, коррупция не знает границ: большой бизнес без всякого стеснения. Как они проникли туда?... Мать держала их под контролем, единственной их ролью было помогать собирать деньги для снабжения Ашрама и Ауровиля – и Мать делала отбор, Она знала, что принять и от чего отказаться, Она была достаточно чувствительна для того, чтобы позволить войти только тому, что действительно необходимо, открывая всю свою бухгалтерию правительству Индии, не оставляя никакой возможности для мошенничества. Фактически, у Неё всегда были материальные проблемы, и Она должна была делать ежедневные чудеса. Но теперь…. Эти люди стали "владельцами" Ауровиля. И в то время как Ашрам продолжает испытывать проблемы с деньгами, они стали тайными "покровителями" о которых никто не говорит и не знает, поскольку всё это происходит в тёмных и мерзких глубинах, которые мы не очень хорошо понимаем. Но ещё раз - какова у всего этого цель? Неужели всё это ради полуразрушенного Ашрама и небольшого участка потрескавшейся от солнца земли?

Мы столкнулись лицом к лицу с широкой, хорошо организованной схемой, имеющей позади себя тысячелетнюю Историю – это вечная трагедия нового "откровения", нового "шага эволюции", новой Поворотной Точки Земли, которая каждый раз позволяла поглотить себя новой религии и респектабельной философии. Но на этот раз это произошло, и это серьёзный вопрос, это было и есть на самом деле новый шаг в эволюции, грандиозная Поворотная Точка, это, я надеюсь, вы скоро поймёте благодаря моим книгам.

И тогда цель сузилась до этих книг, до "Агенды", и до меня лично – до всего того, что представляло опасность для их Лжи. Я опасный свидетель. В январе этого года я оказался перед лицом серьёзной опасности (кажется смешным говорить об этом, но пережив гестапо и концлагеря я могу смотреть на всё это спокойно и по-философски). Итак, они постарались заставить меня отдать "Агенду" для "публикации в Ашраме": тонкий шантаж с реальной угрозой того, что группа ашрамовских гимнастов придёт "освободить работу Матери" из рук дьявола. Два дня меня поджидала смерть. Я видел, как она приближалась, я видел, как она удалялась. Эту атаку остановило присутствие С.Р.N. Сингха в Дели. Приди они захватить эти бумаги, я сжёг бы себя у ворот Ашрама, прибегнув к этому, как к последнему средству спасения – я был готов. Я не боюсь смерти, но эта работа должна быть отдана в руки миру, и я должен был остаться в живых. Второй раз, в апреле мы сделали первую попытку: сэр C.P.N. Сингх приехал в Ашрам, и мы попросили влиятельных лиц Ашрама, чтобы Агенда была опубликована Ашрамом – НО на особых условиях безопасности этих документов, то есть, с гарантией, что когда я отдам их, все рукописи будут опубликованы как есть, под моим наблюдением, и они не будут подвергаться цензуре – они отказались.

Затем игра стала напряжённей. Личные атаки на сэра C.P.N. Сингха множились - оккультные, мерзкие и клеветнические (ему больше 75 лет, и его сердце уже давало сбои несколько раз), атаки на Ауровиль следовали одна за другой. Стало очевидно, что я должен опубликовать книги любой ценой – три тома, написанные мною в прошлом году – прежде, чем со мной случится несчастный случай. Это была гонка в поисках печатающей машины в Индии. В мае, наконец-то, мы нашли подходящего человека в Мадрасе. В течение четырёх месяцев это было новой гонкой со временем, и мы должны были распутывать совершенно непреодолимые трудности одну за другой: все акценты должны были быть расставлены вручную (у них был только английский шрифт) – миллионы ударений в трёх томах; мы должны были делать печатную форму, оттиски, искать бумагу, которую невозможно было найти и которую, к счастью, мы получили лишь две недели назад, благодаря мистеру Тата…. И всё это по непомерной цене. Короче, первый том, возможно, выйдет завтра. Восемь дней назад меня едва не убили в каньонах, куда я хожу на ежедневную прогулку - чудо. Эти трое находились там, я стоял на краю обрыва. Один из них взял меня за руку и снял часы; второй схватил за горло, в то время как третий - у него были широкие золотистые глаза на грубом, как у мясника лице, возможно, он был мусульманином – был убийцей. Он поднял руку, чтобы толкнуть меня, я смотрел прямо на него; он опустил руки, другие также отпустили меня, и тогда я медленно пошёл прочь. В эту секунду всё остановилось. Во мне не было ни единой вибрации. Казалось, я был вне всего этого, наблюдая за всем, будто я был уже на другой стороне - я действительно не был уже на их стороне, они не могли прикоснуться ко мне. Была вызвана полиция, чтобы ночью охранять мой сад, но…. Но Тень находится здесь. Неизвестно, откуда она может выскочить, из-за какого неожиданного поворота. Второй том может быть готов в ближайшие три недели, и вскоре за ним последует третий. Люди из Ашрама уже направились к мадрасскому издателю, чтобы "осторожно" навести справки. И сэр C.P.N. Сингх, моя единственная защита, был атакован болезнью - воспалением грыжи, которую необходимо прооперировать на днях. У него слабое сердце. Я возьму билет на самолёт в Дели на завтра или на послезавтра, чтобы быть рядом. Всё находится в подвешенном состоянии. Я дал распоряжение, чтобы первый том отправили тебе тогда же, когда и Роберу Лафонту. И я сказал, чтобы ничего не появлялось здесь (в Пондишерри), пока три тома не будут готовы, потому что это вызовет атаку. Я восстановлю против себя весь Ашрам. Позволь добавить, что под доминирующей коркой лжи лежит истинный Ашрам, чистые, маленькие огоньки – но они бессильны что-либо сделать. Пусть Мать защитит нас. Пусть Она защитит эти книги.

Вот. Это опасный мост, который нужно перейти. Думай о нас. Эти книги – революция. Революция нового мира. Это находится по ту сторону всех Ашрамов, всех Ауровилей, всех маленьких "я" – это новый шаг для земли. И являюсь ли я частью этого или нет – не имеет значения, но пусть Работа будет, чистая. Чистая. И пусть Земля приветствует милость.

С любовью,

Сатпрем

11 сентября, 1976

L. принёс первый отпечатанный том Трилогии.

20 сентября, 1976

(Записка от Суджаты)

… Мне очень хочется уснуть – лет на пятьдесят!!

Люблю

Douce

22 сентября, 1976

Мои (ашрамовские) помощники сдались.

29 сентября, 1976

Кармен передала Лафонту первый том (Мать или Божественный Материализм).

30 сентября, 1976

За ночь мы спрятали 486 копий.

*

Видение

Вдали, на расстоянии – Захватчики: столб чёрного, вонючего дыма.

7 октября. 1976

Все мои бумаги, со времён освобождения из лагеря и ранее, сожжены: Египет, Афганистан, Гайана, Бразилия, Африка, Индия… четырнадцать тетрадей.

Куплены два чемодана – для какого другого мира? Что есть, что нужно увезти? В конце есть только огонь.

8 октября. 1976

(К Андре и Жани Бринкур)

Андре, Жани,

Я очень тронут вашим письмом, вашей любовью и пониманием. Нам крайне необходимо знать, что кто-то слушает – и что Земля отвечает. Никакого "восхищения", никакого, то, что стремилось выразить себя через это перо, настолько пронзительно: это не "я", это в действительности сердце, представитель Земли, который находился рядом с ней, слушал и пытался расшифровать заикания будущего Мира. Я писал эти три тома как лунатик. Это была пытка в течение десяти месяцев, день и ночь; я не знал, что пишу, словно моя голова находилась в угольном мешке, мои руки писали и писали, в то время как тело было подобно неподвижному огню – я прочитал это только потом, но никогда неизвестно, что это значит для других, и тем не менее, это была вся Земля, пульсирующая в открытии своего завтрашнего дня, в действительности даже не зная, как назвать то, что находится там. Это не закончилось, ты ещё не вошёл в лес, великий Лес Матери, необыкновенную Новизну, которая выглядит как катаклизм для всего нашего привычного понимания, видения и ощущения – это была ужасная боль перед безымянным ничто, которому я должен был дать имя и принести в существование посредством слова. О, я не могу ждать, чтобы узнать, выполнило ли это перо свою задачу полностью, ты увидишь, настолько она потрясающе нова. Когда я писал третий том, я был похож на полумёртвого. Преуспел ли я? Я не знаю. Это Земля, это Земля, Андре и Жани, должна услышать собственное чудо и должна, о, должна принять другой способ существования – понять, только немного понять.

Ну, ты увидишь. Через восемь дней выйдет второй том – я отправлю его только тебе и Роберу Лафонту, затем, примерно в конце октября, появится третий. Возможно, они должны выйти одновременно? Я не знаю. Мне не нужен "успех", мне не нужно "я", мне нужно, чтобы Земля поняла. Я надеюсь, что Лафонт поймёт, что он полюбит – нужно любить абсолютно, чтобы распространять эту книгу на Земле, нужно вложить в неё всё своё сердце. У меня здесь столько врагов, и я не знаю, не будет ли связь с Лафонтом омрачена коварными голосами; это битва и она продолжается день за днём, но я по-настоящему устал. Своей любовью вы освежили моё сердце, я боролся в одиночестве, в течение трёх лет (хотя нет, был сэр C.P.N. Сингх, спасший мне жизнь). Мы начинаем видеть конец всей этой истории. Мне бы хотелось снова встретится с тобой, увидеть Жани.

С любовью, целиком ваш

Сатпрем

20 октября, 1976

Кармен отправила Лафонту второй том Трилогии (Новый вид).

24 октября, 1976

Видения пыток и смерти в течение двух недель.

*

(Письмо к Кэрол Вайсваллер)

Дорогая Кэрол,

Я тронут вашей любовью. Я чувствую своего рода нежность в глубине своего существа. Я не знаю почему, но это так. Мне кажется, что вы очень близко. Что же касается меня, то я чувствую себя всё дальше и дальше от всего и от людей, но позади находится вибрирующее пространство нежности, которое всё ещё создаёт подобие моста с остальным миром, и если не…. Прямо посреди концентрационного лагеря я тоже ощущал эту нежность. Это единственное, что остаётся в конце всех путей. Здесь я встречаюсь с Кэрол. Она обладает этим. Нет, я не нуждаюсь в "восхищении" и даже в "друзьях": Я нуждаюсь в тех, кто находится в контакте с этим. Вот, вещи очень просты, они не нуждаются в объяснениях, они текут подобно вечности. И мы узнаём друг друга, не так ли? Всё остальное…. Контакт с вами, это простая маленькая улыбка и всё. Даже если случиться так, что мы не встретимся снова в этой жизни, мы снова встретимся там. И снова будет та непостижимая улыбка, словно всё сказано, как это было однажды в моём спокойном, маленьком саду. Там дышится очень легко. И кажется, это будет продолжаться вечно. Это прозрачно словно воздух. Это вибрирует и вибрирует. Это находится в конце всего. И это - то.

Но ты ожидаешь от меня более "практичных" вещей, хотя то, что мы называем "практичным" и есть наиболее непрактичное и усложнённое. (…)

Фильм о Матери? Да, возможно. Можно сделать потрясающий фильм, особенно если понять "конец" Матери – то, о чём я попытался написать. "Начала" Матери легки, они кинематографичны, безрассудно смелы и колоритны, но велика трагедия, или скорее велика Мистерия её "конца"… или начала чего-то нового. Это шире Орфея и Эвридики – это вполне могло бы стать Эвридикой Нового мира. Победой над Смертью. Необходимо великое видение для того, чтобы создать этот фильм. Скоро вы прочитаете и поймёте. Всё постепенно прояснится и вы безусловно найдёте средства для реализации – это точно. Я не знаю почему, но когда это выйдет в виде фильма, Соединённые Штаты окажутся для этого наилучшей "средой"- мне кажется, что отправная точка находится там. Это будет расходиться оттуда, как из эпицентра землетрясения. Я очень хорошо чувствую Кэрол в эпицентре этого землетрясения. И Робер Лафонт с другой стороны, в Европе. Задолго до этого вы получите в руки книги, но я бы предпочёл об этом не говорить, потому что моя жизнь… скажем так, неопределённа. Конечно, когда начинаешь революцию, ты не должен ожидать, что будешь понятым каждым, более того, ты должен ожидать, что потревожишь существующие законы и силы, или это не было бы революцией! Некоторые поймут – не многие. Это немного похоже на июнь 1940 года: были те, кто ощутил новую маленькую вибрацию, эту Надежду, но большинство людей не поняло ничего, они понимали лишь свои привилегии и удобства, "благоразумную" и патриотичную внешность маршала Петэна – все эти звёзды были почти великолепны. И этот одинокий голос, призывающий к Авантюре: Де Голль был авантюристом, некоторые даже бы сказали предателем. Ну вот, это немного похоже: ты патриотично заворачиваешь себя во флаг Матери, но под ним находится старый эгоистичный образчик, защищающий свои права и привилегии. Такова битва и в Ауровиле, между некоторым количеством "наследников", желавших властвовать и требовавших своих прав (Ашрам или Общество) и лиц, отклоняющихся от общих правил и на самом деле страстно стремящихся к Новому Миру, и у которых есть маленькое нечто в сердце, вибрирующее и открытое. Новый Мир, это не новая Церковь. Это скорее даже нечто неортодоксальное и шероховатое. Однажды Андре Бринкур из "Фигаро" спросил меня:"Что такое Ашрам без гуру?" (то есть, без Матери). Ответ был простым и немедленным: "Это Церковь". Итак, на чьей стороне находится тот оборванец, который вместе с Золотоискателем отправился в леса Гайаны, или тот побритый и пронумерованный узник Бухенвальда в печально известном одеянии, или опять же побритый и облачившийся в оранжевые лохмотья человек, отправившийся в дорогу как Саньясин? – он на стороне Нечто Другого. Это так просто. Он хочет другого мира, истинной земли, а не триумфа нескольких маленьких Ашрамов или "Обществ". Мать и Шри Ауробиндо говорили об этом довольно часто: конец Церквям! Конечно, это беспокоит многих и это не просто - выстоять посреди еретиков. Но какая тогда польза от Сатпрема, если он не будет там, где трудно – меня не впервые сжигают на костре.

Но это ещё серьёзней. Потому что это не две вступившие в конфронтацию друг с другом "концепции", а две силы – как это было с тёмными силами, готовыми захватить власть в Европе и в мире, если бы им это было позволено сделать (через второсортного доморощенного художника) и силами Будущего – всегда "да" и "нет": с одной стороны то, что хватается за ночь и Власть, с другой - то, что твёрдо держится за непостижимое, не имеет никаких мотивов и отчасти является Надеждой мира. То, что хочет сделать решающую дыру в панцире из Лжи. Мать и Шри Ауробиндо боролись с этим Нет мира всю свою жизнь, они были окружены этим нет, это было то над чем они работали через своих "учеников" – работа производится не над маленькими святыми, а над тем, что сопротивляется изменению со всей своей силой. По-видимому, это Нет толкнуло их обоих в могилу. Это Тайна Шри Ауробиндо и Матери – тайна, о которой я пытался рассказать. Преуспели ли они, или потерпели неудачу? Это революция в процессе реализации. Есть те, кто понимает и те, кто нет, и это всё. Или, скорее, те, кто чувствует своим сердцем и остальные. Мы стоим на той или на этой стороне в зависимости от некоего вечного сердцебиения, словно мы были с ним рождены, как в тот день, когда мы стояли либо на стороне старых маршалов, либо на стороне борцов Сопротивления. Что касается нас, то мы сопротивляемся, это всё.

…….

Остаётся Сатпрем, который должен тайно отпечатать в Мадрасе книги, прямо посреди битвы о которой мы не можем вам подробно рассказать. Но эти книги скоро увидят свет, и работа Матери упрочится. Спасётся ли Сатпрем от "добропорядочной" толпы? – они в этом совсем ничего не понимают, они завернули себя во флаги Матери, как другие завернули себя в звёзды Маршала Петэна. Моя жизнь не принадлежит мне. Я должен продержаться до тех пор, пока не выйдут книги, это всё. В этом вся суть. Я чувствую себя так, как ощущал себя в Гайане, в Бухенвальде или будучи Саньясином… шатко, с единственным Огнём в своём сердце и великой Нежностью позади, которая смотрит на большие и маленькие человеческие истории из точки, где смерть уже не имеет никакого значения.

Пусть твоя нежность остаётся со мной, это согревает сердце, и пусть мы будем шаг за шагом продвигаться вперёд, в ночи, к Завтрашнему Дню Мира, когда мы наконец-то рассмеёмся над этими старыми призраками. И истинной Земле быть.

С нежностью

Сатпрем

27 октября, 1976

Однажды они придут и убьют меня.

Всё настолько болезненно, что не остаётся ничего другого как упокоить голову на Твоих коленях.

30 октября, 1976

L. принёс третий том ("Мутация смерти").

Ауровильцы принесли мне продукты.

От меня не осталось ничего, кроме пребывающего в боли тела.

1 ноября, 1976

(Ауровильским друзьям в Париже)

 

Небольшое предложение из лондонского письма, которое было передано мне, заставило меня ощутить потребность поставить вопрос об Ауровиле – и в конце концов об Ашраме и всей Работе – в его настоящей всеобщей перспективе и в конце концов, в его мировой перспективе поскольку это тот же самый мир и тот же самый вопрос мира. Не существует никакого "Пондишерри" и "Парижа": существует одна и та же змеиная яма, где несколько понимающих и самое главное чистых сердец пытаются отделить истину ото лжи и вычертить линию поведения.

Но на самом деле ложь не может быть отделена от истины, так как, на самом деле, Истина сплетена с Ложью повсюду: мы рождены с грузом атавистической, эволюционной и хромосомной Лжи, из которой чистые сердца отчаянно и болезненно пытаются себя вырвать с корнем – без какого-либо очевидного успеха потому, что вырываешь себя с корнем из Лжи не на Ментальном уровне, отделяешь истину от лжи не на Ментальном уровне – это делается на уровне тела и Материи, и в этом заключена вся эволюционная и мировая история Матери и Шри Ауробиндо. Супраментал лежит в глубинах Материи, и Сознание-Истина должны быть обнаружены в атоме и в сердце клетки. Это та самая история и тот вопрос в котором мы купаемся, замешиваемся и выковываемся всеми возможными способами, во всех странах и группах, во всех Церквях и в малейших уголках сознания. Это великое Точное Сознание, или "Прямое Сознание", как говорили Риши, является тем, что было пробуждено и приведено в действие Матерью и Шри Ауробиндо, и сейчас оно прорывается сквозь мутные и отвратительные слои нашей животной эволюции для того, чтобы вырваться на дневной свет мира. Только тогда проявится истина, чистая, в каждой клетке возрождённая к своему божественному движению, и только тогда божественное, чистое видение в очищенном теле безошибочно заставит нас коснуться истины вещей и точного движения.

А до тех пор все мы находимся в одной и той же лодке, всё более и более отвратительной. И для нас достаточно включить радио, чтобы понять степень очищения, от Кейптауна до Пекина, и Пондишерри не остаётся в стороне. Можно также заглянуть и в своё собственное сознание.

Итак, какая у нас надежда хоть немного понять ситуацию в Пондишерри и узнать, куда направить наши стопы? Сюда мы втянуты не дурной волей и кучей лжецов, а благой волей и благими мыслями – которые также плохи, как и всё остальное потому, что все с удовольствием разделяют одну и ту же Грязную Ванну. Это великая Ментальная Грязь, чьё господство приближается к концу. И именно здесь эта небольшая фраза из лондонского письма идёт к самому сердцу проблемы, мы могли бы сказать к той стороне проблемы, которая превратилась в наиболее затвердевшую грязь, поскольку нет ничего более твёрдого, чем захваченная грязной ямой Истина – именно это происходит повсюду на тысяче шестьсот пятидесяти языках. Эта женщина встретилась с "Президентом" Общества Шри Ауробиндо в Лондоне и очень любезно сказала: "Я помогала немного Наве в поисках информации… помогала ему встречаться с людьми, и т. д., и ПЫТАЛАСЬ ПОЧУВСТВОВАТЬ ЕДИНСТВО С ЛУЧШИМ, ЧТО В НЁМ ЕСТЬ". Лучшего не могло и в голову придти, даже Папа Павел VI мог бы так сказать протестантам или коптам. Он имел широкие взгляды, вы знаете. Но проблема в том, что как мы говорили, грязны все Точки Зрения. Где находится "лучшее" в гнилом фрукте? А рассуждения продолжают разворачиваться (вы можете уловить это в письмах из Нью-Йорка или Найроби, это совершенное гало над всеобщей грязью), рассуждения невозмутимо разворачиваются, потому, что нет ничего более невозмутимого, чем пойманная в ловушку Истина (к счастью, Супраментал создаёт во всём этом серьёзные волнения), далее говорится, что в каждом человеке можно обнаружить Божественное, поэтому давайте обнимем наших братьев; кроме того, в каждом существе присутствуют и ошибки и проблески истины, поэтому давайте заключим в объятиях наших грешащих братьев; в каждом лагере есть некоторая часть истины и некоторая часть лжи, поэтому должно быть немного лжи в ауровильцах и немного истины в их славном Президенте, немного лжи-истины в Ашраме и немного истины-лжи в администрации Ашрама – давайте все обнимем друг друга и пусть наконец-то прекратятся эти мелочные "междоусобные" скандалы. Несомненно всё это является кишечником мира. И в результата никто не знает где находится, никто не знает где находится истина, никто не знает где лежит ложь. Всё истинно и всё лживо. Это Истина, которая лжёт. Это великие кишечные Объятия во всеобщей грязи.

Но всё равно…

И конечно, всё это "объективно", мы отличаем правильное от ошибочного, мы отдаём каждому "должное". Но это "должное" ничего не стоит. Наша тотальная глупость назойливо повторяется на тысяче шестьсот пятидесяти языках.

Теперь пришло время понять, что сделали Шри Ауробиндо и Мать, их настоящую работу в этой тотальной "Грязной Яме", как сказала бы Мать. Они не воспаряли в небеса Сознания, нет; они работали ради Мира в целом. Поэтому они собрали вокруг себя, в этой Лаборатории Трансформации, некоторое количество земных образцов, взятых из разного рода грязи или отрицания, которые должны были измениться для того, чтобы операция была полной, то есть, глобальной. Они поглотили эти маленькие ингредиенты мировой Трудности собственными телами: их отрицание и сопротивление, их непонимание и их так называемое понимание, и, иногда, редко, небольшие проблески чистой любви, которая вносила, как говорила Мать, "каплю вечности" в эту мутную и смертельную смесь, на самом деле смертельную, Они умирали от этого по пятьдесят раз на день и каждый раз Они выжимали каплю чистой Жизни из окружающей их изнуряющей и прожорливой Смерти. Они меняли, они продолжали копать, они поглощали муть и грязь, чтобы вырвать чистый, маленький ответ в клетках их собственных тел – и в конце концов в клетках тела мира, поскольку есть только одно тело. Известно, что когда поглощаешь тиф, ты должен "истощить тиф" – Они "вырабатывали" все болезни мира и всю грязь мира одну за другой. Прежде всего "ученики" были образцами коллективного Отрицания.

Результат Их немыслимой работы? – мы видим его сейчас, и он будет виден всё больше и больше. Как выразился Шри Ауробиндо, "Супраментал объяснит себя сам", и он решительно и неодолимо объясняет себя, сквозь все слои грязи, которые до сих пор придавали внешний лоск нашей благопристойной цивилизации. Но внешний лоск трещит по швам. Трещит по швам святость. Это одна и та же гниль отчаянно пытается приодеться в чёрное или белое и примерить на себя ореол святости: мы выбираем религиозный, патриотический, марксистский или какой угодно "изм" для того, чтобы завернуться в него – мы заворачиваем себя даже во флаг Матери и насквозь знаем Шри Ауробиндо. Но и это трещит, трещит всё. Это время, когда трещит всё – за исключением того, что чисто. И то, что чисто, располагается не в головах или в добродетелях старого мира, а на уровне маленькой клетки.

Для того, чтобы знать куда и как идти в этой всеобщей змеиной яме нам нужно найти это "чистое" нечто.

Ашрам?... "Я пришла на землю не для того, чтобы основать Ашрам", - писала Мать, - "это было бы ничтожной целью". Да, Боже упаси! Но конечно, они являются "продолжателями" Работы, точно также как и другие являются владельцами Ауровиля. Это "моё", я Защищаю "интересы Матери и Шри Ауробиндо". Это кишит, как и во всём остальном мировом кишечнике, и наблюдать за этим - сплошное удовольствие. И всё это чудесным образом размахивает флагом Матери. Если ты посмеешь что-либо сказать, то ты предатель и еретик, и тебя отправляют в тюрьму, как тех ауровильцев, или отбирают у тебя паспорт. Или они открывают против тебя грязную войну. Это липкое и когтистое. Это остатки Лаборатории Матери и Шри Ауробиндо, маленькие победившие образчики – и несколько чистых, молчаливых капель, благодаря которым всё пока не превратилось в абсолютную грязь. Можно даже сказать, что эти несколько чистых капель придают больше силы господству Лжи. "Чем является Ашрам без гуру?" спросил нас один французский писатель – "Это церковь". Таков простой ответ.

И это выбор перед которым стоит Ашрам: сломать стены Церкви и переродиться в живую истину, другими словами, следовать переживаниям Шри Ауробиндо и Матери, жить ими, нести их в Материю и в клетки наших тел, или гнить: произносить высокопарные речи о "философии" Шри Ауробиндо и "учении" Матери, в то время как внизу продолжается и продолжается старое атавистичное, генетическое и ортодоксальное гниение. И всё это набито разными нимбами. Мы должны с большой помпой праздновать столетие Матери, мы должны похоронить её во второй раз, похоронив её первый раз под всеобщей Ложью.

Но кто хочет живой истины?

Ауровиль? Он изобилует противоречиями, он полон небезгрешными людьми, которые шарахаются то вправо, то влево, делают ошибки и ударяются обо всё, но ищут, карабкаются вверх и вновь падают в прах – не важничая и не размахивая текстами Шри Ауробиндо. Он совершенно непоследователен и не сплочён. Но всё это к чему-то стремится. Это мир, который к чему-то СТРЕМИТСЯ. Он не обладает никаким здравым смыслом, никакими добродетелями, но он находится в напряжении. И нас интересует именно это напряжение.

На протяжении всей Истории были те, кто цеплялся за эволюционные вершины, как другие цеплялись за итальянский Ренессанс, жрецов Тебеса или Карла Маркса. В конце-концов, это становится удобным и можно даже стать бюрократом или скорее "картинократом" Рафаэля и носиться с Рафаэлем или Карлом Марксом триста лет – или с маленьким Ашрамом, вечно. А также есть те, кто ухватил небольшую беспокойную вибрацию, "нечто" внутри, что не перестаёт прорываться сквозь стены, все стены, до тех пор, пока не достигнет маленькой чистой истины, тотальной и не имеющей никаких стен, в глубине атома или клетки. Эти живут Матерью и Шри Ауробиндо. Эти смеются над "собственниками" Матери и Шри Ауробиндо. Они находятся в движении: они СТРЕМЯТСЯ к чему-то.

И эта Истина, Истина, которую все мы ищем для того, чтобы отличить правильное от ошибочного, не находится больше ни справа, ни слева, ни в Ашраме, и даже не в каком-то городе будущего: она находится в единственном факте стремления к чему-то. Истинным является именно это Движение.

Итак, то, что мы должны заключить в объятия, это не наши сомнительные "братья", Церковь, владельцы разного рода, добро или зло, а это единственное Движение, и мы должны научиться отличать гниль, цепляющуюся за привилегии, власть и добродетели старых господствующих видов – и это беспокойная, неуклюжая, спотыкающаяся вибрация, которая, тем не менее, отчаянно желает Нечто Другое.

Нет, это не спор между двумя "лагерями", а эволюционный выбор между прошлым Земли и её будущим. И в конце концов, это выбор всей Земли, точно такой же, какой мы должны были сделать однажды между Гитлером (ещё одним "братом") и Сопротивлением, или между питекантропом и Homo Sapiens. И теперь другой вид, другую вибрацию мы должны уловить и жить ею.

Эта специфическая маленькая вибрация безошибочна. Это то, что отличает мертвецов от живых. Это Истина в движении, без славы и фанфар; это даже довольно несовершенная истина, но она движется.

Итак, собираемся ли мы двигаться?

Собираемся ли мы создать Новый Вид?

Вопрос в этом.

Это вопрос, который нужно пережить: жить – это и есть ответ.

Что касается других, то пусть они с великой помпой справляют годовщину Матери, что касается нас – нам нужна живая Мать, живой Шри Ауробиндо, мы верим не в их могилы, не в их Церковь, а в их новый Мир. И мы строим этот новый мир, нам он отчаянно нужен.

Сатпрем.

15 ноября, 1976

(Послание от Суджаты)

Новая жизнь, у которой в основе Нечто Другое.

Пусть это будет новой жизнью отныне и вовеки веков.

Взгляни, вот два лепестка божественной любви, которую дали Они.

Пусть эта любовь наполнит всё своей могучей сладостью.

 

18 ноября, 1976

Приезд моей матери (её последний приезд в Индию).

Бринкур написал мне о Трилогии: четверть книги должна быть вырезана.

20 ноября, 1976

(К Андре и Жани Бринкур)

Андре, Жани,

Три года назад, в этот день, в этот самый час они опускали её в яму. Когда я смотрел, как закрывается крышка над её головой, всё это сознание было живым. Три года я в одиночку веду битву со всеми этими призраками, которые верят в неизбежность смерти, которые верят только в то, что они могут видеть, чего могут коснуться или "понять" – как удачно выразился твой брат: "Это шокирует, что рождение новых видов… может опрокинуть законы биологии". Вся эта битва страшно шокирует. Они цепляются за свои "законы", за свои математические тюрьмы – все цепляются за это так или иначе. И в своём собственном сознании я осознаю, как цепляюсь я сам – каждый имеет своё собственное сопротивление, рационально оно или иррационально. Кто хочет победы над Смертью? Кто? При первом микроскопическом недомогании, приходящем и касающемся нашей структуры – страх и протест. Я ещё раз могу оценить значение замечания Матери: "Материализм, это евангелие Смерти". И также я могу видеть это отчаянное сопротивление во всех, по самым лучшим мотивам в мире, которые, по существу, являются мотивами Смерти, цепляющейся и цепляющейся в глубине. Это битва, Андре, Жани, великая и прекрасная битва, какой ещё не было никогда. О, давайте не упустим этого, давайте не упустим этой битвы столетия. Нет, я не писатель, я никогда не был писателем, я – воин. Книги приходят только после, как результат действия – чаще всего, как результат смерти, через которую прошёл. Так было с "Золотоискателем": опустошение от камеры пыток и лагерей, опустошение от мира в который ты пришёл кричать и рыдать в одиночку, прорубая себе дорогу сквозь лес с помощью мачете; и "Саньясин", это другое опустошение тела до тех пор, пока душа пронзительно не закричит и не запылает благодаря самому этому опустошению. Я стучался в двери Смерти всеми возможными способами до тех пор, пока она не стала пустой настолько, что я понял Мать, понял то, чего она хотела, что искала. И тогда я слушал и слушал, погружался в Огонь Нечто Другого, прорывающегося сквозь поры моего тела и моей души. Я понял, почему я был так опустошён. Это стало самой великой Битвой из всех моих битв, а в итоге из всех маленьких битв мира, потому что существует только одна битва. Мне необходимо, мне так необходимо, чтобы Земля поняла. Было так, словно все они приходили для того, чтобы прокричать сквозь мою кожу. И Я ЗНАЮ. Вы понимаете, Я ЗНАЮ. Есть человек на этой земле, который ЗНАЕТ. Это величественно и ужасно. Человек знает, как уничтожить процесс смерти, процесс болезни, процесс…. Всю эту омерзительную, безжалостную, математическую клетку о которую мы бьёмся и бьёмся словно слепцы. Поистине, освобождение Земли. И это написано чёрным по белому; у нас нет подходящих глаз, но это там, всё там, Андре, Жани, на страницах, которые вы читаете. И это не книга - это могущество действия с которым возможно уничтожить злые Чары. Не имеет значения, если вы ничего не поймёте или поймёте неправильно, или будете думать, что поняли: это действует вопреки всему. Это Сила в действии. И Ум не может понять, это невозможно - это лишь тысячи более или менее понятных строк, подобных тысячам похожим друг на друга и повторяющих себя деревьев; наше зрение не достаточно тонко, наши глаза не понимают ничего, словно оказавшийся в библиотеке дикарь для которого все книги похожи одна на другую. Должно открыться нечто другое и тогда…. Тогда мы начнём видеть и ощущать грандиозный лабиринт этого феномена, как он работает и насколько наполнено значением каждое дерево. Можно тщательно прочесать этот лес, но тогда НИЧЕГО не останется, потому что всё активное могущество заключено в пересечении, прохождении через этот лес. Не "понять", а достичь запускающей точки. Я мог бы сконцентрировать эти три тома на половине страницы и дать ментальный "рецепт" – но это неэффективно. Вы не можете проглотить Новый Вид точно также, как аспирин. Есть путь, который нужно пройти. Ментально вы могли бы вырезать несколько бесполезных "снежных наносов" и три или четыре лишних Перу – через десять лет люди поймут, те у кого будут открыты глаза, и эти книги приобретут совершенно иное значение. Я сам не знаю сколько "бесполезного" отверг, но я знаю, что коснулся ключа. Я привёл в движение феномен. Поэтому, мне очень хотелось бы, чтобы Земля, несколько человек хотя бы ПОЧУВСТВОВАЛИ, даже если бы не поняли. Лес Матери не может быть трансформирован в милый Булонский лес, это невозможно – с таким же успехом можно попросить обезьяну идти ментальным путём, сократив века нашей культуры. Этот путь должен быть пройден. И ещё раз, это не рецепт и не теория - это Действие. Мы можем лишь попросить Ум предоставить себя Феномену, именно так были написаны эти три книги – идёт битва, предоставит ли он себя этому действию или нет? – но если он начнёт рассматривать плюсы и минусы, то это будет лишь продлением старого механизма, тщетно стремящегося ухватить Новый Вид сквозь прутья клетки. О, Андре и Жани, вы должны понять величие этой битвы, вы должны понять, что это не "книги" или, скорее, это невозможные книги, что там есть нечто, что имеет смысл, даже если этот смысл всё ещё ускользает от нас. Мы – это лишь несколько безгранично привилегированных, которые идут немного впереди, чувствуют Вещь заранее и движутся ей навстречу. Всё правильно, Мать и Шри Ауробиндо не начали парить в воздухе и внешне они не избежали законов гравитации к которым так крепко привязаны мудрецы от науки – они даже сошли в могилу подобно всем смертным. Но если мы всё же примем, просто примем, что они не глупцы, не маниакальные выдумщики, не обманщики и шарлатаны…. Они производили эксперименты, они рассказывали нам, как можно реально, физически и психологически разрушить законы смерти, болезни и гравитации и все остальные законы в том числе – и что? Разве это не грандиозная революция? Нужно быть абсолютно слепым, чтобы не понимать, что не было ничего более грандиозного за последние десять тысяч лет! Мы вопим от восхищения, когда какой-нибудь Нобелевский лауреат изобретает таблетку от рака, но мы не способны понять то грандиозное корчевание, которое Мать и Шри Ауробиндо произвели в собственных телах. И они рассказали нам, как мы можем делать – не мечтать и теоретизировать: ДЕЛАТЬ. Я знаю, можно до бесконечности класть теоремы Эйнштейна прямо под нос обезьяне, и тем не менее, они будут оставаться для неё непонятными или просто бесполезными, но мы теперь уже не совсем обезьяны, у нас есть предварительные органы, которые могут понять грандиозную рациональность этой видимой иррациональности. Вы собираетесь пропустить эту битву и пройти мимо?...

Я возвращаюсь к фразе вашего брата, которая подводит итог этой дискуссии: "Это шокирует, что рождение нового вида, имеющее место в непрерывности биологической эволюции может перевернуть биологические, генетические и физические законы, и в том числе и закон гравитации". Действительно шокирует! Слава Богу, что однажды появилась первая птица, которая шокировала гравитацию рептилий. Была даже некая живая частица, которая шокировала "биологические" законы металла в век Никеля. Мы превратили это в биологию потом, в законы потом, и применяем их ко всему, что было до них. Но эти законы никогда не содержали следующего вида, ускользающего от нас полностью, настолько же, насколько мы ускользаем от минералов. Мы стали маленькими "думающими металлами" о которых говорил Шри Ауробиндо, но если мы думаем, что эволюция будет следовать нашим несущественным биологическим законам, то мы эволюционные глупцы. Да, освобождение от смерти, гравитации и законов шокирует – как же они за всё это цепляются! Действительно ли мы предпочтём умереть в нашей научной и рациональной мудрости, или мы выберем тайну и чудо следующего вида?

Андре, Жани, я словно пребываю в молитве. Поймут ли они? Поймут ли хотя бы несколько человек? Я один на один перед трудной задачей. Я ЗНАЮ, и ты это понимаешь. Я ЗНАЮ и я почти единственный, кто знает, это пугающе. И у меня даже нет подходящего языка потому, что никакого языка не существует: вещь должна быть сделана. Иногда мне кажется, что я в одиночку сражаюсь с Великой Смертью. Я окружён всевозможной ненавистью и сопротивлением. Это НЕТ со всех сторон. И всё скрипит, всё цепляется за свой индивидуальный скрежет – как только касаешься Смерти, всё начинает скрежетать со всех сторон. И ясно видно на какую змею ты наступил. Против меня будут все доктора и учёные, против меня будут даже все люди от литературы, поскольку это достаточно не литературно, не совсем то, и не совсем это – это радикально другое, Андре, Жани, настолько невероятно новое и Другое, Другое… Что делать? Я писал эти три тома так, словно преодолевал смерть, я не знаю, как написал всё это– это не книги, это не книги! В действительности это приключение – опасное, трудное приключение. Нельзя коснуться этого, не коснувшись Опасности – но одновременно и Чуда. Ты видишь, насколько всё чудесно и может быть чудесным лишь при простом изменении отношения. Существует ментальная крышка, которую нужно поднять. Те три человека в каньоне не смогли меня убить.

Я молюсь за Землю.

У меня нет слов.

Они не сказали ничего – ничего до самого конца.

Я попытался рассказать. Эту битву я вёл в течение последних 33 лет; 15 ноября, 1943 года был пятнадцатый день после моего двадцатого дня рождения.

Сатпрем

23 ноября, 1976

Смерть Мальро. Конец ментального человека.

24 ноября, 1976

Моя мать: я с тобой.

На моей веранде: L., N., Douce, моя мать. Конец эпохи.

25 ноября, 1976

Я осаждён Смертью.

Вместе с L. и Н. этой ночью принесли "Божественный Материализм" из Бунгало в Ауровиль. Три тома были оставлены в "Библиотеке Матери" в Ауровиле.

"Словно вор в ночи…" (Савитри)

27 ноября, 1976

Я чувствую себя разбитым. Господи, помоги мне пересечь Raz^[48], лодка моя мала, а море широко.

1 декабря, 1976

В одном из своих писем к жене, в 1973 году, мой брат писал: "… Мне кажется, что Пондишерианская и Сатпремианская философии путаны и неистинны…".

Я очень многого ожидал от него…. Я всегда ждал брата. Это немного больно.

*

 

(Письмо к Кэрол)

12.1.76

Дорогая Кэрол,

Твоё письмо очень приятно моему сердцу - почему мне всегда так приятно с тобой? Кажется, что всё истекает из естественного и вероятно очень древнего источника. Очень приятно находится там и вместе смотреть на это чистое журчание. Хотелось бы заставить течь эту чистую и сладкую воду во всём мире, чтобы освежиться мог каждый. Но, Кэрол, я чувствую себя усталым и измотанным. Я сжёг своё тело, пока писал эти книги, это была отвратительная битва…. Я не знаю, что произойдёт, вокруг меня такая тьма. Я спешу отпечатать эти книги в Индии потому, что чувствую, что моя жизнь в опасности. Я отправил их Лафонту и не распространял их нигде, потому что знаю, что они все накинулись бы на меня здесь – я должен оставаться в живых, пока Работа не получит прочную основу. Я должен спрятать и рассредоточить бумаги Матери. Иногда я чувствую очень сильное отчаяние и задаюсь вопросом: неужели Земля снова упустит шанс? Я борюсь за Землю во всех мелочах, словно безжалостная сеть окутала каждый жест и каждый шаг. Нет никого, кто был бы не затронут этой липкой паутиной; всё, что меня поддерживало, было затронуто; на каждом шагу и в каждом отдельном случае я должен бороться и бороться для того, чтобы распутать эти липкие нити Лжи. Иногда чувствуешь себя охваченным всей печалью мира, его болью, упрямо цепляющейся за свою тень: кто хочет света, кто хочет свободы? Кто хочет Истины, чистой как небольшой родник? Временами я больше ничего не знаю, ничего не вижу в этой бесконечной Ночи, я лишь молюсь, я – непрерывно горящий огонь. Поймёт ли Земля? Примет ли? Или всё снова вернётся в Ночь и пыль, как в Тебесе и Элевсисе, как было всегда и повсюду…. В настоящий момент всё зависит от Лафонта – поймёт ли он, останется ли он верен? Это настолько ново. О, они приветствуют суперчудеса Прошлого, но кто поймёт, откроет свои глаза и объятия тому, что даже не чудо, потому что его нельзя сравнить ни с чем, потому что этого пока не существует, потому что это новая эра и другое могущество? Я также должен был сражаться и с Андре Бринкуром, которому я тайно отослал книги – я рассчитывал на него и на Роббера Лафонта, они были моей единственной поддержкой. (…) Они цепляются за свои законы, они хотят законно и научно от них умереть – каждый так или иначе цепляется за законы Смерти. Я борюсь со Смертью со всех сторон – у них имеется масса доводов, но это всегда доводы Смерти. Здесь и повсюду, на тысячах языках, с нимбами и добродетелями – они набиты здравым смыслом и литературной, биологической, религиозной или духовной святостью…. Кто хочет Истины, чистой, изливающейся подобно роднику и новой, настолько новой, что она меняет всё? И если случается так, что ты тревожишь их законы Смерти, они приходят в ярость в Ашраме и в Париже точно также, как и где угодно. Это так. Мы слишком их всех беспокоим.

Мне очень хочется отправить тебе мои книги. Я не делал этого ни для кого, за исключением двух человек. Моя мать находится здесь несколько дней, она отправится в Париж 9 декабря. Ей восемьдесят лет, она молчаливая и честная бретонка – я попрошу её отвезти тебе мои книги. Почему Кэрол? Не знаю. Мне нравится Кэрол, она мне близка; кроме того, никто не знает, что может произойти, и мне бы хотелось, чтобы она присматривала за этой книгой – вошла в неё и несла её свет. Несколько человек необходимо для того, чтобы понять и молиться за Землю. Не говори об этом никому, это только для тебя.

Со всей моей нежностью

Сатпрем

2 декабря, 1976

Все обложки третьего тома, который мы с таким трудом напечатали, почернели, покрылись пятнами или поцарапаны – более или менее чисты две копии из шести. Это знак. Сердце моё словно налилось свинцом.

4 декабря, 1976

Я возвращался из каньонов, и вдруг – Божественное. Это не я устремляюсь, это Он любит во мне.

Начисто стёрто всё, что было,

рождаешься заново.

6 декабря, 1976

Могущество уже сражается в Ауровиле. Неужели, чтобы понять, Земле потребуется Великая Ночь?

*

 

(Послание от Суджаты)

 

Посмотри, что Мать даёт тебе: "Жизненная Энергия" (хризантема). Мне так грустно, когда я смотрю на твоё лицо, возлюбленный мой. Оно до сих пор стоит передо мной. Мы должны доверять Им. Они направляют. Они ведут нас сквозь непредсказуемые обстоятельства, но Цель определена.

7 декабря, 1976

Последняя прогулка в каньонах с моей матушкой. Глядя на закатное солнце, я сказал своей матери: "Пусть на Земле установится царство Истины и Гармонии". Она ответила: "Оно было здесь всегда, только мы его не сразу замечаем".

*

 

(Письмо Рашель, парижскому другу)

 

Рашель,

Мне нравится тон твоего письма. Пожалуйста, извини меня за то, что так долго не отвечал, я завален работой.

