Перевод: Игорь Горячев, Нина Кучер.
auroananta@yandex.ru
Сатпрем
Заметки об Апокалипсисе
Том 9
1989
Институт эволюционных исследований
Encyclopaedia Universalis, т.2
Апокалиптический
(литературное)
Для современного ума, термин «апокалипсис» связывается с катастрофой мирового масштаба. На самом деле, это транскрипция греческого слова αποκαλυψις, которое означает просто «раскрывающий», «снимающий покровы». Малоупотребительное в просторечном греческом, оно довольно часто появляется в переводе библии Септуагинте, где означает «раскрытие» в материальном смысле, но особенно, в переносном смысле, то есть «открытие» человеческих или божественных тайн.
Суджате
с которой, шаг за шагом,
мы прошли эти ужасные испытания,
поддерживаемые только нашей любовью к Матери
и нашей отчаянной волей
продолжать Их Работу
до конца.
открыть
ужасную и чудесную
Тайну жизни
на земле.
Январь
ХРОНОЛОГИЯ МИРОВЫХ СОБЫТИЙ
2 января – Бирма: более 100 000 человек присутствовали на похоронах Кхин Куй, вдовы Аун Санга, героя Независимости, и приняли участие в демонстрации против военного режима на улицах Рангуна, длившейся более двух часов.
4 января – США: американская авиация сбила два ливийских истребителя над Средиземным морем.
– СССР: Коммунистическая партия предложила закон, предусматривающий реабилитацию «сотен тысяч» лиц, осужденных без суда в тридцатые и сороковые годы.
5 января – Шри Ланка: верховная индийская комиссия в Коломбо объявила, что первый индийский батальон был выведен из страны.
7 января – Япония: император Хирохито умер в Токио. Его заменит принц-наследник Акихито.
11 января – Франция: конференция по химическим вооружениям завершилась принятием окончательной декларации, по которой 149 государств участников отказываются от использования этого вида вооружений.
15 января – Бангладеш: катастрофа на железной дороге в Пубейл унесла жизни, по меньшей мере, 120 человек.
– Никарагуа: почти 5000 человек ответили на призыв 14 оппозиционных партий и приняли участие в манифестации в память Педро Йоахима Чаморро, убитого при диктатуре Анастасио Сомоза.
17 января – Австрия: назначив отца Клауса Кюнга, священника, принадлежащего к Opus Dei[1], главой епархии Фельдкирх, Папа продолжил назначения консервативных епископов.
18 января – Китай: на стадионе Гуаньджоу, 17 осуждённых, обвиняемых в убийствах, грабежах и экономических преступлениях, были казнены перед толпой в 30 000 человек.
19 января – США: ответственные лица здравоохранения впервые в мире разрешили использование способа, основанного на изменении генотипа человеческих клеток.
22 января – Индия: партия премьер-министра Раджива Ганди, Конгресс, потерпела поражение на всеобщих выборах в Тамил Наду, но одержала верх в Нагаланде и Мизораме.
– СССР: сильное землетрясение в Таджикистане; более тысячи погибших.
23 января – Испания: Смерть Сальвадора Дали.
28 января – Китай: скоропостижная смерть Панчен-ламы, второго по рангу лица в религиозной иерархии Тибета после Далай-ламы, стала тяжёлым ударом для Пекина, который рассчитывал на то, что он будет служить мостом для связи с «богом-королём» в изгнании.
7 января 1989
Разговор с Суджатой
Мать заставляет Сатпрема бежать
Сегодня у нас 7 января ?
Да, 7, да.
Рассказать вам то, что я видела?
Да.
Я не знаю… Я расскажу вам то, что меня сильно позабавило.
Я оказалась на улице, на перекрёстке с улицей Морской, в Понди.
Это улица Ашрама?
Да, улица Ашрама; но я не была возле Ашрама, я была гораздо дальше (там, где жила Падма, вы знаете?)
Нет.
Это место осталось в моей памяти.
Но прежде, видимо, было что-то другое, там было что-то вроде стула, и Мать уехала на этом стуле (это была не машина, это был стул), и именно вы её сопровождали. Я не помню больше всех деталей, но это то, что произошло: Мать сидела на стуле, и я не знаю, кто его нёс или двигал вперёд этот стул (я не видела колёсиков; впрочем, это был не стул, это было деревянное кресло, в котором прежде Мать беседовала с вами). Значит, кто-то толкал, а вы были рядом. Это не вы толкали: вы были с Ней. Но кресло двигалось с такой скоростью, что вам приходилось бежать, чтобы быть рядом с Ней, настолько это было быстро.
Это произошло в самом начале, я видела, как вы убегали. И затем я сама шла по улице и увидела около себя девушку (я не знаю, кем была эта девушка, чуть моложе меня или моего возраста, я не могу сказать, – впрочем, я тоже выглядела гораздо моложе, и вы тоже выглядели моложе), и я увидела стул, который быстро приближался! И вы бежали и были весь потный! (Суджата смеётся) столько вам пришлось бежать!
Ах! Да! Она заставляет меня бежать!
(Хохочет) Весь в поту, вы знаете, когда мы бежим много и быстро. И надо было бежать быстро, чтобы быть с Ней, но вы всё время держались рядом с Ней.
Вот то, что я увидела.
Я посмотрела с удивлением, и затем спокойно продолжила свой путь. Потом, я увидела посреди дороги Пранаба. И Пранаб также видел всех, кто проходил: и вас, и Мать (он оставался неподвижным посреди дороги), и он сказал: «Бегите быстрей! Бегите быстрей!»
Кому он это сказал?
Вероятно нам. И мы не поняли, что это было адресовано нам, но когда мы приблизились (мы шли), в тот момент он сказал: «О! Я думал, что это были дети! Вот почему я сказал: бегите». Да, так. И затем мы пошли дальше, и пришли туда, куда должны были прийти. Я не видела вход в Ашрам, ничего, сцена вдруг изменилась, мы находились внутри какого-то дома. И когда я пришла, вас там не было, стул был пустой, и Мать находилась внутри; возможно, чтобы переодеться после своего выезда, я не могу сказать. В тот момент, я, должно быть, оказалась совсем одна, да, возле стула Матери. Потом Мать вышла. Она выглядела очень молодой, полная энергии, сияющая; я не могу сказать, было ли на Ней сари или платье – возможно платье – словом что-то сияло, как мне… всё-всё сияло вокруг Неё, как если б было много золота, вы знаете. Но на Ней не было украшений.
Это Она сама сияла вот так. Затем, Она уселась на стул и начала говорить мне что-то на бенгальском. Мне хотелось послушать, но в этот момент кто-то подошёл (кто-то, как Мадхав, к примеру) спросить меня: «What is the meaning of the New Year?» [Что означает Новый Год] (Сатпрем смеётся) Я была… ! (Сатпрем и Суджата хохочут) Я его остановила, вот так! Но, очевидно, это меня немного отвлекло, и я не запомнила, что мне сказала Мать.
Это может быть сделано нарочно; во снах, вы знаете…
Да, возможно, это было сделано нарочно.
Тогда вот так!
Нет, важно то, что Она вышла и шла с такой скоростью. И это идёт быстро, вне всякого сомнения.
(молчание)
Но Она обогнала Пранаба?
О да! Да! В то время, когда я подошла к Пранабу, вы совсем исчезли! Вас больше не было видно: Она полностью обогнала…
Разумеется.
Он даже не остановил; он стоял посреди дороги, но ничего не остановил.
Он не смог ничего остановить.
Возможно. Возможно, он был там, чтобы попытаться помешать, но он не…
Он никак не смог помешать.
И вам тоже, не только Матери.
Но я не знаю, кто толкал стул Матери? Кто-то был. Кто-то был, но я не могу сказать кто.
Но это же Шри Ауробиндо! (Сатпрем смеётся)
(Смеясь) Очевидно! Очевидно!
Потому что Мать ничем не управляла: Она сидела на своём стуле. И вы не касались стула, вы бежали возле Неё. Значит, очевидно, был кто-то, кто толкал.
Только Бог знает, как Она заставляла меня бежать! (Сатпрем смеётся)
(Взрыв смеха) Я смотрела на вас: вы были совсем мокрый от пота! Я немножко посмеялась про себя!
Да, я помню видение, которое у меня было после ухода Матери; это меня настолько поразило и взволновало. Была очень узкая дорога (это произошло несколько месяцев спустя после ухода Матери), очень узкая дорога, а Мать была большой и Она выходила, Она шла по этой дороге. И я Её сопровождал; я шёл слева. И чтобы Её путь был более лёгким, я перешёл на обочину дороги. И эта обочина была из колючей проволоки – вся сплошь покрыта колючей проволокой. И поэтому я шёл по колючей проволоке; но внизу, под колючей проволокой, росли… все эти цветы Сострадания Шри Ауробиндо. Это меня так взволновало.
Но в то время мы жили в Нанданаме.
Но Мать шла; путь был узкий.
Она шла?
Она шла, Она была большой, а я, я шёл слева, и поскольку дорога была узкой, я перешёл на обочину и шёл по этой колючей проволоке.
Но в моём сне вы также были слева, не справа.
Да. Да, конечно, это нормально.
И ростом примерно вровень с Нею, просто может на шаг позади.
Ну что ж, с тех пор… с тех пор, скорость увеличилась… я не знаю (смеясь), стало ли меньше колючей проволоки!
Если бы.
Да, это другая вещь, да.
Но в то время, это было настолько то. Оно меня взволновало… видеть все эти цветы.
Сострадание Шри Ауробиндо. Но оно всегда там! Разве нет?
В то время, мне очень хотелось понять это. Словом, мы бежим, хорошо. Снаружи. По улице.
И ты говоришь, её свечение было золотым?
Да, потому что там вы промчались очень быстро, как молния!
Как молния?
О да! Со скоростью молнии!
А! Это хорошо. Ну что ж, именно это происходит в действительности.
И не сделав и десяти шагов, вы исчезли.
Я говорю тебе, это молния, моя Милая. Это молния. Действительно молния. Это опускается со скоростью молнии – но молния, совсем маленькая струйка, в то время как там, это массы… массы… это ужасное. У меня нет страха, но это действительно ужасное.
Это совершенно за пределами… за пределами жизни, за пределами смерти. И мы стоим в своём теле. Но это по ту сторону жизни и по ту сторону смерти. Это больше не жизнь, и больше не смерть.
Но, всё же, я задаю себе вопрос: вы только что спросили, сияла ли Мать как золото?
Но, возможно, я увидела это тогда, когда вы промчались так быстро, как молния, как вспышка. Но когда я Её вновь обнаружила (Она вошла в комнату, чтобы переодеться, не так ли, после того, как Она побыла на улице, Ей захотелось переодеться; Она вновь вернулась и уселась в своё кресло), и в этот момент, я увидела золотое сияние: всё было золотистым, да, с сиянием – это сияло.
Это высочайшая Шакти, так сказать.
Это Она, Молния. Это Она и Он.
Но, тело осознало, что это Она и Он; иначе, это не было бы возможным, ты понимаешь. Оно осознало, что это Она и Он. Что это Она поражает вас Молнией, и Она же несёт вас, чтобы выдержать эту Молнию. Нас несут. Но мы являемся человеческим животным. Вот так.
Ах! Да, Она закончит свою Работу.
Они швырнули Её в могилу.
Но это был точно мой вопрос: потому что Она возвратилась в комнату, и затем вновь вышла; и когда Она вышла, я увидела Её такой сияющей, словно она была вся золотистая, не правда ли.
Когда Она вновь вышла…?
… из этой комнаты и уселась в кресло, и сказала мне (я не помню больше, я забыла то, что Она мне сказала), именно в этот момент…
Так в чём же твой вопрос?
Нет, было так: Её швырнули в могилу, значит, как если бы Она вновь вошла в комнату, и когда Она снова выходит, Она снова выходит…
Слушай, это мне напоминает то, что я видел несколько лет назад, три или четыре года назад, но уже здесь, в «Конце Земли». Три-четыре года назад я увидел ночью Мать. Она что-то шила.
Мать?
Да, Она шила что-то голубое и затем её напёрсток упал на землю возле меня (словом, Она говорила мне разные вещи… разные вещи) и в тот момент Она сказала мне: «О! Я ещё помню, как они бросили моё тело!» И Она начала смеяться. И затем, ты знаешь, Она сделала вот такой жест, словно что-то бросила на землю.
Оо!
«Я ещё помню, как они бросили моё тело» – но Она сказала это совсем без гнева, я передаю её интонацию не совсем точно, Она сказала это, как что-то забавное: «Ах! Я ещё помню, как они бросили моё тело!»
О!
И у неё упал напёрсток?
Я не знаю, это было… Это было слишком давно, чтобы я мог тебе рассказать, потому что перед этим и после было много вещей, о которых не стоило говорить – но это, это осталось очень ясным: Она сделала лёгкий жест рукой и засмеялась (ты же знаешь, как смеялась Мать – как если бы это было забавным!)…
Да!
… «Я ещё помню, как они бросили моё тело!» Но я говорю это с интонацией немного напряжённой, в то время как Она говорила это… но, тем не менее, Она сказала это.
Да! Она сказала это.
Ну, а твой вопрос?
Мой вопрос… вы говорили, что Она была как девочка; но в этот раз, в моём сне, я не видела Её девочкой: Она была как женщина, может быть, лет тридцати.
Ты хочешь сказать после улицы, когда Она вновь вошла внутрь?
Мой вопрос: вы говорите, что Её «швырнули в могилу» – но, что касается меня, я говорю, что Она собирается снова выйти.
Ну, может быть, Она уже вышла снова, нет? так как она мчалась по улице!
Ну да! Но после Она вошла в комнату – тогда что это может означать?
Ну что ж, Она вновь вошла в свои внутренние владения, в свои тонкие сферы.
О? О! Значит так?
Именно так я это понимаю.
То, что ты увидела, это её внешнее действие, и затем, после, я бегу! с Ней! Она заставляет меня бежать! И потом ты увидела, как Она снова входит в свой собственный мир – я думаю.
Во всяком случае, Она мчится по улице как Молния, как Вспышка. Очевидно, Она ещё не проявилась. Но кто знает? Что мы знаем?
Они швырнули Её в могилу, но это не помешало тебе увидеть Её как Молнию, как Вспышку на улице. И Она закончит свою Работу, это, несомненно.
Как? Каким образом? Когда? Я не знаю.
Ты помнишь, Она сказала: «Последнее действие не сыграно» – в тот момент они все затрепещут.
И когда Она проявится в своём Сиянии, Она засмеётся… и все – что произойдёт со всеми? (Суджата смеётся)
О! Они все задрожат.
Божественное существо… Я совсем не думаю, что Она проявится, как… (как сказать?) мечущая молнии, в смысле, как Махакали, к примеру, я не думаю; я не представляю – что мы знаем? Я не представляю себе это вот так.
Я думаю, что… как девочка. Но девочка… молниеподобная, понимаешь: божественная Суть. Тогда это, это заставит задрожать всё то, что несёт в себе темноту или смерть, или… – все задрожат, потому что они несут в себе всю смерть или ложь. Она не хочет быть Кали! Она хочет быть девочкой, вот такой, чистой божественной сутью – материализованной: это заставит всё задрожать! Этот мир, сотканный только из лжи и смерти.
Нет нужды быть Кали: надо быть маленькой улыбкой Высочайшего, вот так: пфф – и это, это сделано. Это радикальное, молниеносное. Оно поражает как молнией своей сутью. Нет надобности в оружии, совсем, – достаточно быть этой маленькой улыбкой Высочайшего, которая приходит вот так, маленькой девочкой или девушкой: это заставит всё задрожать.
Я говорю тебе, я не представляю, что Она снова придёт как Махакали, не так ли, великолепная, великая, безграничная и громогласная – заметь, там может быть и гром! Но… (смеётся)
Мы не знаем ничего. Словом, всё это, лишь предположения и воображения – мы не знаем ничего. Мы не знаем ничего, кроме того, что Она закончит свою Работу: это очевидно. Хорошо, ну что ж, её последний акт, он может случиться в любой момент с этими пропащими людьми.
Как «The sword of Damocles» [Дамоклов меч]?
Но, я тебе уже сказал, не будет меча. Сама её улыбка будет мечом; само её присутствие. Это невыносимо.
Что касается меня, я хорошо вижу всё то, через что моё тело должно пройти, чтобы выдержать одну маленькую каплю – совсем маленькую каплю, которая для меня…
Бурный поток.
Это массы.
То, что выносит это тело, было бы невыносимо для… Они не смогли бы выносить это даже долю секунды.
Значит, это будет посильнее, чем землетрясение?
Ну да, я говорю тебе, само её присутствие… Но это высочайшее Присутствие, не так ли, в том смысле, что это действует повсюду одновременно, имея полное знание о каждой маленькой крохотной частичке, и везде, где будет атом… искренности или реальности, да, это будет подхвачено. Но везде, где есть просто материя, которая жрёт – даже не материя… я не знаю что, эти kabandhas[2], которые жрут, это будет совершенно невыносимо для…
Но Матери или Шри Ауробиндо совсем не интересно приходить делать чудеса и метать молнии; что Их интересует, так это несколько элементов, которые были бы способны… сделать следующий шаг. Именно это Им интересно.
Надо, чтобы были эти элементы.
Тогда там, в тот момент, это другая вещь; в тот момент, мы поворачиваемся к чему-то другому, потому что есть элементы, готовые сделать следующий шаг. Но именно это Их интересует; это не значит, что надо уничтожить всё остальное. Остальное, что это? Они кажутся великолепными и гигантскими, и ядерными, и научными, и… но это всё пустое – отравленное. Для Них пустяк дунуть на это сверху: ты видела, как Они дунули на Зию?
Это для Них ничто.
Для Них имеет значение, чтобы были человеческие животные, которые могли бы следовать за Ними, могли бы сделать шаг. Вот чего Они ожидают: чтобы эти элементы были готовы.
Тогда, после, мы сможем спасти то, что может быть спасено.
Но надо… это эволюционный и божественный закон, не так ли: надо, чтобы со стороны старых животных было несколько элементов, способных сделать свой собственный переход.
И однажды, как только среди этих «животных» появятся несколько готовых, в тот же момент всё изменится. Всё будет спасено. Всё будет спасено, согласно Их божественному плану, не правда ли… и тогда, старая история на этом закончится.
Старая история, достаточно дунуть сверху: это пустяки! Она кажется гигантской и господствующей, и царствующей, но это ничто! Это не обладает реальностью – что имеет здесь реальность? Именно эта божественная суть – вот, Это имеет реальность… молниеподобную, понимаешь. Но всё остальное, не обладает этим: это огромная Претензия; со всей их громадной силой, это ничто. Фальшивая реальность.
Только, для того чтобы воплотить и материализовать истинную Реальность, ну… что ж! Надо пройти через всю эту корку и стену лжи и смерти, и… именно в этом мы находимся вот уже… я не знаю, сколько миллионов и миллиардов лет – четыре с половиной миллиарда, во всяком случае.
Надо пройти через это.
Вот, такова вся история… вся История, которая проигрывается – которую Они сыграли, которую Они позволили. Но надо, чтобы человеческие животные прошли через эту фальшивую реальность. Эта фальшивая реальность может быть совершенно смертельной, и способна ухлопать вас и погубить в… (Сатпрем щёлкает пальцами) вот так! Но, если есть Другое – Другая Реальность, которая может материализоваться или воплотиться, всё это, это рушится: это ничто. Смерть, болезни, их бомбы, их могущество, всё это – ничто. Это ПУСТОЕ. Это пустое перед этой чистой Реальностью. Только надо суметь, я говорю тебе, чтобы воплотить или материализовать её, надо как раз пройти через всю эту смертельную, отвратительную и жестокую ложь, которая имеет полную видимость власти. И, кроме того, которая заставляет вас чувствовать её, потому что я тебя уверяю, тело должно пройти через много вещей, чтобы выдержать. Смерть действительно заставляет вас почувствовать, что она хозяйка. И поэтому там нельзя колебаться между «я верю в боль и в моё сердце, которое останавливается» или «я верю в Другую Реальность» – либо то, либо другое, ты понимаешь?
Если на долю секунды, пока ты делаешь эту работу, твоё тело поверит в смерть и в боль, ты рухнешь, всё кончено.
Надо физически, полностью верить в Другую Реальность. Тогда это имеет силу… войти. Войти именно в Смерть, в Ложь, в Боль, в Жестокость, во всю эту загубленную землю. Но надо выносить это. Надо принимать это; надо сознавать, что Другая Вещь – это Реальность, а всё то, просто ложь. Но хорошо бы осознавать это не только в голове, но надо осознавать это в своём теле. В то время, когда происходит это раздавливание, требуется… требуется совсем мало времени, чтобы тело сумело… отрицать смерть, отрицать боль, отрицать жестокость, отрицать всё то, через что оно должно пройти. Вот так.
Это ложная реальность, но она погубит тебя, если Другая Вещь в тебе ещё не победила.
Но это фальшивая реальность.
Вот и всё.
Отвратительная жестокая ложь, как концентрационный лагерь. Если ты говоришь: «Я не могу больше» – хорошо, всё кончено, ты падаешь. Если ты говоришь: «Это невозможно» – всё кончено.
И тогда Их Триумф, Их божественное Проявление, это не вопрос. Вопрос в элементах, которые имеют мужество или веру, или что-то подобное, чтобы пройти через это… через эту стену лжи, через эту фальшивую реальность.
Вот Их вопрос.
Это простой закон, не так ли: ты не станешь амфибией, оставаясь рыбой; надо выйти из океана. Поэтому ты задыхаешься, ты поджариваешься, и если ты не веришь в солнце, ты пропал; если ты не веришь в кислород, ты пропал: ты поджариваешься, ты задыхаешься, ты умираешь. Но ты не можешь стать амфибией, оставаясь в то же время рыбой: надо пройти. Пройти через стену.
Подождите, я не пойму, но есть, к примеру, дельфины, которые дышат воздухом и остаются в море?
Да, но словом, я говорю о виде, не являющемся амфибиями, который дышит через жабры только кислородом, содержащимся в океане; если эту рыбу вытащить на песок, она поджарится и задохнётся.
Если только она не верит в это солнце, которое для других… оно вас поджаривает, оно вас душит. Так вот, надо, чтобы всем своим телом она верила в это солнце. Это действительно операция вот такого рода, ты понимаешь.
Если ты не веришь в Солнце будущего, ну что ж, это не то, чтобы ты поджаривался или задыхался, но тебя раздавливает.
Это другой Переход, ты понимаешь.
И мы не можем пройти в этот другой вид, если не пройдём через. Это невозможно.
Ты не можешь оставаться в прежних водах и в то же время стать земным видом; это невозможно. Словом, ты не можешь одновременно быть в смерти и затем проходить в…
В бессмертие!
… в нечто такое, что… не имеет смерти, не имеет лжи, не имеет темноты и стен – без темноты, без лжи, без стен. Это всё противоположно нашей системе.
Тогда надо пройти через это.
Всё то, что есть в системе, в старой системе, служит для того, чтобы удержать тебя в её смерти, в её боли, во всей её системе: здесь полно «стражей». Как в концентрационном лагере: стражи повсюду, и затем, ты вынужден стрелять. Ну что ж, надо пройти через это.
И поэтому существует Их вопрос; именно мы должны найти решение Их вопроса, ты понимаешь! «Мы», конечно с Их Милостью и Их Помощью, не так ли. Они там, точно склонились над этими бедными животными, чтобы посмотреть: «Найдётся хотя бы несколько из этих пяти миллиардов» (или я не знаю сколько – найдётся ли несколько среди этих «даров бога!»… ), «Хотя бы несколько?»
Они склонились там, Они ждут. Они полностью готовы.
Вот моя Милая, это всё, что я…
(пауза)
Вы говорите, что именно Их вопрос мы должны разрешить, не так ли.
Но, у меня сильное ощущение, что это решение очень близко. Очень сильное ощущение.
У меня такое впечатление, но… У меня такое впечатление… но мы ничего не знаем.
Моё тело ощущает, но… я говорю тебе, вот уже четыре или пять лет назад, как впервые низошли эти дозы, такие громадные, и я сказал себе: «Но Они приходят!» Так вот, на протяжении четырёх-пяти лет эти дозы не прекращали увеличиваться, и брешь не прекращала углубляться; тогда мы спрашиваем себя: и что? Мы не знаем – мы не знаем.
У нас такое ощущение, очевидно, время поджимает, в мире таком, как мы его видим, таком отвратительном; но Им нужны элементы, несколько элементов, и к тому же необходимо совпадение обстоятельств, ты понимаешь, чтобы это имело максимум… (как бы сказать?) Милости; то есть максимум силы спасти то, что может быть спасено.
Вы видите так; и я со своей стороны вижу мир таким, какой он есть и во всей его мерзости, не так ли, и я говорю себе, что это не может продолжаться: мерзости уже достаточно. Именно она проглатывает всё.
Ну да, но она проглатывает всю мерзость – фактически, она играет свою роль: мерзость проглатывает мерзость; она глотает саму себя.
Ты помнишь, как Шри Ауробиндо сказал: « Конец цикла эволюции отмечен мощным возрастанием элементов, которые должны выйти из эволюции». Это очень важное замечание.
Ну что ж, это отвратительно для наших глаз, но это не… я говорю тебе, Ложь проглатывает саму себя, не так ли? Потому что в глубине своего сознания, я не верю, что элемент с маленькой простой истинной искрой (не какие-то важные умы, а отважные люди с маленькой чистой и простой искрой): я не верю, что они могут быть проглочены.
Но, очевидно, их всё меньше и меньше. Или они всё больше и больше тонут в этом море. Тонут и затем отчаиваются.
Мы совсем ничего не знаем, моя Милая. Очевидно, по нашим ощущениям, мы говорим себе: но это не может быть далеко!
Нет, действительно, в этом состоянии мира, который… который становится невыносимым, и Индия…
О! «невыносимым», а они с таким удовольствием барахтаются в этом; они даже торжествуют. Господин Раджив Ганди провозглашает «новую эру мира»!
Он может провозглашать всё, что он хочет, это не улучшит ничего.
Ну да, но они все направо и налево провозглашают свою великолепную систему. «И затем наука выведет нас из затруднительного положения».
Да. Но этот крик: «Наука выведет нас из затруднительного положения!» – был в начале этого или в конце прошлого века.
Он скорее устаревший, их… [триумф]! (смеётся)
(Смеясь) Да!
(Смеясь) Династия Неру немного устарела и шатается!
Они очень отсталые!
Это руководители «backward classes» [отсталых классов]! (Сатпрем и Суджата хохочут)
Нет, временами не знаешь. Мы не знаем. Но Шри Ауробиндо сказал: «It is the Hour of the unexpected[3]». Вот.
Нет, я хочу сказать: ощущение, что совпадение, о котором вы говорите, очень близко.
Гм… Бог его знает! Есть знаки, но…
Да, эти землетрясения, извержения вулканов…
Всё это, да…
Всё это лишь некоторые из знаков…
Да, но для Них, есть ли какие-то способные элементы? В этом всё дело.
Я не знаю ничего. Абсолютно ничего.
Мы в Стене, не правда ли, в чёрной стене. Мы не перед ней, мы в самой Стене – чёрной. Тогда, сколько надо ещё прокопать, миллиметр или три километра? – ты ничего не знаешь. И затем вдруг: хоп! Последний миллиметр будет пробит насквозь. Но… когда? Как? Где ты проходишь? Ты в Стене. И сколько тебе ещё предстоит сделать: три миллиметра или четыре километра?
Что мы знаем? Я не знаю.
Да, но Они знают.
Они знают, разумеется. Но это Их Тайна и у Них есть причина хранить её. Они действительно имеют причину хранить её всеми способами, потому что если бы мы её знали, мы, возможно, ужаснулись бы (хохочет), сколько ещё предстоит пройти. Или тогда, Враг, который всё время начеку, нашёл бы способ задерживать вещи. Я совсем не требую, чтобы Они раскрыли мне Свою Тайну; я не прошу этого. Я прошу Их, позволить сделать то, что Они хотят, чтобы пройти через это животное. Вот.
Чтобы это животное смогло выносить Их Реальность. Вот так, именно этого я прошу.
Но когда? Как? Мы ничего не знаем. Очевидно, это вопиющее. Но вопиющее… даже не для многих людей.
8 января 1989
Этот «главный клапан» или «главный вентиль» является именно ключом или «рулём» этого нового дыхания (это точно позади глаз и носа или между бровей, на вертикальной оси, которая проходит через верхушку черепа). Сейчас движение или механизм становится ясно заметным и переносимым. Это больше не хаос. Можно было бы сказать, это «руль» Божественной Молнии или «дыхательный аппарат» другой Энергии. Только надо, чтобы это проходило совсем прямо до самого низа… «Совсем прямо» = без сжимания на каком-либо уровне. Однако тело автоматически и естественно сжимается, как только оно получает слишком большую интенсивность (когда оно слишком быстро бежит, слишком холодное, слишком горячее, слишком тяжёлое или в шоке, когда чересчур того или этого, и т. д.), происходит мускульное и нервное сжимание. Вся наша система построена так, чтобы защищаться – против врага, который уже внутри! Тюрьма, это само определение старой эволюционной системы… (Надо стиснуть зубы). (Или держать рот надёжно закрытым и завинченным).
Это движение очень механическое (как старое дыхание), только мы ощущаем (Бог знает!), что это Божественная супер-механика.
Или одно заменит другое в качестве источника энергии?
Это расплющивание могущественное и твёрдое – да, массивная молния… и быстрая.
*
В ночь со 2 на 3 января (или с 1 на 2, я не помню больше), я что-то увидел, одно из тех видений нового сознания, отвечающее на вопрос, который я так часто задавал Матери и Шри Ауробиндо, потому что я не знал, как делать, чтобы дышать, и я ухал, как дровосек, с каждой новой нисходящей Массой, но открыв рот или челюсть, чтобы позволить пройти этому «ух», это тянуло мускулы шеи и все сухожилия, которые разветвляются между последними шейными позвонками и лопатками, но сжимание рта, казалось, также провоцирует другой род сжимания. И вот, что Они мне показали, чтобы заставить меня хорошо понять, со своей чудесной Заботливостью (это всегда так трогательно заметить то, что Они хотят). Я увидел огромную белую лошадь, но такую громадную (не эти «беговые лошади», но «рабочая лошадь»: огромная, раз в десять больше и крупнее, чем тяжёлые рабочие лошади, которых мы знаем). На этой лошади сидело существо, которое я полностью не видел, я видел только его ягодицы и оно, видимо, тоже было достаточно огромным, потому что занимало всю спину этой огромной лошади (у него не было седла, он сидел верхом «без седла») (и похоже, верхняя часть тела этого существа была отрезана, как на обрезанном фото, чтобы я не видел кто там был – но я его распознал!) И вот, это существо, каждые две или три секунды очень регулярно и почти механически, наклонялось сверху к шее лошади, и я видел его руку, дающую ей какую-то пищу – это не было материальной пищей, это была своего рода белая субстанция и жидкая. Затем, во второй раз, я увидел эту громадную лошадь лежащей на боку, и я, вооружённый плоскогубцами или английским ключом (я видел две блестящие или никелированные ручки плоскогубцев), закручивал «удила» (или то, что возможно было удилами) в углу рта лошади. Это было так удивительно, этот английский ключ и я, закручивающий этот огромный рот! Вот и всё.
Я сделал из этого вывод (каким бы глупым я не был, даже в качестве конюха! ещё одна профессия!), что следовало держать рот хорошо закрытым и что Они кормили меня с каждым дыханием.
Они меня кормят.
Эта «молния» – будущее питание. Или будущий «воздух».
Именно это должно заменить старую витальную энергию, питающую растения и животных – всю старую эволюционную систему. «Жизнь» = смерть.
Но тогда, Могущество этого животного ог-ром-ное… ! Локомотив.
А что говорить о Всаднике?!
P.S. Я не знаю почему, этот Всадник, который кормил «лошадь» с каждым дыханием, напоминает мне Риг Веду: «He sets flowing in one movement human strengths and things divine[4]» (IХ. 70. 3) Когда-то я прочёл это, и думал, что понимал, но я никогда не подумал бы, что этим питанием была молния!... (И даже теперь, что я знаю?)
Мне вспоминается также эта строчка Шри Ауробиндо в Савитри: «Fearful rapidities of the downward Bliss[5]». Эта молния является (или будет, может быть) блаженством. Но Шри Ауробиндо, действительно, говорит «ужасным»!
12 января 1989
(Пенджаб: вместо того, чтобы повесить К.С., они вешают женщин и детей…)
Неисчислимый вред, который эта династия Неру нанесёт Индии…
13 января 1989
Столько боли.
Что делать?
Тук-тук-тук… тук-тук-тук…
Вечер
Это жестокое!
Эта система, обнажённая, почти возмутительно жестока.
Я понимаю, почему Мать говорила: «Мне хочется кричать».
Именно её труднее всего выносить, эту жестокость… организованную.
Что это за мир? Кто изобрёл это?
Лучше не прибегать к метафизике, потому что это чудовищное.
Надо выйти из этого – если мы сможем.
Они вешают старуху, это выражение чудовищной реальности.
Как люди могут чувствовать себя незатронутым этим?
Они ещё люди?
О, Господи, я не знаю больше, где я нахожусь.
Без даты
Что могло бы помешать этому позвоночному хребту напрягаться, сжиматься – разрываться и страдать от боли под тяжестью этих Масс, секунда за секундой?
Массы проходят, но каждый раз они раздирают – автоматически. Что может изменить этот автоматизм.
В конце концов, это всё переживается заживо.
15 января 1989
Иногда чувствуешь такое отчаяние. Нам хотелось бы плакать, как потерянному ребёнку.
Но что пользы?
Чтобы утешить себя, я говорю: вся Система такова, очень болезненная, иначе мы никогда не искали бы выход из неё.
Нет «этой боли здесь» и этой «боли там» – всё является Болью.
Тогда, все эти боли сердца или тела, представляют собой часть этого «физического гестапо» – это стражи Лагеря.
Начиная с 15 января, сильное мозговое отупение. Мать говорила: «не надо бояться быть слабоумным в течение достаточно долгого времени». Слабоумие меня не пугает – лишь бы всем управляло Высочайшее. Мы говорили бы только то, что необходимо, мы делали бы только то, что от нас хотят, мы знали бы только то, что полезно. Маленькая сознательная искра Великой Волны. И всегда это было бы точным.
Такие плотные, тяжёлые Массы проходят через этот центральный клапан и центральную ось… Должно ли это оказывать влияние на все старые мозговые механизмы?
Иногда я чувствовал, как глаза вылазят из своих орбит, настолько этот клапан раздувается Могуществом.
Всё чрезмерно, поэтому очень удобно (!) не беспокоиться больше о границах!
Есть только долгая боль. (Мать говорила, если я хорошо помню, что это была «тайна будущего[6]»?)
17 января 1989
После полудня (во сне): Суджата видит «скопление мелких золотых точек» (как булавочные головки). Это было повсюду. «Атмосфера была наполнена», говорит она. Однако она осознавала, что находится в своей кровати, здесь. Это было «на жемчужно-сером фоне», уточняет она. Мать говорила, что это было в глубине Несознательного: источник супраментального творения. Означает ли это, что мы приближаемся?
20 января 1989
У меня впечатление, что всякая трудность, или тайна, крутится вокруг функционирования этого «центрального клапана». Тело не знает, как принимать это (или не принимать это!) и это создаёт много болезненных повреждений. Вчера была такая пытка.
Вероятно, всё уступит в одно и то же время.
(Я вспоминаю Мать: «Тело не просит, чтобы его избавили от боли, тело просит, чтобы его избавили от неведения».)
Мы совершенно невежественны, когда входим в неизвестную физиологию.
Тысячи стражей старой физиологии караулят там.
21 января 1989
Что можно сделать со всем этим дурацким автоматизмом: например, с судорогами, возникающими снова и снова… этими местами, где снова и снова образуются узлы … с бороздами, терзающими и раздирающими, с жилами, сжимающимися снова и снова… Где центр этого дурацкого автоматизма? Где место, логовище этого сопротивления – может ли это сплющиться где-то за один раз, или где-то раскрыться? Где тайник этого гестапо, логово этого Несчастья? Существует ли одно логово, или их тысячи и миллионы? Один корень или тысячи и миллионы?
Именно вся Система должна измениться! Но с помощью какого разлома?
В Ведах, они говорят: «Our fathers by their words broke the strong and stubborn places[7]…” (V.19) Какое место является центром этих «упрямых мест»? Или же вся башня должна обрушиться? И как разрушить её без того, чтобы не разрушиться самому?
Это Могущество, эта Молния может всё размолоть – но размолоть один за другим все эти маленькие узлы, маленькие судороги, и эти маленькие жилки? Какой Великий Удар раздробит всё это? не раздробив при этом сам инструмент?
«Сильные и упрямые места»… во всяком случае, вот люди, которые знали, о чём они говорили.
Со всей нашей Наукой… такие научные, но мы как пигмеи перед этими людьми. То есть мы ещё не Люди.
Впрочем, именно об этом говорили Риши: «Weave an inviolate work, become the human being, create the divine race[8]…» (Х.53)
Это было 5 или 7000 лет назад…
23 января 1989
(Выборы в Тамил Наду). Первый похоронный звон для династии Неру.
Я не знаю больше, как сделать, чтобы мне не раздирало спину.
24 января 1989
Несмотря на все эти раздирания: только Ты, единственная Реальность, только Ты, ЕДИНСТВЕННЫЙ Владыка. Всё остальное – Ложь.
Когда находишься в этой Молнии, хорошо понимаешь, что это может всё изменить, и что все свершения, которыми мы так гордимся, могут уйти в предысторию и исчезнуть под геологическими слоями – перед Этим.
Никто не знает, до какой степени РАДИКАЛЬНО то, что сделали Шри Ауробиндо и Мать.
25 января 1989
Сопротивление железное.
Именно вся Система подобна этому, и в индивидуальном теле, и в нациях, и на Земле.
Хуже всего то, что ничто не сможет доказать людям их глупость и сумасшествие: они не научатся, они не усваивают «урок». Значит?...
Фактически, они «одержимы», как это говорили в средние века.
26 января 1989
Была такая раздирающая пытка в моей спине (в плечах, шее), когда я стоял, там, что я решил сесть.
ОГНЕННОЕ расплющивание.
Добровольная агония.
С такой мольбой тела: пусть эта Ложь и это Несчастье, и эта Земля изменятся, и Индия вновь станет страной Божественной Матери.
Расплющивание.
Я не знаю, как такое возможно.
Твёрдое Огненное расплющивание.
ТОТАЛЬНОЕ согласие. Как жертвоприношение.
Зачем говорить всё это? Оно не соответствует ничему в человеческом сознании. Риши использовали метафоры, и они были мудры. Египтяне использовали образы, и они были благоразумны. Элевзинцы хранили свои Мистерии.
Мы живём во времена, где всё говорится, распространяется, «объясняется» по радио, в кино, по телевидению, с помощью электроники по всему миру, и люди не понимают в этом больше ничего. Они расшифровывают секреты Марса и Венеры, и летают на Луну, но они не знают даже, откуда они приходят и куда они идут. Наука культивирует смерть, а Церковь проповедует пустое.
Звезды из горячего золота, oбразующие два квадрата
У нас сегодня 26 января… 89… (смеётся, шаловливо) двадцатого века, не так ли?
И что?
Так вот, сегодня ночью я не очень хорошо спала, и затем заснула, но я не чувствовала, что сплю. Словно, когда просто меняешь деятельность, или переходишь от одной деятельности к другой. Хорошо, я не помню всего, но я хочу вам рассказать о том, что мне запомнилось.
Вы помните ту историю, где мы видели Шри Ауробиндо, позади вашей головы, и затем я увидела формации звёзд?
А! да. В форме креста.
Да, и мы были не на нижнем этаже. Это был второй этаж. Я уже рассказывала вам это, не так ли?
Может быть, да.
Так вот, на этот раз тоже, это было не на нижнем этаже, это был верхний этаж.
Была огромная комната, очень большая, в самом деле. Если взять мою комнату здесь, Мохини[9] и всю эту. Та была вот такая большая. Очень красивая; я не могу вам описать всё то, что там было, но я увидела вас, – вы сидели, прислонившись к стене.
Сидя?
Сидя на полу, и я тоже, к вам лицом, но почти в середине комнаты. Мы не были рядом, как в тот раз. И, я не знаю, что произошло, люди входили и выходили, я не помню, кто это был. Но в какой-то момент я встала. Потому что, мне кажется, мы работали. Какая работа, я не могу вам сказать. Но были люди, которые приходили, видимо для того, чтобы задавать вопросы, спрашивать, и т.д. И затем в один момент, вероятно, возникла какая-то практическая необходимость, о которой вы мне сказали. Тогда, я встала, чтобы выйти, я думаю. И когда я встала, я посмотрела вот так. Было большое окно, словно оконный проём, и он был открыт, я видела дерево, ветви – не ствол, только ветви дерева и позади небо.
И, очевидно, это была ночь, потому что я видела, как сияют звёзды.
Вдруг, я заметила между ветками свободное пространство, словно брешь в небо. И вот там была «cluster» (группа) звёзд – и не как обычные звёзды, немного беловатые, которые мы видим: эти были звёзды совсем золотые, которые мы называем на бенгали (мне приходит слово: «тапто канчан», т.е. раскалённое золото, слегка с красноватым оттенком. Это было золото…) Как сказать?
Они были, словно из золота: когда мы нагреваем его, я думаю, оно принимает немного другой вид. Во всяком случае, именно это слово мне пришло на бенгальском.
И вот, я смотрела-смотрела-смотрела, и, если мне не изменяет память, вы подошли: мы стояли рядом и смотрели, и в тот момент, когда вы подошли, этот «cluster» внезапно принял вид формации. И это было два квадрата рядом.
Смотри-ка!
Квадрат, означает реализацию – или проявление – реализацию.