Я не знаю, как справится с этой огромной проблемой – фактически, проблемой мира, представленной Ашрамом на микроскопическом уровне. Но давай просто начнём со слов твоего письма: "Что мы можем сказать людям, живущим ложью, которые не видят, и более того, искренни в своей неискренности!" Эта слепота действительно пугает: они принимают чёрное за белое, а белое за чёрное, как говорят Упанишады – всё безжалостно поставлено с ног на голову. Мир всё больше и больше погружается в Ночь. Они затолкнули в могилу Мать, не так ли, после того, как они затолкали в могилу Шри Ауробиндо. И я продолжаю сражаться с теми же самыми элементами, которые столкнули Их в могилу и хотели бы проделать то же самое со мной. Ашрам меня не интересует, я никогда не принадлежал никакой Церкви – я находился рядом с Матерью и всё. Она позвала меня. И я остаюсь для того, чтобы попытаться рассказать и заставить мир понять, что Они делали на самом деле – то, чего не знает никто. Поэтому это послание (и его посланник) находится в крайней опасности, и ему угрожают те же самые силы, которые ведут свою последнюю битву в мире, чтобы сохранить своё тёмное господство. Сейчас время, когда всё должно склонится в ту или иную сторону. Здесь, на микроскопическом уровне тоже, каждый выбирает свою сторону – сам того не зная и не понимая: мы там или здесь, и всё. Поэтому совершенно естественно, что всё беспощадно и яростно объединяется против публичной угрозы, которую я силою обстоятельств представляю – ты знаешь, они силой пытались вырвать у меня бумаги Матери, чтобы спасти их от Сатпрема, отступника и предателя. И всё, что могло бы попытаться ускользнуть от этой тёмной хватки, было также атаковано и подвергнуто угрозам: они пытались отобрать паспорта и визы у бунтующих ауровильцев, спровоцировать мятежи индийских деревенских жителей против ауровильцев, лишить их средств к существованию, отправить их в тюрьмы, шантажировать всеми возможными способами; они сделали официальное заявление, что Сатпрем подстрекает ауровильцев против индийской нации и что бездельники, которых выслали оттуда, были наркоманами и сексуальными маньяками – и всё это с благословения "управляющих" Ашрама и Ауровиля. Большой бизнес, миллионы рупий собранных во имя "международной работы" – было ли это битвой ради нескольких хижин? Мог ли Ашрам позволить вырваться своей золотой добыче? Рим пережил это раньше Пондишерри, и владельцы Матери вряд ли сильно отличались от владельцев Христа – это были всегда и всюду одни и те же силы в течение двух с лишним тысяч лет, под разными масками, те самые силы, которые выкорчёвывали Мать и Шри Ауробиндо, и чью агонию мы сейчас наблюдаем. Было правильным, было естественным, что Ашрам стал символом и местом – символической концентрацией – последней битвы. У Христа был свой Иуда, но Иуд Матери можно было найти в её спальне до самого конца – стремящихся к победе, пытающихся выдать чёрное за белое и напустить тумана в глаза мира. Итак, Сатпрем во всём этом - Враг, мешающий такому милому бизнесу, он обвинён во всех смертных грехах, об этом нечего даже и говорить. Они швыряют в него то, что не могут больше швырнуть в Мать. В конце концов, когда ты стоял лицом к лицу с убийцей, ты ясно понимаешь, что означают эти глаза и что за сила находится там – твоё тело прекрасно понимает без философии. В конце концов, в возрасте двадцати лет я оказался в концентрационном лагере потому, что отверг гитлеровский режим, я был золотоискателем в девственных лесах потому, что отверг режим среднего класса Запада, я был одет в лохмотья и попрошайничал будучи Саньясином потому, что отверг мировой режим – и так я делаю до сих пор. Сатпрем не вёл себя так никогда, он был одним и тем же с тех пор, как перед лицом отца захлопнул дверь своего дома и сбежал на своей лодке в открытое море. Нельзя запереть открытое море. Когда люди больше не заперты, они недоступны их пониманию. С Ашрамом проще. И всё, что приходит и нарушает эту простоту – ужасная Ложь. Весь мир перевёрнут! Шри Ауробиндо и Мать пришли для того, чтобы перевернуть всё, а они думают, что они смогут запереть их в гробнице, в четырёх стенах Ашрама? Но они ошибаются. Сатпрем пришёл на Землю для того, чтобы вести битву Шри Ауробиндо и Матери, и этим он и занят. И естественно, что 99 процентов людей должны быть против него – это наилучший знак божественной работы. Есть те, кто понимает и те, кто не понимает, это всё. И это понимание приходит не в голову, оно необъяснимо вибрирует в сердцах. Это "так", и это неопровержимо. Не нужно быть сверхчеловеком, чтобы понять это, оставим в покое сверх-мудрецов.

Итак, если действительно хочешь выразить это, то падаешь на уровень отвратительных гномов. И вся история может быть суммирована в нескольких словах: Андре Мориссе всегда ревновал, потому что Мать всегда говорила с Сатпремом и выбрала Сатпрема вместо него, её "сына". Пурна, "внучка" Матери, видела себя преемницей духовной власти над Ауровилем по божественному праву послания Матери, но она не произвела впечатления на Ауровиль и развернулась против Ауровиля, а так как Сатпрем не был у неё под пятой, то она повернулась и против Сатпрема. То, что не можешь проглотить - пытаешься разрушить, это просто и отвратительно. Что касается Баруна Тагора из Ауропресс, то он пытался проглотить книги Сатпрема, и так как Сатпрем не дал ему Агенду Матери, то он развернулся против Сатпрема и даже пытался уничтожить его в глазах издателей в Париже и Нью-Йорке. Короче говоря, это "семейное дело", так сказать, а Сатпрем не принадлежит к семье. Что касается Пранаба, то он господин феодального поместья и всегда ревностно относился к тому, что было в Сатпреме. Люди не могут вынести того, что их превосходит.

Но можно смеяться, и я смеялся над этими историями гномов: они могут думать всё что угодно, я иду своей дорогой и дойду до конца, до тех пор, пока работа Матери и Шри Ауробиндо не будет установлена в мире. И тогда я больше ни на минуту не останусь в этом мерзком семействе – я принадлежу открытому морю. Я не буду ни новым папой новой религии, ни гуру какого-нибудь города, даже если это Ауровиль – я бесследно исчезну.

Но Работа будет установлена.

И в заключение, не говори об "искренности" в ошибках людей, иначе слова не будут больше иметь никакого значения. Искренность??! Я дам тебе чудесное определение Матери: "Вот, что я называю искренностью: если ты можешь поймать себя каждую минуту, когда ты принадлежишь старой Глупости". Скажи мне, кто на самом деле хочет, тотально, в каждом жесте, в каждом дыхании, принадлежать Новому Миру и умереть для самого себя? Они все цепляются за свою власть, за благородную видимость, за респектабельную внешность и за свою истину, связанные раз и навсегда, так крепко, как только возможно.

Что касается меня, я не владею истиной, я иду, и всё, истина - в движении. У меня нет никакого Ашрама, никакого Ауровиля, мои руки пусты и я выкрикиваю имя Матери в ночи мира. Я даже не знаю, будет ли у меня издатель, чтобы опубликовать великую революцию мира, но я буду кричать до самого конца, и Революция Матери состоится вопреки любому противодействию.

Твой брат

Сатпрем

 

 

 

8 декабря, 1976

Последняя прогулка по пляжу с моей матерью. Сидя на катамаране с развевающимися по ветру волосами, она сказала: "Не надо эмоций". Завтра у неё самолёт. Мы попрощались друг с другом.

9 декабря, 1976

(Письмо к моей матери)

 

Мама,

Твоё кресло находится у меня перед глазами в то время, как я пишу, сидя на северной веранде. Оно будет оставаться там до следующего декабря, чтобы ты могла в мыслях своих сидеть в нём. Я буду очень часто смотреть на него. Я чувствовал себя очень хорошо рядом с тобой. Мне немного грустно. Фактически, я никогда не ощущал ничего более глубокого ни с кем, кроме тебя. Мы странным образом вместе, словно возникли из скал и вечного океана – мы смотрим одинаково на одни те же вещи, мы всегда смотрели на одно и то же. Мы словно сделаны из одинаковой субстанции. Мне будет очень нехватать тебя в этом кресле. Не так давно я снова прочитал "Историю Багиры"^[49], написанную Франсуа, и у меня было странное ощущение, что с тех пор НИЧЕГО не произошло, и тем не менее, я пережил столько лагерей, лесов, дорог и стран – и всё это просто ничто, а то всё ещё существует, Роху^[50], Багира, пристальный взгляд, устремлённый вдаль, словно там было всё, а всё остальное было подобно вымыслу, более или менее болезненной игре. А то - неподвижно. Это всё, что мы есть. И ты находишься там вместе со мной, вглядываясь в морскую даль или каньоны. Мы снова находим друг друга; на самом деле мы никогда не были разделены. В другой раз, в другой, будущей стране, мы снова точно также будем глядеть вдаль, держа друг друга за руки, и всё будет как всегда – мы давно вместе, мы были вместе всегда, и так будет снова и снова.

Без тебя я чувствую себя обделённым, я один на трудном пути, или это мне так кажется, несмотря на всех людей, которые окружают меня и любят. Я всегда был один, точно также как и ты, словно мы пришли из другой страны. Однажды, на берегах Нила, мы возможно говорили те же самые слова и всё это приходило очень-очень издалека. Затем, иногда, всё это сливалось в великой Сладости и наша вечная Страна, казалось, была там, среди нас, только мы её не замечали.

Я прижимаю тебя к своей груди, ты моя древняя мать, моя настоящая, маленькая мать навеки. Я не знаю, Бернар я или Сатпрем, но я твой сын.

Сатпрем.

10 декабря, 1976

Я словно весь в ранах – вокруг меня вся ненависть.

Это ради Тебя – ради Тебя я продолжаю.

Вечер 11 декабря, 1976

Ответ от Лафонта (по поводу Трилогии).

Битва выиграна, прямо ко дню рождения моей Douce^[51].

18 декабря, 1976

(Письмо ауровильцам)

 

Меня постоянно обвиняли в течение трёх лет - в Ауровиле точно также как и в Ашраме, поочередно – я постоянно окружён ненавистью, сомнениями и друзьями точно такими же сомнительными, как и враги, и готовыми изменить при первом удобном случае. Мне никто не помогает, я осаждён со всех сторон, изнурён хорошими мыслями точно также как и плохими. И я держусь, насколько это возможно, чтобы выполнить свою истинную работу. Каждый из вас думает так или иначе, но в конце концов, кто думает, что мне лучше известно когда, как и в каком виде должны быть опубликованы тексты Матери? Кто думает и понимает, что я больше, чем кто-либо другой, хочу, чтобы эти тексты были опубликованы в чистом виде, без сокращений, и я борюсь ради этого? Кто понимает всем сердцем, что я выдохся, делая то, что от меня требуется? У вас у всех прекрасные мотивы, у всех, в Ауровиле, как и в Ашраме, как и повсюду – что касается меня, у меня нет никаких мотивов. Я, как могу, пытаюсь справляться с этим и пытаюсь оставаться живым среди потока лжи, желаний и прекрасных мотивов. Я стараюсь и держусь для того, чтобы закончить свою работу. И я обещаю, дорогие господа Те и Эти, провозглашающие восхитительные вещи, что как только моя работа будет выполнена, я ни на минуту не останусь среди вашего ненасытного и бессердечного племени.

Сатпрем.

19 декабря, 1976

(Письмо к Глории из Ауровиля)

 

Глория,

Ты моя добрая сестра, я слышу эхо твоего письма. Устремляйся и доверяй, и однажды мы увидим свет в конце тоннеля.

Возможно, что все препятствия, с которыми я встретился, пытаясь полностью опубликовать Работу Матери, были необходимы для наших сердец, чтобы дать им время очиститься, и как только очищение, Потребность станут достаточно интенсивными, все препятствия исчезнут. А до этих пор я буду биться в стену.

Пусть эта Потребность не перестаёт гореть. Однажды мы сделаем это.

Сатпрем

21 декабря, 1976

(Письмо ауровильцу американского происхождения,

написанное на английском)

 

Мне очень понравилось твоё письмо, оно отличается от потока ментальной неразберихи и самоуверенных воплей, которые я получаю со всех сторон. В тебе есть Потребность, ты на самом деле хочешь знать, что происходит, и твоё сердце наконец-то закричало. Я постараюсь, хотя мне отчасти и трудно ясно выразить свои ощущения на английском.

Мы можем начать с любой стороны, всё равно это ведёт к одной и той же точке. Поразительно, что никто из вас, кажется, так и не понял основополагающего факта, что в конце концов, Мать и Шри Ауробиндо хотели установить супраментальный мир, который прежде всего подразумевает, что ум должен либо исчезнуть, либо должен будет замещён чем-то другим. И теперь вы все радостно барахтаетесь в Уме, каждый со своим боевым кличем, со своей "Истиной", своей идеей – особенно отвратительным стало это "на служении у Истины". И этим всё не заканчивается, вы все жаждете захватить слова Матери, красиво их выстроить, если возможно параграфов в десять, сухих и чистых, и повесить их над собственными дверьми, как Моисей свои Десять Заповедей. Но воистину, мы по горло сыты этим Синаем точно также, как Мать и Шри Ауробиндо. Поэтому, если ты надеешься ухватить в написанном Истину Матери и передать это миру и Ауровилю, ты окажешься в том же беспорядке в котором находитесь вы все в Ауровиле и во всём мире. Потому что Истина - не ментальная вещь, и Мать вдалбливает это в головы всех наций, всех групп и всех индивидуумов до тех пор, пока они не смогут понять собственной глупости и того, что все их панацеи идут ко дну.

С особой силой вдалбливается это в сопротивляющуюся голову Ауровиля. Мать преднамеренно сокращает весь ментальный мир до ментальной путаницы Истина-ложь и ложь-Истина, или лживые истины и истинная ложь, чтобы люди на самом деле ощутили потребность и захотели вдохнуть другого воздуха. Только тогда Супраментал получит свой шанс, не раньше. А до тех пор вы можете выравнивать всю Агенду Матери и записывать на бумаге все Её чудеса - люди просто ничего не увидят, тайны прозрачны. Необходимы другие глаза, другие органы понимания. И Ауровиль должен понять в первую очередь, что его смысл в том, чтобы выработать эти другие органы, другой уровень понимания и, наконец, другое существо по ту сторону ментального существа. Мы здесь не для того, чтобы строить Матримандир (и я буду повторять это пока не охрипну) и не для выращивания капусты, а для того, чтобы создать новое существо и между делом вырастить немного капусты – и то и другое крайне полезно как средство для развития этой новой, супраментальной вещи, которая прекрасно обойдётся без всей нашей редиски и более или менее просторных зданий. Прости, если я оскорбил твои чувства, но это факт, и мы здесь для того, чтобы делать новую эволюцию, не так ли? Поэтому мы рассматриваем в реальной перспективе все наши временные усилия, будь то Комитет, общая столовая, отдел внешних связей, Матримандир и всё остальное. И если мы упустим центральную вещь, мы упустим всё – и мы поистине находимся в процессе ошеломительного крушения, если не понимаем этого центрального факта.

Теперь посмотри, как это работает на ментальном уровне. Здесь я могу привести очень хороший пример ментального героизма (ум – король акробатов). Как тебе известно, несколько человек из "Стремления"^[52] попытались выработать нечто для организации коллективного органа, занимающегося внешними связями – хорошего или плохого, я здесь не для того, чтобы судить о достоинствах этого, но они попытались и призвали всех других присоединится к попытке. Ментальный ответ можно увидеть в письме одного из вас, кого я не хотел бы называть, и он очень хорошо иллюстрирует ментальное "понимание", он мог бы быть написан дюжиной ауровильцев: "Итак" - с сарказмом говорится в письме - "после того, как Ауровиль "принадлежал Наваджате", после того как Ауровиль "принадлежал Шьямсундари", мы получим Ауровиль, "принадлежащий французам"… И тогда действительно, если такова реакция в головах людей, не остаётся ничего другого, как получить Ауровиль, "принадлежащий небытию", или обратно позвать Наваджату, поскольку это на самом деле своего рода сила, которая разрушает или хочет разрушить Ауровиль. Она играет на ментальном уровне, разрушает и искажает каждую попытку, сеет семена сомнения, недоверия и ревности, сталкивает всех и каждого. Если бы Фредерик захотел создать какую-либо организацию, то это стало бы "принадлежностью Германии", они тут же повесили бы ярлык и заранее осудили. Всё заранее оклеветано и искажено такого рода аргументацией – никто не может делать никаких попыток, нельзя сделать ничего, кроме как окопаться в шведской редиске, итальянских Матримандирах и швейцарских коровах. И предполагается, что мы здесь для того, чтобы создать новое существо! Более того, заметь, что такого рода рассуждения ставят на один уровень "принадлежность Наваджате" и "принадлежность французам" – конечно, у этих прекрасных акробатов широкий ум и либеральные взгляды; те, кто сажает в тюрьму ауровильцев и шантажирует их - просто человеческие существа, как и те, кто сопротивляется шантажу и кого сажают в тюрьму – полная неразбериха. Результат: никто больше не знает, где он находится и "всё одно и то же", и все в равной степени дети Матери, и да здравствует Гитлер! и все братья в мире. Теперь вы поняли "всё" и влипли словно муха в ментальный "мёд". И Ауровиль нигде. И забавным в этой ментальной игре является то, что Сатпрем получает из Ауровиля точно такие же обращения, какие он получал из Ашрама – те же аргументы, те же сомнения, то и это… как будто это одно и то же. И это те же самые голоса, та же самая сила, которая заранее старается испортить все наши попытки. Сейчас Сатпрем не заботится о себе, но он заботится о ребёнке Матери, которым является Ауровиль. У него нет никаких амбиций, он только хочет видеть, как это непослушное дитя стоит на собственных ногах и развивает настоящие органы восприятия и новый уровень понимания, как первый шаг на пути к "другому существу".

Я пришёл к одному заключению. Мужчины, я имею ввиду мужской пол, безнадёжно заперты в своём бесплодном и победоносном Здравом Смысле - они могут продумать до конца всё, что угодно. После 2000 лет мужских речей мы будем находиться там же, где находимся и сегодня и может быть в Ауровиле будет дюжина Матримандиров, французских, немецких и т. д…, но ни одного сердца. Мы упустим цель, ради которой здесь собрались. Я всегда видел, что женщина обладает более глубоким восприятием и более прямым пониманием, чем-то, что находится на уровне тела, потому что они вынашивают детей; этот телесный уровень - уровень, на котором работали Мать и Шри Ауробиндо. Можно сказать физическим пониманием, которое может проникнуть сквозь ментальный туман и напрямую понять реальность существ, фактов и сил. Мужчина выстроил вокруг себя ментальную крепость и то, что вне этой отдельной крепости – "Враг", "соперник", немецкий, французский или индийский, чужеродный и подозрительный элемент для того или другого Сообщества. Это густой туман, искажающий всё, каждую идею, каждую попытку, и бросающий тень на каждую искреннюю вибрацию. На этом этапе я не верю, что какой-либо мужчина может сделать что-либо полезное для Ауровиля – но я верю, что женщина может. Если бы только они могли устремиться всем сердцем и сломать эти пигмейские мужские барьеры, которые прочнее Гималаев, объединится и постараться заставить истинное сердце Ауровиля биться, молиться и повторять Мантру Матери, тогда для Ауровиля есть надежда, тогда разовьётся новый уровень восприятия; тогда растворятся все эти ментальные пугала и привидения, эта нереальность Ауровиля, и Истина засияет в своей обнажённой реальности, физической реальности, освобождённая от ментального тумана. Нечто будет рождено их объединившимися сердцами. Нечто истинное, простое и радостное забьётся среди вас – и внезапно, неожиданно вы обнаружите, что среди вас рождается новый вид. Истина Матери станет подобной воздуху, которым вы дышите, ускользнув от всех книг и параграфов. Всё будет увидено в простой ясности и старый ментальный мир рухнет в смехе нереальности. И Ауровиль будет. А теперь продолжайте, объединитесь и найдите новый живой путь.

С любовью,

Сатпрем

В ночь с 23 на 24 декабря, 1976

Видел Пранаба, одетого во всё красное.

26 - 31 декабря, 1976

Yercaud^[53](мы ищем убежище).

30 декабря, 1976

Храм Шиварайяна.

Моё бесконечное царство.

 

1977

6 января, 1977

Барун Т. (Ауропресс), хозяин Сатпрема.

11 января, 1977

(Письмо к Мишлин Этевенон)

 

Ты хорошо позаботилась об этих двух коробках (Трилогии)! И я благодарю тебя за то, что ты навела справки об издателе. Мы пока ещё не готовы выбрать шрифт, но мы всё-таки хотим французскую клавиатуру, которую легко можно использовать для набора на английском, в то время как обратное сделать сложно.

Я прошу тебя открыть одну из коробок, но это не сигнал для распространения, это лишь должно послужить двум особым обстоятельствам. (…) Ситуация сильно усложнилась некоторыми бесчестными действиями Баруна, о которых я не хочу говорить, но факт заключается в том, что мои контракты на книги Матери находились в его руках в течение пятнадцати дней и я не видел их, хотя попечители и все наши враги прекрасно с ними ознакомились! Что ты об этом думаешь? Это ошибка Лафонта или что-то другое? Я жду новостей от Лафонта. Действительно, кажется, что Враг цепляется на каждом шагу до самого конца, если принять во внимание, что чудом и неразрешимой задачей было напечатать те три тома в Мадрасе…. Не будь это всё для Матери, я бы уже давно ушёл в Гималаи. Короче говоря, Ауропресс – владелец Сатпрема точно так же, как Ауровиль собственность Наваджаты, как Ашрам собственность попечителей, а Мать и Шри Ауробиндо собственность Коуноумы и Ашрам Пресс. Это время "собственников" – ненадолго. Теперь ты понимаешь за что мы сражаемся.

В остальном, я не встречаюсь ни с кем, за исключением ночи, когда я встречаюсь с ними во множестве и всех мастей.

12 января, 1977

Неистовая внутренняя битва вокруг Лафонта (Ауропресс, и т. п.) – все хищники в ярости. Моя молитва к Матери: направь Твой свет сюда, направь Твой свет сюда… О!

21 января, 1977

Непрекращающаяся, изнурительная атака со всех сторон.

25 января, 1977

(Письмо к Мишлин)

 

…Очень утешительно видеть Действие Матери через эти книги. Несомненно, это громадный мир взбивающегося сознания. Это именно то, чего хотела Мать. Люди погрузятся в Неё сами, не осознавая того, и после этого они уже не будут теми же, что и прежде – возможно, даже мир уже не будет тем же!

А тем временем мы должны подготовить Битву вместе. Я получил очень интересное письмо от Кэрол, которая борется с предрассудками Пьера: те, с кем мы соприкоснулись, не "литературные" критики, а научный мир: физики, доктора, биологи и т. д.; мы должны обсуждать книги Матери. Кэрол поговорит с тобой. Она также поговорит с Лафонтом и вы вместе спланируете сражение или работу.

Итак, наконец-то, я получил контракт от Лафонта, но он пока ещё им не подписан - будем надеяться, что в последнюю минуту ничего не произойдёт. То, через что мне пришлось пройти – невероятно. Но я ясно вижу, как позади Рука Матери направляет всё, каждую деталь, чтобы сорвать маску со всего с чего она должна быть сорвана, и поместить каждую вещь и каждое существо на надлежащее им место. Не очень весело находится прямо посреди грязного процесса, но это бесконечная Милость - быть её воином в великой мировой Битве.

… Остаётся проблема наборщика. Возможно, вскоре всё это будет решено. Настоящий корень проблемы – Агенда – находится на наковальне, и мы будем бить и бить молотом до тех пор, пока истинное решение не будет найдено. Дели (сэр C. P. N. Сингх) активно заботится об этом. В конце концов, мы выйдем из этого грязного тоннеля. Во всяком случае точно одно, ни эти деньги, ни какие-либо другие не принадлежат "Сатпрему". Сатпрем собственность Матери, это всё! Я слишком устал, чтобы ещё писать. Мы продолжим вместе, и это прекрасная битва.

Всем сердцем с тобой

Сатпрем.

31 января, 1977

(Письмо к Мишлин)

 

…Давай надеяться, что мы скоро покончим с этой грязью. Возможно, Кармен говорила тебе, что Андре Мориссе согласился быть эмиссаром Баруна к Лафонту. В результате я получил озабоченное и дезориентированное письмо от Ремо (лица, ответственного за контракты), в котором говорится: "Вероятно, Барун в будущем оспорит наши контракты…" Очаровательно, Андре должно быть потакает милому, мелкому шантажу. Уф! Почти удушающе и отвратительно быть во внутреннем контакте с этими людьми – не "почти", я нахожу это очень тяжёлым физически.

Этим утром я ощутил, как надвигается непреодолимая сила, нечто похожее на бульдозер, без какого-либо особого успеха, но неумолимо и суверенно – не встречая никаких препятствий. Тогда я вдруг решил показать завтра первый том в Ауровиле.

……..

Я тороплюсь и покидаю тебя. У меня впечатление, что Мать движется очень повелительно – и если вещи приходят в движение здесь, они приходят в движение повсюду, не так ли?

С братской любовью к тебе

Сатпрем

Суджата добавляет: Давайте не забудем о маме Сатпрема! – ей одну копию первого тома.

С любовью

Суджата

5 февраля, 1977

Плюю кровью.

6 февраля, 1977

(Письмо Н. Ф. Палкхилаве, видному адвокату из Бомбея, в оригинале на английском)

Многоуважаемый Сэр,

Я беру на себя смелость попросить вашей помощи и совета, зная вашу приверженность духу справедливости и идеалистическим благим делам, и я также наслышан о вас от мадам Иоланды Лемон. Это не личное дело: моя собственная жизнь посвящена прогрессу человеческого сознания и Красоте, посредством моих книг.

Как вам известно, в течение 17 лет я был единственным личным доверенным лицом Матери в Пондишерри. Она была окружена не "учениками", как можно было бы подумать, а различными образцами человеческого сознания, посредством которых Она старалась, после Шри Ауробиндо, выработать новый Вид Сознания в своём собственном теле, а следовательно в теле Земли. Можно сказать, что это было экспериментальной эволюцией. И как это обычно происходит, когда ты хочешь создать новый Вид, ты наталкиваешься на всё, что сопротивляется и отрицает в старом виде – и через само это сопротивление обнаруживается переход к следующему виду, точно также как рептилия должна была найти переход к птице в своих высыхающих болотах из грязи. Препятствие является ключом.

В настоящем случае, препятствие находилось здесь, что в начале обнаружил Шри Ауробиндо, а затем и Мать – оба должны были уйти по одной и той же причине. Действительно, те, что находились вокруг Них, не были "учениками", а земными представителями наиболее тёмного сопротивления, которое необходимо было преодолеть. Небольшое количество света тоже находилось там, но оно не обладало правом голоса.

После ухода Шри Ауробиндо, Мать пошла по Его стопам, пытаясь обнаружить то, что Он открыл, но никогда не объяснял, поскольку "операция" имела место не в Уме и не в прекрасных книжках, а в теле – новый Вид вырабатывается в теле. Итак, Она обнаружила секрет Шри Ауробиндо – также Она обнаружила и препятствия, с которыми столкнулся Шри Ауробиндо. И Она нашла экспериментальный переход к этому проблематичному новому Виду.

Это на самом деле представляет интерес для всего мира.

Посреди этой ужасной битвы и, вероятно, зная, что однажды Она окажется в полном одиночестве, перед лицом Смерти, покинутая всеми, осаждаемая злобной дурной волей, Она выбрала меня своим доверенным лицом. Её грандиозная борьба не должна быть потеряна для будущего человечества – кто-то должен понять, подхватить нить, распространить Возможность, которую Она вырвала из ночи старого вида. Результатом стали примерно 6000 страниц Её личных бесед со мной, в которых Она шаг за шагом объясняла процесс, борьбу и, в конце концов, осаду Смерти и Тьмы вокруг Неё. Моё сердце разрывается от боли даже когда я читаю эти слова. В течение 17 лет я следил за этой агонией.

После Её ухода, в 1973 году, вы можете представить моё положение, когда я оказался посреди тех самых сил, которые хотели Её уничтожить. Теперь они были "наследниками" и "собственниками" Шри Ауробиндо и Матери. Теперь большой духовный бизнес мог развернуться с новой силой – это было вечной историей со времён Христа и даже Карла Маркса. Некий новый Рим или духовный Кремль хотел организовать новую Церковь – а позади этого, громадные, амбициозные Деньги, всегда готовые захватить Дух для своих временных целей. В настоящем случае: хорошо организованная мафия, в основном состоящая из бизнесменов. Вы можете представить себе как эти "ученики" и собственники новой Церкви смотрели на одинокого человека по имени Сатпрем, который был хранилищем настолько конфиденциальной информации, которая могла бы стать опасной для их нимбов высших жрецов и их тёмных замыслов. Вероятно, вы осведомлены об их интригах и бесчестных средствах с помощью которых они пытались добиться верховной власти над Ауровилем, в качестве законных "собственников". Те же самые средства применялись и к бумагам Матери – к 6000 страниц, которые Она назвала Агендой. 27 августа прошлого года, во время моей ежедневной прогулки, меня пытались убить в ауровильских каньонах трое убийц нанятых ими. Конечно же, невозможно ничего доказать: это было бы "несчастным случаем". Могут произойти и другие "несчастные случаи". Необходимо что-то сделать, чтобы спасти Агенду от жадной и беспринципной цензуры этих людей.

Я дважды пытался опубликовать эти бумаги в Ашраме. Первый раз в 1974 году: когда я отправился в Ашрам Пресс, мне было в письменном виде сказано одним из попечителей о его "нежелании" публиковать эти бумаги сейчас и в особенности он возражал против публикации этих бумаг в иностранных издательствах. Через Андре Мориссе (сына Матери) они довели до моего сведения, что они сомневаются в "целесообразности" этой публикации. Частным образом они намекнули, что эти публикации должны быть вынесены на их суд и что ничто не должно повредить интересам Ашрама, и т. д…. С этого времени мне стало понятно, что они хотят сократить и подвергнуть цензуре эти бумаги для того, чтобы они соответствовали их целям.

Второй раз в 1976 году, я попытался опубликовать бумаги Матери в "All India Press", которое принадлежит Ашраму (хотя это и спорно). С помощью сэра C.P.N. Сингха, которого вы должно быть знаете, я попытался добиться публикации под своим личным надзором. Они согласились на публикацию, но попытались торпедировать меры, принятые C.P.N. Сингхом, которые должны были обеспечить мой контроль за материалами, отданными в "All India Press". Сейчас очевидно, что бумаги Матери действительно находились в опасности и что только публикация вне Ашрама обеспечила бы целостность и отсутствие цензуры.

Я не вспоминаю здесь о различных угрозах, шантаже и отвратительной клевете, которой я подвергался. Они даже пытались восстановить против меня моих французских и американских издателей. Моё здоровье очень сильно пострадало от этой жестокой борьбы, напомнившей мне о том, через что была должна пройти Мать. Я не знаю, что со мной произойдёт: но какой бы ни была моя жизнь, она должна быть использована для того, чтобы сохранить эти ценные бумаги во всей их чистоте для будущего человечества – и если возможно, быстро.

Несколько раз Мать говорила, что её беседы со мной были возможны только из-за меня; однажды Она даже сказала: "Это исключительно для тебя". Я не настолько глуп, чтобы считать себя "владельцем" этих Сокровищ. Я был простым представителем человеческой расы, находящимся рядом с Ней – через меня Она говорила с Землёй. Я считал, что эти бумаги принадлежат Земле, точно также как и Ауровиль не принадлежит ни кому в частности, а человечеству в целом, как было сказано в "Хартии" Ауровиля.

"Земля" – это что-то очень неопределённое, хотя и очень конкретное в наших сердцах. Отсюда мой вам вопрос:

Возможно ли мне, как доверенному лицу в этой Работе и как представителю Земли, обратиться к правительству Индии, как представителю различных наций Земли, с просьбой вступить во владение этими бумагами и обеспечить их цельное и независимое издание ради пользы всего человечества? У меня есть основания полагать, что правительство Индии хотело бы мне помочь, при условии, что я найду законные аргументы, при помощи которых я вступлю во владение ими. На какую статью или прецедент они могут сослаться? Или, если это должно быть актом власти, какой может быть административная стратегия и методы, посредством которых может действовать премьер-министр? Также я думал обратиться за помощью к UNESCO как к мировому сообществу, но это могло бы быть ещё более сложным – время не терпит.^[54] Давит и осаждающее меня окружение.

Мне известно о благородстве вашего духа. У меня нет в жизни других целей, кроме помощи в развитии сознания моих братьев и сестёр. И я знаю, что бумаги Матери содержат процесс и секрет, в котором очень нуждается наша подходящая к завершению ментальная раса – секрет и процесс его перехода на другой уровень сознания и возможно даже к новому телу Земли.

Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

10 февраля 1977

(Письмо к Мишлин)

Дорогая Мишлин,

Ты написала хорошее письмо. Бояться чего? Мы оставили позади только отвратительные вещи. Мы даже начинаем ощущать, что "нормальный" воздух становится удушающим – давай вдохнём! Иди вперёд, Мишлин, нам не нужно делать всё самим. И у нас есть Мантра, чтобы наносить удары по всему, что сопротивляется, ворчит, сомневается и боится. Мы должны беспрестанно продолжать. Путь проторен, не так ли, он открыт – одному Богу известно, сколько Они вложили в это труда! Давайте хоть немного пройдём в Их направлении и когда мы увидим противоположную сторону – Они пойдут нам навстречу. Чем больше мы стараемся, тем больше всё ускоряется, самое главное – пытаться. О, это пылкая потребность выйти из обычного удушья.

(…) Что касается меня, то я ещё не получил контракт, подписанный Лафонтом. Этот вопрос находится в подвешенном состоянии в течение почти двух месяцев. Барун всем говорит здесь: "Сатпрем отдал мне всё, книги Матери – мои". Поэтому им надо очень хорошо поработать с Лафонтом, чтобы разрушить наш контракт. О, Господи, Господи, Господи, пусть эта Грязь исчезнет! Господь, Господь, Господь...

Сатпрем

15 февраля, 1977

(Письмо к Мишлин)

……

Итак, если ситуация с Лафонтом на самом деле не "запутана" и будет гарантия невмешательства этих людей в публикацию, я присмотрю за тем, чтобы эти книги были распространены в самом Ашраме в соответствии с искренностью и импульсом момента. Но по очевидным причинам я не буду вмешиваться до тех пор, пока не будет обеспечена публикация во Франции. Как оказалось всё просто!

Выборы в Индии жестокий тест для всего мира.^[55] Лишь немногие способны это понять. Если случится так, что Индира Ганди потерпит поражение, Сатпрему останется лишь покинуть Индию с бумагами Матери так быстро, насколько это возможно, потому что силы, стоящие позади оппозиции являются теми же самыми силами, что стоят за попечителями и Наваджатой, и это также стало бы концом Ауровиля, то есть, Работа была бы остановлена или полностью искажена победившим Жульничеством. Возможно, это также означало бы войну. Видишь, что стоит на карте? Ты можешь понять, за что мы сражаемся.

Поэтому будем молиться.

Абсолютно очевидно, что книги Сатпрема и Агенда Матери – идеальная добыча для Врага. Вот почему он цепляется на каждом шагу и за каждую мелочь в течение трёх лет. Вокруг этого крутится Новый Мир – хотя работа будет сделана так или иначе. Давай надеяться на то, что она будет сделана так, а не по-другому.

С братской любовью

Сатпрем

Сейчас лучше понимаешь, почему Мать поддерживала Индию.

21 февраля, 1977

Письмо от Б. (Ауропресс) – он готовится вызвать меня в суд. Стая охотится за книгами Матери.

23 февраля, 1977

(Видение)

Прыжок через бездну.

 

26 февраля, 1977

(Письмо к Мишлин)

…….

Я знал, что эти люди (Барун и компания) бесчестны, но чтобы до такой степени…. Тебе известно, что у меня было сильное кровохарканье в течение трёх дней – благодарение Богу, Мать приучила меня не бояться. Но эти люди обвиняют меня в таких чудовищных преступлениях, я проглатываю множество вещей. Теперь я действительно понимаю, что она имела в виду: "Я подвешена на тонкой нити в абсолютно прогнившей атмосфере". Такова ситуация сейчас. (…) Я предпочитаю остановиться здесь, потому что всё это меня изнуряет. Они вымотали меня. Но я не сдамся.

Я действительно нуждаюсь в вашей помощи и любви.

Сатпрем

28 февраля, 1977

(Письмо к Мишлин)

……..

Я только что услышал, что Ashram Trust " заявил свои права" на мои книги, как на собственность Ashram Trust. Все хищники собираются.

По ту сторону определённой точки кажется, что являешься покровом из страдания и продолжаешь повторять Ма-Ма-Ма…. И ничего больше. Когда Она пожелает, чтобы всё это закончилось, всё закончится.

1 марта, 1977

(Выдержка из письма к Кэрол)

 

…Клюнув на бесчестность или, скорее, на мошенничество в которое меня вовлёк Барун, теперь я предпринимаю шаги, чтобы аннулировать все его права на "Саньясина". Я написал по этому поводу Лафонту. Посмотрим. Это настоящая боль, огромная трата времени и энергии, удушающая грязь. Я здесь для того, чтобы бороться, не так ли, иначе я бы давно уехал в Гималаи и никто бы обо мне больше ничего не услышал. Битва против Ауропресс является частью более обширной битвы за освобождения Ауровиля от другого жульничества – это та же самая битва, что имеет место сейчас по всей Индии в связи с настоящими выборами. Одна и та же битва повсюду – фактически, это битва Матери за Новый Мир. Это как раз то, через что я прохожу в течение последних трёх лет. Слава Богу, теперь я больше не совсем одинок среди этих мошенников. Миссис Ганди поддерживает меня, иначе я был бы давным-давно мёртв. (…)

Уф! Прости меня за это письмо. Это похоже на средневековое испытание, когда рыцари должны были проходить через всевозможные опасности для того, чтобы выиграть Розу. Так как мы находимся в двадцатом столетии, то и испытания отвратительны и грубы, но в конце концов, есть Роза Нового Мира – мира где всё наконец-то станет ПРОСТЫМ, потому, что все будет как есть. Мы вместе идём к ЭТОМУ, и ты мой дорогой друг.

Твой

Сатпрем

7 марта, 1977

(Письмо к Мишлин)

Ко мне приходят разного рода восприятия, но без каких-либо материальных "доказательств". Например, некоторое время назад я настолько ощутил "книгу в руках Андре", что подумал, что Мать хочет заставить меня дать книгу Андре! Потом я услышал, что Пурна украла книгу у Нолини и отправила её Андре. Вот так, полно восприятий без какого-либо понимания что это значит, словно слепой видящий! Также я долгое время очень сильно ощущал разного рода интриги вокруг Андре. (…)

Много чего кишит вокруг, но я не знаю, что это означает. Прошлой ночью я находился под каменным дождём.

 

9 марта, 1977

(Письмо Пьеру Этевенону)

 

В промежутке между двумя каменными дождями я попытаюсь ответить на твои вопросы от 14 февраля, хотя они и не очень понятно заданы или, скорее, ты на ощупь ищешь путь к вопросу, которого сам пока не знаешь. Я тоже буду нащупывать свой путь через твой поиск!

Постарайся не завлекать супраментальный мир в ментальную ловушку: внутри нашей клетки мы отчаянно объясняем мир, который не имеет ничего общего с инструментами восприятия нашей клетки. Это нечто другое, которое изменит всё. Что сказала бы землеройка, если бы заблудилась в Боинге 707? Однако землеройка была бы права если бы задавала вопросы, даже если ответы были бы невозможны, потому что постановка вопросов помогает идти к следующему миру землеройки. Мы должны выбраться из нашей клетки, ответ заключён в этом. А пока… хорошо, мы можем откусывать по кусочку ментально.

Итак, мы находимся прямо в супраментальном Боинге. Существует вуаль, которую нужно убрать для того, чтобы всё превратилось в Боинг – в конце концов, для землеройки Боинг полностью невидим, даже если она шныряет между сиденьями или в багажном отделении. Конечно, эта вуаль является её специфической конструкцией, но в действительности это не тело землеройки, не её материя вуалируют от неё реальность - это материя, научившаяся быть землеройкой, исключив всё остальное. Вуаль – это определённая память или привычка существования землеройки… поэтому существуют все эти "законы" очаровательных млекопитающих, законы вечные и серьёзные, как сам Иегова или мистер Ньютон.

Истинная материя это нечто другое. Она без вуали и не особенно зрелищна. Когда мы прибываем туда, на этот чистый уровень, очищенный от привычек существования определённого человека – больше не существует болезней, несчастных случаев или смерти. Больше нет никаких "законов". Фантастическая свобода. Это "следующий" мир, который никогда не был "следующим", поскольку был таким всегда. Но мы прибываем туда, то есть, вуаль падает – не в наших головах, а в наших телах. Когда наше телесное сознание тяжёлое и пастообразное, всё очень и очень далеко, формируются планы и планы, "тонкое" физическое здесь, "тонкое" физическое там – а затем, в один прекрасный день, всё становится "тонким", или больше нет никакого тонкого вовсе: это здесь, очень просто. Супраментальное "вторжение" – это наш слой Homo Sapiens ставший пористым. И тогда всё приходит, или, скорее, всё становится таким как есть. Взгляни! Это же Боинг. Мы прямо в нём. Мы всегда находились в нём. Так просто!

Давай приведём пример: кровохарканье это что-то очень серьёзное и конкретное, оно наполняет кровью платок и медицинскую карточку. Хорошо. Ты смотришь на это и не обращаешь внимания: это феномен подобный многим другим, как заложенный нос и запах эспарцета. И тогда нет никакого кровотечения вовсе, это проходит как запах эспарцета – какая суета! Не было никогда никакой болезни, ни секунды: всё дело во вмешательстве лицензированных докторов. Но если ты смотришь на это с медицинской точки зрения, это Болезнь. Убийца это очень серьёзно, особенно когда их трое и они подходят к тебе в каньонах. Ладно, ты смотришь на это, они просто двуногие люди, как и все остальные, почва имеет красивый розоватый оттенок в 6 часов вечера: и тогда эти трое уходят, и ты возвращаешься домой. И здесь и там, то, что ведёт себя по другому – Материя. Но если бы ты взглянул на них как на убийц, ты был бы убит. Это просто. В теле есть место, где ничего этого не существует, а так как этого не существует, то этого, конечно же, и нет. Другими словами, огромная реальная Нереальность, зависящая от того, сморишь ли ты на неё (или, скорее, смотрит тело) правильным образом или неправильным. Когда ты смотришь неправильно, находишься в слоях, тогда ты можешь иметь "предчувствие", что произойдёт "несчастный случай" и в тот день не пойдёшь гулять в каньоны. Но если ты смотришь правильно, не разделяя всё на слои, тогда нет никакого предчувствия вовсе, потому что нет ничего: истинная вибрация аннулирует ложную вибрацию автоматически. Это совершенно естественно.

Поэтому я не очень хорошо понимаю, в чём твой вопрос. "Передача власти" - это передача власти Естественному – действие, отчасти пугающее для тех, кто находится в клетке.

Внутри этого Естественного ты, конечно, не умираешь, потому что умереть может только то, что не существует, то, что само верит, что является мёртвым, умирает, и что ему присуща смерть. Это та же самая Нереальность, что и убийца в каньонах и кровохарканье. Это происходит или не происходит в зависимости от того веришь ты в это или нет. Хорошо. Но многие из Homo Sapiens верят в смерть и культивируют её, то есть, нереальность. Эти культурные пищеварительные тракты (о, они могут даже читать книги) возвращаются в Ничто, чем и были всегда: в нереальность, они возвращаются в нереальность. Они не существуют. Всё зависит от пропорции Реальности, которая была культивирована – и как то, что Реально может перестать быть… реальным. Мы должны культивировать Реальность в самих наших телах – тогда, естественно, Смерти больше не будет. Смерть создаёт слой нереальности. Когда этот слой истощается, тогда то, что по-настоящему живо, живёт вечно, без "той или этой стороны": смерть создаёт неверный взгляд на вещи. Тогда всё ЕДИНО, потому что существует только то, что РЕАЛЬНО. То, что РЕАЛЬНО не нуждается в сторонах, это то, что повсюду, то, что есть всегда. Только нам об этом неизвестно: об этом знает только очищенное тело. У нас могут быть различные "видения", "реализации", восприятия через наши слои: мы путешествуем через всё, что прилипло к нашей чистой Материи. Только Материи известна тотальная Реальность: мёртвые никогда не были мёртвыми, они лишь лишились своей части из нереальности. Всё зависит от этой части "нереальности". Когда тело полностью лишиться своей части или своей привязанности к Нереальности, смерти больше не будет, естественно, потому что смерть это то, что не существует. Это начало трансформации. И те маленькие частички будут вновь и вновь возвращаться в тело до тех пор пока не вырастут достаточно для того, чтобы стать полностью реальными в Материи. Сейчас процесс ускоряется, он становится глобальным, что означает возможность выйти из Нереальности коллективно. Начальной точкой физической трансформации является восприятие этой Нереальности. Когда ты понимаешь (когда твоё тело понимает), что убийцы не существует, что кровохарканья нет, что нет всего этого беспорядка, тогда всё начинает вести себя по-другому. Вся проблема заключается в этом "по-другому". Матери не дали времени, чтобы показать, как можно существовать по-другому – но, может быть, у Неё в запасе есть для нас сюрпризы.