С теми же красно-золотыми звездами?
С теми же звёздами. Потому что после, когда я вышла, то увидела много звёзд. В самом деле, небо сплошь было усыпано звёздами.
И этими красно-золотыми звёздами.
Нет, другими, которые мы обычно видим. Только они были кучками. Как облака, облака из звёзд, но они были разделены, каждая была отчётливой.
И в этом дереве…
Сквозь это дерево…
Сквозь это дерево, ты увидела два квадрата из звёзд.
Тогда это Шри Ауробиндо и Мать.
Ну что ж, посмотрим…
Такое разложение в мире.
Но именно это я говорил себе сегодня утром.
Я подумал: люди не учатся ничему. Никаким урокам, вот что ужасно. Никаким урокам. Ты видишь, что происходит повсюду, в Индии, в Ауровиле или… люди не учатся ничему. НИЧТО их ничему не научит. Следовательно, когда думаешь о совпадении обстоятельств, говоришь себе… но что… Что затронет сознание людей? Они хотят продолжать бесконечно, т.е. эти силы, стоящие за ними, хотят бесконечно продолжать своё царствование, а люди бесконечно соглашаются на их игру.
Поэтому, я верю только в другую вещь, вот и всё, потому что рассчитывать на помощь или понимание людей, я не верю в это. Есть индивидуумы, совершенно изолированные, но люди не научатся ничему. Они находятся во власти этих сил. Они одержимы, затемнены и одержимы этими силами. Я верю только в Другую Вещь, т.е. во что? Я не знаю плана Шри Ауробиндо и Матери, но это то, ради чего они работали, т.е. не ради улучшения человеческого вида, но ради другой вещи.
Другая Вещь. Шри Ауробиндо не переставал говорить: это не то, это другая вещь, не та же самая улучшенная вещь.
Послушай, давай посмотрим. Ну да, что означают, эти два квадрата. Но я жду – я надеюсь только на это. У меня нет никакой надежды на обстоятельства – никакой. Потому что даже… Что научит их чему-либо, этих людей? Что может их научить чему-либо? Они не хотят, они даже не могут больше, не так ли, они настолько затемнены.
Да, они не могут больше.
Посмотри на Ауровиль, посмотри на Индию. Это бросается в глаза. Но кто хочет понять это?
В Индии это отвратительное.
И всё же, несмотря на всё это безобразие, на всё то, что выставляет себя напоказ…
Любой, с двумя граммами совсем маленького интеллекта… Это бросается в глаза. но кто хочет понять?
Кто?
Нет надежды на это.
Посмотри, это так поразительно. В Армении, было это землетрясение, а они продолжали драться – мусульмане и христиане – чтобы иметь… Во время землетрясения они дрались. Для того, чтобы иметь свою автономию, я не знаю чего. Ну что ж, они вот такие, ты видишь. Даже во время землетрясения они будут продолжать исступлённо демонстрировать свою глупость. На протяжении долгого времени я говорил себе, что будут обстоятельства, которые заставят сознания пробудиться, но я в это больше не верю.
В сознаниях, которые пробудятся…
Да, обстоятельства… Что Мать и Шри Ауробиндо создадут обстоятельства, которые произведут шок в сознании людей, но я не верю в это больше, в этот шок.
Они не в СОСТОЯНИИ учиться чему бы то ни было. Даже иметь шок.
Именно это я нахожу таким ужасным. Вот почему я не надеюсь на человеческую сторону, за исключением индивидуумов, но, в таком случае, совершенно изолированных.
Я жду только божественного вмешательства и… Их реализации.
Хорошо, это интересно, то, что ты увидела.
Но, к сожалению, я не запомнила названий звёзд, которые образовали квадраты. Это было бы интересно. И так же я не могу вспомнить, была ли у этих двух квадратов общая сторона, или это были два отдельных квадрата. Насколько я помню, это были два квадрата рядом, отдельные.
Очень близко, но не вместе.
В самом деле, как горячее золото. Это было так радостно. И звёзды… каждая звезда сияла. Невозможно было не увидеть их, даже с моими глазами я видела их отчётливо.
(Нежно смеётся) Во всяком случае, это было радостным. Мне радостно было видеть это.
Но в каждом из этих квадратов было много звёзд?
Квадраты были довольно большие, то есть, там было не только по три звезды на сторону.
Четыре звезды, ты хочешь сказать?
Нет, одна-две-три, это может образовать линию. Но их было, несомненно, гораздо больше.
Но тогда, все эти звёзды были на одной линии?
Нет, были линии из звёзд.
Одна линия из звёзд, одна-две-три-четыре, не так ли. Квадрат.
Квадрат. И на каждой его стороне было определённое число звёзд, которые формировали линию.
Да, да.
Да, и пока вы задавали этот вопрос, у меня создалось впечатление, что их было много, Это были большие квадраты. Мне почти хочется сказать вам, что было, по меньшей мере, шесть звёзд на сторону, в линию.
Но внутри квадрата: ничего?
Ничего. Совсем ничего.
О-о. Значит, нас, в самом деле, ограничивают двумя квадратами.
Значит, это действительно было указание, знак Их реализации.
Двойной реализации.
Ну да, Их реализации. Матери и Шри Ауробиндо. Не так ли, два квадрата.
И ты видела это через Их дерево, не так ли?
А! это их дерево?
Ну, конечно.
Я спрашиваю себя, почему я видела это вот так, через дерево, эти звёзды…
Ну, это не для… Мы уже были на этаже, ты сказала. Тогда, те, кто видели ветви… Это было большое дерево.
Несомненно.
Тогда, что представляет собой это большое дерево, если не Мать и Шри Ауробиндо. (Суджата смеётся) И сквозь ветви. Эти ветви были большие?
Да, да. Они закрывали почти всё окно. Был только совсем маленький просвет. Маленький просвет между ветвями, или скорее между листвой ветвей. И дерево, несомненно, было гораздо выше, я даже не видела его ствол.
Да, это явно знак: два квадрата, такие правильные, каждая сторона образована звёздами из этого сияющего золота, из этого горячего золота. Очевидно, нам хотели показать что-то.
Это Их реализация. Вот, нет никакого сомнения, не так ли. Нет никакого сомнения, это очевидно, что Их Работа будет осуществлена. Люди могут думать всё, что им вздумается, они могут делать всё, что им вздумается… Но Их реализация будет иметь место. Несмотря на…
Но для нас, людей, существует всегда этот вопрос времени, когда.
Время, конечно. Я бы предпочёл не думать об этом. Я живу только с убеждением, что это делается. Вот и всё. Точнее, что Они делают её. Когда? Можно сказать, что это не наша забота.
27 января 1989
В теле есть воля выдерживать, переносить боль, даже пытку, потому что оно знает, что это Ложь, и что это Могущество приходит только для того, чтобы освободить его от этого Несчастья, освободить «его»… У тела нет больше чувства своей личной индивидуальности, и, по правде говоря, «его собственное» освобождение его не интересует, но оно глубоко чувствует освобождение несчастной Земли. Пусть этого Ужаса не будет больше. Если бы оно не прошло через концентрационные лагеря, у него никогда бы не было такого понимания. Но есть в теле, может быть, очень глубоко, или более автоматически и «естественно», воля или желание не страдать. И тогда я пытаюсь избавиться от него тоже: это не моё дело, это Твоё дело, это меня не касается – это Твой инструмент или Твоё верховое животное, и если оно сломается, разрушится, или будет испытывать боль, это не моё дело, это твоя забота. Тогда, тело позволяет происходить этому со своего рода безразличием. Это всё равно, что предаться смерти, но с широко открытыми глазами.
Вот чему я учусь.
28 января 1989
Не надо «уважать боль» и её тысячи болезненных сигналов, не более, чем мы уважаем колючую проволоку Лагеря и её тысячи раздирающих колючек: надо ПРОРУБАТЬСЯ внутри. Вот и всё. И стиснуть зубы.
(Фактически, Они прорубаются подобно молнии).
P.S. Именно об этом хотел сказать Шри Ауробиндо: «My gaping wounds are a thousand and one[10]». Это раны не «психологические» (!)
31 января 1989
Вот уже годы, как я нахожусь в этих раздавливающих Массах, и я до сих пор не знаю, как действовать.
Когда я узнаю, как действовать, это будет сделано (!) в последнюю минуту я узнаю: ах! это вот как.
Тогда, возможно, и другим это будет сделать легче тоже?
ФЕВРАЛЬ
1 февраля – Великобритания: согласно телевизионному каналу CBS, Сирия и Ливия ответственны за террористический акт с Боингом 747 компании PanAm, потерпевшего крушение 21 декабря прошлого года, поблизости от Локкерби.
3 февраля – Индия: визит президента Миттерана закончился зрелищным шоу по случаю начала «Года Франции в Индии».
7 февраля – Ангола: национальный Союз за полную независимость Анголы (УНИТА) начал общее наступление против правительственных сил.
– Китай: чтобы освободить место для новых улиц, продолжается разрушение Пекина с разрушением храма династии Мин и ворот династии Ян; ответственные лица заявляют, что они будут реконструированы в другом месте.
10 февраля – Китай: в 1988, правительство инвестировало два миллиарда долларов в 79 стран и создало 26 совместных предприятий за рубежом.
– США: Рональд Браун, чернокожий, избран президентом демократической Партии.
– СССР: Белоруссия была гораздо сильнее затронута Чернобыльской катастрофой, чем предполагали: 300 000 человек находятся под постоянным медицинским наблюдением, согласно советской прессе.
14 февраля – ФРГ: правительство решило ужесточить законодательство об экспорте особо опасных материалов после случая с химическим заводом Рабта в Ливии.
15 февраля – Шри Ланка: на парламентских выборах, Объединённая национальная Партия (ОНП) президента Ранасингха Премадаса получила большинство мест в Парламенте.
– Иран: Имам Хомейни призвал мусульман всего мира казнить британского писателя индийского происхождения Салмана Ружди, чью книгу «Сатанинские стихи» считают анти-исламистской; всеобщее осуждение.
16 февраля – ООН: Совет Безопасности санкционировал выполнение резолюции 435, открывающей путь к независимости Намибии, последней территории, ещё находящейся под колониальным правлением.
18 февраля – Пакистан: шура, собрание афганских моджахедов, временно назначило Ахмеда Шаха, политика-фундаменталиста, главой государства, а Гулбуддина Хекматира, экстремиста, премьер-министром.
– Афганистан: полномочный представитель президента Мохаммеда Наджибуллы, провозгласил чрезвычайное положение на всей территории страны.
19 февраля – СССР: на стадионе Минска, более 40 000 человек требовали «автономии Белоруссии».
25 февраля – СССР: в Тбилиси, 20 000 человек выступили против присоединения Грузии к советской России в 1921 году.
26 февраля – Европа: в результате сильного шторма, разыгравшегося на юго-западе Европы, в Средиземном море и в Бискайском Заливе, погибло шестьдесят человек; западно-германское грузовое судно потерпело крушение.
– СССР/Иран: Эдуард Шеварнадзе и имам Хомейни заявили о своей взаимной готовности установить «прочные отношения», чтобы «противостоять западным странам».
27 февраля – Венесуэла: беспорядки, вспыхнувшие после вступления в силу плана жёсткой экономии, привели к десяткам погибших.
1 февраля
Я никогда-никогда не подвергался подобному расплющиванию Молнии и Огня.
Это безмолвный апокалипсис.
2 февраля
Мы в глубине Скалы.
Это расплющивающее.
Так будет до того момента, пока мы не проникнем в другой тип жизни.
Это было в тот день, в 1949, сорок лет назад, когда Мать сказала «тот», на этой огромной веранде первого этажа правительства Пондичерри. Я прислонился к балюстраде и смотрел, как она проходит мимо… с вызовом. Но вызов, на самом деле, был для меня.
Мне было двадцать пять лет.
И также в 1949, возможно в ту же эпоху, я увидел эту большую белую лошадь, несущую меня во весь опор, когда я убегал из этой средневековой цитадели. Я не знал, что это означало, разве только, что это было… упоительно, как никогда не пережитая ранее свобода. Я рассказал об этом видении в Саньясине, очень точно, я думаю.
Сорок лет… а я всё ещё в этой «цитадели»… и всё еще прохожу через эти толстые стены.
Было столько милости в моей жизни…
The Hindu, 4 февраля
ФЕСТИВАЛЬ ФРАНЦИИ В ИНДИИ
«Легенда о человечестве»: Ансамбль имел целью представить «Встречу», лазерную версию легенды о человечестве, и начался с представления о творении мира с «Большого Взрыва». Весь спектакль был посвящён появлению человека, его объединению с технологией, посредством которой он обрёл власть, и какого размаха он достиг.
Французы представили спектакль «с ходу», потратив на главную часть десятки миллионов франков. Множество специалистов участвовало в подготовке, чтобы установить сцену для этого спектакля, главной идеей которого было показать слияние человека с наукой и технологией. Синтетические образы и слайд-шоу, управляемые компьютерами, на фасаде здания Air India, пульсации и танцы – французы и индийцы вместе – пытались донести идею, что Франция, высокотехнологичная страна, и хочет сотрудничать с Индией.
Так говорят карлики Кали-юги.
Последовательность начала, в синоптике, была предназначена подчеркнуть эту тему с помощью образов сотворения человека. Затем, на видеоэкране, появились следы ног, чтобы напомнить о прибытии человека. Вслед за этим последовали образы первого выдающегося сооружения, которое знает мир – Пирамиды, и этому сопутствовали волнующие звуки саксофона, в то время как группа танцоров начала танец.
«Зов жизни»: Этот танец, по замыслу, представляет зов жизни, и сфера на сцене трансформируется в компьютер. Когда компьютер взрывается, возникает страх и паника: танцоры – которые раньше находили благоприятные ответы от машины – бросаются на землю, чтобы защитить себя. И появляется бионический человек в футуристическом костюме.
Компьютер трансформируется в космический корабль, после того, как образы самолёта заполнили четыре экрана. Космический корабль совершает посадку на новой планете, символизирующей распространение человека и там, это радость.
Они унесут свою жадность и свой эгоизм на другую планету и всё начнётся сначала. Тогда, если Бог захочет, они полетят на следующую планету, чтобы убежать от своей глупости.
7 февраля 1989
Я вновь начинаю стоя.
Мы пытаемся, вот и всё.
Если я пытаюсь держаться прямо и неподвижно, моя спина становится как «металлическая плита», говорит Суджата, а если я пытаюсь сгибаться и двигаться вместе с движениями этой Молнии, моя спина становится израненной и истерзанной. И вот так день за днём, и мы пытаемся, мы пытаемся.
9 февраля 1989
Секрет «руля».
10 февраля 1989
(Моя Милая показала мне мои последние фотографии, которые она сделала. Я увидел такого старика, такого изношенного – дойду ли я до конца?)
Мы – поле битвы между старым неумолимым законом и Другим Законом.
Высочайшее имеет волю изменить этот старый закон. Достаточно невозмутимо встать на сторону этой Воли.
(Трудность в этом «невозмутимо»). (И естественно мы идём против всех законов). ( И первое, что эти жестокие законы вам навязывают, это боль).
Сегодня ночью, с 9 на 10 февраля, краткое видение, очень ясное: Раджив Г. перед дверью, его руки полны каких-то предметов (я не знаю каких). Я открываю ему дверь, чтобы он вышел.
(Эти «предметы», вероятно, представляют собой добычу, которую он и его итальянка награбили во время своего царствования).
Сатпрем открывает дверь Радживу Ганди
Сегодня ночью у меня было очень краткое видение. Очень ясное и очень краткое.
(Я… совершенно измотан).
Очень точное. Это типично тот род видений Нового Сознания. Ты знаешь, это, действительно, как вспышка, и очень точное.
Я увидел Раджива Ганди перед дверью. Его руки были переполнены какими-то вещами. Тогда, я открыл ему дверь, чтобы он вышел.
Это всё.
Я не знаю, что это были за вещи. Но у него были полные руки, тогда я открыл ему дверь, чтобы он вышел.
Вот всё.
Тебе это о чём-то говорит?
Ну, я не могу вам сказать, но мне кажется, что он не вернётся.
О да, это, несомненно.
Но то, что вы открыли ему дверь, то есть, что он может уйти целым и невредимым. Нет?
Я не знаю.
У вас другое ощущение?
Я не знаю. Это означает, что я его выпроводил! (Сатпрем смеётся)
Единственное, о чём я подумал: его руки полны вещей, видишь, это добыча, которую он награбил со своей итальянкой!
(Смеётся) Да. Да, это, несомненно!
Словом, факт таков: я открыл ему дверь, чтобы он вышел.
Это всё, моя Милая.
11 февраля 1989
Скорее, это поле пытки, чем поле битвы.
И постоянный аргумент этих сил, вот уже годы: «Ты видишь, это Твоя Молния тебя пытает, это не мы – поэтому, сиди спокойно в чёрном вагоне».
«А если ты хочешь пройти через перегородки вагона, естественно это причиняет боль, это из железа – если только ты не сойдёшь с ума».
Тело пытается отчаянно, но оно изнашивается.
Я подхожу к своего рода физической невозможности.
Человечество становится всё более и более сумасшедшим.
14 февраля 1989
Сегодня 81 месяц, как я нахожусь в этой операции.
Единственное решение, это идти до тех пор, пока не упадёшь на землю, или же в другую вещь. Пытаться до конца.
Нас лишают наших самых лучших средств, потому что у нас нет мужества видеть реальность такой, какова она есть – мы предпочитаем наши научные, религиозные или гедонистические иллюзии.
«Жизнь» является полем смерти и жестокости – но Ты восторжествуешь.
(Впрочем, эта жестокость распространяется повсюду, но они всегда думают, что это жестокость «соседа», или «старые нацистские истории»). (Это как Папа, который воображает, что ады существуют снаружи Его Святейшества!)
О, Господи, надо, чтобы твоя молния дошла до самого основания Несчастья и с корнем вырвала эти ады раз и навсегда.
Тогда наступит Жизнь.
Мы постоянно продвигаемся в невозможное (постоянно = ещё один день, ещё одна секунда).
Пожертвовать своей жизнью, это довольно просто – миллионы и миллиарды делали это. Но жертвовать своей смертью, секунда за секундой – это гораздо труднее.
16 февраля 1989
Я сказал моей Милой, что чувствую себя настолько в конце…
Она ответила мне: это вещи находятся в конце.
Это меня укрепило.
Кажется, что каждый день пытка становится всё сильнее.
Если бы можно было сделать пролом в этой жестокой земной системе, всё более и более жестокой, с её отвратительными Имами, которые вас казнят «во имя Бога»… какой ужас.
Когда Шри Ауробиндо сказал мне «Я даю тебе реализацию», у него был серьёзный вид, без улыбки. Теперь я понимаю, почему. Это было в «комнате» дел Земли. 21 июля 1984. Кусок чёрно-серого гранита (очень похожий на чёрно-серый гранит моего Шивы Лингама под азалией, перед моей комнатой).
The Hindu, 16 февраля
МЕТАЛЛОДЕТЕКТОРЫ В ГИМАЛАЙСКИХ СВЯТЫНЯХ.
Ришикеш, 15 февраля
Правтельство Утта-Прадеш решило установить металлодетекторы и теленаблюдение в гималайских храмах Бадринатха, Ганготри, Ямунотри и Кедарнатхе, чтобы гарантировать безупречную безопасность храмовых идолов.
Обращаясь к журналистам Ришикеша, заместитель Главного инспектора (округа Гарвал, М.В.Н. Сингх) заявил, что правительство решило создать особые силы полиции, прикрепив их к четырём храмам. В Бадринатхе, принимаются меры для строительства вертолётной площадки.
Атака Варваров повсюду.
17 февраля 1989
Только когда проходишь через смерть (под давлением этой Молнии), начинаешь отдавать себе отчёт, из чего сделана эта жизнь и из чего сделано тело.
Всё остальное, это научное «неведение». Это слепой заключенный в Башне, который хватает свой ночной телескоп, чтобы сказать гордо: вот законы жизни, смерти и животной физиологии, и звёзд к тому же.
Они, к тому же, понастроили храмов и минаретов внутри Башни и говорят вам, не менее гордо: таков Бог.
Будущее Царство положит конец науке и религиям, этим двум сёстрам-близнецам Неведения (это выход из средневековой цитадели).
19 февраля 1989
Мне попалось на глаза письмо, которое я написал Жиду[11] в 1946 году (в феврале). Первые слова, на которые я наткнулся, были: «Но я имею жажду».
Всё тело, раздавленное, расплющенное, представляет собой только отчаянный крик: Тебе-Тебе-Тебе… как последний крик к Жизни, к Свободе, к Надежде, к Высочайшей Реальности. Оно держится только благодаря этому крику.
Похоже, что обычные органы дыхания, которыми обладают люди, служат «средством передачи» или материальным механизмом для дыхания и циркуляции этой другой Энергии. Но это дыхание вертикальное, оно проходит через верхушку черепа и этот «главный клапан».
20 февраля 1989
Всё утро я боролся против судороги, которая снова и снова возникала в основании шеи и лопатки. С каждым вдохом она возникала снова…
Сегодня ночью, я видел это жестокое существо с бритым (или лысым) черепом. Он смотрел на меня пристально, с каким-то саркастическим и холодным презрением. Я записал более детально на отдельном клочке бумаги. Он напомнил мне «Карла», более могучего и менее скотского – словно «начальник Карла». Он был желтоватого цвета.
Чувствуешь себя таким отчаявшимся и бессильным.
Можно всё понять и всё вынести, но жестокость… это нечто такое, что вызывает в вас желание умереть, не причиняемая боль, но сам факт жестокости. Это странное и ужасное.
Когда я коснулся этого, в возрасте двадцати лет, как если бы, одним ударом, из меня вырвали мою человечность и посеяли смерть в сердце.
Выйдем ли мы из этого ужаса по-другому, не через привычную дверь?
О Господи, я тебя умоляю, помоги мне пытаться до конца.
Надо пройти через этот железный слой жестокости – это агония.
Я не знаю…
Возможно, этой ночью я видел Врага, лицом к лицу? На нём не было маски[12]. (Во внешнем мире, Аятоллы тоже мечут громы и молнии. Не заполучил ли он «исламскую бомбу»?? Возможно, это знак).
Это последние скачки Железной Эры.
21 февраля 1989
Нам так хотелось бы положить голову на Твои колени
и затем плакать, пока мы можем,
и позволить расплавить всю эту темноту мира.
«Stand up and fight» [Встань и сражайся].
Вот так.
22 февраля 1989
Это совершенно «grim» [беспощадное]. И опасное. Секунда за секундой.
Надо без колебаний быть на стороне Высочайшей Воли.
23 февраля 1989
Я спрашиваю себя, не обнаружил ли я логово этого «физического гестапо»?
25 февраля 1989
Это ужасающее могущество.
Тело, как колонна Молнии.
(Или как блок камня, в который погружается колонна молнии).
В одну секунду всё может взорваться.
Мы чувствуем, что это Милость, божественная и трудная.
28 февраля 1989
Я всё меньше и меньше понимаю, в каком состоянии я нахожусь, кроме того, что мне больно. Очевидно, я жив, я не мёртв, но я не чувствую себя ни живым, ни мёртвым – это абсурд. Я знаю, что мне больно, вот и всё, и тело крайне изнуренно.
Эта «операция» такая долгая, и это ужасное Могущество не прекращает возрастать уже на протяжении лет, до точки, где я спрашиваю себя, не приведёт ли эта неизвестная операция, которой я подвергаюсь, к чему-то более радикальному, чего я не могу даже вообразить – но к чему?
Всё, кажется, движется в направлении смерти и разрушения, и, однако, я знаю, что это не то – несмотря на все возможные страдания и всё возможное изнурение.
Есть будущая Реальность, есть будущая Энергия, есть другой способ, я знаю – это более ощутимо, чем Гималаи – но может ли эта старая животная материя вынести это без изменения структуры?
Или же эта невидимая Стена исчезнет и всё изменится[13].
Сегодня утром, я спрашиваю мою Милую (в полутора метрах от меня): ты меня видишь? Она отвечает: «Я вас ещё вижу», затем она приближается ко мне, смеясь (в пятидесяти сантиметрах): «Вот так, я вижу вас лучше».
О Господи, Господи…
А годы уходят.
МАРТ
1 марта – Югославия: правительство ввело комендантский час в Косово и запретило все собрания в общественных местах; военная бронетехника заняла позиции вокруг главных предприятий.
4 марта – Шри Ланка: индийские войска начали наступление против тамильских повстанцев на восточном побережье и атаковали три лагеря повстанческой организации «Тигры освобождения Тамил Илама» (ТОТИ).
5 марта – Тибет: сотни лам проводят демонстрацию за автономию, одиннадцать человек убиты.
7 марта – Тибет: в Лхасе объявлено военное положение.
– Афганистан: моджахеды начали наступление на Кандагар и Джалалабад.
– Кения: военная авиация Уганды провела бомбардировку города Локихогио, на северо-востоке страны.
10 марта – Иран: 81 торговца наркотиками публично повесили в Тегеране и в 28 других городах страны.
11 марта – Ливан: конфронтация возникла между генералом Мишелем Ауном, главой Христианского правительства, и Кабинетом мусульманского большинства Селима Хосса; международный аэропорт в Бейруте закрыт.
– Марокко: после передышки в несколько недель, бойцы Фронта Полисарио возобновили свои военные операции в западной Сахаре.
12 марта – Австрия: на региональных выборах, в трех федеральных землях, победили правые ультранационалисты (либеральной Партии).
17 марта – Китай: глава коммунистической партии Джао Дзиянг, решительно призывает к порядку и осуждает «сепаратистское меньшинство».
19 марта – Сальвадор: кандидат от националистического, республиканского Альянса (АРЕНА, крайне правые) Альфредо Кристиане, избран президентом.
23 марта – СССР: в Литве, из-за взрыва на химическом заводе погибло четыре человека и 30 000 были эвакуированы; токсичное облако было выброшено в атмосферу.
24 марта – США: из гигантского танкера «Эксон Вальдес» вылилось более 300 000 баррелей нефти в заливе Аляски, где он сел на мель после удара о риф; капитан был пьян.
26 марта – СССР: на выборах Совета народных депутатов, советские люди проголосовали главным образом за реформаторов; в Москве, Борис Ельцин получил 89,44% голосов.
29 марта – Тунис: Ясир Арафат, был назначен исполнительным комитетом ООП,
президентом палестинского государства.
1 марта 1989
Они сожгли весь склон горы к востоку от «Конца Земли».
Сегодня утром, я зажигаю сигарету перед Х., извиняясь: «Это очень вредно для здоровья» (!) Затем, как бы, между прочим, я вдруг добавил: «Но каждый знает, что жить, это очень вредно для здоровья»! Только надо время, чтобы заметить это… Меня это очень позабавило.
Ночь со 2 на 3 марта 1989
(Записано на клочке бумаги)
Мне не хотелось бы больше продолжать эти «заметки» и вот… Сегодня ночью, Суджата видит что-то, похожее на озеро, размером, как вся площадь этого дома, но там не было воды: это была земля, совсем гладкая и блестящая, перемешенная с компостом (коровий навоз) и политая. Всё готово для посева. Она очень удивилась, увидев эту, совершенно гладкую, землю.
Очевидно, это что-то символизирует…
«Земля, в которой не оставалось ни одного камня», говорит Суджата. «Единая материя». Затем, сегодня вечером, Суджата добавила: «Всё действительно было растёрто, это напоминает состояние вашего тела».
В Ведах, земля символизирует тело.
Мать говорила: «Могущество, способное раздавить и слона» (!) Но, это не значит, что слон раздавливает вас снаружи, слон проходит через ваше тело! (если только это не была та огромная белая лошадь! Локомотив!)
Ночь с 6 на 7 марта 1989
Видел странный цветок, который вышел из моего правого колена. Вид анемоны. Нижние лепестки широко открыты, прямо на колене, ярко-красные – множество лепестков, словно один на другом. В центре три или четыре лепестка повыше и прямее, светло-жёлтого цвета. «Цветок» выглядел живым (!) и сочным. Никакого стебля, как если бы он выходил прямо из колена.
(Мой рисунок никуда не годится, но красные лепестки были вот так, плашмя).
Ощущение от этого цветка было не очень приятным, или, по меньшей мере, странным (это могло быть также видом актинии). (Колено = центр подсознательного).
То, что происходит – за пределами всех возможностей нормального тела. Лучше ничего не говорить.
Идти в невозможное, это неизбежно означает идти в боль и в смерть. И это неизбежно означает идти в «нечто такое», что принадлежит будущему виду.
Можно выразить это словами, которые кажутся нелепыми: люди входят в смерть только когда умирают.
(И я стою, здесь, перед камином). (Больше часа).
Внешний вид (будущего вида), возможно, не будет другим, но закон будет пол-нос-тью другим.
9 марта 1989
Скелет, словно каша.
Тело раздавливается всё больше и больше.
Вероятно, больше всего сопротивляется то, что остаётся в ящике после смерти.
Мы не знаем, что делать, кроме как продолжать и выносить… до?
Умереть, это пустяк, но откуда тогда выйдет будущее существо?
Люди разрушают Землю безвозвратно.
10 марта 1989
Агенда Матери (Издательство «Мира Адити») покинула Ауровиль.
Бедные тибетцы…
11 марта 1989
Как выдерживать это и оставаться в форме?
13 марта 1989
(Рисунок Суджаты – Распятие материи).
Я нахожусь в таком мучительном тупике.
(Вечер, на поле чая)
Фактически, мы постоянно в тупике, и надо постоянно проходить, и это мука.
Но никогда не знаешь, продвинулись ли мы в этом хотя бы на миллиметр или топчемся на том же самом месте.
Мне вспоминается это Тук-Тук-Тук в кромешной ночи – эта Стена могла бы тянуться бесконечно и обойти всю Землю!
Единственная достоверная вещь – всё более и более достоверная – что впервые, за 7000 лет на этой Земле, со Шри Ауробиндо и Матерью, после Вед, мы в поисках истинных тайн.
Правильно, логично, что секрет начала обнаруживается в конце человеческой эры, потому что это момент, когда человек должен быть превзойдён или исчезнет.
Шри Ауробиндо пришёл открыть последнюю дверь.
Надо отыскать эту дверь.
Любой ценой.
14 марта 1989
Я жаловался моей Милой об этом неведении тела, которое не знает, как действовать, чтобы «облегчить вещи» – я жаловался не на боль, но на неведение. Она мне ответила: «Просто нет способа, иначе вам показали бы это – вам уже показали столько вещей».
16 марта 1989
Где-то есть «препятствие», которое блокирует или хочет блокировать циркуляцию или стремительное продвижение этой Молнии, напрягает мускулы, нервы, сухожилия шеи и плеч, лопаток и вызывает все возможные повреждения. И, однако, есть словно другой механизм, гораздо сильнее, чем это «препятствие», который иногда берёт верх и ослабляет или с силой раскрывает это препятствие, но это ещё не совсем освоено.
Мне, в самом деле, кажется, что это «препятствие» совпадает с этим «главным клапаном».
Всё это связано с дыханием.
17 марта 1989
Новое?
Медленные властные массы, потрясающие – как горы, которые нисходят. Одна за другой. Без остановки. На протяжении часа и пятнадцати минут, стоя. (Это безумное[14]).
Полная пассивность телесной воли. (Вероятно, такого рода пассивность приходит, когда тело соскальзывает в смерть – но полностью сознавая Это).
Моё уравнение (или скорее моя загадка): эта «преграда» = главный клапан; этот главный клапан = центр телесной воли; этот центр телесной воли = физическое гестапо…
Эти вещи, мы можем обнаружить только ощупью в боли и в смерти.
Витальные силы = почти нулю.
18 марта 1989
Сегодня была такая пытка.
19 марта 1989
Стадо оленей
Разбитая ступка
(Суджата напевает на бенгальском)
Сегодня воскресенье? 19… марта?
Ты что-нибудь видела?
Да! Забавные вещи; это забавное.
Я не знаю, что происходит со мной, вот уже некоторое время, я оказываюсь с животными.
И сегодня ночью, я оказалась со стадом оленей – мы говорим «оленей»?
«Deers».
О! оленей?
Оленей. Разных видов, вы знаете, большие и маленькие на большом поле, где они спокойно паслись.
И затем, вдруг, они побежали, словно возникла опасность, вы понимаете.
Ах да?
Сразу. Они побежали-побежали-побежали. Я была там, я шла, и рядом со мной шёл, своего рода, гид, который мне всё объяснял. Сначала я не видела ничего, кроме большого поля; а затем, вдруг, заметила какие-то дома, разбросанные здесь и там, затем, ещё небольшое поле, лачуги и т.д. – что-то такое. И потом я удивилась, я сказала: «Но куда исчезли все животные?». Тогда олениха, которая была со мной, показала мне.
Она была гидом?
Да, своего рода, гидом, да, она объясняла мне вещи – но это была олениха, а!
И она сказала мне: «Посмотри». И показала… (мы были на улице, не так ли), она показала на дверь, на верх двери. Вы знаете, иногда, на верху входной двери дома, есть украшения из дерева или другого материала…
Так вот, было что-то наподобие, изогнутое. Она сказала мне: «Ты видишь, они там». Они возвратились вот таким образом…
Это стадо?
Стадо, да: повсюду, перед многими домами, эти животные распределились. Малыши были в центре, слева от меня, то есть справа от малышей были мамы, а с другой стороны были папы. И это была как… как бы сказать?
Арка?
Да, там, наверху двери было что-то наподобие арки.
Наверху каждой двери, значит, их там было трое?
Было шесть самок, шесть детей и шесть самцов, и эти восемнадцать оленей сформировали, своего рода арку наверху двери.
Сами животные?
Сами животные.
… образовали арку наверху двери?
И была только одна дверь?
Да, я говорю о той, которую она показала мне, но животных в стаде было намного больше, и она сказала мне, что они были – возможно, не во всех дверях – но во многих других.
Они были там живые или же из дерева?
Нет-нет, живые! Они были живые, но прятались, и как если бы они почти исчезли в стене.
Вы знаете, как например, эти «бровки[15]», которые вы попросили сделать у Н., вы помните?
Так вот, это было вот так, что-то наподобие. Были эти животные, и они полностью исчезли в стене, создавая эту, своего рода, «eyebrow» [бровку] – арку.
(Смеясь) Мне показалось это немного странным!
Да, это странное.
И она объяснила, что животные сделали это во многих домах; но не в каждом доме, не подряд, таким способом, чтобы их не смогли обнаружить.
Они спрятались.
Они спрятались. Полностью. (Суджата смеётся)
Была какая-то опасность?
Была опасность, и именно поэтому они все побежали; но она, я не знаю почему, она осталась со мной, чтобы объяснить мне.
Но дом был в лесу, в деревне или где?
Это была и деревня и не деревня, так как вдалеке я заметила ещё одно небольшое поле с хижиной и этот дом, который я видела, был кирпичный, «white-washed», вы знаете: побеленный?
Я не знаю, что это может означать! (Суджата смеётся)
Но какое событие тебе запомнилось во всём этом?
В самом сне, мне запомнилась не опасность, не так ли, потому что я была спокойной, и эта олениха была со мной, но скорее её объяснение их организации: что дети никогда не оставались одни; с одной стороны самки, с другой самцы и дети в центре, всегда защищены с двух сторон.
Ну, я не знаю.
Я не могу сказать, именно это мне запомнилось…
Но почему вдруг там возникла эта опасность?
Я не знаю, что это за опасность. Но она была, и поэтому стадо побежало, рассеялось во все стороны и исчезло. И так как их больше не стало видно, я сказала: но куда они все делись? Тогда она спокойно показала: «Смотри».
Я рассказываю вам [это] вот так.
Сегодня ночью, я тебе уже говорил, прямо в момент моего засыпания, была буря, снаружи, и затем, как если бы земля зашевелилась, или заколебалась, или… «Снаружи», я хочу сказать снаружи моей комнаты, во всяком случае, и это меня тотчас разбудило и…
Ах! да, также как опасность, которая была там…
Да, своего рода буря.
Не как та чудовищная буря, которую я видел перед уходом Зии – боже мой, та была чудовищной. Здесь же, скорее, как если бы земля… не «тряслась», это слово слишком сильное, но колебалась или шевелилась, или… Но, я не знаю, это может быть что угодно, не так ли, это может быть также… – это может быть что угодно.
Нет, я вам рассказываю, потому что меня это позабавило (я вам рассказывала на днях, вечером), то, что я уже видела обезьяну, и затем, под колпаком, слонов, которые играли в бадминтон вчетвером!! (Сатпрем и Суджата хохочут) Вы помните? Это было в ночь с 7 на 8 марта. Значит, это повторяется довольно часто.
Но у меня такое впечатление, что это ни в какие ворота не лезет, разве нет?! (Сатпрем хохочет).
(Смеясь) Я не в своём уме?! Сначала обезьяна, а затем…
Что она делала, обезьяна?
Я была в старинном доме, я уже поднялась по ступеням лестницы и дошла до площадки, и почувствовала, как меня что-то тянет. Тогда я посмотрела и увидела, что у меня в руке «string» [верёвочка], на другом конце этой верёвочки была маленькая обезьянка (маленькая, как моя рука, не такая как настоящая обезьяна), и это именно она тянула. Она не хотела подниматься по лестнице, она тянула. У неё было много листьев и веточек, которыми она закрывалась и всё это казалось гораздо больше, чем она сама; она всё время прыгала и я сказала себе: что же она собирается делать? Не собирается ли она меня укусить? Тогда Пратип, который был рядом со мной, вдруг сказал мне: «Не бойся, Борописи, она увидела своего самца» (или «она ищет своего самца»). Тогда, это меня успокоило, умиротворило, и обезьянка также стала более спокойной, она начала подниматься.
Затем, поднявшись наверх, я вошла в большой зал, заполненный вещами, и там, на столе, под колпаком, что я вижу? Я вижу (Сатпрем прыскает со смеху) слоны стоят на двух лапах! И затем, я вижу… (Суджата хохочет)
(Хохочет) Послушай! Тебя увезут в сумасшедший дом, если это будет продолжаться! Ты знаешь, что такое «сумасшедший дом»?
Да, Мать рассказывала об этом! (хохочет)
(Смеясь) Послушай! Ты несёшь околесицу, моя Милая!
(Всё ещё смеясь) Но это было забавным, согласитесь! Представьте слонов, вчетвером (впрочем, я видела только двух, с одной стороны), играющих в бадминтон под колпаком…
Микро-слонов?
Микро-слонов, да.
Как… микро-обезьяны?
Да. Совсем маленькие!
Послушай, я не знаю, что всё это может означать – это мне показалось немного… (смеясь) пора в психушку!
(Хохочет) Пора в психушку?...в психушку?! Мой Милый!
Послушай! Я не понимаю того, что ты увидела!
И поэтому, я спрашиваю себя, почему, вдруг, я вижу всех этих животных.
Но сегодня ночью были не микро, это были …
Нет, сегодня ночью, это не казалось слишком сумасшедшим! (Сатпрем смеётся)
(Смеясь) Ну, всё-таки, немного сумасшедшим, да?!
Нет, такое впечатление, что это имеет смысл. Я не знаю.
Мне кажется, ночью я сплю не очень хорошо, лишь урывками, и я, должно быть, вижу, только обрывки вещей, может поэтому, это остаётся в сознании таким способом. Иначе, я рискую забыть то, что вижу. Потому что, в самом деле, для меня это не имеет смысла.
О, последний (или первый из твоих снов), там, это мне кажется действительно…
(Хохочет) Безумным?
Безумным, да, это самое малое, что можно сказать.
(Смеясь) Послушайте!
Но другой, я не знаю.
Нет, но это, как история той большой ступки, о которой я вам рассказывала …
Что ты об этом скажешь?
Я хочу сказать, что вижу вещи, не понимая того, что они означают.
А, эта ступка, я же тебе объяснил.
Да. К счастью. Иначе, сама я не понимаю смысл.
Вот, это всё, что я хотела рассказать.
Ну, я, в самом деле, не знаю, что это может означать, твоё стадо олених и оленей; я не знаю, что это такое.
Животные пугаются, прячутся… Я не знаю.
И говорят, оленихи самые добрые из животных, разве нет?
Да, несомненно.
Есть только одни хищники на земле – которые называются «людьми».
(долгое молчание)
Да, я немного жалею о том, что не послушала вас и не записала то, что увидела: разбитую ступку.
Послушай, расскажи-ка ещё раз, если можешь.
Это было в комнате, узкой, но длинной, на первом этаже. Я не помню больше всего того, что произошло, но вдруг я заметила Павитру, который брал эту большую ступку, я пользовалась ею много лет, вы помните?
Да, в твоей лаборатории в Ашраме.
Да, в которой я делала столько вещей для Шри Ауробиндо, для Матери, и для Ашрама, разумеется.
Да, помню, я видел, как ты делала пудру, … я не знаю что ещё, кремы.
Да. Тогда он взял её и поставил (я стояла там), он принёс её и поставил передо мной, и она разбилась.
Он поставил её на пол?
Думаю, это было на полу. Но он поставил её немного резко и она разбилась. Но трещина была не вертикальной, она шла вокруг – как сказать?
По кругу?
По кругу. То есть, кусок вверху, кусок внизу; и это была не просто трещина, но мы действительно видели, что она разбита.
Да, не похоже, чтобы Павитра так относился к вещам.
Нет, конечно, нет.
Он относился ко всему бережно, Павитра.
Он был очень бережливым относительно вещей, не так ли, очень-очень. И поэтому, я немного удивилась и посмотрела на него с огорчением; я сказала: «Но Павитра… ?» Он не был обеспокоен, я не помню больше его слов, может быть, он даже ничего не сказал, но он улыбался с таким видом, словно ему было совершенно всё равно, почти как, если бы он сделал это нарочно.
Словно он разбил эту ступку нарочно.
Нарочно.
Ступку, которой мы пользовались… Ты говорила мне, что Мать тоже?