И мы учимся нереальности каменного дождя. Когда он совершенно нереален, то ни один камень не упадёт на нашу голову, и мы посмеёмся по поводу этой великой Игры. И тогда будет существовать только Всевышний, делающий всё. Это высочайший взгляд, потому что это взгляд Всевышнего. Вот для чего мы были рождены. Какую же неразбериху мы создали!

Сатпрем

В ночь с 17 на 18 марта, 1977

Видение

 

Меня рвёт экскрементами. Всем, что они швыряют в меня.

 

19 марта, 1977

Письмо от Б. (Ауропресс). Ложь становится истиной.

21 марта, 1977

(Письмо к Мишлин и другу. Индира Ганди только

что проиграла национальные выборы.)

Мои добрые друзья,

Итак, мы достигли поворотной точки. Для нас даже логично пройти через это, даже если это отчасти тёмная логика – временно тёмная. Ситуация может быть прочитана в нескольких ключевых строках Шри Ауробиндо, которые сразу же пришли мне на ум:

Когда сгущается, сжимая грудь земли, тьма,

И разум тела в человеке – единственный светильник…

Мы должны были достигнуть этой точки.

Мать должна была уйти с наших глаз для того, чтобы вся эта отрава распространилась.

Власть Индиры Ганди должна была уйти для того, чтобы распространилась вся эта грязь.^[56]

И это будет распространяться.

В конце, или на дне находится Чудо Матери. Все человеческие существа, все должны прийти туда – они должны увидеть и коснуться этой ужасной Стены. И когда хотя бы несколько из них станут повторять в своих телах Мантру, как единственный освещающий Тьму свет, когда с них будет довольно собственного бесчестья, появится возможность, чтобы всё это рухнуло.

Мы находимся в довольно тёмном переходном периоде, ведущем туда. Но это переходный период. В течение трёх лет, на каждом шагу Битвы, Мать давала мне видения каким будет следующий шаг. 23 февраля, я находился ("я", то есть, символическое "Я" представленное в этой битве) на краю чёрной пропасти примерно пятиметровой ширины, перепрыгнуть через которую казалось мне невозможным, если я не протяну свои руки и не попытаюсь ухватится за другую сторону. Затем, неизвестно как, я перепрыгнул через эту пропасть и оказался стоящим на ногах на другой стороне.

Это кажется невозможным, но это будет сделано. Мы приземляемся на другой стороне. Но нужно сделать этот "шаг" – во тьме.

Это определённо и точно, что Мать с совершенством и тщательностью ведёт эту отчасти ужасную Игру. Иногда это "ужасная Стратегия Вечности" через которую проходила, или скорее проходит сама Мать. Но каждый шаг безошибочен, предопределён, каким бы он не казался, и мы идём к неотвратимой Победе.

Меня могут отправить в тюрьму. Я буду обвинён в краже бумаг Матери. Они все в ожидании. В пропасти слышен смех всех этих гномов. Они ещё посмеются какое-то время. "Наши" ауровильцы могут быть изгнаны, и может появиться дурная карикатура на Ауровиль, победоносная и коммерческая. Распространится множество безобразных вещей – они должны распространиться. Может быть это снова будет "Диаспора" – я не знаю, мы будем сражаться за каждый дюйм, спокойно. Мы будем вместе молиться, спокойно. Под давлением этой Тьмы мы зажжём Огонь в наших телах.

Кроме того, мы ничего не знаем о Чудесах Матери.

Авиапочтой я посылаю тебе четвертый том, о котором я ещё не говорил и который я хочу сохранить в тайне ещё некоторое время. Это чистая, нефальсифицированная бомба Матери. Мне бы хотелось, чтобы хотя бы две копии четвёртого тома находились где-нибудь в безопасном месте. Здесь нас непременно будут обыскивать и преследовать. Я надеюсь, что смогу найти для всего безопасное место. Затем я буду ждать.

Мать любит нас.

Она так могущественна, так нежна здесь. Она рассчитывает, что мы заставим её Мантру биться в Ночи. Это всё, больше делать ничего не нужно.

И мы должны издать эти три тома для того, чтобы хотя бы некоторые могли услышать Её голос.

Твой брат навеки

Сатпрем

 

 

23 марта, 1977

(Парижским друзьям)

 

Друзья мои,

Я был так глубоко тронут, когда вернувшись с моей прогулки по каньонам, куда я ушёл, неся весь груз на своих плечах, я нашёл эти несколько строк на ступеньках моей лестницы: "Как мы можем помочь?" Это было такой очевидной Милостью, которая пришла облегчить боль. И каждый отвечает так чудесно, так точно. Были все эти серьёзные, огорчительные – о, очень огорчительные решения! Жанни Пинсо была чудесна, все были удивительны. Но это не закончилось. Есть множество вещей, которые нужно распространить по различным каналам, давайте не будем заблуждаться; Милость приходит и сюда также, в мельчайших деталях. Я не могу рассказать вам всего.

Возможно, старый фасад ещё будет оставаться некоторое время, до тех пор, пока они понемногу не разрушат всю нашу структуру. Первым знаком будет отставка нынешнего губернатора^[57], затем произойдёт упразднение ауровильского комитета, созданного Дели. Шаг за шагом они поставят своих людей. С ними даже президент Индии. И тогда мы увидим танец Наваджаты с Баруном – иногда захватывает дух, когда видишь, что такой громадной, глобальной Работе мешают (или так кажется) гномы такого размера. Это кажется невероятным. Затем попечители будут преследовать Сатпрема, поддерживаемые законом и полицией, которую можно купить за бесценок. Три или четыре дня назад я получил второе письмо от Баруна в ответ на моё письмо, в котором я заставил его взглянуть на его фальшивые заявления и сказал ему, что он больше не имеет никаких прав на мою книгу. За два дня до получения его письма у меня началась сильная рвота, и моему телу было очень тяжело в этот день, всё это сочеталось с внутренним восприятием приближения краха Индиры. Всё это происходило одновременно (и это, конечно, не было случайностью). Никогда в жизни я не читал ничего более отвратительного, гнусного, такой мелкой лжи; искажено всё, ложь становится истиной – это невероятно. С помощью какого сомнительного адвоката составил он этот ответ (из Парижа)? И Андре Моррисе молчаливо одобряет этот позор…. Всё это было очень трудно проглотить в последние дни. Как тебе известно, позади этого целый мир. Я попытался ответить, но после двух часов попыток ручка выскользнула из моих рук, я задыхался от всего этого. Кроме того, после тяжкого труда в этой грязи, понимаешь бесполезность борьбы против всего этого: что за польза отвечать вновь и вновь – искажено всё. И каждый раз тебя покрывает грязь (хуже, чем покрывает, ты её глотаешь, а потом тебя рвёт). Прости меня. Поэтому я думаю, что не буду отвечать, но они ухватятся и за моё молчание тоже. Что они скрывают за всем этим? Я ничего не знаю об их махинациях. Поэтому я сражаюсь во тьме. Я постоянно вижу вокруг себя А. М.. И, кроме того, всё это душит так, словно у меня на груди груз. Посмотрим. Я всё равно отправляю тебе эти документы, вероятно, они поставят тебя в тупик, это жонглирование "юридической" ложью. Но мои друзья должны постоянно информироваться. Кроме того, очевидно, мишенью стали "Агенда" и книга о Матери. Я постоянно ощущаю, что они собираются сделать всё что угодно и заставить меня, в конце концов, выбирать между тюрьмой и компромиссом – в тюрьме дышать легче, она остаётся самым безопасным местом в мире бандитов. И я к ней привык.

Сейчас я очень сомневаюсь, смогу ли отправиться в Париж. Я не знаю. Вы так тепло приглашаете меня. Пусть Мать направляет мои шаги. Есть "дорога", которую нужно пройти – возможно, это не займёт много времени.

Вы спрашиваете меня, сколько копий книги было продано в Ауровиле. У меня нет точных цифр, но каждый, кто читает по-французски, получил первые два тома. Это произвело большую работу, Ауровиль сильно повзрослел, он восприимчив – они должны быть сильными перед лицом того, что должно придти. Каким бы ни был путь, даже если ауровильцев изгоняют, они прорубают тропу Ауровиля и они вернутся. Где бы не вибрировала Мантра, тропа прокладывается бесповоротно, и никакая сила в мире не способна этого отменить, даже если временами кажется, что она одерживает победу. Ашрам купил с 21 февраля четыре копии первого тома! (Я не знаю последних цифр, мне сказали, что несколько новых книг пришли в последние дни). Весь Образовательный Центр Ашрама голосовал против Индиры. (…)

Вот что происходит: мы пакуем ящики и прячем 3 и 4 тома (и 2 тоже). Это непросто. Где всё это спрятать? Нужно решить много проблем.

Я покидаю тебя. Мы вместе идём к неизбежной Победе, каким бы не был путь.

С огромной любовью ко всем вам

Сатпрем

У меня нет времени отвечать каждому, но тебе хорошо известно… Я не могу ждать, когда вернётся Кармен.

24 марта, 1977

(Моим товарищам в Ауровиле)

 

Мы здесь, в Ауровиле, для того, чтобы изучать закон нового Мира, который не является ни ментальным, ни экономическим, ни политическим законом, ничем из всех этих обанкротившихся панацей. И все события – какими бы они не были, счастливыми или разрушительными с виду – предназначены для того, чтобы обучить нас этому Закону и механизму истинной Власти, которая в итоге трансформирует мир и наши тела. Это то для чего вы сюда пришли: научиться секрету Нового Мира, понять истинный Закон и найти истинный Рычаг.

Очевидно, что пока мы возлагаем наши надежды на старый механизм, до тех пор, пока мы зависим от старых могуществ и ищем защиты в старом мире, мы не сможем соединиться с Новым Миром, не сможем найти Рычаг. Из наших рук должно выпасть всё, старые надежды и старые идеи, точно также как старая грязь и старые средства.

Сегодня, возможно, пришёл час, когда всё ускользает из наших рук, все старые поддержки, для того, чтобы мы обнаружили единственную Поддержку – ту, которая в действительности сможет и создаст Новый Мир и Ауровиль. До тех пор, пока существует надежда какая-либо иная, кроме единственной Надежды, мы упускаем момент, мы стучимся в старые двери для того, чтобы открыть единственную Дверь, не имеющую ключа.

У этой Двери нет ключа. Нет никаких внешних средств, никаких уловок, которые смогли бы её открыть.

Вплоть до вчерашнего дня у нас было слишком много "уловок", мы рассчитывали на слишком большое количество средств, мы искали старые ключи.

Из наших рук изымается всё. Возможно, действительно это Час Милости для Ауровиля. Час, когда мы можем открыть дверь, потому что мы больше ничего не знаем.

Возможно, что объявятся вновь все старые фальшивомонетчики. Они устроят великий духовный цирк и огромный туристический Матримандир, за которым они скроют свой выгодный бизнес. Они грандиозно отпразднуют Столетие Матери, обожествлённой, наконец-то, благодаря им. Слова Матери будут литься потоками, высшие жрецы будут иметь законы, правительство, высокие посты и незапятнанные дхоти на своей стороне для того, чтобы заменить ими горстку небритых негодников, желающих создать другой мир. Бетономешалки и банкноты против нас. Эта старая история Христа и его учеников, Карла Маркса и его учеников – живая истина разрублена на куски и легализована её законными владельцами, в Риме точно так же, как и в Пондишерри. "Диссиденты" от церкви отлучаются, их паспорта, возможно, будут конфискованы. Весь здравый смысл мира будет против них, он набит здравым смыслом. Полиция на его стороне.

Очень даже возможно, что мы будем ворами Нового Мира, нездравомыслящими людьми другого Здравого смысла. В наших руках и карманах нет ничего. Наше бессилие – наша единственная сила.

Поскольку, когда не остаётся ничего, обязательно должно появиться НЕЧТО ДРУГОЕ. Когда не остаётся никаких средств, никаких дверей, должен открыться единственный Путь.

Итак, друзья мои, поймите:

Мы поставлены ИМЕННО в те обстоятельства, которые необходимы для того, чтобы открыть единственную Дверь, создать Ауровиль и ухватить Рычаг Нового Мира. Поймите, что все наши препятствия, наши кажущиеся поражения и кажущееся бессилие являются Средством и Рычагом. Поскольку именно в этом Ничто может возникнуть Нечто. Осознайте, поймите, что всё является тропой Ауровиля, и что если даже вы изгнаны из Ауровиля, вы тем не менее прорубаете дорогу Ауровиля, и что если вы в вашем сердце, где бы вы не находились, изгнаны вы или нет, ухватитесь за единственный Позитивный факт во всей этой огромной бессмыслице, за единственную Мантру пульсирующую в этой победоносной Тьме, вы откроете дверь к истинному Матримандиру внутри, вы придёте, вы вернётесь для того, чтобы выполнить вашу Работу снаружи, потому что никто не сможет победить живую Истину, это единственная Реальность посреди призраков.

Всё является тропой Ауровиля.

Мы достигли часа этой Тропы.

Нельзя мошенничать, делая это: нужно БЫТЬ этой тропой. Мантра должна пульсировать и пульсировать в ваших сердцах. Вы должны призывать Мать снова и снова. Вы должны быть обнажены и истинны. Вы должны найти То, что является самим Могуществом Нового Мира.

Тогда все призраки исчезнут.

В этом заключено значение Ауровиля.

Сатпрем

29 марта, 1977

Последнее "переселение".

30 марта, 1977

(Парижским друзьям)

 

… Я очень тронут. Я думаю о Мари Обени, которая предлагает свои сбережения… Мать на самом деле наполняет нас радостью от отдачи всего ей и от вкладывания Смысла во всё, что мы делаем. Все эти законные торговцы настолько жалки. Что касается моей "безопасности" – Мать моя лучшая безопасность – Кали и Кришна были вместе со Шри Ауробиндо в тюрьме. Они следуют за нами где бы мы не находились. (…)

"Твёрдое, одеревеневшее, тяжёлое тело": это именно так. Это знак того, что Оно начало работать внутри сопротивления и инерции Материи – будьте счастливы! Мантра делает всю работу автоматически. Как чудесно!

…Всеми окружными путями мы движемся туда.

Твой брат

Сатпрем

31 марта, 1977

Видение миссии: Они оставили меня позади для того, чтобы я разрушил религию Шри Ауробиндо. И установил Работу на международной и научной основе.

*

(Письмо к Глории из Ауровиля)

 

Глория,

Меня очень тронуло твоё письмо. Я положил его к ногам Матери.

Мы идём, боремся и молимся вместе за Новый Мир. Мантра объединит наши тела и клетки вопреки всему тому, что мы думаем и вопреки кажущемуся разделению. Это то, что растворяет призраки в нас и вокруг нас.

Только тогда Мать сможет течь сквозь нас, вибрировать в нас - и что тогда сможет повлиять на Это?

С большой любовью

к вам обоим

Сатпрем

6 апреля, 1977

Выход в Париже книги о Матери.^[58]

Куда бежать?

12 апреля, 1977

(Письмо к Мишлин)

Вы должны были получить, я надеюсь, мои Сокровища, подтолкнутые неизвестно чем – кажется, всё толкает в этом направлении. Остальные рассредоточены и находятся в безопасности. Теперь они могут приходить. Но эти действия могли создать обстоятельства необходимые для того, чтобы они больше не делали попыток прийти… Я не знаю. Суджата и я устали, но мы упрямы. Храните молчание насчёт моих Сокровищ.

Кроме того, я получил книгу (книгу о Матери, выпущенную Ашрамом) – это помрачение ума. У меня защемило сердце, когда я увидел Мать всю в чёрном, это было печально. Но есть много и других поводов для печали. Необходимо великое могущество для того, что Мать могла сиять вопреки господствующей повсюду Темноте. Тем не менее она сбросит крышку Смерти. Давайте двигаться шаг за шагом. Однажды это будет сделано.

15 апреля, 1977

Я подавлен грязью и мерзостью, словно покрыт ранами.

22 апреля, 1977

(Личное письмо)

 

Кажется, мы находимся в конце мира – нашего мира, на самом деле. Я пытаюсь догадаться, что вы чувствуете. Он непрестанно умирает, а другой всё ещё не рождён для наших глаз. Несомненно, это прыжок во тьму, который я видел. Это похоже на конец всего или на растворение всего. Кажется, даже наши надежды и наши планы проблематичны, и всё ещё принадлежат, по-своему, умирающему старому миру. Идти и сражаться, в ЮНЕСКО, в CNRS^[59], у Chancel^[60]… Я не знаю. Даже книги Матери здесь, кажется, погрузились в молчание. Толпы поклонников Спаджиари^[61] и героев последнего налёта. Ум раздулся настолько, что больше ничего не имеет значения – всё под подозрением, всё одинаково вероятно невероятно. Итак, снова "говорить"? Не закончилось ли время для разговоров? Это конец ментального Вавилона. Я не знаю, я знаю всё меньше и меньше. Я лишь вижу, как всё разлагается. Я пресыщен ненавистью. Кажется, мне наносят раны со всех сторон. Удивительно, как ненавидят меня, со всех сторон, даже в Ауровиле, за исключением горстки братьев. Кажется, это беспокоит слишком многих. Поэтому я погружен в нечто удушающее, похожее на липкие водоросли, и не видно никакого решения. Кажется, что нигде нет никакого решения – за исключением того, что мы идём туда или сюда, сами не зная почему, мы надеемся на бог знает какое невероятное, чудесное Решение. Я представляю Шри Ауробиндо, сидящего в своём большом, зелёном кресле.

А тут ещё вспыхнул Пакистан. Я наблюдаю за северными границами. Индира подвергается гонениям: на неё тоже клевещут и её ненавидят. Она ждёт – в чём спасение для Индии? Для мира? Нет никакого решения, кроме Решения. И мне интересно, не находятся ли те "сокрушающие обстоятельства" о которых говорила Мать, у порога. Мы находимся у той точки где что-то должно произойти. Я ощущаю себя так словно нахожусь в смерти всего – и своей включительно. И боги хранят молчание. Даже публикация Агенды является, кажется, последним большим наслаждением. Словно то, что содержится на тысячах страниц, единственное, что МОГЛО БЫ стать живым взрывом. Поэтому оставить Нанданам равнозначно акту веры и братства – и это равнозначно углублению глупости. В любом случае это подобно смерти. Мы делаем прыжок во Тьму вместе. Эта абсолютная бессмыслица, возможно, единственный знак того, что мы подходим ближе.

Мы молимся вместе.

Сатпрем

26 апреля,1977

(Письмо к ауровильцам)

 

В., друг мой,

Прочитав твоё письмо я опечалился не только за тебя, но и за Ауровиль. Это звучит как похоронный звон. Я не беспокоюсь здесь о твоих добрых или недобрых мотивах – я не сильно заинтересован в мотивах. Каждый прав и каждый неправ в некотором смысле, потому что большое "не прав" состоит в небожественности. Благоразумный флюгер может вращаться сколько угодно на потребу ветрам. Но существует бесконечно более драгоценная сила, которая является истинной, тайной силой Ауровиля, того самого Ауровиля, который мы с таким трудом строим и за который некоторые из вас заплатили тюремным заключением: первая связь с душой, первая единая страна, крошечное ядро чистого стремления. И это было настолько чистым в своей простоте, что обладало МОГУЩЕСТВОМ сопротивляться всему, и превратило в освобождение даже катастрофу. Были предатели, были нерешительные люди, вся эта обычная груда Лжи, но было и это объединённое и чистое ядро, обладавшее Могуществом противостоять Лжи, спасти всех остальных благодаря своей чистоте. Конечно, невидимый Враг, тот кто манипулирует человеческими марионетками, обрушивается на них – он очень хорошо знает, в их чистоте заключена его смерть. Сначала тебя шантажируют, затем объявляют "французской группировкой", воинствующим фанатиком – они пытаются тебя изолировать, ты причина всех зол мира и Ауровиля, ты препятствие к "единству" ауровильцев, нет грехов в которых тебя не обвиняют. А позади всего, конечно, говорят об этом или нет – во всём виновен Сатпрем. Мне очень хорошо известен этот голос. Это та самая сила, которая толкает Ашрам на Сатпрема, или скорее на то, что Сатпрем представляет. Мы представляем собой публичную угрозу для этой силы, об этом не стоит и говорить. Они пытались меня убить, но это ничто по сравнению со всеми молчаливыми маленькими убийствами, от которых я задыхаюсь каждый день и ночь с мая 1973 года.

В этой схватке я нуждаюсь только в одной Силе, силе моего бессилия, мне нужна только Мать, я так сильно в Ней нуждаюсь – выиграют они или проиграют, убьют меня или нет, правы они или не правы, Ауровиль или не Ауровиль, Ашрам или не Ашрам, мне нужно лишь слышать биение Её сердца в своём сердце, чтобы Она и только Она была во всём этом хаосе и болезненной ночи. Физический уход Матери, Её исчезновение с моих глаз было для меня своего рода удушьем, я потерял весь свой воздух, всю свою полноту, всю свою любовь, поэтому как я мог интересоваться Ауровилем, Ашрамом, друзьями или врагами, правильным или ошибочным – я был и остаюсь лишь этой пылающей дырой, нуждающейся лишь в одном: в Ней, в "Этом", не имеет значения как это называть, в том нечто, которое абсолютно, сейчас и навсегда. И в этом пылающем Ничто, которое было единственной Полнотой в конце всего, я был вынужден действовать, писать, вмешиваться в дела Ауровиля, занимать позицию – но я больше не мог беспокоиться обо всех этих позициях, городах и историях: я был и нахожусь в той единственной Точке зрения, откуда я могу действовать и писать. Правильное и не правильное разлетелись на все четыре стороны, но существует единственное Дыхание внутри, единственная высочайшая Правильность внутри. Это то, что я пытался, насколько мог, сообщить своим братьям в Ауровиле, там где бы я не встречал проблеск стремления, искру настоящей Необходимости – потому, что я знал, я чувствовал и переживал, что это единственное Могущество внутри этой великой ночи, единственный Здравый Смысл в этой удушающей бессмыслице. Я склоняюсь над тобой словно посреди великого потопа. Они говорили, что я хочу быть гуру того или этого, они искажали все мои поступки, все мои слова – а я видел лишь этот потоп, это великое Сострадание. Не собирается ли всё снова быть унесённым в Ночь?

Немногие отвечали то тут, то там. Реагировало и понимало эту великую Задачу небольшое ядро. Мы были одни посреди грандиозных сил, которые в течение тысячелетий делали бесполезными всех пророков, всех Аватаров и все распятия – неужели всё это начнётся заново? Ещё одна Церковь, победоносный здравый смысл и денежное гниение…? И чем больше это ядро приобретало форму, тем больше оно было атаковано внутри самого Ауровиля. И теперь то, что ни Нава, ни все враждебные Ауровилю силы не смогли сделать извне делается Врагом изнутри: вас разобщают, рассеивают, разбрасывают на все четыре стороны здравого смысла – но единственный здравый смысл здесь заключён в том, чтобы разрушить эту первую связь любой ценой, это небольшое ядро объединённого стремления, эту чистоту нескольких сердец, объединённых вместе, которые являются единственной Силой Ауровиля, единственной надеждой Ауровиля, единственным спасением посреди этого великого потопа. Поэтому В. прав по-своему, А. прав по-своему, и те и другие набиты здравым смыслом – но у тебя было оно, ты выронил единственное сокровище, ту незаметную вещь, которая давала возможность сопротивляться всему этому. Ты теряешь своё Чудо. Ты на самом деле собираешься его потерять? Неужели Ауровиль должен ещё раз сойти в Ночь и получить тяжёлый урок?

Поэтому, может ты и прав, пытаясь строить мосты Зелёного Пояса Ауровиля и предохраняя их от разрушения с другой стороны – всё это очень прекрасно. Но если ты даже не можешь поладить со своими ближайшими братьями, если ты не можешь заткнуть дыру под собственными ногами, если расширяется бездна между тобой и теми, кто разделяет с тобой одно и то же стремление, какой мост можешь ты построить там, какой нерушимый цемент, какое чистое зерно посеять? Если ты не заделаешь дыру здесь, ты не заделаешь её нигде. "Другая сторона" уже раздирает твой дом на части. Ты скажешь мне, что это "другие" "отлучали" тебя от церкви. Это возможно. Но я свидетельствую, страдая от боли: твоё единственное Чудо и твоё единственное Могущество катится под откос. Я свидетельствую, что над землёй поднимается великая Ночь, и я спрашиваю, кто это понимает?

Сатпрем

Я это говорю не специально для тебя, а для всех моих братьев находящихся там. Сейчас самое время быть братьями…

27 апреля, 1977

(Письмо к Глории из Ауровиля)

 

Мне очень понравилось твоё письмо, оно такое светлое, такое искреннее – как мне хотелось бы, чтобы все в Ауровиле имели такую же беспристрастную честность! Мне кажется, что позиция Матримандира, как ты это определила ("не беспокойся об S.A.S., потому что это всё ещё означает строительство моста по которому они смогут войти, но отвергай их внутренне посредством Силы, без какого-либо физического действия всегда смешанного с нечистотой") теоретически верна, но практическая и каждодневная жизнь обязывает тебя действовать, она не пребывает в абстрактном мире принципов. Я конечно же говорю не о провокации, это было бы слишком глупо и по-детски, а о ситуациях, появившихся в результате обстоятельств. Например, людям из "Стремления" стирали одежду на пляже Ауровиля, так как там находится источник – единственный источник. Друзья S.A.S. пытались помешать им стирать одежду, запугивая прачек, подкупая главу деревни, и в конце концов, они загрязнили воду источника, чтобы никто не смог им пользоваться. Можно сдаться и стирать свою одежду где-нибудь в другом месте, хотя это и не очень смело, и если ты сдашься в одной точке, то вскоре, вероятно, увидишь как Враг распространяет свои уловки повсюду и захватывает Территорию точку за точкой. Сегодня источник, завтра что-нибудь ещё. Это похоже на змею, которая сначала заглатывает хвост своей жертвы – когда это началось, то это продолжается до конца. Поэтому было бы и разумно и мудро, в соответствии с обстоятельствами, сражаться за каждый дюйм без насилия и провокаций, до тех пор, пока уже ничего нельзя будет сделать – когда ты ничего не можешь сделать, тогда ладно, ты сдаёшься или уходишь. Очевидной целью этой силы Лжи является изгнание из Ауровиля всех, кто содержит хоть немного простой и искренней истины, потому что этот слабый свет означает её смерть. Всё, что принадлежит расе мангустов смертельно опасно для змей. В Ауровиле в разных местах есть много (или скорее не много, а некоторое количество) маленьких мангустов – они не находятся на каком-то определённом участке земли или в отдельном комьюнити. Но в "Стремлении" они, скажем так, более энергичны, потому что маленькие французские мангусты более драчливы (и более самонадеянны тоже). Поэтому, конечно, сила Лжи была направлена в особенности против них – кроме того, она попыталась отсечь их от остальных ауровильцев или от других маленьких мангустов, говоря следующее: вы видите, это очень плохая раса, это раса, которая мешает братскому объединению мангустов и змей; без них всё бы работало гармонично и в Ауровиле был бы мир. Эта лживая сила выворачивалась, чтобы быть эффективной: люди из "Стремления", "Французские мангусты" невыносимы и наполняют Ауровиль зловонием, их обвиняют практически во всех грехах (и конечно позади всего стоит Сатпрем, этот абсолютный грешник).

Существует и вторая "позиция". Я думаю, голос врага будет всё более сладким и очаровательным, и скажет: смотри как мы добры, мы не хотим вреда никому, давайте обнимем друг друга. И те, кому не понравятся эти объятия будут всё более и более изолированы, отрезаны изнутри самими ауровильцами – и они будут должны в конце концов уйти, так как будут в полном одиночестве. И тогда наступит большой день змей: маленькие мангусты будут затянуты в Ложь и даже не будут понимать, где ложь, а где истина – их оставят в покое, у них будет своё собственное "процветание" (ежедневный рацион в Ашраме), будет что-нибудь на обед каждый день, безопасный паспорт и великая работа с целью поразить мир. В Ауровиле будет великое празднество. Но маленьких мангустов больше не останется, только толстые маленькие змеи – пока не появиться "новый вид" змеегустов или мангозмей, который будет прекрасной смесью истины и лжи известной нам в течение тысячелетий. Фактически, в каждом из нас уже есть смесь этих двух сил и это причина того, что Врагу так легко взывать к братьям-змеям живущим в каждом из нас. Где чистый мангуст?

Фактически, я всё-таки полагаю, что единственной истинной Позицией в Ауровиле является третья позиция, заключающаяся в том, чтобы не фокусироваться на Враге, потому что, как ты говоришь, это всё ещё предложение врагу моста, придание ему реальности, а фокусироваться на единстве и чистоте маленьких мангустов. Их жизнь зависит скорее от этого единства и чистоты, чем от их агрессивности и способности сражаться. Таким образом, первой необходимостью было бы заново объединить французских мангустов, немецких мангустов, мангустов Матримандира в единое тело Мангуста. Что касается чистоты… чистоту создаёт повторение Мантры. Но эта третья позиция, по существу позиция внутренняя, не должна вести вас к забвению практических потребностей ежедневной жизни и ежедневной борьбы, которая не позволит вам быть проглоченным часть за частью. Какую бы ошибку в действии не сделал тот или иной человек (чаще всего это ошибка в словах) вы не должны отсекать никакую группу мангустов, поскольку для нас это означает смерть. Враг играет именно на этом. Это легко понять. Фактически, они пытаются столкнуть друг с другом философии и идеологии, но реальный и жестокий факт заключается в том, что имеет место попытка заставить маленьких мангустов убивать друг друга.

Теперь, для того, чтобы вернуться к проблеме, которую ты поднимаешь, давай процитируем Мать в "Новом виде": "По существу, именно ментальная ошибка заставляет нас желать выбирать одно и отвергать другое: всё должно быть вместе – то, что мы называем "добром", то, что мы называем "злом", то, что мы называем правильным и то, что мы называем ошибочным, то, что мы находим приятным и то, что мы находим неприятным, всё это должно быть вместе… Отвержение одного и приятие другого, это ребячество. Это невежество." Мать никогда не философствовала, в мире нет существа более "практичного", чем Мать: для Неё всё является средством действия, средством прогресса. Нет никаких сомнений, рак и смерть очень полезны для того, чтобы пробудить в человеке потребность найти способ излечить рак или причину рака, и излечить смерть или причину смерти. Это не означает, что мы должны заключить в объятия рак и смерть, это лишь значит, что мы должны найти В раке и смерти то, что можно преодолеть и пройти по ту сторону Зла, и изменить в нечто третье, в котором больше не будет ни нашего фальшивого добра, ни наших фальшивых исцелений или этой видимости зла и его вечного преобладания. Несомненно, S.A.S. всё же помог ауровильцам найти их истинный центр, потребность искать истинную Позицию, которая спасёт от бедствия нас всех. Без них мы бы остались в духовной и благовоспитанной посредственности. Благодаря им, мы вынуждены, обязаны найти истинное решение, решение, которое будет иметь Власть. Поэтому это не приглашение обнять Наву, но вырвать у Врага силу, которая поможет нам расти. Мать никогда не принимала Смерть, но в самой гуще тысяч маленьких смертей, которые на неё налагали её очаровательные ученики, она искала практический секрет бессмертия – благодаря самой этой смерти. Поэтому нашим очаровательным и так сказать "духовным" маленькими мангустам нужно не бросаться в пасть змеи, а развивать в себе Силу для того, превратится в сверхмангустов или в другой вид, который пойдёт по ту сторону и духовной посредственности и злобности змеи – именно третья позиция, в которой их больше ничто не сможет коснуться. Новая жизнь. Новый Вид, который больше не будет не змеегустом, не мангозмеем, а Чем-то Другим, чего мы пока не знаем.

Остаётся истинным также и то, что Змеи, если они обладают хоть каплей искренности, также могут извлечь пользу из противостояния своему Врагу, мангустам, и превратить свой мешок яда и злобы, не в мешок "благожелательности", который был бы лишь обратной стороны их злобы, а в нечто Другое: возможно, в третью позицию, в мешок амброзии или нектара. Но это не мы изменим их, никто не может обратить змей: если они будут достаточно искренни, они сами будут обязаны измениться для того, чтобы выжить. Другими словами, чем чище будут мангусты на пути трансформации, тем больше их простое, чистое присутствие будет обязывать змей трансформироваться или умереть. Таким образом мы можем сказать, что мангусты являются инструментом трансформации змей, точно также как и змеи являются инструментом трансформации мангустов. Но они обои должны пройти по ту сторону самих себя или умереть.

Вот где мы находимся: мы должны измениться или умереть. Мы должны найти истинную Позицию или умереть. Мы должны стать ЕДИНЫМИ и ЧИСТЫМИ или умереть.

С большой любовью

Сатпрем

30 апреля, 1977

Первая статья о книге Матери (в Литературных новостях). Заголовок: "Ашрам и Со." Мой Бог….

3 мая, 1977

(Личное письмо)

Только что я получил очень доброе письмо от Хьюго Ремо (копия вложена). Кажется, что Милость захотела помочь нам выбраться из этой печальной истории (с Баруном), который заставил меня коснуться дна. Это было полезно, но без этого мне легче дышится. И эта ирония: только что я получил первую "статью" (пять строк) о Матери в "Литературных Новостях", которая называется "Ашрам и Со." Словно намёк. И одновременно, анонс от Лафонта в "Литературном Фигаро": "Сущность учения Матери и Шри Ауробиндо в ашраме Пондишерри". Я не знаю, когда мы преуспеем в том, чтобы отодрать Мать от этого Почтового ящика, но мы должны всё это как следует растолочь. Эта поездка (во Францию) совершенно необходима. Мать должна быть "глобализирована". Между тем, змеиная яма разворошена, в Ашраме, точно также как и в Ауровиле. У R. недавно было очень символическое видение: большое падающее дерево, с которого дождём падали змеи и скорпионы. Это в точности дерево Ауровиля, которое раскачивают для того, чтобы изгнать всех "дасьев". Фактически, зачистка. Господь, когда мы закончим очистку всех этих грязных дыр? Кажется, они бесконечны и бесчисленны. Если бы ты только знал, какие письма я получаю! Я словно слышу голос Матери, которая очень быстро ведёт меня по Своей тропе.

Поездка (во Францию)… Очень любезно с твоей стороны интересоваться ошеломляющими ударами поджидающими нас – мне они очень хорошо известны; каждый раз, когда я возвращаюсь во Францию, я заболеваю. Но ля Фер (загородный дом Мишлин) не спасёт нас – мы должны погрузиться в это и ассимилировать. У меня определённого рода вера, что Мать даст мне защиту на этот раз, иначе невозможно. Так или иначе, я завален событиями, что является наилучшим состоянием. Я абсолютно не существую, я всё более и более ничтожен и не существую. Делать должна Она, если Она вообще хочет, чтобы это было сделано. Я не вижу ничего, но я чувствую "новый поворот" ( для всех)….

Мы собираемся идти, это обязательно, мы собираемся выполнять Работу Матери, готовить Новый Мир и бороться за единственное, что чего-то стоит в этом мировом Абсурде.

Сатпрем

5 мая, 1977

Моя Douce сказала: "Каждый день после 20 мая как будто несёт опасность". Мы решили отправиться в Париж 19 мая, из Бомбея.

8 мая, 1977

(Письмо к Мишлин)

 

…Да, это очень тепло и безлично одновременно, и в самой этой безличности лежит чистая, спокойная любовь, и она становится всё шире, если отсутствует удушающий её узел эго… Это начало. Это началось. Мы идём прямо к этому. Мы вступаем в это. У меня очень сильное ощущение, что в воздухе нечто очень значительное и что всё зависит от нашей способности войти в Свет и вынести его. Некоторые не смогут. Сверхжизнь прямо здесь, посреди растущих бедствий. Но это лишь бедствия Ума. Вавилонская башня становится настолько сумасшедшей, что однажды, вдруг, всё станет необратимым – всё выпадет из наших рук в нечто, что будет находится на границе безумия и чудесного смеха. Просто маленькая граница, но мы будем находиться либо на этой стороне, либо на другой. Мы готовимся к Этому или, скорее, нас готовят….

Мантра Пьера? Для него реально найти или почувствовать ответ. Я думаю Мать придет в любом случае, под любым предлогом и любыми средствами, при условии, что в панцире есть маленькое отверстие – трещина. "Любым, избранным тобою способом", - говорил Шри Ауробиндо. В Париже я заставлю послушать тебя, как Мать повторяла свою Мантру, за две недели до нашей последней встречи…. Для меня, это просто. Мы повторяли её так часто. Мантра полна Ею (для меня). Это может быть переведено очень просто: я склоняюсь пред Тобой, Всевышний Господь.

Именно так.

Я склоняюсь пред Тобой.

Всевышний Господь.

Всевышний Господь.

Это всё.

С любовью

Сатпрем

16 мая, 1977

Я украдкой пришёл в комнату Шри Ауробиндо и положил свою голову на подлокотник его кресла.

19 мая, 1977

Прибытие в Париж.

3 июня, 1977

Адвокат Мерсье: путь для "Агенды" открыт.

Я вижу горящий небоскрёб.

22 июня, 1977

(К N. из Ауровиля)

 

Я не забываю тебя, я получил твои письма и результаты продаж. Мы здесь прорубаем себе дорогу, стуча во все двери – множество неожиданной восприимчивости посреди хаоса, похожего на конец света. Мир, приближающийся к своему концу. И "новая вещь", которую мы приводим в действие, или, скорее, которая приводится в действие посредством книг. Говорить не о чем: мы должны делать. Пусть ваши молитвы ускоряют приближение Момента. То, чем ты являешься и делаешь там, имеет большое значение для всего мира. Мы не должны увязнуть в мелочных историях: мы переживаем великую Историю. Нам нужно быть истинными, это всё.

С тобой, со всеми моими братьями и сёстрами,

Сатпрем

Ароматические палочки из "Стремления" каждый день горят в моей спальне, вместе с частичками их сердец они рассеивают тьму мира – скажи им об этом.

4 июля, 1977

Я собираюсь вести битву за Тебя: Chancel^[62]( Культура Франции)^[63] в 5 часов дня. Ещё один вид атаки: интервью, люди….

14 июля, 1977

Основание Института эволюционных исследований. Моё письмо к господам Попечителям с объявлением о публикации "Агенды".

22 июля, 1977

Регистрация статуса Института.

Конец июля 1977

Назад, в Индию.

5 августа, 1977

Встреча с Индирой (также встречался с Радживом, его женой и Санджаем).^[64]

6 августа, 1977

(Личное письмо)

… Это важно осуществить не теряя времени. Возможно, есть ошибка в правильном восприятии времени, но становится всё более и более очевидным, что мировая поворотная точка становится всё ближе. В надлежащий Час мы должны быть готовы. Однажды мы поймём точность всех наших жестов. Ситуация в Индии неуклонно ухудшается. Инерция, Тамас, в совокупности с правлением тьмы, кажется, требуют радикального вмешательства для того, чтобы вещи и люди стали тем, чем они должны быть или канули в вечность. Вчера у меня была продолжительная частная встреча с Индирой. Она слушала. Я дал ей Мантру. У меня ощущение, что наши магнитофонные записи должны быстро последовать за Агендой (= безопасность во Франции) – проблема в том, чтобы понять, можем ли мы копировать их здесь (то есть, есть ли у нас время), или мы должны отправить их не копируя и сделать это там? И ещё раз, нам будет нужна помощь наших посвящённых друзей, Иоланды и Тата. Возможно в сентябре? Я только что звонил Тата. Он не может приехать в Дели прямо сейчас. И здесь, возможно, что-то произойдёт для того, чтобы я смог поехать и увидеться с ним в Бомбее. Я чувствую, что встретится нам необходимо. Удивительно, как вся искренность, здесь и там, находится в Часе встреч. Я всегда смотрю в направлении Китая. По одной и той же причине здесь рушится "духовность", в то время как там "материализм". Как появится третья Позиция, это вопрос – но она появится в любом случае.

Мы говорили с сэром C.P.N. Сингхом о нашем возвращении в Понди и незамедлительно пришли к соглашению взглянуть в лицо неприятностям, несмотря на те новости, которые Абхай сообщил нам по телефону, предупреждая, что в Понди они восстановили против Сатпрема всех (или восстанавливают). Я чувствую, что они бессильны. Вещь ускользает у них сквозь пальцы. Сейчас я спокойно смотрю на то, как они мечутся. От Ранжу я слышал, что Нолини не захотел подписать широко известное письмо попечителей^[65], но вмешался Андре и осаждал Нолини в течение полутора часов!! Всё ясно. Он самый отвратительный из всех. Он сводит семейные счёты с посторонним лицом, каким являюсь я, и который набрался наглости монополизировать его мать. Они микроскопичны. Пурна так суетилась вокруг всего этого, что получила разлитие желчи. Их гномья история заканчивается, в то время как мы непоколебимо и невозмутимо делаем Работу. Иногда приятно чувствовать себя таким свободным. Мы не всегда помним, что мы пришли из царства широты. Мы вылетаем из Мадраса в понедельник вечером, в 8 часов.

………

PS: Чампаклал^[66] находится в Дели с пневмонией, вдали от первых гималайских предгорий. Кумуд и Пранаб ухитрились заставить его отдать ключи: он больше не получит доступа в комнату Матери. Пусть будет так. Постепенно, все элементы Истины будут безжалостно изгнаны, чтобы это место могло быть разрушено.

 

9 августа, 1977

Назад в Нанданам. В каньонах у меня было ощущение, что я пью тишину всеми порами своей кожи.

10 августа, 1977

(Фрагмент из личного письма)

… У меня всё ещё впечатление – почти очевидный факт – что большой Поворот мира начнётся в Индии. Мы ощущаем, что здесь готовятся серьёзные события.

Ночью, пока я летел из Женевы, я внезапно нашёл ключ к короткому предложению в письме Морисе: "Несколько раз Мать показывала мне шкаф с "Агендой" в своей комнате" = Сатпрем украл бумаги, хранившиеся в этом шкафу, бумаги Матери.

Как только я дал прочитать сэру C.P.N. письмо, он сразу же понял: меня будут обвинять в краже. (!!)

Это забавно, мы хорошо повеселились с Матерью.

Сатпрем

12 августа, 1977

Начали печатать первый том на английском языке (Божественный Материализм).

13 августа, 1977

( К друзьям в Париже)

Мои дорогие друзья,

С тех пор как я вернулся в Индию, я попал в такой водоворот, что у меня нет времени писать. Остановка в Дели сделала намного понятней ситуацию в стране. Всё это абсолютно вторит ситуации в Ашраме и Ауровиле, мы смотрим в лицо тем же самым спорящим силам и тому же самому ускорению. Всё работает вместе. Однажды всё "щёлкнет" и мир получит…

…Андре и Пурна повсюду говорят, что "книга - собственное изобретение Сатпрема и не имеет никакого отношения к фактам". … Всё это смехотворно. Я ожидаю выхода в свет нашего первого тома: это ключ к битве за "Агенду". Несомненно, Ашрам – центр сопротивления Работе…

23 августа, 1977

Сорок ауровильцев находятся под арестом.

Телеграфировал E. Faure, Jaigu^[67] Tata….

24 августа, 1977

(От Суджаты к Мишлин)

 

Дорогая Мишлин,

Это просто записка, написанная в спешке. Этим утром отправила тебе телеграмму, сообщающую о жестоком и произвольном аресте тридцати восьми ауровильцев, включая тринадцати-четырнадцати летних детей. Заключённые всех национальностей – французы(большинство), индийцы, швейцарцы, австралийцы, немцы, тунисцы и т.д.