Да, Мать тоже, иногда Она приходила, брала пестик и толкла!
Она делала это часто, Мать. Эта ступка была достаточно большой.
Да, я помню, большая ступка…
Вся белая.
… вся белая, фарфоровая.
Как минимум пятьдесят сантиметров в ширину.
Я помню, да.
И Павитра взял её и хлоп!
Он поставил резко (как бы сказать), не резко, но он поставил с силой. Это на него совсем не было похоже.
Именно это я сказал тебе, когда ты рассказала мне об этом на следующий день; ступка, это средоточие, не так ли, «adhar», это средоточие. Средоточие чего-то, очевидно, работы и большой работы – работы… Для меня, это символ работы Матери, Павитры, твоей, Шри Ауробиндо: всей работы, которую они сделали в Ашраме. Они хорошо потолкли Материю, Они действительно поработали внутри. Это символ всей их материальной работы в этой лаборатории.
В твоей лаборатории, не так ли?
И в то же время, это была лаборатория Ашрама?
Хорошо, так вот, Ашрам, приходит Павитра и бац! Он ставит её на пол, и она разбивается. То есть, символ всей работы, которую лучшие элементы – включая Мать, включая Шри Ауробиндо, включая тебя, включая Павитру – вся работа, которую вы сделали: хоп! Он разбивает её, словно это не имеет никакого значения.
Да, точно.
Ну что ж, правильно: это закончено! (Сатпрем хлопает в ладоши) ЗА-КОН-ЧЕ-НО. Это как Ауровиль (вновь хлопает в ладоши): это ЗА-КОН-ЧЕ-НО! Он разбивает её.
Пусть не останется никакой Церкви, ты понимаешь.
Никакой формации.
Ничего от той работы, которую Они сделали. Символически, они сделали её в месте, которое было Ашрамом, не так ли…
Да, и лабораторией.
Лабораторией – в твоей лаборатории, к тому же – и он её разбил. То есть это ЗАКОНЧЕНО, и ничего не должно остаться от всего этого.
На этот раз, не будет ещё одной церкви.
Работа была сделана: хорошо, ну что ж, мы разбиваем место, где делалась работа: теперь это повсюду.
Нет никакой нашей Святой Матери Ашрама. Никакого нашего Святого Отца Ауровиля! (Сатпрем хохочет) С Нолини I, как папой! Или Нолини II!
(Смеясь) Бедный Нолини! Он ушёл на другую сторону до того, как стать папой!
К счастью!
Но Павитра был человеком очень старательным и очень учёным…
… он был чрезвычайно аккуратен – Бог знает, мне помнится – (смеясь) он меня, впрочем, донимал немного!
(Смеясь) Потому что он напоминал вам вашего отца?!
Да, потому что он напоминал мне моего отца!
Словом, он, кто так бережно обращался с вещами, схватил её и разбил. Хорошо, ну что ж, это действительно символически.
И к тому же, никакого сожаления, это меня сильно удивило. Прежде всего, потому что разбивает именно он, и, кроме того, абсолютно без всякого сожаления.
Ну да. Несомненно.
Та работа, что делалась – сделана.
Да, символически, Мать и Шри Ауробиндо нуждались в месте, в средоточии – в лаборатории, чтобы делать свою работу.
Своё толчение.
Чтобы толочь, да! Чтобы делать толчение, как ты говоришь. Хорошо, ну что ж, Они осуществили это толчение. Бог знает! Посмотри, всё истолчено.
Но Они не собирались оставлять после себя церковь, а!
А это Самадхи, вокруг которого они делают свою церковь сейчас, я вам рассказывала свои сны, вещи, которые я видела…
И совсем недавно, я снова оказалась перед Самадхи, чтобы сделать свой пранам, и когда я проснулась, то попыталась вспомнить то, что я видела. Это было похоже на белый мрамор, слегка кремовый, но полностью на уровне земли.
Вровень?
Со-вер-шенно вровень, и не было этой маленькой стеночки, служащей…
Да, не было могилы.
Нет, ничего.
Но, ты мне несколько раз рассказывала, что видела это, и даже однажды ты сказала мне, будто Мать Сама заставила разровнять это место.
Да. Это было первое видение, и постепенно я увидела, как это исчезало. Мать уже вышла и Шри Ауробиндо также, постепенно всё было разровнено, не было больше ничего.
Не было больше ничего. Нет больше ничего.
Но я не знаю, почему я делала свой пранам?!
Может для того, чтобы показать тебе: «Ты видишь? нет больше ничего». Всё было разровнено.
Всё разровнено, там был «floor» [пол].
Нет-нет, на этот раз не будет церкви.
Но вы знаете, вы только что сказали, что теперь, нет больше нужды в каком-то особом месте, не правда ли, это закончено, и поэтому её разбивают…
Да, лаборатория… больше нет нужды в особом месте.
Вдруг, я сказала себе, что эту историю с разбитой ступкой, я увидела после того, как (я вам рассказывала уже) я увидела какое-то озеро (или «pond» [пруд], я не знаю), достаточно большое: это было в лесу, я смотрела с другого берега, но слева от меня, оно исчезало в деревьях; я была очень удивлена, потому что озеро было заполнено не водой, как мы подумали бы, но очень однородной субстанцией и эта однородность…
Землёй?
Я не могу сказать, что это было, потому что это не было сухой землёй, это было что-то жидкое. Не жидкостью, не чем-то твёрдым: это было жидким и имело слегка зеленоватый блестящий цвет (я вам рассказывала, когда мы перемешиваем коровий навоз с водой, получается немного зелёный цвет), что-то блестело, но меня поразило, что это было однородным.
Земля?
Это озеро, субстанция этого озера.
Ты сказала мне, что это всё было размолото.
Ну да, это всё было полностью размолото! И настолько размолото, что представляло собой очень однородную массу.
Я сказал, что это напоминает мою спину! (смеётся)
(Смеясь) Хорошо размолотое…
(Смеясь) Хорошо размолотое, но не каша!
И после, я вижу эту вещь, которая разбивается. И поэтому я спрашиваю себя, не показывают ли мне что-то?
О! Мы размолоты, без всякого сомнения. Нас толкут и размалывают. Я полностью расплющен.
И земля, фактически, она… я не знаю, она полностью размолота.
Вот почему нам не нужна теперь…
А! церковь не нужна! Мы же не собираемся начинать всё сначала ещё раз!
Нет-нет, это…
Ещё один Аллах, и затем Кааба, и затем… и затем я не знаю что! О нет! все эти ужасные и лживые истории – только не эта ложь!
Да, нет никакого сомнения, что работа сделана. Мы видим, что вся земля разрушается.
Да, неизвестно, как это всё держится!
Да! Неизвестно, как это всё держится.
Такое впечатление, что было бы достаточно одного пфф! вот так, и всё-всё-всё, повсюду, всё обрушится.
И, однако, всё, кажется, стоит – «кажется»…
Но что из этого выйдет, я не знаю.
Всё рушится.
Сама Мать разровняла Самадхи. Ты же видела это?
Она не хотела могилы, чтобы не осталось ни следа, ничего.
Хорошо. И вот эта ступка, лаборатория Ашрама, Павитра, хоп! разбивает её.
Всё это закончено, за-кон-чено.
Теперь, Они находятся в событиях. Ужас у нас под носом. То есть разрушение всего… всего мира. Ради какой новой интеграции, я не знаю, но определённо это не Пралайя – это другая вещь.
Они раздробили всё это. Они растолкли в твоей ступке. Хорошо. Мы не собираемся хранить ступку, как святое таинство!
Сейчас ужас распространён в земной атмосфере.
В атмосфере, больше чем в атмосфере.
Да, я хочу сказать, в земной.
Да. О! да, совершенно. Всё разбито.
Всё разбито.
Всё. Нет вещи… Всё кажется стоит, но всё разбито. Возьми любую страну, неважно какой аспект мировой системы, это не что иное, как гниль, которая держится… не знаешь как. Но было бы достаточно дунуть: пфф! и не осталось бы больше ничего.
Достаточно дунуть, в самом деле, и нет ничего.
(Смеясь) Но дуновение всё же божественное!
Да, разумеется, именно Оно дунет! (смеётся). Но я хочу сказать, практически, это не представляет много трудностей! (Сатпрем и Суджата хохочут). Именно Оно выберет свой Момент, не так ли, но практически, без усилия, ты понимаешь?
На этот раз, не будет церкви, будут действия – будет новый мир. А в новом мире не будет нужды в церкви!
Только не это! Только не это!
И это будет та Вещь, достаточно только открыть глаза, она будет совсем живая и повсюду. Не нужны ни священники, ни…
Ни «math» [монастыри], ни…
Ни монастыри, ничего – это будет здесь.
Не будет нужды в Матримандире, с тоннами бетона! Это будет ЗДЕСЬ.
С каждым дыханием.
И к тому же это таинство будет здесь. (Смеясь) Это будет потрясающе ЗДЕСЬ! Не будет нужды… бетон, это… пфф!
(Смеясь) Бетон, падающий вот так, от дуновения!
Всё это мир Лжи обрушивается, вот и всё.
Хотя, нам кажется, что он обрушивается медленно.
Потому что мы соразмеряем с…
Но фактически, всё разрушается – кто на самом деле устоит?
Если внимательно посмотреть…
Но, даже не надо внимательно смотреть!
(Смеясь) Достаточно взглянуть!
Посмотри, что творится во всех странах: кто способен устоять? Кто непоколебим?
Эти американцы, на чём они танцуют (смеясь) со своими долларами?! Достаточно лёгкого удара на Бирже и затем: пфф! всё обрушится! (смеётся) Достаточно маленького болтика, который плохо закручен в их высокой технологии и всё обрушится! Всё шаткое; эта громадная механика: ничто. Достаточно ребёнка, который придёт туда и просто отвинтит, чуть-чуть отвинтит их гайку, и всё рухнет! (Суджата долго смеётся)
Это была бы «the greatest joke» [величайшая шутка].
Но «шутка» грандиозная – ужасная «шутка», во всём мире. Это ужасное.
Но это ничто, в самом деле, просто стоящие руины.
Когда-то мы спросим себя: но как это продержалось так долго?
Да…
Разве нет?
После ухода Матери, я тебе рассказывал об этом, я был в Баликурте, это было на следующий день или днём позже (я увидел это во сне), я сидел на своей веранде и видел перед собой – совсем маленький кусочек сада, ты знаешь, и дальше дома Ашрама?
Так вот, всё было разбито вдребезги, словно супер-бомба, действительно, всё разнесла на миллионы кусочков, повсюду вокруг меня, передо мной; как если бы, в самом деле, всё было разбомблено и сплющено, разбито на миллионы кусочков. Не оставалось ничего, кроме кусков щебня, повсюду на земле – всё было сровнено с землёй. И поверх всего этого плавала моя золотая авторучка.
Это одно из первых видений, которые у меня были.
Всё разрушено – словом, даже не разрушено: разбито вдребезги. То есть все здания Ашрама, всё то, что было перед моей верандой, оказалось разбито вдребезги, как если бы произошло чудовищное… больше чем разрушение! Всё было действительно… я не видел ничего, кроме кусочков щебня на земле: остатки Ашрама.
И поверх этого плавала моя золотая авторучка; поверх этого опустошения или разрушения плавала моя золотая авторучка.
Она красивая! Очень красивая.
И это истина, не правда ли, которая остаётся от всего этого? Остаётся именно эта золотая авторучка (которую вам подарила мама, разве нет?)
Нет, это то, что следовало сделать… Именно Агенду следовало сделать, понимаешь.
Ну да.
Но от Ашрама: кусочки, обломки.
Обломки.
Это было через несколько дней после ухода Матери, потому что мы остались на два или три дня в Баликурте после ухода Матери.
Так вот, в течение этих двух или трёх дней, я увидел это во сне.
Было удивительно увидеть… Вместо дома Мадхава перед мной, или Удхара, и от всего этого (смеясь), всех этих ашрамовских домов, не так ли, всё было уничтожено чудовищным… я не могу сказать «взрывом», потому что не было даже воронки, но как если бы всё было разбито и не оставалось больше ничего, кроме щебня, кусочков кирпичей, всё было сровнено с землёй; не осталось ничего.
Как ступка Павитры: хлоп! и разбита. Больше не нужна. Всё это закончено. Они сделали свою работу.
И теперь смотрят.
Ну что ж, я надеюсь, что мы скоро увидим. (Смеётся)
Хорошо.
Это приводит в отчаяние.
Мы не видим выхода, мы не знаем что делать, тело не понимает, оно не знает средства, оно не знает способа, оно не знает, что могло бы помочь, оно бьётся и бьётся в боли, и это продолжается, и каждый день одно и то же, и оно разрушается всё больше и больше – что делать? Это его крик отчаяния: что делать?
Когда оно прищемляет себе палец дверью, оно понимает, что надо вытащить свой палец, но здесь оно расплющивается, и расплющивается, и расплющивается, не понимая, что нужно сделать, чтобы помочь ситуации – оно не понимает. Как быть? Какой выход? Есть ли средство? Есть ли движение? способ, нечто такое, что заставило бы… это проходить?
В самом деле, это темнота отчаяния и беспомощного непонимания. Оно знает, что это Могущество является Освобождением, и оно не знает, как позволить ему проходить. Это железное!
И поэтому оно пытается – месяц, два месяца, год, три года, годы… и это всё время одно и то же, и ничего не поддаётся, ничего не раскрывается – нет средства.
Нет средства.
Есть только эта ужасная Стена.
И с каждым днём я старею.
«Мы не знаем ничего», говорила Мать, и теперь её крик становится для меня очень волнующим. Я не понимал, что это означало.
У всех богов есть оружие, гром и молнии, у Зевса или у Кали, а у Смерти лишь посох, это dandhakal, «посох времени».
Тело верит, что, наконец-то поняло: надо удерживать вдох настолько глубоко, насколько возможно, несмотря на возрастающее расплющивание, которое сопровождает каждый выдох.
(Каждый вдох втягивает Могущество через макушку черепа, и каждый выдох заставляет его нисходить до пяток – каждый уровень позвоночника является отдельной «преградой») (Завинтить рот). Завтра посмотрим.
Моя Милая слушает музыку на ступенях у моей двери.
Я чувствую всё больше и больше, что время отмерено.
Моменты одной жизни – краткие и простые.
20 марта 1989
То, что Они посеяли на Земле, такое чистое и такое могущественное, что все земные нечистоты уйдут и разрушатся сами по себе, помимо своей воли.
Можно сказать, что Супраментал – это Могущество Высочайшей Чистоты.
P.S. Как говорила Мать: «Кто устоит»? (!)
Я думаю, что тело обнаружило зачаток метода или «способа действовать» с этим вынужденным вдыханием, несмотря на расплющивание.
Но это очень трудно переносить.
Это, в самом деле, вертикальное дыхание.
Новый вид дыхания.
Вертикальное дыхание, которое идёт вглубь, как пневматический бур.
Прежние лёгочные мешки продолжают функционировать, и они служат агентом или материальным механизмом, но можно сказать, что они совсем больше не дают витальной энергии – а другая Энергия… надо учиться усваивать молнию (!)
Это шаткое состояние между двумя системами.
Сегодня после полудня, не было вопроса о «методе», это была такая буря массивной и властной молнии, почти неистовая, тело сгибалось и корчилось во всех направлениях – моя спина, как открытая рана.
Всё тело представляет собой препятствие.
Что можно сделать с этой позвоночной системой?
Надо стать медузой!
Даже тело атлета или двадцатилетнего не вынесло бы этого (несмотря на долгие-долгие приготовления[16]). Тогда как сделать переход от животного тела к другому телу? Я не могу вообразить, что эти позвонки изменят свою природу, если только не какое-то чудо. Как перейти от этого способа существования тела к другому способу? Даже через десять веков проблема останется всё та же, если мы будем иметь дело с тем же самым животным телом. Сама структура под вопросом – она может быть более пластичный, более такой, более другой, но фундаментально это будет позвоночная структура. Как сделать переход?
«Надо, чтобы физический факт изменился», говорила Мать…
Я записываю это. Вечером, Суджата слегка проводит своей рукой по моей спине, чтобы утешить меня. Она сказала мне: «Интересно, на два пальца выше вашего тела, горячо, как если бы я касалась рукой батареи, и, однако, когда я касаюсь вашего тела, оно не такое горячее». Я не знаю, что и думать по этому поводу.
Откуда вся эта энергия? (у меня нет никакой!).
21 марта 1989
Нет ни «метода», ни способа, ни средства – единственный метод, проходить через это день за днём, если возможно.
Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы найти способ, на меня сразу же обрушивается анти-способ.
Вот почему Шри Ауробиндо ничего не сказал.
Мудро ли я делаю, что веду эти записи?
Я признателен уже только за то, что смог попытаться выйти из этой ужасной вещи.
Я могу сказать, что у меня нет надежды выйти ради самого себя[17], но это достойно человека, столкнуться лицом к лицу с этими жестокими силами.
Мне хотелось бы только, чтобы другой вид смог выйти из нашего.
Я не знаю больше, как делать.
Мне хотелось бы только суметь продолжать-продолжать…
(Сегодня после полудня, я провёл на ногах и к концу часа меня настолько раздирало, что я должен был сесть; я сел, и через долю секунды, тело вдавилось в кресло, как пружина, которую сжимают с силой – это было, в самом деле, любопытно. Я не стал продолжать). (Как делала Мать? Вероятно, это была ужасная пытка. А Шри Ауробиндо?).
22 марта 1989
(Я продолжаю встречать только мёртвых – и людей, которых я никогда не встречал при жизни – одного из них я даже резко послал, два года назад, а другого я послал менее резко на этот раз, но твёрдо! Что они все приходят? И они меня совсем не интересуют).
Может быть, я нахожусь больше в «мире мёртвых», чем живых (!)
Другая сторона «башни»?
Забавная жизнь, где мы не мертвы и не совсем живы…
23-24 марта 1989
(Ауровиль) Видение 23-24 марта (забрасывание камнями).
Ложь, никогда не бывает без истины
и истина часто приходит с помощью Лжи.
Истинное
бежит впереди.
Тело говорит:
пусть это служит Тебе,
вместо этой истории,
повторяющейся миллионы раз.
24 марта 1989
Ночью, я встречаю столько существ, желающих мне зла или которые стремятся причинить мне зло – почему? зачем эта жестокая система? Это печально.
Когда я познал Ужас, моя самая большая боль была от того, что подобное может существовать, именно моя собственная человечность была поражена.
Я никогда хорошо себе не представлял, что могли бы сказать по этому поводу «другие».
Сегодня ночью, это был молодой хулиган[18], который хотел забросать меня камнями – он был индийцем. Полный ненависти… Я сказал ему «почему, почему? я индиец с 1946 года».
Я пробудился к жизни с морем, с радостью, с простором, и после… я никогда не находил утешения.
Но я знаю, что Они меня утешат однажды, и что моя радость имела смысл.
15 ноября 1943 года – это был катаклизм в моей жизни и в моём существе – который заставил меня искать контр-катаклизм.
Значит, в любом случае, спасибо.
26 марта 1989
Впечатление, что находишься в чёрной клетке, которая сжимается всё больше и больше, больше и больше.
The Hindu, 22 марта
НАРКОТИК, ЧТОБЫ УБИТЬ ЗИЮ?
Нью-Дели, 21 марта
Ведущий американский эксперт по химическому оружию предположил, что в заговоре, с целью убийства президента Пакистана Зия-уль-Хака, были использованы, в частности, наркотики и психотропные препараты.
Наркотик, фентанил метил 3, который в три тысячи раз сильнее героина, вероятно, был нанесён, согласно «U.S. Defense and Foreign Affairs Weekly», на ручки управления и шлемы пилотов самолёта экс-президента, разбившегося в августе прошлого года, погубив всех, кто был на борту.
По словам эксперта, имя которого еженедельник не раскрывает, наркотик, который проникает в кожу, был применён в достаточно разбавленной дозе, чтобы прошло какое-то время, прежде чем экипаж был дезориентирован.
Как стало известно, американские чиновники обеспокоены тем, чтобы методы «убийства наркотическими веществами» не были применены вновь.
Продажа на рынке США: химические вещества, использованные в этом смертоносном заговоре, подобны психо-активному веществу, известному как МДМА. Нескольким служащим западно-германской компании были предъявлены обвинения в незаконной его продаже на рынке наркотиков в США.
Завод в Ливии: Немецкая компания была также обвинена правительством Бонна за оказание помощи в строительстве завода по производству химического оружия в Ливии.
Ливийский завод способен производить наркотики, подобные МДМА – известный так же под названием «Экстази», но нет доказательств того, что психотропные препараты, использованные для убийства президента Зия, были произведены на этом заводе, добавляет еженедельник.
Новое разъяснение: эти факты указывают на первое применение наркотиков, в особенности, психотропных препаратов, в качестве средства убийства, и проливает новый свет на возможное применение продукции ливийского «фармацевтического» завода.
Вероятно, этот завод мог служить производителем химических наркотических веществ, предназначенных для продажи за границу. Эксперты по наркотикам считают, что, по меньшей мере, тридцать процентов всего героина, фактически продаваемого на улицах США, синтетического производства.
Производство 200 грамм такого вещества как фентанил метил 3 стоит не более нескольких тысяч долларов, хотя его производство крайне опасно. Но двести грамм дают 200 млн. разделённых и упакованных доз на продажу.
При такой чрезвычайной силе, это означает, что потребовалось совсем немного, чтобы дезориентировать экипаж самолёта C-130, и, таким образом, совершить убийство президента Пакистана.
Всё же, это исходит и из Германии также.
The Hindu, 26 марта.
НЕФТЯНОЙ ТАНКЕР СЕЛ НА МЕЛЬ
Вальдес (Аляска), 25 марта
Нефтяной танкер Exxon Valdez, загруженный до отказа, сел на мель в заливе Аляски, что привело к разливу, по меньшей мере, 150 000 баррелей нефти, сообщила в пятницу береговая охрана.
Бедные маленькие тюлени.
Эти знахари не остановятся, пока не разрушат всю Землю. И сначала разрушаются сознания.
Эти две новости (их «экстаз» и эти миллионы литров нефти, которые всё разрушат) вдруг напомнили мне одно видение – или скорее два, которые у меня были… Первое (записанное в моих «обрывках видения») случилось в ночь с 30 июня на 1 июля 1986, значит почти три года назад.
Я был в месте, где мы знаем и видим вещи Земли, и было ясно сказано (я записал слова): «Власти приняли решение «о полном разрушении» лагеря». «Лагерь» = земной лагерь, а «власти» = силы, которые властвуют на Земле.
Затем несколько дней назад (может с неделю), я оказался в лагере, словно в конце войны, в последние дни, когда началось бегство СС, и тогда, как если бы «комендант» лагеря сказал: «Больше нет необходимости этим заниматься, теперь им платят за то, чтобы они сами убивали друг друга» (Они = заключенные). Это было как «последние дни лагеря».
Теперь посмотрим, чего хочет Шри Ауробиндо.
27 марта 1989
Я, в самом деле, не могу «понять» природу этих «подъёмов из глубины».
(Иногда мои руки поднимаются до колпака камина! как крылья птицы, или как распятие!).
Когда мы входим в контакт с Этим, с этой высочайшей Жизнью, этой подлинной Жизнью, для нашего тела и нашей «жизни», это сама смерть!! Это Чудесное Могущество, оно смертельное!! Так продолжается ад Лжи в её концентрационном лагере, который мы называем «жизнью» – «это жизнь». И это сама смерть.
Надо разрушить это Колдовство.
Именно это пришли сделать Шри Ауробиндо и Мать.
Когда эта Жизнь обнаружит пролом, чтобы войти в наш концентрационный лагерь, это будет конец правления смерти и начало нового вида – таков смысл Апокалипсиса.
Достаточно одного пролома – то, что я называю «пробоиной».
Как если бы «вещь» – Цель или Процесс – становились всё более и более ясными, точными. Сначала, когда я говорил о «некробиозе», это была та же самая вещь, но ещё неясная и больше представляемая, чем переживаемая. Сейчас, это воспринимается в самом теле.
Фактически, все эти мысли пришли ко мне одна за другой из-за одного любопытного видения, которое у меня было этой ночью (26-27 марта), и которое я понял только сегодня вечером. Это совершенно новое сознание, которое показывает вам вещи очень конкретно и юмористически. Я сидел с «кем-то» за столом, и вдруг этот «кто-то» бросил на землю то, что показалось мне очень хорошей пищей (это был то ли очень белый рис или белая крупа). Я сильно удивился. Затем, во второй раз, я увидел этого «кого-то», лежащего на земле, и словно в конвульсиях, как если бы он умирал или был отравлен. Наконец, в третий раз, я прижал голову или лоб этого «кого-то» к своей груди с большой любовью, словно чтобы восстановить его силы. У этого «кого-то», которого я видел в конвульсиях, была совершенно белая кожа, он был очень худым( я видел его рёбра) и как мне показалось, обнажённым. У меня возникло ощущение, что это был мой друг, Бернар д’Онсо, потому что я испытывал много нежности к этому «кому-то». Затем, сегодня вечером, я понял, что это был «рабочий» и что, в данном случае, я был, по-видимому, «высшим двойником», который убеждал его, что он принял эту очень хорошую пищу… за яд.
Вот так вот. Для животного тела и животного существа, эта новая Жизнь является смертельным ядом!
Я подозреваю, что эта «очень хорошая пища», была той самой «Молнией», которой мистический Всадник кормил эту огромную белую лошадь.
Мы принимаем саму Жизнь за отравленную смерть – и эта отравленная смерть есть сама наша жизнь!
«Стражи» лагеря хотят нас заставить принять свободу за яд, от которого мы умираем – и они дают вам все признаки и все ощущения смертных конвульсий.
Но эти ощущения очень конкретные и часто даже «мучительные».
Они вас даже реально убивают, если у вас нет высочайшей веры в освобождение и глубокого понимания их жестокой системы.
Апокалипсис, это конец стражей Ужаса.
Самая большая трудность в том, что мы все, или почти все, соучастники этого Ужаса.
29 марта 1989
Это невероятно ужасное.
И мучительное.
Я бы не стал заниматься этим ради всех радостей небес, нет. Но ради того, чтобы этого Ужаса не существовало больше никогда-никогда-никогда.
После, я мог бы раствориться.
Я не знаю, кто является моим «высшим двойником», ни что он об этом думает, но я, рабочий, я думаю о своём брате, я думаю о своём деде, и обо всех этих беднягах, моих братьях, я не хотел бы для них какой-нибудь другой жизни такого рода.
Я понимаю лучше Спартака, чем Будду.
Но Шри Ауробиндо гораздо радикальнее.
Ночь с 30 на 31 марта 1989
Была долгая встреча с Матерью, но без какого-либо воспоминания о том, что происходило, за исключением её «рабочей тетради» (своего рода Агенда в буквальном смысле) и всё было уже сделано! Будущее там тоже было … уже сделано! Было две даты или два отрывка, которые я отметил розовой закладкой (мне показалось, что это был вопрос от 26 мая… надеемся, что это не был 2000 год!) Затем я встретил Шри Ауробиндо, очень улыбающегося (обычно я встречал его серьёзным или строгим) и была атмосфера Сострадания или любящего понимания. Но что меня поразило: он долго «тёр» мою макушку своей ладонью, снова и снова водил по кругу своей ладонью по моему черепу, как если бы «массировал» или, в самом деле, хотел, чтобы что-то вошло в мою голову[19]!
Еще одна любопытная деталь: выйдя оттуда, я оказался в каком-то дворе (похожем на двор Ашрама), где было «Самадхи Шри Ауробиндо». Я прошёл рядом с этим «Самадхи», как если бы там ничего не было! как если бы его не существовало! Я был немного ошеломлён или удивлён, когда проснулся – я прошёл там, рядом с этой могилой, как если бы не было ничего! я так любил это место, когда бывал в Пондичерри, там было так хорошо! И затем… ничего, как если бы этого не существовало. В самом деле, это было «ничем».
Это, кажется, подтверждает то, что Суджата видела несколько раз: Самадхи сравняли под руководством самой Матери. Впрочем, я не могу даже сказать, что я «видел» Самадхи (могилу с облицовкой и низкими стенками), нет, я не помню ничего такого в моём видении сегодня ночью, но это было «место» Самадхи.
Вечер 31 марта
Это безумное расплющивание.
Встреча этой ночью придала мне мужества. Как Они пожелают! (иногда я забываю это!)
АПРЕЛЬ
2 апреля – США: нефтяное пятно неизвестного происхождения, от которого пострадали более тридцати километров пляжей на двух островах архипелага Гавайских островов, угрожает другим морским животным, в том числе черепахам и китам.
4 апреля – Ливан: интенсивные артиллерийские бомбардировки Бейрута, начиная с 14 марта; 131 человек погиб и 600 ранены.
6 апреля – Норвегия: советская атомная подводная лодка затонула в международных водах; 42 моряка погибли.
7 апреля – Великобритания: Михаил Горбачёв, во время своего визита в Лондон, объявил о закрытии двух ядерных советских заводов, производящих оружие.
9 апреля – Джибути: проливные дожди опустошают столицу.
10 апреля – Канада: около 6000 эскимосов отправились к избирательным урнам, чтобы избрать шестерых представителей для составления конституции регионального правительства.
12 апреля – Франция: приглашённый в Страсбург Советом Европы для участия в семинаре о правах человека, Далай-Лама, продолжил свой визит кратким «неофициальным» пребыванием в Париже, где он принял участие, в частности, в литературной телепередаче «Апострофы».
14 апреля – Китай: несмотря на политику ограничения рождаемости, число китайцев на сегодня составляет 1,1 млрд. человек.
16 апреля – Уругвай: референдум об амнистии военных, обвиняемых в нарушении прав человека во времена диктатуры, был ратифицирован с 53% голосов «за».
18 апреля – Китай: в Пекине, тысячи студентов провели демонстрацию, почтив память Ху Яобана, скончавшегося 15 апреля, и потребовали от правительства «рассказать правду» о его «отставке» несколько лет назад.
20 апреля – Австрия: столетняя годовщина со дня рождения Адольфа Гитлера, это благоприятный момент для всех неонацистов показать своё присутствие по всему миру, особенно в Браунау-на-Инне.
22 апреля – Китай: тысячи студентов, требующих «демократии», объединились в Пекине с ещё большим числом людей, также выражающих свое стремление к либерализации режима.
23 апреля – Мавритания/Сенегал: магазины мавританцев были разграблены в Дакаре; в отместку более 200 сенегальцев были убиты в Ноуакшоте.
26 апреля – Бангладеш: в результате торнадо, сопровождаемого сильным ветром, погибло более тысячи человек.
27 апреля – Китай: сотни тысяч демонстрантов в центре Пекина скандировали лозунги в поддержку демократии.
– Афганистан: моджахеды выпустили 60 ракет по Кабулу.
28 апреля – Сенегал: после вспышки насилия, приведшей к гибели 35 человек в мавританской колонии, в Дакаре были введены чрезвычайное положение и комендантский час.
– США: в 1988, число террористических актов в мире достигло рекордной цифры 856.
Ночь с 31 марта на 1 апреля 1989
Я увидел сегодня ночью нечто такое, что наполнило меня странным волнением, я не знаю почему. Это было очень краткое – одна секунда – очень чёткое и полное безмолвной интенсивности. Внезапно, я увидел маленького человека или мальчишку, лет семи-десяти, в длинных розовых штанах, немного длинноватых для него, которые ниспадали до самых ступней и покрывали их – такого рода штаны с перекрещивающимися подтяжками, которые носят садовники или некоторые рабочие – и в тёмно-зелёной рубашке, заправленной в штаны. Он был блондином, западного вида, словно вышел из сказки (мне показалось, что земля была покрыта снегом, но я не знаю) и он смотрел на меня с какой-то молчаливой силой. А «я», я был за оконным стеклом, как будто в поезде или в автомобиле, который уезжал, а он стоял на «перроне», гораздо ниже, чем я, совсем маленький и такой трогательный, и он смотрел на меня с такой силой, которая продолжает меня волновать, я не знаю почему. Всё продолжалось не более секунды. Это было чрезвычайно точное. А «я», я уезжал. Мы были разделены этим стеклом. Ни слова, только этот взгляд. И я был очень взволнован этим.
Я не знаю, кто это.
Почему это меня так взволновало? Спустя часы, я всё ещё чувствую это волнение, как если бы это только что произошло.
Мы видим вещи странные и загадочные.
Кто это?
Он стоял очень неподвижно, руки вдоль тела – только этот напряжённый взгляд. Взгляд того, кто любит и выражает любовь своими глазами.
Я уезжал.
Кто этот «я», который уезжал?
В один прекрасный день говоришь себе «прощай», и затем вот.
Это всё печальные истории земли.
Мы здесь для того, чтобы эта печальная система могла измениться.
Мы изобрели всякого рода религии для того, чтобы утешать себя ими – но это невозможно утешить, пока будет существовать смерть.
2 апреля 1989
Я спрашиваю себя, не является ли тот, кого я называю «рабочим», этим телом – сознанием тела, то, которое тело приобрело, проходя через свой опыт моряка и в девственном лесу, затем проходя через эту йогу рядом с Матерью. То есть, очень немногие человеческие тела индивидуализированы, за исключением тех, кто прошёл через трудные приключения (я не говорю об атлетах, например, которые просто развивают животное и укрепляют его).
То, что мы обычно называем «телом» – это тело неважно чьё, с различными хромосомами и пигментацией. Фактически, тело, главным образом, «индивидуализируется» посредством своего общения с элементами природы (море, лес, и т.д.), оно выходит наружу из себя и своих стен (я спрашиваю себя, с чем тела «общаются» сегодня, кроме телевидения и кино?) Тело становится тем, с чем оно встречается (оно стало так же ужасами лагерей, но это в значительной мере расширило его опыт и заставило его коснуться в глубине своего Врага №1: смерть). Таким образом, тело приобретает индивидуальность и даже личность, как Ментал приобретает индивидуальность, проходя через свои лекции и свои интеллектуальные или духовные «встречи». Есть Умы, которые являются просто Мсье неважно кто, с некоторыми различиями в политических мнениях (!).
Тогда, я спрашиваю себя, не был ли этот мальчик в розовых штанах, который выглядел так, словно вышел из сказки, не был ли он тем, кого я называю «рабочий»? или скорее душой рабочего, душой тела. (Не душа Ментала, ни даже душа сердца, то, что люди – и не мало людей – знают, но душа тела).
Когда я говорю «тело знает», это именно тот человечек знает (!) и ничто не могло бы заставить его отступиться, потому что это не как вера в уме и в сфере духовных идей: это сознание или скорее любовь в теле. Оно знает, потому что оно уз-наёт, и оно узнаёт то, что оно любит, как ребёнок узнаёт свою мать. Тогда, это совершенно точно и непосредственно. Все другие законы и знания, это путаница миллионов вещей, – а это, простое и очевидное. И мы сказали бы несокрушимое. Даже когда все законы тела рушатся и находятся под угрозой, оно узнаёт Тебя. Тогда оно продолжает.
Поэтому, я хорошо понимаю также, почему это материальное сознание, сознание тела, может соединиться с «другой стороной», с тем, что Шри Ауробиндо называет Супраментал, потому что только оно, это сознание тела, может коснуться его, не… приходя в ужас. Все другие сознания или части человеческого сознания ужаснулись бы, как если бы они входили в саму смерть.
Высочайшее находится в основании Материи.
Сознание тела, это подлинная материя, которая узнаёт Высочайшее, свой источник. Всё остальное, это… покровы… блистательные и сверкающие, и какие только угодно, но не чистое Это.
Только Это способно вынести Это (!)
То есть Реальность Материи, это Любовь.
Я спрашиваю себя, кому этот малыш говорил: прощай…?
Сегодня утром, я испытываю такую боль и усталость, словно я в лёгком тумане.
3 апреля 1989
Моё тело не может больше…
Я думаю, что слышу Мать: «Если бы мне сказали…»
Но нечего «говорить»: это ад, через который надо пройти – если это возможно.
4 апреля 1989
Слоны
Сегодня 4 апреля?
Да, это дата.
Да, семьдесят девять лет…
Да
Прибытие Шри Ауробиндо по морю с… Востока! Не так ли?
Тогда я не знаю, что происходит, вы знаете, но с некоторых пор, я часто нахожусь с животными. Я рассказывала вам, как-то, что были олени?
И там был, словно гид.
Ну вот, сегодня после полудня также, был маленький слон, который был как гид.
Маленький слон, который вёл меня куда-то за собой. Я пришла и увидела гигантское дерево, в самом деле, гигантское. Даже его верхушки не было видно. Я находилась в самом низу, на земле, с маленьким слоном, и видела, что на этом дереве было полно слонов – таких же маленьких, и они все были очень заняты. Такие красивые, эти слоники, но немного серые (не белые слоны), но очень красивые. Я не знаю почему, мне запомнилось голубое – или они были одеты в голубое, или что, не могу вам сказать, как голубое сияние. Словом, на нём было полно слонов, почти снизу доверху (не совсем доверху, до определённой высоты; можно сказать, как на уровне вашей крыши здесь, или выше – или моей комнаты).
Там было много ветвей, дерево довольно красивое, вы знаете, зелёное, много ветвей и зелёных листьев.
Так вот, эти слоники резали ветки.
Резали ветки?
Резали ветки!
И у них не было инструментов. Внизу, немного в отдалении, я видела человека, который, похоже, был их хозяином и использовал их; это именно он заставлял бедных животных (у них не было пил, ничего), он заставлял их делать всю работу своим хоботом! Поэтому они страдали!… Они не говорили ничего, они делали то, что он заставлял их делать. И затем, я не знаю почему, я почувствовала, что внутренне, они ворчали; внутри было недовольство. В самом деле, они сильно страдали. Вы понимаете, они действовали своим хоботом, как пилой: т.е. не только, чтобы сломать ветку, но чтобы пилить её как пилой, осмелюсь сказать. Я не знаю, как они это делали… были ветки горизонтальные, возможно, по которым они ходили туда-сюда и делали это.
И затем, ближе к вершине, был слон, который не говорил абсолютно ничего (другие немного разговаривали – я не знаю, впрочем, на каком языке они говорили, я не понимала! но они переговаривались между собой), но тот, кто находился наверху (не совсем наверху, скажем, на втором или третьем этаже дерева), был вождём слонов, я думаю, он встал на ноги и обратился к человеку внизу. Человек хотел передать им ещё какие-то другие приказы, и на этот раз некоторые животные запротестовали: они не хотели больше продолжать делать всё это. Поэтому он встал на ноги и начал говорить… И, он говорил в рифму! И потом я поняла то, что он сказал: «Вы здесь, и именно ваш брат извлекает пользу из всего…».
«Ваш брат»?
Да, он говорил человеку, у которого, по-видимому, был брат.
Этот человек, заставляющий работать этих животных, был, скорее всего,
добрым, но немного «fool» [идиотом], так сказать; слон объяснял ему: «Вы заставляете нас делать всю эту работу – почему? Вы не получаете никакой выгоды: всё идёт вашему брату; именно он забирает всё. Мы работаем, вы даёте нам работу, и затем ваш брат извлекает выгоду из всего; ни вы, ни мы, ничего не имеем, мы работаем – и мы страдаем, к тому же…».
Кажется, брат тоже имел слонов, но которые не делали ничего, он заставлял делать всю работу этого человека, который был здесь, а сам оставался немного в отдалении, а когда всё было закончено, он получал прибыль, вот.
Любопытно. Это то, что ты увидела?
Сегодня после полудня.
И затем я услышала громкое карканье воронов…
О! Полно воронов. Они размножаются также, как и… «братья»! (смеётся)
Тогда это меня…
Это тебя разбудило.
Это меня разбудило и прервало. Но воспоминание сохранилось до сих пор. Я не знаю, что этот человек сделал или что происходило после. Представления не имею…
Ну что ж, я не знаю. Очевидно, люди используют всё.
И причиняют страдания.
О, да! они жестоки. Кого они только не мучают?
Помнишь, на днях ты рассказывала мне о той огромной «leak» (утечке) нефти на Аляске?
Да-да.
Так вот, я не знаю, сколько сотен тысяч или миллионов литров нефти уже загрязнило эту прекрасную землю, эту чудесную страну, не так ли… и в комментариях (это было на BBC), один тип сказал: «Это повлияет на рыболовство»! А! Это всё, чего они хотят, эти ПОДЛЫЕ люди. «Наша добыча пострадает» – эти ЗВЕРИ. «Ах! наша добыча пострадает».
Мерзавцы.
Ну вот, я не знаю, что означает твой сон, моя Милая.
Но я тоже! Поэтому я и задала вам вопрос: означает ли слон что-то, я хочу сказать, имеет ли это смысл, «meaning».
Я не знаю, моя Милая. Я не знаю.
Они были такие красивые, вы знаете. И у вождя было достоинство, это был настоящий вождь.
Да, они ворчат. Земля фактически ворчит – я не говорю о людях, так называемых: эти не ворчат, они жрут. Но земля, в общем, она ворчит.
Нет, я пытаюсь понять, что представляют эти слоны, понятия не имею.
Во всяком случае, именно человек руководил, чтобы разрушить это прекрасное дерево.
Да, они разрушают всё.
Я помню, у меня было одно видение, шесть, семь или восемь лет назад, не помню точно, ещё до того даже, как я начал эту йогу. Я увидел гигантский теплоход, и в этом теплоходе, в трюме (то, что мы называем трюмом), была огромная топка, высотой больше дома (ты знаешь, что такое топка? то, что заставляет двигаться корабль). Я видел эту огромную топку; и была, словно большая-большая дверца, открытая, и это пылало-это пылало-это пылало, не так ли, чтобы заставить двигаться этот гигантский корабль, и перед дверцей, или рядом с дверцей, был совсем маленький человек (он выглядел как спичка, рядом с этой гигантской топкой), он взял кресло, последнее кресло, чтобы бросить его в топку.