N. готовит доклад и отправит его, как только он будет готов.

Мы также информировали Edgar Faure, Yves Jaigu, Therese de Saint-Phalle, для того, чтобы заставить ЮНЕСКО вмешаться и оказать давление на посольство Индии в Париже.

Что касается тебя, смотри сама, что ты можешь сделать со своими друзьями. M.D. среди тех, кого арестовали прошлой ночью.

Дели информировали.

У нас у всех впечатление, что это последнее действие предпринятое S.A.S. История, начавшаяся с хижин и ареста восьми (в 1976) должна была закончиться этим новым арестом тридцати восьми ауровильцев.

С любовью

Суджата

 

*

 

(Письмо Сатпрема Therese de Saint-Phalle, французской писательнице)

 

Тереза,

Я в спешке отправляю тебе копию телеграммы, отправленной этим утром (на тот случай, если она была перехвачена полицией). Итак, "собственники" Ауровиля только что отправили в тюрьму тридцать восемь непокорных ауровильцев, тех кто не захотел, чтобы их переживания превратились в духовный бизнес. "Права человека" начинаются просто с возможности проживать свою собственную концепцию, не будучи помещённым за это в тюрьму новой Церковью в союзе с полицией. Существование Ауровиля в течение нескольких лет признавалось ЮНЕСКО, оно было ратифицировано французским и другими правительствами. Будет ли позволено этому духовному мошенничеству кучки бесчестных бизнесменов развиваться безнаказанно? Это те самые люди, которые хотели привлечь меня к суду, чтобы помешать опубликовать несокращённую "Агенду". Они провозгласили себя "собственниками" Ауровиля, "собственниками" Ашрама, "собственниками" Матери, "собственниками" Шри Ауробиндо – как это было в Риме или Мекке. (…) Ауровиль – место трудного эволюционного эксперимента, который нуждается в защите от ненасытности старого вида. Вы хотите помочь нам? Мы совершенно одни перед людьми, которые располагают огромными финансовыми средствами и могут манипулировать полицией как им заблагорассудится. (…)

Я уверен, что вы знаете как постучать в нужную дверь.

Благодарю вас от всего сердца,

Сатпрем

Мы просим лишь о том, чтобы было начато расследование. Я предупредил Chancel и Edgar Faure. Услышали ли они?

Вы можете информировать Роббера Лафонта? Он человек с добрым сердцем, которого я очень люблю.

25 августа, 1977

(Записка Сатпрема)

 

Асур предпринимает отчаянные действия

потому что он знает, что проиграл.

Это последний взрыв его энергии.

*

 

(Письмо к Edgar Faure)

 

Мистер Президент,

Я взял на себя смелость сообщить Вам в телеграмме новость о жестоком аресте тридцати восьми ауровильцев подкупленной полицией, двадцать шесть из них - французы. Ауровильский проект, официально одобренный французским правительством и ЮНЕСКО, с тех пор как ушла Мать, попал в руки бессовестных мошенников. Эволюционный эксперимент, задуманный Матерью и своего рода лабораторией которого был Ауровиль, стал "собственностью" сомнительных дельцов, пытающихся превратить международный эксперимент в новую прибыльную Церковь и которые не колеблясь заключают в тюрьму, лишают средств к существованию, шантажируют различными способами горстку искренних людей, оставивших ради этого свои страны. (…) Позади этого "духовного" мошенничества находятся все "чёрные деньги" Индии. (…)

Когда я встретился с Вами и миссис Lucie Faure в июле прошлого года, я Вам сказал, что мы находимся не в конце цивилизации, а в конце эволюционного цикла и что настоящим вопросом нашего времени является нахождение инструмента сознания, который выработает наш переход к новому виду. Примет ли ещё раз Франция участие в новой революции сознания и защитит ли свободу?

Мистер Президент, я благодарю Вас от всего сердца и хочу сказать о том, как высоко я Вас ценю. Мои лучшие пожелания миссис Lucie Faure.

Сатпрем

30 августа, 1977

Выход первого тома: "Божественный материализм"^[68].

*

(Личное письмо о подготовке первого тома "Агенды", в который

я включил письма, написанные мною Матери в первые годы)

 

…Я хотел сокращать и одновременно не хотел позволить себе сокращать. Суджата пыталась помочь в сокращении и одновременно не хотела этого. Короче говоря, мятежная корреспонденция. Поэтому я поместил всё (или почти всё). Так головоломка станет более или менее полной. Почти 180 страниц корреспонденции. "Чудо", Мать бережно хранила всю мою переписку до 1961 года в своей комнате – вероятно, Она знала, что делала. После 1961 года вся моя переписка оставалась внизу у Павитры, то есть, теперь у Моррисе, а следовательно, сейчас ей грозит либо огонь, либо мусорная корзина – или папье-маше Ганпатрама (в конце концов, не так плохо закончить свой путь в красивых тамильских цветах под маленькими, пахнущими ванилью божествами). Это лучше, чем быть разорванным в клочья как записки Павитры.^[69] Итак, вы увидите скрежет, побеги и крики начинающего Сатпрема. В конце концов, это не Сатпрем, а определённый человеческий образчик, в котором некоторые узнают самих себя, и битва Сатпрема, в конце концов, была частью битвы Матери, битвы за новый мир. Теперь я понимаю, до какой степени было необходимо пройти через испытания огнём для того, чтобы… быть рядом с Ней. Никто не может этого понять.

Я также заново написал вступление. Я всё больше и больше становлюсь ментально бессильным и больше не знаю сам, что пишу – и самое удивительное то, что в итоге из этого что-то получается. Суджата находится здесь для того, чтобы утешать меня. Как-то ночью мне "приснилось", что я больше не знаю как бриться: я держал это хитроумное приспособление в руках и не знал как это сделать. Кажется, старые привычки рушатся. Но это способствует тому любопытному состоянию, похожему на "идиотизм" о котором говорила Мать. Пусть это будет эффективным идиотизмом!

……..

Меня шатает от моей работы, это ужасно; я никогда не останавливаюсь, это хуже, чем в Париже и так продолжается месяцы. Я посреди всего этого как ошеломлённый робот. Когда ты больше ничего не понимаешь, всё делается автоматически. Но для того, чтобы стать ошеломлённым, требуется много времени.

……..

Все части головоломки встают на свои места: первый том на английском языке выходит сегодня в Мадрасе и вскоре выйдет в Соединённых Штатах. Первый том "Агенды" завтра улетит вместе с Жани. Ящики с магнитофонными записями улетят теперь в любой день, как только приедет Иоланда (наш друг из Бомбея сам заберёт посылку в Дели). Это многозначительно, полная "гармония", словно Час приблизился. Материализация "Агенды" наиболее значительна. Мы не знаем, какое глубинное землетрясение мы привели в действие – вскоре маленькие или большие волны прокатятся по поверхности. И мы не знаем, сколько времени потребуется для того, чтобы случившись в эпицентре, это достигло поверхности. Достаточно странно, я отправился во Францию так, словно у меня не было ни одного дня, который я мог потратить впустую, и час надвигался, затем я отправился в Индию, словно у меня не было ни одного лишнего дня – фактически, в течение двух лет или даже больше, я жил так, словно на счету каждый день, словно что-то неминуемо надвигалось. Мы начали печатать в Мадрасе первый том: ощущение, что это нужно сделать безотлагательно. И всё время ощущение чего-то надвигающегося. Но с виду ничего не происходит. Поэтому мне интересно, откуда эта спешка, это ощущение – не ошибаюсь ли я? Не ошибочны ли все наши расчеты и надежды? И тогда у меня был своего рода визуальный ответ на мой вопрос: вдруг я увидел станцию Монпарнас и поезд, который приходит туда в 10:49. Но для того, чтобы в 10:49 прибыть на Монпарнас, он должен вовремя прибыть на Auray, Laval, Le Mans, Versailles-Chantiers^[70]. Придёт день, когда будет 10:49 Нового Мира, будет минута, когда это случиться вовремя. Поэтому мы должны всё делать вовремя, не должно быть ни одной потерянной секунды, и мы прибудем на станцию Нового Мира в нужный момент. Вот откуда у меня всегда ощущение чего-то надвигающегося, беспокойство о точности момента, словно нет ни одной секунды, которую можно растратить зря. Вот как обстоят дела. Поэтому я не знаю, когда мы прибудем на станцию Монпарнас, но мы движемся туда. Однажды будет 10:49 Нового Мира. Когда мы прибудем на эту станцию, мы поймём всё…

………

Кроме этого я наблюдал очень странный феномен. С момента возвращения моё тело чувствует себя обессиленным, словно его избили, в особенности спина, которая испытывает тупую боль – ощущение, словно мне восемьдесят лет. И я понял, что не ощущал этого в Париже, несмотря на все затраты энергии, несмотря на то, что встречался с людьми по семь часов кряду. Я вдруг понял, что эту усталость я чувствовал до своего отъезда из Индии, она сразу же исчезла в Бомбее – и вернулась сейчас. Я всё больше и больше понимаю то, что говорила Мать: "Я не совсем уверена, что вся эта боль, которая в теле чувствуется постоянно и повсюду, не приходит… не является результатом дурной воли". Такое впечатление, что на меня направлены "организованные" мысли. "Организованные", что это значит? Во всяком случае, чувствуешь смертельные удары. В остальном всё кажется с виду спокойным. Я хожу гулять в каньоны (как только располагаю временем) с телохранителем. Ауровиль растёт и цветёт, это начинает прикасаться чудо нового закона – маленького светлого закона. Рука Матери видна повсюду, во всех мелочах.

И тайна заключена в том, что ты говоришь: это Твоё, Твоё, для Тебя…. И когда ты совершенно раздавлен, это выходит вперёд.

… Наши друзья Пьер и Мишлин тяжело работали и мне бы хотелось, чтобы они прочитали "Агенду", но не фотокопию, которая неполна или была с тех пор исправлена… Я хочу, чтобы они были первыми, кто получит наше Сокровище. Они доверяли, даже не зная, чем это будет – даже боги это запомнят.

31 августа, 1977

(Письмо к Мишлин)

 

… Коррупция здесь невероятна, сверху донизу. У меня ощущение, что Индия будет подвергнута серьёзной проверке, чтобы стать очищенной. Возможно поэтому, магнитофонные записи, вслед за бумагами, летят во Францию. Твой сон о затонувшем ящике поразил меня своим настойчивым повторением…. Тебе известно, что Веды (то есть Знание) поглощались при каждой пралайе (растворении универсума), и каждый раз боги должны были вытягивать Веды из глубины океанов для того, чтобы заново начать новый мир. Возможно, на этот раз мы избегнем пралай, и знание новой тропы не будет опять поглощено. Это ужасная битва: я рад, что ты с нами, подобно братьям, понимающим грандиозность того, что стоит на кону…. Мать находится здесь очень материально для того, чтобы помогать нам. Требуется лишь немного правильного отношения и зова в сердце для того, чтобы всё изменилось и чудесно открылось. Продолжай, работай и сражайся со "стоглавой гидрой" – Победа неизбежна.

3 сентября, 1977

( Письмо Сатпрема к своей матери)

 

Милая мама,

Здесь перо от нашей синей птицы, которое я подобрал на тропинке в каньонах. Удивительно, какая жизнь заключена в этих маленьких моментах "ничто". Мы прибавляли и вычитали множество вещей и все эти маленькие ничто образовали общую сумму.

Ты должна приехать ко мне этой зимой. Нанданам зарастает деревьями, бамбуком и бугенвилиями такими же пышными, как дикий лес после дождя. Это так чудесно, видеть звёздное небо, уже забытое нами в Париже. Тем не менее, поездка в Европу была крайне плодотворной: я нашёл там множество сердец, много людей, задающих вопросы, внутреннюю жизнь, словно мир просыпается от слишком правильного кошмара среднего класса. Он полон надежд. Я люблю свою старую Жаклин и всех остальных. Именно Жаклин позвонила мне в последний раз прямо со своих гор. Она тверда и надёжна на своём посту. И Мари-Клэр с Бабет тоже сплочены. Понимаешь, чем более ты эксцентричен, тем ближе ты к центру каждого! Всё, что необходимо сделать – это выйти из самого себя, это и есть истинная эксцентричность!

… Морисе внушает повсюду, что он собирается привлечь меня к суду. Это прелестно. Но меня это ничуть не беспокоит и я продолжаю. Теперь я хорошо понимаю, почему Мать выбрала такого мятежника как я. Все эти "владельцы" уже мертвы, их новый прибыльный Рим рухнет, поставленный лицом к лицу с дерзким новым миром. Я всегда любил дерзость! Поэтому я иду прямо вперёд, и пусть владельцы идут ко всем чертям. Есть также и собственники Ауровиля, только что бросившие в тюрьму тридцать восемь ауровильцев – мы оказываем давление своими силами, очень забавно сражаться с этими отсталыми людьми. Конечно, я помню Роху и полицейских-разбойников. Я всегда был "разбойником", не так ли! Роху или ауровильские каньоны хорошо сочетаются. Всегда остаёшься тем, что ты есть. Кажется, Ауровиль формирует "армию Сатпрема"! Мы очень неплохо веселимся, время от времени, хотя они в ярости. Старый Морисе с его дочерью Пурной злится больше всех – короче говоря, я потревожил "семью", как всегда.

Итак, приезжай ко мне, мы немного повеселимся вместе и посмотрим на голубых птиц и пролетающие облака. Ветер похож на текущую сквозь бамбук реку. Жизнь "ничего" невесома после всего. Суджата моя опора и спокойное основание.

Мы очень нежно

Целуем тебя

Сатпрем

4 сентября, 1977

Получил телеграмму от E. Faure.

5 сентября, 1977

(Письмо к парижским друзьям)

… Время напыщенных речей подошло к концу. Я думаю о G.G. (ученике Ганди), с которым я должен был очень убедительно поговорить, и я не уверен, что он на самом деле понял. Мать обычно говорила о "чёрных и липких пальцах Лжи" просачивающихся повсюду, и сейчас я могу видеть их материально повсюду – это спрут. Заветными и избранными жертвами являются мозги духовных людей, ещё не вышедших из своих искренних медитаций и одетого в белые одежды ненасилия. Ауровильцы полны лжи и духовных ошибок. Атаковать их легко. Как говорит G.G.: "Мы хотим эволюции, а не революции". Их рты полны аргументов: и чем они святее, тем липче…. Они забыли, что Шри Ауробиндо был революционером и обвинял "умеренных", желавших добиться независимости от Британии посредством речей и петиций. Они забыли о Кришне на поле битвы….

Поэтому я вижу эти чёрные и липкие пальцы повсюду и очень сомневаюсь, что любое действие не будет аннулировано или парализовано этими невидимыми пальцами. Нужно стараться, это всё. Необходимо вынести битву на дневной свет для того, чтобы никто не смог её игнорировать – те, кто может или хочет понять – поймёт. Выбор должен быть сделан, всё более и более повелительный и бескомпромиссный….

…….

Индия всё быстрей и быстрей движется к опасной и неизлечимой ситуации, если не получит сильный удар (откуда он придёт?). Они на грани того, чтобы заключить в тюрьму Индиру Ганди. Ситуация всё более и более грязная…

Отсюда важность "Агенды", она как невидимые дрожжи… Какая сила будет высвобождена, чтобы помешать?...

… Мы должны сражаться со всех сторон, всем имеющимся у нас оружием для того, чтобы Мать была постоянно В ДВИЖЕНИИ. Именно это движение, в конце концов, сокрушит все препятствия намного быстрее, чем все Edgars Faure и колеблющиеся ЮНЕСКО. Вы – действующие рыцари битвы.

7 сентября, 1977

(Письмо к Андре Бринкуру, после смерти его жены)

Андре,

Кажется, в сердцевине человеческого существа есть чудесная тайна, похожая на сказку – не в его "духовной" сущности, а в его теле. Возможно, это последнее, укромное место "души", того самого тайного нечто, которое мы на самом деле не знаем, будучи людьми духовными или материалистами. Это похоже на особое золото, которое способно изменить всё: небольшая доза "этого", краткая секунда, и рушатся все наши священные законы – нет больше далеко или где-то, вчера или завтра, тяжести или смерти. Другая физическая гравитация. Огромная дыра в нашем математическом и бронированном аквариуме. Эта Тайна является памятью о нашей сказочной истории, старая память, которую находишь повсюду, упорную и неугомонную. Мы обряжаем её в религии и философии; Наука пытается завладеть этой дерзкой птицей и сделать лучше, чем она, с помощью электроники и Боингов 707. Другие тоже пытаются обогнать её с помощью медитаций, евангелизации и "спасений" (мой Бог) на той стороне, которая находится прямо здесь, в маленькой волшебной клетке тела. Каждый старается поймать птицу в ловушку своим собственны способом: в Тебесе это было так, в Элевсисе так, с помощью магии, оккультизма или небесных путешествий – другие, в Афинах, пытаются запечатлеть это в неком чуде Аполлона или в нескольких линиях Рафаэля…. Каждый пытается сделать это по-своему. И продолжают умирать и умирать, потому что никто до сих пор не ухватил это правильным способом. Смерть предназначена для того, чтобы заставить нас схватить это верным способом, разрушить старую формулу, поймавшую нас в ловушку: существуют оккультные, религиозные и математические формулы; существуют наши маленькие эстетические и демократические формулы, наши специальные места для смирения этой птицы. И всё это рушится вновь и вновь потому, что мы не нашли Тайны, потому, что Тайну найти необходимо.

Когда, на одну секунду, мы открываем наши глаза на истинную Тайну, тогда мы материально касаемся тщетности, громадной иллюзии аквариума из математической и медицинской смерти в которую мы заперты. И нам интересно, как мы могли жить в этом в течение стольких лет, повторяя нашу маленькую историю. Мы можем видеть, можем коснуться нового физического мира, где ничего из этого не существует. Гигантское привидение из гравитации, уравнений, далеко, высоко и послезавтра. И затем мы всплываем в истине, Истинной Земле, с широко открытыми глазами. Если "душа", хотя бы на одну секунду оказывается в этом, опрокидывается всё. "Другой", ребёнок находящийся снаружи, который играет с математикой, биологией или Фигаро^[71], не понимает ничего: он глуп. И он говорит: "О! Как странно, какая хорошая поэма, какое прекрасное мгновение" - и тогда это заканчивается. В конце концов, это "жизнь". И требуются столетия, много столетий на то, чтобы этот большой человеческий персонаж дал согласие на свою живую сказочную историю.

Жани однажды открыла свои истинные глаза, но на поверхности она вряд ли об этом знала, за исключением того, что это вызвало небольшие необычные вибрации. Но внутри, она знала. Внутри, мы все знаем, мы все помним, это наша золотая память. Это наше истинное "я", тот, кто одет как краснокожий индеец, премьер-министр, японец, священник или гангстер - в тысячи одежд. И если это "я" понимает, что тот "другой", тот, находящийся снаружи, завяз в этой старой истории, не может из неё выбраться, не делает больше никакого прогресса, он рвёт нить и "уходит", смерть - это ложь. Он идёт и одевается снова в белое, как русский, как поэт или бродяга, для того, чтобы идти всё дальше и дальше – потому что он движется к своей живой Тайне, к истинной, исполненной Земле, где все гравитации превратились в пыль перед другой Гравитацией, светлой и волшебной. Снаружи мы кричим и рыдаем, стонем и ничего не понимаем, но внутри есть некто, кто всё очень хорошо понимает и сбрасывает старые одежды, как изношенную историю. Внутри есть другой, магический взгляд, который видит далеко, до и после, который видит всю эту долгую историю, где однажды, наконец-то, мы станем способны быть этим в теле с двумя ногами. И время от времени этот взгляд теряет терпение, глядя на внешнюю глупость, продолжающую свою обычную суматоху, в то время как существует чудо, которое надо пережить и воплотить. И если внешнее ничего не понимает и не хочет меняться, оно ломает форму для того, чтобы двигаться дальше, найти тело, где душа окажется дома, где душа наконец-то станет своим собственным телом. И это станет сказочной историей на веки вечные.

Истина подмигнула Жани, и так как она была душой решительной, бесстрашной и бескомпромиссной, она сказала: "Что за ад!"

Что касается нас, тех, кто остаётся в гравитационной коже, тех, кто в боли наконец-то задаёт истинный вопрос, мы можем идти по новой тропе без неизбежной ломки старой формы; мы можем сознательно построить связь с нашей Тайной, нашим магическим могуществом, нашим вечным волшебством – мы можем оставить старые привычки, как мёртвого человека, с его математикой и Фигаро, и попытаться войти в настоящее Приключение – поторопить часы, открыть двери тела. Почему нет?

Это Божественный Материализм.

Это час освобождённых тел… если только мы согласимся поверить в нашу сказочную историю. Если только Земля, вместо нейтронов и динамита, согласится открыть дверь светлой Улыбке.

Жани понимала это лучше. И возможно, она просит своего спутника погрузиться и найти место, где стены смертного аквариума растворятся, словно по волшебству. И тогда они хорошо повеселятся вместе.

Это час, когда ты можешь. Это час, когда Земля может. И небеса обоснуются на Земле. И смерти больше не будет никогда.

Я обнимаю тебя

Сатпрем

10 сентября, 1977

Начинаю ходьбу с повторением джапы.

Это похоже на маленький электрод Матери в ванне с грязью.

11 сентября, 1977

(Личное письмо)

 

Этим утром Чампаклал плакал, когда Суджата дала ему "Божественный материализм"…. Он помнит время, когда Мать разговаривала со мною; иногда, он смотрел на нас, оставшись сидеть в углу: он никогда не видел такого. Сейчас он освобождён от работы, и совсем одинок. Он совсем один и лишён всего. Ашрам – последнее убежище Асура. Нава – только ракшас и фактически защищает нас от прямого вмешательства Асура^[72]. Начнёт ли Ашрам проникать в Ауровиль через "открытие своих объятий"? - это было бы бедствием и опасностью гораздо большей, чем этот ракшас. Я думаю, что Мать мудро использует Наваджату: всё чудесным образом просчитано, до последней секунды, только мы не осведомлены об этом, иначе мы были бы ошеломлены… И эти идиоты из Ауровиля, которые уже говорят о "вступлении в диалог" с Ашрамом, с "братьями" и "сёстрами" из Ашрама… Люди чрезвычайно поверхностны. И если бы я занялся тем, что стал бы уговаривать их не раскрывать своих объятий навстречу Ашраму, то был бы зачислен в фанатики раз и навсегда – и когда бы им всадили нож в спину, было бы слишком поздно. Это человеческий способ. Я вижу всё больше и больше: духовная Ложь - это худший из врагов и самое лучшее место, где Враг может укрыться. На самом деле эта духовность должна умереть вместе с материализмом. Первое не намного лучше последнего. Это одна и та же ложь. Посмотрите на Ганди. Интересно, когда я встречусь с этим лицом к лицу. Вероятно, как только всё будет готово. Иногда я говорю себе, что я несу на своих плечах необыкновенную ношу. Я всё лучше и лучше понимаю себя в прошлом! Каждый шаг моего старого путешествия подготавливался очень детально. Это не смешно. Однако, временами, мне хочется смеяться надо всем. Да, "в тот день, когда я по-настоящему рассмеюсь, вещи изменятся", - сказала бы Мать. Насколько же я лучше и лучше ВСЁ понимаю. Это головокружительно. Но в то же самое время, мы слепы и идём шаг за шагом.

Путь ПРОЙДЕН ДО КОНЦА, ты понимаешь: они прошли его.

Я заверяю вас, это произойдёт вопреки всякому здравому смыслу и всякому безумию. Есть нечто, что нужно схватить, понять. Именно эту птицу нам нужно поймать! (Когда я был ребёнком, они всегда говорили мне, когда я восхищался птицами: "Смотри, это просто, если на хвост чёрного дрозда положить крупинку соли, то его можно будет поймать". Я не знаю, был ли у меня при себе соляной подвал, но…)

(…) Интересно, не будет ли случайно наш IRE^[73] (это мне вдруг напомнило Dies irae, Dies illa[74], которое, я думаю, спето о Судном Дне или Апокалипсисе, то есть, о воскрешении из мёртвых, не так ли?) играть в будущем бесконечно более широкую и неожиданную роль. Здесь наш друг Кирит^[75] ухитрился, в конце концов, зарегистрировать свой Институт Исследований Матери.

В своё время, у нас должен быть Институт в каждой большой стране (в Америке, Германии и т. д., как и в Индии), который будет ответственным за распространение Агенды. Целью, великой Целью (пока не прилетит маленькая птичка и не изменит всё) – освободить Мать от духовного и ашрамовского бизнеса, и поместить всё это в план научных исследований. Никакого бизнеса, за исключением минимума, необходимого для продолжения работы. Люди не должны присоединяться к этому так, словно это церковь, или даже "группа". По существу, верные люди потребуются в каждой стране, своего рода рыцари Матери (как Бони, которого я нашёл в Италии, например). Давайте остерегаться всех старых клик, "учеников" Шри Ауробиндо и Матери – это наихудшее. (…)

Твоё "Итак, это возможно!" очень меня тронуло. Мне никогда не говорили ничего более истинного. Фактически, Сатпрем-Бернар является именно таким: поэтому, если этот неотёсанный тип был способен открыться Этому… тогда это возможно! Помню, в те дни, 18 или 19 ноября 1977 года, когда я пристально глядел прямо в глаза Матери и с такой интенсивностью задавал вопрос: "Почему ты ушла, почему? Ты бросила всё…" я, кажется, услышал громоподобный голос, похожий на голос Матери, когда Она была очень сердита, или делала вид, что сердита (но "громоподобный" без громовых раскатов, просто давление Сознания, словно смесь Кали и Кришны), отвечающий на моё обвинение или мою боль или мой упрёк в том, что Она бросила всё: "Хорошо, СДЕЛАЙ ЭТО!"

Это было немного пугающе. Но Она действительно позволила своим невыносимым детям захотеть сделать немного работы, немного постараться, чтобы это выросло из них, и Ей не нужно было бы делать всю работу Самой. Она прорубила тропу. Но Она хочет, чтобы мы шли по этой тропе. Делайте это!

Мы не знаем, что мы должны "делать", но самое главное идти по невидимой тропе, чтобы сделать её видимой.

Итак, мы идём вместе.

Сатпрем

14 сентября, 1977

Полиция спрашивает "книгу Сатпрема" (Божественный Материализм) в книжном магазине "Искренность" (магазин, связанный с Ашрамом) и "берёт на заметку".

20 сентября, 1977

Получена телеграмма: В. (Ауропресс) пишет Лафонту, что он закончил печать первого тома Агенды!... Фальшивой Агенды.

*

(Личное письмо)

 

Этим утром я получил первую копию Агенды, которая прибыла с опозданием, потому что посланник путешествовал по Индии, и принесла мне глубокое удовлетворение, словно был сделан важный шаг. Затем, часом позже, твоя телеграмма сообщила, что "хищник" (Барун, я полагаю) отпечатал первый том Агенды, о котором он информировал Лафонта… Это странно, ты должен согласиться. Не ранее, чем вчера вечером, я сказал Суджате: это гонка, мы ведём гонку с чем-то, но с чем? Мы не знаем. И я сказал ей: это только затишье перед бурей. Как верно она думала в Париже: мы должна напечатать, материализовать Агенду немедленно, не откладывая до зимы. Мы предпринимаем шаги в темноте, мы не знаем, почему мы спешим, но конце концов наша ночь – ночь ясновидящая. И кто знает, что находится в состоянии ожидания… Это лишь начало. Затем, мы видим грандиозную битву, которая ведётся со всех сторон с целью помешать Работе Матери любой ценой. А мы лишь маленькие люди здесь и там, смотрящие в лицо гигантским силам.

…….

Всё это является частью теперь хорошо известной "техники" Врага: посеять смятение – будет "истинная" Агенда и "фальшивая" Агенда, как есть Ауровиль и Общество. Они посеют своё маленькое надувательство в Америке и во всех странах, и каждый раз я буду встречаться с фальшивой Агендой, и люди не ошибутся сказав: это соперничество, есть что-то истинное с обеих сторон, и что-то ложное с обеих сторон, так почему бы им не заключить друг друга в объятия? Ясно видны чёрные, липкие пальцы Лжи, проскальзывающие повсюду, загрязняющие и замутняющие всё.

Не остаётся ничего другого, кроме как ждать. В глубине своего сердца (хотя и немного меньше в моём физическом сознании) у меня есть вера в то, что Мать позволяет им делать только те ошибки, которые нужны для их собственной гибели. Но мы можем видеть, что только уничтожение или, скорее, полная дезинтеграция будет способна всё это искоренить. Легальные средства, там или здесь, являются лишь средствами Лжи и я очень сомневаюсь, что мы сможем выиграть битву используя только эти средства. (…) Безмерность этой битвы становится очевидной, когда видишь ярость с которой Враг набрасывается на Ауровиль и меня. Не будь здесь защиты Матери, меня бы давным-давно разорвали на куски – вместе с Ауровилем и Агендой. Но они ошибаются. Работа Матери не может погибнуть. Новая Истина больше не будет поглощена Ложью, Церковью или бизнесменами. Мы здесь именно для этого – горстка братьев и сестёр с благородными и живыми сердцами. Мир спасёт небольшое количество людей. Это кажется странным, но это так. К счастью, это не фантазии.

Нас ведут так, чтобы мы делали верные шаги – и вся наша боль оттого, что когда мы их делаем, мы не знаем, что они верны. Поэтому мы идём "просто так", но это "просто так", что это?!

… И этим утром нам сказали, что попечители поместили на доске объявлений Ашрама объявление, в котором заявляют: "Единственные подлинные книги о Матери и Шри Ауробиндо – книги, публикуемые в Ашрам Пресс".

……..

Всё правильно. Давайте вооружимся молитвой и могущественной любовью.

Я обнимаю тебя, а также всех моих братьев и сестёр.

Сатпрем

21 сентября, 1977

Видение фальшивой Матери и фальшивого Шри Ауробиндо: "Ты готов умереть?"

– Если это может послужить Твоей работе.

24 сентября, 1977

Письма с угрозами от попечителей Максимилиану и всем индийским книготорговцам.

Я знаю, что существует золотая дверь за которой нас ожидает поток восхитительных и пылающих слёз, и всё закончится.

25 сентября, 1977

Мистическое видение

Тоннель: с одной стороны, огромные, чёрные как уголь слоны, выстроившиеся в линию; с другой - гигантские охотничьи собаки и вселяющие ужас львы: я бросаюсь в эту сторону, наталкиваюсь на кого-то, в то время как собаки хватают меня за руки; я выбираюсь из этого и попадаю в огромные грязные, водные просторы, подобные потоку. И вдруг: Диспетчерская Вышка, где пишутся все прошлые и будущие события. Тогда я понял.

27 сентября, 1977

(Письмо Западу)

Есть ли на Западе что-нибудь новое?

Ещё одна цивилизация после множества других, которая, кажется, завершает свой цикл пожирающим чудом, как раньше закончил Тебес со своим оккультным знанием посреди холмов цвета охры, как закончили Греция и Рим со своими более грациозными, но не менее смертельными чудесами, и как до того закончила Индия со своими застойными духовными чудесами. Но никто не смог обнаружить Чуда, потому что это - единственное от чего нельзя умереть. Все эти бесполезные циклы, возможно, были предназначены для того, чтобы заставить нас обнаружить то, единственное, от чего мы не умрём. Но что не умирает в этом космическом действе? – умирают даже маленькие птички.

Умирают все виды, или уничтожают себя в застойных кругах – это единственный "закон", на который согласны все. Мы даже не уверены, что застойные виды не являются ожидающими своего часа окаменелостями.

Или же ещё одна чудесная спираль, проецирующая нас с одной планеты на другую, с одной галактики на другую – потому что умирают даже галактики – всегда к следующему чуду, чуду, которое будет сожрано ещё раз. За исключением последнего чуда, поскольку мы всегда заканчиваем жалким маленьким трупом, загораживающим космический взгляд, который бы вознаградил нас однажды за нашу боль и заставил бы увидеть нас этот маленький труп, эту окаменелость, эту пыль из победоносных атомов, как вечную Игру некого театрального сознания, позволяющего себе роскошь быть миллионами и миллиардами трупов просто ради самой этой игры. И тогда, вдруг, мы не сможем удержаться и не одобрить наш атеистический материализм, плюнувший в лицо восточной мудрости - которая, кстати, рушится точно также, как и наш материалистический цикл… возможно по тем же самым причинам.

И что же тогда, никакого чуда, ни в прошлом, ни в будущем? Только маленький человек, сражающийся и в тяжких трудах переходящий с одной планеты на другую с несколькими иллюзорными радостями и ошеломительными успехами, или даже несколькими удлинёнными молекулами, дающими нам удовольствие наблюдать наши ничтожные, едва ли примечательные истории ещё лет двести-триста.

Нет, не бывать никакому чуду, пока существует тело – молекулы – которые умирают. Потому что то, что заставляет умирать наше тело, заставляет умирать целые циклы, или целые галактики – это один и тот же "закон". Это не вопрос становления бессмертным: это вопрос нахождения того, что заставляет умирать. Если бы мы владели этим секретом или законом, мы бы изменили все универсумы или наш способ существования внутри этих универсумов, и возможно, это, наконец-то, стало бы Чудом – если бы мы только захотели подумать, что весь этот проклятый эволюционный бизнес имел некую цель состоящую из радости и полноты, вместо того, чтобы быть вечно терпящей банкротство возможностью.

На Западе нечто новое могло бы появится именно потому, что мы материалисты и ищем триумфа Материи, а не маленького духа в облаках. Нам нравятся законы, механизмы и рычаги: растирать эту Материю и извлекать из неё тайны. Найти закон смерти, то, что создаёт смерть. Не "исцеление", а механизм - причину смерти.

Что касается исцеления, мы не излечили ничего: мы изобретаем уловки, другими словами, чудовищ, которых мы добавляем к "чему-то", что способствует смерти. Какое-то время это работает. Затем мы должны изобретать всё более и более чудовищных монстров, поскольку монстры могут продолжать своё существование только становясь всё более и более чудовищными: таков их закон, как закон мегатерий третичного периода, до тех пор, пока они не разрушат сами себя, как произошло с другими монстрами, то есть, с другими уловками, с их йогическими или оккультными исцелениями в Индии и Тебесе. До нынешнего времени, от цикла к циклу, мы имели дело с уловками с более или менее духовным лицом. Обезьяны и попугаи тоже пользуются уловками, объедая лианы или фисташки: клювом или зубами. Нашей особой уловкой в этом человеческом цикле, после клешней краба, являются наши мозги. Это наша специальная клешня с помощью которой мы имеем дело с Материей. Это наша уловка, наш избранный монстр. А Чудо до сих пор ускользает от нас.

Собираемся ли мы умереть не найдя наш Секрет, нашу эволюционную тайну? Тебес из металлолома. И если нет никакого секрета, никакой эволюционной цели, тогда мы правы умирая, настолько быстро и настолько безболезненно, насколько возможно. Но что если Тайна существует?

На что мог бы быть похож другой инструмент, который имел бы дело с Материей напрямую: без клешней, клювов или электронных микроскопов? Мы завершили множество циклов, но улучшили только законы краба – наши электронные крабы ненамного более продвинуты, чем обыкновенные: они служат другим временным целям, таким же смертным, как и предыдущие. Материя без уловок стала бы Материей способной трансформировать себя, без помощи зубов, рук, полицейских или даже маленьких мозгов. Мозги, которыми мы так гордимся, вполне могут быть последним рудиментом импульса движения вперёд первой формы биченосца^[76]: одним из способов "лучше" управляться с вещами. Вся эта последовательность инструментов – всё лучше и лучше, или всё хуже и хуже, как вам больше нравится – могла бы быть предназначена для того, чтобы в эволюционной перспективе привести к точке, где не существует вообще никаких инструментов: прямая Материя (если можно так выразится) трансформирующая себя посредством собственной силы, вместо захватывания "внешних" материалов для того, чтобы смешивать или добавлять их к себе, чтобы делить или что-то вычитать из себя, или насыщаться, поедая их, и в конце концов, умирать. Инструмент вполне может быть ширмой чего-то другого: клешни становятся всё больше и больше, как ископаемый ящер или Боинг 707, и в итоге, костыли занимают место человека. Его особенные уловки становятся его особенной смертью. Смертью, возможно потому, что он полагается на что-то отличное от себя, ест кого-то другого, убивает кого-то отличного от себя, "думает" о чём-то отличном от себя – всё является "чем-то другим" с чем имеешь дело с помощью внешних средств. Всё является уловкой, которая замещает "нечто", что имело бы могущество или прямое существование. Это точка, где скрывается смерть. Это место, где эволюция, внезапно, могла бы пойти по двум направлениям – мечтаем ли мы? Тогда давайте на самом деле мечтать – как до и после великих геологических разломов, посреди суммарного итога старых инструментальных циклов (старой эволюцией), от биченосца к крабу и человеку, и новой эволюцией, без инструментов и уловок – без смерти. Потому что, возможно, смерть создаёт именно тот факт, что мы не нашли прямого могущества Материи, реальности Материи: то, чем она является, а следовательно то, что она может делать.

Не может ли быть, что мы находимся в эволюционной точке, где Материя всё более и более пробуждённая и развившаяся благодаря своим собственным ногам и сумме словарей, давших ей понимание того, что находится "вне" её, наконец-то открывает свою собственную движущую силу и мгновенно знает, мгновенно насыщает себя, мгновенно перемещается и трансформирует себя? Где смерть для того, что трансформирует себя каждый момент? Смерть это превращение в окаменелость в виде клешни, корешка или мозгов - эволюционной стратегией является движение от одного вида к другому и непрекращающаяся трансформация первородной Материи, первое "нечто" – наша последняя тайна.

Единственным эквивалентом "закона" смерти и его единственной ровней является Закон трансформации Материи. И все наши крабьи клешни и электронные суперклешни являются ответвлениями или окружными путями эволюции, небольшими эволюционными искривлениями, предназначенными для того, чтобы вести нас к центральному, материальному секрету, где мы будем двигаться от эволюции смерти к эволюции радости – давайте мечтать об этом: во всяком случае, в этом нет никакого вреда.

Но мы те, кто не мечтает, а в основном действует, возможно, мы могли бы попытаться осуществить это чудо, если бы знали процесс. Создать новую эволюцию после Дарвина: постдарвиновский цикл, который мог бы снова всё подвергнуть сомнению и придать значение всем циклам инструментальной нищеты.

Процесс – если мы верим в духовные кульбиты аскетов космического сознания, которые являются банкротами Востока ненамного больше, чем в кульбиты аскетов лабораторий, являющихся банкротами Запада – является чем-то, что должно быть понято напрямую нашими собственными телами (поскольку это место, где происходит эволюция). Таким образом, это смелое предприятие находится в пределах возможностей любого идиота, поскольку наша мыслительная клешня занимает не большее место в эволюционной трансформации, чем раньше клюв попугая – хотя каждый коготок внёс свой вклад в дело перехода. Однако, это смелое предприятие требует от нас взглянуть на наши тела, пережить наши тела напрямую, не приклеивая к ним то, что мы о них думаем, то, что мы о них знаем, то, что все наши законы и юристы, начиная от биченосцев, крабов и до людей, последовательно декларировали, перечисляли и помещали в уравнения. Это главный способ уничтожить привычку быть человеком для того, чтобы стать "чем-то", что последовательно скрывало себя под шерстью, черепашьим панцирем или белой кожей – именно этим "нечто". Чем-то, что живёт в каждом моменте, бьётся в каждом моменте, в костюме на бульваре точно также как и в аквариуме с анемонами. Это не является чем-то, что может быть помещено в пробирку, а проверяется в нас самих для того, чтобы хоть однажды в этой проклятой истории мы пережили то, чем мы на самом деле являемся.

Большой вопрос.

Более трудный, чем пробирки химика.

И, тем не менее, это здесь, под рукой или под нашей кожей.

Весь эволюционный секрет.

И что если тогда мы обнаружим, что все наши "законы" – законы наших голов, точно также как они были законами наших клешней и наших круглых маленьких глаз, принадлежавших окрашенным в разные цвета красивым рыбкам – не более определённы и не более научны: человеческая привычка взвешивания мира и давления на наши ментальные стены.

Это необычный опыт, такой простой, находящийся под рукой, вполне может быть нашей последней проблемой – мы люди Западного мира, оснащённые обанкротившейся электроникой, но тем не менее, любящие Материю. Последнее поле для экспериментов – мы сами, а не точно также обанкротившиеся супракосмические просторы: чистая, маленькая клетка. Клетка, как она есть.

И что если мы вдруг откроем по ту сторону наших ментальных стен точно также, как по ту сторону наших старых мембран того или иного рода, мир с другим законом, эволюцию с другим законом, жизнь с другим законом – смерть, которая была лишь фальшивым способом видения или способом оказать давление на несуществующие, временно полезные стены… до того дня, пока мы не достигнем не огороженной стенами точки, в теле. Смерть была только фальшивой стеной, заключавшей нас внутри способа существования в этом мире, в то время как эволюция ищет способа включить в себя все виды существования, то есть, все виды самотрансформации.

Это в наших телах мы прорываемся сквозь стены.

Это место последнего секрета.

Начало новой эволюции.

Это тайна Матери: Мутация Смерти, которая, в конце концов, откроется как она есть, без стен и мембран, или без мозгов и клешней: место в теле, где Материя, разрушив привычку быть человеком или летучей мышью, раскрывает своё живое могущество постоянной самотрансформации.

Останемся ли мы пленниками маленьких мозгов и нескольких электронных приспособлений и умрём от избранных нами монстров, или найдём наконец-то тайну столетий?

Восток и Запад умирают. Это не вопрос сложения этих превосходных величин и создания некоего коктейля из Вед и Эйнштейна, или археоптерикса, внезапным сложением двух рептилий, но чего-то другого, или мутации того же самого, вечной величины, которой мы пока не знаем и которая является не суммой наших добродетелей, а внезапной мутации старого способа существования: пролом в стене.

Такова задача, на Востоке также как и на Западе.

Проблема Земли.

Собираемся ли мы искать в истинном смысле, или позволим себе ещё раз быть обманутыми космическими, научными или марксистскими парадизами, в то время как Чудо вечно уносится вперёд? И как насчёт того, чтобы по-настоящему быть материалистами - возможно, мы являемся ими не в достаточной степени?

Как насчёт экспериментальной эволюции?

Это вполне может быть нашим последним приключением.

Извлечь следующую птицу из нас самих, которая, возможно, не будет нуждаться в крыльях для того, чтобы познавать свой мир, потому что для неё больше не останется стен, больше не останется чрезвычайно смертной привычки существования.

Кризис следующего вида; такова проблема, как на Востоке, так и на Западе. Тайна маленькой клетки, чистой клетки, движущейся из одной кожи в другую через миллионы несчастий.

Или снова бомба, чтобы разрушить извне то, что у нас не хватило храбрости разрушить изнутри.

Велика ли разница между головастиком марксистским и головастиком реакционным? Собираемся ли мы выпрыгнуть из аквариума и увидеть чудо большого мира? На самом деле изменить программу, программу генетическую.

Ничего нового на Западе.

Ничего нового на Востоке.

Ни справа, ни слева.

Но грандиозная Новизна, в одинокой, маленькой, чистой клетке.

Такова цель нашего Исследовательского Института

Сатпрем

 

30 сентября, 1977

(Личное письмо)

Выполнение отвратительной задачи продолжается.

Я думаю о Шри Ауробиндо, который пишет и пишет… Я состязаюсь с ним! Это всё более болезненно, так как, когда бы я не касался этой Лжи, чтобы её опровергнуть, возразить ей, пресечь, моя голова, кажется, погружается в грязную ванну и я больше ничего не понимаю, слова не приходят и я всё начинаю по десять раз – настоящая пытка.

Итак, прошлой ночью, мы получили фальшивую Агенду, опубликованную "All India Press" под руководством Ашрама. Фактически это "Записки на пути"[77], которым они хладнокровно дали другое название. Я отдельно отправляю тебе эту фальшивую Агенду вместе с соответствующими текстами, которые они нагло скопировали, дав им другое название.

… Необходимо по-настоящему любить Мать, чтобы не упаковать чемоданы и не уехать.

…. Ощущение разочарования от скудости "внешних проявлений", я чувствую себя ничтожным! Всегда чувствуешь себя ничтожным. Ты отдаёшь себя, предлагаешь ей свою скудость, чтобы Она могла извлечь из этого пользу. Нет необходимости быть "сверкающим", нужно быть чистым. Когда мы чисты, это чрезвычайно эффективно, даже если другим об этом неизвестно. Возможно, это эффективно именно потому, что другие об этом не знают. "Сверкающими" мы будем позже, в истинном мире – сейчас мы работаем.

 

3 октября 1977

Индира помещена под арест.

*

(Личное письмо)

…Отвратительная задача. У меня под глазом ячмень, я похож на распухшего урода. Суджата борется с простудой…. В тот день, когда они узнают об Институте, шлюзы откроются…. Здешняя атмосфера – чистый яд. Мы продержимся столько, сколько необходимо…. У нас ощущение, что на нас что-то давит. Индия тоже быстро погружается в хаос и Ложь. То, что имеет значение – наша Агенда….

Я отправил своё "Письмо Западу" и Лафонту – в нём что-то есть. Той ночью я скакал на белом онагре по широкой степи, который, кажется, представляет собой начало, или скорее, стартовую силу Института. Затем Мать прислонила свою голову к моей, и на следующий день появилось "письмо".

Я задыхаюсь от всей этой Лжи. Понимаю, почему стонала Мать. Это болезненно. Очень сильно ощущаю Сострадание Шри Ауробиндо.

 

7 октября 1977

(Письмо к Edgar Faure)

Мистер Президент,

Я был очень опечален узнав, что миссис Lucie Faure умерла. Прошлым июлем, перед тем как расстаться, она с минуту интенсивно смотрела на меня, задавая единственный вопрос: мы сможем это сделать?

Смерть уже выглядывала…

Действительно, это единственный вопрос и единственное Могущество, из которого произрастают все остальные могущества – и поскольку мы не нашли этого, мы скитаемся в наших сердцах и наших мыслях, в странах и Церквях… во всех способах существования, не являющихся истинным существованием и истинным могуществом.

Так что является рычагом?

Она, кажется, смотрела поверх моих плеч и задавала тебе этот вопрос, словно это было то, ради чего на самом деле можно было остаться.

Существует единственный рычаг. Это не было бы новой "школой", но чем-то настолько радикально превосходящим. Я чувствую, что ты можешь понять, и если бы через тебя поняла Франция, то это стало бы настолько необыкновенной страницей в её Истории которая бы изменила мир более глубоко, чем все наши прежние революции.

Один освещённый, понимающий ум.

И он приведёт людей на новый путь. И тогда перед рычагом, который меняет всё, исчезли бы все наши иллюзорные конфликты.

Сможем ли мы это сделать?

Она спрашивает тебя.

В память о том маленьком патио на краю мира, где мы все втроём смотрели в лицо этому "изменению программы", я говорю тебе о своей убеждённости в том, что тебе помогут и вдохновят при условии, что ты ухватишь истинное могущество. Это было бы тем смыслом, который она искала до самого конца.

С глубочайшей дружбой

Сатпрем

10 октября, 1977

Нет другого выбора, кроме проникновения в эту боль.

11 октября, 1977

(Личное письмо)

Вот листовка, которую повсюду рассылает Барун – то есть, он посылает её всем моим читателям!...

Во мне нет гнева, только глубокая печаль. Это причиняет боль. Это подобно той боли, которая сопровождает меня всё время. Ощущаешь всю Ложь Земли и это становится болезненным, это тянется так долго, что дни тянутся бесконечно. Всё, что возможно – погружаться в это. Как я понимаю Мать! Продолжаешь твердить себе, что всё пойдёт к лучшему, тогда как всё всегда ухудшается. Я не знаю, как долго будет продолжаться этот кошмар. (…)

Всё больше и больше я чувствую необходимость соприкосновения с научными кругами – физики, те люди, которые лучше всех поймут Мать и сделают из открытия Матери неожиданные выводы. Несколько раз, пока я писал эти три тома, я чувствовал, что будь я физиком, я мог бы сказать вещи, которые перевернули бы многое, но физики, будут ли они способны, читая мои книги, сказать то, что я не могу выразить на их языке. Мы должны найти контакт с физиками.

12 октября, 1977

Скоро для того, чтобы найти безопасное убежище в этом мире Лжи, надо будет попасть в тюрьму.

13 октября, 1977

(Личное письмо)

…Ситуация здесь опасна настолько, насколько это возможно. Все они затаились в тени, готовые внезапно атаковать – точно также, как и в начале 76, когда команда Пранаба была готова ворваться ко мне. Сейчас это всё более распространяется и становиться более решительным (или отчаянным?). Я чувствую, их воля управляется напрямую: Коуноума + Барун + Нава. Что они для нас приготовили, я не знаю, но что-то есть. Нава отправился в магазин в Пондишерри и взял три моих книги (два тома на французском + один на английском). Коуноума ездил туда за неделю до этого (он платил). Поэтому, в конце концов, я должен был убрать все книги: они не хотят Матери, это очевидно. Вероятно, все индийские книготорговцы и распространители книг получили приказ от попечителей. В Индии нечего делать, всё прогнило – да, Веды вытеснены из Индии. Премьер-министр в пьяном виде восхваляет свою мочу и Махатму Ганди. Вот что сейчас находится у власти. И повсюду полиция, мошеннические суды. В Индии быстро усугубляется ситуация…

Я не верю ни в какое другое решение, кроме чуда Матери. Мы приближаемся ко тьме, предельной тьме. Всё что мог, я поместил в безопасное место. Я должен оставаться до конца, чтобы поддержать ауровильцев, иначе всё рухнет, само моё присутствие заставляет врага показывать своё истинное лицо. У меня ощущение, что я привязан здесь для некой тёмной жертвы, но я знаю улыбку Матери и то, что Она развяжет мои путы в последнюю минуту. В любом случае, я чувствую, что на этот раз Нава решил убрать меня со своего пути, потому что я единственный, кто мешает его ауровильскому бизнесу, а Коуноума потому, что я единственный, кто мешает его большому бизнесу в Ашраме со сделанной на заказ Агендой, и Барун, потому что я мешаю ему стать владельцем моих книг – они все объединились. Поэтому…. Есть фальшивая Мать, правящая Ашрамом (есть также и фальшивый Шри Ауробиндо, я видел их обоих однажды ночью, она мне сказала: "Ты готов умереть?". Я ответил: да, если это может послужить твоей работе. Тогда она исчезла, словно растворившись на заднем плане. И фальшивый Шри Ауробиндо с глазами похожими на два черных блюдца. Десять лет назад Мать уже говорила мне об этом фальшивом Шри Ауробиндо, а Суджата видела фальшивую Мать несколько лет назад – Мать знала. Это пугающе. Это главенствует. Атмосфера прогнила и полна опасностей, которые мелькают вокруг, словно летучие мыши. Несколько ночей назад, "они" отрезали мне голову и я согласился с этим: тот момент, когда я сознательно сделал решительный шаг и положил свою голову на чурбан, был очень продолжительным. Видишь, это одновременно и смехотворно и пугающе (но я не боюсь!). Мы глубоко погружены в подобные вещи и временами это становится удушающим. Когда я не могу больше работать, я хожу по веранде, повторяя Мантру – и всё улетучивается. Всё приобретает массивность.

Я верю только в чудо Матери. Оно придёт.

15 октября, 1977

Я чувствовал обруч из боли сжимающий мою грудь, словно пытающийся задушить. Фактически, меня душат со всех сторон. Письмо Х, рассерженная реакция Y ставят финальную точку в моём удушье: с "друзьями" приходится сражаться точно также как и с врагами. И кто есть друг? При первом огорчении они начинают жаловаться. На что были растрачены тонны энергии? "Никаких споров" – действительно, ауровильцы больше не имеют средств даже на то, чтобы купить сладкого картофеля и бананов, потому что их тоже душат. Да, некоторые из них находятся на грани изгнания. Да, я больше не могу печатать английские переводы у Максимилиана, потому что эти люди разослали письма с угрозами. Да, я не могу распространять книгу Матери в Индии, потому что все книготорговцы были предупреждены насчёт Сатпрема. Да, оригинальная и настоящая Агенда издаётся в Ашраме, а Сатпрем печатает Агенду фальшивую. Да, я был обвинён перед правительством Индии в антинациональной деятельности. Да, я сражаюсь против клеветнической атаки во Франции, точно также как и в Соединённых Штатах и повсюду. Да, я всё ещё тружусь, сражаюсь и дышу, не знаю, почему. И хожу везде с телохранителем, защищающим меня неизвестно от чего, поскольку было бы намного приятней погибнуть, будучи сброшенным в каньон – кроме того, никто бы никогда не поверил, что эти люди могли меня убить. Даже труп не стал бы доказательством. И если даже завтра я умру от горя, то это будет всего лишь несчастным случаем вследствие переутомления….

16 октября, 1977

(Письмо… никому. Это письмо, никогда ранее не показанное,

было написано в день удушья.)

Ещё раз, прежде чем отложить перо до тех времён, когда мир и его состояние станет менее тупым, я хочу попытаться объяснить, какой на самом деле была ставка и само значение ухода Матери и Шри Ауробиндо, поскольку я был свидетелем Её борьбы и, через Неё, Его борьбы – хотя для меня очевидно, что ни 107 000 писем, которые Он писал бесконечно и терпеливо, ни 107 000 бесед, которые без устали изливала Она, никогда не откроют ума ни одного из учеников. И эти 107 000 строк не добавят ничего, если нет другого спускового крючка, открывающего людские сердца. Поэтому я обращаюсь не к "ученикам", а к людям, которые на самом деле хотят понять что происходит.

Базовое непонимание произрастает из факта, что никто (включая человека, пишущего эти строки) не понимает полностью грандиозности задачи, выполненной Шри Ауробиндо и Матерью, и таким образом, никто не осознаёт ценности и исторической, и универсальной роли, оставленной Ими позади себя – что могла бы знать обезьяна о роли и ценности Эйнштейна, и что бы сделало племя времён неолита, если бы каким-то чудом, оно могло бы получить тайну вибрации, которая трансформирует Материю? Это немного похоже на то, как обстоят дела. Это очень похоже на то, как обстоят дела. Некое племя антропоидов было поставлено перед лицом удивительной силы – но что бы они сделали с нею? Это произошло в 1973 году. Некий бунтарь среди этого племени понимал этот секрет немного лучше, это было сокрушающим - и что он собирался с ним делать? Что касается остальных, то они не поняли совсем ничего: это был ещё один Мудрец после множества других – возможно даже после Христа (предельной вершины этих антропоидов), или после Махатмы Ганди – и "исключительная женщина", оставившие после себя некое новое Евангелие или некую философию для тех, у кого есть свободное время. Иди и попытайся заставить понять обычного антропоида, что Эйнштейн и миссис Кюри могли бы оказать некое воздействие на Материю! Поэтому, на самом деле, никто не понимает, что поставлено на кон. Но это племя, среди которого Шри Ауробиндо и Мать работали над изменением судьбы вида и вибрационной модальности Материи, очень хорошо поняло, что заложенное могущество может быть использовано для собственных целей племени, точно также как человек неолита смог бы использовать бомбу для своих целей. Для многих это всего лишь ещё одна точка зрения после многих других, специфическое средство для обеспечения их превосходства и продвижения интересов племени.

Поэтому, если не понимаешь грандиозности стоящего на Кону, то не понимаешь ничего в реальности битвы, которая идёт с 1973 (и раньше), и видишь в этом, со стороны, ещё один скандал в племени среди множества других – ты не понимаешь, не можешь понять, что война, посредством этих незначительных фактов, представляет собой битву мира, потому что никто не знает, что означают эти факты, не более, чем племена неолита могли понять странный скандал нескольких эксцентричных особей по поводу значения математической формулы – да, "математической формулы", о которой Шри Ауробиндо упоминал в 1935 году.

Это математическая формула нового вида.

И одинокий человек, который немного лучше, чем все, понимал, что всё это значит.

Вообразите на секунду, что это племя, среди которого работали Шри Ауробиндо и Мать, использовало бы этот грандиозный секрет не для того чтобы создать супербомбу, так как они даже не знали что это бомба (слава Богу!), а для того, чтобы изобрести духовную панацею в лучших традициях Ганди, так как это вершина того, что антропоиды понимают и способны понять. То есть, Секрет укрывается, истинное трансформирующее Могущество впрягается в ярмо доходной и почтенной идеологии для каждого кошелька, для которой тысячи и миллионы людей будут нести свои контрибуции, как они делали это после ухода Христа. Фактически, всё это делается ради большего количества денег и власти, которую мы можем предсказать не лучше, чем новообращенные христиане могли предсказать Рим, или первые последователи Ганди - индийскую иерархию. А тем временем, эволюционную Тайну хоронят, извращают, конфискуют ради выгоды ещё одной идеологии, победоносной и доходной.

Всё это пока неочевидно, поскольку сценарий только начинает разворачиваться, и мы становимся свидетелями первых веков или первых дней незаметного пондишерского дела. С таким же успехом мы могли бы обсуждать скандал лягушек в пруду. Потому что никто не может пока увидеть, что поставлено на Кон: для нескольких миллионов улучшенных (?) антропоидов приходит благочестивая, очень моральная и вполне духовная Церковь. И конечно же, уважение к прямым потомкам Бога и духовной вершине антропоидов. Или, по-настоящему новый вид среди старых бездыханных антропоидов.

Таковы ставки, которых на самом деле никто не понимает, потому что в тот момент, когда бы мы это поняли, это было бы сделано: это будет или новый вид, который вырвется вопреки нам или старая Церковь, которая поглотит Секрет ещё раз.

Мы можем надеяться, что новый вид вырвется вперёд вопреки нам и всему – это на самом деле единственная надежда, потому что если бы мы должны были ждать всеобщего понимания, прежде чем придёт новый вид, мы могли бы ждать этого столько же, сколько сумчатые среди китов. А тем временем, мы можем наблюдать как готовится и разворачивается другой сценарий среди "незначительных", не очень приличных и очень пондишерианских фактов, если мы не понимаем, что они имеют всемирное значение.

Этот Секрет, эта "математическая формула" заново найден Матерью, которая попыталась сформулировать это двумя способами: через попытку пережить, коллективный опыт – Ашрам, Ауровиль – и через непосредственную формулировку опыта: Агенду. После ухода Шри Ауробиндо и Матери, новые "владельцы" попытались захватить всё дело - респектабельность, родословная и законность были на их стороне. Они, конечно, могли сделать выбор и продолжить опыт, воплотить Секрет, сделать его реальным в своей собственной плоти и своей собственной жизни – они предпочли бизнес и приведение это в согласие с общими, публичными вкусами, они предпочли сделать это лёгким для понимания и готовым для денежных приношений. Ауровиль стал бы большим центром духовного туризма с роскошным Матримандиром и Агендой на всех языках, с несколькими изменениями и вырезками с целью избавить её от всего, что может нанести вред престижу новых владельцев. То есть, дело эволюции было бы ещё раз похоронено ради выгоды духовного бизнеса. Это очень старая история.

Но вся беда в том, что Ауровиль отказался присоединиться к большому туристическому бизнесу, как Сатпрем отказался присоединиться к великому, новому Евангелию. Самая разнообразная грязь и давление были использованы для того, чтобы задушить их и его. Но самое лучшее оружие, самое древнее оружие Лжи – внести смятение в умы. Давайте, поймите, кто прав, кто не прав? – обе стороны должны быть в чём-то правы и в чём-то не правы. Брошенная в тебя грязь прилипает. Ты можешь вытирать и вытирать её сколько пожелаешь, но она упорно липнет, оставляет следы, маленькие "но", отравляющие и портящие всё. "В конце концов, это уважаемые люди; в конце концов, их выбрала Мать; в конце концов…". Ты приходишь в полное замешательство. Мы можем хорошо себе представить высших жрецов антропоидов, провозглашающих, что только кувыркания на священном дереве, только коленопреклонение возле Самадхи являются истинными и идущими из источника, а все эти хиппи вокруг баньяна в Ауровиле - опасные преступники, наркоманы и дебоширы. И если это необходимо, мы призовём полицию и суды.

Ауровильцев душат. Сатпрема душат тоже, по другому – да бросьте, кто поверит, что эти уважаемые люди могли попытаться убить его? Нужно быть сумасшедшим – они там все сумасшедшие. И если попытаешься изложить факты искренне и точно, то все правильно мыслящие люди, надлежащим образом посвященные Матери и Шри Ауробиндо, решают, что у тебя дурные манеры: эта "полемика" отвратительна. Люди с хорошими манерами ведут приятные духовные беседы после обеда. Величайшая победа Лжи – говорить истину вежливо.

Совершенно очевидно, новый вид слишком груб для старого – если бы это было не так, то он бы безнадёжно оставался старым видом. Совершенно очевидно, он слишком беспокоит старый вид. И очевидно также то, что старый вид является господином в своём собственном доме и все законы находятся на его стороне, иначе бы он уже принадлежал новому виду и новому закону. Очевидно и то, что само обезьянье духовное или мускульное гало является препятствием тому, что превзойдёт эту обезьяну. Как это случается, самым сильным оружием старого вида является даже не его гало – которое бы мы напрасно искали среди собственников старого племени, даже обладая хорошим зрением – а "истина". "Истина" – последнее убежище Лжи. Они очень хорошо размахивают ею, направо и налево, и зритель больше не понимает, где он находится. Ложью становится всё. Всё становится похожим на одну и ту же корзину с разлагающейся смесью. И всё становится искажённым. Мы должны снова всё кинуть в огонь и начать всё заново. Но мы начинали заново тысячи раз и каждый раз Тайна исчезала в бездне.

Итак, кто услышит правильную вибрацию?

Кто увидит смысл в незначительных фактах?

Кто увидит грандиозность того, что стоит на кону и услышит крик нескольких существ в этом грязном потоке?

Задушат ли Ауровиль? Будет ли Агенда снова подделана, а Тайна сожрана преуспевающей духовностью?

Но собственники старого мира никогда не дадут рождения новому Миру.

Поэтому, Господь, позволь зажечь огонь Истины и наполниться им. Тогда мы больше не будем сбиты с толку, и сквозь незначительные грязные споры увидим сценарий хрупкого нового вида, стремящегося вырваться из челюстей старого и из его вонючего старого болота.

Если мы проиграем битву здесь, то проигравшим будет мир. И эта битва является "спором" не меньше, чем французское Сопротивление, глядящее в лицо гитлеровской угрозе или крики первого гоминида, яростно атакованного дикими зверями – поскольку это поистине дикие звери.

Кто прав, кто неправ? – быть правым и неправым одинаково разрушительно. Единственное спасение в верной, маленькой вибрации.

Мы должны узнать правильную вибрацию.

Мы должны выйти из ментального органа.

Мы уже должны вслушиваться в эту другую вибрацию для того, чтобы знать, где она есть, а где её нет.

Иначе всё превращается в огромный, нарастающий грязный вал.

Но я могу сказать тебе, новый вид будет, вопреки всему и каждому.

Если бы только ты ему помог?

Единственный, маленький шаг, сделанный тобою для того, чтобы жить истиной, немедленно открывает двери истинной вибрации – вибрацию творит этот шаг. Нам нужно сделать этот шаг. Тогда все "истины" и "лжи" исчезнут как привидение: останется сиять только она одна, простая и светлая.

И всё станет понятным без объяснений.

Собираемся ли мы сделать этот шаг?

19 октября, 1977

Видение Douce: в угольно-чёрной ночи, лёгкая улыбка на губах Матери.

20 октября, 1977

(Письмо Суджаты друзьям)

Я не знаю с чего начать. Пусть говорит моё перо. Всю прошлую неделю мы переживали страшные вещи.

- Ситуация в Ауровиле критическая.

а) Финансовое удушье – денег не осталось даже на то, чтобы купить сладкого картофеля и бананов на следующий день, всё зашло настолько далеко, что все рабочие, которым не могли уже больше платить, должны быть уволены (смотри записку Сатпрема к Н.)

б) Полиция повсюду; каждый визит в Тиндиванам = потраченному дню + 300 рупий за аренду автобуса.

с) Угроза изгнания (!) и.т.д., и.т.д. Короче говоря, тьма повсюду.

- "Дядя" в опасности

- Мы сами!!

Когти впились во всех. Мы даже не знаем, будем ли мы завтра на свободе.

Как тебе известно, мы не можем даже отправить письма по почте!

 

*

 

(Записка от Сатпрема к Н.)

Сколько в кассе денег на книги на английском и французском языках?

Ты отдашь всё в "Для всех"^[78], для того, чтобы ауровильцы могли питаться. Оставь сто рупий на непредвиденные расходы.

С любовью ко всем вам.

Сатпрем

21 октября, 1977

Видение Суджаты: лев Дурги, готовый к атаке, положил свою лапу на мир.

23 октября, 1977

Шок от грязи.

24 октября,1977

 

(Личное письмо)

 

Я всё яснее и яснее вижу, что Ум - абсолютно прогнивший мир; поскольку всё, что у них есть, это маленькие грязные ярлыки, и в конце концов "истина", это лишь обратная сторона лжи, точно также как и любовь и всё остальное – это перевёрнутый мир, и если ум находится на правильной стороне - это временно: при малейшей царапине он принимает другую сторону. Это мир, который сводит себя на нет; здесь всё сводит себя на нет. И если ты пытаешься прокричать нечто чистое, это немедленно поймано, опутано единой, грязной сетью, и тебе становится интересно, не являются ли "сторонники" обратной стороной противоположного: "Я хочу быть Вашим учеником" - пишет один из них, очень хороший человек. Я всё больше и больше думаю о Шри Ауробиндо, сидящем в своем большом, зелёном кресле среди своих "учеников" и пристально смотрящем… на Стену. Это безнадёжно – безнадёжно, если нечто Другое не вырвется вперёд и не прорвётся сквозь эту Стену. Передо мной груда писем и у меня больше нет смелости на них отвечать. Я хожу и хожу по кругу по своей веранде, повторяя Мантру, как единственное, что чего-то стоит. Я начал это делать, потому что мне больше ничего не осталось, поскольку мои бумаги рассеяны повсюду, я даже не знаю где. Я нахожусь прямо посреди натиска сил, и такое чувство, что чистая вибрация среди этого натиска ощущается как острая боль. Чистое "я есть" - это несмешанная Боль, которая, возможно, является молитвой, потому что причиняет боль, являющуюся, возможно, любовью, так как она горит – хотя ты даже не можешь сказать, "я есть", потому что нет даже ощущения, что ты что-то или кто-то: "я есть" создаёт сама Боль. В противном случае мы позволили бы уйти всему. Поэтому всё продолжает идти по кругу с этим пылающим ощущением посреди чего-то, что кажется похожим на ванну из гнева и ярости. Не остаётся никакого Ума, есть только силы. Вчера, всё утро, это оставалось высвобожденным на волю и очень болезненным, затем, в полдень, я читал этот вздор в Индиан Экспресс (статья о бедствиях). Всё время бесчисленные атаки, похожие на эту, я не знаю, откуда и почему они приходят. Я похож на раненое животное, которому хочется укрыться и зализать свои раны. Я не вижу конца всему этому, никакого решения, я не думаю, что Враг собирается "раскрыть себя", и что всё, в конце концов, прояснится для всех. Это похоже на распространяющуюся повсюду и отравляющую всё грязную волну – я не знаю, что они предприняли в Harper (американский издатель), в Канаде и в остальных местах. Мы погружены во всё это. Когда вмешается Мать?

Одна позитивная вещь: я вижу очень большую разницу – несоизмеримую разницу – между деланьем джапы во время прогулки по каньонам и где бы то ни было ещё: в машине, поднимаясь по лестнице, полоская рот… и чистой джапой во время прогулки без какой-либо определённой цели, выполняемой чисто механически: ты ходишь и ходишь по кругу и джапа становится другой. Это на самом деле становится джапой физического сознания и тела. Я думал о тебе на площадях Парижа, где, как ты мне рассказывала, джапа проходит намного лучше, если есть несколько деревьев – тебе нужно идти и делать джапу в коридорах станции Сен-Лазар! Они достаточно широки и поэтому ты могла бы выбрать коридоры подземки. В тот момент, когда она становится механизмом тела, чистым, не нуждающимся в какой-либо поддержке или фоне, она начинает погружаться всё глубже и глубже. Сначала ты не знаешь, как заставить её погружаться, но по мере продолжения этой неподвижной прогулки, ты хочешь, или, скорее, твоё тело хочет понять её значение, её истинную вибрацию, и оно старается повторять слоги немного точней, чище, дышать немного точней, чище - птицы и деревья имеют своё собственное дыхание, свою вибрацию! Для них не существует ни "там", ни "через час", ни "на следующем повороте": всё немедленно здесь, всецело. За восемь дней я сделал больше настоящей джапы, чем за десять лет. Теперь я понимаю ходьбу Шри Ауробиндо и Матери. Это идёт лучше, когда исчезает время, когда больше нет "ах, я сделаю ещё один круг или десять кругов" – когда это могло бы продолжаться веками: "времени" больше не существует. Я думаю, что сознание времени должно измениться первым – для Ума всё имеет временные рамки. Когда время рушится, всё начинает становиться чистым. Жаль, что мне это было неизвестно в казематах Гестапо. Поэтому нет никакой необходимости в "площадях"!

……..

Что касается меня, то я продолжаю ждать. Фактически я очень устал. Бороться с Гестапо – одно, но весь этот вздор…. Странно (или нет), Индира находится в тисках того же самого вздора и тех же самых голосов. Увидимся.

Сатпрем.

 

25 октября, 1977

(Письмо ауровильцу)

Прости меня за то, что долго не отвечал. Вся эта книга и весь опыт говорит нам о том, что Мать не мертва – я здесь для того, чтобы рассказать это миру. Она не мертва физически. Твоё видение тоже свидетельствует об этом: Она лишь завуалирована от физического видения старого вида. Разрыв этой вуали будет первым шагом или первой стадией Нового Мира – затем мы выйдем из фальшивой материи и фальшивой смерти (или скорее фальшивой материи, которая является или создает фальшивую смерть, и является вуалью смерти) и увидим Её. Она избрала этот процесс или эту ужасную стратегию, потому что никто здесь не мог Её больше выдерживать – Она должна была скрыться. Её гробница – место Её укрытия. Требуется время для того, что бы трансформировать себя: Ей это время не было дано. И эта трансформация возможна только в том случае, если оставшиеся в живых представители старого вида уже пробуждены или "изменены", очищены в достаточной степени для того, что бы вынести Вибрацию и видение следующего вида. Необходима минимальная коллективная трансформация – это было невыносимо для людей, окружавших Мать. Они больше не хотели её. Если взглянуть на мир, можно ясно увидеть то же самое размешивание старого вида, корчащегося и сражающегося под могучим, непреодолимым Давлением трансформации, которое усиливается всё больше и больше. Это говорит "нет" и сопротивляется весь старый вид – ты можешь увидеть часть, которая сопротивляется в своём собственном сердце. Смерть гнездится в каждом из нас. Каждый должен одержать победу нового вида – и именно эти маленькие индивидуальные победы, это возрастающее пробуждение здесь и там, это растущее понимание, это растущее согласие готовят и приближают Момент. Да, ты на самом деле говоришь: "Моя форма останется и будет нуждаться в стремлении до тех пор пока я не вернусь". Эта "стремление" является сутью процесса: Тело Матери не просто заперто в гробнице, это не тело, представляющее из себя мешок из кожи и костей – эти вибрирующие, живые, универсальные клетки, повторяющие и повторяющие Мантру, также находятся или могут находиться в нашем собственном теле и в теле каждого, или в теле всех тех, кто принимает и культивирует эту Новую Вибрацию. Существуют те, кто принимает. Те, кто призывает, кто настроен на Вибрацию Матери и заставляет её звучать внутри собственного тела – те, кто на самом деле стремятся к Ней, заботятся о Ней или позволяют себе быть оккупированными Ею. Как только эти маленькие вибрации, тысячи и миллионы маленьких вибраций по всему миру вырастут в достаточной мере, приобретут форму, пробудятся повсюду, так наша собственная вибрация, наш зов, наш крик потребности или любви словно вырвется для того, чтобы встретить ту же самую Вибрацию там, в теле Матери, в этой гробнице, и пробудит её. Действительно, Спящая Красавица. Сказочная история для всех – новый мир. Необходимо стучаться в дверь этой гробницы, пробиваться сквозь стенки гроба – да, пробиваться сквозь эту фальшивую Материю внутри нашей собственной Материи. И тогда мы обнаружим её. Наше пробуждение будет её пробуждением. "И тогда я вернусь". О! Если бы мы только могли окружить её достаточной любовью и заботой, как быстро бы Она вернулась, или, возможно, как быстро бы мы сами вышли из своей собственной гробницы и поняли, что Она уже здесь, среди нас, улыбающаяся, ожидающая, когда мы сможем вынести Её и славу, и красоту нового мира. "В конце будет достаточно простого дыхания". Мы должны стучаться в дверь этой фальшивой смерти, биться в этот гроб снова и снова, до тех пор, пока Её клетки не услышат нас – или понять, что Она находится здесь. Мы должны сознавать Вещь в наших собственных телах. Клетки являются мостом. И когда вибрация в нашем сознании, в нашем сердце и в нашем теле становится чистой, она идёт и напрямую касается тела Матери, там, в гробнице, и готовит Её пробуждение, или наше пробуждение. Мать не хочет быть чем-то мерцающим и чудесным, подобным "привидению": нужно осуществить чудо в своей собственной Материи, это должно стать чудом каждого – связь должна быть установлена. Знает ли гусеница о бабочке? Когда она начинает становиться осведомлённой о ней, то есть, входит в контакт с другой вещью, она уже находится на пути в собственной трансформации – клетки мира, наши клетки должны отправиться и встретиться с Матерью. И тогда будет "чудо", простое и естественное. И всё будет выполнено. Вот, что означает "стремление" к телу Матери: биться и биться в этот фальшивый гроб, в эту кожу старой гусеницы, которая не хочет умереть и вспыхнуть новым светом, прямо здесь на земле. О, если бы только эта вибрация могла быть достаточно чистой, для того, чтобы преодолеть этот барьер, материально ощутить и коснуться тела Матери и обнять его навсегда. Иногда я смотрю и смотрю на эту гробницу, и говорю, что я не умею любить достаточно для того, чтобы вытащить её оттуда, иначе она бы обязательно ответила мне. Она бы вышла и вдребезги разбила и этот гроб и эту гробницу об головы одетых в белое её поклонников – Господи, давайте вытащим её оттуда! Да, давайте ВЫТАЩИМ её. И тогда они ужаснутся, и призраки рассеются вместе со своими благовониями и благими деяниями, оказавшись перед улыбкой нового мира. И мы возликуем вновь. Это истинная Курукшетра мира: мы должны быть на стороне тех, кто вытягивает её оттуда, а не тех, кто хочет запереть её навечно, на тысячи столетий из обмана и Лжи. Вот что означает стремление к Матери: позволить ей становиться внутри нас, заставить её выйти из укрытия в которое её заперла Ложь. Заставить чистую, маленькую вибрацию вибрировать и вибрировать в нашем теле до тех пор, пока обе вибрации не встретятся.

Поэтому давайте строить мост. Давайте перебросим золотую нить через стену Ночи. Давайте становиться! Давайте станем теми, кто тянет и тянет Новый Мир, давайте разобьём гробницу вдребезги, как Риши своим криком раскололи Скалу, давайте пробудимся от удушающей нас Ночи. И пусть будет истинная Земля.

С огромной любовью

Сатпрем

28 октября, 1977

(Личное письмо)

… На этот раз я чувствую сжимающую свои ряды "когорту", приближающуюся банду. Мы должны быть готовы ко всему. Но позитивным во всём этом является то, что у меня были такие интенсивные моменты отвращения и усталости, что мне на самом деле хотелось "уйти" – я даже ходил в каньоны без своего телохранителя, с молитвой и надеждой на то, что буду наконец-то убит раз и навсегда. Но теперь всё это закончилось: я ХОЧУ пройти до самого конца. Я хочу продолжать, пока Победа не будет одержана. Я не сдамся на пути, какими бы не были атаки и бесчестье. Теперь моя бретонская голова поднята, и я пройду через всё и одержу победу для Матери. Вот так. Я покончил с отвращением.

…….

Поэтому я теперь понимаю, почему у тебя было это видение (которое ты имел дерзость назвать "символическим"). Но это сама Тайна! Ты не понимаешь, что это было Инициацией к материальному Секрету и что теперь у тебя есть ключ. Да, я регулярно хожу и отношу Матери "пищу" в её пещеру, в то время как эти идиоты жгут над ней благовония. Она ЗДЕСЬ, ЖИВАЯ. Теперь ты увидел. Я "стремлюсь" к её телу, другими словами, я являюсь этой молитвой, о! горящей настолько интенсивно, что Она не отдаст этот физический каркас разложению, Вещь сможет продолжаться и мост будет сохранён, это - мост. Будущее находится ТАМ. Спасение находится ТАМ. Принц Очарование^[79] существует – их должно быть множество. И этот Огонь является тем, что открывает двери "смерти", Огонь в Материи – в теле. Это мост. Это то, что находится в контакте с Матерью – если контактировать будет не с кем, что Она сможет сделать? Сможет ли Она продолжать, если никто не ответит и не поддержит это тело своими молитвами? Я никогда не видел, я слеп, я не знаю ничего, я на ощупь продвигаюсь по своему пути и говорю определённые вещи просто так, но я чувствую, что это Мать, и я продолжаю и продолжаю молиться, и я чувствую, я знаю, что Она ТАМ, живая – но я никогда не видел этого. Суджата видела что-то однажды. Но ты тот, кто принёс мне ясность и очевидность того, что было просто ощущением. Это так, словно я был долгие годы отсечён от всех воспоминаний о другой стороне, и я всегда жаловался Матери, что моя память была отрезана от меня. Она говорила мне: это ПРЕДНАМЕРЕННО. И теперь я понимаю, что если бы я не был настолько слеп, я никогда бы не молился с такой интенсивностью: если бы я всегда "знал" и "видел", у меня никогда бы не было этого Огня из боли, потребности и идиотизма внутри ничто, нескончаемого, чёрного ничто, из которого я вытягивал действия и решения, подобно слепцу.

Я не знаю, что они собираются со мной сделать….

И Мантра, похожая на огонь в теле. Когда я хожу вверх и вниз по своей веранде у меня ощущение – у меня оно было всегда – ощущение, что я дроблю на куски гроб Матери. И Суджата тоже дробит….

Ты знаешь, что в 1960-61-62 годах, ещё до того, как Мать уединилась в своей комнате, когда мы были ещё только в самом начале Агенды, я регулярно в течение нескольких лет "видел сон", по крайней мере, по три или четыре раза в неделю, что я убегаю прочь, спасаюсь бегством с бумагами Матери, преследуемый разъярёнными врагами. Можно ли это было представить себе в 1960 году?! Это заставляет меня думать, что НЕ В ПЕРВЫЙ РАЗ Агенда находится в опасности. С этими крошечными Коуноумами мы переживаем повторение чего-то, что, возможно, уже много раз происходило прежде – каждый раз Секрет был поглощён, задушенный Церковью или другими…. Но на этот раз они не победят. Мы будем сражаться не на жизнь, а на смерть, не так ли? Назад пути нет, смерть или победа. На этот раз должна быть Победа.

(…) Я говорю себе, что если бы я не завяз здесь, то, вероятно, перечитал бы всю Агенду с особым видением м-ра Мерсье (удивительно дело!) для того, чтобы привести все аргументы в хронологический порядок (какой ужас!). Которые к несчастью, интересуют "закон" или "индивидуумов" и являются именно тем, что я вырезал, потому что это стоило немногого, а я видел всё это, как нечто Великое. И хотя в последующем я вырезал всё меньше и меньше, всё равно, довольно много "частных" вещей я вырезал из магнитофонных записей бедной Суджаты, как мне теперь стыдно! О, я хотел видеть только Вечное, Великое, а не маленькие истории. Но именно эти маленькие истории ввергли нас сегодня в опасность.

…….

Ну вот, на этом я остановлюсь. Мы должны сформировать небольшую группу из друзей, настолько компактную, насколько возможно.

И я не верю ни во что, ни в какое решение, ни даже в м-ра Мерсье или Лафонта – я верю только в Мать. Она единственная, кто может всё это распутать, единственная, кто в состоянии помешать планам Врага. Мы должны держаться за Неё со всей силой, что у нас есть, и молиться, молиться…

29 октября, 1977

(Письмо другу)

…….

Получил твою телеграмму…. Да, "Спящая Красавица пробуждается"! Понимаешь, она тоже чувствует это. Насколько необычна эта одновременность восприятия, которая начинает пробуждаться в сознании. Завтра мне будет пятьдесят четыре, ты понимаешь? 15 ноября 1943 я взглянул в лицо Гестапо, через две недели после моего двадцатилетия – что лучше? Тридцать четыре года спустя? Это время пробуждающейся Спящей Красавицы.

Сатпрем

31 октября, 1977

(Личное письмо)

 

… Да, мы выстоим. Теперь я лучше понимаю (я имею ввиду, по другому) то, что имела в виду Мать: "Всё зависит от нашей способности пройти через опыт". Просто пройти. Не одержать победу или ещё что-то: нет, просто пройти через него. Результат… нас не касается. Вчера был очень тяжёлый день – почему? Причина будет известна только через три недели. У меня ощущение, что они опутывают меня липкими нитями, как паук свою жертву. Это становится очень материальным. Возможно, они готовят судебный прецедент или я не знаю что….

… Агенда должна выйти настолько быстро, насколько возможно – это или рычаг для всего, или крушение всего.

2 ноября, 1977

(Личное письмо. Это письмо было выслано Максимилиану, индийскому издателю, вслед за письмом попечителей целью которого

было помешать выходу Агенды.)

 

…. Итак, кажется, их основная линия аргументов будет заключаться в том, что я был "служащим" Ашрама (учеником), и т. д. Вчера, глядя на всё это, Суджата получила ужасную головную боль и я тоже нездоров. Я понимаю, что будет труднее физически (я имею в виду труднее, чем сейчас). У меня чувство, что они ждут последнего ответа от Лафонта, прежде, чем обрушиться на меня здесь – если бы он только понимал, что он - игрушка в их руках, и дружелюбно выслушивая их, он помогает этим людям свалить меня…. Продержится ли он? Он совсем не понимает связи Барун-Ашрам-Попечители…. Никакими размышлениями постичь этого нельзя, это своего рода "Майя" (иллюзия) – да, мудрецы былого ясно называли это Майя Лжи.

Пожалуйста, успокойте мистера Мерсье (нашего парижского адвоката) по поводу писем к Матери, которые попечители украли у меня (вы не можете себе представить, как разрывается моё сердце от мысли, что письма, которые вышли прямо из моего сердца, находятся в этих отвратительных руках). Они просто блефуют. Я никогда не говорил Матери ни о каких "авторских правах"! Я не писал ей по этому поводу. Это верно, что пока Она находилась здесь, я отдавал Ей все права на мои книги и говорил (или писал) снова и снова, что всё принадлежит Ей и что я всем обязан ей, но это было для Неё, а не для Ашрама, и что касается моих книг, я никогда на бумаге не передавал права на книги Ашраму.

Я больше не хочу продолжать, потому что моя голова снова становится похожей на желе. Мой сон (и Суджаты тоже) стал ужасным: мы проводим ночи так, словно мы на жаровне.

…….

6 ноября, 1977

Такое чувство, будто моё сердце

многие годы пребывает в печали.

*

(Личное письмо)

 

… Среди писем "Папки Павитры" я нашёл упоминание о взносе в 15000 франков, который я сделал в качестве пожертвования фонду "Международный университетский центр Шри Ауробиндо". Как "служащий" я многовато отдал денег моим "работодателям"! - всё это ужасно.

Что касается моей пенсии…. Конечно же, когда я приносил своё подношение на колени Матери вопрос о "квитанции" не вставал. Более чем вероятно, что от этих даров никогда не оставалось никаких следов (за исключением, возможно, тетрадей Павитры) и они могут отрицать то, что им очень хорошо известно (я помню беседу с Коуноумой, который с присущим ему тоном вероломного ризничего говорил мне однажды: "О, вы совершенно правы, отдавая деньги Матери, иначе вы должны были бы платить налоги", подразумевая: поберегись, если ты прекратишь давать, то будут проблемы)…. Я думаю, что эти люди активно готовились: атмосфера полна Коуноумой; особенно последние несколько дней я был погружён в ванну из "неразбавленного" Коуноумы. Никогда прежде я не делал такой тапасьи. Но я отлично понимаю, что всё это имеет место в чисто физическом Уме, именно здесь я получаю их липкие, скользкие, порочные волны одну за другой. Итак, я вынужден работать в этой области, мне нужно пройти через эту область или, скорее, через этот слой грязи для того, чтобы достичь Разума клеток. Достаточно странно, но эти волны становятся наиболее ощутимы, раздуты, когда я выполняю "джапу-ходьбу", словно в этот самый момент я касаюсь "чистой" вещи, того самого места. Но я могу сказать тебе, работа на Коуноуму вызывает тошноту. Как только я перехожу к этому Уму, даже к обычному Уму, эти люди не имеют больше надо мной ни атома власти: моя голова располагается надо всем этим, я дую на это, и всё заканчивается. Но именно в этом физическом Разуме, всё это крепко держится и трясёт всё со свойственной ему "злобой". Именно здесь заключена власть этих людей и Власть лжи - в физическом Разуме. Итак, всё помогает работе.

Сатпрем.

 

8 ноября, 1977

(Записка от Суджаты)

Я люблю тебя. Я ещё не совсем пришла в себя.

Мне хотелось спать, спать и спать.

С любовью.

Douce.

10 ноября, 1977

(Личное письмо)

Вчера Кармен принесла нам ваши письма. Очень трогательно. Сердце Кэрол полно тепла, а наши с Этевенон друзья – нерушимы. Существует только ОДНО сердце. Есть и другие, кто не выпячивается, но кого мы чувствуем. Есть и вся эта, окружающая нас Милость, но фактически самым важным является ваша молитва, обращенная к Матери. Что касается индивидуумов… я имею в виду того, кого я называл Сатпрем… индивидуумом быть очень болезненно. Я ясно вижу свирепость атак – вчера и позавчера, но главным образом вчера, девятого, это было ужасно, я даже не мог поговорить с Суджатой – но я также ясно вижу, что причиной этих атак являются наши недостатки. Коуноума и Со. – просто повод. То, чему мы смотрим в лицо – абсолютный Враг. Я полон слабостей. Я даже могу сказать, что вся моя сила заключена в моих слабостях! Они воспринимаются и переживаются так болезненно, что создают своего рода Огонь из Страдания, который и делает меня тем, чем я являюсь. Непрекращающееся Страдание, которое должно непрерывно трансформировать себя в любовь, или, в противном случае, оно бы самоуничтожилось. Фактически, я переживаю это в течение более чем сорока лет. Я не могу тебе этого объяснить. Моё существо, то из чего я сплетён – Страдание, с единственным ответом, с самого раннего детства: покончить со всем этим. Нет-Я-Не-Хочу, я не хочу совсем ничего – нет большего нигилиста, чем я! Динамит, ноль, хлопнуть дверью и покончить со всем этим проклятым делом. И каждый раз, единственным, что заставляет меня держаться, оставаться, хотеть вновь - невыразимая любовь, являющаяся единственным ответом этому Нет. Иногда, эта Любовь удаляется и остаётся только Нет. Это ад. Вчера было адское нападение. Чувствуешь себя так, словно кричишь нет-нет-нет. Я покончу с этим, я здесь не для того, чтобы бороться с этим вздором, я вернусь в девственный лес! Я никогда не принадлежал этому. И затем меня снова спасает Любовь. То, что было с Матерью в течение нескольких лет, было спасительной любовью. Тогда я вновь нашёл себя, через большие, почти жуткие взрывы, поставленный перед лицом этого Нет. Ты знаешь, под этим находится смерть. До "Золотоискателя" я организовывал свою жизнь как самоубийство. И в "Саньясине" это тоже видно. Иногда теряет силу даже Батха: и тем не менее остаётся неизменное Нет. Иногда это настолько сильно, что я чувствую себя окаменевшим: ты знаешь, такая интенсивная и сильная вибрация, что кажется, что она сгущается. Так сказать, обратная сторона Любви. Чистое, непреодолимое Нет. Я снова открывал атлас и искал наиболее прямую дорогу: Коломбо-Дакар-Антилы-Кайена. Почти прямая линия. Зачем тебе говорить об этом? Тридцать пять лет назад в лесу было то же самое. Ничто и никто больше не имело значение. Это ад. И в то же самое время этот нигилизм, кажется, был моей единственной силой любви, присутствием любви. Одна любовь привязывает меня, словно Любовь имеет своей основой эту нелюбовь и вынуждена пройти через своё отрицание. Именно это невыносимое противоречие заставляет гореть. Каждый раз, когда у меня было искушение прыгнуть за борт, я был подхвачен тем нечто, которое Мать называла Сатпрем. Вот, это звучит как покаяние! Но именно сюда я загнан Врагом. Понимаешь, это похоже на избыток боли, который говорит нет-я-больше-не-хочу. Я начал говорить это очень давно. Есть точка в Страдании, где ты хочешь узнать, "да" это или "нет". Это кажется одним и тем же. И тогда индивидуум должен исчезнуть, иначе это невыносимо. В этой точке нигилизм и освобождение становятся похожими на братьев, и это заблуждение. Мы должны потерять эго тела, как это сделала Мать: "Я не знаю, существую ли я". Но это… Да, освобождение имеет место в теле, всё остальное - обман. Я не знаю, почему я рассказываю тебе о своём отдельном аде, в то время как должен рассказать тебе о множестве "важных" вещей. В конце концов, мне тоже хочется иметь братьев. "Братья" были очень важны для меня. Это было единственным моим убежищем, когда я смотрел в лицо этому Нет. Я потерял своего друга, золотоискателя, это было настоящим горем. Мы были двумя друзьями в Нет, которое в конечном счёте закончилось Да, не так ли? Итак, ты видишь, вся моя слабость является всей моей силой. Достаточно странно.