Они всё сожгли, не осталось больше ничего.
Они сжигали всё, чтобы вести свой корабль в НИКУДА.
А потом они сожгут и сам корабль!
Да, словом, тем временем, они сжигали всё.
Последнее, последнее…
Эта гигантская топка… Они сжигали всё. Чтобы идти в никуда.
Что можно сказать?
Мы как слоны: возмущённо ворчим.
Ну вот, я не знаю, что это символизирует моя Милая; очевидно, это что-то означает. Может быть, события скажут нам.
Во всяком случае, ясно одно, именно человек разрушает всё прекрасное.
О, да! он разрушает всё.
И самого себя тоже, но, к сожалению, медленно.
(Смеясь) Да, слишком медленно!
Это было в 1915?... когда Шри Ауробиндо сказал: «Будет ли это медленное разрушение?»
Вы видите?
В 1915… Ну вот! Это стало заразным.
Их терпение бесконечное; но мы… с нашим… нам бы хотелось, чтобы это шло побыстрее.
О! когда видишь… То, что касается меня, это не… они могут убивать друг друга сколько угодно.
Но, что меня волнует, так это видеть всех этих бедных животных, этих тюленей, морских свинок, этих рыб, этих медведей, всё это на Аляске, которую… заливают нефтью!
И, кроме того, на Аляске это так, а в других местах по-другому, и повсюду это вот так.
Да. Персидкий залив не должен быть прекрасным!
О! ну да, конечно, со всеми этими… Но, повсюду, моя Милая.
Пфф.
Да, ваша прекрасная страна, Бретань, побережье Ла-Манша, это…
О, я помню, уже… последний раз, когда я ездил во Францию, это было в 1964?
В 64, да.
Я ещё не видел Бретань такой разрушенной, какой я увидел её после. Но помню, я шёл по пляжу и у меня был дёготь под ногами.
В 64.
О! Это отвратительно. Мы знаем об этом, но, в конце концов…
Ну что ж, я не знаю, моя Милая.
Слоны могут ворчать, но что это значит? ...
Они угнетены. Они угнетены и без защиты перед этими карликами.
Да. Да.
У них огромные средства.
(молчание,
Сатпрем вздыхает)
Я не слишком вас утомила, мой милый?
Мы утомлены в любом случае.
Это долгое.
Это долгое…
Но я подумала вдруг: слон, это существо Ганеши.
Да, у него голова слона.
Да. И это означает, Ганешу?
Ганеша, это Мудрость.
И при чём здесь мудрость?
Но, может быть, это она?
Но у них нет никакой мудрости.
Слоны её имеют – именно поэтому они ворчали! (смеясь) Нет, я говорю о животных.
Но внезапно, мне пришло: слоны, это же атрибут Ганеши.
Вам это говорит что-то?
Ганеша, – сын Матери.
Сын Матери. Это Сидхидата.
Ну, может быть, сыны Матери – истинные сыны – начинают понемногу ворчать?
Но что они могут сделать? Они могут измениться сами? Ты же видишь, это нелегко! Потому что, нет ничего другого, что надо менять в мире, кроме как самого себя.
Во всяком случае, они могут отказываться участвовать в работе Разрушения.
Сыны Матери, немногие, я думаю, не участвуют.
Они должны быть хорошо скрыты. Лучше, чтобы они скрывались.
Я не знаю, что это означает, моя Милая, не могу сказать.
Посмотрим.
5 апреля 1989
Маяк, предстоящая Буря,
Сатпрем зовёт Х.
У нас утро 5 апреля.
Сегодня ночью я увидела (но это осталось очень смутным, я не знаю, есть ли в этом какой-то смысл) место, где стояло какое-то здание, а вокруг него, словно «courtyard» [двор] но с деревьями (или lawn [газоном]), или павильон в центре, я не знаю.
Да?
Там, насколько я помню, мы были вместе на газоне (там было немало народу) и вы сказали мне: «Ты должна познакомить Х. с…» кем-то, кого я забыла, с кем-то важным, очевидно. Я оказалась слева от вас, и увидела справа от вас Z, а с другой стороны, X. И на Z. была какая-то «straw hat» [соломенная шляпа] мне кажется (смеясь) – я не помню, чтобы видела её раньше в шляпе! но на ней была эта шляпа. И прежде чем я собралась, Z, вышла вперёд и представилась сама; Х последовал за ней, и затем я подошла туда и мы немного поговорили.
Потом, внезапно, я не знаю, что произошло (были другие люди тоже), мы оказались наверху; был какой-то павильон… сейчас, когда я снова думаю об этом, у меня создаётся ощущение «lighthouse», вы знаете?
Маяк, да.
Маяк. И вокруг своего рода веранда.
И она была застеклённой.
В тот момент, я ничего не думала: я делала. И вы предупредили, что надо немедленно закрыть все окна, потому что надвигается большой «storm» [шторм]. И надо было всё закрыть заранее, тщательно. И ещё вы сказали позвать на помощь Х, потому что там было мало людей, чтобы помочь.
Вот то, что мне запомнилось. И как только вы сказали это, я начала пытаться закрывать окна, но окон было много.
Да, конечно.
Тогда, я помню, вышла, чтобы позвать Х. Я не знаю, почему Х.?
Ну, это, может означать… Прежде всего, Х., это человек, который имеет материальное сознание, очень практическое и активное, и, кроме того, это происходило на Западе – кажется, не так ли? – так как там были Х. и Z.?
Были разные люди, но я их не запомнила. Там были люди и внутри также, но никто не приходил помочь. И, однако, судя по вашему тону, это было неминуемо. И следовало действовать немедленно.
Да, конечно, люди, которые находятся там, не отдают себе отчёт.
Тогда, вот, это всё, что я запомнила.
Вероятно, это то, что должно произойти на Западе.
Это должно быть что-то, касающееся Запада.
Вот, это всё, что я увидела!
Ты должна была что-то увидеть.
Что это означает?
(Смеясь) Ну что ж, буря приближается!
Ну да, и то, как вы это сказали, предвещало ужасную бурю.
Ладно, посмотрим.
Одна деталь: Х был одет во всё тёмно-синее.
Немного как… не такое уж тёмное, но довольно тёмное. То, что называют тёмно-синим, не так ли? Он был одет вот так.
Те, кто работают ради изменения и нового мира, всегда в голубом.
О-о? Это голубое?
Могут быть некоторые нюансы, но это… это цвет Действия Шри Ауробиндо и Матери.
Именно так я понимаю это.
О! это интересно.
Я говорю тебе это спонтанно, потому что я никогда его не материализовал, но именно так я это понимаю, потому что этот Свет, с разной интенсивностью, я всегда видел со Шри Ауробиндо и Матерью, не так ли, и каждый раз, когда у меня были видения действия Шри Ауробиндо или Матери в материи, я видел людей, одетых в голубое, как моряков.
Да, мне напомнило именно это: как матросы!
Как матросы.
У Z., наоборот, был рисунок на ткани; на белом фоне полно «веточек», – вы знаете, «веточки»? маленькие букетики цветов.
Не голубые, не…
Нет-нет.
Да, Z, она в своём мире.
Это было зелёное, коричневое, вы знаете.
Да, точно, это совершенно Z.
Может быть, почти как Природа, так сказать.
Да, точно, она в мире красоты природы, поэзии леса… (Суджата смеётся) мир, который не… да, который снаружи нашего мира, так сказать! (Сатпрем смеётся)
И, во всяком случае, это не мир действия.
Нет. Нет.
А на что указывает шляпа?
(Смеясь) О! ни на что, это фантазии Z! (смеётся) Она очаровательна.
Впрочем, она была такая. И очень непосредственная, вы знаете.
Да. Но она живёт в мире, который не имеет ничего общего с изменениями, работой, действием… Она в своём мире природной Красоты.
И полном красок.
Да. Очаровательном, и поэтическом.
Да, очень очаровательном.
Вот, эту деталь я хотела добавить.
Ну, да, он был в голубом, точно.
Я видел это судно, там, заполненное, словно солдатами или матросами, одетыми в голубое, под управлением Шри Ауробиндо, который был в каюте, и это судно высадилось на берег – «высадилось на берег», я хочу сказать, плыло по улицам, по огромным улицам! Так вот, оно было заполнено матросами, одетыми в голубое. И их оружием, я помню, был маленький голубой платок; у них у всех был карман с маленьким голубым платочком.
И это было их…?
Их оружие. И у них не было другого оружия, кроме этого маленького голубого платка. Это прелестно, впрочем.
Ну да, да.
Нет нужды в автоматах, ты знаешь, совсем!
Я видел этот огромный военный корабль (не пассажирский теплоход, это был как крейсер, как военный корабль). Шри Ауробиндо был наверху, как Адмирал на борту, и вдруг, я был так поражён, увидев, что этот крейсер или этот корабль начал плыть – на всей скорости, впрочем – по улицам большого города, как если бы он высадился на берег! И внутри, было много матросов, стройными рядами, не так ли, и я говорю тебе, всё оружие, которое у них было, это маленький голубой платочек, на груди: это было их оружие. И было несколько существ, немного, может три-четыре-пять, одетые в белое, которые свободно прогуливались среди матросов; трое-четверо-пятеро существ в белом, которые казались… я не знаю, кем: они не выглядели как офицеры, потому что это было в мире, где нет «офицеров», словом, вещи делались силой сознания; было четыре или пять существ в белом, я не знаю кто, и затем Шри Ауробиндо, наверху, в абсолютном молчании, как Адмирал на борту.
Ну вот, все матросы были в голубом! (Смеясь) И Х., несомненно, был хорошим матросом! (Суждата и Сатпрем смеются)
Да. Во всяком случае, вы сказали мне в самом начале представить Х. кому-то, и, во-вторых, когда мы были наверху…
Позвать Х.
… вы позвали Х на помощь.
Это, должно быть, что-то на Западе, моя Милая.
Понимаешь, каждое существо имеет радиус действия – очевидно, есть те, кто имеют более глобальный охват, если можно так выразиться, но Х. – это очень западное. Но я не знаю.
Ночь с 5 на 6 апреля 1989
Я ещё раз смог конкретно понять что-то.
Сегодня ночью, в какой-то момент (очень краткий, впрочем) моя мать пришла и положила свою голову мне на грудь, и тогда… она вошла в меня, как если бы вся полностью вошла в моё сердце. Это было очень любопытно. В телесной жизни, животной, даже когда два существа сильно любят друг друга, всегда есть «то, что разделяет» – там, в этом мире (можно было бы сказать, подлинном), ничто не разделяет, ни один атом кожи и кости! И поэтому, можно было бы сказать, что эта кожа и эти кости, эта животная структура – сама Ложь. «То, что разделяет».
Можно было бы сказать, что есть «непроницаемая Материя», в противоположность «Материи открытой», ещё неизвестной нам.
(Вероятно, именно её Мать называла «ложной Материей»).
Я только и смог сказать: «О! моя мамочка»…
Как изменить всю структуру, сохраняя эту структуру!? И как лишиться этой структуры, не исчезнув?
По видимости (и по ощущениям!) я полностью нахожусь в процессе дезинтеграции. То, чего я не вижу, это реинтеграции или новой интеграции (!)
Впрочем, это непостижимое.
(Если только этот мальчишка, которого я видел недавно, не материализуется и не займёт моё место!)
(Это было бы чудесно!) (что подумала бы Суджата?!)
Я был бы мудрым ребёнком, может быть … на сей раз!
Ночь с 6 на 7 апреля
Снова, возможно, в сотый раз, (или больше!), я констатирую, что сознание, которое имеет доступ к «другой стороне», это сознание совершенно материальное, то, которое наблюдает и замечает все детали Материи здесь (эта линия не прямая, здесь пятно, на этой стене трещина и т.д. … именно это сознание особенно развивают моряки, потому что они должны наблюдать за многими вещами одновременно и быстро). Например, совершенно банальная вещь сегодня ночью: я встречаю Павитру ( я не знаю всего того, что произошло вначале), но в конце он передаёт мне «кружку» воды (именно такой кружкой пользуются моряки, чтобы вычерпать воду из трюма, когда там набирается вода, здесь эта кружка была красного цвета). Это было для того, чтобы «освежить» моё тело. И вот я выливаю эту воду себе на спину, и удивляюсь: «Смотри-ка! эта кружка не опустошается! она наполняется по мере того, как её опустошают!» (как бочка Данаид!) Совсем такого же рода наблюдение, которое делает для себя здесь материальное сознание, когда оно наблюдает здесь факты и удивляется тому, что не соответствует здесь «естественному». Ментальное сознание, например, не пошло бы в это место, потому что оно не увидело бы ничего (оно видит только свои идеи, занимается прожектёрством своих действий!) (оно очень полезно человеку для понимания самого себя и своего существования, но в том мире оно слепо).
Это сознание, которое сформировалось в Материи и посредством Материи. И «естественно» это сознание должно было бы распасться быстрее всего с распадом нашей материи. И, однако… (Ментал, витал и душа могут продолжать существовать в своём собственном мире, после распада нашей материи, но оно…?)
И, тем не менее, именно оно должно было бы сформировать будущее сознание нашей будущей материи (я догадываюсь об этом). Сознание очень острое и очень прозрачное. В этом сознании нет никакого желания и никакой «идеи»: оно видит, оно наблюдает и оно действует сообразно. Как моряк, который убирает парус или травит шкот. Но тогда, вероятно, им будет двигать «высший двойник» и возможно высочайший – ТЫ.
Возможно это то, что я называю «душа тела», или душа будущего тела…
Эта отчаянная непроходимость в моей спине… что-то разрушается, и это разрушается всё больше и больше, как все вещи нашей материи, и это, кажется, безысходным – что будет действовать дальше? Или этот вид материи решительно неспособен? Но эта «душа тела», которая страдает и понимает «другой Закон» и всем своим сердцем привержена этому другому Закону, что она может сделать? Если её тело уйдет… и что? снова вселяться в другое животное тело, которое столкнётся с теми же самыми препятствиями, теми же непроходимостями…? Я не вижу выхода, и это как ад. Есть ли выход?
Тот «кусок чёрно-серого гранита», который дал мне Шри Ауробиндо, был плотным гранитом (как моя спина), – это скоро «раз-уплотнится»?
Это «почти» как вопрос всего вида, который ставится в одном теле – если это не разрешится в одном месте, в одной точке, где это разрешится? Повсюду одно и то же.
Было много преодолённых эволюционных «невозможностей» перед появлением и до появления нашего вида, но в настоящем случае, трудность ещё более велика, чем все предшествующие «невозможности», потому что должна измениться сама природа Материи. До настоящего времени, мы имели только мутации и перестановки внутри того же самого типа Материи. Человек – это только усложнение протозавра.
О! слова напрасны и тело страдает.
Эта мания писать… я всегда надеюсь, что это упростит задачу другому. Но…
7 апреля 1989
Тело не может больше.
Сегодня после полудня, к концу тридцати пяти минут, я должен был прекратить.
Что мне делать? Что делать?
Моя Милая говорит: «Материя готова» («однородная», как в её видении со 2 на 3 марта) «и очень важно, чтобы вы были свидетелем или свидетелем изменения». (Потому что я её спрашивал, следовало ли продолжать позволять себя расплющивать, пока спина не станет безнадёжной, увечной – и будь что будет).
Моя Милая добавляет: «Так же, как Божественное нуждается в «трубе» или в «воронке», оно нуждается также и в человеческом свидетеле – это также важно».
Ночь с 7 на 8 апреля 1989
Это было так кратко – вспышка – что я не ручаюсь за свою память. Но, прямо перед своим пробуждением, я увидел большую белую фаянсовую трубу, какие ставят в ванной комнате, но толще, чем те, которые я знаю (примерно 25 см в диаметре, может быть). Это был «изгиб» трубы и через этот изгиб труба уходила вглубь под землю в цистерну или в яму. И я знал, что через трубу, которая шла сверху и делала этот изгиб, «кто-то» заставлял течь оранжевую вязкую глину, полужидкую, словно под давлением, чтобы заставить её пройти в яму или под землю. Мне показалось, что там, эта оранжевая глина должна была соединяться или смешиваться с чем-то белым или с другим сортом белой глины (но я не уверен). И кто-то возле меня, показывая мне этот изгиб или эту оранжевую глину, текущую сверху под давлением, говорил мне (насколько я помню): «Не беда, если это немного испачкает одежду». (Как я понимаю, «одежда» обычно символизирует тело).
Я понятия не имею, что и думать об этом. Но вот уже некоторое время я вижу загадки не очень… ясные или трудно объяснимые, или допускающие разные толкования (!)
(Возможно, я являюсь этим «изгибом», немного ушибленным, чтобы «это» шло под землю?)
9 апреля 1989
На протяжении некоторого времени была серия загадочных видений, которые меня немного беспокоят, во-первых, потому что создаётся впечатление «серии», которая ведёт к чему-то, во-вторых, потому что им можно придать абсолютно противоположное значение, в зависимости от того, какой они имеют смысл: индивидуальный или общий, близкий или отдалённый, кратковременный или более глубокий… Но больше всего меня обеспокоило видение, которое у меня было в ночь с 29 на 30 марта. Полностью отчётливое и также полностью необъяснимое. Вот оно:
«Кто-то» ставил корабль на сухое место (этот «кто-то», вероятно, был «рабочим», в данном случае «моряком», но он не видел ничего, потому что был в действии). Так вот, «я» не видел ничего, я был в операции. Затем, «я» увидел себя на склоне утёса (этот «я» был, должно быть, «высший двойник», тот, кто наблюдает или смотрит) и этот утёс возвышался над дном бухточки или небольшого залива, и тогда я увидел очень красивое трёхмачтовое судно, в самом деле, такой красивый корабль, весь белый, паруса убраны, который «кто-то» поставил в «сухой док». На мгновение я спросил себя (высшего двойника), не помочь ли мне «ему» (моряку или рабочему), затем я сказал себе: «Не стоит» (как если бы моряк справился бы и сам). И затем, то, что меня поразило больше всего в этом видении (помимо красоты этого трёхмачтового судна) то, что он надёжно держался на ряде клиньев или брусьев, которые блестели, как если бы они были только что аккуратно распилены: мы видели глянец дерева и цвет был между жёлтым и розовым, как сердцевина мимозы. Эти клинья или брусья были тщательно поставлены поперёк, на большом расстоянии друг от друга, под килем – их было возможно с десяток, и они блестели на этом черноватом дне, возможно илистом, и защищали этот великолепный корабль от всех контактов с грязью. Он стоял на сухом месте, как в часы отлива, в этой бухточке, которую я наблюдал сверху. Я не видел никого на мостике. Его поставили «в сухой док» (впрочем, я не видел «подпорок», словно он был нормальным: корабль стоял совсем прямо на своём киле, удерживаясь на этих блестящих «брусьях»).
И тогда возникают всевозможные тревожащие и противоречивые вопросы. Обычно, мы ставим корабль в сухой док, когда есть поломка или когда его ставят «на зиму» – но он выглядел совершенно новым, без малейшей поломки, весь белый, с хорошо закреплёнными парусами, безупречный, как если бы, наоборот, он был вполне готов плыть, как только наступит прилив.
Далее, имеет ли этот корабль индивидуальный смысл или более широкий? Мать часто говорила мне, что «корабль» символизирует «мою» йогу (но я не знал корабля настолько роскошного, можно было бы сказать, такого величественного – великолепного!) Если это «моя» йога… тогда мы на мели!? меня ставят в сухой док… Или же, это корабль Нового Мира, который готов, вполне готов, и который ждёт прилива?
Если это «мой» корабль, тогда это стояние на мели меня немного беспокоит, так как состояние моего тела не блестящее.
Но это видение, такое ясное и такое необъяснимое меня беспокоит, или тревожит, тем более, что оно приходит в серии с другими видениями, смысл которых также допускает противоречивые интерпретации, но все они, кажется, направлены к чему то.
Чтобы изложить суть этих видений (которые у меня уже записаны), то порядок был такой:
1) 2-3 марта. Суджата видит это озеро блестящей, зеленоватой земли, очень «однородной», как если бы всё было растёрто и не осталось ни малейшего камешка.
Это готовая Материя.
2) 26-27 марта. «Рабочий» (?) бросает или роняет на землю очень хорошую пищу, затем он дёргается в конвульсиях, как если бы собрался умереть. «Я» (высший двойник) утешаю его, прижав его голову к своей груди.
3) 29-30 марта. Видение трёхмачтового судна.
4) 30-31 марта. Шри Ауробиндо «трёт мне голову».
5) 31 марта -1 апреля. Этот мальчишка в розовых штанах, на перроне, которому я говорю прощай: я уезжал (кто этот «я»?)
6) 7-8 апреля. Этот фаянсовый «изгиб», через который проходит оранжевая глина под давлением и который углубляется под землю: «Не беда, если это немного испачкает одежду» – что кажется немного бесцеремонным, если посмотреть на довольно жалкое состояние этой «одежды». Словом, с другой стороны, мы видим вещи, возможно, по-другому!
Вот такая немного загадочная «серия».
Я не знаю, к чему всё это ведёт.
N.B. Во всяком случае, я дошёл до такой точки, что решил вчера (и сегодня) дать
своему телу небольшой отдых и не работать. Я нахожусь в «сухом доке» (!) Не знаю, приведёт ли это в порядок мою спину… Завтра я увижу.
Абсурд (может быть, юмористический) в том, что мне действительно, хотелось бы сделать «пролом» в этом, не разрушая своей башни!
Это одновременно смешно и совсем не смешно.
10 апреля 1989
Всё время та же самая скала и та же самая молния, и те же самые повреждения.
И этот постоянный вопрос: что делать?
Ладно. Не остаётся ничего, только быть непоколебимым[20].
Было время (на протяжении долгого времени), когда я думал, что это Могущество расплавит все препятствия – нет, оно не собирается расплавлять все препятствия: оно собирается расплавить само Препятствие.
Было время, когда я думал, что может быть завтра «это будет лучше» – нет, это не будет лучше, но это будет по-другому.
Наше «лучше», это ещё что-то от старой манеры.
В этой «Спокойной Долине», куда я прогуливался, остались только закопчённые огнём камни и обожжённые или загубленные деревья.
Это недо-человечество стало слишком тяжёлым для Земли.
Случайность! Суджата показала мне это фото в одном из этих бенгальских журналов…
Осталось одно дерево.
Затем, позже, она показала мне этот отрывок из «Жизни Божественной»: «If by any occult law of Nature such a human development of the supramental being is intended, it could only be by a few in humanity detaching themselves from the race so as to become a first foundation for this new pattern of being. There is no reason to suppose that the whole race could develop this perfection…» (стр. 741, американское изд. «Человек и Эволюция»).
(перевод)
«Если посредством оккультного закона Природы такое развитие человеческого существа в существо супраментальное было предназначено, это могло бы быть осуществлено только несколькими представителями человечества, отделившими себя от расы, так чтобы стать первым фундаментом для этого нового образца существа. Нет причины полагать, что вся раса смогла бы достичь такого совершенства...». (Человек и Эволюция в Духовной Эволюции, главы из Жизни Божественной, переведённые Матерью).
11 апреля 1989
Ещё из Шри Ауробиндо (словно случайно я наткнулся вслед за этим):
«Working on the physical is like digging the ground; the physical is absolutely inert, dead like stone. When the work began there, all former energies disappeared, experiences stopped… One rises, falls, rises again and falls again, constantly meeting with the suggestions of the Vedic Asura: “You can’t do anything, you are bound to fail.”»
Он знал.
«Работа над физическим, это словно копать землю; физическое абсолютно инертное, мёртвое, как камень. Когда работа началась там, все бывшие энергии исчезли, опыты прекратились... Вы поднимаетесь, падаете, снова поднимаетесь и снова падаете, постоянно встречаясь с внушениями ведических асуров: «Ты не можешь ничего сделать, ты обречён на неудачу».
Единственное отличие в том, что камень инертный, а это камень, который страдает.
Ночь с 12 на 13 апреля 1989
Ещё один странный факт, который я записываю из-за его странности. Это происходило прямо перед моим пробуждением сегодня утром: я «торопился» (проснуться), потому что… я должен был медитировать (!) с… малышом (и я удивлялся про себя, я, который никогда не давал медитаций! и с этим малышом к тому же, который ещё не достиг возраста, чтобы медитировать!). И этот «малыш» (я его увидел) весь был одет в голубое (лет семи, я сказал бы).
Я снова спрашиваю себя, то ли это «рабочий», то ли тот, кого я называю «душа тела»… это, всё же, странно. Я торопился проснуться, потому что мне надо было «медитировать» с этим малышом!
Всё наоборот! Обычно, когда люди «медитируют», они уходят от Материи, а здесь, чтобы медитировать, надо было вновь входить в Материю (и, в придачу, с малышом!). Это именно материя медитирует!
Он был весь в тёмно-голубом – вероятно, цвет его одежды должен меняться согласно его занятиям или… его состояниям души!
14 апреля 1989
Моя спина не может больше.
Тогда это конец.
Они не скажут мне ничего?
Не для того же Они вели меня так долго, чтобы оставить меня здесь?
Шри Ауробиндо всегда говорит о «самоотдаче», в таком случае, это момент, чтобы делать «самоотдачу».
Но нам трудно «сдаваться» боли и смерти. Это не достойно человека. Или же, есть другой способ?
Какой способ?
Я в таком отчаянии.
Я не могу поверить, что это будет закончено, я не могу поверить, что Милость не придёт мне на помощь.
Может быть, я вёл себя неблагоразумно со своим телом, но где благоразумие на этом Пути?
Я прошёл взад и вперёд по аллее «Конца Земли».
15 апреля 1989
Когда я хожу взад и вперёд по аллее, на моих плечах и спине лежит эта раздавливающая масса, которая давит-давит-давит, чтобы низойти, но, кажется, она остаётся блокированной на уровне лопаток… и естественно это создаёт железо.
Когда стоишь неподвижно перед камином, кажется, это проходит лучше с лёгким извивающимся движением плеч и спины, затем сгибание коленей и ног, и ступней – но вся моя спина настолько разорвана…
Тогда, что делать?
Я написал сегодня утром эпиграф к этим Заметкам.
16 апреля 1989
Я чувствую себя (тело чувствует себя) как этот маленький тюлень,
который смотрит
и не понимает.
Он смотрит-смотрит…
Именно материя молит, чтобы обрести свой смысл.
17 апреля 1989
Моя способность принадлежит Тебе, и моя неспособность принадлежит Тебе.
ОМ.
18 апреля 1989
Я нахожусь в смертельной невозможности.
Боль, настоящая, это не иметь возможности делать.
Если бы у нас были слёзы, мы бы расплакались.
И Они не говорят мне ничего – почему?
Мне показали это тело в «конвульсиях», потому что оно не могло выносить эту «пищу».
Мне показали этот корабль в «сухом доке».
Мне показали также этого «мальчугана» в розовых штанах…
Каков вывод?
Фактически, это Могущество постоянно здесь, раздирая и раздавливая мою спину, с каждым дыханием, прогуливаюсь ли я, или сажусь выкурить сигарету, пью свой чай или отправляюсь неважно куда, оно всё время здесь (за исключением, лишь, когда я сплю), и поэтому тело постоянно стонет. Именно каждое дыхание заставляет нисходить и циркулировать это раздавливание молнией – лёжа на спине, это то же самое (но, плашмя на животе на моей кровати, это кажется менее раздирающим, или менее «циркулирующим»…)
Эта позвоночная конструкция со своими тысячами фибр, сухожилий, мускулов и разветвлений совершенно непригодна выносить Это. И что? (по меньшей мере, это своего рода пытка). (Или, по меньшей мере, это своего рода Чудо, которое меняет всё).
Вот уже годы, как это тело страдает и оно не видит выхода – у него есть вера, но есть также и возрастающее страдание.
Мать говорила: «Победа достаётся самым выносливым».
20 апреля 1989
Никогда не испытывал подобных МАСС твёрдой молнии, сверхтвёрдой, как столб Луксора, который проходит через ваше тело. Нет больше вопроса о том, чтобы «извиваться», ни «обратного движения» снизу – малейшее «отклонение» разрушило бы всё. Только колени и ступни немного сгибаются с каждой «вдыхаемой» Массой – да, вдыхаемой, мы дышим этой твёрдой молнией.
Это совсем как тот «сверхзвуковой самолёт», которому препятствует старая лошадь (!)
Это очень… ужасное.
Конец всего этого. Я спросил мою Милую, где конец всего этого. И тут же ей вспомнилось то видение, которое у меня было раньше: канал справа от меня, с голубым течением, которое затем проходило под моими ногами, как под мостом, и сразу же, слева от меня, становилось океаном… ! … или же всё тело разрушится, позвонки сломаются, или же… что-то другое разрушится: Смерть разрушится.
(На протяжении часа, стоя перед камином).
Любопытно, у тела нет ни малейшего страха, словно для него не было больше вопроса «жизни» или «смерти», но другая вещь – единственное понятие, которое у него остаётся, это боль: быть более стойким, чем эта Ложь.
Когда я прекращаю, тело как оловянный солдатик и очень трудно пойти лечь.
Это Могущество прекрасно могло бы заменить скелет, чтобы заставить нас держаться на ногах – но как заставить исчезнуть старые позвонки!
(Если только другой добрый малый не будет расти тайком внутри!)
Моя Милая говорит мне со своим здравым смыслом, немного насмешливо: «Но так как это Могущество находится здесь постоянно – оно установлено – зачем тогда вам стоять целый час, чтобы получить его, если это вас утомляет!?» Я отвечаю ей: «Потому что я хочу, чтобы оно проходило также нормально, как кислород, которым люди дышат сегодня – сейчас, оно не проходит свободно (Бог знает!), где-то есть препятствие, мешающее пройти.
(«Где-то», это, возможно, всё тело!)
(Я не хочу сказать, что это Могущество заменит кислород! Я хочу сказать, что оно будет источником жизни). (Жизнь не будет больше смертью-которая-живёт).
21 апреля 1989
Я искал даты некоторых прежних видений и наткнулся на это в старом блокноте:
Ночь с 9 на 10 июня 1981 «Во сне, я говорю Шри Ауробиндо: есть века печали в сердце людей. И я плакал, плакал…».
Я вновь нахожу тот же самый отзвук.
Необходимо изменение, такое тотальное, в этой человеческой системе.
Такая милость, что я могу пытаться…
Позвоночник раздавливается всё больше и больше. Как продолжать?
Эта постоянная забота вести «летопись» (!) как память будущих времён (!)
22 апреля 1989
Вероятно, что все эти Массы, которые нисходят, скапливаются под Землёй, и что однажды…
Мне кажется невозможным, что всё это «улетучится».
Ночь с 22 на 23 апреля 1989
Снова видел образы одной из прошлых жизней. Это приводит в такое уныние. Я думал, что уже видел их десятки и сотни, но это продолжается и продолжается… Это Могущество ОТКАПЫВАЕТ всё, до самых мельчайших деталей – да, до последнего атома темноты. Это мучительный процесс в любом случае. И именно это оно делает повсюду на земле – до тех пор, пока не появится истинная Земля, чистая и обнажённая. Но, тем временем… оно очищает и очищает.
Не надо больше иметь слёз, чтобы делать эту работу.
У меня всё больше и больше впечатление (переживание), что существует только один человек, и что всё поле земной работы находится здесь «на расстоянии руки»?
Шри Ауробиндо выкопал Гималаи под Землёй.
Прежде (когда-то), я мог «войти внутрь», чтобы отдохнуть или освежиться[21], теперь я не могу больше это делать, потому что я сразу же раздавлен этими Массами.
Я не могу даже спокойно выкурить сигарету на чайном поле, не имея этих Масс на своей спине! Мне не следовало бы жаловаться (!), но это так.
23 апреля 1989
Полдень
Эта постоянная борьба с позвонками, сухожилиями, мышечными связками, утомительна. И это продолжается годы, и кажется без-жа-лост-ным.
Кто может выйти отсюда?
This world was built by Death... This world was built by Cruelty[22]…
This world?
Эта материя будет бесконечно и механически противопоставлять своё жестокое отрицание – кто может выйти отсюда?
Мать разрушалась всё больше и больше. Именно это я сейчас делаю.
Это не может «уладиться», нужна другая система, но как пройти в другую систему, не разрушив всю старую систему? – если тело разрушится, не останется больше ничего, через что надо «проходить»? Останется только «ящик» и что-то с другой стороны могилы.
А с этой стороны??
Я не знаю больше ничего.
Есть, словно протест в моём «подлинном» теле.
Это как прошлые жизни: они приходят механически, чтобы бросить вам свою коварную улыбку или свою коварную боль – ты видишь, я всегда здесь. И всё всегда здесь. И весь мир мы тащим на себе – повсюду это то же самое.
Кто может выйти отсюда, из этого вида материи?
Мне вспоминается Асура, который приходил сказать Матери: «Ну вот, Шри Ауробиндо, он ушёл…»
И Мать ушла.
А я НЕ МОГУ верить в этого Асуру – я не могу, это отвратительная жестокая Ложь. Но как делать? Как делать? Как? Как?
Я знаю, что это Ложь, и, однако, моё тело не может пройти через эту Ложь. Это приводит в отчаяние. Оно бьётся с позвонками, с мускулами и с нервами, которые повторяют ему механически, день за днём, секунда за секундой и год за годом: «Это вот так, это вот так, это вот так…» Я ОТКАЗЫВАЮСЬ верить в «это вот так».
День пытки.
И, однако, это тот же самый могущественный Нектар, который низошёл шесть или семь лет назад, и теперь тело (это фальшивое тело?) воспринимает его, ощущает его, как пытку…
И, однако, это было то же самое тело, которое воспринимало и ощущало этот Нектар шесть или семь лет назад – или же что? Я не понимаю.
Это оболочка смерти тела? Или его основа смерти, его субстрат смерти??
Мы настолько чувствуем, что мир приблизился к своему концу, но который никак не может закончиться.
Завтра будет сорок три года, как я встретил Шри Ауробиндо и Мать.
Я знаю только, что я люблю Их всем своим сердцем, всей своей душой, всей своей жизнью и также телом, насколько я могу.
25 апреля 1989
Я должен принять во внимание, что этот скелет, этот позвоночник составляет часть переходной системы, которая должна быть заменена «чем-то другим», и, следовательно, не важно, если это «разрушается» или «мучается», потому что это раздавливающее Могущество как раз и есть «что-то другое», которое должно сформировать свою собственную систему, или же… я должен позаботиться о том, чтобы «уменьшить повреждения», чтобы это орудие могло существовать как можно дольше и продолжало служить базой для «Другой вещи».
Позвоночник колеблется между двумя выборами, и сомнение остаётся – или вопрос остаётся (ежедневно).
Вероятно, нужно идти как придётся, до тех пор, пока Другая вещь не установит свою собственную систему в глубине.
Возможно, надо, чтобы разрушение происходило достаточно медленно, чтобы новая интеграция имела достаточно времени, чтобы скрыто сформироваться.
Можно рассматривать вопрос также с земной точки зрения. Это те же самые условия.
Апокалипсис, это «обнажение» Новой Системы (или конец старой).
Будет интересный момент между одной и другой (!)
(Моя спина является очень хорошим свидетельством состояния земли! Или состояние земли является очень хорошим свидетельством состояния моей спины!).
Мы – труба для прихода Другой вещи. (Или, скорее, «изгиб»).
26 апреля 1989
Я нахожусь перед вопросом (или внутри него), таким мучительным.
После полудня
Стоя, неподвижно.
Как столб громоотвода
(на протяжении сорока минут).
Как говорит Суджата: «Линия разграничения очень тонкая».
27 апреля 1989
Вена на моей правой ноге также подаёт знаки, что она собирается или может лопнуть.
Всё становится проблематичным.
Возможно, вещи будут происходить не так, как я это себе представляю (впрочем, я не воображаю нечто великое), но, всё же, они будут происходить.
30 апреля 1989
Типичное (!) видение нового сознания: я бежал, и надо мной, с той же скоростью, летела птица, чёрная, типа ворона (но гораздо больше) с очень чёрными человеческими глазами (и немного геометрическими веками, или квадратными, или прямоугольными). Она казалась злой птицей[23]. Я разглядывал её на бегу, затем «кто-то» сказал мне (или я сказал самому себе): «Но, если ты будешь разглядывать эту птицу на бегу, ты упадёшь!». Надо смотреть себе под ноги, вот и всё.
Эта «птица» и есть все те пагубные голоса, которые я не перестаю слышать.
Типично образы для детей! (нового мира).
Я замечаю, что очень часто в этих видениях я бегу – я бегу и бегу (чаще всего в темноте!)
Именно через всю жестокость физической системы надо пройти, надо действительно решиться на это – не ожидая никаких любезностей.
Римлянин Глабр[24] распял 6000 рабов войска Спартака на обочине дороги из Падуи в Рим. Таковы стражи Системы.
В наши дни, «рабы», это телезрители, довольные и относительно хорошо накормленные.
Я даже не могу больше спокойно дышать! без того, чтобы эта массивная Молния, которая нисходит и нисходит, не разрывала мне спину. Но это Милость!
Именно поэтому Мать стонала всё время.
(Я на правильном пути!)
В конце концов, мы не можем сказать, что рыбе на песке легко дышится! Её трудность в том, чтобы изобрести будущий способ дыхания.
Ведические Риши всегда призывали «Indra of the Thunderbolt[25]». Теперь я знаю, что это может означать!
Это то самое «вертикальное дыхание» (может, лучше сказать «подобное молнии»?)
Я рассказал об этом Суджате; она ответила мне: о! люди думают, что это «боги Природы» или доисторические истории. Но когда эта доисторическая история упадёт на их историю, это будет интересным…
Каждый вечер я говорю себе: как можно продолжать вот так? и каждое утро это продолжается.
МАЙ
Хронология мировых событий
1 мая – Ливан: режим прекращения огня нарушен обеими сторонами.
– ЮАР: Дэвид Вебстер, профессор университета Витвотерстранд и активный борец с апартеидом, был убит перед своим домом в Йоханесбурге.
2 мая – Венгрия: пограничники начинают ломать «железный занавес» на границе с Австрией.
4 мая – Франция: в Новой Каледонии, президент Национального освободительного социалистического фронта канаков (FLNKS), Жан-Мари Тжибао, и его соратник Йвене Йвене, были убиты экстремистами.
5 мая – Иран: президент Парламента, Али Акбар Хашеми Рафсанджани, призывает палестинцев убивать жителей Запада в отместку за «сионистское насилие в Палестине».
10 мая – Панама: компетентный суд сообщает об аннулировании общих выборов 7 мая; мирная демонстрация оппозиции была грубо подавлена полицейскими, поддерживающими режим.
12 мая – СССР: Михаил Горбачёв объявил об одностороннем выводе 500 ядерных боеголовок из Восточной Европы.
13 мая – СССР: «гигантское столкновение» между армянами и азербайджанцами в районе Мардакерска; несколько раненых.
15 мая – Китай: Михаил Горбачёв прибыл в китайскую столицу; протокол приёма был сильно изменён в связи со студенческими демонстрациями.
– Япония/США: водородная бомба была обнаружена на глубине 4900 метров вблизи японских островов; американское военно-морское министерство должно было признать, что оно транспортировало такого рода вооружение во время войны во Вьетнаме.
16 мая – Китай: Михаил Горбачёв и Ден Сяопин официально положили конец тридцатилетней советско-китайской напряжённости.
17 мая – Китай: Михаил Горбачёв предлагает китайскому правительству «демилитаризацию» пограничного региона между двумя странами.
18 мая – Китай/СССР: обе страны берут на себя обязательство не пытаться навязывать свою волю в зоне тихоокеанской Азии или в других местах.
21 мая – СССР: в Москве, более 100 000 человек присутствует на митинге в пользу демократии.
24 мая – Франция: бывший полицейский Паул Тоувиер, глава второго управления полиции Лиона в 1943 и в 1944, скрывавшийся 45 лет, арестован в монастыре в Ницце.
25 мая – СССР: 2250 членов Совета Народных Депутатов собрались в первый раз в Кремле и избрали Михаила Горбачёва президентом Советского Союза.
27 мая – Бангладеш: сильный циклон; по меньшей мере, 60 жертв.
– Вьетнам: сильный тайфун, обрушился на центр страны и привёл к гибели 740 человек.
28 мая – Венгрия: государственный министр Имре Позгай высказывается за «ликвидацию» коммунистической системы, полагая, что невозможно реформировать коммунистический строй.
29 мая – Китай: в Пекине, студенты Института изобразительных искусств возводят статую свободы, названную «богиней демократии».
1 мая 1989
Да – да – не надо слушать этого мерзкого смертельного ворона, летающего над моей головой. Это всё маленькие отвратительные Глабры и Карлы ложной системы, которая будет сокрушена – лишь Ты – свобода, Ты – Освобождение, Ты – ЕДИНСТВЕННАЯ Реальность. А эта пытка – лишь пытка старой Земли, ложной и пребывающей в заключении. Мы находимся В ПРОЦЕССЕ её освобождения. Она будет освобождена.
Но это немыслимо ужасное.
Глабр, был до Иисуса Христа, Гитлер, был после Иисуса Христа. Где разница? Скоро это будет просто после Человека.
Аргумент №1 этого отвратительного ворона в очках, такой: «Смотри, ты станешь немощным или полным инвалидом, тогда ты не можешь больше ничего делать – пощади, хотя бы чуть-чуть, своё тело».
Это становится настолько невозможным, что становится интересным (!)
Это должно вести куда-то (я не знаю куда).
2 мая 1989
Гораздо труднее быть Спартаком против тысячи маленьких жестоких римлян в своём собственном теле.
Это очень «детальное».
Где центр этого ужаса?
Существует один центр или их тысячи?
Эта битва такая бесконечная и переменчивая.
Шри Ауробиндо имел это терпение – это мужество... – на протяжении сорока лет, день за днём... Значит?
Это Высочайший Спартак Земли.