Ну, а теперь я должен вернуться к "важным" вещам и рассказать тебе кое-что серьёзное…. Единственное, что сейчас важно – вырваться из всего этого. И в то же самое время, вероятно, существует нечто, что не желает из этого выбираться. Пугающее человеческое состояние. И ко всему прочему становишься ужасно чувствительным…. Я глотаю их бесчестность и это становится настолько удушающим, что я достигаю точки, где говорю Нет – или падаю на колени и погружаюсь в любовь. Вот что происходит. Отвратительно. И если я начинаю складывать Андре Морисе + Коуноума + Барун для того, чтобы пункт за пунктом ответить на их обвинения и инсинуации, то это становится совершенно невыносимо. Понимаешь, я не могу больше себя защищать. Я больше не в состоянии отвечать, это душит меня – мне легче положить голову на плаху. Атмосфера кишит всем этим, это похоже на непрекращающийся трибунал: давай-ка, посмотрим, а не Асур ли ты? Серьёзно. И я, как идиот, писал всем этим людям, словно для того, чтобы снабдить их оружием против меня. Я доверял, доверял всем и каждому, как полный кретин. Будет устрашающая картина, если сложить все мои письма Баруну. У Пурны тоже, должно быть, несколько лежат в ящиках стола. Здесь я не верил в зло. Я приехал сюда потому, что верил, что на Земле есть место, где зла не существует. И вдруг я оказался втянутым в историю о служащем Ашрама – если бы мой друг Bodet (его звали Bodet, хотя он предпочитал писать Baudet^[80]) мог видеть всё это, он бы сказал мне: ты чертовски глуп. И он бы не был неправ. Затем я снова погружаюсь в Любовь и всё растворяется, и превращается в да, снова - да. И по кругу.

Я на самом деле не знаю что делать. Прежде всего, я как и Мать, не люблю бегство. Весь здравый смысл говорит мне, что я был бы больше полезен во Франции (хотя я бы предпочёл Кайену) и что здесь мне делать нечего. "Здравого смысла" недостаточно, чтобы убедить меня сдвинуться – всегда можно найти противоположный здравый смысл. Я больше ничто иное, как изнывающий от боли зверь, идущий и идущий, не понимающий ничего. Фактически, я понимаю всё меньше и меньше. Я прошу Суджату найти верный ответ. Иногда также, я говорю себе, что тело Матери находится здесь, может быть в этом "здравый смысл". А. говорит, что Мать ждёт нашего отъезда для того, чтобы начать свой танец Кали – это тоже "здравый смысл". Я больше не понимаю никаких "здравых смыслов". И кроме того, я слеп. Существует также моё закоренелое отвращение к Западу, я всегда боялся застрять там и не выбраться – и это не "разумно", это чувствуешь нутром. Несомненно, мы должны изменить и наши внутренности тоже. Если бы только Она могла ясно мне сказать, "Делай это". Но и здесь тоже, "мне ничего не говорят". Мне никогда ничего не говорят, я делаю всё как слепец.

Я пишу и пишу тебе, потому что мне хочется говорить с братом, это всё.

Мы должны принять во внимание основу судебного разбирательства, которое готовит Ашрам. Они всегда будут доставать нас своими мелкими, грязными трюками; мы не должны сражаться на их территории и их методами, мы сойдём с ума. Главная проблема во всём этом то, что они УБИЛИ Мать. Юристы должны понять это. Ты помнишь: "Желания, чтобы оно умерло (тело Матери) можно найти повсюду, повсюду!" Итак - как мы могли оставить Агенду тем, кто хотел её убить?... Я был именно тем, кому Она доверила эту ужасную ситуацию: "Они все мне лгут!" Множество криков подобных этому. "Они ничего не понимают, никто не понимает". Поэтому, как можно было оставить Агенду этим людям, этим старейшим садхакам (старым ученикам), которые не понимали ничего и, что ещё хуже, желали ей смерти? Они немедленно бы "провели чистку" Агенды во имя высших интересов Ашрама, это очевидно даже для идиота. Были ли Пётр и Павел учениками Христа, или они были учениками Ватикана? Был ли Вивекананда учеником Шри Рамакришны, или он был учеником "Миссии Рамакришны"? Был ли Маркс учеником Кремля? Они убили Мать, и теперь хотят отмыться от этого. Хорошо, мы участвуем в судебном разбирательстве для того, чтобы обвинить их публично. Это единственный суд, другого нет. И тогда все они побегут, поджав хвосты. Я даже не пытаюсь доказать, что я "автор" – святые небеса, я автор только своей собственной глупости – мы доказываем, что Ашрам убивал Мать медленно и безжалостно. Всё остальное произрастает из этого.

Сатпрем

11 ноября, 1977

(Письмо парижскому другу)

… Не каждому предназначено приехать в Индию! Если бы ты только смог найти, "придумать" коллективное ДЕЙСТВИЕ, вокруг которого бы встретилось, объединилось или сформировалось сознание. Конечно, действие имеет место внутри, но для того, чтобы объединить сознание, необходимо нечто практическое, материальное. Оно должно быть найдено – или, возможно, оно найдётся спонтанно, как только будут иметься необходимые элементы и отношение. Оно само вырвется вперёд.

… "Эволюция не является революцией", действительно, но мутация – это катаклизм! "Супраментальная катастрофа" как говорила Мать. Нужно быть разбитым вдребезги для того, чтобы вырваться из ужасной человеческой привычки. Поэтому, мы могли бы разбиться вдребезги и преднамеренно! Фактически, каждый в своём мире должен быть подобен воину Матери и расширять ряды тех, кто был завоёван Матерью – не прозелитизм, но своего рода живое заражение. Поймать искру и распространять её. Мы открываем двери нового мира. (…)

Сатпрем

14 ноября, 1977

(Личное письмо)

 

… По поводу всех этих атак имеется странный факт. Я рассказывал тебе: 8 и 9 числа был настоящий ад, словно меня вытолкнули на другую сторону (и это всегда принимает личную форму, словно всё приходит изнутри – конечно же, все находятся внутри! Люди защищены отделяющим их невежеством, но когда отделённости больше нет!...), затем, вдруг, 11 ноября, атмосфера стала легче. Ты знаешь, словно после длительной, бесконечной бури; и вдруг, больше нет никакой боли. Я не знаю, что происходит или что произошло, но это продолжается и сейчас (уже 14 ноября). То же самое ощущение и у Суджаты. Нас больше не раздражают их когти, (ты не знаешь, насколько это болезненно, я понял причину стонов Матери). Не доживают ли они последние дни? Не означает ли это, что всё будет происходить на чисто физическом плане? В любом случае, ничто не указывает на то, что Суджата или я должны переехать; у нас никогда не было ощущения, что мы должны уехать. Завтра, 15 ноября, ужасный день рождения. У Суджаты было чувство, что Кали поставит свои ноги на головы этих людей.

…….

Я говорил тебе о главном аргументе. Как мы могли уехать и отдать Агенду людям, которые ничего не понимали? Более того, я был тем, кто каждый раз, словно идиот, успокаивал Мать и говорил ей: "Да, конечно, некоторые понимают". И это именно я был тем, кто подтолкнул Мать к публикации отрывков, названных "Записки на Пути", это было вовсе не Её желанием. Мы должны найти значимые отрывки наших бесед того времени (если они не были пропущены). Что касается Матери, то Она бы ничего не рассказала этим людям. А что касается меня, то я был полным, наивным простофилей, простофилей от начала и до конца. Даже после ухода Матери, я всё ещё надеялся и пытался публиковать Агенду вместе с ними! Я был убеждён (они убедили меня), что Ашрам являлся "владельцем" (отсюда моё письмо к Тара) и я говорил себе, что я должен постараться и придти к согласию с владельцами. Когда наш адвокат сказал мне, несколько месяцев спустя, что "автором" был я, я был ошеломлён. Но я вижу игру Матери, всё это преднамеренно. Она хотела, чтобы я постарался сделать это вместе с людьми из Ашрама: я пытался с каждым из них: дважды с Ashram Press, один раз с All India Press, а также с Auropress. Я пытался со всеми! Если бы они согласились, то это было бы нашей гибелью – глупцы! Я принес им её на тарелочке, а они не захотели.

Вот и всё.

Сатпрем

21- 22 ноября, 1977

Сегодня вечером я видел Андре с целым набором обвинений. Я измотан.

23 ноября, 1977

Общая обстановка настолько непостижима и, кажется, смеётся над всеми нашими надеждами и предчувствиями. Такое ощущение, что происходит бесконечное загнивание. "Всеобщее разложение", - сказал Шри Ауробиндо в начале столетия! Не собирается ли всё внезапно перевернуться? Я ожидал, что это вскоре случится, но ты видишь…. Тата тоже посмеялся надо мной, когда я говорил о "радикальном изменении" – "на это потребуются столетия", - ответил он. Это непостижимо. Но распад продолжается. Я пророк всё меньше и меньше! Где "тонущий пароход" Суджаты? Это было 4 января, 1956, после обеда….

А здесь волны накатываются одна за другой. Они успокаиваются, а потом поднимаются вновь, с возросшей яростью. В точности та самая буря, которую Суджата видела двадцать один год назад. Однако снаружи едва ли что-нибудь увидишь. Две ночи назад я видел Андре с бумагой где был отпечатан целый список обвинений против меня. Рядом также находилась его дочь J.. Что он приберёг против нас? Странным является то, что на следующий день и на протяжении двух последующих дней, и даже сегодня утром, у меня было физическое ощущение такой усталости, словно мне восемьдесят лет – да, словно я проглотил Морисе. Это изнуряющее. Вдруг, в теле, быстро становишься восьмидесятилетним, это любопытно. Цепляющаяся усталость, больше чем усталость. Но теперь я понимаю работу этой бури лучше, если можно так выразиться. Тебя разбивают вдребезги, разбивают жестоко, как маленький ялик во время урагана – потому что есть нечто внутри, что воздвигает стену. Существует множество маленьких стен и эти волны приходят для того, чтобы разбиться об эти стены, и тебя сотрясает. Если бы не было стен, нигде, они проносились бы мимо, и не было бы никакой бури. Малейшая реакция – это стена: отвращение – стена, ощущения – стена (малейшее ощущение), всё, что обьективизирует вещи в отношении тебя самого – стена. Как только ты говоришь или ощущаешь, "это отвратительно", мгновенно возникает стена и волны обрушиваются на неё. Если ты говоришь, "всё благоухает как розовая вода", то, вероятно всё и будет, подобно розовой воде! Поэтому негодование против клеветы – стена, подлость Баруна – стена…. Нужно быть как бриз. Прозрачным. Универсализация бриза. Можно сказать, что бури существуют только благодаря нашим стенам, и что в реальном мире как он есть, без стен, всё подобно розовой воде! Буря, это тот же самый поток никогда не кончающегося нектара, без стен. И точно также, стены, это то, что создаёт смерть, иначе это было тем же самым потоком никогда не кончающейся жизни. Существует широкий взгляд – я не знаю, как они называют его на санскрите: Anantaksha? (Ananta = бесконечный, Aksha = взгляд). Но это не чистый "бесконечный" Брахман (или не только), это бесчисленный взгляд, пребывающий во всём. Он не только охватывает всё, но он и является именно тем, на чём он покоится, поэтому он интимно понимает, словно это его собственное "я" – его собственное "я" находящееся повсюду. Не остаётся никаких стен. И радость, Ананда постижения. Можно также сказать Anandaksha - взгляд радости? Солнечный взгляд. Souryaksha. И Материя организовывает себя в соответствии с этим взглядом, она подчиняется ему. Мы могли бы продолжать путь долгое время, но это то, чем мы должны быть. Прежде, это было пониманием на высотах; теперь, это понимание, которое месит и трансформирует. Я начинаю понимать вещь физически, это то, о чём Мать, запинаясь, рассказывала в начале. Но видишь ли, всё ещё существует тот факт, что я встречаю Морисе и чувствую себя восьмидесятилетним – почему? И более того, я чувствую эти волны, они разбивают меня раньше, чем это происходит физически и я знаю к чему это имеет отношение – и что?... Очевидно, это нечто очень глубокое, находящееся в подсознании клеток. Хорошо, иди и вычисти всё это! Но с чего начать?! Я продолжаю повторять Мантру, словно упрямый осёл, это всё, что я делаю, и я всё меньше и меньше понимаю, что я делаю. (…)

Временами мы думаем о том, чтобы покинуть Пондишерри и отправиться в отдалённый уголок Индии, удалённый достаточно для того, чтобы мы были защищены от здешней злобной атмосферы (это своего рода ежедневный яд, вызывающий огромную усталость в теле и множество бессонных ночей, как для меня, так и для Суджаты. Но Суджата очень уместно заметила, что если мы поселимся изолированно вдали отсюда, где мы должны будем зарегистрироваться, то они очень быстро найдут нас благодаря полиции, и тогда им будет очень легко отправить убийцу, чтобы избавиться от нас, в то время как здесь мы защищены физически (!), они слишком боятся за свою безопасность и не пойдут на риск второй попытки убийства, которое может быть приписано им. Это очевидно и просто. Поэтому…. Что за мир! Поэтому я говорю себе, что Мать хочет, чтобы я упорствовал здесь… чтобы я смог найти "ключ".

……

Сатпрем

23-24 ноября, 1977

Прошлой ночью я видел фальшивую Мать. Толпа ашрамитов. Искажение моих слов. Всё - ложь в обличие истины. Я говорю: "Я буду идти в одиночку до самого конца".

4 декабря, 1977

(Личное письмо)

… Я измотан, истощен – отвратительная ночь. Но это не имеет значение. Суджата выглядит не очень хорошо, она больше не ходит в офис и старается отдыхать. И мне интересно, неужели уж так полезно быть мальчиками для битья у этих людей….

9 декабря, 1977

Закончены пробные оттиски первого тома Агенды.

Цикл завершен.

11 декабря, 1977

(Личное письмо)

Ночью 23 ноября я снова встретился с фальшивой Матерью. Я проснулся около полуночи, с криком: "Я убираюсь, я убираюсь отсюда ". Я был так шокирован, так кипел от возмущения и гнева, что чуть не пошёл и не разбудил Суджату. Я негодовал, мне хотелось уехать сразу же. Мне не хочется рассказывать тебе, или, скорее, мне не хочется вспоминать эту омерзительную встречу (она называла меня Бернар, она почти сказала "так называемый Сатпрем"), но с этого дня в моём сознании что-то перевернулось. И однажды утром, когда я ходил по веранде, повторяя Мантру, это стало очень ясным, отчётливым. "Я отправлюсь в Гималаи. Мы должны уехать". Это не соответствовало моим собственным предпочтениям, сам я скорее бы отправился на Юг, в Кералу или даже на Цейлон. Но когда я сказал о Гималаях Суджате, она согласилась немедленно. В течение последних двух недель ощущение оставалось тем же – итак, существует нечто, что толкает в этом направлении. Для меня важным, решающим фактом является то, что я не могу здесь работать. Мне нужны мои бумаги, мне нужно получать свою почту, готовить второй том Агенды – и во всяком случае выполнять творческую работу, а не глотать ежедневный яд всех этих крыс. Какая от меня здесь польза? Что за польза быть мальчиком для битья у всего этого сброда? Мерзкие выпады, направленные против Суджаты, укрепляют моё намерение. Какая от всего этого польза? Конечно, есть ауровильцы, но они теперь достаточно опытны… и, я не гуру Ауровиля. Уехать во Францию? Но меня ничто туда не подталкивает, совсем наоборот. Я думаю, что не вернусь туда, за исключением разве что особой задачи, например на суд, иначе я рассею энергию и буду проглочен заживо всеми друзьями, и не окажу помощи ни развитию работы, ни своему творчеству. Мы в самом деле находимся в конце цикла. (…)

Я не знаю почему, но нам на ум приходит название Алмор (это совсем рядом с западной границей Непала) или Раникет, недалеко от Алмора. Он расположился посреди леса из сосен и кедров, оттуда открывается потрясающий вид на горы Нанда Дэви. Это находится на высоте 2000 или 2500 метров, то есть не слишком высоко (мимозы растут и там). Там также есть и тигры, что лучше, чем крысы…. Если я когда-либо сюда и вернусь, то это произойдёт после радикального очищения здешней прогнившей атмосферы. Я не хочу больше дышать этим. Это я прокричал фальшивой Матери: "Я уезжаю отсюда!" Да, на самом деле! Довольно. Для нас обоих это погружение во тьму, но в конце концов, четыре последних года для нас были постоянным путешествием во тьме. В конце концов, появится "Остров Матери"… и возможно несколько радикальных изменений по пути….

… Что касается Индии, то всё определённо рушится. Конец цикла повсюду.

Материально, насколько это возможно, я не хочу никому говорить куда я направляюсь, иначе, вероятно, я встречу разного рода препятствия со стороны этой организованной мафии…. Суджата медленно выздоравливает. Что касается меня… то это странный механизм, работу которого я понимаю всё меньше и меньше. Кажется, что у меня не осталось ничего, кроме тела. Я даже больше не могу спать. Посмотрим….

Сатпрем

12 декабря, 1977

Мы с Douce гуляли по каньонам. Скоро мы уезжаем….

13 декабря, 1977

Отъезд Кармен с последними корректурами Агенды.

15 декабря, 1977

(Личное письмо)

Вы должно быть получили последнюю кучу наших писем через Кармен. (Я надеюсь, что ей стало лучше, я немного беспокоился о ней – эта Кармен - сокровище, драгоценный камень.) Наш отъезд отчётливо виден для внутреннего восприятия. Достаточно любопытно, я не испытываю никаких сожалений об этом чудесном месте, в которое мы излили столько сознания – но я и не особо рад нашему отъезду. Это самоочевидно: мы должны уехать. Спокойное и настойчивое ощущение. Однако, худшее, кажется, закончилось, или близко к этому. Я получил объяснение последней волны (но фактически, эта волна почти непрерывна, особенно после нашего возвращения из Франции): я узнал, что две недели они собирались, бурно дискутируя, должны ли они привлечь нас к суду или нет. Кажется, Нолини заявил, что он уйдёт с поста члена правления, если другие будут настаивать на привлечении нас к суду. (…) В конце концов, они, кажется, решили забыть о суде, хотя А. М. заявлял на каждом углу: "Это будет процессом столетия"(!) и объявлял об "Акции" в Париже…. По-видимому всё это свелось на нет. Но все эти "кажется" исходили от Х., поэтому…. Я чувствую, что этот парень служит и нашим и вашим, или, скорее всего, у него настолько мало храбрости и он так безволен, что может предать, даже если только подумает, что ему грозит опасность ("опасность" подразумевает утерю безопасности "процветания" и его места в Ашраме). Я совсем ему не доверяю. Он не злой человек, но люди у которых отсутствует храбрость, являются добычей для Врага. Нужно отметить очень любопытную вещь: нет никакой необходимости иметь серьёзные недостатки для того, чтобы погрузиться во Тьму: достаточно крошечных, микроскопических пороков…. Нет "большого" и "маленького": смертельна микроскопическая глупость, такая, как насилие Пранаба и амбиции Навы. Любопытно. В конце концов, тем, что заставило их принять решение не привлекать нас к суду, кажется, стало то, что Коуноума подумал (или его навели на мысль), что 1978 год (столетняя годовщина Матери) – важный деловой год для Ашрама и что процесс, вероятно, охладит щедрость иностранцев. Вот как обстоят дела. Мы высоко взлетели. Не вернуться ли они к этой мысли после "Годовщины"? Если Мать не очистит их мысли… раз и навсегда!

Итак, худшее, кажется, позади, но импульс уехать всё ещё очень силён. Я снова подцепил воспаление глаза (на этот раз левый, который распух словно голубиное яйцо!). Очевидно в атмосфере множество нежелательных вещей. И у меня и у Суджаты впечатление, что за этим отъездом стоит план Матери, и что за этим стоит предлог более обширный, чем мы видим в настоящее время….

К тому же Суджата, побуждённая неизвестно каким импульсом, вдруг сказала N.: "Многие ауровильцы должны активно молиться Матери…". В настоящий момент мы всё ещё боремся с почтовым офисом Коттаккупама, который систематически крадёт все письма к "Книжному магазину Матери". Полное отсутствие писем в течение по крайней мере месяца. Мы отправили жалобу почтмейстеру Мадраса. Но коррупция повсюду…. Поистине это проблема всей Индии.

Поколебавшись, я решил отправиться, не проинформировав местную полицию, хотя это на самом деле против правил. Они проинформировали членов правления в тот самый день, когда я прибыл в их офис перед отъездом во Францию. Это точно, что полиция гималайского селения проинформирует полицию Понди…. Мы находимся посреди полицейского режима. Но я абсолютно верю в то, что Мать действует материально в наиболее микроскопических деталях и что Она расстроит все планы Мафии. И в конце концов, человек может умереть лишь однажды, в предназначенное время. Я не беспокоюсь по этому поводу. Это будет верно в любом случае. Ничто кроме воли Господа произойти не может – это наиболее абсолютная реальность. Когда ты знаешь об этом, ты пребываешь в мире раз и навсегда.

Сатпрем

19 ноября, 1977

Абхай Сингх (брат Суджаты) уволился из Мастерских Ашрама. Первый шаг в атаке на Нанданам.

20 декабря, 1977

Несколько поспешных строк, чтобы сообщить тебе, что мы готовы к отъезду, так как это только что, наконец-то, было подтверждено: попечители в конце-концов поставили Абхая Сингха в такое положение, в котором ему не остаётся ничего другого, как уволиться из Мастерских – это был первый шаг с целью захвата Нанданама, предпринятый ими после долгого планирования. Шаг за шагом они избавляются от всех элементов Матери – всё это для того, чтобы эти крысы остались в одиночестве, когда Шива будет танцевать тандаву^[81] - тандаву Столетней годовщины; "фестиваль" – но наоборот! Фактически, это позитивная часть новостей. Эти люди отправляются в путь по неумолимой кривой, которая неизбежно закончится разрушением. Вероятно, мы отправимся в Дели во вторник, 22, а оттуда…?? Мы рассредоточили последние бумаги Нанданама в предчувствии окончательного захвата…. Суджата, спешно делает последние приготовления, она очень устала, но всё будет готово вовремя. Удивительно наблюдать, как Мать заставляет нас делать именно то, что необходимо.

Сатпрем

 

21 декабря, 1977

Попечители послали за Дилипом (смотрителем сада).

Нападение на Нанданам.

*

(Личное письмо)

Итак, скоро…. Попечители дважды отправляли за Дилипом. Нанданам будет опустошён, Олений Дом будет обыскан сверху донизу. Завтра мы повесим замок. Конец цикла.

Всё хорошо.

Последний раз у Самадхи: полнота радости и победы.

Суджата измотана чемоданами и сумками. Мы счастливы тем, что уезжаем – как странно…. Сердца наши легки, всё светло и окутано любовью.

Скоро увидимся,

Сатпрем

Итак, в третий раз вызванный телефонным звонком, Дилип отправился к попечителям: они лаяли словно разъярённые псы: "Мы приняли руководство у Абхай Сингха. Теперь Нанданам находится под нашим контролем и ты должен исполнять наши приказы…". У Дилипа были ничего не понимающие, большие добрые глаза: "Почему они кричали?" Да, как говорит Суджата, это чудовищно.

И они уже знают, что мы уезжаем!... Мы окружены предателями и шпионами. Будем надеяться, что до завтра всё будет хорошо.

27 декабря, 1977

Алмора. Снег. Гималаи опустошены.

Мы ищем другое место.

1978

2 января, 1978

Дехра Дан. Горы словно изъедены крысами. Не осталось ни одного дерева.

Письмо от четырёх попечителей об изгнании. Письмо было доставлено нам сюда членом S.A.S…. (Таким образом, за нами идут по пятам).

4 января, 1978

2 часа ночи. Возвращение в Олений Дом.

На всех дверях и окнах замки. Несколько ауровильцев пришли для того, чтобы развинтить замки. Попечители отправили ко мне полицию: "нарушитель общественного порядка".

6 января, 1978

(Личное письмо)

…Я ошеломлён и мне многое нужно сказать. Моя голова всё больше и больше сводится на нет, это похоже на болезненную пелену тумана, должна быть найдена другая схема. Фактически, я больше не функционирую по-старому и я на самом деле не понимаю, как умудряешься продолжать делать работу в теле. Это создаёт ощущение, что я полностью изношен, до мозга костей, и одновременно, это не имеет значения и может продолжаться столетия: это совсем не зависит от того, что ты мог бы чувствовать или думать. У Суджаты проходит бронхит, который она получила там. О, ты знаешь, в той спальне, в Дехра Дане, она кашляла и кашляла, и мы не знали куда отправиться, мы не могли ни подниматься выше, ни вернуться обратно в Дели, ни даже остаться, это было невероятно, такая пронзительная бессмыслица, я был измотан, я был молитвой на грани мятежа: "Для чего всё это, Мать, чего ты хочешь, куда ты хочешь, чтобы мы отправились, скажи мне – скажи мне". Не было никакого ответа, словно всё над нами смеялось. Она не отвечала, и ничто не отвечало. В наших сердцах был такой холод. И этот непрерывный кашель. Поэтому, когда тот одетый в чёрное тип с письмом в руках поприветствовал меня: "Доброе утро, Сатпрем, с Новым годом!", - я сразу понял, что это письмо попечителей и что это было наконец-то ответом Матери – наконец-то смысл, направление. Мы сложили всё обратно в сумки – о, эти невероятные сумки, которые мы должны были упаковывать и распаковывать сотни раз для того, чтобы достать носки или полотенце, фотографию Матери или засунутый Бог знает куда бумажник. Мы как сумасшедшие бросились в Дели, я думал, что нам вновь придётся столкнуться с C.P.N. Сингхом, но он согласился, чтобы мы вернулись в Пондишерри. Снова багаж, неподтверждённые за двадцать минут до отлёта самолёта билеты: шестнадцать часов нам потребовалось на всю дорогу от Дехра Дана до Мадраса. Я поймал Роджера (ауровильца американского происхождения), который чудесным образом оказался в Дели: я знал, что на все мои двери были повешены замки, мне нужен был кто-то, кто за ночь предупредил бы ауровильцев и принёс бы мне клещи, отвёртки и инструменты, чтобы взломать двери. А смогу ли я открыть ворота Нанданама? Мы прибыли в два часа ночи, они были так ошарашены, что открыли ворота, и мы оказались на веранде Оленьего Дома, перед всеми этими замками, болтами на всех дверях и окнах – это было чудовищно и невероятно, эти замки и болты были чистым варварством (ты понимаешь, замки в том месте, куда мы излили столько сознания, столько красоты), мы внезапно оказались в другом мире, как когда-то я шагнул во двор Бухенвальда, это было тем же самым - невероятной, грандиозной Ложью. Роджер бросился в Ауровиль и нашёл инструменты. Полчаса спустя, в 2.30, прибыла полиция, вызванная попечителями, которые были немедленно предупреждены по телефону Ашвини… предательство, да, но со стороны людей, которые боялись потерять работу, свой ежедневный хлеб, крышу над головой. Страх управляет в Ашраме повсюду. Они все запуганы. Они такие же, как и мы, но они запуганы. Поэтому они позвонили. Они даже написали жалобу в полицию по приказу попечителей, заявляя, что мы силой ворвались в Нанданам, и обвинив в "нарушении общественного порядка". Всё это так печально, так мелко. Полицейский предъявил нам свой обычный протокол, угрожая: если вы вломитесь в дом, вы загоните себя в угол. Мы уселись перед домом на розовую черепицу, Суджата была похожа на безмолвную ярость, неустрашимую Шакти: мы не тронемся с места, вам нужно будет вышвырнуть нас физически. Затем, в ночи, на тропинке огибающей Олений Дом, послышался рокочущий звук мотоциклов: подъезжали ауровильцы. Я начал громко разговаривать, чтобы полисмены не услышали мотоциклы. Я не знаю, что случилось, но Мать сделала их глухими и бессознательными; кажется, присутствовала материальная воля, я ощущал её материально, которая заставила их немедленно уйти – они поднялись: "Хорошо, мы уйдём и пришлём своё начальство". Я проводил их до мотоциклов. Суджата кинулась к маленькой двери в зарослях бамбука, чтобы предупредить ауровильцев. Наконец-то мотоциклы полицейских затихли в ночи и я, в свою очередь, тоже побежал к этой маленькой двери. Ауровильцы перекусили цепь, закрывавшую дверь. Теперь нам нужно открыть хотя бы одно из окон Оленьего Дома, чтобы захватить это место. Ещё одно чудо: попечители не увидели, что кухонное окно фактически является ложным и может открываться как дверь. Ауровильцы J. и S. (восхищаюсь их самоконтролем и умением) открыли замок, не сломав ничего – остался один внутренний болт, который чудом не соскользнул внутрь дома; мы ухитрились наполовину открыть французское окно, удалить второй болт и оказаться внутри, в то время как шум мотоциклов ауровильцев затихал в ночи. И мы остались, ошарашенные, запертые в комнате Суджаты и ожидающие возвращения полицейских. Было 3 часа ночи. Суджата начала яростно и спокойно убираться: она отмывала пол, оттирала зеркало, кухню, словно всё это было необходимо отчистить. Она оттирала всё больше двух часов – я ошеломлённо смотрел на неё. Она выполняла это как форму магии. Это выглядело очень спокойно и отчасти непреклонно. Я зажёг благовония в каждом углу. Она раскладывала одежду, прикроватные коврики, всё должно было быть приведено в порядок, и это был порядок, шаг за шагом возвращающийся из оцепенения и ночи. Это была Мать, без всякого шума. "Что за суета! Ничто не мешает". Впервые в последние двадцать дней этой сумасшедшей гонки мы обрели Смысл. Тогда это было очевидным: мы уехали для того, чтобы все эти действия могли быть совершены. И это было подобно первому пламени, которое собиралось охватить весь Ашрам, как когда-то захват хижины из Стремления зажёг Ауровиль и привёл к крушению Навы. Это было началом гибели фальшивомонетчиков. Фактически, это было их гибелью по всей Индии. Я встречался с Индирой, когда был в Дели, она послала за мной. Она была изгнана из Конгресса именно в тот момент, когда я был изгнан из Ашрама. Всё имело странную синхронность. Письмо, уведомляющее об изгнании от попечителей, датировано 1 января, 1978 года: они начали год действием, которое приведёт к их гибели.

Я не могу рассказывать все детали. Вчера утром произошёл удивительный феномен: я писал Лафонту моё первое письмо, которое я долго откладывал, и вдруг, посреди предложения, я почувствовал, что приближается обморок – я стал подавленным, жёстким, я больше не знал, где я нахожусь, словно вся жизнь хотела улетучиться через рвоту. Я позвал Суджату, она села рядом со мной, возле маленького столика, её рука поглаживала мою голову; всё было так бессмысленно, и мир и эта жизнь, но наша любовь была там, такая спокойная, словно она была вечной – на той стороне или на этой, это больше не имело значения. И в то же самое время, Мать, такая материальная, непреодолимая: всё является именно тем, что необходимо для работы. Постепенно, я вернулся в своё тело, дописал строку последнего параграфа письма к Лафонту и отправился в постель. Было ощущение спадающих оккультных, злых чар. Что они делали? Я не знаю.

… Только что меня прервал визит трёх полицейских (неизвестно почему из Куддалора); час пятнадцать или полтора часа "беседы", но они были очень любезны в отличие от четверых полицейских (из Пондишерри), которые были вчера после обеда. Нужно было видеть Суджату в течение вчерашнего официального допроса – я думал, что знал Шакти, но на этот раз она была полностью воплощена и неоспорима: именно она отправила их вместе со всеми их "бесполезными вопросами" и сказала, чтобы они больше с ними не приходили. Перед ней они были как маленькие мальчики. Что касается меня, то я отвечал вежливо, шаг за шагом или дюйм за дюймом, но она ничего этого не хотела, это было очень просто. В нескольких словах попечители по существу заявили, что я должен был попросить разрешения уехать отсюда, потому что они ответственны за содержание площадей и строений Ашрама (и в конце концов, я являюсь, или являлся "служащим Ашрама"), и что поскольку я не информировал их, они должны были повесить замки (поверх тех, которые уже повесил я) как "меру предосторожности" (от Сатпрема, я полагаю). Было бы утомительно перечислять тебе все детали этих отвратительных и псевдо-легальных действий. Насколько мне известно, полиция не торопиться и не соглашается (или пока не соглашается) выгнать нас отсюда применив силу. Если полиция не подчиниться желанию Коуноумы и предписанию, направленному А. против нас ("нарушитель общественного покоя" – ты можешь себе вообразить? Я нарушаю покой Нанданама!), то попечители должны будут перейти от уголовной(!) процедуры к гражданской, то есть к судебному разбирательству и к судам. Вероятно это они и пытаются сделать. В этом случае "спорная собственность" будет помещена под арест до тех пор, пока суд не вынесет свой вердикт – это именно то, на что они надеются, вышвырнуть нас, так или иначе. Давайте подождём и посмотрим. Я убеждён, что довольно много людей в Пондишерри (я не говорю в Ашраме) похожи на духовных телят, даже эти полицейские, которые начали думать, что этот духовный Институт является духовным очень странным образом. Они дали упасть своим маскам. И наши друзья в Ауровиле, которые наблюдают за домом, прогуливаясь вокруг Deer House, и приносят нам всё, что могут, так чистосердечны, полны любви и братских чувств.

Я останусь здесь. Мы также ожидаем изгнания Абхай Сингха, точно также как и Кирита. Абхай удивительным образом полон радости битвы и спокойной храбрости. Мы чувствуем вокруг себя такое братское отношение, и всё так невесомо для тех, кто выбрал Мать – невесомо, всё именно так, как должно быть, всё разворачивается педантично и неотвратимо, мы только должны позволить нести себя. Теперь я знаю: каждую секунду, в каждом случае, всё в точности так, как должно быть. И тогда беспокойство исчезает, ты ощущаешь лёгкость. Ты лишь должен пройти через всё и не выйти из строя физически в пути. В конце всего – неотвратимая Победа. Мы увидим, как будет разворачиваться "Столетняя годовщина".

Я забыл рассказать тебе об Алморе: все горы истощены, ни одного соснового дерева – все сосны в горах спилены под корень. Вместо этого: "поля", то есть, истощённая почва, осыпающаяся вниз. Вероятно, для того, чтобы найти нетронутые горы, нам нужно было бы подняться выше Алморы. В Дехра Дане, там, куда мы отправились во вторую очередь, мы обнаружили ту же самую картину, даже ещё более худшую: исчезли не только леса, которые сменил чахлый кустарник, они изрыли все горы, добывая горный хрусталь: загубленный, истерзанный ландшафт. Человек на протяжении эволюции оставляет после себя разрушительную память. Он – разрушитель. Кашель Суджаты помешал мне подняться выше. Затем Мать спасла меня от одиночества, послав нам письмо от попечителей! Видишь, Милость пребывает даже в руках попечителей. О, всё очень удивительно. Как сказала Суджата в аэропорту Дели: это удивительнее, чем Джеймс Бонд.

Итак, Гималаи не захотели нас. К тому же был дождь, мы промёрзли до мозга костей. У меня не хватает смелости рассказать тебе обо всём. А здесь снова (хотя я и уезжал без малейшего сожаления) у меня ощущение, что я нахожусь прямо в отравленной ванне из работы, на электроде Матери, да; но как только работа будет выполнена, я буду счастлив покинуть место, где я так много страдал и боролся, словно тело нуждается в том, чтобы потерять эти воспоминания и найти где-нибудь, возможно на этот раз в горах Южной Индии, другое место, где мы будем строить с радостью и любовью для радости: новое творение. Кажется, это очень отдалённая перспектива. В настоящее же время происходит отвратительная битва, шаг за шагом, час за часом. Я жду Часа. И я уверен, что чем хуже сейчас, тем лучше будет впоследствии!

В другой раз я отвечу на твой вопрос относительно анонса Агенды – я оставил твоё письмо в Дели (вместе с несколькими ящиками; все вещи рассеяны повсюду, мы поистине странствующие евреи; возле моей кровати открытый чемодан, и я готов уехать в любой момент). Всё хорошо.

Сатпрем

Я не рассказывал тебе, что когда я покидал Deer House, 22 декабря, и закрывал дверь своей спальни, я подумал, что увижу этих людей входящих в мою комнату для обыска. Поэтому я взял лист бумаги, ручку, и написал большими буквами: Мать ПОБЕДИТ. Я прилепил это на мой маленький белый стол. Должно быть, они побледнели.

6 (?) января, 1978

(Фрагмент письма к сэру C.P.N. Сингху,

в оригинале на английском)

 

… Я разрезан напополам и не могу хорошо дышать одним лёгким или ходить с одной ногой! Каково твоё мнение? Кажется, мне не остаётся ничего другого, как вдыхать их яд день за днём. Для ауровильцев есть некоторая польза от моего присутствия, но они теперь взрослые и сознают реальность. Я не вижу реальных вещей, которые должны быть выполнены, если Мать не покажет ясно, что я должен делать.

Я жду и жду Её вмешательства в дела Индии и мира. Я верю только в Её решение, иначе всё кажется лишь бесконечным распадом.

Приятно знать, что ты находишься здесь, чувствовать твою любовь, твою храбрость. Ты подобен мечу с нежным сердцем. Я получил твою чудесную корзинку. Я буду пользоваться ею, когда буду собирать цветы для пуджи.

Твоя идея о Нобелевской Премии прекрасна! Это бы заткнуло им рты. Лафонт был бы в восторге! Но как расшевелить Стокгольм!? Они намного лучше понимают Мать Терезу! А я своего рода изгой.

Обнимаю тебя с глубокой и нежной любовью. Я жду и жду Её Часа.

Сатпрем

8 января 1977

(Личное письмо)

……..

Я вырван с корнем, но корни никогда не были слишком крепки, возможно, они росли сверху. Это приводит к странной жизни, трудности в основном с сердцем, кажется, оно больше не настроено на….

…….

Моё сердце больше не в Нанданаме, что-то сломалось (оно немного разбито и внутри тоже). Просто я держусь до самого конца, и в ту минуту, когда работа будет выполнена, я отдам швартовы навсегда. Я не знаю, всё кажется очень искусно разрушенным. А я, тем не менее, готов к новым циклам – прежде я бежал через континенты - старая, никогда не терявшаяся привычка. Но НОВЫЙ цикл? Очевидно, нужно пройти через своего рода смерть. Во всяком случае, это приключение. Вчера вечером я (или скорее мы) был атакован четырьмя визитами полицейских. Они появлялись из любого возможного угла: Куддалора, Джиппмера, Пондишерри, откуда они только не появлялись. Но что забавно, это были просвещенные полицейские, которым я оставлял автограф на "Божественном Материализме". Милость находится в каждом уголке. Они сняли свою обувь, чтобы не "осквернить святость этого места"! Попечители обыскивали его менее милосердно и не разуваясь. Эти длинные речи немного утомительны, но у меня есть ощущение чудесной милости, не пренебрегающей ничем, ни полицейскими, ни прислугой – ты знаешь, что Лакшми, моя служанка, увидев, что я в нерешительности колеблюсь перед замками на каждой двери, сказала мне: "Я сломаю замки, потом пойду в полицию и скажу, что сломала их я". Простая, непосредственная, беспретенциозная храбрость. Да, это отделение чистого золота от шлака, повсюду, на каждом уровне и в самых тончайших областях сознания – каждый, сам того не зная, ведет битву. Здесь или там. Ашрамитам нужна петрушка в ноздри!

Возможно нам не будет нужна публичность! И что если Мать сама устроит свой собственный рекламный трюк! Хотя ей и не нравиться играть на публику. Но трюк, он будет. (…)

Сатпрем

10 января, 1978

(Личное письмо)

Прошлой ночью, когда мы ждали ауровильский фургон, чтобы перевезти вещи (которые до сих пор не были замечены попечителями) – ещё один переезд! – из Бунгало-офиса, М.-А., один из мускулистых парней, который может поднять восьмидесятикилограммовый ящик с книгами, сделал неожиданное разоблачение (не настолько неожиданное, просто на этот раз они были пойманы на нечестности). М.-А. двадцать лет, он прибыл в Ауровиль лишь несколько месяцев назад, после семи лет пребывания в Ашраме, куда он приехал в тринадцать. М.-А. ученик Пранаба и остальных. Итак, в прошлом году, или чтобы быть точным, несколько месяцев назад, он и его американский друг, чьё имя я забыл, пошли на встречу с попечителями (возможно, они были вызваны ими для промывания мозгов) и после всех поучительных речей они задавали вопросы. М.-А. спросил: "К чему вся эта суматоха вокруг Сатпрема и Агенды?" И Коуноума ответил: "О, ты знаешь, Мать часто противоречила самой себе, поэтому об этом нельзя говорить, иначе это расстроит умы садхаков (учеников)".

Видишь…. Та же самая старая история хранителей "Истины", на греческом, латинском, египетском и на всех остальных языках. И мнение, которое у них о Матери…. "Старейшие садхаки".

Итак, ещё один переезд, переселение во всех углах. Сердце разрывалось печалью от пребывания в офисе в ту ночь, Суджата и я занимались "сортировкой" книг и вещей: это Мать дала их мне; Она не подписывала их, но это было когда…. Все эти предметы казались несчастными, почти страдающими от того, что находились в беспорядке и были свалены в ящик. Мне было так противно, что я подумал: костры тоже иногда обладают своей добродетелью. И что тогда? К чему всё это ведёт? Для нас нет больше места. В Deer House Суджата сказала мне: у меня чувство, что я нахожусь в зале ожидания – в Deer House! И я тоже уже фактически больше не здесь, нить перерезана. Но выглядит всё так, как будто перерезаны все нити.

К нам в пятый раз приходили полицейские, но они были точно такие же, как и в последний раз: движимые Милостью, они хотели "выслушать" и привели инспектора из Тиндиванама. Итак, нас посетили образчики пондишерской полиции с трёх направлений (с четвёртой стороны море, морской полиции пока ещё не было).

Наш любезный адвокат, V., информировал нас, что Коуноума сам пошёл и отнёс "иск о нарушении прав владения" генеральному инспектору полиции Пондишерри. Как мне рассказывали, он сказал, что я был изгнан из Ашрама за "антиашрамовскую деятельность". Но генеральный инспектор ответил (точно также как в моём наброске ответа попечителям): этих неопределённых обвинений недостаточно, вы должны предоставить мне факты. Поэтому полиция стала недоверчива, как и все остальные в Пондишерри, и больше не принимает вслепую заявления обладающего исполнительными полномочиями попечителя (= Коуноумы). Коуноума должен напрягать свои мозги и делать компиляции для того, чтобы выискать мои еретические заявления – возможно, он даже читает трёхтомник! Никто не может избежать этого, даже полиция! Мы ожидаем шестого прихода полиции, возможно, это будет генеральный инспектор.… Не будь это так утомительно, это было бы забавно. Кстати, Коуноума сам себе наносит удар; он сказал в Ашраме, что вместо того, чтобы вешать замки, он должен был отправить гимнастов для того, чтобы занять дом. К счастью, я оказался быстрее, чем он – за восемнадцать часов от Гималаев до Deer House. Они были ошеломлены скоростью перемещения. Я тоже. Мы не знаем, что они задумали для нас, но, кажется, Мать наделила их глупостью точно так же, как она наделила глухотой полицейских, когда мотоциклы ауровильцев трещали в пятнадцати метрах от них. Они достигли состояния такой ярости, которое позволяет надеяться на что угодно.