Мне вновь настойчиво вспоминается тот человек в подвалах Гестапо, на улице Ив, который показывал мне свою окровавленную руку с выдернутыми ногтями, и меня самого, говорящего ему, я не знаю с чем в сердце: «О! мерзавцы». Это всё. Затем он лёг на землю, положив окровавленную руку себе на лоб, и закрыл глаза...
Всё это, это здесь, неизгладимое
Это здесь.
И многие другие вещи...
Пятнадцать лет спустя, в 1958, я едва не потерял сознание в Храме Рамешварам, потому что это всё обрушилось на меня.
И теперь в 1989.
Есть Ты, есть Ты...
Завтра я попытаюсь продолжать, лёжа ничком на кровати.
4 мая 1989
Сильные сердечные боли на протяжении четверти часа, двадцати минут (я работал, лёжа на спине). Я сел, примерно, через пятнадцать минут (я призывал Мать) началось странное слюнотечение, очень жидкое и очень обильное, которое низошло в мой рот и потекло в горло, и... боль прекратилась.
Я начал работу лёжа, но Могущество, кажется, блокируется в верхней части спины и это очень трудно (я пытался лежать плашмя, но, кажется, это не очень благоприятно, это не течёт хорошо).
Тогда я снова встал на ноги, и Могущество потекло, но всё время возникает проблема этого расплющивания... Мы, в самом деле, не знаем, что делать. Но, я думаю, что стоя неподвижно (но, по возможности, оставаясь гибким), это лучшее решение, не смотря на... то, что сопротивляется.
Но это странное слюнотечение... любопытный феномен.
Надо пройти через всё с верой в нереальность видимостей.
Я рассказал об этом странном слюнотечении Суджате, она сразу же сказала мне: а это не нектар? (амрита?)
Я не знаю, у слюны не было какого-то особого вкуса (насколько я мог судить в этом состоянии), но она была удивительно жидкая. И очень обильная: она текла в горло.
Моя Милая – это Милость Матери рядом со мной. Без неё я никогда бы не смог делать эту работу. Это материальная база. (Шакти, точно).
Я заметил, также, что когда боль в сердце прекратилась, «слюна» прекратилась тоже.
Но как только эта «слюна» низошла, я сразу же заметил (тело сразу же заметило, или почувствовало), что это не было «естественным», что это нечто «особенное».
Если бы эта «слюна» текла всё время, то функционирование не осталось бы тем же самым (во всём привычном механизме тела, возможно даже в старой необходимости питания). По-видимому, сила, поддерживающая тело, была бы другой и боли не смогли бы возникать. «Это» помешало бы им возникать – оно приходило бы не «после», но «до», если можно так сказать.
В конце концов, я, действительно, думаю, что это тот знаменитый «нектар» индийской традиции. Но я всегда недоверчиво отношусь к «ярлыкам» – я предпочитаю факты. Сегодня после полудня, это был факт (!)
Мы не знаем, каковы животные механизмы тела, но вполне возможно существуют божественные механизмы (!)
5 мая 1989
Это постоянный буль-дозер.
С каждым дыханием, это «даёт дозу[26]». И какую дозу!
6 мая 1989
Теперь всё совершенно ясно: эти «подъёмы из глубины» или эти «обратные течения» представляли собой просто неспособность тела позволять проходить прямо этому Могуществу, и тело «отталкивало» эти Массы, слишком... неудобоваримые – и это вызывало немалые повреждения. Так же, вся эта «фантастическая скачка верхом», эти удары с силой, эти конвульсивные движения, этот своего рода невозможный танец и руки, поднимающиеся, словно в распятии – всё это, это было сопротивлением тела, с множеством повреждений, по-видимому, неизбежных, потому что тело не может с первого раза позволить пройти этой Молнии, без того, чтобы не сжиматься на том, или ином уровне, и есть много позвонков... После телесного открытия этого «центрального клапана» и этого «центрального шлюза», это больше не прежний хаос, когда всё тело было потрясено, не умея «ассимилировать» это Могущество, но было, и ещё есть, множество разрывов. Сейчас это как кол Молнии, которая проходит прямо через мозг, шею, плечи, спину, ноги, до пяток, и телу удаётся оставаться относительно неподвижным, как своего рода столб из молнии (только с лёгким колебанием колен и лодыжек). Оно стоит, руки вдоль тела, словно замороженное, и через него проходит этот стержень или этот кол твёрдой молнии, но если бы была секунда или даже доля секунды телесного невнимания или напряжёния, или мускульного сжатия, всё сломалось бы как спичка. Это очень трудно выносить. Но факт, что тело не имеет больше конвульсивных движений или содроганий, которые вызывали много повреждений. Ему удаётся оставаться устойчивым, как столб, и мои глаза фиксированны на глазах Шри Ауробиндо, не уходя в сторону даже на долю секунды. Это Ты... Ты... Ты...
Трудная область, поистине, между последними шейными позвонками (шея) и низом лопаток, это... гнездо несчастья.
Нужно время...
С этой работой в Материи, или скорее этой борьбой с позвонками и мускулами, и ещё бог знает чем, заканчиваешь тем, что забываешь свою душу, свои чувства, свои мысли, или «идеалы» – остаётся только Материя в борьбе, и в боли.
В сущности, боль, это мольба Материи. Это образ действия её души – её призыв.
Именно Материя призывает то, что является широким, счастливым, гармоничным – то, что она знает, как свой Источник. И исцеление всего.
Когда она будет дышать свободно, всё Божественное будет здесь.
Не будет нужды в метафизике (!)
Это не создано для животной системы.
Парадокс (или вызов) в том, что эта тысячелетняя животная система должна переходить в Божественную Систему. (Не сохраняя там свои кости! Или же сохраняя там свои кости?)
Лично я предпочёл бы избавиться от этих чёртовых кости, но сохранить другую Жизнь...)
Это означало бы радикально другую, неизвестную систему.
(Такое впечатление, что вместо плеч у меня железная вешалка!)
Я жаловался Суджате об этом постоянном «дыхательном» раздирании. Она сказала мне: теперь шлюзы открыты, вы не можете остановить их.
8 мая 1989
Бессилие такое тотальное в моём теле, словно я вот-вот рухну, и в то же время, потрясающее Могущество, которое могло бы и мёртвого поднять на ноги.
Всё это создаёт странную комбинацию в животном теле.
(Я, может быть, уже новый живущий со старой смертью на спине! (шучу... немного).
9 мая 1989
Эта властная Молния, расплющивающая, почти неистовая.
Очевидно «это» хочет сломать или отыскать сопротивление (но не очень хорошо знаешь, не сломается ли тело).
На протяжении пятидесяти пяти минут, стоя на ногах, не шевелясь, без дрожи, тело как столб, через который проходит эта расплющивающая Молния. Присутствовали все условия, чтобы сломаться, чтобы сердце взорвалось, чтобы вены на ноге лопнули – все условия, чтобы умереть – и это продолжалось, продолжалось и продолжалось... Это было настолько невозможное, что тело было словно изумлено, и оно говорило самому себе, пока это происходило: «Но это ТЫ-САМ! Это ТЫ-САМ выносишь САМОГО-СЕБЯ». И фактически «я», это просто Ложь, темнота, этот старый металлолом, который «переносит» или который думает, что переносит что бы то ни было, но всё стало бы смертью и тысячу раз смертью уже давно, если бы это не был ТЫ-САМ, который переносит всё это – этим Бессмертным, который проходит через Смерть. Именно смертное освобождается от своей смерти.
Смерть, это ложь, через которую надо пройти.
«Колдовство», «чары» – верить в то, что Это не может пройти через это, и что оно умрёт в пути – но это именно смерть умирает. И именно ТЫ-САМ становишься ТОБОЙ-САМИМ.
Да, большой «красный глаз» сжигает «гроб». Именно это я видел пять или шесть лет назад.
Я не знаю почему (дерзну об этом сказать?), у меня впечатление, что я начинаю выходить из туннеля («чёрный вагон»).
Насколько чудесно Они предупреждали меня о каждом этапе пути!
Это «новое сознание» – опекун тела. (Иногда немного загадочный!)
11 мая 1989
(На чайной плантации, «спокойная Долина»)
Сегодня после полудня я мог бы сказать: я был совсем близко от смерти.
На протяжении пятидесяти пяти минут или часа, стоя на ногах, это была пытка в моём правом плече, шее, спине. Затем я прилёг на свою кровать: в течение тридцати минут я был в агонии, это держалось только на ниточке Тебя. О! Это крик о Тебе: Ты.
Затем я пошёл прогуляться, как обычно, потому что я больше не знаю, где проходит граница между жизнью и смертью.
Если бы я не делал всё «как обычно», впечатление, что я бы свалился замертво.
Но я не знаю, как я делаю для того, чтобы жить и не знаю, как я делаю, чтобы не умереть.
Это была «нить», здесь, на моей кровати.
И это пытка.
И, однако, моё тело КРИЧИТ, что это Ложь.
Именно этот КРИК делает так, что оно живёт всё же.
Я зашёл слишком далеко? – Но ГДЕ остановиться? Где жизнь, где смерть?
Мать говорила: «Может быть, надо быть способным пройти через границу и вернуться»?
На своей кровати, после операции, когда я находился в этой агонии, эта ниточка... я чувствовал, что достаточно было бы одного «да» тела, чтобы я ушёл – но оно кричало Ты-Ты-Ты, Твоя Победа, Твоя Красота, Твоя Любовь, Твоё царство на Земле – и Индия, пусть Индия вновь станет страной божественной Матери.
Тело не могло сказать «да» этой Лжи.
Но я не знаю, как продолжать вот таким образом?
Это две реальности, наложенные друг на друга: покров мучительной смерти, и под ним Жизнь, Жизнь, больше чем жизнь. Всё зависит от...
Это как в лагерях: свобода снаружи. Но это не свобода «снаружи»: Свобода под или внутри.
И как заставить упасть этот «покров» так, чтобы всё не сломалось? – попросту не «умерев»?
Этот Раджив Ганди вызывает тошноту.
12 мая 1989
Это беспрерывное расплющивающее дыхание.
Как говорит Суджата: шлюзы открыты, вы не можете остановить их.
Да, каждые две или три секунды «всадник» склоняется к шее лошади, чтобы «кормить» её.
Это новый воздух.
Вся старая система сопротивляется... болезненно.
Я дышу маленькими стонущими струями.
Тогда, я может быть уже высадился на другом берегу (?!)
Как амфибии в 350 миллионном году до Иисуса Христа (!)
Ну и ну! Это всё же странно: сегодня ночью, посреди ночи, я услышал словно пришедшее от Шри Ауробиндо или сказанное Шри Ауробиндо (я не видел его): «Ползание наоборот»...
Весь день, я спрашивал себя: но что это означает?
Хорошо, я, может быть, «ползу» наоборот из мира, или наружу концентрационного лагеря (с юмором Шри Ауробиндо).
Это меня ободрило.
И всё же еще одно странное (я не дерзнул даже записать это, но присутствует словно улыбка... позади всего). Я заканчивал записывать эти строки, а Суджата встала, чтобы отнести тарелку после своего ужина, она задела мои часы на столе и воскликнула: «Я опрокинула часы!... что это означает!?»
Похоже, что всё взаимосвязано.
Китайские студенты, кажется, хотят устроить новую революцию... Посмотрим.
13 мая 1989
Загадка или «механическая проблема» в этом «центральном клапане». Этот механизм тело не очень хорошо понимает и, возможно, в этом источник повреждений. Это скорее как «заслонка», которая открывается и закрывается, может быть, как отсасывающий и нагнетательный насос. Это трудно, потому что это, кажется, управляет тысячами фибр, сухожилий, нервов, почти всем позвоночным столбом и его связками, по крайней мере, верхней частью позвоночника до низа лопаток.
Тело «понимает» лучше, чем несколько месяцев назад, несомненно, но это ещё не ясно, и его часто «подавляют» эти расплющивающие Массы, так как оно не знает, что делать, чтобы позволить им проходить и не сжиматься. Именно здесь возникают повреждения.
Этой ночью (с 12 на 13), в середине ночи, Шри Ауробиндо давал мне поесть. Были словно слёзы эмоции или любви у меня в сердце. Я был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на то, что я ел. Но это был ОН-сам. Также (но это не так ясно), он говорил мне или показывал мне, что позже (или после) он даст мне другого рода пищу (нечто такое, что имело красный цвет, я думаю). То, что я ел, имело, кажется, светло-жёлтый цвет (?). Я не очень хорошо отдавал себе отчёт.
Мне не совсем понятно, что это означает («пища», это, определённо, вид силы...). Мы поймём в фактах.
Я видел также загадку (сияющего жёлтого грифона), но надо подождать, чтобы увидеть, с чем это связано.
(Предстоящий визит Горбачёва в Китай)
Hindu, 13 мая
М. Горбачёв ясно выразил своё видение международного порядка, подразумевающего сотрудничество и он решителен в своём стремлении добиться ядерного разоружения, демилитаризации и демократизации международной системы. Идеи господина Дена содержат позитивную эволюцию по сравнению с видением мира, присущим Мао Дзе Дуну, то есть видением противостояния. Но помимо этого, философия господина Дэна не представляет собой ничего большего, чем прагматическое использование международной ситуации, чтобы добиться экономической модернизации Китая.
Это различие отражается в вопросах разоружения и безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Москва и Пекин имеют сходные позиции по вопросам ядерных испытаний, принципа не использования первыми (ядерного оружия), безъядерных зон и в противостоянии программе Звёздных Войн. Но Китай не торопится поддерживать совместный подход по ядерному разоружению, предложенный М. Горбачёвым.
Полные рвения, чтобы защищать своё собственное ядерное оружие устрашения и сдержанные в том, чтобы раздражать Запад радикальными предложениями о разоружении: позиция Пекина по поводу ограничения вооружения была сдержанной. В той же манере, китайцы показали себя безразличными к советским предложениям по поводу многостороннего сокращения вооружений и безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Китайцы отбрасывали советские идеи о безопасности в Азии, как нереальные. Было бы интересно посмотреть, как М.Горбачёв взялся бы за дело, чтобы надавить на своих гостей по этим вопросам, и сумел ли бы он озвучить эту возможность новых идей о мире и разоружении в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Павитра: Пустые коробки и пакеты от китайской еды.
Итак, расскажи мне, что ты видела.
Это было в ночь с 9 на 10 или с 10 на 11, я забыла.
Словом, неважно.
Я находилась в комнате, где был Павитра, который давал мне коробки. Коробки, которые мне давали, выглядели, как китайские, у меня ещё стоит в глазах красный цвет, с чёрными линиями. У меня было впечатление, что коробки из картона, их было три, я думаю, примерно вот такой высоты, как этот аппарат.
Тридцать сантиметров
Может быть, и чуть выше, немного глубже, чем это.
В пятнадцать сантиметров.
И я не знаю почему, одна коробка , по крайней мере, была открыта, и, вероятно, он открывал каждую коробку поочерёдно, и все были пустые. И он давал их мне. В этот момент, кто-то пришёл сказать, что были люди, которые хотели увидеть Павитру. Мы вышли из комнаты – и я не знаю, кем я была! Я была китаянкой, или что, я не могу вам сказать; потому что когда мы вышли, это не был больше тот Павитра-да, каким я его знала, это был господин как китаец: более крупный (Павитра-да был худощавым, не так ли), но этот господин не был таким худощавым. И даже не как Шу-Ху.
Но довольно солидный.
Так, значит, Павитра стал этим китайцем?
Да-да. В этот момент, я заметила, что он был китайцем. И затем у двери (я не знаю, в каком месте мы находились) – там была большая входная дверь и нечто вроде веранды, а с другой стороны, вероятно, находился сад. Это не был бедный дом, во всяком случае. И вот, там было, по крайней мере, три человека, которые пришли увидеть «Павитру-да», и эти трое тоже были китайцами. Они поговорили немного, и этот «Павитра-да» (в кавычках, потому что я не знаю, как называть его, но, во всяком случае, хозяин дома, который был китайцем) сказал своему начальнику – начальнику или «clerk» (служащему), я ничего не знаю...
Я заметила, что снаружи справа был стол (я сказала бы «deal table» (стол, сделанный из досок), вы знаете? Ничем не примечательный), и кто-то сидел за этим столом…
Тоже китаец?
У меня действительно создалось такое впечатление, но гораздо более тёмный, и весь этот угол был совсем тёмный; он не имел ничего общего с той комнатой, где мы были сначала (это был своего рода «hallway» [коридор]).
Справа, таким образом, был этот человек, и хозяин дома приказал ему приготовить пищу для этих людей, которые только что пришли.
И вот, что меня сильно удивило: я увидела на столе картонные пакеты со всякого рода китайской пищей. (Мы используем сейчас пакеты еды «instant» (быстрого приготовления), всё «instant»). И вот, там были пряности, еда всякого рода; и прямо впереди, в двух шагах от стола, была свого рода этажерка, полная пакетов всех размеров: пакеты из картона всех размеров, как коробки в кафе, вот такие большие, и среднего размера, как тот шоколад, который вы берёте, Van Houten!...
Да, это примерно десять-пятнадцать сантиметров, так.сказать.
Были побольше, поменьше...
Да, все размеры.
И, кроме того, совсем маленькие также, и полным-полно: эта «rack» (эта этажерка), я не знаю, сколько там было полок, но все заполнены едой.
Едой. И хозяин дома хотел, чтобы раздали это...
Чтобы приготовили еду для этих гостей.
И это всё? Это то, что ты увидела?
Это то, что я увидела.
А эти большие пустые картонные коробки, что с ними стало?
Я не могу вам сказать.
Я не знаю даже, оставили ли их в комнате.
У меня впечатление, что эти пустые коробки, это весь коммунистический китайский опыт...
О, это та красная коробка, которую я заметила? красный цвет...
Да...
Красиво разрисованная, ты сказала.
У меня впечатление, что все эти пустые коробки, это весь китайский коммунистический опыт, бессодержательный, пустой, как и русский опыт. И тогда Павитра, это существо очень высокого ментала. У меня впечатление, что все эти маленькие пакеты с едой во множестве, это формации, которые он хочет распространить – формации, которые он хочет распространить среди студентов, которые собираются устроить новую революцию.
О!... О!
Но Павитра-да, вы хотите сказать... это не он – словом, существо высшего Ментала, которое хочет сделать это?
Да, это существо высшего Ментала, которое хочет... перевернуть Китай.
Сделать там новую революцию. С... – в этом есть План, ты понимаешь; это не могут быть просто студенты, которые волнуются. Ты помнишь, Мать говорила, что китайцы были более восприимчивы, чем индийцы! (смеётся) во время той войны...
Во время той войны в шестьдесят втором.
Они остановились.
Да, никто не знал почему.
(Смеясь). Да. Ну вот, у меня впечатление, что Божественное хочет занять их!
О-о!
Оно хочет занять их.
О, о! Потому что все эти пакеты, это была только китайская пища.
Да, именно, то есть новая пища, новая сила, новая революция.
Тогда если эти китайцы подхватят идею Матери о неподвижной Революции – ты помнишь, то, что она хотела в 68, для французских студентов?
Да, во Франции.
Китайцы могут подхватить это: там есть интеллект; к несчастью, он жестокий, но интеллект есть. Тогда Божественный План, возможно в том, чтобы изменить этот Китай...
Лунный...!
Лунный, да. Во всяком случаем, чтобы он больше не угрожал Индии – и Тибету, не надо забывать о Тибете.
О! да! особенно.
Божественное имеет кусочек своего сердца в Тибете. Оно имеет большой кусок своего существа в Индии, но есть кусочек его сердца в Тибете.
Тогда, может быть, это волнение студентов, это больше чем волнение. Если, тем более, Павитра был там, это что-то означает.
Он был в Монголии, вы знаете.
Ну да, конечно.
Значит, он в контакте с Китаем.
У него есть контакт, несомненно.
Есть контакт с Азией и, его прежнее прошлое, несомненно, исключительно восточное и сознание исключительно восточное, это очевидно.
И Павитра, это не кто-нибудь, не так ли.
Тогда, если это именно он берётся за... показывает вам эти пустые коробки, и затем после, все эти новые пакеты с едой для раздачи, это, несомненно, новая сила, новое питание, которое он хочет раздавать в Китае, чтобы Китай вышел из этой жестокой системы, и в то же время, чтобы направить их в направлении, которое будет менее... менее ужасным.
Я говорю тебе, возможно в Китае происходит новая революция. Не забывай, что Мать говорила, что первая китайская революция в 1911, была первой вехой трансформации.
Я всё время спрашивал себя: «Но почему эти чёртовы китайцы были первой вехой?»... Но, возможно, что это, это последняя веха?
О-о... О! это знак того, что приходит, веха?...
Возможно, что так. Этого, моя Милая, я не знаю, я говорю это из неведения, но на протяжении десятилетий и из-за Матери, я всегда воспринимал Китай как великого...
Асуру.
Великого Асуру. Тогда это, может быть, своего рода... шаг «нейтрализовать» Асуру, но...
Изменить его?
Изменить его, вот, я ничего не знаю об этом; но, во всяком случае, нейтрализовать его, ты понимаешь, нейтрализовать его самую опасную сторону.
Ты понимаешь, их миллиард по численности? (я уже не знаю, сколько сейчас) – им нужно пространство! У них полно вооружения, у этих людей, и ужасного вооружения – значит?
Ты помнишь у Шри Ауробиндо: « In passing, Tibet, as a gateway to India...» [Пройдя Тибет, как врата в Индию...] – Вот.
Тогда, Тибет, это уже... это уже больше «не проходя»: это пройдено, они уже проглотили его.
Так вот, дверь в Индию, она открывается всё больше и больше, эта дверь в Индию. В Непале, правительство Индии сделало всё возможное, чтобы заставить туда вернуться всех возможных китайцев... чтобы непальцы стали очень дружны с китайцами!...
О! Вы знаете, Непал, я должна сказать, у меня нет такой уж симпатии к Непалу.
Нет, но тем временем, Непал открывает все двери Китаю.
Непал уже открыл дверь.
Да, уже.
Индия много пыталась...
Индия сильно помогла!
Тоже, да, но также пыталась (как сказать?) «put up with it» [поддержать].
Но сейчас, они поощряют китайцев, как только могут, чтобы они могли прийти в Непал.
С американцами!
С американцами, конечно.
И пакистанцами, это то же самое, и Бангладеш, это всё одно и то же, и повсюду это то же самое: Индия, окружённая китайцами и друзьями китайцев.
Хорошо. Тогда, вполне возможно, что Божественное хочет защитить Индию вопреки ей самой.
Вопреки ей самой! Вопреки её правителям.
Но тогда, возвращаясь к той главной, достоверной вещи, значит, в 1906 году, Сатана сказал Матери (то, что Мать рассказывала вам, не так ли), что он ездил в Китай, чтобы устроить Революцию...
И это будет первый знак Трансформации – первая веха или первый знак.
Да, да. И позднее, когда случилось убийство Кеннеди, Мать повторяла вам тогда, что эта китайская революция была первой вехой, и что убийство Кеннеди было второй.
Да, ну вот, ты видишь? Американцы проводят полностью политику Асуры. Со времени Никсона, они неизменно продолжают политику Лжи. Они дружат со всеми производителями оружия и везде, где можно устроить войну: это дружба. Они дружат со всеми, кто может устроить войну, эти американцы.
Это хороший бизнес, а!
Им нужно преподать хороший урок.
С их Библией. По крайней мере, у других нет Библии: у них нет претензий.
(Смеясь): Вы знаете, я не сказала бы это об Индии – я обожаю Индию, подлинную Индию, но то, чем она стала внешне...
Да, но это никак не связано с американцами или китайцами, не так ли, это другая вещь. Это грязь, которая есть в Индии.
Уф! И какая грязь!
Грязь и загрязнение.
Но другие агрессивны.
Агрессивны, да.
Они владеют ужасным оружием, и, кроме того, это бизнес, это бизнес. И затем, другие, они имеют столько миллионов и миллиардов, что им, в самом деле, хотелось бы немного распространиться и накормить свои миллиарды.
Хорошо. Ну вот, возможно, это как раз то, что Божественное сейчас...
Нейтрализует?
Нейтрализует, я не знаю, я говорю это с надеждой! (смеясь)
Пока, это только волнения студентов, но если Павитра взялся за дело, это что-то означает – и, если ты увидела это.
Что касается меня, я совсем ничего не думала о том, что вы мне говорите сейчас, ваше объяснение, просто я рассказала вам то, что увидела; я даже не придавала никакой важности своему сну!
Если ты видишь Павитру в подобных вещах, это не просто кто-то. Это не просто кто-то и не всё равно кто: Павитра, это человек, который всегда интересовался миром. Это не тот человек, который интересовался маленькой приходской церковью. Для него (и он был, возможно, единственным, среди этой тысячи или двух тысяч учеников), для него, Шри Ауробиндо имел, действительно, мировой смысл; он понимал то, что это означало, великая эволюционная революция Шри Ауробиндо – он понимал.
Он очень хорошо понимал, Павитра.
Не надо забывать, что после Японии, после Монголии, после всех этих опытов там, он приехал прямо к Шри Ауробиндо. Он понял что-то. Он не был маленьким человечком, который понимал: это было Существо, Павитра.
Ах! да, существо, действительно, сформированное!
О! да.
Что касается меня, я видел его великим и светлым. К сожалению, очевидно, здесь есть все эти человеческие примеси или человеческие ограничения; но, словом, он что-то представляет собой, не так ли. Тогда, если ты видишь его с этими пустыми коробками (смеясь)... китайскими! и затем, после, все эти пакеты с едой, это, очевидно, означает новую силу, которую он хочет пустить в ход в Китае – «хочет пустить»: скажем, Божественное использует Павитру, вот таким образом.
Словом, я чувствую это так.
Точно так же, как русский опыт зашёл в тупик, но, китайский опыт... это не «тупик», потому что китайский тупик, это означает, что они делают ужасные вещи, чтобы выйти из своего тупика; значит этот тупик более опасный, чем тупик русских.
И они умны, уф!
Но любопытно, что послезавтра Горбачёв собирается ехать в Китай.
Да, я, в самом деле, боюсь, что Горбачёв... не понимает подлинной опасности, которую несёт в себе Китай, вот что.
Я почувствовал это уже некоторое время назад, когда он начал ретироваться перед китайцами, ты знаешь? Он начал идти на уступки с китайцами; сначала на их границе наверху, были споры о границах: он всё сделал так, чтобы китайцы были довольны; затем в Монголии, он всё уладил: он ушёл из Монголии, чтобы китайцы были довольны.
О-о? Я этого не знала совсем.
Да, они вывели свои войска из Монголии.
О? Полностью?
Я думаю, да. Под аплодисменты американцев.
Тогда, я, в самом деле, боюсь, что... Горбачёв, это порядочный человек; я боюсь, что он не понимает, что китайцы, это... это нечто непорядочное, это всё совершенно извилистое. Это извилистое, это дух совершенно извилистый.
И, однако, с ясным умом, они хотят...
Но с ясным умом, они хотят власти.
Да. Они знают, чего они хотят.
Они знают, чего они хотят. И то, чего они хотят, это власть – и не власть где-то в уголке, это власть над землёй.
«Мы Властители» – вот, чего они хотят. Американцы – дети рядом с ними; но дети достаточно глупые, чтобы играть в игру китайцев.
Вот. Ну что ж, будем надеяться, что эти волнения будут... больше чем волнения.
Сегодня по радио, говорили, что студенты начали «hunger strikes» [голодные забастовки] (это новое развитие); они пришли на площадь Тяньаньмин и более тысячи участвуют в этом.
Если бы им подсказать, чтобы они последовали идеи Матери, о неподвижной Революции, чтобы они не попали снова в ловушку насилия.
Вы знаете, это любопытно, они повязали белые повязки вокруг головы.
Студенты.
Эти студенты.
Слушай! Это, в самом деле, интересно! Ты видишь, я говорю тебе, Павитра... Павитра или Божественное, позади, они собираются посеять что-то.
Ну, надеемся. Потому что ты понимаешь, Индия, я боюсь, что она не имеет влияния на китайцев, в том состоянии, в котором она находится.
И тогда, предоставленная самой себе, она не сделает ничего.
(Смеясь) Ничего, надо непременно, чтобы Божественное вмешалось в это немного более активно!
Но они не делают ничего! Им столько раз давали возможность, Божественное подносило им на блюдечке возможность прекращение этого отвратительного разделения: «Нет-нет-нет-нет-нет! мы не хотим, мусульмане – наши друзья, мы не особенно хотим касаться этого!»
Они отвратительны, они отвратительны.
А Индира! сколько надо было дать пинков под зад, чтобы она вмешалась в Бангладеш – и после скольких катастроф и месяцев?
Десять месяцев.
Она не шевелилась. Они не хотят шевелиться – они хотят надувать щёки. Это, в самом деле, царство грязи в Индии. Это коррупция, грязь, непроходимая.
Что за фразу вы использовали, которая мне понравилась? Это царство коррупции, или...?
Это диктатура коррупции.
Диктатура, вот.
Диктатура Коррупции: они правят (хохочет), потому что весь мир коррумпирован!
(Смеясь) Маленький пример, мой паспорт, с ноября месяца – сегодня у нас 13 мая?
Да, моя Милая, надо пойти перечислить необходимое количество рупий в нужный карман.
(Смеясь) Вот, сколько его уже делают? Семь месяцев.
Да, но Индия получит свой урок тоже, да – не надо бы, чтобы это был китайский урок, не так ли, потому что китайские уроки были бы ужасные.
Да. Мать говорила, что она видела китайцев в своей комнате и когда она говорила это, она «shuddered» [содрогнулась от ужаса]... Ей показалось это слишком жестоким.
Но, вполне возможно, что... возможно, что... Это всё в многоточиях. Посмотрим.
Вы знаете, я нахожу интересным, это ваше объяснение, то есть, что это даёт «food for thought – not fodder for thought![27]» (смеётся) но, в самом деле, «пищу для размышлений».
Ну, я не знаю, что касается меня, это то, что мне кажется простым и, я мог бы сказать, вполне очевидным.
Нет, но когда вы сказали, что это, возможно, последняя веха.
Ах! Их не может быть много, потому что, действительно, мы в конце пути; не может быть много других вех.
Мы полностью в конце пути.
Последняя веха.
Надо посмотреть, моя Милая, будет ли это развиваться, эти волнения. Я сильно надеюсь. Сразу же, впрочем, я сказал тебе, как только это началось, я сказал: «Ах!» Как только это началось, я сказал: «Ах!»
И моя первая мысль, как только это началось: «Смотри-ка, а! Может быть, это сможет занять их?» – но как только что я сказал тебе сейчас, Божественный План возможно, гораздо шире этого.
Вы, может быть, не помните, но Павитра ушёл именно 16 мая, и это точно двадцать лет – что вы думаете!
Чёрт возьми! Двадцать лет, как он ушёл!?
В 69.
Боже мой.
А у нас 89.
Тогда мы начинаем становиться очень старыми! (Сатпрем и Суджата смеются) Двадцать лет назад, как он ушёл?! это невероятно.
Это невероятно, да.
И это случилось 16 мая?
Это случилось 16 мая. Он родился 16 января и ушёл 16 мая. Точно 20 лет.
Боже мой...
Подумать только! Кажется, что это было только на днях.
Когда я бывал в доме правительства в Пондичерри, время от времени, вот так, я заходил увидеть его. Мне очень нравился этот человек – я высоко ценил этого человека. Я чувствовал ум; ум и ясность.
Да, ясность.
Он был единственный такой, во всём этом Ашраме.
Он был единственный, там не было такого другого. Был только он.
Я не знаю... я не знаю, Дилип-да казался мне хорошим – это было другое.
Ах! Дилип, ну, да, конечно; Дилип тоже, да, но это было со стороны сердца, чувств, и т.д.,; Павира, это был Ум. Дилип был хорош также: он имел подлинное сердце, Дилип; но все остальные, в самом деле, это... все остальные! (Суджата смеётся)
Я очень уважал Павитру. В последние разы, когда я видел его, значит, это было в 69, ты говоришь?
Он был уже очень...
Болен.
... очень болен; однажды я увидел его, он был великий и светлый: он взглянул на меня, я взглянул на него, как если бы он говорил мне «прощай»...
О...
Он был великий и светлый, его взгляд был полон Света.
Но мы чувствовали, что это был высший регион ментала; не было... Есть много других вещей, которых не было там.
Но, в конце концов, возможно, он приходил не для этого.
Да, это было существо «higher Mind» [высшего Ментала].
Да, действительно, то, что есть самое высокое в «высшем».
Он очень любил меня.
Да. Он очень любил меня тоже.
Что касается нас двоих, он нас, в самом деле, любил. Он, должно быть, чувствовал, не так ли. Он, должно быть, чувствовал.
И, кроме того, он понимал вашу работу с Матерью
Это именно он попросил своего брата прислать магнитофон.
Ну да. Он сразу же понял важность этих бесед.
Конечно.
И он говорил: «Но надо сохранить это, надо сохранить это»; он понимал. Он был, в самом деле, единственный, кто понимал. И именно по его милости, у нас появился этот магнитофон, иначе мы были бы годы без... я делал записи, но как ты собираешься «записать» Мать? Это... это...
Её голос, её интонации...
Всё богатство того, что Она говорила... Мы бы сохранили скелет, не так ли... скелет.
Он также показал тебе на днях, Павитра, ту ступку, которую он разбил, почти намеренно!
Намеренно!
Да, ну вот, да, как в твоей лаборатории; ну что ж, эти лабораторные работы на Морской улице в Пондичерри: закончены! И без сожаления.
Да. Да, это...
Не осталось больше ничего; только разбить ступку. Мы размололи всё, что было нужно. И Павитра, человек, очень аккуратный, который никогда ничего не ломал бы – он был химиком, помимо всего прочего: химики, они аккуратные (взрыв хохота), я знаю их! ну вот, ступка Ашрама: с этой историей покончено. Шри Ауробиндо и Мать сделали работу, теперь остаётся вам смотреть и понимать – и следовать, если вы можете.
Рави Шанкар так хорошо сказал: «Institutions once so glorious, like Santiniketan and Sri Aurobindo Ashram...» [Организации, прежде такие прославленные, как Шантиникетан и Шри Ауробиндо Ашрам...]
Ах, да. И затем, Ауровиль, это то же самое.
«...Посмотри»!
Да, смотри! смотри!
(Смеясь) Он не знал Ауровиль, иначе он его добавил бы!
Они во сне, эти люди, но не в прекрасном сне, ко всему прочему. Что они думают?
О! они просто хотят защитить свой маленький теперешний комфорт, вот и всё.
Словом, давайте отбросим, отбросим все призраки.
Да, думается, это скоро...
Ну, Павитра, это не призрак! (смеясь) Он, возможно, на другой стороне, но это не призрак.
Короче говоря, я очень доволен.
По поводу Китая.
Нет, не по поводу Китая: по поводу Индии! (Суджата смеётся) Потому что, я вижу, что он слишком уж нависает над Индией.
Нет, в конце концов, мы не знаем Божественного Плана; никто не знает. Никто не знает.
Мне бы очень хотелось узнать! если бы Божественное захотело сообщить нам совсем чуть-чуть...
Нет, моя Милая... – послушай, ты же видишь, Оно сообщило тебе, в конце концов? То, что ты рассказываешь? Оно сообщает тебе немного, в конце концов...
(Смеясь) Значит, Оно хорошее, Божественное, не так ли? Оно доброе.
Только у меня нет понимания, вы знаете, я не понимаю. Я рассказываю вам, и после именно вы даёте мне понимание.
Вот.
Но кто мне даёт понимание?
Хорошо. Посмотрим, что хочет Шри Ауробиндо.
(Птицы поют)
14 мая 1989
Надо, чтобы божественный Закон был гораздо сильнее закона боли и смерти. В этом весь путь и весь смысл.
Возможно, даже, вся история эволюции и её цель.
Великий божественный вызов.
Именно это ощущает моё тело сегодня, 14 мая 1989, на седьмой год этого «пути».
Когда божественный Закон будет властвовать над одним телом старого вида, Земля поменяет властителя.
Таков путь, который открыли Шри Ауробиндо и Мать.
16 мая 1989
Это «неразрешимая механическая проблема», если только, как говорит Шри Ауробиндо, не придёт такое «могущество Агни», которое изменит всю материальную структуру... Значит? Надо, чтобы сама природа костей, сухожилий и мускулов – всё это механическое соединение – изменилось...
Это означает своего рода дезинтеграцию в неизвестном или с помощью неизвестной системы.
«Система» не такая уж неизвестная: это именно то Новое Могущество, тот великий «красный глаз», но как выносить это без... без того, чтобы не испариться?
Например, всё разрывается или приходит в расстройство справа, слева, здесь, там... Не знаешь, что делать. Если напрягаешь мускул здесь, он рвётся в другом месте, если он мягкий здесь, он напрягается где-то ещё и разрывается, если напрягается, он становится как железный, и возникают повреждения или травмы. И так далее. И есть тысячи и тысячи мышечных жил и соединений.
Надо пройти всё это в «высочайшей кремационной печи» (!) Я не знаю, шучу я или нет.
Что касается меня, я готов к этой «решительной операции», это лучше, чем ежедневная пытка «мало помалу». Но Божественное знает лучше. Вероятно, я не знаю того, что говорю!
А пока: «Bear and endure» [Терпи и выноси].
Потому что, мы не видим, как эти мускулы и эти позвонки «преобразуются» в другой вид эластичности – они бесконечно повторяют свой «закон» позвонков и мускулов.
Все органы адаптируются (сердце, мозг, и т.д.), но не эта базовая структура.
Должно ли это, в самом деле, делаться «мало помалу», или есть неизвестная телесная пружина, скрытая «где-то»? В таком случае, надо копать – продолжать копать – до этого неизвестного «тайника».
«Жёсткость», «твёрдость», возникают от определённого числа электронов, которые вращаются вокруг атомов (если я хорошо понимаю ядерную физику), значит необходимо Могущество, которое имеет силу пройти через эту «электронную стену». Разве не так?
Я продолжаю встречать мёртвых, всегда мёртвых! Сегодня ночью, это был Монод-Херзен (который от всей души меня ненавидел при своей жизни), и он был очень добр со мной, предлагал мне фрукты и ещё что-то.
Я снова обнаружил этот отрывок Шри Ауробиндо о могущественном Агни. Он говорит: «Тонкие процессы будут более могущественными, чем материальные, так что тонкое действие Агни будет способно совершить операции, которые, в противном случае, при фактическом состоянии вещей, потребовали бы физических изменений только при возрастающих температурах». (Письма II, 340, старое издание).
Он предвидел, таким образом, изменения на атомном уровне... (во всяком случае, в структуре материи).
Секунды чрезвычайной опасности.
17 мая 1989
Похоже (?), что-то разжалось в этом «центральном клапане»?
Совершенно отупевший.
18 мая 1989
Утро
Мы никогда не касаемся проблемы или секрета Земли и тел, за исключением лишь только, когда мы очень больны, пережили несчастный случай, или при смерти (!) (И при том, даже не потому, что врачи вмешиваются в это!) Тысячи вещей стоят между нами и секретом – между телом и его секретом.
Такова грустная истина нашего вида – он, возможно, умирает для того, чтобы обнаружить свой секрет!
Но очень трудно достичь этой обнажённости (телесной).
Я никогда-никогда не проходил через такую ужасную вещь. На протяжении пятидесяти пяти минут, стоя, в этих Массах... я не знаю, молния это или огонь, но твёрдые-твёрдые, властные и стремительные, расплющивающие, как если бы весь мозг, спина, плечи, всё было разорвано, неисчислимо разорвано, готовое взорваться. Ужасно. Расплющивание Огнём.
Тело просто повторяло и повторяло: Ты-Ты-Ты. Твоя Победа на Земле, конец этого Несчастья и этой Лжи. Пусть Индия вновь станет страной Божественной Матери, пусть эта Земля принадлежит Тебе-Тебе-Тебе…
Это было совершенно запредельное. Прохождение Огня. Да, своего рода расплющивающий и раздирающий, и кипящий катаклизм. Твёрдый Огонь.
Мы, должно быть, близки к концу.
Я пошёл прогуляться «как обычно», и что-то сказало: ну вот, ты видишь, это возможно. И я ответил: но, всё же, должен быть момент, когда это опрокинется в другую вещь, я не знаю, трансформируется? или распадётся? Последняя капля, которая сделает так, что...
Это расплющивающий огонь.
Поэтому, мы должны закончить тем, что изменим состав или... я не знаю.
Сегодня ночью (или скорее сегодня утром, перед пробуждением), я увидел вещь настолько странную, что я не смею даже записать её.
Я попытался рассказать моей Милой, но, очевидно, я увидел то, что не соответствует ничему ни в одном человеческом сознании.
Это не соответствует ничему.
Когда я слушал Мать, что я на самом деле понимал?
Я понимал «принцип», вот и всё.
Кипение
У нас сегодня 18 мая; вы знаете, что будет завтра?
Да, завтра, это была моя последняя беседа с Матерью.
19 мая.
Ах! моя Милая, если я понимаю то, что происходит в моём теле сейчас, это будет Кипение повсюду.
Повсюду.
Это самый конец – самый. И конец – это... великий...
Поворот?
Больше, чем поворот, больше, чем поворот – не поворот, нет.
Конец этой эры... человеческой.
То, чего я не знаю, не попытается ли Асура устроить последнее... последние разрушения на земле, ты понимаешь, потому что это конец, сейчас, это конец, полный – если я понимаю то, что происходит в моём теле, это конец.
Тогда, не попытается ли Асура устроить последние разрушения? Я не знаю.
Он будет делать только то, что Божественное пожелает, в конце концов.
Но, через разрушения...
То, что Высочайшее пожелает.
Это кипение! я говорю своему телу: это кипение.
Если бы я не знал всего этого, это более, чем ужасное, это, действительно, своего рода катаклизм. Я не знаю, как такое возможно, я знаю лишь, что я в Их руках, и Они держат меня, вот и всё, что я знаю. Но... это невозможное.
И тогда, я знаю – я знаю, очевидным образом, что нет границы между телами: есть ОДНО тело, есть ОДНО тело – нет тридцати шести тел, есть ЕДИНОЕ тело.
Приходишь к МОМЕНТУ, ГДЕ это несомненно.
То, что происходит в Китае, это знак. И именно Павитра организует всё это. Павитра... кто заставляет это шевелиться, Павитра?
Но вы напомнили мне, что на днях, в тот момент, когда я делала Сурью Намаскар [молитву солнцу] на восходе солнца, я увидела...
Да, ты сказала мне, что видела Китайца, всё время, в этом солнце.
И к тому же, однажды, неожиданно, я увидела образ Матери.
И мне кажется, что история с этими китайскими студентами началась как раз после.
Но для меня совершенно очевидно, что это организовано. Это организовано: это великое кипение повсюду; мы начали видеть его немного в Китае, но фактически, это кипит повсюду.
И моё тело, это кипение – атомное кипение.
Это безумное! Это... Никто не может понять, никто, никто. Впрочем, необязательно, чтобы мы понимали; важно то, что всё это меняется – и затем, это изменится, и как! Это не то, что изменится! это даже не изменится, ты понимаешь...
Это другая вещь.
Это не «изменится». Люди не собираются «меняться».
Они, и в самом деле, становятся неизменяемыми.
История с этим землетрясением, на Кавказе, очень символическая: во время землетрясения, они убивают друг друга: мусульмане, христиане, или в другом месте, это кашмирцы, или где-то ещё... – повсюду это одно и то же.
Но, в конце кипения, в тот момент, когда ОН, ОНА решат, что этого достаточно: ну вот, останется только посмотреть.
Фактически, Они направляют. Они направляют.
Они не переполнены совсем! (Сатпрем хохочет)
Это мы переполнены!
Да, это именно люди переполнены всё больше и больше.
Спрашиваешь себя, когда посмотришь, в самом деле, немного пристальней, по поводу внешнего, внешнего состояния вещей, говоришь себе: но как всё это ещё держится?
Ну, да. Фактически, это уже больше не держится, это очевидно.
Что касается меня, у меня полное ощущение, что я нахожусь... я не знаю... совсем на краю – больше чем на краю, ты понимаешь: я нахожусь на другой ужасающей стороне; я даже не на краю: я на другой стороне. И как мне удаётся держать ногу на этой стороне здесь, вот что удивительно. Но, другая сторона, которая... – хорошо, надо всё отдать для этого, потому что... это невозможное, это нестерпимое, это невыносимое, это... это невыносимое.
Тогда, это означает что? Это означает, что другая сторона проникает сюда.
И какая другая сторона, а! пфф... Это молнии подобное.
Значит?
Нет, мой единственный вопрос: не собирается ли Асура устроить... ты знаешь, это его привычный трюк: когда он отчаивается, это насилие.
Насилие повсюду – вы хотите сказать война?
Какого рода насилие? я не знаю, не так ли. Но они обладают ужасным оружием.
Тогда, кого он может толкнуть на что?
Но, ещё раз, я уверен, что Высочайшее здесь, с... Оно держит всё, в Своей руке для Него.
И это будет длиться не дольше, чем ОНО ЗАХОЧЕТ.
Да, завтра 19, это была моя последняя беседа.
Я помню, в тот день, у меня было много вопросов! Обычно я не говорил ничего, потому что я хорошо видел состояние Матери; я говорил: «Сознание, в самом деле, пробуждено в твоих клетках, но Сила не пробуждена!» Ты знаешь, ты помнишь, я говорил ей... Я говорил ей: «Сила не пробуждена!» (Сатпрем смеётся) В самом деле, мы говорим глупости! Мы говорим о том, чего не понимаем. Так вот, эта Сила здесь, ты знаешь, уф!
Но Мать принимала ваши вопросы.
Да, конечно Она принимала... Она принимала, конечно.
Но, я как листок на ветру – и я набит до отказа Молнией. И я не знаю, как я держусь на ногах на этой стороне здесь.
Ну что ж, посмотрим, но то, что я ощущаю в своём теле, это конец чего-то. Я говорю тебе, одним шагом я ещё на этой стороне, но это едва ли шаг; как я держусь на ногах? понятия не имею.
Давай передохнём.
Так вот, фактически, сегодня утром, солнце не показалось – очевидно, оно поднялось, но не показалось: было облачно. Я была повёрнута спиной, и затем, вдруг, у меня возникло впечатление, что был очень сильный свет; я повернулась посмотреть, и действительно, в небе было облако (смеясь) – я не знаю?– которое отражало очень сильный белый свет и имело такую форму: было видно немного лицо, немного грудь, и затем руки, поднятые в жесте великой Победы. Это продолжалось недолго, может, полминуты, но достаточно для того, чтобы я увидела и рассмотрела это, и затем всё исчезло.
Но свет был очень сильный, и очень белый.
Это было сегодня утром, я хотела рассказать вам и потом забыла, вы знаете, утро, то одно, то другое.
И именно это, очевидно, осталось в моём сознании, откуда и этот рисунок – и это мне напомнило то утро. Вот.
Надо выстоять.
Да, мой милый, надо, абсолютно.
20 мая 1989
Суджата увидела очень могучую ногу, цвета голубого сапфира (она видела половину ноги, от икры до ступни), и, начиная от лодыжки (сама ступня), она была белая. Также, сразу выше лодыжки, спереди (передняя часть), в этом голубом сапфире был словно кружок или жемчужина, светящаяся красным, как рубин.
Ощущение чего-то очень могучего. Он (Она) ставят свою ногу (на землю). Они ставят ногу «где-то» (очевидно в физическом) (во всяком случае, в материи).
(Я видел один раз Руку Шри Ауробиндо, прямо перед исчезновением Зии, но на этот раз, это нога).
Они высаживаются...?
Когда-то (несколько лет назад), я сказал: «Место, где бы Ты могла поставить Свою ногу на Земле»...
Сейчас, я не знаю больше – я продолжаю продвигаться вперёд день за днём... как старый упрямый бретонец, по неизвестному курсу.
(В этот день, шесть лет назад, я видел мой Берег последний раз).
Курс несомненный, но моя лодка хрупкая. Это Курс Великих Несомненностей.
21 мая 1989
Новый феномен...
Это то, что я мог бы назвать феномен «плавающих Масс», или «мягких Масс». Это очень странное.
Я находился (сегодня после полудня) на протяжении тридцати пяти или сорока минут, стоя, в привычной операции и были эти расплющивающие Массы, которые пробивали или пробуривали свой путь через железо моей спины – все эти мускулы, сухожилия, нервы, натянутые суставы трещали как железные, как обычно (то, что я называю «железная стена») – когда, я не знаю почему, и что вызвало это, моя спина, вся моя спина буквально раздулась, как если бы она стала «колыхающейся» и эти те же самые Массы (всё такие же могущественные) прокатывались или мягко колыхались через спину – у меня было ощущение, что спина «колышется» и движется, как если бы эти Массы стали мягкими (или, возможно, скорее, как если бы это железо стало мягким – можно было сказать «расширившимся»). И это продолжалось до конца операции, двадцать пять минут без остановки... Это было ощущение такое... удивительное (можно было бы сказать, почти чудесное) после этого расплющивающего и раздирающего железа... Я не знаю, что это означает. Проходящий феномен? или что? Но это давало ощущение такое удивительное, эта раздутая спина и эти Массы, которые колыхались и проходили волнами через спину, вместо того, чтобы раздавливать и раздирать её... В самом деле, я не знаю, ни как объяснить это, ни что вызвало это.
Надо посмотреть, будет ли это повторяться. Это было бы чудесно! Своего рода чудо.
(Если бы я не так устал, я бы настаивал, чтобы посмотреть, куда это приведёт, но я уже довольно долго стоял на ногах в этой операции, и я прекратил).
Всё же, я замечу, что сегодня 7 лет и 7 дней, как я нахожусь «в операции», и что сегодня двадцать первое (3х7), шифр Матери. Воскресенье.
О! это было бы таким чудесным...
22 мая 1989
Одна интересная деталь относительно этого «китайского Павитры», которого видела Суджата и этих многочисленных пакетов с «едой», которые он раздавал или заставлял раздавать. Вчера вечером, Суджата сказала мне, что она забыла рассказать мне, что в её видении, было, в частности, трое «приглашённых» этого «китайского Павитры», и один из них был в очках... Сегодня утром, я открываю газету, и в первый раз я увидел фотографию Джао – он был в больших очках. Я показал фотографию Суджате, она сказала мне: это точно он.
Трое «приглашённых».
Этот прекрасный феномен не повторяется.
Молния всякий раз кажется всё более расплющивающей.
Сильное отупение.
(Иногда, есть такие Массы, которые кажется «пережимаются» в этом «центральном клапане»...)
Всё это словно по ту сторону жизни, без смерти.
Именно боль заставляет ощущать меня, что «я живу».
23 мая 1989
Проглотив Ауровиль, Враг хочет разрушить Институт в Париже...
Когда хочешь служить Божественной Работе, надо быть готовым к тому, что весь мир будет против вас, потому что этот мир очень мало божественный.
Нечего говорить, надо пытаться делать. Насколько возможно. Это единственная надежда.
Фактически, роль Врага, это всё проглотить, за исключением того, что божественно – вот, они не могут коснуться этого.
Надо божественное тело
или же
земля будет уничтожена этим бедствием.
Indian Express, 21 мая
ТРЕВОЖНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ПО ПОВОДУ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО БУМА
Вашингтон, 20 мая
Мировое население удвоится и пересечёт планку в десять миллиардов в 2025 году, если не будет существенных инвестиций в программы контроля за рождаемостью: это - предостережение Фонда Организации Объединённых Наций для Населения (UNFPA).
В своём последнем докладе, озаглавленном: «Состояние мирового населения, инвестиции в пользу женщин: задача девяностых годов», опубликованном в среду, UNFPA утверждает, что необходимо, по крайней мере, дополнительно два миллиарда долларов, чтобы остановить рост мирового населения.
«Эти прогнозы показывают, что демографический кризис представляет собой проблему, которую надо решать немедленно, а не в следующем веке», заявил доктор Нафис Садик, директор UNFPA, во время пресс-конференции в среду.
Десять лет назад, ООН установила максимальные, средние и минимальные оценки для стабилизации населения: точку, где население прекращает расти.
Минимальная оценка в 7.7 миллиардов больше не рассматривается. Средняя оценка в 10.2 миллиардов будет возможна, при условии роста фактических расходов в 519 миллиардов долларов, но без этого, мир столкнётся с более высокой оценкой, то есть 14.2 миллиардов.
Два миллиарда долларов дополнительно представляют собой только 2% помощи мирового развития. Фактически, ежегодные расходы для служб планирования семьи в развивающихся странах доходит до трёх миллиардов долларов. Половина этой суммы приходится на Китай и Индию, которые тратят миллиард и полтора миллиарда, соответственно, по оценкам доктора Садика.
Пол-миллиарда приходит от международных инвесторов, ещё пол-миллиарда от других развивающихся стран, и ещё пол-миллиарда от стран получателей.
Доктор Садик заявил, что рост числа служб для семьи в мире, спасло бы так же жизнь трёх миллионов женщин вплоть до 2000 года, так как меньше женщин умирали бы от осложнений из-за беременности, родов, а также незаконных абортов. Доклад призывает также к инвестициям в программы, предусматривающие улучшение условий женщин.
Для доктора Садика, положение женщины будет иметь решающее значение для будущего демографического темпа роста: «Мера, в которой женщины будут свободны в принятии решений относительно своей собственной жизни, могла бы быть ключом для будущего, как богатых, так и бедных стран».
25 мая 1989
Тридцать лет с моей Милой.
26 мая 1989
Снова этот необычный феномен «колыхающихся» или «текучих» Масс, на протяжении сорока пяти минут сегодня, после полудня. В начале, первые двадцать пять минут, было всё то же расплющивание молнии и огня, которое проходило через или трамбовало и раздирало это, своего рода, железо в моей спине – в самом деле, болезненный металлический покров, и, затем, появилась Масса ещё более сильная, и... она начала прокатываться как прилив через мою спину – она могла бы всё раздавить, но она прокатывалась, и это тело катилось в этом божественном приливе, в самом деле, как если бы в теле, в моей спине, изменилась текстура: вместо того, чтобы проходить через железо, и расплющивать железо, она проходила, как через каучук (или почти), во всяком случае, тело позволяло прокатываться свободно – да, почти как тот «наездник», которого я видел танцующим, стоя на лошади. Это были те же самые расплющивающие Массы: они не изменились (насколько я могу судить), но они проходили свободно. Своего рода необъяснимое чудо. На протяжении сорока пяти минут. Можно было бы почти сказать, что не было больше вопроса о позвонках, мускулах и сухожилиях – но тело очень хорошо чувствовало, что надо абсолютно СЛЕДОВАТЬ Движению, поддаваться ему полностью, иначе всё бы сломалось.
Есть надежда!
P.S. То, что я не записал, но что очень ясно осталось в моём сознании: когда у меня было это видение «чёрного вагона»... я не помню уже сколько лет назад, сразу же после и словно часть того же самого видения, я увидел себя на ковре своей комнаты, делающим асаны. Чёрный вагон и сразу же, после, асаны!
(Мы не всё записываем, потому что не понимаем! или начинаем понимать – надеюсь – годы спустя!)
Сегодня вечером, мою спину всю раздирает, но я полон надежды.
Ночь с 26 на 27 мая 1989
Видение
Гребень высокой горы, острый; словно чёрная скала, и обширный нисходящий склон, покрытый снегом. Мне кажется, кто-то «шёл» по этому гребню. Этот обширный склон снега был очень красивым. (Я не видел другой склон). Не был ли тот, кто «шёл» (если я могу так сказать, так как гребень был таким высоким и острым) «работником» (в виде альпиниста!) Насколько я мог видеть (так как это было такое грандиозное и такое широкое, и этот маленький человечек был таким крошечным в этом), тот, кто шёл, возможно, прошёл три четверти этого хребта (несомненно, больше половины).
(Хребет был длинным).
27 мая 1989
Нет, это ещё не то.
Снова и снова эта железная судорога образуется между основанием шеи и правой лопаткой.
Вот так, и хоть плачь.
Надо, чтобы что-то центральное изменилось в Материи, иначе ничего не изменится.
Где этот «центр»? – неисчислимый?
Надо сохранять мужество.
Мы не знаем, как это может стать другой системой, если только не чудо. Надо иметь терпение этого Чуда.
«Копай ещё глубже
И стучись в двери, к которым нет ключа...»
Надо низойти до самой глубины этого колодца боли, возможно, именно там «центр» и ключ.
30 мая 1989
Это именно смерть страдает.
Надо достичь конца этой смерти.
31 мая 1989
И к тому же, этот постоянный аргумент Врага: «Не лучше ли тебе писать книги?» – по крайней мере, в этом была бы польза...» Ты служил бы Шри Ауробиндо... Ты служил бы... А чему ты служишь?
Жестокое кишение ночью и днём.
Китайские студенты описывали этого Ли-Пена как «китайского фашиста»... «Трансмиграция» продолжается.
Это становится такой пыткой... что делать? как делать?
Как держаться?
Тело корчится от боли, не зная как позволить этому проходить – оно хотело бы, хотело бы... но оно не знает как.
Тогда, оно разрывается повсюду.
Пока оно говорит «Ты», оно держится.
Вот именно, убить смерть: надо пройти через неё целиком. (Сверху донизу и миллиметр за миллиметром).
Другой вид находится в конце.
Материальное тело не будет больше сформировано смертью. Другая организация Материи.
Ствол дерева наполовину оранжевый
Ведический Агни в двух скрытых крайностях
(Суджата поёт)
Вот!
Сегодня после полудня, я заснула – спустя долгое время! Настоящий сон, я увидела сон. Вы знаете, когда мы выходим из тела, я думаю – словом...
Это не всегда приятно!
О!... о-о.
Я не знаю, что произошло, я спускалась по лестнице, и я пришла в какой-то двор. Там были люди, которые приходили через ворота, и эти люди ушли куда-то, затем они должны были вернуться (чтобы снова уйти или остаться? я не могу вам сказать, я всё забыла); но они ушли куда-то, и я слышала много голосов – из которых один или два я узнала. Я пошла посмотреть: это были индусы (были также дети; семьи или что, я не могу сказать). Но, что привлекло моё внимание, я пришла в своего рода... Внизу были комнаты, и позади, был небольшой сад с растениями, деревьями, но трудно выразить... была также стена. И между этой стеной и стеной комнаты (может быть, кухни? я не знаю), был совсем маленький проход, который, казалось, был закрыт растениями: было дерево, и затем другое (вьющееся растение), которое свешивалось немного. Я смотрела, думая, что лучше бы его подрезать немного, иначе, все эти люди, проходя, могли бы повредить эти растения. И пока я смотрела и говорила себе всё это, мои глаза были направлены вдаль. Я заметила дерево, которое было на расстоянии как отсюда до двери, может быть…
Да, метров десять?
Может быть. Но это было дерево... настоящее дерево, без листьев, ствол и ветки – вы знаете, осенью, все листья опадают?
Вот такое, ничего. Но что любопытно, значительная часть этого дерева была оранжевого цвета – вы знаете, сегодня вечером вы дали мне этот пух?
Этот нежно оранжевый цвет.
Оранжево-красный – красно-оранжевый.
Этот цвет красно-оранжевый?
О! вечером я не поняла [не рассмотрела хорошо] – словом, именно этот цвет напомнил мне сразу же это дерево, у которого значительная часть...
Ствола?
Это было посредине дерева: это не было ни возле корней, ни на самой верхушке.
Да, посредине?
Посредине.
Но это был всё же ствол?
Я спрашиваю себя; у меня впечатление, что это был ствол и несколько ветвей, возможно – возможно, ствол? Это было полностью оранжевое, вы знаете, я не могу вам объяснить, но я долго оставалась там и смотрела, как если бы это сильно привлекло моё внимание.
Иначе говоря, низ дерева был сухой, и верх был сухой?
Нет, внизу, это был ствол дерева. Я видела ветки без листьев, все листья опали. Оно стояло крепко, совсем прямо; оно было совершенно прямое, но было много ветвей, вы понимаете?
Без листьев.
Ни одного листочка.
И часть этого дерева, посредине...
Полностью оранжевая.
Любопытно.
Да. Я долго оставалась там, рассматривая. После, я повернулась назад и стала вновь подниматься по лестнице, чтобы вернуться. И в тот момент, я была полностью во сне, глаза закрыты: я держалась за перила, и я поднималась по ступенькам на ощупь. Там была маленькая веранда и комната, я вернулась в свою комнату и вы были в комнате. Вы окликнули меня, я сказала: «О! Вы здесь?» Вы ответили, что да. И затем, я забыла, что происходило. Вот.
Это любопытно.
Любопытно, что это было посредине дерева.
Посредине. Это не были ни корни, ни верх.
Ни основание, ни верхушка.
Но эта толпа людей – было много людей, ты говоришь? которые ушли, или что?
Которые пришли.
Которые пришли. Ты говоришь, что ты узнала голоса?
Да, например, там была Аннапурнаджи – вы знаете? вы помните Аннапурнаджи?
Любопытно, это второй или третий раз, что совсем недавно... я совершенно забыла её.
Она ушла?
Нет, она жива. Это... вы знаете, Ганпатрам?
Это она. Я не знаю, почему. Я подтрунивала над ней немного, она говорила что-то и я отвечала. Я не знаю, все эти люди... Словом, дети были тоже – я не столько «видела», сколько, главным образом, слышала голоса.
Да. Но это дерево, оно было снаружи этого двора?
Оно могло быть частью дома – я не могу сказать. Как если бы оно выделялось совсем одно, среди остальных.
Ну, я совершенно не представляю, что это означает.
У меня нет никакого понятия, что это означает.
(Смеясь) И у меня тоже.
Тогда, оставим.
Да. Просто я долго смотрела, я не знаю почему.
Да, это загадочное.
Что это за дерево?... Оно было светящееся?
Cолнце падало сверху, несомненно, потому что я очень ясно видела малейшие веточки. веточки были коричневые, не так ли, не было зелени.
Это мне ничего не говорит.
О! Ма...
У тебя было какое-нибудь ощущение, когда ты смотрела на это?
Что вы имеет в виду, говоря «ощущение»? кого, чего?
Нет, ощущение: что ты почувствовала?
Как я только что сказала вам: я долго смотрела, как если бы это привлекло моё внимание, я стояла и смотрела. И затем, это запомнилось.
Да, но я хочу сказать, это не вызвало в тебе какого-то особенного ощущения.
Как если бы я должна была рассмотреть это... Я не могу вам сказать, мой милый.
(Позднее)
Единственная вещь, которая приходит мне в голову: в Ведах, они говорят, что голова и ноги Агни скрыты...
Тогда мы видим только середину, которая является нашим материальным телом... я не знаю. Я не знаю.
Это означало бы, что материальное тело... стало видимым?
Веды говорят так: мы не видим голову Агни, и мы не видим его ног; то есть то, что над землёй и то, что под землёй, не так ли.
Это означало бы, что середина, или ствол, или видимая часть или материальная... насыщена или что, этим Агни.
Этой субстанцией.
Да. Я не знаю, моя Милая, просто эта странная вещь посредине, ствола, посредине дерева... я не знаю, почему, это напомнило мне Веды.
Да, точно, говорят, что он без головы... – мы не видим головы, и мы не видим ног; именно это говорят Веды. Мы не видим его корней, и мы не видим его источника.
Ну вот, во всяком случае, для меня, я не вижу ни корней, ни источника, но я вижу свою спину... раздавленную этим.
Я ничего не знаю, возможно, это интерпретация...
Правильная?
... воображаемая – словом, я понятия не имею.
Вот. Мне нечего больше сказать.
Можно, в самом деле, сказать, что это ствол, не так ли – так вот, это раздавленный ствол.
Я могу задать вам вопрос?
Да, если ты хочешь.
Так вот, я спрашиваю себя: что представляет собой дерево?
Ну, я не знаю; я не знаю...
Ты понимаешь, всё «единое»; тогда, это, возможно, дерево мира, это, возможно, дерево единого существа... индивидуальное существо, это может быть... что?
Но совсем без листьев?
То есть мы не видим Агни наверху, и мы не видим Агни внизу: мы видим оранжевое посредине.
Да. Значительная часть. Но ни одного листочка, вот что... потому что на дереве, обычно ожидаешь увидеть листву, даже если нет цветов или фруктов – но ничего, совершенно голое.
То есть, это ещё невидимое, я хочу сказать, голова Агни и ноги Агни ещё невидимы, но голова Агни и ноги Агни извечно там.
Это то, чего не было ещё на земле, так сказать, это Агни посредине: Агни посредине, именно то, что соединяет голову и ноги. В этом, как раз, тайна и проблема, чтобы ствол с костями и позвонками, или же земное туловище, смогли выносить этот Агни.
Это было очень красивым, вы знаете, этот цвет очень... очень нежный, я бы сказала. И это не был цвет охры, как одежда саньясина.
Охра? Разве нет, это была не охра?
Совсем не как охра одежды саньясина, я всегда нахожу что-то жёсткое в этом цвете – совсем нет, это было очень мягким, как тот пух, который был у вашей двери сегодня после полудня. И любопытно, что вы обнаружили его именно сегодня!
Ну, я не знаю. Но это не имеет ничего общего с пухом, я уверяю тебя (смеётся).
Это ужасное. Это... это пытка.
Ну, я ничего не знаю, моя Милая. Это вещь из Вед, которая... Для меня, самое живое на земле, это Веда. Это единственная вещь, которая говорит мне... которая имеет для меня смысл. Естественно, «Веда»: это именно Шри Ауробиндо заставил меня понять Веду. Всё остальное, это их идиотские истории.
Извините меня, что заставила вас говорить.
Пустяки, моя Милая.
[На клочке бумаги]
Разница с материей маленького тюленя, в том, что он есть, его материя есть то, чем она является. А моя материя стремится к тому, чем она не является – именно это «не является» молит и страдает.
Есть нечто такое, что покрывает её и мешает ей быть тем, чем она является.
Она знает, что есть другая вещь, вот и всё, и она протягивает свои слепые руки через тьму и толщу, которая покрывает и причиняет боль.
ИЮНЬ
3 июня – Китай: в Пекине, вооруженные силы были отброшены населением, которое поддержало студентов на площади Тянь-Ань-Мынь.
– Иран: Имам Рухолиа Хомейни умер в возрасте 89 лет.
– СССР: в Узбекистане, этнические столкновения узбеков и турков месхетов привели к гибели нескольких человек.
4 июня – Китай: в Пекине, демократическое движение студентов подавлено армией, сотни человек убиты.
– Иран: Али Хаменей, глава государства, избран главой революции.
– СССР: железнодорожная катастрофа на Урале спровоцировала взрыв газа вдоль газопровода, около 500 человек погибло.
5 июня – Гонконг: массовые убийства в Пекине повлекли за собой панику на Бирже британской колонии.
– Колумбия: каждый день беспризорных детей убивают «военизированные» фанатики.
– США: президент Буш вводит ограниченные санкции против Китая, в частности, временное прекращение продажи вооружения.
9 июня – Китай: после 34 дней отсутствия, Ден Сяопин, вновь появился на телевидении, чтобы поздравить генералов, ответственных за военное положение.
11 июня – Перу: боевая группа партизанского движения Светлый Путь убила 45 крестьян ударами лопат и другими инструментами в провинции Хуанкавелика.
12 июня – Аргентина: президент Рауль Альфонсин объявил о своей отставке в конце месяца.
13 июня – Франция: клавесин потерял своего верного служителя, Скотта Росса.
17 июня – Китай: агентство «Новый Китай» обвиняет, не называя по имени, генерального секретаря Партии, Цзао Цзиня, в «поддержке мятежников» и заявляет, что «проблема будет решена».
21 июня – Шри Ланка: правительство вводит чрезвычайное положение по всей стране.
– Китай: трое приговоренных к смерти, с начала репрессий, были казнены.
24 июня – США: в течении 24 часов, на трёх судах, гружённых нефтью, произошли аварии, спровоцировавшие небольшие нефтяные разливы.
– Иран: 14 продавцов наркотиков были повешены в Тегеране; 50 000 наркоманов были высланы на шесть месяцев в трудовые лагеря.
25 июня – Норвегия: пожар на советской атомной подводной лодке в международных водах.
28 июня – Китай: новый глава коммунистической партии, Цзян Цземин, вновь подчеркнул, что режим будет «безжалостен» к «заговорщикам».
– Шри Ланка: правительство и бунтующие тамильцы объявили о заключении соглашения о прекращении военных действий.
30 июня – Судан: правительство премьер-министра Садека Эль Махди, обвинённое в том, что оно «потерпело неудачу в управлении страной», было свергнуто в результате военного государственного переворота.
Это не жестокое, пока мы находимся в согласии с тюрьмой.
Ночь с 1 на 2 июня 1989
Снова странное видение.
Я увидел себя в гробу (без крышки), я был очень белый (не знаю, какого возраста) и я говорил себе: «Но я ещё полон сил и бодрости! Надо ускользнуть отсюда».
У меня было ощущение, что для того, чтобы я «ускользнул оттуда», мне следовало прятаться или чтобы меня не видели, как если бы вокруг или поблизости находились «враги».
Я был мёртв, и я был ещё полон сил…
2 июня 1989
Проход через смерть. «Скала».
Ночь со 2 на 3 июня 1989
Забавно! Я встретил Мать, и мы разговаривали о мире. И я говорил ей (как если б она не знала об этом!): «В Китае и в Египте это приходит в движение…» (Почему я упомянул Египет, это странно, потому что там не происходит ничего, кроме… 2563 года назад + 1989 лет = V династия! если только не было связи между Китаем и Амоном-Ра!...). Затем я сказал Матери, в заключении: «Во Франции, они зажиточные и пузатые»!!!
Это точно.
Это неистовство молнии и огня…
Я не записал, но думаю, что это важное. В ночь с 3 на 4 или с 4 на 5 июня, я увидел чёрный колодец, в который спускалась лестница (которая показалась мне белой), но я не решался спускаться, потому что первые ступени были «плавающими» или расшатанными (не прочными), но затем «это» опускалось само собой, «как лифт» (или «подъёмник»!).
Мне всегда казалось, что лестница имеет знак сходства с позвоночником – образ позвоночника.
«Колодец» был совсем чёрный.
Это «лестница Иакова» наоборот!
5 июня 1989
Тело подаёт тревожащие знаки (вчера, сегодня).
Но, если бы я ещё прислушивался и к знакам, не осталось бы больше ничего другого, как пойти и лечь в ящик.
В моей спине делается революция.
Я думаю, что это «последняя веха».
6 июня 1989
Вот моё убеждение, приобретённое экспериментальным путём к концу этих семи лет операции, «субъектом» которой я являюсь.
Проблема очень трудная, но основная вращается вокруг этой «чувствительности», и я говорил раньше – и говорю это снова – что все ощущения являются ложью и вымыслом смерти, чтобы снова затянуть нас в свои сети. Без этого понимания невозможно идти по этому пути, потому что с первым же шагом смерть навяжет вам очень убедительное ощущение, что… ох-ох-ох… лучше не касаться этого. Сердце даёт сбой – это очень убедительное, мозг готовый закипеть, это очень убедительное – есть тысяча очень убедительных способов в системе смерти, и все убедительные, потому что она царствует с начала времён: «Человек полностью смертен», не так ли, этот старый силлогизм вдалбливают нам с колыбели и он в нашем телесном сознании. НО, если мы поймаем луч другого Солнца, и если мы прицепимся к этому единственному Лучу, вопреки всему, тогда – и именно здесь моё экспериментальное убеждение, я мог бы сказать, моё физическое знание – тогда вас заставят пройти через все знаки и симптомы смерти, и это единственная вещь, единственная сила, которая может заставить вас пройти через старую катастрофу. Все наши ощущения, это вымыслы смерти, чтобы снова затянуть нас в свои сети, и это очевидно, потому что мы находимся в смерти, мы являемся мёртвыми-живыми, значит, все наши ощущения и наши «доказательства» являются ощущениями и доказательствами смерти. Есть только этот единственный Луч, который может заставить нас пройти через эти ужасные и мучительные видимости. Но он МОЖЕТ – если мы его хотим. Если мы готовы пройти через испытание.
Таково заключение моего опыта.
Смерть и боль, это Ложь, через которую надо пройти.
Этот «луч» другого Солнца находится в глубине нашего телесного сознания, под всеми этими атавистическими покровами. Его надо рас-крыть. В этом весь путь. И если этому следовать неуклонно, это трудно.
Только этот «урок» долгий и всеобъемлющий. (Всеобъемлющий в теле и на Земле).
Вероятно, именно это Шри Ауробиндо заключил в одно слово «чары».
Индия объявляет трёхдневный «национальный траур» ради этого «великого духовного лидера», Аятоллы… Этот жестокий убийца.
Индия приводит в отчаяние.
Именно здесь глубина земной трудности.
7 июня 1989
Шри Ауробиндо говорил: «твёрже, чем алмаз». Эти Массы твёрже, чем алмаз, углубляются-углубляются-погружаются-погружаются неумолимо через этот телесный Базальт – это Базальт!
Это такое трудное и невыносимое.
То ли моё тело как базальт, то ли… земная оболочка, я не знаю?
Каким-то образом я «понимаю» эти Массы молнии или алмаза, но я не могу понять, как тело может быть таким твёрдым – это невообразимый Базальт. Внешне оно такое же хрупкое, как листок на ветру!
Но когда «это» прорубается сквозь Базальт, это своего рода пытка для тела. Это не психология: это мускулы, сухожилия, позвонки.
Можно иметь психологию, объемлющую землю, если мы имеем более широкое сознание, но как можно стать телом всей земли? (очевидно, нет различия между телом китайца, русского, американца или того же бретонца, но…).
Может быть, это Стена Лжи смертельна.
Но тогда вся Земля находится в этом!
Бывают секунды такие опасные.
Божественное Могущество, я «понимаю», но могущество этого железного сопротивления, это меня поражает, тогда как я, словно деревянная спичка в этом!
«Железное сопротивление», это, должно быть, то-что-создаёт-смерть – смерть всего. Как стены концентрационного лагеря создают смерть всего того, что есть внутри.
(Тогда, одни скажут вам, что смерть случилась по причине тифа, другие скажут, что это сердце или истощение, или… я не знаю что, но фактически, это стены, которые создали смерть). (То есть, вся их медицина и их наука вовсе не знают причины – или они вам скажут «просто»: «Все люди смертны»).
8 июня 1989
Массы, настолько сильные проходили через мою голову сегодня утром, что я видел двух Шри Ауробиндо, одного над другим (около десяти минут!).
Тогда, Он разглядел меня хорошо – у него было четыре глаза!
Забавная жизнь.
Которая и не жизнь, и не смерть.
Сегодня после полудня, в конце сорока пяти минут, снова был этот феномен «плавающих Масс» (я должен был бы скорее сказать «плавающей спины»!). Вместо того, чтобы бурить через этот блок железа, Массы прокатывались и проходили волнами почти сквозь эти кости и мускулы, как если бы сопротивление ушло или, как если бы некий слой железа неожиданно был пройден. Но я не продолжал долго, потому что уже к концу часа я слишком устал. Феномен произошёл также 2 июня, но я не записал его, потому что… мы становимся недоверчивыми к мимолётным чудесам[28].
Но, кажется, что этот феномен появляется снова время от времени. Похоже, меняется именно субстанция тела – во всяком случае, этого железа там больше нет.
Надо видеть «кривую», как говорила Мать.
Зия представлял Жестокость, Аятолла представлял Жестокость, и китайцы в основном представляют Жестокость – это то, что уходит.
Это, в самом деле, последний корень – самый глубокий.
Божественная «Рука» начала с Зии. Был тот фантастический ураган – я сказал бы, космический.
9 июня 1989
Это такое раздавливание.
Как далеко это зайдёт?
10 июня 1989
Барбье переселился в Китай.
Когда же этот Ужас выйдет из Земли?
Единственное спасение, это следующий шаг эволюции – его надо делать!
Иначе, ещё раз варварство проглотит землю.
Будет ли Индия избавлена?
The Hindu, 10 июня
Преследование лидеров студентов
Токио, 9 июня
... Введя военное положение, власти объявили номера телефонов, призывая население предоставлять информацию о главных членах «контр-революционных бунтов» – официальный термин для лидеров студентов и рабочих, преследуемых военными и полицией. Государственное радио не прекращает распространять номера телефонов, по которым можно связаться с органами общественной безопасности...
The Hindu, 11 июня
Главный китайский лидер, Ден Сяопин, пожимает руки офицерам народной Освободительной армии в прошлую пятницу в Пекине, в то время как предыдущий Президент, Ли Хианян (слева), смотрит! По случаю своего первого публичного появления три недели назад, в своей речи перед офицерами, Ден расхваливал военное подавление про-демократического движения.
Радио Пекина сообщило, что со вчерашнего дня после полудня, официальные лица получили 167 «важных» сообщений по объявленным номерам телефонов, предназначенных для граждан, желающих дать информацию о призывах к общественному волнению.
В точности нацистские методы доноса.
11 июня 1989
Сегодня после полудня, на протяжении часа, тело извивалось по всякому, как змея в вулкане молнии и огня.
Это ужасное.
Я ЗНАЮ, что ЭТО ТЫ.
Что это Несчастье и Ложь могут измениться.
Это невозможно, Земля скоро зашевелится.
Это именно Веда нисходит.
Странность, ещё находиться в материальном теле.
«Земля скоро зашевелится», но это, вероятно, будет не очень приятно…?
Что собираются делать китайские нацисты?
«This time, something will be done[29]», сказал Шри Ауробиндо в своей манере говорить, такой сдержанной.
13 июня 1989 (Ночь с 12 на 13 июня)
Видел что-то странное. Блок чёрно-серого железа геометрической формы, размер которого я не мог бы определить (этот блок казался больше чёрным, чем серым, он был матовым) и этот блок проходил через моё тело (или моё тело проходило через него?). Это могло бы быть раздавливающим, но оно было текучим, немного как молния в массе. Однако, твёрдым! И когда «это» проходило через моё колено (правое) было особенное ощущение, которое я не смог бы описать. Затем, сразу же, словно часть того же видения (или скорее того же факта), я увидел огромный (или очень большой) пылающий костёр или пламенеющий очаг (я не могу оценить больше его размеры, так как не было ориентира) и я ясно видел в этом очаге огромное бревно (или ствол), пламенеющее, как горящие угли (но без пламени, как что-то раскалённое).
Вот всё. Это «бревно» лежало поперёк очага.
Это очень походит на то, что происходит.
То, что Шри Ауробиндо называл «трансформация», это (я думаю) прохождение этой Стены.
Мне больше нравится слово «трансматериализация»: именно материя переходит на другую сторону (без трупа).
(Если только другая сторона не охватывает нашу Материю).
Это и есть «апокалипсис».
P.S. Когда видим китайцев «за работой», очень хотелось бы сказать себе, что нужен был бы новый «ледниковый период».
Это мне напоминает, что в 1946, в правительстве Пондичери, в моём первом письме, которое я писал моему другу детства Жану Наварро (адвокату), я писал ему: «Мы находимся на заре нового ледникового периода»! (приходят забавные вещи под перо! но я вспоминаю об этом снова, более сорока лет спустя! Это меня поразило).
Ночь с 18 на 19 июня 1989
Встретил Раджива Ганди. Между нами был маленький стол. Я собирался говорить, затем, я сказал ему, проведя рукой по лбу: «Я не знаю больше, что я хотел бы вам сказать» (!) То есть, нет контакта между нами. Затем, когда я повернулся спиной (но я чувствовал своей спиной), он плюнул на землю.
Это становится всё более и более трудным – неумолимым.
Похоже, что китайцы в моей спине.
Если это «последняя веха» для Земли, это должно быть также последней вехой для меня.
Расплющивание железа.
Это совершенно «grim foundation stone[30]».
Продолжается и продолжается.
Ночь с 19 на 20 июня 1989
Большая подземная тюрьма, как семи-восьми этажное здание (атмосфера лагеря). Я сел в лифт (железный, абсолютно тёмный). Спустился на 6 или 7 этаж вниз, открываю эту железную дверь, чтобы выйти. Я замечаю, что возле меня, в лифте, была «надзирательница» (или я не знаю кто), у которой я заметил только кончик пальца с его ногтем, окрашенным ярко-красной или кроваво-красной эмалью – это всё что я увидел у неё. Я знал, что ниже был ещё этаж – один – но я остановился здесь, чтобы спуститься. Этот кончик пальца «надзирательницы» (точно фаланга) был белым со своим красным ногтем. Как будто указательный палец. Может быть, мне показывали, что я должен низойти туда.
Это утешительно думать, что остаётся только один этаж.
А затем… кто знает? свобода… земная?
Чудесно то, что Они мне показывают. Они наблюдают за мной. Они знают то, что я чувствую.
Этот «лифт» (или скорее спуск), был точно как колодец шахты.
Возможно, это тот «главный шлюз»?
20 июня 1989
Предисловие к Заметкам??
Основной факт жизни, это смерть.
Однако, мне кажется, что ничего не может быть во вселенной, кроме радости. Творение для смерти и боли, это нелепость.
И мне кажется настолько очевидным (всё более и более очевидным), что это животное тело, созданное эволюцией и сфабрикованное смертью – бесчисленными смертями – не имеет другого смысла, кроме как найти секрет не-смерти и радости в этом теле, даже происшедшем от смерти.
Этот смысл, наш вид ещё не нашёл.
Когда виду не удаётся найти свой смысл, он умирает или разрушается сам по себе.
Религиозные и научные, мы сбиты с толку.
Наука и религии сделали нас инвалидами наших собственных средств и нашего собственного секрета, выпроваживая нас на небо или в утилитарную Механику.
Да, был Сократ.
Они убили Сократа.
21 июня 1989
Я пытаюсь написать (начать писать) предисловие к этим Заметкам. («Сумерки людей»)
24 июня 1989
Эта железная судорога снова образуется в моей спине. Я боролся, боролся…
Мы не знаем больше, что делать.
Тело молит, чтобы суметь продолжать.
Здесь, в глубине материи, мы находимся в такой полной темноте. Похоже, что единственную вещь, которую оно способно осознавать, это боль.
Это настоящий вызов написать это «предисловие» в состоянии, в котором я нахожусь – я заблуждаюсь? я прав? Суджата говорит мне, что надо «материализовать»… и что после, возможно, я не смогу больше это делать.
«После»… что?
27 июня 1989
Каждый день я готовлюсь к полному разрушению и удивляюсь, вновь обнаруживая себя на ногах.
Может быть, это разрушение в малой дозе.
ИЮЛЬ
3 июля – Ливан: про-сирийские подразделения сообщают о прекращении военных действий и о снятии наземной блокады, установленной с прошлого марта в христианских регионах; бомбардировки продолжаются.
6 июля – Европа: в Страсбурге, Михаил Горбачёв обратился к членам Совета Европы для развития своей концепции «общего дома».
– Израиль: 14 израильтян погибли в результате аварии автобуса, спровоцированной палестинцем.
7 июля – Китай: правительство «энергично» протестует против распространения во французской прессе заявления двух лидеров оппозиции в изгнании, Яна Жаки и Вуера Каихи.
– США: Президент Джордж Буш продолжает выступать против переговоров о тактических ядерных вооружениях.
11 июля – Великобритания: в возрасте 82 лет умер Лоренс Оливьер, актёр, игравший преимущественно шекспировские роли.
13 июля – Австрия: Абдель Рахман Гхассемлоу, генеральный секретарь демократической партии иранского Курдистана, убит в Вене.
14 июля – Малайзия: власти снова отправили в море более 800 вьетнамских «морских беженцев», высадившихся на малайских берегах в течение последних недель.