Кроме того, именно N. взял в руки связь с внешним миром. Их деликатность, внимательность, любовь и осмотрительность так удивительны. Но мы, всё равно, находимся в зале ожидания в никуда. Я пребываю в странном состоянии, словно в постоянном оцепенении. Я думал, что это было результатом поездки и декомпрессии после Гималаев, но, кажется, это прилипло настолько, что я постоянно чувствую себя как человек, не спавший в течение двух недель и смотрящий на всё сквозь необыкновенное изумление. Если бы голова физически не существовала, было бы прекрасно, потому что всё работало бы так же, даже лучше без этой болезненной завесы. Но голова твёрдо держится на плечах. И это даёт ощущение пьяного похмелья. Я говорю себе, что это всё потому, что мы привыкли ментализировать все наши телесные ощущения, поэтому голова устаёт, но может быть она только так думает. Было бы интересно знать, что чувствует тело без головы. Но она не хочет сдаваться. Вероятно, машина отключается. Я очень хорошо помню Мать: "Состояние бессилия", "Тебя бьют и бьют". Будучи в этом состоянии я писал Лафонту, Тата…

…….

К счастью, ничего горящего на кон больше не поставлено, иначе твой брат был бы изжарен. Кстати, я родился в Париже, на улице Джордано Бруно, которого сожгли на костре в Риме как еретика. Я отправился в дорогу с правильной станции.

Суджата до сих пор сильно кашляет. Ей снится, что нас выслеживают: банда ожидает нас снаружи. Ничего удивительного.

13 января, 1978

(Личное письмо)

О, жизнь здесь превратилась в пытку, об этом нельзя рассказать. Сколько это продлиться? Воздух полон когтей и яда, и будто наполнен яростью. Горло моё сжато, словно болит. Так жить нельзя, не так ли?

Шестая волна пришла с неожиданной стороны: Офис Регистрации Иностранцев. С тех пор как я вернулся в Пондишерри, я должен был уведомить власти. Отвратительный допрос. Мы преступники. Сколько ты зарабатываешь в месяц, почему то, почему это…. Огромная паутина. Фактически, им хочется изгнать меня из жизни, а не только из Индии или из Ашрама. И это вызывает такое отвращение, что хочется сказать: "Пошло всё к чёрту!" Я не знаю, я не знал, что всё было таким жестоким.

Каждый, так или иначе, плёл свою паутину, и я задыхался во всём этом. И все ночи…. Снова начался адский период.

Больше нет писчей бумаги, свой последний блокнот я оставил в Дели. Мать дала мне этот бланк учреждения, который я никогда не использовал, мне не нравятся печатные бланки от частного лица, особенно от моего. В конце концов, мне не о чем особо много писать, я должен крепко держать себя, чтобы не выскользнуть незаметно из всего этого.

Давид борется с Баруном, который украл у Бони все его книги и деньги. В результате этого Его Светлость вернулся в поле сознания, и это является самым ужасным. Я сожалею, что пишу тебе это как тонущий человек. Возможно, завтра будет лучше.

С.

PS. Чудесное письмо от Тата. Это прекрасно - встретить негандиста.

16 января, 1978

(Письмо к сэру C.P.N Сингху, в оригинале на английском)

Дорогой компаньон,

Таким образом, копию письма, с согласия нашего адвоката, мы отправили этим утром четырём попечителям.

Мы чувствуем себя легко и спокойно, несомые Матерью, мы не беспокоимся - что бы ни происходило. Это Её план и Её забота.

Наши ауровильские друзья прогуливаются и присматривают за нами. Это абсолютно холодная война. Они даже испытывают радость.

Наше письмо к четырём попечителям будет широко освещено на Западе. Журналист, посланный мною к тебе, в совершенстве понял ситуацию и видел эти безобразные замки и болты на наших дверях и окнах. Если будет необходимо, если появятся какие-нибудь проблемы, он будет готов содействовать нам во французской прессе.

Мы готовы. Воистину, ничего не происходит кроме воли Её. Поэтому не о чем беспокоиться, и смерть лучше, чем фальшивая жизнь.

С глубокой любовью

и единством

Сатпрем

17 января, 1978

(Личное письмо)

 

Итак, вчера мы сделали две важных вещи: мы обновили наши подписи под письмом к Tintin и отправили наше письмо четырём попечителям. Адвокат посоветовал мне добавить параграф, который не столь уж полезен, но в конце концов…. Суджата добавила несколько эмоциональных слов в конце своего параграфа…. Здесь нет необходимости делать какие-либо комментарии: каждый должен понимать и реагировать так, как он чувствует. Мне сказали, что ауровильцы получили от этого большое удовольствие. Они удвоили свои усилия. Есть интересное совпадение: последние магнитофонные записи покидают Бомбей, первый том Агенды выходит через четыре дня (или, скорее, будет завершена печать), и Индиру снова грозят поместить под арест. И моя маленькая песня, обращённая к попечителям. Давайте подождём и посмотрим, или, скорее, давайте надеяться, что увидим. Хотя, кажется, Божественное в эти дни очень безразлично. Я не могу поверить, что они собираются "праздновать Годовщину" как будто ничего не произошло. Беззаконие набирает силу повсюду. Мы находимся даже не перед ослепительными Атлантами в последние дни их неумеренности: это лишь маленькие крысы, терзающие всё, даже истину и горы.

…….

Что касается меня, я считаю дни. У меня осталось только одно человеческое желание, уехать, как только задача будет выполнена, и начать новый цикл красоты и творчества в более милосердном мире….

Суджата чувствует себя лучше, но ещё не очень хорошо. Это продолжается в течение длительного времени. Что касается меня, на моём глазу упрямо держится опухоль и сердце моё устало, но это странная смесь усталости и безграничного динамизма. Моё сердце начинает биться от малейшего пустяка, и в то же самое время, я мог бы пройти пятьдесят километров и говорить три часа, даже не замечая этого – как только я останавливаюсь, я чувствую себя уставшим и становится хуже. Мы не должны ничего чувствовать и замечать. Тогда бы ничего не было. Я понимаю Мать всё больше и больше.

Сатпрем

 

19 января, 1978

(Личное письмо)

(…) Вчера, 18 января, имел место любопытный опыт. Впервые не обычное утро, когда моё тело ощущало лёгкость – действительно, этого не происходило много лет, словно ты постоянно подвергался опасностям, атакам, разного рода вещам, которые царапали и утяжеляли тебя, добавляли тебе годы, вчера утром всё это внезапно исчезло. Это было необыкновенно. Я чувствовал в теле такую лёгкость, словно мне было двадцать. Я не знаю почему, поскольку с виду всё было неблагоприятно: Коуноума только что получил моё письмо и должно быть, этот джентльмен… Я не знаю почему. После обеда я как обычно прилёг и уснул – такого не случалось годы. Я спал крепким сном в течение часа, в тонком физическом. Происходили разного рода вещи, которых я не помню точно, за исключением того, что я находился на первом этаже тёмного здания и давал хорошую взбучку Коуноуме и находящимся рядом с ним призракам. Затем, для того, чтобы продолжить битву, я поднялся на второй этаж. Было очень темно. Место напоминало старые апартаменты Матери. Возможно Ашрам, я не знаю. Также не знаю, что произошло или что изменилось в моём уме, но я постарался выбраться из этого враждебного места. Я перешёл в крошечную смежную комнату, которая была очень тёмной. Там была дверь, через которую я надеялся выйти незамеченным. Эта дверь была припёрта небольшим круглым столом, который я оттолкнул в сторону. Затем я повернул ручку и в этот самый момент я почувствовал, что другая рука поворачивает эту же ручку снаружи. Я сделал шаг назад, и распластался по стене, в то время как дверь открылась. Меня прикрывала створка ширмы. Кто-то вошёл, закрыл дверь и обнаружил моё присутствие - это была Мать. Секунду я ощущал, как моя рука в темноте гладит её руку. Затем мы сделали вместе два шага. Она стала очень высокой, я не мог видеть её лица, только очертания, всё скрывалось в полутьме. Затем Она сказала нечто, что запомнилось кристально ясно и чётко, вплоть до малейшей интонации: "Отрицание повсюду. Единственный выход - моё появление".

Это было сказано нейтрально, спокойно, почти безлично, словно кто-то рассматривает проблему со всех сторон или углов и приходит к неизбежному заключению. Это было ни тихо, ни громко, без какого-либо оттенка: нечто, что было лишено "личного". Почти в точности тем же самым тоном, каким Она говорила мне два или три года назад, когда я встретил Её, и когда мы боролись за публикацию Агенды, а Барун поднимал свои грязные скандалы: "Предпочтительней было бы, если бы это был "законный подход", - Она сказала это очень нейтрально, подобно человеку, рассматривающему проблему со всех углов и пришедшему к выводу. Тогда я был далёк от понимания того, что этот "законный подход" будет означать адвоката в Париже и освобождение Агенды.

И теперь: "Отрицание повсюду. Единственный выход - моё появление".

Итак, на самом деле, "Она собирается появиться?"

Первая фраза очень загадочна. Ты понимаешь не понимая. Но "она собирается появиться". В это нельзя поверить. Но, чёрт возьми, Она информирует меня, что Она собирается появиться. Это ясно. Ты знаешь, это выглядело как очевидная встреча. И тон, которым Она говорила, был таким специфическим, словно не было никого, и в то же самое время это был целый мир. Абсолютное спокойствие абсолютного могущества. Не имеет значения, оставаться на той стороне, или переходить на эту. Это является огромным чудом только с нашей лягушачьей точки зрения. "Хорошо, мы перейдём на ту сторону, поскольку такова ситуация".

Что такое "отрицание" повсюду? Означает ли это, что ничто не отвечает? Но я не могу в это поверить. Скорее, что все обстоятельства достигли своего рода невозможности, откуда нет никакого выхода, кроме катастрофы или сокрушительного провала – для стран, континентов, групп, партий, для всего?? Я не знаю. Вероятно это мои неуместные комментарии.

Таковы дела.

В остальном всё по-старому. Полиция больше не приходит. Она, кажется, решительно выбрасывает жалобы Коуноумы. Ауровильский случай преподал им урок. Эти люди теперь стали подозрительными – не торопятся! Подождём и посмотрим. Что касается меня, я пребываю в своего рода ничто. Я должен был делать большие усилия для того, чтобы писать эти буквы, в противном случае я бы не переставая смотрел на… я не знаю что. Больше не осталось ничего, чему хотелось бы двигаться, или, возможно, это движется только в тот момент, когда это необходимо. Тем не менее, я буду счастлив в тот день, когда смогу сняться отсюда с якоря навсегда. Было не так плохо получить возможность работать…

Единственный выход – моё появление…

Сатпрем

 

22 января, 1978

(Личное письмо)

Мне кажется, что я пишу туда, свободному миру, как заключённый из лагеря. Однако, тебе известно, что мир тоже несвободен, по-своему, и что всё напоминает огромную Тюрьму, не имеющую выхода, кроме… того. Мы поистине находимся в конце мира. Здесь же конвульсии лишь более интенсивны. Это ужасно, а я знаю, что такое ужас, но я никогда не видел такой плотности злобной, спланированной, "сознательной" грязи, если можно так выразиться. Нет никаких сомнений, что Шри Ауробиндо и Мать были окружены ядом всего мира.

Вчера вечером я услышал нечто, что меня огорчило. О! Я знал об этом, но не наверняка. Электрик из Ашрама, который также работает в Ауровиле и хочет там обосноваться, рассказывал, что на следующий день после Pongal¹, "они" (не знаю, кем были эти "они", вероятно грязная компания) встретились для того, чтобы послушать кассету, записанную "садхаком, близким к Матери". Сначала он не хотел говорить, кто этот садхак, но, в конце концов, он сказал: Сатпрем. И он рассказывал: была утечка информации среди последних магнитофонных записей Сатпрема, а именно из беседы в которой обсуждалась "смерть" Матери и возможность йогического транса и именно эту кассету они слушали.… Ашрам, говорил он, разделился на тех, кто хочет эксгумации Матери и тех, кто не хочет этого.

О, как они ужасны!

Но никогда не было никакой "утечки" или возможности утечки из моих записей, никто кроме Суджаты и меня никогда не касался этих записей, и я никогда не копировал никаких кассет. Итак?.... Да, я писал в III томе: "Шпионили даже за нашими беседами" – за ними не только шпионили, но они бессовестно записывались Кумуд, которая заходила включить магнитофон под предлогом того, что она принесла Матери стакан воды или пришла забрать салфетку, затем Кумуд отдавала пиратские записи Пранабу…. Это так ужасно, я до сих пор слышу Мать, говорящую мне: "Я не могу больше говорить". Но это имело совсем другое значение! Все эти продолжительные молчания последних лет, я думал, что это была интериоризация, но вероятно это было и теми ужасными людьми, с ушами и микрофонами скрытыми повсюду. Суджата однажды сказала мне: "Кумуд записывает наши беседы", - но я не хотел в это верить. Всё это казалось мне невозможным – НЕВОЗМОЖНЫМ. Затем, в другой раз, пришла Сумитра для того, чтобы находиться рядом с Матерью, в то время как Андре и Кумуд переводили или, скорее, записывали беседу, которую Мать только что вела с другим человеком и которую Она хотела сохранить. И когда Андре-Сумитра-Кумуд старались найти точное слово, Мать повернулась к Кумуд и сказала ей нейтральным, тихим голосом: "Вот видишь, ты записываешь, когда не должна этого делать, и не записываешь, когда это необходимо". Она знала. Она знала всё. И Она глотала это, день за днём, ночь за ночью, без перерыва. Ах, однажды, Она взяла мои руки в свои, Глаза Её наполнились слезами, и Она сказала мне: "Молись за меня".

Это разрывает мне сердце.

Я ненавижу это место, я хочу уехать отсюда и никогда не возвращаться сюда, НИКОГДА.

Итак, эти сумасшедшие чудовища хотят эксгумировать её после того, как засунули её в ящик. Они думают, что Мать нуждается в их жалких отвёртках для того, чтобы высвободиться оттуда! Это чудовищно, Земля никогда не знала такого холодного кошмара. Я не спал всю ночь – как бы то ни было, я не сплю с тех пор, как вернулся сюда, за исключением того полдня, когда Она сказала мне: единственное решение… О! это Земля очищается от этого кошмара.

И сейчас они говорят (как рассказывал электрик): почему Сатпрем ничего нам не говорил?

… Иногда мне хочется кричать. Все эти люди находятся за миллионы миль от цели, даже те, кто знает или думает, что знает. "Молись за меня…".

Давайте молиться, давайте молиться, чтобы этот кошмар исчез с лица Земли, давайте молиться, чтобы Она вышла и возвестила о царстве Красоты, Истины и Широты, о! давайте молиться, это слишком болезненно.

Сатпрем

27 января, 1978

(Личное письмо)

Твоя телеграмма "Астра, великолепное одеяние" (выход первого тома Агенды в красном одеянии) так меня тронула посреди всей этой грязи; внезапно, Суджата и я чуть не заплакали. Это было подобно единственно реальной вещи, такой отдалённой и почти забытой, наши носы так глубоко погрязли в этой мерзости. Как долго продлится эта осада?

Последний факт кажется перешёл все границы, но, по-видимому, глубине этой грязи нет пределов. Я смотрел на это стиснув зубы. Итак, Ближайшее Будущее (грязи) (= "бюллетень", опубликованный Ауропресс-Баруном) посвятил целый выпуск прославлению Пранаба…. Ну…. Но я увидел хвост дьявола или, скорее, Асура, когда мне сказали, что посреди восхвалений Пранаба, была приведена большими буквами цитата Матери (О, как они пользуются Матерью) в которой говорилось, что Мантра не имеет никакой силы, если она не была дана Гуру…. Итак, они хотят уничтожить силу Мантры Матери (которую я дал Ауровилю), проскользнув в сознание людей: Мантра не имеет власти, она не была дана Матерью. Как отвратительно! Я отлично знаю, пойман будет только тот, кто хочет быть пойман, но намерение стоящее за этим ужасающе вероломно. Они на самом деле хотят разрушить работу Матери.

Я не знаю, перешло ли это все границы, поскольку всегда есть следующий предел. Суджата чувствует, что они должны сыграть "последний акт", прежде чем рухнут окончательно. Но какой акт? И когда? Это тянется долго.

Кроме того, я продолжаю борьбу против моего изгнания из Индии. Ты увидишь мою переписку с иммиграционным офицером. Вся энергия расходуется негативно, только для того, чтобы разрушить махинации этих людей. Когда я смогу выполнять свою настоящую работу? Я думаю о Шри Ауробиндо.

Это всё.

Я жду, ты ждёшь, он ждёт, мы ждём…

Сатпрем

31 января 1978

(Личное письмо)

 

Я получил одновременно два письма, которые заставили меня удивиться: одно из Швейцарии и одно - выдержка из письма R.R. в ответ на набросок статьи (чудесной), написанной "маленькой L." по поводу Агенды и изгнания Сатпрема для "Ауровильского Обозрения". "Одна и та же битва", именно так. R. отвечает: "Не подвергнет ли это опасности будущее Ауровиля? Действительно ли это верный момент?"… Теперь я подвергаю опасности будущее Ауровиля. И это человек, который многое понял, увидел и значительно эволюционировал в течение года, я много над ним работал. Страх. Именно так, страх истины. И второй, швейцарец: "Мне сказали, что у тебя трудности с попечителями Ашрама. "Некто" предложил написать мне письмо Коуноуме, чтобы выразить протест, я сбит с толку…". Я не знаю, что им потребуется, чтобы избавиться от своего недоумения: взорвавшиеся перед носом бомбы, или Мать. И он поясняет далее: "Я сбит с толку потому, что мне кажется, что единственно важным является защита Матери, а она у вас есть". Это невероятно. Человеческая природа решительно представляет из себя бездну трусости. Это неизлечимо. Это можно было бы назвать: "Ложь благоразумных". То же самое происходило с Петэном – они все, за исключением горстки, петэнисты. "Ты подвергаешь опасности будущее Франции". Теперь я очень хорошо понимаю почему Шри Ауробиндо и Мать не переставали повторять: "Мы делаем йогу не ради человечества, а только ради Божественного". Нет, это не ради человечества или братства, потому что одни и те же отвратительные слои повсюду, за исключением нескольких редких звёзд, и мы бы легко отказались от битвы, если бы разговор шёл об этих сбитых с толку, мокрых крысах, но она ради Неё, ради Него, исключительно. Братство… такого рода иллюзию на пути труднее всего преодолеть. Должно быть, где-то оно существует, но скорее, это качество будущего за исключением нескольких редких образчиков. Поэтому скажи друзьям Этевенон, чтобы не тратили чернила на этих сбитых с толку людей. Я помню три года назад, в 1975, когда я видел, как Агенду опутывают щупальца: Андре, Коуноума, Роби… я планировал выйти на улицу, созвать молодёжь Ашрама и сказать им: давайте примем решение и опубликуем работу Матери, давайте объединим силы. И тогда вмешалась Мать. Она послала мне одно из моих первых видений: это было место похожее на место выше правительственной площади Пондишерри, и Она мне сказала: "Нет, нет, нет, ты не должен выходить на улицу (конечно, я был бы разорван на части), ты должен пойти и встретиться с губернатором и казначеем". Я почесал затылок и подумал, не хочет ли Она, что бы я пошёл и встретился с K.S. или я не знаю кем, может быть с губернатором Пондишерри? И некоторое время спустя, один за другим приехали Тата и сэр C.P.N. Сингх…. "Казначей" и "Губернатор" – фактически это было Правительство Индии. А выйди я на улицу, я был бы разорван на куски героями "ближайшего будущего". Мать знала об этом!

Фактически ситуация не изменилась. Всё то же самое человечество с несколькими светящимися точками. И "единственное решение – моё появление".

Я говорю тебе это не для того, чтобы привести тебя в уныние, а для того, чтобы наши глаза были широко открыты в отношении человеческого братства. Мы глупые, закоренелые идеалисты, которым необходимо отказаться от своей сентиментальности. Я вижу всё более и более ясно: только Божественное существует. Это всё. Всё остальное – грязь в процессе приготовления (включая нас самих, если хорошо присмотреться).

Я полагаю, что деньги Этевенон предназначались для меня на тот случай, если бы мне пришлось спешно бежать и покупать билет на самолёт? (Куда, это совсем другой вопрос – Парамарибо?)

…….

Телеграмма не приходила. Видишь. Я попытаюсь отправить кого-нибудь сегодня. Сообщение с Мадрасом затруднено, у нас теперь нет автомобиля из Мастерских (Абхай Сингх). Нашу почту продолжают воровать и за нами до сих пор шпионят, плюс всё то, о чём мы не знаем (если бы мы знали всё, то нас бы это могло раздавить), а вокруг Самадхи начинается ярмарка Lisieux^[82], с монашескими наплечниками и брошюрами. Как я хочу уехать, это доводит меня тошноты и Суджату тоже (она сейчас чувствует себя лучше, а я сейчас и слаб и неудержим одновременно).

Сатпрем

1 февраля, 1978

Суджата видит Мать, стопы её стоят на сандалиях. Затем Суджата видит, как Мать надевает сандалии. Тёмно-красные сандалии. Кали собирается в путь. Она собирается выйти. У торговцев в Храме будут проблемы^[83].

Начало февраля, 1978

(Моим друзьям-читателям)

 

Мы разбросаны, каждый на своём маленьком континенте, с малыми и большими заботами и ежедневной, обыденной жизнью. Однако, она больше не такая как всегда: чудесная история пытается проскользнуть сквозь нити наших переплетений, если мы соглашаемся на это. Что мы можем сделать, чтобы помочь этой истории, чтобы ускорить этот Момент? – это на самом деле должно ускориться. Земля страдает, наши континенты стали серыми и устаревшими. Мы похожи на несколько маленьких точек пылающей жажды и что мы можем сделать, чтобы помочь родиться среди нас новому виду?

Призывать это "нечто другое", завтрашний день Земли, в наших сердцах, в наших поступках и мыслях, на каждом шагу, в каждом жесте, молчаливо, упрямо, словно стучишься в двери или просишь кислорода, пространства и улыбки в этой удушающей серости - это и есть величайшая помощь. Этот призыв приводит к невидимому росту крыльев нового вида и создаёт дыру в панцире наших привычек. Если бы не было необходимости, новый вид никогда бы не вышел из своей покрытой илом ямы. Мы все находимся в заиленной яме Ума. Призывать – даже не зная что – уже означает пробираться на ощупь в будущее и коснуться солнечного берега, для которого у нас пока нет глаз. Возможно, для того, чтобы это появилось, необходимо много глаз: мы должны объединить усилия, чтобы создать новый вид. Золотое заражение существует, и однажды, в солнечную страну улетит много птиц. Если бы нас было много, это могло бы приблизить час прихода страны Матери.

Этот зов находится внутри, ты можешь участвовать в этом, пробудить это вокруг себя. Работать над великим супраментальным Заражением. Нам необходимо быть вместе, но не как адептам новой Церкви, собравшимся вокруг удобной идеи. Здесь "идея" вовсе неудобна. Скорее, бесконечные исследования во всех направлениях нужно зажечь вокруг центрального Смысла, центрального Импульса, Силы, которая будет продвигать вперёд каждую точку света через различные слои сознания, различные области человеческой деятельности. Продвигаясь через эти слои, каждая точка воспламеняет соответствующую точку, которая в свою очередь движется дальше и очищает следующую область. И таким образом выполняется целый сектор земной работы. Многие типы вибраций должны достичь точки мутации: художник и хирург "функционируют" разным способом и тем не менее, цель их концентрации может раскрыться универсуму, который будет одним и тем же для обоих. Мы должны оказаться в другом универсуме через множество точек выхода из заключающего нас в тюрьму старого пузыря. Сейчас проявления этого феномена бесчисленны. Нам нужно понять Смысл этого феномена, который заключается не в том, чтобы стать суперхирургом или создать суперкартину, а в том, чтобы оказаться в другом могуществе бытия и восприятия. Понять - означает ускорить феномен, принять участие в Великом Заражении нового Мира. Опыт Матери - именно та сила, которая толкает вперёд. И тогда мы обнаружим себя не запертыми в маленькой Церкви, а взорвавшимися и невыразимым образом объединившимися вновь в другом материальном измерении, точно так же, как бабочки на "новом" лугу.

На практике, ты можешь помочь этой Задаче посредством распространения этой Работы, Смысла, Динамизма. Другие тоже должны прикоснуться. Другие должны ощутить дуновение лёгкого воздуха, пытающегося проскользнуть сквозь ячейки старой сети. Необходимо попробовать Вещь на вкус, подчиниться Этому…. Вы, кто любит Мать, кто почувствовал эту Улыбку, это Великое биение, хоть немного отдайте себя. Выйдите из вашей скорлупы. Пойдите и принесите незаметный трепет Нового Мира. Книги Матери, Агенда, на самом деле не являются книгами или даже "объяснением", не являются новой философией, они - Могущество в действии, Сила в движении. Это Рычаг. Если ты вложишь их в руки друга или поставишь в окне книжного магазина в своём городке, поместишь в углу газеты или журнала или плаката, они будут действовать по ту сторону всякого понимания, на самом неожиданном уровне. Они вполне могли бы стать Радиоактивным Металлом Нового Мира. Итак, возьмите себя в руки и начните действовать. Частичка вложенного сердца имеет неожиданные результаты. Отдавая всё другим, вы получите всего себя. И в конце концов, мы все окажемся вместе, исполненными, в саду будущего, который является Смыслом миллионов лет существования неадекватного ментального вида.

Если каждый из вас сможет убедить десять человек, вы выполните неоценимую работу.

И "маленькие чудеса" Матери множатся вокруг нас с такой лёгкой улыбкой… умножаются до тех пор, пока мир не сольётся одну улыбку и другой Закон не захватит нас врасплох, как маленького аксолотля, неожиданного вытянутого из его грязи.

Пусть наша улыбка заключит в объятия ещё большее число улыбок.

Пусть Земля станет светлей.

Вместе с вами

Сатпрем

4-5 февраля, 1978

(Личное письмо)

Газеты объявляют о надвигающемся изгнании Тата из Air India. Это должно было произойти. Десаи - личный враг Тата. Они все являются врагами того, что хоть немного истинней. Прямые инструменты Матери повсюду подвергаются атакам и преследуются. Странная синхронность: Индиру изгоняют из Конгресса, Тата из Air India и меня, как вам известно, изгоняют тоже. Ровно две недели назад наши последние магнитофонные записи покинули Бомбей. Мать, как всегда, своевременна. Мистер Ден (Deng Xiaoping) только что совершил тур по Бирме и Малайзии. Сейчас он в Непале. Он герой строительства большой Китайской дороги вокруг Индии и через Гималаи, "в ожидании дня, когда Тибет откроется международному туризму". Я не знаю, что за туризм маячит на пороге Индии. Огромная Ложь, посредством которой Индия начинает приглашать и призывать ужасный урок. Ашрам всё более и более становится маленьким символом этого. Но какова цель Матери?... крушение, или некий невообразимый сюрприз… крушение по-другому. Первого февраля у Суджаты было видение, которое удивительным образом сочетается с моим видением, или, скорее, с тем, что я слышал: красочное видение о том, что я слышал 18 января. Это так же произошло во время послеобеденного отдыха. Она видела ноги Матери, очень белые, покоящиеся на сандалиях. Сразу после этого она увидела, что Мать надела свои сандалии. Темно-красные, как сердцевина красного гибискуса (цветок Кали). Сандалии или обувь – символ физического тела. Мать всегда говорила, что туфельки Золушки символизировали её выход и возвращение в тело. Итак, Мать надела свои сандалии – красные сандалии. Кали собирается выйти? Это удивительным образом сочетается с тем, что Она сказала мне и даёт своего рода… несомненное подтверждение. Обычно это "сознание" очень бережливо и вовсе не беспокоится о том, чтобы показывать тебе что-то, за исключением того момента, когда это происходит или когда существует непосредственная (или милостивая) необходимость в том, чтобы ты был предупреждён. "Единственное решение – моё появление". Возможно, мы увидим.

Это было бы серьёзное время…. Но зная Мать, мы должны предположить, что это произойдёт в последний момент!

(…) Поэтому я написал "Письмо к моему дружественному читателю"… Оно довольно длинное, но что делать? Ты скажешь мне, если я сойду с рельс – знаешь, рельсы полностью исчезают, у меня впечатление, что я движусь по ничто или, скорее, в ничто, нет ничего кроме Силы, компактной и более плотной, чем геологические пласты. Это чудовищно. Больше нет "нисхождения", только своего рода непосредственный и сгущающийся Факт. Кажется, что это такое же твёрдое как бетон и такое же сладкое, как мёд с улыбкой внутри. Я мечтаю о том, чтобы стать божественным роботом, но никогда нельзя знать, сошёл ли ты с рельс или нет, потому что больше нет никаких рельс. Это состояние, где рельсы отсутствуют. (…)

*

5 февраля

Сейчас у меня в Мадрасе второй адвокат, после М. и адвоката в Пондишерри. Я весь в адвокатах, что за мир! Прежде окружали себя рыцарями, теперь же необходимы артисты уголовного кодекса. Короче говоря, борешься с мировой паутиной. Но понимаешь, если случится так и ты перережешь горло четырём попечителям, вырастут сотни новых попечителей, Ашрам кишит потенциальными маленькими попечителями. Проблема в этом. "Вся система должна быть разрушена!" – Сказала Мать….

… Ты ощущаешь свою "неспособность приблизиться, как реальное бессилие", прикосновение тени присутствует в любом стремлении. Я знаю это хорошо, или знал это хорошо: в этой жажде совершенства, жажде быть поистине тем, чем хочет то, делать то, что то пожелает, существует своего рода поднимающаяся из неадекватности боль. Сколько раз даже в отношении "моих" книг и "моих" сочинений я страдал и жаловался от их неадекватности – от их слабости. Ощущаешь свою немощность, "что сошёл с рельс", как я говорил, ругаешь себя. Или как Суджата: почему я не вижу Мать? Здесь скрывается последняя нить эго и в то же время это вид боли, поднимающейся из бессилия, необходимой для поддержания этой потребности, для преодоления этого пласта. В таких случаях я, глядя в лицо своей собственной опустошённости, в конце концов, раскрываю руки и говорю: "Хорошее или плохое, это Твоё. И это для Тебя. И это всё. Даже моё бессилие – Твоё. Мы все ужасающе бессильны, это так. Предложить своё бессилие гораздо более трудно, чем свой "успех" – и в конце концов, ничто не закончится успешно пока не будет достигнут абсолютный Успех, то есть, всеобщая трансформация, начиная с наших собственных ног. Мать тоже обычно жаловалась на свою "неспособность". Мы должны позволить течь всему в прозрачности. В конце концов, даже наши ограничения желанны Божественному для определённой игры. Я думаю, что всё предназначено для того, чтобы заставить нас достигнуть определённого рода вибрации: и наихудшее, которое не настолько плохо, и лучшее, которое не настолько велико для того, чтобы оказаться там. И когда эта вибрация достигнута, это не ослепляющее чудо, это вполне естественно, не остаётся никаких вопросов. Это правильное состояние. Мы начинаем становиться божественными автоматами. Как только ты возвращаешься к себе, ты достигаешь этого.

Сатпрем

PS: Достаточно странно, начиная с тех пор как мы уехали в Гималаи, газеты не переставая говорят об опустошении лесов! Словно они только узнали об этом. Совпадение? Но эти опустошённые горы были так печальны. Я жду первой возможной передышки, чтобы отправиться и исследовать Нилгири и "Кардамоновые холмы" в поисках нашего нового Нанданама. Суджата и я так жаждем вырваться из этого негативного цикла и вдохнуть чистого воздуха – это почти физически (я не знаю, почему я говорю "почти"). Суджата думала, что где-то 15 февраля что-то распутается и мы сможем повесить замок. Новая иллюзия? Но поистине, это начало настоящей Работы.

16 февраля, 1978

(Личное письмо)

 

Мы ожидаем нашего отъезда. Мы ждём неизвестного чуда, которое разрешит эту отчаянную ситуацию, безнадёжную в любом случае. Жизнь здесь – пытка. Я не знаю почему, но иногда я испытываю моменты абсолютного ужаса, словно я по самую шею нахожусь в грязи, и мне хочется кричать; затем мне рассказывают о том-то и том-то, приводят в соприкосновение с целым миром мерзости и жестокости, и это только малая часть того, что я знаю. Неизвестная женщина пишет мне: "До меня доходит много слухов о вас, не можете ли вы просветить меня?" Она остаётся в Ашраме на даршан. Я должен объяснять каждому: "Вы знаете, это не правда…". Это отвратительно. Кроме того, здесь находится Андре и его дочь Жаннин: вероятно, они распространяют свои "объяснения по всему Ашраму. Это удушает меня. Кажется, что это происходит физически. Даже сад начинает чахнуть; тонкий и конкретный знак, что враг захватил власть над этим местом: растения понимают очень хорошо. Фактически, больше всего страдает моё тело. Это наиболее точно реагирующее растение. Итак, уезжать? Но с этой стороны ситуация тоже неясна. Человек из полицейского отдела по работе с иностранцами зол на меня. Он сказал R., что забрал у меня документы и что если я поеду в Ауровиль или в Тамил Наду, он меня арестует! Что я сделал? Я не знаю. Очевидно, он в сговоре с Ашрамом. Моя виза истечёт через два месяца (в конце апреля). Затем в людском сознании будет "Ты знаешь, его изгнали из Ашрама", и эти добрые люди скажут себе: но что он сделал? Фактически, нас преследуют. И согласно полицейским законам, если я покину Пондишерри, я должен буду извещать власти повсюду и сообщать им адрес, куда я собираюсь поехать, затем я должен регистрироваться на новом месте, что будет означать, что моё дело будет следовать за мной везде со всеми аннотациями, и что также будет означать, что Коуноума будет проинформирован через несколько часов (или минут) после того как я извещу власти о моём отъезде. Итак, за мной будут следовать и шпионить повсюду. Я питаю своего рода райскую иллюзию по поводу того, чтобы найти "место", но оно загнивает заранее, их тень следует за мной повсюду. И это ученики Матери и Шри Ауробиндо…. Я не знаю, но у меня ощущение, что меня душат со всех сторон. И моя задержка здесь превращается в агонию, даже моя спина говорит мне об этом. Эта паутина повсюду. Поэтому, я в отчаянии говорю себе: покинуть Индию? Отправиться… на Цейлон, не знаю куда? Но это именно то, чего они хотят, изгнать меня из Индии. Действительно ли это Мать хочет, чтобы я оставался здесь, в этой ванне из яда? Она ничего мне не говорит. Я лишь вижу, как пролетают месяцы, в то время как настоящая работа не делается, а второй том Агенды остаётся незаконченным. Поэтому я остаюсь здесь, связанный по рукам и ногам, не зная ничего. Так не может продолжаться, скорее перейдёшь на другую сторону. Вернуться во Францию? Но моё сердце обливается кровью от мысли о том, чтобы покинуть Индию, это будто разрывает меня на части, я бы умер от этого. Мы сорвались с якоря с тех пор, как ушла Мать, мы больше не знаем, где находимся или куда направляемся.

Мы ожидаем возвращения из Дели Абхай Сингха. Наш "план" заключается в том, чтобы сразу же отправиться исследовать Кералу, кардамоновые холмы и найти дом, участок земли с плантацией вокруг, если это возможно…. Мы отправляемся исследовать местность между озером Перияр и горами Палани. В основном это "прибежище" слонов и кардамоновые плантации. Затем мы проедем немного севернее, в сторону Нилгири, если ничего не найдём на юге. Если каким-то чудом мы найдём старый плантаторский дом в подходящем месте, мы вернёмся в Пондишерри и тайно покинем дом – но всё те же проблемы останутся с полицией, которая нас преследует. Такова ситуация, если это вообще может быть названо "ситуацией". Это также означает, что наши последние деньги будут проглочены затратами на путешествие. Где мы остановимся, я не знаю. Однако, мы должны где-то остановиться. Я продолжаю слышать Мать: "Единственное решение – моё появление"…. Когда? Празднование Столетней Годовщины растёт и ширится. Можно видеть автобусы с туристами, приезжающие в Нанданам. Где Истина, где истинный мир? Где во всём этом Мать, где решение? Ты на самом деле хочешь, чтобы я оставался здесь, загнивал? Бороться, да, но гнить? Не просто гнить - это жестоко.

Вот, молись за нас.

Я так жажду новой жизни.

Сатпрем

PS: Итак, в субботу, 19 февраля, 1978 года мы отправляемся обследовать Кералу. Пусть Мать нам поможет.

Я только что узнал о том, что Суджата приехала в Ашрам 18 или 19 февраля, 1935 года. Батха!

18 февраля, 1978

Первый том Агенды готов к выходу.

20 февраля, 1978

Теккади, ужасная лихорадка, яд выходит.

Мы ищем место в Керале.

25 февраля, 1978

 

Зелёный Акр (наш будущий Край Земли). Харвуд (будущий Счастливый Лес). Первый визит в Голубые Горы.

27 февраля, 1978

(Письмо сэру C.P.N. Сингху, в оригинале на английском)

 

Дорогой и горячо любимый Друг,

Я рад, что наконец-то могу написать вам. В течение последних девяти дней мы с Суджатой обследовали более 2000 тысяч километров, вниз до Теккади, до слоновьих лесов, затем через чайные плантации до Пирмада и Коттаяма (в Керале). Мы попытались приобрести лесное бунгало, мне так нравилось жить среди диких животных, моё тело буквально упивалось этим местом, настолько оно страдало от жажды. В итоге я получил сильный жар и непонятную боль в ногах. Я понял, что это выходил весь яд: это стало результатом глубокого покоя этого места, он словно изгонялся этим покоем. Через два дня я был в порядке. Я мог бы измерить количество яда, полученного мною после возвращения из Франции. Фактически, Пондишерри – это ванна с ядом. Но я не мог приобрести это бунгало в лесах Теккади, поскольку оно было собственностью правительства и мне не позволили остаться там больше, чем на месяц. Чайные плантации в горах Керала были прекрасны и мы видели там несколько подходящих бунгало, но весь этот регион гол, потому что чай не переносит никакой тени. Поэтому мы покинули Юг и отправились на север в сторону Муннара через местность, где выращивают кардамон. Это по-настоящему красивые места с древними лесами, скрывающими кусты кардамона. Дорога от Теккади до Муннара просто идеальна и если бы я мог приобрести какое-нибудь бунгало на плантациях кардамона, который нуждается в хорошей тени, я был бы просто счастлив. (…) Итак, мы снова отправились на север, оставив горы Палани, добрались до Коимбатура, а затем до Нилгири и Кунура. Это было нашей последней надеждой. (Роджер сопровождал нас в течение всей поездки и его помощь была бесценна). Весь район Нилгири, от Кунура до Утакумунда мы нашли полностью опустошённым, леса исчезли, на это было больно смотреть. Всё казалось безнадёжным, и мы уже думали продолжить свой путь на Запад, до Курга или на Юг, в леса Мисора. К счастью плантаторы из Мунара дали нам рекомендации для своего рода плантаторского клуба в Веллингтоне, здесь. Секретарь клуба направил нас к К., и вот! В самом начале гор, возвышающихся над равниной, окружённой чайными плантациями и чудесными участками древнего леса, которого не коснулось опустошение, мы нашли два, находящихся недалеко друг от друга бунгало: одно необычной, старой конструкции, открытое всем ветрам, возвышалось над равниной, находилось в конце всех тропинок и с него открывался великолепный вид. Его называли Зелёный Акр, но Суджата называла его Край Земли. Это надел земли в один акр, окружённый несколькими эвкалиптовыми деревьями и чайной плантацией. Дом был довольно большим, с широкими окнами и выглядел как корабельная каюта. Там много ветра. Но этот дом нуждается в большом ремонте. (…) Располагающееся рядом бунгало тоже было красивым, хотя и совсем другим. Двухэтажное строение посреди пастбища и окружённое древним лесом так, словно оно гнездилось в нём. Это место было закрыто от ветров и не имело широкого обзора, но оно было наполнено тишиной и пением птиц. Его называют Харвуд. Это любовь Суджаты. (…) Оно не совсем в моём стиле и более практично, чем Зелёный Акр, но его местоположение тоже прекрасно. Я больше отношусь к тем, кому нравятся широкие пространства и ветер. Но это место тоже является наиболее подходящим и привлекательным. (…) Одно, в чём я уверен после всех странствований по Гималаям, Керале и Нилгири, это в том, что если место, которое должно быть найдено, находится не здесь, то оно не в Индии. Мы никогда не найдём ничего, что сможет сравниться с этим местом. Вопрос заключается в следующем, должны ли мы продолжать жить в Нанданаме без всякой возможности выполнять настоящую работу и готовить второй том Агенды, или мы должны покинуть Индию и уехать во Францию для выполнения работы, или же мы сможем делать нашу работу в этом месте, собрать здесь все наши бумаги, кассеты, продолжить перевод второго и третьего томов "Матери", и в конце концов, собрать заново все наши бумаги из Франции, Дели, Мадраса, где они рассеяны? Насколько я понимаю, ситуация в Ашраме, или скорее в Пондишерри такова, что яд, вероятно будет оставаться там ещё какое-то время. Возможно, в отдалённой перспективе мы смогли бы приобрести Нанданам и быть свободными от Ашрама, но отвратительная атмосфера всё равно находилась бы там. Контакты с людьми из Ашрама или атмосферой неизбежны. Также в той или иной степени я затоплен ауровильцами, которые не являются моей настоящей работой, даже если я пытаюсь помогать им. Моя жизнь и дни пожираются сотнями вещей, которые не имеют никакой ценности для Будущего или творчества. Есть ещё нечто, что я должен сделать. Я могу лучше помочь миру, оставаясь вне этих вибраций и наблюдая, какая новая сила и вдохновение может возникнуть из этой тишины. Может быть я ошибаюсь, я не знаю. Но в таком случае, если моя работа не может быть сделана в Индии, я лучше уеду во Францию. Моё сердце плачет, когда я думаю о том, чтобы оставить Индию. Или это воля Матери в том, что я нахожусь в гниющем состоянии в Deer House? Условия могут измениться, но тем временем я вижу, как мимо пролетают недели и месяцы, а никакая настоящая работа не делается. Это моя боль. Я был бы так рад, если бы ты со всей своей мудростью мог дать мне совет.

…….

Если бы мы имели достаточно денег, то фактически, хороши оба бунгало. Или это мечта? Ожидая твоего хладнокровного и спокойного видения, я обнимаю тебя со всей своей любовью. И Суджата и я находимся в хорошей форме и фактически освежены, несмотря на то, что мы прошли эти 2000 сумасшедших километров.

С глубокой любовью

Сатпрем

 

 

28 февраля, 1978

Назад в Пондишерри.