16 июля – Китай: наводнения в провинции Сичуань привели к гибели более 700 человек.
– Австрия: смерть руководителя оркестра Герберта фор Караяна.
17 июля – США: первый полёт считающегося невидимым бомбардировщика Б2.
19 июля – Франция: Мари-Маделин Фуркад, бывший руководитель сети Союза в Сопротивлении, умер в возрасте 80 лет.
20 июля – Франция: пять китайских диссидентов, которым удалось бежать из своей страны, заявили в Париже о создании «демократического фронта» для смещения мирными средствами режима в Пекине.
– США: Джордж Буш дал сигнал к началу возобновления космических исследований. Планета Марс будет целью « в ходе следующего тысячелетия».
25 июля – Италия: в водах Адриатики, ковер липких водорослей, толщиной иногда до десяти сантиметров, мешает насыщению воды кислородом и ставит под угрозу жизнь морской среды.
27 июля – Израиль/Ливан: израильская боевая группа на вертолетах похитила, на юге Ливана, религиозного высокопоставленного деятеля про-иранской организации Хезболла, шейха Абдэль Карим Обейда.
28 июля – Иран: президент Парламента, Али Акбар Хашеми Рафсанджани, избран президентом Республики с более чем 90% избирательных голосов.
– Канада: два миллиона гектаров леса уничтожены пожарами.
29 июля – СССР: через три года после Чернобыльской катастрофы, Парламент Белоруссии рекомендовал эвакуацию 106 000 человек из деревень в зоне заражения.
Ночь с 30 июня на 1 июля 1989
Видел следующее: я сидел у двери своей комнаты, здесь, на ступеньках, и смотрел на маленькую девочку, которая играла (впечатление, что она играла в мяч или в теннис, я не знаю), (словом, она играла). Затем, эта маленькая девочка лет двенадцати, приблизилась ко мне, вся улыбающаяся и с нежностью, которая заставила вибрировать моё сердце – это было таким сладостным и нежным. Я дал ей цветок белого амариллиса, который Мать назвала «превращение». И про себя, я сказал себе: «Слушай, почему я дал ей цветок!?» (Всегда, именно это, совершенно материальное сознание отсюда, видит эти вещи и наблюдает их глазами отсюда!)
И у меня возникло впечатление, что этой «маленькой девочкой» была Мать.
(Когда я дал ей тот цветок, присутствовало ощущение, что Суджата стояла позади меня).
Затем, маленькая девочка увлекла меня в уголок сада, где стояли две высокие стены, образуя угол (однако, в «Конце Земли» нет нигде стен). И она сказала мне совершенно неопровержимым тоном: «Мы посадим здесь большое дерево».
Про себя я подумал «Но оно разрушит стены!»
Затем, неожиданно, маленькая девочка ушла, якобы для того, чтобы найти дерево (!) и она была в ослепительном солнце, окутанная (кроме головы и ног, мне кажется) маленьким белым облачком, совсем белым, и я сказал себе про себя «Но это солнце скоро заставит растаять её облако!» И её облик, лицо этой маленькой девочки было таким золотистым, улыбающимся, смеющимся, словом, таким радостным.
Оно было полным солнца! (как если бы я, в сравнении с этим, был в темноте!)[31]
Что это за «большое дерево»? которое мы собираемся посадить здесь – где, здесь?
Если бы она хотела дать мне понять, что речь шла о какой-то стране на Земле (например, об Индии), она объяснила бы мне это иначе – не этот уголок сада, который был словно в «Конце Земли» (но в «моём» саду нет стен!).
И что это за «стены», которые собираются «разрушиться[32]»?
(Забавно, именно это материальное сознание наблюдает с двух сторон, как если бы это была одна и та же вещь, с одним и тем же взглядом!)
(И свойство этих видений в том, что они являются чрезвычайно краткими, как моргание физическим глазом – так что спрашиваешь себя: но послушай, а видел ли я действительно !?)
3 июля 1989
Ворон, разбрасывающий огонь
Тяжёлый труд С.
Младенец с бессонницами
Вы помните, сегодня утром вы сказали мне, что на крыше был ворон?
Именно это мне напомнило: я была в кухне и что-то делала, я уже не помню что…
Во сне?
Да. Голова опущена, так как я делала «пароту» или не помню что, и наступали сумерки (как я делаю часто в половине седьмого, может быть, это ещё не ночь, но день уже подходит к концу!), всё было вот таким: полутёмным. И затем, мне послышался шум. Я посмотрела и увидела возле окна две «shadowy figures» [неясные фигуры] – я подумала, что это Х. и У. стояли там, что они забыли свой ключ и просили меня подойти открыть дверь. Но я увидела, что это были не они, это были Бауди и Сумитра.
Тогда я быстро пошла открыть им дверь. Они вошли вдвоём, и мы немного поговорили. И Сумитра почти простёрся к моим ногам, вот так! Тогда я сказала: «Ну что же это такое?!». Я обняла его, и затем Бауди собралась сделать то же самое, я сказала: «Ну что ты , Бауди?! (смеясь) я была так удивлена, потому что Бауди гораздо старше меня: это именно я должна делать пранам, не она! (смеётся)
Словом, это началось вот так.
Затем, после, я увидела всю свою семью, которая была там. То есть: Седжда, Раджабхай, Супрабха, Пратип, Прабир – вот, в полном составе. Тогда я сказала: «Но почему вы здесь?» (Это происходило здесь, однако дом не был похожим, кроме начала кухни). Тогда они сказали, что собирались жить в гостинице, но пришли сюда на несколько дней, по какой-то причине. Я сказала: хорошо, надо только спросить Сахиба, согласится ли он, чтобы Бауди, Сумитра, Супрабха остались здесь у нас; а мужчины останутся в гостинице (во всяком случае, не было вопроса, чтобы все остались в доме), и затем я собралась вас искать.
В этот момент вы вышли от себя: вы только что проснулись, я думала, что вы собирались завтракать, я дала вам еду, и затем, после, я рассказала вам новость (потому что, проснуться вот так, и оказаться перед ними всеми, это не шутки!). Но нет, вы вышли, и вы их увидели (я не знаю того, что произошло), затем вы пошли полоскать рот и т.д.
И мы, мы находились в большой комнате, с тем, что мы называем «phorash» на полу (кладут коврики, покрытые тканью, что-то вроде этого), мы сидели на них; они выглядели совсем белыми. Были окна, разные окна – это происходило не здесь…
Не «Конец Земли»?
Никакого сходства комнат.
Это была большая комната, немного выше, а другие находились внизу. Передо мной было какое-то окно. Вдруг, я заметила Бауди, которая пыталась прогнать ворона, находящегося от меня в трёх-четырёх метрах, а Бауди была совсем близко, и она делала пфф! пфф! чтобы прогнать его…
… а ворон не двигался.
Абсолютно не двигался, он клевал, вот так. Тогда я сделала движение, как если бы я собиралась бросить что-то, и он улетел. У меня не было ничего, но он улетел.
И ворон был не чёрный-чёрный, вы знаете: ворон очень упитанный, но немного коричневатый, цвета земли и не блестящий.
Чёрной земли?
Нет-нет, там был оттенок коричневого, но он не был блестящим – вы знаете, какие бывают вороны…
… упитанный, блестящий – совсем нет: немного коричневый, да так. Тогда я прогнала его, и затем он снова вернулся. Потом я увидела его что-то клюющим на ковре (ковёр покрытый сукном, вы знаете?), и он говорил: «Почему мне мешают собирать эти кости…» (он собирал маленькие кусочки костей в свой клюв – полный! Я видела его клюв: совсем полный!), «как я смогу распространять и поджигать?»
То есть, я поняла, что он собирал эти кости и собирался их повсюду распространять – и именно это создавало огонь.
Странно.
Он был очень рассержен, очевидно, потому что ему мешали собирать здесь эти кости, тогда, взлетев, он уронил кусочек кости, нарочно, на окно – и окно загорелось! Тогда я принялась тушить: и, кажется, мне это удалось, насколько мне помнится.
Да, твои жесты имеют власть.
О!...
Значит, ты потушила?
И он улетел?
Он улетел – он улетел. И в третий раз он не вернулся.
Ворон, это смерть.
Что это может означать? Он собирает кости, он их повсюду разбрасывает и это поджигает вещи – настоящим огнём, я ещё вижу окно с пламенем, красным, голубым, довольно большим пламенем. Но я прошла туда и не знаю, как я это сделала, но я смогла потушить.
Да, ты захотела… это всё.
Ну вот, это всё что я хотела вам рассказать.
Да. Это интересное, это загадочное.
Но загадочно то, что это произошло возле тебя. И также твоя семья, Бауди, Сумитра… Тогда, что это означает? Это означает… Очевидно, это внешний мир.
Это внешний мир.
Но он прилетел клевать сюда, всё же, туда где ты была?
Да, в ту же самую комнату, он был здесь, и я видела его очень ясно, вы же знаете какие они большие здесь?
Не как вороны с равнин, это были вороны отсюда, большие.
Да, это смерть.
И он собирал… «picking bones» – «picking up bones» [подбирал кости], скорее; маленькие кусочки…
… которые лежали на этом белом сукне?
Очевидно – очевидно, потому что именно там он клевал.
Ну, слушай, я не знаю, об этом стоит подумать.
Я не поняла. Я знаю, что как вы говорите, ворон, это средство передвижения, верховое животное Смерти, не так ли…
…тогда?
Мне, в самом деле, показалось очень любопытным то, что он говорил, будто он рассеивал это, что он разбрасывал эти кусочки, которые собирал, и именно это создавало огонь! Фактически, улетая, он нам продемонстрировал это.
В самом начале, когда я начал эту работу, у меня было видение ночью, довольно забавное. Это происходило в то время, когда я должен был пройти через страх смерти в своём теле, не так ли: есть период, когда надо проходить через страх – люди не знают что это такое: это было в начале, в самом начале. И тогда, как-то ночью, я увидел себя на рынке, словно на индийском рынке, и я держал в руке ворона – словно… (мальчишки, которые прогуливаются с обезьянками, а?) и я держал за конец соломенной верёвочки ворона, который был весь обвязан соломой! (Смеясь). Я прогуливался с ним, как с обезьянкой по рынку!! Я обвязал своего ворона!! (долго смеётся)
Это не плохо!
Он был весь обвязан соломенными жгутами, ты же знаешь, как делают?
Да, да!
… И я его прогуливал, как прогуливают обезьянку на рынке, ты знаешь! (Сатпрем и Суджата хохочут). Я покончил со своим страхом! (смеётся)
Это, в самом деле…
Да, словом, это в стороне.
То, что ты говоришь, действительно представляет интерес, но я не знаю какой.
Кости? Что это может означать? Я хорошо знаю свои кости, не так ли! (Сатпрем хохочет).
И это были совсем маленькие, довольно мелкие кусочки и много. Я не знаю, во всяком случае, это не вызвало у меня ощущения человеческих костей!
Очевидно, кости, это самое материальное, самое грубое, самое бессознательное, самое… в животной эволюции: это сам каркас.
Бог знает, что … я это знаю. Именно кости является наиболее бессознательными. И именно они, как раз, остаются после смерти, не так ли?
Но то что твоя семья была здесь, это меня… Очевидно, это символическое, но я понимаю это, как символ, представляющий внешний мир, не так ли. Всё это, Бауди, Сумитра, они очень милые, но это, действительно, внешний мир. Совершенно.
Ну, я не знаю, моя Милая.
Но в этой комнате вас не было.
Меня не было там.
Но над этим стоит подумать. Надо посмотреть, появится ли какой-нибудь смысл.
Нет, я подумала рассказать вам об этом, потому что нашла это очень любопытным!
Ну да, и, очевидно, это имеет смысл. И меня удивило бы, что это имеет смысл…
Такой ограниченный?
… Такой ограниченный и индивидуальный, это меня удивило бы. Это меня удивило бы, прежде всего, потому что ты там, потому что ты была там.
Но, это показалось мне действительно любопытным, вы знаете? ворон здесь и Бауди здесь: ворон не двигался!
Да, она могла фукать сверху, но она не имела никакой власти, и ворон даже не шевелился
Он не шевелился! А я, издали, сделала просто жест, как если бы собралась бросить камень или что-то, и он улетел!
Тогда, я пока останавливаюсь?
Да, оставь, моя Милая, потому что… я не понимаю.
(Позже)
Этот ворон сказал тебе: «Почему вы мне мешаете», не так ли? Так вот, единственный ответ, который мне приходит: мы мешаем ему поедать смерть – поэтому он собирается разбрасывать повсюду огонь.
Мы мешаем ему поедать смерть; мы мешаем ему делать его дело.
Да, это «scavenger» [стервятник].
Мы мешаем ему поедать смерть. Именно эта фраза пришла вот так, прямо: мы мешаем ему поедать смерть, поэтому он собирается разбрасывать повсюду огонь.
Я не могу тебе сказать больше, это пришло мне вот так. Что означают мои собственные слова, я не знаю.
Надо оставить вещи в покое, и затем, посмотрим.
Но вы знаете, почему я сделала жест, чтобы прогнать ворона?
Потому что я немного боялась за Бауди. Бауди приблизилась – не только приблизилась, но она дула, и она дула на ворона не стоя, она присела на корточки. Её лицо было так близко от ворона (который не двигался), что я подумала: «Не собирается ли этот ворон напасть на Бауди», вот почему я сделала этот жест.
Очевидно, Бауди, в как индивидуум (не символически, а такая какая она есть), она находится в неустойчивом состоянии, не так ли; её сердце, её здоровье находятся в слабом состоянии. Да, сразу же, когда ты сказала, что Бауди фукала сверху, сразу же, я сказал себе: «ах…», глядя на личность Бауди – и я хорошо понимал, что её фуканье не имеет никакого эффекта. Но я был бы удивлён, если бы смысл был таким индивидуальным и ограниченным – возможно, это имело индивидуальный смысл, не так ли, … Вещи имеют одновременно… – фактически, я не знаю где индивидуальное: всё в связи друг с другом, и каждая вещь есть всё. Поэтому, я удивился бы, что это было просто индивидуальное – может быть, это одновременно индивидуальность Бауди, а также и другая вещь: это тотальное.
Да, потому что меня также удивило то, как разговаривал ворон! Он разговаривал. И то, что он говорил.
«Почему вы мне мешаете?»
И именно таким способом он поджигал; как если бы я видела, вы понимаете, что этот ворон летел над крышами, бросал кусочки и затем дома начинали гореть.
Огонь, это также война, разрушение. На Шри-Ланке, они… Если, действительно, они провозгласили на севере одностороннюю независимость…
Они ещё не провозгласили, они только думают это сделать.
Они думают это сделать.
Именно поэтому они подготавливают своих парней.
Но, если они это делают, это означает войну.
Потому что именно Индия поддерживает это…
Северо-восточный Совет.
Это безумие.
Это безумие. Именно это она делает на протяжении двух лет.
Да, это извращение.
Если они объявляют одностороннюю независимость, это неизбежно война; Ланка не может сказать: «Ну конечно, мои друзья, будьте независимы», это невозможно, не так ли.
Ну да, это была целая история.
И каковы индийцы – этот сумасшедший, всемирно раздутый Тюрбан, не так ли, он считает себя центром мира, этот человек – и этот сумасшедший их поддерживает: это означает войну.
Но этот Северо-восточный Совет, как они его называют, не отважится ничего делать без поддержки «peace-keeping force» [индийские силы для поддержания мира на севере Шри Ланки], без поддержки этого Тюрбана.
Это, в самом деле, безумное, вся эта история.
Это безумное. Но какова игра Божественного позади? Потому что оно ведёт вещи, тогда…? Оно ведёт их окольными путями… опасными.
Ну, я не знаю, моя Милая. Остаётся только посмотреть, как будут разворачиваться вещи.
Они ещё не объявили: они только подготавливают своё объявление, именно поэтому они хватают этих молодых парней в автобусах, на улицах, в поездах, повсюду: они помещают их в лагеря «to indoctrinate» [для их агитации].
Подумать только, что Индия следует методу китайцев! Это невероятно.
Больше нет ничего невероятного, мой милый.
Да. Такая чистка в Индии была бы нужна. Но как, как? Как сделать прочистку, не разрушив всё?
Не говоря даже о министре Обороны, даже армия, командующий армией, протестует?
Они не могут.
С некоторых пор я тебе повторяю: если бы один из этих пилотов был немного поумнее, он полетел бы бросить бомбу на итальянцев и на своего Тюрбана (смеётся), это было бы неплохо!
Словом, это в качестве шутки, не так ли.
Ладно.
Я должна сказать, что эти три сна, которые у меня были один за другим…
Какие сны?
Этот, с вороном.
Предыдущей ночью, я видела С., которая вскапывала атриум[33], как говорят?
Ах да, в том тамильском доме.
В том тамильском доме.
Патио внутри, какие бывают в тамильских домах.
Говорят патио? Да, центр свободен, как квадратный…
Вокруг колоны и затем…
И С. всё это вскопала, ставя всё в ряд, сажая и т.д., она проделала большую работу там.
А Л., который был в комнате, сидел за столом (деревянный стол кассы, к тому же!) перед окном с железной решёткой – вы же знаете, как это выглядит?
И комната была довольно тёмная, я должна сказать, как тамильские комнаты…
Да. Л. в клетке. (Суджата смеётся)
И он наблюдал – физически, он не принимал участия в работе С.
Я смотрела на всё то, что она сделала и, в самом деле, я была изумлена; я нашла, что она хорошо потрудилась. И в этот момент пришли вы, вы посмотрели, и нашли, что эстетически это не было совсем то! (Сатпрем и Суджата хохочут)
Это меня не удивляет!
И вот, я видела С., не так ли, она, действительно, физически вскопала, и её лицо было немного красным, чувствовалось, что она вся потная и т.д. И когда вы нашли, что это не так, вы начали сами поднимать горшки с растениями и ставить их на веранду (Суджата долго смеётся)…
В другом порядке!
Я не знаю как, потому что я подумала, что она всё посадила в землю, и, однако, вам удавалось находить горшки! И большие горшки, вы знаете, полные земли, с маленьким кустиком, стало быть, очень тяжёлые – и вы носили их! И затем, были двое тамильских юношей, особенно один, который не делал абсолютно ничего; я была очень рассержена, и вы же знаете, как я могу сердиться, тогда я сказала: «Но что ты делаешь! Почему ты не помогаешь?!» (Суджата смеётся)
А я, я не знаю, обычно я очень активная, физически; я имею в виду эти вещи, как только я вижу [когда необходимо что-то сделать], я делаю; но здесь, по какой-то причине, я не знаю какой, мне было запрещено касаться, участвовать физически.
Да. Это именно я должен касаться.
Это именно вы делали.
Но как?! Я была совершенно… я говорила себе: вот это Дум! (Суджата и Сатпрем смеются)
Но какое отношение это имеет к … [сну с вороном]?
Нет, и затем то, что я увидела днём раньше, я вам рассказывала?
Какой, что?
Вы помните, тот ребёнок?... Я была в своей кровати…
Ах! да…
… большая кровать, очень красивая, навевающая сон, и затем я увидела кого-то, одетого в голубое, кто привёл маленького ребёнка, одетого во всё белое, очень красивый ребёнок, с очень светлой кожей – но, однако, возможно, не совсем западный. Тогда (это должно быть мать?), мать оставила ребёнка со мной, потому что она пошла куда-то, и ребёнок, который лежал рядом со мной, сказал мне: «Я не могу спать». У него была словно бессонница (смеясь), ребёнку три года и бессонница! Я не поняла, я сказала: «Но это очень легко: тебе надо только войти в Мать!» – «Но это займёт много времени», ответил он мне. Я сказала: «Нет, я не могу тебе сказать, что это делается за несколько секунд, но не больше полминуты!» (Сатпрем и Суджата хохочут) «Сначала, ты входишь немного, и затем, через несколько минут, ты полностью исчезаешь в Матери». И говоря об этом, было так, как если бы я делала это сама, также легко. И я не шутила! Это было для меня что-то совершенно… (смеётся).
Нормальное.
Да! Я сказала: «Именно таким образом мы спим!». Вот это, мне очень понравилось.
И что же означает этот ребёнок также?
Но какую связь ты видишь между тремя?
Нет, я хотела сказать, что из этих трёх снов, которые у меня были один за другим, первый понравился мне больше всего.
О! он милый, да, определённо. Но что означает этот ребёнок?
Я понятия не имею!
Это была девочка или мальчик, ты не знаешь?
Девочка – какая-то девочка, это было ясно. И одета полностью в белое.
Ты говоришь, три года?
Может быть; возможно, даже меньше, два с половиной, три года, я не могу сказать. Очень маленькая.
Новое Существо?
Но зачем новое Существо имело бы бессонницу?! (Суджата хохочет)
(Смеясь) Слушай! Видя сумерки нынешнего мира, хочется скорее спать, чем смотреть на всё это!
Ну да! Но у неё, у неё была бессонница!
Это ей мешало спать, может быть!
(Хохочет) У вас на всё находится ответ! (Сатпрем и Суджата хохочут)
В нашем полностью сумасшедшем мире, у неё, в самом деле, было бы желание заснуть! и проснуться, когда это закончится!
Ну да – именно это я ей предложила! Как Мать, а?
Ну вот, мой милый. Сегодня у нас что? 3 июля?
Хорошо, давайте остановимся.
Да. Давай-ка отдохнём.
(Пение птиц)
4 июля 1989
Молния погружается всё глубже и глубже.
5 июля 1989
После завтрака, я лёг на свою кровать, я не спал, и я, у кого никогда не было видений в бодрствующем состоянии, вздрогнул, потому что на мгновение, только чтобы успеть заметить это, я увидел белую руку, которая разжималась, роняя горсть маленьких бело-кремовых камешков (слегка золотистых или тёплых, кремовых) и эти камешки (с несколькими жёлтыми ракушками, я думаю), падая, одновременно наполняли или заканчивали наполнять маленький горшок мёда, наподобие тех, которые мне дала Мишелина. Тогда я понял, что это была Мать, и одним махом она отсчитала мои главы VII и VIII «Сумерков» (я не знал, сколько было глав, я совсем ничего не знал, я заканчивал VI). Это были мои «знаки на пути»!! Мать отсчитала мои знаки на пути! Это мило.
6 июля 1989
Скорости ужасные.
7 июля 1989
Я закончил эти Сумерки людей[34].
Франция дала приют китайским «контр-революционерам» и заслужила гнев господина Ли-Пена. Я рад за Францию – наконец-то! Эта традиция не мёртва.
10 июля 1989
Моя Милая заставила меня прочесть эти две строчки из Шри Ауробиндо. Это чудесное! Он сказал всё в двух строчках!
« Wake not heaven’s Lightning from its slumber’s lair
To clothe thee with the anguish of its robe».
(The Fire King and the Messenger)
«Не пробуждай Молнию небес из её логова сна
Чтобы она не покрыла тебя своим платьем боли».
(Огненный Король и Предвестник)
Но я знаю, что это
Твоя молния.
14 июля 1989
Моему сердцу хотелось бы растворяться всё больше и больше.
16 июля 1989
Красно-Кожий и невидимое Братство.
(Сатпрем смеётся, Суджата какое-то время напевает)
Почему вы смеётесь?
Мне так хотелось бы записывать птиц, о! они такие прелестные!
И затем сегодня я им рассказала историю этой птицы, вы знаете, боулбоул[35]?
Которая пришла к вашей двери искать меня (смеётся), потому что я не дала ей вовремя хлеб!!
Какое сегодня число?
Сегодня 16 июля.
Да. Сегодня после полудня я спала – вы тоже?
Да – на сей раз.
И у меня был очень долгий сон, но я почти всё забыла. Осталось только, что я находилась на краю поля; было большое возделанное поле (мне кажется, что это была кукуруза, слева от меня). Я находилась на краю, и словно в аллее, немного на возвышении. И затем, прямо внизу, я увидела краснокожего индейца, с фигурой, как у вас! (Суджата смеётся).
Красно-Кожий?
Да, «Краснокожий», как говорят.
Со мной был кто-то, я не знаю кто, которому я что-то рассказывала, но что, я забыла. Но с Красно-Кожим (это был парень, я сказала бы, возрастом около 35 лет), это происходило так, как если бы я не знала его языка, поэтому я разговаривала только словами, а не полными фразами, и то, что я пыталась заставить его понять, что это была раса, которая могла полностью исчезнуть. А почему? – потому что, если какое-то количество в ней умрёт и перейдёт на другой план, они увидят трудность тех, кто остается, и они их примут.
Так что, не останется больше на Земле этой расы. В общем, это было вот так. Чтобы объяснить это потребовалось много времени.
И фактически, я сказала: «Но, если бы вы уходили на другую сторону и видели бы трудность здесь, вы оставили бы их с их трудностью или вам хотелось бы взять их с собой?» И он мне ответил: «Мне хотелось бы взять их с собой».
Вот, таково содержание.
Словом, это было существо знающее, во всяком случае.
Да, он был светлым, вы знаете, даже его кожа не была слишком чёрной.
Да, но я хочу сказать, этот кто-то имел знание.
Но он был с этой стороны?
Он был на Земле. Но я не видела… как называется их… «вигвам»?
Он жил в доме довольно обычном, который я видела гораздо ниже – или что-то в этом роде? я не могу сказать.
Он говорил, что если б он ушёл на другую сторону…?
Нет, я задала вопрос: «Если бы вы уходили на другую сторону, и вы видели бы трудность тех, кто остаётся здесь, что вы делали бы?»
Определённо, эти Красно-Кожие имели Знание (они не были интеллектуалами, не так ли), это были люди, имеющие Знание.
Ум.
Да, Знание, это означает ум. Не эти учёные… наши так называемые «учёные», которые не имеют никакого знания.
Никакого понимания, именно это я нахожу; у них нет никакого понимания.
Да, ни знания, ни понимания. Они понимают ложь. Это большие любители фейерверков (смеётся).
(Смеясь) Да, хорошо сказано!
Ну да, все те виды, которые остаются с истиной восприимчивостью или истинным знанием, они… они висят на волоске на земле.
В то время как другие, с тоннами свинца под ногами, не хотели бы из-за этого шевелиться, а! (смеётся)
Но те существа, они хрупкие, не так ли. Они уязвимые, потому что имеют много знания для нашего мира Темноты. И чем больше мы имеем знание – «знание», я подразумеваю не в ментальном смысле…
Нет-нет, истинное.
Истинное. Чем больше мы имеем это истинное знание, тем более мы становимся уязвимыми. Звери и вороны быстро размножаются. Но это, это уязвимое.
И что любопытно, я вам рассказывала, как если бы я была с кем-то, кому говорила, и это была тема разговора, точно, как если бы я говорила: «Но есть расы, которые могут исчезнуть по этой причине». И затем, после, я наткнулась на этого «Краснокожего индейца».
Ну да, всё то, что имеет знание или глубокую реальность, это виды, полностью под угрозой и уязвимые. Посмотри на наших бедных птиц, какие они уязвимые. Именно всё варварство размножается и распространяется. Это, в самом деле, конец Кали-юги, так сказать: вороны, гиены, все плотоядные и хищные звери. Надо же, и это быстро размножается – и даже имеет демократические галстуки и тюрбаны… гандиевские (смеётся).
Посмотри на Тибет, посмотри… всё это… это угасает.
Оно угасает…
Или оно не хочет – одновременно оно не хочет и оно не может оставаться. Оно слишком тёмное, не так ли. Это слишком удушающее для всех тех, кто имеет знание – не слово «знание»: для всех тех, кто… кто имеет Реальность. Они полностью задыхаются в этом мире.
Посмотри на Мать и Шри Ауробиндо, как они боролись, и чем они были окружены? Мы неизбежно совершенно уязвимы в этом мире. Мы находимся в стадии угасания! Но фактически… остаётся узнать, не является ли это смертью, которая находится в стадии угасания, ты понимаешь.
Остаётся узнать, не находится ли само это смертельное разрастание в стадии угасания.
О-ох!
Ты понимаешь? Остаётся это узнать.
Оно кажется торжествующим и разрастающимся, и всё что хочешь, но это, чтобы быть лучше поглощённым – чтобы быть более тотально поглощённым, точнее. Так, чтобы оно никогда не могло вырасти снова.
Поэтому, оно кажется торжествующим, оно торжествует, изобилует, царствует – но…? Надо посмотреть.
Очевидно, некоторые или какие-нибудь редкие, очень редкие виды, как эти «Краснокожие индейцы», могли обладать Реальностью (мне не нравится слово «знание», потому что оно всегда имеет ментальный смысл), но которые обладают Реальностью, так как они уязвимые. Они не зацеплены, ты понимаешь, в то время как другие имеют тысячи лап, чтобы цепляться.
Те, кто обладают Реальностью, они очень уязвимые, очень подвержены опасности, но в то же время, они представляют собой тех, кто даст возможность чуду.
Возьми для примера Далай-ламу, его искренность, не так ли, его… (казалось бы: «one-pointedness» [«исключительная цель»]), его цель освобождения своей страны; так вот, если есть Пламя, значит, это может делать. Если есть такое Пламя в каком-либо виде или в способе существования на этой Земле, да, это может творить чудеса, ты понимаешь, это может призывать чудеса.
И создать обстоятельства для…
Именно так. Это может призвать божественную Милость «которая делает так, чтобы». Хорошо, Она решает, Она постановляет – и затем Она делает. Несмотря ни на что. Но надо, чтобы было… я символически беру Далай-ламу, не так ли, надо, чтобы был Далай-лама для Тибета, надо, чтобы было несколько элементов, которые отдали бы себя только… чистой простоте Реальности. Тогда они могут заставить низойти милость, призвать чудеса и облегчить изменение.
То есть, призвать истинную Реальность, реальную реальность?
Призвать изменение, где весь этот мир, это кишение лжи, такой распространяющейся, распространялось только для того, чтобы лучше исчезнуть или полностью исчезнуть и навсегда исчезнуть.
Потому что, только что вы говорили несколько раз: те, кто реальные являются уязвимыми и подвержены опасностям.
Ах! да.
Это означает, что они подвержены опасностям от не-реальности?
Они подвержены опасностям от… Физически, это торжествует.
Физически, это ложь и темнота…
Посмотри на наших бедных птиц, и вороны, которые готовы броситься на них: это опасно. Они уязвимые.
Нет, то, что я не понимаю. Они подвержены опасностям от другой реальности или от не-реальности?
Но это имеет ужасную реальность на земле, вся эта Ложь – словом, внешне, во всяком случае, она всемогущественная. Но, если некоторые из этих огоньков здесь и там призывают истинную Реальность, тогда да, это может изменить всё. Они подвержены опасностям и уязвимые, но они могут быть каналом высочайшей Милости. Они могут призывать высочайшую Милость на Землю. Божественному не нужно много людей, но несколько ему нужны. Символически, можно сказать, что Далай-лама для Тибета, или я не знаю… в каждой стране или в каждом способе человеческого существования пусть будет искра, которая призывает Милость перед этим своего рода грязным наводнением – этим грязным потопом.
Тогда, если Божественное видит, что отклик достаточный, ну что ж…
Или призыв достаточный…
Да, отклик или призыв, как ты хочешь.
Но эти разбросанные огоньки, они совершенно разрозненные, и вот-вот могут быть поглощены.
Возьми пример Далай-ламы, вот уже сколько лет, сорок, тридцать, он находится в изгнании и он…
Да, с 59 года, сорок лет уже, нет?
С 59? Это составляет тридцать лет, да. Вот уже тридцать лет, как он… мы принимаем это символически, не так ли: так вот, они уязвимые, перед могуществами, которые кажутся непреодолимыми, но достаточно и одной из этих искорок, чтобы призывать Милость и изменение. Он для своего Тибета, или другие для вещей более широких, или… Словом, чтобы было несколько элементов, которые призывают.
Да. Как вы для Земли.
Другие ради Земли. Их мало, но словом… Но они очень уязвимые и подвержены опасностям. Как этот Красно-Кожий. Он действительно видит, этот Красно-Кожий, он хорошо видит уязвимость.
Оставаться в этом земном «аду» – это «ад», надо быть совершенно слепым, чтобы не видеть, что это ад. Люди слепы, потому что они не вынесли бы вида реальности: они не вынесли бы совсем. Поэтому они устраивают фейерверки: «Да здравствует Свобода»! (смеясь) «Мы освободили Бастилию»! Словом, этот огромный Фарс повсюду, не так ли. Они не смогли бы вынести реальность, истину.
И чем больше мы приближаемся к основной Реальности, тем больше, очевидно, мы задыхаемся и подвержены опасностям – и уязвимые. Но, в то же время, мы как… я не знаю, как маленький маяк в ночи, который посылает свои огни – и который призывает.
Я испытываю боль, моя Милая, ох…
Да, о чём ты говорила?
(Смеясь) Конечно, всё же, я очень удивилась, встретив Красно-Кожего! Вы понимаете, Красно-Кожий для меня!... Я «индианка» (смеясь), но не «Краснокожий индеец»! Не правда ли?
Фактически, то, что ты говоришь… это важное. Ты видишь, у меня впечатление, что некоторые элементы, те, что остаются на земле, должны незримо для других повернуться к Свету, к Надежде, к чему-то, и фактически это не удивительно, что ты встречаешь этого Красно-Кожего.
Нет?
Он отлично видит, что его вид находится в стадии угасания, удушья, поэтому он поворачивается к чему-то. Он говорит: «Как? Наш вид собирается уйти на другую сторону, или что?»
О?
Ты понимаешь? Нет, наоборот, они поворачиваются… Тогда невидимо они приходят сюда, потому что здесь есть Свет, что-то, соответствующее их призыву, поэтому ты его встречаешь. Я не удивляюсь этому ничуть. Даже наоборот. Наоборот, это очень даже реальное.
Нас не должно быть много на земле.
То есть здесь, всё то, что вы делаете…
Но это не то, что я делаю, это делается или представлено здесь, вот и всё: это не «я».
Значит, невидимо есть Свет, который…
Ну да. И эти существа поворачиваются к… они ищут.
Да. О!
Послушай, способом не таким глубоким, но реальным, взгляни на этого Горбачёва, сколько раз я встречал его: десятки раз.
И он не такой знающий, как твой Красно-Кожий, он не осознаёт так, как твой Красно-Кожий, но всё же, есть нечто такое, что стремится.
Тогда, эти несколько существ, которые стремятся (и их… не много), неизбежно поворачиваются к некоему Свету, который они призывают. И мы их встречаем, это очевидно.
Мы совсем не знаем, не так ли, но, в конце концов, эти несколько огоньков или скорее призывов, мы их действительно должны встретить.
Это совершенно нормально.
Да, мне никогда не приходило такое в голову, вы знаете.
Ну конечно, моя Милая. Мать говорила: «Озарённые сознания, как звёзды, рассеянные по абсолютно тёмному небу». Так вот, мы являемся (я не дерзну сказать «звёздами»!), но словом, какими-то призывами, какими-то криками, душевной тоской по огню – какой-то душевной тоской, именно так: настоящей душевной тоской, тогда мы встречаемся. Мы встречаемся.
Нет, напротив, это совершенно нормально, что ты встретила этого Красно-Кожего.
Мы находимся в Темноте… такой непостижимой. Сказать, что она чёрная, недостаточно.
Тогда, там, есть несколько существ, которые задыхаются, которые призывают, которые говорят себе: «Что? что?». И именно это должно было бы сделать возможным Чудо.
Но я не говорю: «Что, что»! я говорю: «Как? Как?!»
Для чуда?
Ах это, моя Милая, это Секрет Высочайшего.
У Него совсем нет желания рассказывать свой Секрет, и это совершенно бесполезно, чтобы Оно о нём рассказывало: Оно сделает (смеётся). Как Оно сделало с этим Зией: раз и пфф!
Да, может быть.
Но надо, как раз, чтобы было некое количество призывов – именно об этом я не перестаю говорить. Ему не надо много, но они нужны. Ему нужен был бы, по крайней мере, хотя бы один в каждом виде, ты понимаешь, в каждом человеческом способе. Нужен был бы.
Те, кто сознательны, чувствуют себя совершенно поглощёнными: то есть, задыхающимися, нельзя сказать по-другому. Они чувствуют себя поглощёнными.
Именно поэтому все эти самоубийства и остальное. Они не могут больше…
Ну конечно, они не могут больше.
Они задыхаются.
Ты помнишь у Шри Ауробиндо в Савитри, он сказал: «When darkness deepens and strangles earth’s breast[36]…» (я больше не помню точно).
Земля задыхается. Шри Ауробиндо хорошо сказал, именно так: мы задыхаемся. Те, кто не имел этой высочайшей Милости быть возле Матери и Шри Ауробиндо и понимать немного, они чувствуют себя полностью задыхающимися, утопающими.
Эта надежда Истины завтрашнего дня…
Да. Они не видят – они кричат, они призывают и затем, они призывают всё более и более вяло, они всё более и более редкие и поглощённые.
Но именно эти призывы… возможно, ускорят высочайшую Милость.
Нет, это совершенно нормально, если я могу сказать, что твой Красно-Кожий пришёл тебя увидеть (Суджата смеётся), чтобы вы встретились.
Впрочем, это именно я ходила куда-то.
Он был почти дома.
Да, он призывал, не так ли.
Ну конечно, их немного, тех, кто призывают. Надо, чтобы они хорошенько задыхались от удушья, чтобы призывать. «When darkness deepens, and strangles earth’s breast» – ну вот… Мы задыхаемся.
Это сама земля. Мы хорошо видим, что это сама земля задыхается, с тем, что есть…
Конечно, если ты видишь это физически, тогда… она молит, она кричит, она истерзана и измученна, эта бедная земля.
И виды немного… усмехаются, если я могу так сказать, словно их настойчиво преследуют и подвергают опасностям.
Хорошо, так вот, всё это… Для меня это знак, что Надежда близка – не отчаяние, ты понимаешь. Как раз, потому что это такое отчаянное, существует такая Надежда. Только, это момент для некоторых существующих огоньков или добрых воль для того, чтобы не плыть безропотно по течению, ты понимаешь.
Это не момент сказать: хорошо, я ухожу.
Как говорил Шри Ауробиндо: «Hold on and hold out» [Держаться стойко и держаться до конца].
Точно.
Я размышляла… Так, например, много рас вымерло? Вымирание рас происходит вот так?
Ну да, они отчаивались.
То есть, предки, которые видели всю трудность, страдание своих потомков, их забирали вот так, чтобы их…
Да, они их призывали, они их забирали.
Это показалось мне любопытным. Я никогда не размышляла подобным образом.
Ну, да.
И почему, в моём сне, в то время как я говорила всё это – и затем вот так, эта встреча с Красно-Кожим, который мне подтвердил.
Да, они чувствуют себя отчаявшимися.
И всё же есть определённые сознания, которые…
Ну да, конечно. Как раз те, кто не ментализирован…
Нет, я говорю о себе: я никогда не думала о вымираниях рас или о…
Не стоит думать об этом: это в фактах, тебе не надо думать об этом.
Но откуда я знаю?! В моём сне, мне, кажется, я знаю вещи!
Ну конечно ты знаешь! И к тому же, это даже не вопрос, чтобы «знать», это автоматически: эти маленькие огоньки, которые просачиваются, они призывают; тогда соответствующая вибрация или соответствующий свет приходит автоматически. И что-то именно от Матери, которая приходит с тобой и, которая приходит, словно сказать им: «Будь стойким, держись! не сдавайся…» Тогда есть что-то, которое говорит это Красно-Кожему, говорит это Далай-ламе, говорит это…
Горбачёву…
… Горбачёву или каким-то существам различных уровней, в различных условиях, но, которое говорит им: «Будь стойким, держись. Призывай, призывай».
Мы – невидимое Братство, не так ли.
Почему она не существует больше на земле, но, тем не менее, она существует в невидимом…
Тогда это братство… могущественное.
17 июля 1989
Разговор с Клодом Брюном
… Вы защищены, как только возможно – защищены или вам помогают – но надо не сдаваться.
Все силы, которые царствовали с начала земли, именно это сейчас разрушается и уничтожается. С начала земли – и мы не знаем, сколько земель прежде.
Но никто не может, в самом деле… только когда мы входим в эту работу, мы отдаём себе отчёт, что это такое.
Но… Именно поэтому в этом нет гуру, нет… нет ничего, ты понимаешь. Это дело только между вашим собственным сердцем и Высочайшей Матерью или Высочайшим. Лишь Они могут.
(Клод): Конечно.
Только Они. Но надо быть строго здесь, в… не надо колебаться. Потому что, если вы колеблетесь, тогда сразу же все силы здесь и пфф! вас уничтожают.
И беспощадно.
Но существует Это, эта высочайшая Милость, которая здесь и которая… несёт вас. Но при условии, что вы принимаете, что вы соглашаетесь – и ты знаешь, надо, чтобы это согласие шло глубоко.
Это очень просто и, в то же время, очень трудно.
(Клод): Да. Очень трудно.
Да, это трудное, потому что…
(Клод): Потому что в долю секунды всё может обрушиться; достаточно иметь страх, достаточно секунды сомнения, и затем…
Вещи дозируются, мой милый.
(Клод): Да, несомненно.
Они дозируются. Но именно весь твой атавизм может быть опасностью и, к тому же, всё то, что может окружать – и поэтому здесь тебя атакуют всеми возможными способами, ты понимаешь.
(Клод): Да.
Тебя атакуют здесь всеми возможными способами. Способами самыми неожиданными: всё здесь для того, чтобы атаковать тебя. Но в том, что касается самого трансформирующего Могущества или которое должно изменить это, оно дозировано. Надо только пройти через испытание.
Это не для слабых.
(Молчание)
«Дозированное», посмотри, вот уже семь лет, как я нахожусь в этом – семь лет, а.
(Клод): Плюс все годы…
Да, все годы…
(Клод): … и прошлые жизни!