2-3 марта, 1978

(Личное письмо)

 

Вечером 28, вернувшись из нашей поездки по Югу, путешествия длинной почти в 2500 километров, мы сначала натолкнулись на письмо от Сетха (редактора Матери Индии, ашрамовского обзора)… а затем, к счастью, на первую копию Агенды, принесённую ночью Жан-Мари. Это было так трогательно. Так прекрасно. В точности цвет Божественной Любви. Это олицетворяет великую победу. Что за путешествие!... Интересно, что твоё физическое переживание у дверей издателя, будто ты блокирован огромным грузовиком, в точности соответствует тому, что я видел тонким видением в 1976 году, когда я начал делать попытки напечатать мой трёхтомник и Агенду: я мчался вперёд на высоком велосипеде и увидел, что мой путь перегородило высокое здание. Я вынужден был слезть с велосипеда и обойти здание пешком – это был Ашрам. В этот раз всё начинается заново… физически. Но "другое транспортное средство двигалось" и ты мог проехать. Давай взглянем, чем будет то другое транспортное средство, которое откроет путь. Фактически, это мир угроз и шантажа. Они угрожали всем: Максимилиану, Лафонту, Институту, Ауровилю… И тем не менее, проходишь через то же самое. Но поистине, я сыт по горло этим позором. Мне показалось, что я сгорбился, когда вновь вошёл в Deer House. Вдруг навалилась тяжесть и эта атмосфера. Во мне и Суджате есть что-то, что больше не хочет ничего этого. Пондишерри с нас достаточно. Достаточно с нас Deer House. Хвати с нас даже Ауровиля (насколько это касается меня). Я должен полностью погрузиться в другой цикл. О, это письмо от Сетха!... Вот уже в течение четырёх лет, я как и Мать, постоянно слышу враждебные голоса – жестокие, безжалостные, и такие умные – которые на каждом шагу, при каждом решении, нашёптывали мне: ты на самом деле уверен, что это не твоё эго хочет того или иного? Ты на самом деле уверен, что ты не предаёшь Мать? Ты на самом деле уверен, что не подчиняешься Асуру? Ты на самом деле уверен, что Мать хочет, чтобы Агенда была издана вне Ашрама? Ты на самом деле уверен… Непрестанная, изматывающая, повторяющаяся критика, всего – до такой степени, что начинаешь думать, уж не дьявол ли ты? Я не шучу: можно подумать, что ты дьявол. И это имитирует голоса Матери, Шри Ауробиндо. Ты постоянно чувствуешь вину. Что-то заставляет чувствовать тебя вину, беспощадно. Поэтому, если ты внимаешь этому, как говорила Мать, то ты полностью в этом, всё валится из твоих рук и ты идёшь к дверям Ашрама с верёвкой на шее, словно бюргер из Кале. Письмо Сетха прекрасно воплощает этот голос, он гениально владеет этим: умная, организованная злоба. "Почему ты не сказал, почему ты не взял этот барьер в 73, почему…". И всё это происходит так, словно Ложь проглотила Истину и говорит со всей силой, проглоченной ею Истины. Я имею в виду настоящую Ложь: не Гитлер, а сама Истина, обёрнутая в Ложь. Это истощает меня. И встречаю одно и тоже повсюду в течение четырёх лет, со времени ухода Матери. На тебя не только клевещут извне, ты клевещешь сам на себя. Понимаешь? Возможно, всё это для того, чтобы заставить тебя научиться состоянию, в котором всё растворяется в Широте. Когда тебя касается лишь ветерок, всё легко. Но понимаешь, я десять раз встречал во "сне" Мать и Шри Ауробиндо, и я был словно виноват перед Ними в моём сне, и тогда я чувствую такую интенсивную печаль, что моё сердце разрывается, и я тихо говорю "Шри Ауробиндо" или "Мать", со всей интенсивностью печали: "Тебе известно моё сердце, Ты знаешь, что в нём!" и всё исчезает. Но это больно. Поэтому, понимаешь, с меня достаточно этого, я хочу вдохнуть чистого воздуха, хочу выбраться из всей этой болезненной фантасмагории. Да, тебя бьют, расплющивают – это хорошо. Но теперь, мне хотелось бы двинуться куда-нибудь ещё. Хватит этого концентрационного лагеря №2. С меня достаточно страданий в этой жизни, временами все эти печальные воспоминания меня душат, мне бы хотелось вышвырнуть всё это и очистить сами мои клетки. О, ты знаешь, у меня было интересное переживание…. Поэтому мы уехали 19 февраля в поисках нового Нанданама. Сначала мы спустились на Юг, в джунгли предгорий, которые возвышаются над чайными плантациями и зелёными равнинами Керала. Это было в Теккади, в "убежище" слонов и диких зверей. Я провёл с Суджатой несколько дней в джунглях, на берегу одного из бесчисленных ответвлений большого озера Теккади (озера Перияр). Мы смотрели на слонов, это было очень приятно, очень, ландшафт, казалось, купался в розовато-лиловом и розовом свете – ни единой человеческой вибрации: ничего, кроме птиц, зверей, шума и запаха джунглей. Я оставался там часами, я лежал, моё тело пило этот мир, эту тишину – оно буквально пило, словно после великой жажды. Моё тело было подобно губке, о! всё улетучилось: печали, воспоминания, человеческая память, человек это нечто мучительное, он кажется ничем иным, как скопищем боли, огромной памятью о боли. И всё это утекало и утекало прочь в высокой траве. Я вернулся в гостиницу: в течение двух дней у меня был сильнейший жар, моя голова была готова взорваться, мои ноги болели не переставая, словно вытягивали все мои нервы, мой живот горел. В какой-то момент я спросил себя, не было ли это концом этого путешествия, это было так категорично. Если бы меня не учила Мать, я бы вызвал доктора. Затем всё исчезло само собой. И я понял: это выходил весь яд, впитывавшийся в течение многих лет, он словно вытеснялся той ванной из мира, которую я принимал. Это было именно тем, в чём я так сильно нуждался: вытеснить весь этот яд из моего тела, клеток, из моей памяти – покинуть эту старую тягостную кожу. Прежде всего "новый вид" должен оставить свою ванну из боли. Клетки наполнены памятью о боли так, словно ты начинён печалью. Все озарения, все чудеса, все духовные бесконечности по существу покоятся на этой великой Печали и пытаются забыть об этом хоть на миг. Какая иллюзия! Она там. Мы наполнены, Материя наполнена болью – отсюда великий сон смерти, для того чтобы покончить со всем этим. Нет, не нужно уходить вверх, нужно очистить всё это, выблевать всё это, как сделало моё тело в высоких травах Теккади. Я всё лучше и лучше понимаю, почему Мать "теряла свою память" – нужно радикально потерять свою память. Я подготавливаюсь к тотальному бессилию, тотальной дряхлости, и теряю любое и каждое средство для того, чтобы найти то единственное Средство, тот воздух, тот другой ВОЗДУХ, который лишён человеческой памяти. Лучше умереть, пытаясь добиться этого, чем продолжать жить в старой глупой коже.

…….

Мы покинули Кералу и спустились к горам Палани, затем в пылающие равнины Коимбатора, потом поднялись в Нилгири: Кунур. Опустошение. Не осталось ни одного дерева, ничего, только проказа человеческих хижин среди нескольких "экономически выгодных" плантаций. Это было ужасно, я видел это тридцать лет назад: гигантская человеческая волна. Мужество уже начало покидать нас, и мы уже собирались отправиться на запад, в штат Кург или в леса Мисора, когда мы услышали о двух продающихся бунгало в двадцати километрах от Кунура. Там мы нашли тот же самый многолюдный базар со множеством строящихся "современных"зданий, этажи которых смотрели на крышу соседнего, которое в свою очередь смотрело на следующее. Это выглядело безнадёжно. Мы покинули деревню, чтобы петлять между чайными плантациями и бунгало миссионеров, затем мы свернули на маленькую тропинку: это был лес, сначала эвкалиптовый, а затем великолепный, настоящий лес. Вдоль обочины мы могли разглядеть только крыши бунгало среди деревьев, но мы продолжили свой путь до конца тропинки. И вдруг она по-настоящему кончилась: открытые ворота, ковёр из цветов, длинная аллея – затем белая колонна с кусочком крыши вырисовывающимся в бесконечности света: никаких деревьев, никаких тропинок, только безграничность неба, падающего на тамильские равнины. Затем экстравагантное "бунгало" с огромной стеклянной верандой полной света. И ветер, много ветра. Оно было похоже на каюту корабля. Суджата сказала: "Это Край Земли". Внутри… я не знаю, как это можно сделать пригодным для жилья. Широкие комнаты, выходящие на все стороны, выдранные полы, пожираемые термитами. Огромная главная комната, по существу представляющая из себя веранду примерно двадцать метров в длину. И ветер, непрекращающийся ветер. Мы вошли в комнату, хозяин достал из кармана только что полученное письмо, подтверждающее его право на собственность, а на конверте – улыбающаяся Мать. Это была первая марка к Годовщине, 25 февраля. Мать… на марке, улыбающаяся нам. Мы были ошеломлены. Это место называлось Зелёный Акр: только один "акр", завещанный одной старой английской леди, умершей недавно, своему водителю. Непосредственно рядом с бунгало, в этих просторах падающего света, находилась чайная плантация, а дальше участки чудесного девственного леса. Ни одного соседа, ни одной крыши в поле зрения. Мы повернули назад и натолкнулись на бунгало. По сторонам длинной аллеи были высажены деревья, мимозы и эвкалипты, и посреди огромного луга окружённого лесом, на возвышении, находилось одинокое двухэтажное здание, которое выглядело немного важным и скучающим. Оно было увито плющом, затем был луг и лес: оно гнездилось в лесу. Великолепный, ниспадающий каскадами лес, полный птиц и бабочек. Нам сказали, что ночью даже можно увидеть диких зверей, подходящих к газону Харвуда, так назывался дом. (…)

Внезапно сценарий стал достаточно ясен. Мы не могли больше оставаться в Нанданаме, мы не могли жить в Ауровиле среди этих вибраций любопытства, не став гуру, радостно пожираемыми всеми. Гималаев больше не стало. Поэтому, если это не Нилгири, то это и нигде в Индии – сама идея об отъезде из Индии заставляла моё сердце разрываться. Уехать в Европу означало бы быть съеденным другим способом. Я не видел себя возвращающимся туда, кроме как для выполнения определённой работы на ограниченный период времени.… В противном случае ты коммерциализуешься и теряешь сосредоточенность. У меня было очень сильное ощущение, что мы должны построить нечто другое – сначала в нас самих, затем другой центр действия в мире (или на мир). Истинная работа. Чёткая и широкая концентрация в которой может установиться нечто, не будучи обеспокоенным вибрациями мира. Край Земли, или начало новой земли. (…) Ты можешь сосредоточится на истинной работе и искать другой путь, непроторенную тропу. Здесь будет создаваться новая атмосфера. В действительности центр нового мира. Никаких учеников, Ашрама и духовной болтовни: только труженики. Место работы для нового мира. Никаких бесплотных медитаций - место, где занимаешься материей. Сначала должны быть построены эти два "дома", место наполнения сознанием. Потом мы увидим, что туда низойдёт. Я не знаю, не вижу ли я сон с открытыми глазами, но всё это кажется таким утешительным после мистера Сетха и Коуноумы, и всего Святого семейства из сынов Матери и готовых придти на смену внуков. Фактически, Мать жива. Если бы смогли сделать её по-настоящему живой. Место, где Она сможет БЫТЬ. Мы заставим границы исчезнуть. В любом случае, мы можем попробовать жить в красоте.

*

 

3 марта, 1978

В тот момент, когда я получил письмо от Сетха, я знал, что в сознании моих друзей есть вопрос – они искренни, полны посвящения, они верят в меня, любят меня, но вопрос есть. Он подсознателен, он даже не сформулирован, но это именно то поле, где действуют враждебные силы: физический Ум, внушения, медицинские или какие угодно другие, который липнут и липнут. Можно говорить что угодно, можно верить, любить и знать в своём чистом и пробуждённом сознании, но это находится и внизу и оно липнет. Как они верно говорят: "Клевета, клевета, что-то из этого будет оставаться всегда". Моё собственное сознание наполнено их упрёками и предательскими голосами. Я покинул Пондишерри с отвратительным дерматозом и четырьмя очагами инфекции на моей спине. Они были исцелены по дороге. Я вернулся обратно и покрылся красными прыщами похожими на крапивную лихорадку. Это то, что происходит сейчас. Моё тело впитало достаточно этого яда, утомительного и всеобщего. Это единодушие ненависти, избежать которой могут лишь редкие звёзды. Я купаюсь в этой ванне. Меня обвиняют постоянно в течение четырёх лет. Почему он не высказался? Почему он не помешал им? Почему он не собрал старейших садхаков и не сказал им: вы знаете, это только выглядит как смерть, но на самом деле Мать находится в трансе трансформации. Она выйдет из него, сияя – не торопитесь её хоронить. Почему, почему… Не будь я человеком, натренированным Гестапо и Саньясой, я мог бы только рыдать об этом мире печали. Можно видеть, что только одна Любовь может сделать возможным вынести всё это. Иначе всё это было бы ужасно и чудовищно. Мать заставляет меня переживать все эти ужасные состояния маленькими дозами. "Повсюду, повсюду желание того, чтобы оно умерло…" – постоянно говорила она. Поэтому если ты не раскрываешь свои руки, абсолютно, тотально, ты допускаешь это. Если ты не любишь, абсолютно, тотально, ты допускаешь это. И я нахожусь здесь, колеблясь между мятежом и любовью, да и нет, временами крича, и тогда становится так грустно, так грустно, что хочется кричать за всю землю, взяв её на руки и утешая её печаль – это всей земле ты должен помочь выйти из этого ада. Нет никакого решения, никакого другого решения. Мы должны любить абсолютно и умереть абсолютно для старой земли печали, чтобы стать способными перейти на другую сторону и притянуть немного линию жизни. До тех пор пока мы страдаем, бунтуем, подхватываем дерматоз, мы всё ещё в старой ванне. Мы должны быть ЧИСТЫМИ, абсолютно, вплоть до клеток, тогда это сможет действовать. Это так жжёт…. Остаётся таким же подвешенным и этот случай. "И почему Шри Ауробиндо сломал ногу, спросил меня кто-то вчера, если бы он был в божественном сознании, этого не могло бы произойти". Эта земля – тяжёлое бремя. Это происходит из-за извращённого, ораторствующего ума, который всё "понимает", всё видит, вопрошает и искажает всё. Никакой Цезарь и никакой Рембрандт не стоят и маленькой беличьей шкурки. Я хорошо понимаю этот переход, эту необходимость, но это в лучшем случае отвратительный переход, который не имеет никакого значения, если мы не выберемся из этого. Это ужасный переход. И это липнет к самим нашим клеткам.

Итак, я проснулся этим утром с немым вопросом моих друзей. Конечно, они все знали о возможности трансформации в каталептическом трансе, Мать говорила об этом всем, включая дорогого Андре. Была распространена "инструкция" от 1967 года: Нолини видел её, точно также как и другие, кого я не знаю, и Пранаб конечно тоже знал. Возможность трансформации в трансе была предсказана Матерью шестьдесят лет назад, она говорила об этом всем. Но в таком случае начинаешь выглядеть как человек "устраивающий скандал", не так ли? И снова, в 1972 и 1973 году, Мать говорила об этом Кумуд, при этом присутствовали я и Суджата. Кумуд, которая спустила Мать вниз вместе с Пранабом. И когда я сказал Матери в известной беседе 1973 года (Спящая Красавица): "Я могу объяснить им", Мать ответила: "А они поверят тебе?"… "Пранаб будет думать, что я мертва". И когда Мать попыталась поговорить с Пранабом, в апреле 1973, он взорвался – для того, чтобы понять то, что произошло, нужно было лишь слышать этот голос, взорвавшийся гордыней и ненавистью. Поэтому "высказаться", "сказать" им, когда я пришёл туда, в тот зал, спустя десять часов после события, когда были проинформированы тысячи людей: "Вы знаете господа старейшие садхаки, Она не мертва, пожалуйста поднимите её обратно в её комнату". Но они все хотят, чтобы она была мертва! И я находился там, перед этим телом, ошеломлённый и с разбитым сердцем – о! Я не ожидал этого, возможно я был единственным, кто не ожидал этого – я находился там минут десять, когда Нолини позвал меня в свою комнату для того, чтобы перевести его послание о конце Матери на французский. И это "послание" начиналось словами: "Это тело (тело Матери) НЕ БЫЛО ПРЕДНАЗНАЧЕНО для…". Я забыл остальное, но оно не было предназначено для того, чтобы перенести трансформацию. Я стоял там, в тёмной комнате Нолини, онемевший, и наконец, тоном в котором смешались гнев и возмущение, я сказал: я НЕ МОГУ этого переводить. "Трансформация остановлена, не так ли", - сказал Нолини канадскому интервьюеру; и восемь дней назад, 21 февраля, к Столетию Годовщины Матери, вышла длинная статья в Indian Express, подписанная Манной Дасом, одним из ашрамовских светил, в которой делалось заключение: "Она СДАЛАСЬ 17 ноября, 1973 года".

Сказать – КОМУ?

Был ли там хоть один человек, хоть одна душа, которая бы послушала? Открой я только свой рот, они бы сказали: о, смотрите, Сатпрем хочет показать, что он знает всё, он пытается привлечь внимание или устроить скандал и выдать себя за представителя Матери – он хочет испортить наши прелестные маленькие похороны. С них было достаточно Матери. Ненависть, которой я окружён сейчас видимо и официально, позволь я себе так сказать, поднялась бы четырьмя годами раньше, они убили бы меня раньше, чем я бы успел написать этот трёхтомник и спасти Агенду.

Проложить себе дорогу силой в мае 1973 года, когда они закрыли для меня двери Матери?... Нет, нет, единственное решение заключалось в том, что Мать должна была спуститься в могилу для того, чтобы подвергнуться трансформации, скрывшись от всех этих животных. Это всё. Когда Мать, ещё в 1972 году сказала мне в очередной раз: "Ты скажешь им", я ответил: "Они скажут, что я сумасшедший, они даже не позволят мне войти в твою комнату". Я оказался пророком. Прийти и вызвать гнев Пранаба, силой прорываясь в её комнату? – но посмотрите, что обрушилось на это бедное беспомощное тело, когда 7 апреля 1973 года Мать попыталась что-то сказать Пранабу. Я был в ужасе, я сказал Пранабу: "Нет, нет, нет"… и Мать, такая белая, с закрытыми глазами, воспринимавшая весь этот гнев. Ах, моё сердце упало. Они обвиняют меня – они обвиняют меня всеми возможными способами, я величайший преступник и причина всех зол. Я несу всю их черноту на своём горбу. Я тот, кого они выбрали, чтобы облегчить собственную боль. Что касается меня, то я борюсь и борюсь, я сражаюсь в своих книгах, я сражаюсь всеми возможными способами. Моё сердце наполнено этим даже во сне. Затем, я на секунду закрываю глаза, и Мать окутывает меня. Всё становится таким белым, таким нежным и твёрдым. Мне хочется оставаться там и больше не двигаться. Всё остальное – печаль.

Это бесконечно и для этого нет никакого решения. В Уме всё будто заранее прогнило. Но этот вопрос цепляется. Нужно быть подобным живой молитве, чтобы пройти через всё это.

Я не "прав" и я не знаю, ошибаюсь ли я. У меня нет никаких аргументов и я не знаю есть ли какие-либо оправдания тому, что я сделал, что я хотел или старался – это просто случилось. Я много молился. И если я не прав, я продолжаю молиться. Когда я делал худшие глупости в своей жизни, когда я приближался ко дну ямы и больше не мог представить ничего в качестве своего оправдания, я говорил Господу, словно крича из глубины своей души: "Даже в аду, я буду любить Тебя". Даже если всё рушится на меня, даже если я не прав, даже если я низший из низших, я буду продолжать говорить, что я люблю Тебя, я люблю Тебя, я люблю Тебя.

И поэтому всё настолько тепло, что ты любишь истинно и вечно. И ты находишься в конце всех несчастий. Это пылает. Пылает всё.

На сегодня достаточно….

Я обнимаю тебя и всех моих замечательных друзей,

Которые делают эту жизнь более сносной.

Сатпрем

6 марта, 1978

Выход первого тома Агенды.

Где мы приклоним наши головы.

 

9 марта, 1978

Дели (C.P.N.) принимает проект нового места.

*

(Письмо к нашим парижским друзьям)

 

Письмо от тебя, Мишлин, Кармен, Мил, Пьера, и Рашель, молодого студента из Нанта и девушки из Кернье, датированное 4 марта, текло плавно словно мёд, наполненное всей сладостью Матери, оно согревает глубины наших сердец – наконец-то на земле есть страна, где Мать приветствуется, прославляется. Даже издатель из Обина уловил вибрацию Матери. Как же всё это приносит утешение и истину в наши сердца, мы почти забыли, что все эти усилия, вся эта борьба может иметь "результат". Я смотрю на всё это в изумлении: неужели всё это на самом деле возможно. Что-то отвечает? Мы жили в отрицании, в сопротивлении, препятствия должны были преодолеваться так долго, что это звучит словно история из другого мира. Поэтому я понимаю, до какой степени здесь ты погружён в мир Лжи, словно каждый момент нужно толкать вверх крышку для того, чтобы вдохнуть немного кислорода. Я закончил тем, что стал своего рода машиной - для сокрушения препятствий или, скорее, для того чтобы биться о препятствия, без надежды, что они когда-нибудь, где-нибудь могут уступить. Я смотрю на вас, там, с широко открытыми глазами - неужели они на самом деле понимают? Я уже был не в состоянии верить, что Победа Матери может состояться – я был занят лишь тем, что устранял с пути камни. (…) 21 февраля, я вместе с Суджатой находился в джунглях и впитывал мир всеми порами своей кожи. Это был самый милосердный день, который был у меня в жизни за несколько лет. Минутная Пауза. Мне стыдно от моих жалоб и ворчания. Но здесь на самом деле трудно. Вы позволяете мне дышать. Вчера я находился будто в тумане из боли (дерматоз появился снова). Они думают, что я полон "ненависти", того или другого, но это боль! Это причиняет страдания моему телу, моё сердце кровоточит от их боли, словно это моя боль. Я полон их боли. (…)

Только что приехал Абхай Сингх: звонок из Дели – новое место принято…. Мои ресницы задрожали от волнения. Столько Милости вдруг обрушилось на нас– 9 марта. Я не могу поверить, что мы выберемся из всего этого, перестанем биться о камни и иметь склонность к дерматозу. Я чувствую себя глубоко тронутым и ошеломлённым. Возможно через две недели всё закончится, закончится.

Суджата только что принесла мне цветок "милость", который она нашла в саду – я каждый день срываю по несколько цветов и я не видел его! Да, в глубине своих сердец мы знаем, мы абсолютно уверены в победе, мы знаем о милости присутствующей во всём, знаем точный процесс, но в материальном сознании мы слепы, движемся шаг за шагом, словно ослы. Я был настолько погружён в препятствия, что не видел ничего кроме этого. О, это не закончилось, но теперь мы вдохнём более свободно.

Возможно, через две недели.

…….

Только что кто-то принёс мне почту: первое письмо из Индии. Индии, которая наконец-то ответила. В Индии было полное молчание, и вот один человек ответил. И это тоже Милость. В том, что отвечает человек из Индии, отвечает сегодня, тоже присутствует улыбка, это пришло и сюда, в такую непокорную Индию. Послушай (я хочу переписать это сам, как бы призывая Милость на Индию):

(В оригинале не английском)

 

Мой дорогой брат,

Я только что получил письмо от моих друзей из Ауровиля (здесь я секретарь Общества Шри Ауробиндо), что попечители Ашрама решили изгнать тебя из Ашрама. Письмо это погрузило меня в глубокую печаль. Я не могу вообразить, что человек, написавший "Путешествие Сознания", "Божественный Материализм", "Саньясина", мог действовать, чувствовать или думать в противоречии с идеалами, установленными Шри Ауробиндо и милостивой Матерью. Я прошу вас простить этих невежественный Попечителей и если вас на самом деле выгонят из Ашрама, я прошу вас принять моё гостеприимство здесь. Вы можете оказать мне любезность приехав сюда, и оставаться со мной до тех пор пока я жив. Я разделю с вами всё, что я имею по Милости Шри Ауробиндо и Матери. Если у вас нет денег для того, чтобы приехать сюда, напишите мне и я вам их вышлю. Пожалуйста простите Попечителей, которые очевидно невежественны и не понимают того, что значили Мастера.

С любовью, ваш

S.C.Gupta

И это первый индиец, S.C.Gupta, из Рурки (в Северной Индии) – "читающий лекции по математике в университете Рурки"! Математики в авангарде повсюду. Я так счастлив за Индию, и то, как он рассуждает, это так по-индийски. Милость даёт мне сегодня всё, что я могу пожелать, мне было так печально за Индию, я находился под угрозой изгнания из Индии и это задевало меня за самое сердце, словно никто здесь не хотел истинной Матери (а также и Шри Ауробиндо, кроме как философа, стоящего в ряду с Марксом и Ганди). Итак, мы собираемся сделать Агенду в Индии и для Индии. (…)

Что касается Сатпрема, я не знаю где он. Иногда слабое дуновение бретонца Бернара доносится до меня как морская пена, но Сатпрем исчез в одеянии Матери: он цепляется за него как всё более и более глупое дитя. Суджате приходится всё мне объяснять….

В отношении магнитофонных записей (Агенды), да, пожалуйста, сохрани песни Суджаты и её ежедневные сообщения, этот тихий голос будет очарователен спустя долгое время. (…)

Продолжайте свои вечерние "медитации", это очень важно для очищения себя от всех окружающих вибраций. Это молчание в котором "ничего не происходит" на самом деле наполняет нечто, что приводит всё в порядок и проясняет обстоятельства. Это очень активное и позитивное молчание – множество вещей делается в этом молчании.

Сатпрем

12 марта, 1978

(Письмо к Мишлин и друзьям)

Мишлин,

Получил твою телеграмму: "Счастливый Лес, браво, если необходимо, мы немедленно вышлем денежный перевод". Удивительно встретить такое тотальное посвящение – Мать видит это. Мишлин, конечно же, имеет свою собственную роль, особую роль, которую я только что предсказал. Мать была очень заинтересована в финансах (в чистой работе "финансовых сил"). Мишлин, вероятно, представляет собой нечто из "обращения" этих сил, так дурно и, кроме того, эгоистично используемых. Это один из основных элементов (наряду с политикой и сексом). Один из трёх элементов, которыми нужно овладеть для того, чтобы была супраментальная жизнь или, чтобы быть точным, осуществился приход супраментального господства; для того, чтобы мир стал готов. Ключ к этой победе, которая так трудна – чистота. Если один человек с реальными финансовыми средствами в его или её распоряжении может отдать деньги "в распоряжение" без какого-либо чувства эго, даже без тени эго, то это великая победа. Они, так сказать, должны быть отданы в чистоте. Эта чистота сама по себе является чудом. Деньги – именно то, что несёт в себе наибольшую тень. Это одно из наказаний, которым была отмечена несчастная еврейская раса. Если хотя бы один человек справедлив и действует правильно в этой специфической области сознания, то это действительно великая победа над Врагом и для других людей: каждое правильное действие имеет свою собственную цепь реакций.

Благодаря Мишлин Агенда смогла выйти материально. Это о чём-то говорит. (…) Но это поистине божественный знак, что некоторое количество чистых денег было отдано в распоряжение Агенды Матери, то есть, в распоряжение Нового Мира – того, что строится, того, что строит новый мир. Это тайна между Матерью и Мишлин. Я помню то, что она (Мишлин) видела, как это сокровище или эта Веда были ещё раз поглощены бездной, и это она помогла спасти, вытащить тайну следующего вида из воды. Д сего дня эта тайна "поглощалась" каждый раз, то есть, искажалась, фальсифицировалась, изменяла свои свойства – "была проглочена бездной". Мишлин во всём этом играет особую роль. Всё приходит как раз тогда, когда это необходимо. Необходимо играть роль до самого конца, не так ли? Фактически, всегда удивительная милость в том, что тебе позволили отдать себя "на службу". Это придаёт жизни изысканный вкус и значение, иначе - мимолётная пыль. Каждый должен найти своё уникальное и чудесное место в игре Матери - великой игре нового мира. Это несёт в себе своё собственное благословение.

…….

Я убеждён, что Мать руководит всем очень точно и что ничто не происходит без её на то разрешения. "Сила, более могущественная, чем материальная сила", - говорила Она. Фактически, мы должны очень доверять. Вчера, когда мы узнали о грязных трюках этих людей, Суджата сказала мне своим спокойным, тихим голосом: "Пондишерри уйдёт под воду. Нужен долгий период под водой для того, чтобы очистить всё это место", - и она вдруг вспомнила видение, которое у неё было несколько раз, несколько лет назад: она видела широкие водные просторы, заливающие Пондишерри, и отчётливее всего она видела улицу перед местом, где живёт Нолини, под балконом Матери. А в этой воде бесчисленные, дерущиеся друг с другом звери и огромные как черепахи тараканы. Это вторит видению Матери 57 или 58 года, когда она видела поглощённое бездной Пондишерри, а затем, годы спустя, саму себя, выходящую из глубокой пещеры, где она оставалась в течение всего потопа, и пытающуюся говорить по-французски с людьми, абсолютно не понимавшими этого странного языка…. Очевидно, измерения времени абсолютно вне нашего понимания. Но это небольшая, хорошая программа для Пондишерри и, как я думаю, очищающее погружение совсем не так уж плохо. Наш отъезд отсюда может иметь больше, чем одно значение.

Настоящая семья Матери тоже великолепна. Долгая битва позволила раскрыть и это тоже. Но знаешь, вся эта масса организованной ненависти вокруг меня болезненна, если можно так выразиться. Я не знал, что "субъективные" вибрации могут иметь такую конкретную власть. Каждое утро я просыпаюсь с этим (чаще всего около 1 ночи: я постоянно вижу Баруна) и это не субъективная боль, я словно изранен изнутри. Стены между "внутри" и "снаружи" стали очень тонкими. Морисе ужасен, я не знаю почему, остальные тоже. Иногда настолько хочется полностью выйти из всего этого – то есть, оставить тело. Тело участвует во всей этой боли, в противном случае оно бы её не чувствовало. Для физического, телесного сознания мысль о болезни подобна "самой" болезни. Это мысль творит смерть. Все эти фальшивые вибрации полны смерти, подобны самой смерти. Мысли здесь являются действиями. Именно это и есть ад. Возможно, я буду чувствовать себя лучше в нашем новом месте…. Если бы я снова смог взяться за работу и погрузиться в Агенду, это успокоило бы моё сердце.

Сатпрем

13 марта, 1978

Пранаб приехал с инспекцией в Нанданам.

15 марта, 1978

(Письмо к Анне и друзьям)

 

…Письмо Анны доставило мне бесконечное удовольствие. Суджата и я так смеялись, когда прочитали: "Ашрам очень быстро развалится без вас!" Что же касается нового места, да, да, да, это точно. Мать не хочет, чтобы мы страдали! В глубине всегда присутствует хорошо скрытое христианство: ты должен страдать, нести свой крест, ты не должен избавляться от этого…. Мать атаковали враждебные голоса, и только теперь я понимаю, что это значит – они так искусны, так умны, они играют на "долге", на всех моралях Земли. Они заставляют чувствовать вину, в каждую минуту – ты потенциальный предатель и излюбленным субъектом является эго. Эти голоса переполняют тебя эго, ты чувствуешь себя безмерно эгоистичным – фактически, они лишь проецируют на тебя собственную тень. Но это адское ощущение. Теперь я вижу, как Мать страдала от всех этих голосов, и Она была совсем одна, в то время как у меня есть Суджата, которая может меня вовремя удержать и сказать: ну, не будь глупцом! Когда я в первый раз отсёк себя от Ашрама, произошла грандиозная и болезненная атака с целью убедить меня, что я действую как амбициозный и эгоистичный человек. Хорошо, я полагаю, что это скоро закончится… До следующего удобного случая! Да, место, которое не будет заполнено этими голосами и где можно существовать просто, радостно, подобно ребёнку нового мира. Я вдруг (после прочтения письма Анны) "уловил" врага в тихом, благоразумном шёпоте: "Не собираешься ли ты выйти из условий работы, уезжая в этот прелестный, маленький лес?" – Да, что-то хочет чтобы мы страдали, словно яд является чем-то, чем нужно гордиться! Но тем не менее, это очень умно. Здешняя атмосфера наполнена этими голосами. Я помню, как Мать говорила мне: "Это больше самой наибольшей жестокости, которую можно вообразить: "Сам Шри Ауробиндо не сделал этого, почему ты думаешь, что сделаешь ты?...". Иногда Её глаза были полны слёз, и теперь, временами, я очень остро понимаю то, во что я никогда не смел поверить или подумать: этот маленький человек, тот, кого звали Сатпрем, был полезен Матери. И однажды это закончилось, Она больше не могла взять меня за руку, и никого другого. Рядом с Ней больше не было ни одного человека.

Я никогда не верил, что могу "принести Матери пользу"! Для меня это казалось слишком претенциозным. Да, временами я бы хотел, чтобы у меня было это эго. Мы абсолютно исковерканы духовной моралью. Мы стараемся минимизировать себя, и это последний остроумный трюк Асура. Свобода заключена также и в том, чтобы быть великим.

Но я думаю, что по существу она заключена в способности смеяться. Я никогда не был способен смеяться. Возможно я должен научиться этому в новом месте – это было бы лучшим способом растворения всех этих призраков в новом мире (включая и духовные призраки).

Это предложение чудесным образом возвращает в Агенду1962 года: "Понимаешь, это пришло сверху, это было решено наверху и много-много лет назад". Как это успокаивает! Я вдруг сказал себе: "Но если это было определено, то произошедшее после 73 тоже было определено, решено "наверху", я совсем не заблуждался, Они не позволили бы мне ошибиться! Вторая фаза была также важна, как и первая, когда Она говорила со мной, держа меня за руку. Она до сих пор держит меня за руку! О, как мы глупы, ничего не видим, сомневаемся во всём - как слепо физическое сознание! И тогда мы делаем вопреки всему. Это то, что я называю "продвижением во тьме", во тьме каждый шаг. Если бы в физическом сознании была определённая вера, то это было бы самоочевидно! Мы бы увидели Мать! Вероятно существует и физическое эго, которое рождает тень такую же огромную, как и эго духовное. Это "магические чары", это ни что иное как чары, и это рушится. И что будет, если бы мы заставили упасть эти чары в наших голубых горах? Если бы мы поверили, по-настоящему поверили?...

Но я вдруг со всей определённостью понял, что я не ошибался в течение четырёх лет, и что Агенда была неизбежна. Это тоже было предопределено – неужели все эти люди сильнее Всевышнего?

Однажды мы громко рассмеёмся над этими призраками. Но мы должны быть способны рассмеяться над ними сейчас. Когда мы оборачиваемся для того, чтобы оглянуться, это очевидно – это сразу станет очевидно. И тогда всё станет таким смешным! Мы очень глупы – возможно мы станем менее глупыми. Анна совершенно права. Анна является основным элементом этой новой Поворотной Точки Смеха.

Теперь о "серьёзном"(!)

Мне хотелось бы подписать документ, в котором я бы передал все мои "авторские права" на всех языках, включая все, что на данный момент были мошенническим образом присвоены Ауропресс и Ашрамом, - IRE, включая все права на фильмы и экранизации. Это касается всех моих книг начиная с "Золотоискателя". Если я протяну ноги, всё должно соответствовать этим правилам! (…)

Итак, мы считаем дни…. Лакшми сказала, что она хотела бы взять свою корову, телёнка и собаку с нами!... Ноев ковчег? Давайте создадим радостный Ковчег вместе, в любви Матери.

С моей любовью к каждому из вас

Сатпрем

А я возьму с собой четырёх белых голубей из Deer House.

16 марта, 1978

(Выдержка из письма французскому читателю)

 

… Сейчас на самом деле уже не то время, когда Новый Мир может быть заперт в четырёх стенах какого-либо Института. Мать идёт по миру. Нет, Она не "Мать Пондишерри", а Мать Земли.

21-22 марта, 1978

Полночь: мы съезжаем из Deer House, Нанданама.

22 марта, 1978

(Личное письмо)

Мадрас

Наконец-то мы свободны. Мы уехали в Гималаи 22 декабря, и 22 мы уезжаем из Пондишерри в новый цикл. Вчера был день весеннего равноденствия. Я не знаю, смогу ли я вразумительно написать тебе…. Вчера я был в Мадрасе вместе с Киритом, я обратился в Иммиграционный офис для того, чтобы зарегистрироваться в Мадрасе, проигнорировав Пондишерри. Они собираются попросить, или уже попросили передать моё дело… Поэтому прошлой ночью я вернулся в Deer House в 10 часов вечера и Роджер помчался в Ауровиль для того, чтобы проинформировать команду ауровильцев + фургон с тем, чтобы мы могли выехать из дома в полночь через маленькую дверь. Нам нужно было торопиться, так как письмо из Мадраса должно было прийти в Пондишерри этим утром и предупредить попечителей. Сумасшедший переезд после сумасшедшего дня, в час ночи Deer House был пуст. Ауровильцы: их любовь, молчание и оперативность удивительны. И N., прекрасный переписчик, вкладывающая в это всё своё сердце… (Её каждодневное посвящение было удивительным и до сих пор осталось таким же, на своём мотоцикле она выполняла тысячи заданий). Итак, мы "поспали" несколько часов на полу, и утром, в 8.30, мы уехали из Deer House на такси навсегда, оставив письмо (написанное Киритом), которое наш адвокат отдаст попечителям, в котором мы доставляем им удовольствие тем, что им не придется силой врываться в дом, и уточняя, что ключи мы доверили Абхай Сингху…. Завтра утром, 23, в 4.30, мы собираемся в Минабакам, прежде, чем улететь в Коимбатор, затем снова взять такси до Оти и… Харвуд… где мы разобьём лагерь, в то время как фургон с вещами прибудет когда только сможет, с коровой Лакшми, собакой и белыми голубями. Затем, в последнюю минуту, 20 марта, в тот самый день, когда Кирит в Оти оформлял покупку Харвуда, премьер-министр Тамил Наду издал декларацию: тамошние леса будут вырублены с целью создания чайных плантаций для репатриантов с Цейлона!... Словно враждебный призрак захотел снова нанести удар. Деревня была взволнована. Я не знаю, что произойдёт, но думаю, что Мать сильнее всех министерств мира и что наше место предопределено. Врагу странным образом определены границы. Этим утром, когда мы выезжали на такси из Нанданама, мы обнаружили, что ворота блокированы автобусом S.A.S наполненным "посетителями". Нам пришлось ждать десять минут, чтобы найти водителя и попросить его убрать автобус для того, чтобы мы могли проехать (в конце концов, это сделал наш собственный водитель). Странно.

Я слишком устал, чтобы рассказывать тебе о бесчисленных мелких фактах, удивительных и необычных. Я собираюсь отлежаться в ванне, а затем постараюсь немного поспать.

(…) Я нежно вас всех обнимаю. Этим утром, в такси, я был счастлив словно ребёнок, уезжающий на каникулы! Цикл сладости, красоты, работы, гармонии и любви.

Сатпрем

23 марта, 1978

Харвуд.

29 марта, 1978

(Письмо друзьям)

Харвуд

Первым письмом, полученным здесь, утром нашего первого дня, было письмо Лафонта, очень доброе и обнадёживающее, а в полдень пришло твоё первое письмо с адресом IRE на обратной стороне – очень любопытно, я немедленно ощутил вибрацию свободы, находящуюся в этом адресе, после всех месяцев или, скорее, лет, нелегальной жизни. Да, мы дышим. Это на самом деле подобно плащу, упавшему с моих плеч. Каждый раз, когда я покидал Пондишерри и добирался до Мадраса, у меня был тот же самый опыт. Я думаю (я уверен), что кроме их отравленной атмосферы там было нечто ещё, что напрямую и искусно, если я могу так выразиться, было направлено против меня. Это создавало своего рода усталость, похожую на накидку старости на моих плечах. Сколько раз Мать говорила мне, что её сгорбленные плечи не имеют никакого физического источника. Я не могу подумать, что эти люди делали это преднамеренно, это кажется мне настолько… я не знаю, бесчеловечным. Я не могу их обвинять. Но как же легко стало дышать. Около месяца назад я видел, как Барун делал различные странные, круговые движения руками, словно он что-то обматывал вокруг меня, но я смеялся – и он сказал мне с мерзкой улыбкой: я сделал "формацию". Я смеялся. Я не могу поверить, что они имеют достаточную "квалификацию", но они могли использовать кого-нибудь ещё? В любом случае это закончилось, я вне досягаемости. Невероятно думать, что они посмеют угрожать Лафонту тем, что разорят его бизнес, я не могу поверить, что дети Матери – чем они являются в какой-то части себя, как бы мала она не была – могут делать это, не заболев немедленно. Даже здесь, я (и Суджата тоже) видим, как они ночь за ночью атакуют меня: они будто собираются в одном грузовике, которым управляет Андре, и атакуют меня. Это больше не касается меня физически, но, тем не менее, продолжается. Они, должно быть, в ярости из-за Агенды. И ты знаешь, что G.G. (из Института) – он простодушен или бестолков в некотором роде – отправил Агенду Сунилу, а тот немедленно передал её Андре (я услышал об этом перед своим отъездом). Это невероятно, что это за идея, облегчать мерзкую работу этих людей! Неужели он не понимает, что "добрых людей", друзей или братьев, не существует в этих условиях, и что когда ты выбираешь не делать выбора, ты немедленно расширяешь ряды Врага: невозможно благополучно оставаться вне этого, это невозможно – если ты не с Матерью активно и тотально, ты немедленно оказываешься в рядах Врага, ты, так сказать, вынужден оказаться там. Силы извлекают пользу из всего и каждого, и заставляют всех и каждого делать то, что помещает их на ту или иную сторону. Мы можем сказать, что это неизбежно…. В G.G. где-то есть некоторое несознание и Враг всегда знает, как нажать на кнопку этого несознания и однажды заставить совершить серьёзную ошибку. Вы помещаете Врага внутри себя – у нас всех в укромном уголке внутри находится Враг - и мы должны яростно выбрать, я могу так выразиться, неподчинение без предупреждения, на любом неожиданном повороте. (…)

Что касается G.G., то здесь присутствует лишь что-то детское, что верит в "идеалы", как в верховную панацею: время идеалов закончилось! Мы живём во время автоматического Огня. Все идеалы потерпели неудачу, они ментальны: мы находимся во времени Материи и Огня в Материи – таков "идеал" сейчас. Идеалы, которые разворачиваются автоматически, без слов и идей, когда Огонь "выявляет" нечистоту.

(…) Я не знаю, во всяком случае, имя Мишлин открылось подобно неожиданному цветку – это очень красивый цветок! Ключом всегда является чистота, и никакого эго.

31 марта, 1978

Эта компиляция ответа Сетху…. Я больше не хочу отвечать, я страдал и трудился очень много, отвечая тысячи раз, но теперь всё это стало подобно ране в моём сердце, которой я не могу коснуться без того, чтобы она не причинила мне боль. Они ранили меня гораздо более жестоко, чем Гестапо и человеческий ужас концлагерей – ты знаешь, что это было варварством, но эти… Словно всё человечество или все человеческие чувства были ранены в глубине моего сердца. Требуется только слово, предложение, замечание или воспоминание и это причиняет мне боль внутри – словно я никогда больше не хотел касаться этого мира. Они наполняли меня ужасом. Я не могу. Я больше не могу "отвечать" на их мерзости. Мне бы хотелось забыть о них полностью. Пусть они делают, что хотят! Мне больше хотелось бы рассказать тебе о мимозах, эвкалиптах и птицах в лесу, здесь всё широко и спокойно, но всё ещё остаются практические вопросы, которые нужно решить.

… Фактически, я всё ещё не нахожусь в конце путешествия. Я нахожусь в пути и я вздохну по-настоящему, когда найду своё точное место на Краю Земли – в этом нет никаких сомнений, это моё конечное место назначения. Харвуд не является самым подходящим для меня местом, несмотря на всё его очарование и необычность. Я так долго стремился достичь конца этого путешествия и преклонить свою голову в месте, где я бы находился в моей истинной атмосфере (я имею в виду место, где я был бы способен вновь построить мою истинную атмосферу, которую я должен был выкинуть за борт на развалинах Deer House). Этот переезд был настоящим кораблекрушением: наша мебель и чемоданы свалены в беспорядке в грузовике. Мы должны были сжечь позади себя всё. Но Край Земли….

Матери предпочитала думать широко, это верно. У меня впечатление, что Мать тщательно продумала эту идею (!) и Она не напрасно нашла для нас это чудесное место (включая марку с улыбкой, которая появилась из кармана упрямого владельца Края Земли). (…) Центр этой работы находится здесь, а не в Париже. Материализация должна происходить здесь. Индия находится в сердце мировой проблемы, и мы должны развязывать узел здесь (тёмный узел, такой же тёмный, как и наш символический Ашрам). Единственный способ развязать его – напечатать, материализовать Мать в этой атмосфере и распространять эти книги вопреки блокаде, организованной Ашрамом и всеми книготорговцами Индии (они могущественны, это невероятная мафия). Кажется, что освобождение от таможенных пошлин и лицензии на импорт возможно только благодаря Биджой Сингх Нахару, дяде Суджаты, члену организационного Комитета партии Джаната и близкого Морарджи Десаи, Премьер Министру. (…)

Итак, мы собираемся отправиться в радостный путь? Мне бы очень сильно хотелось дать начало истинному творению и позволить исчезнуть из моих клеток, моего тела всех этих болезненных воспоминаний.

Сатпрем

Конец первого тома

(Текст на заднем развороте обложки)

Заметки Апокалипсиса

У меня была Тайна, должна ли она ещё раз быть похоронена под руинами той или иной "цивилизации".

То, что затрагивается здесь, или что я стремлюсь затронуть, это старый вид, который не знает ни себя, ни своего начала, ни своей Цели, ни причин своего смертного существования. Это путь, шаг за шагом, в неизвестное Земли через простое человеческое тело, предложившее себя непостижимому Будущему – которое, тем не менее, уже находится здесь, внутри нас – и виду, находящемуся в процессе созидания.

Начало новой Жизни, второй жизни для Земли и для человека.