Да, об этом не будем говорить. Но, действительно, когда… Прежде, я был у ног Матери, и Она давала мне всё что могла, не правда ли, но я был достаточно покрыт, чтобы (как сказать?), я имел ещё достаточно плотный панцирь, воспринимая лишь немного вещи. Она окружала и несла меня. Но после, когда я закончил материализацию всех этих книг, и сказал себе: «Теперь надо взяться за работу», только тогда я понял.
Я понял, что это было.
Но раньше я не понимал.
Теперь, интуитивно, всё это мы можем, но когда мы входим в купель, тогда…
(Суджата): Телесно.
Да! Мы понимаем, что это такое.
(Клод): Шри Ауробиндо, это должно быть было что-то… потому что никто не понимал в тот момент.
Никто.
(Клод): Даже Мать, возможно, Она не понимала полностью то, что делал Шри Ауробиндо, сидя в своём кресле. Может быть Она…
Я не знаю, что можно сказать, мой милый. Ты понимаешь, это именно Шри Ауробиндо делал работу. Он делал работу, и затем Она… так вот… Она не была отделена от него. Ты понимаешь, например Суджата, она поглощает, она погружается во что-то, она понимает внутренне и… но в этом есть тот, кто делает работу.
Всем делать ту же самую работу нет необходимости.
(Клод): Да, и затем после, Мать, заменила Его.
Потом Мать, после, Она вошла – непосредственно телесно – в это, и… ну что ж, да.
(Клод): Потому что мне кажется, что в какой-то момент Она сказала: «Он ушёл ничего мне не сказав)…
Ах! да, мы не можем ничего сказать.
(Клод): И только после Она поняла.
Мы сможем понять по-настоящему, только когда мы это переживём!
(Клод): И вот теперь ваша очередь! (смеётся)
Но ты понимаешь, каждый раз есть те, кто открывают проход. И затем, когда мы проходим после, это всё же не та же самая вещь!
Но, всё-таки, это нелегко.
(Суджата): Но каждое прохождение облегчает путь следующему.
Да. Каждый, кто может пройти, облегчает путь следующему, это очевидно. Да, это очевидно.
Божественное, Высочайшее, Шри Ауробиндо и Мать, в самом деле, взяли на себя всю тяжесть, Они проделали всю работу. Но после, надо, чтобы были, по крайней мере, человеческие элементы…
(Клод): Которые идут следом.
… которые следуют. Это по Закону, не так ли. С какой стати Божественному милостиво постановлять, что все эти маленькие, эгоистичные и грубые человечки будут трансформированы? – надо, чтобы было несколько человек, которые сделали бы работу, которые последовали бы.
Это история, в эволюции всегда было вот так: сначала проходят первые, и затем, после, остальные. Они развиваются, их число увеличивается. Но надо, чтобы были первые. Надо, чтобы были те, кто во главе, кто идёт впереди.
Ты можешь видеть, после ухода Матери, с какой жестокостью меня атаковали, повсюду – можно сказать, беспощадно.
Как меня пытались уничтожить!
(Клод): Вы стали опасностью.
Ну да, именно так, мой милый.
(Клод): Когда Мать ушла, ладно, оставались только вы, кто представлял собой опасность.
Да, всё набросилось. Так вот, для каждого индивида, кто хочет войти в это, своим способом, все силы набрасываются. Тогда, следуя обстоятельствам, вас атакуют с одной стороны, с другой, то так, то эдак – но вас атакуют, вы брошены в испытание. Эти силы, они хотят – они царствуют.
Словом.
Всё то, что говорят, это приблизительное, так далеко, слова так далеко от…
Я говорю всё меньше и меньше, ты знаешь. Потому что зачем? Что можно сказать? Необходимо, чтобы индивидуум установил свой контакт с Матерью или… или призывал это, как ты хочешь – со Шри Ауробиндо, с Матерью, и затем вещи разворачиваются.
(Клод): Мне не удаётся отделиться от внешнего.
Ну, возможно, это нежелательно, мой милый: если ты находишься в определённой работе, ты с трудом можешь отделить себя от…
(Клод): Да, но я мог бы… мне надо было бы иметь позицию, где я не позволял бы себя всё время…
Поглощать.
(Клод): Поглощать, вот. Я могу снова овладеть собой, но я позволяю этому происходить слишком легко, мне кажется.
Ну, возможно, твоя работа на данный момент, заключается в том, чтобы научиться… научиться материально совершать это движение отделения от всего этого внешнего окружения. Это не легко.
(Клод): Но я могу снова овладевать собой очень легко: я остаюсь спокойным, тотчас, это здесь, это… но, как только я снова начинаю лечить людей, погружаться во все их истории депрессии, болезней… тогда, хоп! это там, я позволяю себе поддаться. В то время как, если я концентрируюсь утром, это идёт очень хорошо: на протяжении часа, это идёт, и затем всё мягко… (Клод смеётся)
(Клод): Это трудно, для меня, …
Ну да. Но это так необходимо, чтобы ты мог физически иметь несколько минут, вот таких, где ты мог бы вновь овладеть собой между двумя или тремя или четырьмя пациентами – чтобы ты смог сделать шаг назад и вновь вернуться в Реальность.
(Клод): Но именно это я и делаю, да, но почему мне не удаётся… почему я снова подхватываю всё время – идеи, которые приходят и затем вот так! (Клод смеётся). Тогда я овладеваю собой. Мне не удаётся быть постоянно…
Именно внутренняя сила развивается и действует спонтанно, не так ли. Тогда, благодаря приложенному усилию, эта внутренняя сила устанавливается; и затем она никуда не уходит. Но только благодаря тому, что мы прикладываем усилие, она…
(Клод): Ах! Вот как.
Ты понимаешь? До того момента, когда это настолько установилось, что именно противоположное движение становится трудным. То, что становится трудным, это… (как сказать?) быть с тем, что есть здесь. Это наоборот. Вместо того, чтобы быть захваченным, поглощённым тем, что есть здесь, трудно даже становится входить в контакст с тем, что есть здесь. Ты понимаешь, это наоборот. Потому что это настолько твёрдо установилось внутри, это стало настолько твоим дыханием, что наоборот, тебе становится затруднительно… входить в контакт.
Это наоборот: но это, эта сила, эта внутренняя стабильность, это проявляется только через повторное усилие. До того момента, пока это не становится естественным для тебя, ты понимаешь.
(Клод): Потому что, как только я останавливаюсь, вот так, я чувствую себя наполненным своего рода действующим молчанием, словом, я чувствую себя сразу же… И затем, после, я снова начинаю работать: это люди, которые заставляют меня погружаться в вещи, в конечном счёте, меня не интересующие.
О! да! это не удивительно! (смеётся)
(Клод): Но я не могу им сказать: «Послушайте, то, что вы мне говорите, меня не интересует»! Если они приходят, чтобы освободиться (они приходят, чтобы рассказать мне свои маленькие проблемы), тогда я не могу им сказать: послушайте… Мне следовало бы, может быть?...
(Суджата): Я не знаю…
Я думаю, что не о чем говорить. То, что поможет больше всего, это быть – чем чище ты становишься, тем больше это помогает.
(Клод): Очевидно! Да.
Даже нет необходимости в словах или в…
(Суджата): Даже к Матери мы шли со своими проблемами! К Матери, не так ли. Она слушала, и затем, внутренне… Тогда эта сила, которая устанавливается в вас, должна помочь другим.
Именно так. Ты помогаешь самому себе. Не только словами – ты можешь сказать несколько слов.
(Клод): Нет! но я хочу сказать, это не должно было бы меня касаться, то что люди… В том то и проблема, что это меня касается. Люди возмущаются, тогда это меня касается. Я сержусь, я говорю: «Но это не нормально, вас надо встряхнуть» – тогда, вот я и уехал! (смеётся) Правильно, это скорее так!... Каждый раз я вновь овладеваю собой, всё больше и больше, несмотря ни на что, я говорю себе: в конце концов, это не моя история.
Да, всё больше и больше, именно так.
(Клод): Всё больше и больше, да, но я имею тенденцию захватываться: это вопрос вибрации… И затем, когда я уставший, это ещё хуже.
Ах! да, как только мы начинаем уставать, тогда это не идёт больше. Да. Да.
Вещи направляются, Клод.
(Суджата): Да.
И возможно, ты находишься в том, что ты делаешь, потому что это… – вероятно, определённо, именно через этот способ, это дело, которое ты делаешь, может быть, именно это должно помочь тебе лучше всего в твоём внутреннем усилии.
(Клод): Ах! да, конечно, в этом я уверен. Потому что, как только я перестаю работать, мне не хватает этого уже к концу двух недель. Когда я останавливаюсь, вот так, я говорю себе: с меня достаточно, я не хочу больше никого видеть – и затем, к концу двух недель, мне этого не хватает. Значит, это лучшее доказательство, что… я нуждаюсь в своей работе. Это способ.
Именно так. Это должно идти вместе, ты понимаешь. Твоя работа не навязана тебе извне, какую имеют три четверти людей: они работают, чтобы заработать деньги, вот и всё. Это совсем не то, твоя работа, это… Твоя внешняя работа представляет собой место твоей внутренней работы.
Это должно быть способ твоего внутреннего прогресса.
(Клод): Да, я думаю, да. В конечном счёте, это люди заставляют меня прогрессировать.
Да, через всё это, через это болото или эти джунгли, или это… ты сам, само твоё орудие, очищается, становится сильнее и шире, ты понимаешь?
Вот так. Это не носит внешний характер, навязанный тебе, словно ты должен зарабатывать себе на жизнь, ты понимаешь. И затем, однажды, когда в этом не будет больше необходимости… Вещи направляются, мой милый. Они направляются. Особенно, если мы вошли в контакт с Матерью и Шри Ауробиндо и есть искренность, настоящая искренность – нечто такое, что призывает, которое просит изменения или Другую Вещь. Тогда там, там в самом деле, всё регулируется, ты знаешь, всё является… Надо уметь использовать всё. Это не отдаётся на волю случая, совсем нет. Выковывается именно то, чем ты являешься, и в то же время, что проявляется всё больше и больше
Это не препятствие, наоборот. Послушай, все препятствия представляют собой средства для работы.
Это орудия. Если мы достаточно глупы, чтобы не использовать это, ну тогда…
У. понимает, да?
Я хочу сказать, она согласна с твоим стремлением?
(Клод): Да, но она не может читать очень хорошо, поэтому, очевидно, она не читает Агенду; она не читает, поэтому конечно…
Да, есть восприятие, понимание со стороны ментала, которое может быть недостаточным, но, в конце концов, это не так уж необходимо.
(Клод): Но что касается основного, она…
Да. Да. Ментальное понимание, очевидно, облегчает определённые вещи. Но это не обязательно.
Нельзя понять. Можно понять принцип, но подвергаться… Я говорю тебе, я был за тысячи лье от того, чтобы понять то, что происходило в теле Матери. Я не мог, никто не мог. Только когда мы сами входим внутрь – тогда мы понимаем. Оттого Шри Ауробиндо ничего и не сказал, потому что, что? что можно сказать? Принцип, да, мы знаем принцип. Но всё остальное?
Только, когда это начинает падать на тебя, ты… ты понимаешь – падать в теле, не так ли.
(Клод): Но то немногое, что я увидел… вы мне показали однажды; всё же, я понимаю, потому что я много занимался спортом, я знаю, что это собой представляет, эти судороги, вот так – как от электричества, в конечном счёте. На уровне мышц, мы видим мышцы, как если бы был подведён электрический разряд; именно это мы видим, во всяком случае. Тогда мы знаем, что именно это и есть электрический разряд – но здесь, когда это ещё больше!...
(Смеясь) Это… это невообразимо. Я не могу выразить, потому что это выглядело бы гротескно.
(Клод): Но для меня, вот так, уже, физически…
Ну это… Ты не видел кривую, после того как ты видел меня последний раз!
(Клод): Это ещё более сильное?
(Сатпрем и Суджата смеются) Как можно выразить это, брат? Это… Нет слов. Это не соответствует ничему в сознании других людей. Это не соответствует ничему.
Эти вещи… Они не могут быть статическими. Ничего не может быть статическим в этой вселенной. Это вот так (жест вперёд) или же вот так (жест позади) – но это не остаётся вот так (статический жест посредине), нет. Именно это собирается изменить всю землю. Тогда мы понимаем, как это может всё изменить. И как это всё меняет сейчас.
Это Молния.
И не молния с маленькими вспышками: Молния твёрдая. Она заставляет дрожать всё! заставляет крутиться и бунтовать всё, и переворачивает всё вверх дном. Именно это сделали Шри Ауробиндо и Мать: это – пфф! и всё вверх дном. Но когда это начинает проходить в вашем собственном теле, тогда, там, мы понимаем. Мы понимаем! Но что я могу сказать об этом? всякие глупости – «глупости», нет, но вещи, которые являются непостижимыми.
Это переворачивает всю землю. Всё выдёргивает с корнем. Тогда в конце это выглядит как катастрофа, но это может быть катастрофой или это может быть… другой вещью. Но другая вещь, (смеясь): радикально другая вещь! Это и есть апокалипсис.
(Клод): Да, это было более или менее предвидено.
Предвидено? Это было увидено, да.
(Клод): Это было увидено.
Это было увидено, определённо. Но, в конце концов, из этого создали детские картинки. Люди не понимают того, что это такое: это не конец мира, это начало. Надо, чтобы все эти ужасы были выдернуты с корнем, нельзя иметь другой мир, пока существуют все эти ужасы – и это вырывается, и это истребляет друг друга, и это... Всё становится публичным. И видимым, очевидным, для всего мира. Это было скрыто на протяжении тысячелетий.
(Клод): Да, во всяком случае, именно это происходит сейчас. Всё больше и больше люди начинают пробуждаться – словом...
Да, возможно, они начинают... Те, кто немного сознательны, должны сказать: но, в конце концов?
Так вот, именно это происходит, именно это Они сделали.
Вот. Поэтому я, я пытаюсь. Я пытаюсь… позволять делать.
… Это как если бы ящерица пыталась объяснить рыбе различие, существующее между ними; ты понимаешь, ящерица, бегающая на солнце, пыталась объяснить рыбе – что рыба может понять?
Если это рыба умная (!), она может понять, что есть другой способ существования, что существуют другие законы, абстрактно можно понять; но как ты можешь заставить её понять то, что это – солнце, что это – кислород, что это… Это непонятное. Это другой Закон. Это другой мир. Это другая Сила – это Другая Вещь.
Тогда, как я могу заставить тебя понять? Я чувствую… что ты хочешь, чтобы я рассказал? Мать тоже, Она говорила всё меньше и меньше, ибо что, что Она могла объяснить? Что я мог понять? – я понимал принцип, и я видел её боль. Но я никогда не представлял себе, чем могла быть эта Молния.
Это непостижимое.
(Клод): Был один человек (это был моряк, к тому же, его история вам понравится), который совершил кругосветное путешествие. Он побил рекорд мира в одиночном плавании на яхте и у него взяли интервью для телевидения. И он объяснил, что в какой-то момент, люди, которые были на связи с ним (потому что он связывался с ними по радиостанции) спросили: «Но что произошло, когда ты был в том месте?» (он был между Австралией и мысом Горн, где-то там посредине). Он сказал: «Этого, я не могу объяснить, я не могу даже рассказать то, что произошло. Мне казалось, что я знал все виды ветров и вдруг, я был охвачен… Но я не могу даже об этом рассказать, я не могу даже это объяснить; я никогда не видел подобного: своего рода ветер, яхта сотрясалась, она не двигалась больше вперёд, это было что-то… – я не знаю, что произошло».
Потому что по радиостанции он спросил: «Есть ли поблизости корабль?» И затем, люди по радио ему солгали, они сказали ему: «в таком-то месте есть теплоход». Потому что он понимал, что его яхта вот-вот полностью разрушится, тогда он прикинул, он сказал себе: «Если есть теплоход… тогда, на своём спасательном круге я доберусь туда…». Но люди в Париже солгали, потому что в действительности не было никакого теплохода. Они сказали ему: «В первый раз так получилось, что мы солгали, а что делать?» И он сказал: «Я не знаю, что произошло, это необъяснимое».
Значит, это было что-то физическое – это не имеет ничего общего с вашей работой, но он сказал совсем немного… он сказал: «К чему объяснять что-то, зачем…»
(Клод): Это не соответствует ничему, этого нет ни в одной книге…
(Суджата): «Этого нет ни в одной книге»…
(Клод): Да, так он и сказал – он моряк с детства, он бретонец, очевидно, ему 50 лет, и он сказал: «Сверху на меня подул ветер, я не знаю, это…» Он прочёл все книги и отчёты мореплавателей, всё, он сказал: «Но такого не существует, подобной истории».
(Клод): Он сказал: «Яхта сотрясалась, она не продвигалась вперёд больше, паруса…»
Яхта сотрясалась.
(Клод): Всё сотрясалось. Он сказал: «Это там, яхта собирается…» Он не понимал, откуда это шло. Он совсем ничего не понимал.
Я думаю, что в обстоятельствах, в исключительных случаях, должны быть люди, которые входят в контакт с этим другим Могуществом. Просто потому, что они доходят до предела своей физической реальности.
И тогда, действительно, те, к кому это приходит… бедствие, очевидно, они могут…
(Клод): Да. Его безумие состояло в том, чтобы призывать (он не делал это никогда) и сказать: «Вот…» По радио спросили: «Но что происходит?» Он сказал: «Но я не могу рассказать того, что происходит – где теплоход?»
(Клод): «Могу ли я узнать, по крайней мере: есть ли надежда?» Потому что он мог бы дать свои координаты теплоходу и теплоход, возможно, смог бы сделать поворот и попытаться его найти. Вот. И затем он не мог дать объяснение.
Что касается меня, я думаю, что это вот так: на пределе своей физической способности он должно быть сделал призыв к другому… – призыв к «Этому», именно, которое не соответствовало больше ничему из того, что он знал, что он понимал, и он почувствовал себя немного как… да, это заставило всё сотрясаться.
(Клод): Да. Я думаю, что путешествие, в конечном счёте, было ради этого, потому что ему было наплевать на рекорды… Он уже делал это два-три раза в одиночку.
Да, его путешествие было именно ради этого момента там.
(Клод): Вот! И там это было… Сразу же я подумал о вас, я сказал: «Но…» Есть что-то, немного похожее на вас и…
Да, есть.
(Клод): Он сказал: «Ну… что сказать? Я не знаю даже того, что произошло, всё сотрясалось, и затем, у меня было впечатление, что…»
Что всё разрушалось.
(Клод): Вот!
Он употребил слово «разрушаться»?
(Клод): Да. Своего рода ветром.
Это интересно.
(Клод): Он подумал, что это ветра. Он сказал: «В принципе, я знаю все виды ветров…»
Действительно, он подумал, что это ветра?
(Клод): Ветер, который делал всё…
Он, должно быть, вошёл в контакт с Этим – преждевременно, похоже? Я не знаю, но, словом, это заставило его трястись. Это заставило всё сотрясаться. Это заставляет сотрясаться всю землю, мой милый.
(Клод): Словом, это было что-то.
(Смеясь) Он едва не погиб! Вот.
(Клод): Надо сказать, что когда мы находимся в одиночестве, как он – это путешествие в одиночестве – мы постоянно с океаном, и затем, это продолжается месяцы и месяцы.
(Суджата): Одиночество, и к тому же с природной стихией.
(Клод): С природной стихией, вот, это всё.
Очевидно, это очень хорошие условия!
(Клод): И к тому же, время, потому что речь идёт о том, чтобы не терять времени, надо побить мировой рекорд, тогда (Суджата смеётся) мы всегда на грани сна: не спим, или спим едва-едва.
Это другой Закон, ты понимаешь, тогда для любого земного существа войти в контакт с этим Законом, это означает войти в контакт с самой смертью.
(Клод): Да, он увидел себя… именно поэтому он призывал на помощь.
Это постоянно в смерти. Мы постоянно в смерти старой вещи. Проход этой новой вещи является в каждое мгновение смертью для старой системы.
(Клод): И люди в Париже, на радиостанции, поняли, что он проходил через что-то. Они спросили: «Это шторм?» Потому что они примерно знали время в Париже, но шторма не было, не было ничего… Он не мог рассказать. Тогда они попытались заставить рассказать его то, что произошло, и он сказал: «Но я не могу рассказать то, что произошло».
Да, «я не могу рассказать».
(Клод): «Это не соответствует ничему. У меня нет ориентира, чтобы объяснить».
Именно так. Нет аналогов, чтобы объяснить. Тогда, мы прибегаем к метафорам или… как ящерица, которая пытается объяснить рыбе как ходить по земле – рыба не знает даже, что такое земля, не так ли, если бы она знала это, она была бы уже амфибией. Значит?
Ладно. Что тут скажешь, надо переносить.
Очень важно понять принцип. Потому что понимание принципа помогает, не правда ли. После, ну что ж, надо работать.
Ночь с 19 на 20 июля 1989
Я перемешивал землю своего рода лопатой или сапкой, и эта земля имела вид маслянистый, блестящий, как хорошо увлажнённое шоколадное тесто. Мне кажется, я проделывал эту «операцию» в большом тазу или в котле, который сам находился в земле.
Значит, «моя» земля была бы в законченном состоянии?! (или «созревшей»!)
Моё тело совершенно «перемолотое» и отупевшее.
20 июля 1989
Это такой ураган Молнии…
Что, если бы не было Вас?
Это единственная Надежда для Земли.
Как не распасться?
Или же следовало бы распасться, чтобы вновь собрать себя иначе?
Это, словно, разбушевавшаяся стихия.
22 июля 1989
После «операции» 20 июля, тело получило хороший удар.
Ночь с 22 на 23 июля 1989
Видение: кипящее желтоватое море и бушующее. (Я рассказываю всё это Суджате).
Желтоватое море и другое «море»,
которое несёт Сатпрема.
Я кое-что увидел сегодня ночью. Мне захотели что-то показать, это очевидно. Но я не очень хорошо понимаю.
Это две вещи, которые произошли в одном и том же видении, но две вместе меня немного озадачивают. Это одно и то же развитие с двумя фактами, и объединение этих двух фактов, оставляет меня озадаченным, я не совсем хорошо понимаю.
Словом, вот то, что я увидел:
Я находился в каком-то месте (я не знаю где, я полагаю на пляже), я сидел на пляже – я думаю, что это пляж. Потому что вдруг я обернулся и увидел позади себя море, которое прибывало. И тогда, что очень странно, это не было море с прибоями (ты же знаешь большие прибои, которые…), это было море, совершенно спокойное, но которое двигалось вперёд, как прилив. Оно пришло, оно находилось позади меня (оттого-то я и пришёл к такому выводу, что я был на пляже), и затем я оказался в этом море, захваченный им, но это было море без… было немного пены, да, но безо всего – без волн, не так ли. И оно увлекало меня с собой: я был на животе, в воде, как если бы я занимался серфингом, ты знаешь (но, однако, волн не было), и оно увлекало меня очень быстро, это море, этот поднимающийся прилив (однако, без волн, не было прибоя). Я был на животе, уносимый им с огромной скоростью, и я чувствовал радость быть унесённым этим морем: это было забавным, было впечатление, что меня забавляли как маленького ребёнка.
И затем – именно здесь это становится загадочным – это море, таким образом, унесло меня с собой, и вдруг, я оказался словно на вершине прибрежных скал, очень высоких, ну очень высоких, и там было другое море: желтоватое, кипящее, в самом деле, своего рода кипение – я никогда не видел подобного моря. Я не могу даже сказать, что были волны: это было, как кипение моря… я не могу сказать, было совершенно необычно видеть это – я никогда не видел подобного моря. Желтоватое, ты знаешь, как если бы была перемешена глина, ил или что-то, действительно гигантское кипение.
И я находился очень высоко, наблюдая это сверху. Я увидел, что в одном месте скала была наполовину затоплена этим бурным кипением, но я не могу даже сказать… Я видел шторма, ты понимаешь, я знаю какими бывают шторма: огромные волны, которые накатываются – а здесь не было огромных волн, это было, в самом деле, фантастическое кипение моря: кипение, я не могу выразиться иначе. Ты знаешь, когда что-то кипит, это производит звук буль-буль – но я не слышал никакого шума.
Было очень любопытно видеть это.
Так, мне показывали вещи во сне, не так ли, шторма (и я слышал ураганы), но здесь я… теперь я размышляю об этом, я не слышал ничего, я только видел: и я видел словно с очень высокого места, возвышающегося над этим… я не знаю, я никогда не видел подобного моря.
Ни такого жёлтого.
А! Конечно, я никогда не видел жёлтого моря – оно не жёлтое, оно желтоватое: как глина, грязь, ил или что-то. Как глина – это, цвет, я никогда не видел такого. Но этот своего рода шторм, я никогда не видел такого: гигантское кипение. Ты знаешь, когда вода кипит, она, она создаёт звук буль-буль-буль (но я не слышал никакого шума). И я не видел волн, которые катятся, не правда ли, это было что-то как… это было, как тысячи вскипаний.
Да, «bubbles» [пузырей]
Не «bubbles», именно всё это море было в безумном кипении, потому что я видел это сверху и я был… – предусмотрительно меня поставили очень высоко, чтобы разглядеть это.
И когда вы оказались на этой скале так высоко…
Но я не могу сказать, что я видел… на прибрежных отвесных скалах, видим ли мы себя на скалах или… – я не видел скал; это море унесло меня, унесло меня очень быстро на животе, стремительно, радостно, и затем вдруг хоп! я вижу это.
Но в тот момент море вас унесло…
Я не помню больше совсем.
Вы не помните больше.
Я был поглощён этим спектаклем, как если бы это море унесло меня, чтобы показать это зрелище.
Это то, что мне…
Видишь ли, у меня было видение только этого жёлтого моря, или только этой волны, которая уносила меня, это не было одной и той же вещью.
Ну нет, мой милый!
Ну нет, мой милый, это совершенно логичное.
Почему это море меня уносило…?
Это море представляет собой новую Силу. Это именно то, ради чего вы работаете. Это Мать – это наша Мать, это Мать.
О! со всей скоростью, на животе, я скользил, как если бы я занимался серфингом, однако не было никакой волны…
И я очень радовался, скользя вот так, на животе, по морю – уносимый. И море совсем не было опасным, ничего подобного: оно меня уносило, и оно уносило меня радостно. И потом, вдруг, я оказался перед этим зрелищем.
Да, это зрелище того, что происходит в мире. Точно, не так ли.
Да, я хорошо понимаю, что это может быть кипение мира или страны, я не знаю, но мне захотели показать это, ты понимаешь.
Если бы я увидел только это, я сказал бы: ладно, ну что ж, мир в волнении, мы это знаем.
Ну нет. Мы это знаем, но если вы увидели это, значит сейчас оно совсем близко.
Именно это меня поразило: я был действительно унесён стремительно, чтобы увидеть это зрелище. И, однако, после, когда я рассматривал это после того как проcнулся, я сказал себе: но я не слышал шума. Перед убийством Зии, был этот ураган, это была буря! Я не видел ничего, там, но я слышал: это было сумасшедшим, это было безумным. Шум! Это было безумным. Бешеная ярость, неистовая злоба. Так вот, здесь, я не слышал ничего, но это было фантастическое кипение.
Да. Но именно это происходит в мире.
Ну да, что касается меня, это то, что я чувствую в своём теле. Я говорю тебе, на протяжении какого-то времени, я чувствую, что это котёл. Я говорил тебе несколько раз: это котёл.
Но… Вот. Почему?
Я никогда не видел подобного моря. Я видел шторма, но шторма грандиозные, ты понимаешь; я видел это: это действительно грандиозное, это красота… божественная, которая разворачивается – когда мы не наверху! (Сатпрем смеётся). Но когда мы смотрим на это с высоты прибрежных скал, это действительно красота… это грандиозное, не так ли, эти гигантские волны, которые обрушиваются на скалы и с фантастической пеной – это красивое, это грандиозное. Но здесь, это было не так! это совсем не было как шторм. Я не могу даже сказать, что были волны, которые катились.
Это было кипение.
Фантастическое кипение.
Но что вы увидели? Какую-то скалу, которая выступала из воды?
Едва-едва. Я видел место, где был конец чёрной скалы, я видел только вершину, там, наполовину затопленную этим кипением, я видел немного пены. Это была единственная вещь, которую я видел: конец скалы. В общем, было только это. И я не могу сказать какого размера, потому что я находился достаточно высоко, гораздо выше, чем, например, прибрежные скалы в Бретани. Гораздо-гораздо выше. Я видел это действительно сверху – к счастью, впрочем.
Вот, это всё.
Ты думаешь, это новая Сила?
Ах! Да, абсолютно. Это Мать унесла вас вот так, не правда ли.
Да. О! Она меня уносила, и восхитительно, потому что это было радостным. Я скользил на животе, стремительно! и у меня было впечатление, что я был как мальчишка: я ещё помню ту большую радость мальчишки, скользящего в этом море, которое не имело ни тени злобы (движение больших волн, как сын Клода занимается серфингом на больших волнах, это имеет свои опасности), там, это было: пффт! и так славно, и так быстро и восхитительно. (Суджата смеётся)
Это было всё тело…
Да, всё моё тело: я лежал плашмя в этом, и мчался со всей скоростью. Меня уносило. И затем, вдруг, это зрелище.
Эти две вещи меня поразили: так как эти две вещи были вместе. Если бы я видел отдельно одну или другую, не правда ли, я… Но, в действительности, меня увлекли, чтобы показать мне: вот это.
В этом видении, которое у вас было сегодня ночью, я думаю, что всё вполне объяснимо, кроме одной вещи, которую я не понимаю, ту скалу, которую вы увидели: почему вам показали её? Чтобы показать вам, что остаётся только она, прежде чем всё будет захвачено?
По поводу этого, мне не приходит никакой идеи. Это было совсем как верхушка, острый конец скалы, которая, вероятно, была очень большой и выступала из воды – мы не можем сказать «выступала из воды», потому что в этом кипении она была скорее покрыта, чем…
Она выглядывала, да.
Она была почти что затоплена; я видел только маленький кончик, который выступал вот так.
Но это интересно.
У меня возникло впечатление там, что вокруг этой скалы было немного пены, в то время как в других местах нигде её не было. Но всё моё внимание было скорее поглощено этим желтоватым кипением. Тогда, я был очень… поражён, если можно так сказать, так как… Но мне всё же вспоминается эта верхушка, этот конец скалы, который выступал из воды и был наполовину затоплен кипением, затем другим кипением, но который немного выглядывал.
Вот так. Послушай, я думаю, что надо остановиться, мне трудно…по крайней мере, ты хочешь что-нибудь сказать…?
Нет. Нет, нет, мне нечего сказать.
Это новая Сила?
А! да, это, несомненно
Это Сила Матери.
Да, совершенно верно, именно так. Я почувствовала это с самого начала, когда вы сказали, что вас унесло и радостно.
О да! и с какой скоростью!
Это абсолютно то.
Тогда, это означает… что? Эта встреча… Однако, другое море, великое, истинное – новая Сила, Мать – она была выше: она унесла меня выше.
Хорошо, посмотрим, если…Или, может быть, мы увидим в фактах, что это означает.
Но, вот уже немало времени, я говорю тебе, моё физическое ощущение – я говорю, в самом деле, физическое – земли: котёл. Я тебе говорил несколько раз: котёл.
Именно это я чувствую в своём теле – но в моём теле, это немного ужасное.
Ну вот, это всё, я устал, моя Милая. Или ты хочешь сказать что-то?
Нет, но сегодня ночью вы не спали?
Значит, вы увидели это под утро?
Да, я увидел это под утро. Под утро, потому что это меня разбудило, и затем я увидел свет, я сказал себе: это луна? И затем был день. Должно быть, было очень рано: я спал примерно два часа ночью и проснулся около… пяти утра, вероятно.
И это видение произошло там.
Тело не знает больше как делать, чтобы выдержать этот ураган Молнии… что делать? как делать?
Мы можем только испытывать это невозможное.
Отдать себя.
24 июля 1989
Х. и У. начинают композицию «Сумерек» у Мохини[37]. Мы материализуем.
«Быстро задыхаюсь, очень быстро», говорила Мать. Это точно то, как если бы мы были сдавлены и расплющены этими Массами.
(Они думали, что это был «возраст», или «эмфизема»…).
26 июля 1989
Движение ускоренного маятника
и ванна Бессмертия.
Сегодня у нас что, среда?
Я больше не слежу за днями.
Да, среда, 26 июля?
Я больше не знаю, моя Милая.
(Суджата смотрит на свои часы) Я читаю: среда 26.
Значит, твои часы правильные: они электронные! (смеётся)
Так вот, вы знаете, сегодняшней ночью, мне, кажется, я не спала. И затем, я посмотрела на часы, было четыре часа, четыре часа и пять минут, что-то так. И потом, вдруг, я вспомнила: но всё же, я видела вещи, значит, я спала! Но я не помню сон полностью, должно быть это был очень долгий сон.
Я расскажу вам то, что мне запомнилось.
Я не знаю, что это было за место. Я стояла там, и было что-то вроде реки, очень красивой, вода чистая, и я увидела вас, примерно на таком расстоянии, как отсюда до глобуса.
Да, три-четыре метра?
Что-то так. Я стояла здесь и увидела вас там.
И вы ходили взад и вперёд с тем, что мы называем «ghoti», вы знаете? Когда-то у нас были медные кувшины, чтобы носить воду для ванны, и т.п.
Вы помните?
Я не знаю, как называют эти кувшины; мы их называем «ghoti».
С этим ghoti вы делали несколько шагов вперёд, может быть, пять-шесть метров (у меня сложилось впечатление, это было, похоже, песчаным), и вы выливали воду…
В эту песчаную землю?
Да. И я поняла, что это происходило, потому что вы хотели принять ванну. Тогда я сказала себе: «Но я спрошу, почему каждый раз он должен брать кувшин воды и…»
Вместо того, чтобы купаться в реке, которая находится там!
Но нет! я не подумала об этом, представьте себе, но, может быть, потому что вы должны принять ванну там, где вы собираетесь принять. Я подумала: но почему бы не выкопать это место и затем наполнить яму водой – так что, когда вы наберёте воду, вам не надо ходить туда-сюда? Мне пришла такая мысль.
Я не сказала вам ничего.
Это любопытно, вы думаете? – Это ещё не совсем любопытное! (хохочет). Я вам сейчас расскажу!
(Смеясь) Это ещё не достаточно любопытное!
Как говорят «Alice in Wonderland»: «Getting curiouser and curiouser[38]»!
Ну вот, после, вы были готовы для своей ванны.
Значит, я наполнил что-то?
Я не могу вам сказать, я не видела. Потому что, я не знаю, что-то заслоняло обзор. Я видела вас ходящим взад и вперёд.
Да. Между рекой и этим местом?
И этим местом, да.
И оно было песчаным. Но река была очень красивая. Она не была слишком широкой, вы знаете, но я ещё вижу её белую, голубую, очень чистую, прозрачную, как кристалл (вы знаете, вода кристальная). И я не могу вам сказать о глубине.
После, вы были готовы принять свою ванну. Но (смеясь) предварительно, перед вашей ванной, вы хотели принять душ в реке!
(Хохоча) О! послушай, это всё немного сумасшедшее!
(Хохоча) Нет, послушайте! Послушайте! И затем, чтобы принять душ, вы хотели совершить нечто вроде «ныряния».
В реку?
В реку. Ныряние в реку. И, чтобы сделать это… (Суджата хохочет) вы знаете, что вы сделали?
Вы начали себя… «swing»…
Раскачивать?
… раскачивать себя, в самом деле, вы знаете, как мы делаем «раскачивание»?
Но на чём?
Если точнее, я не видела ни дерева, ничего, ни столба, ни верёвки: я не видела абсолютно ничего. Вы были в небе и вы…
Я раскачивался?
Вы раскачивались. И потом, я наблюдала издали (издали, то есть с того же места, я не двигалась), я наблюдала. И здорово… мы называем [?] это движение раскачиванием, вы же знаете, как дети делают?
Ногами, мы отталкиваемся…
Ногами мы отталкиваемся, мы поднимаемся с одной стороны и затем возвращаемся с другой стороны, вот так. Так вот, я не знаю какое движение вы делали (я не могу вам сказать, я не запомнила), но я видела вас не только раскачивающимся туда и сюда, но оно возрастало.
Раскачивание?
Мы говорим «раскачивание»? Раскачивание увеличивалось. Я чувствовала себя, в самом деле, как говорят: «my heart in my mouth» [у меня душа в пятки ушла], я сказала: «Но он упадёт!» Ваше тело было абсолютно… не только абсолютно горизонтальным, по отношению к поверхности земли, до предела, но даже больше!
Это было даже больше. Я сказала: «Но, но…» После, я не знаю, возможно, вы закончили и хотели остановить.
Это движение?
Это движение. И затем, я поняла, что когда мы останавливаемся, мы теряем равновесие, так как сохраняется ещё эта скорость, когда мы приземляемся – и с этой скоростью мы должны немного пробежать.
Потом, я увидела кого-то… Фактически, было два человека, западных: один понял и был готов вам помочь в случае, если что-то произошло бы; другой был несколько в стороне, и я позвала его, чтобы он пришёл вам помочь, если в этом будет необходимость, но он не шевельнулся: он наблюдал то, что происходило, ему было всё равно. Тот, который был ближе, который находился на берегу реки, совершенно осознавал то, что происходило, и он был готов. Затем вы спустились, вы бежали со скоростью, и я была там, чтобы…
Я приземлился или я бросился в реку?
Я не знаю, у меня было впечатление, что вы приземлились и побежали к реке.
К реке?
Вот! Теперь, это всё, что я увидела.
Это определённо что-то означает.
Опасное движение!
Ну да, очень. Я же говорю вам, «у меня душа в пятки ушла». Я сказала: но…
Это опасное, то, что происходит.
И в небе, не было ни верёвки, ни дерева, ни…
Именно движение самого тела было вот так?
Да. Как если бы вы делали это.
Была какая-то Сила, которая заставляла меня делать так: это движение раскачивания.
И какого раскачивания!
Это было… вы знаете «pendulum»? [маятник]
Это началось понемногу и затем увеличивалось и превысило горизонтальное положение.
Ну, ты знаешь, движение этого Могущества всё более и более чрезмерное. Всё более и более чрезмерное. Можно сказать опасное, потому что одна неверная секунда, и затем…
Очевидно, эта река должна представлять что-то от Могущества Матери или что, я не знаю. И чтобы суметь броситься или погрузиться в эту реку, надо, чтобы я совершил всё это движение, вероятно, не так ли?
Я видела, как вы делали вещи, я вам рассказываю.
Это было, словно чтобы подготовить меня погрузиться в эту реку?
Ну да, да-да.
Это означает, что я там ещё не нахожусь! Что же произойдёт, когда я окажусь там?!
Но… но я не знаю, потому что сначала вы черпали воду маленьким кувшином, чтобы принять свою ванну с водой из этой реки, и затем, когда вы были готовы для вашей ванны, в этот момент вы начали это движение. Затем, когда вы приземлились, вы побежали…
С разгона.
С разгона, да, точно, но по реке. Как если бы это была земля, но это была река. Потому что человек, который хотел вам помочь, находился на берегу этой реки, совсем рядом. А я, я была немного дальше.
Ты не можешь сказать кто это или что?
Не могу вам сказать. Он был далеко, я не видела лица ни у одного, ни у другого.
Они показались тебе западными?
Да, я поняла, что эти двое были с запада.
Ну что ж, это достойно размышления.
Но, несомненно, это описание движения могущества, которое…Это настолько соответствует, не так ли; как ты говоришь, этот маятник раскачивается всё больше и больше: так вот, это совершенно то, это Могущество всё больше и больше… Оно чрезмерное, моя Милая, есть… Что я могу сказать? – оно чрезмерное. И говоришь себе: что? Но тело, оно просит только быть податливым: у него нет ни атома страха – но оно хорошо понимает, что если, хотя бы на секунду вести себя неправильно: всё сломается, всё может сломаться. Но, в то же время, оно имеет доверие или абсолютную веру, что есть Мать, Шри Ауробиндо, которые посылают это Могущество, наоборот, чтобы разбить эту смертельную Ложь, не так ли. (Я не знаю, индивидуальное ли это тело, словом, это проходит через это индивидуальное тело, и могут быть другие, я понятия не имею). А это, оно его осознаёт, и оно пытается быть настолько податливым, как только может. Поэтому твой маятник для меня, именно то, это моё тело, кажется, раскачивается, я не знаю, чтобы быть… я не могу сказать.
Но это движение всё более и более увеличивалось.
Ну да! ну да!
И если была верёвка, она была невидима для моих глаз!
Да, верёвка, это вероятно… Это Мать и Шри Ауробиндо, которые держат её. Но Они заставляют меня забавно раскачиваться!
Именно это я ощущаю в своём теле, это движение… я говорю, что это молния, потому что я не знаю что можно ещё сказать. Это чрезмерное, тогда что я могу сказать? Оно не соответствует ничему… что я мог бы когда-либо вообразить или любое человеческое существо могло бы вообразить.
Всё это, чтобы погрузиться в реку?
Река, вот Спасение, если я падаю в неё – если я падаю туда, это Спасение, ты понимаешь. Это Спасение, если я падаю в реку Матери – не надо падать возле!
Но вы остановились. Когда это дошло до крайней степени, не так ли, в самом деле, превышающее горизонтальное положение (оно поднималось), сделав это какое-то количество раз, я поняла, что теперь вы хотите остановиться.
Это моя ежедневная проблема!
И в этот момент я поняла, что если вы остановитесь, с разбега, в обычном случае, вы должны были бы побежать, и когда мы останавливаемся, этот момент очень опасный.
Тогда другой человек был совершенно готов…
Правильно, я… Я не знаю, ты видишь, каждый раз как я пытаюсь выйти из этой Молнии… потому что в конце часа этой… (это своего рода акробатика – я извиняюсь, говоря это), в конце часа я хочу остановиться: так вот, эта Молния, она продолжает, она продолжает, она продолжает, и я не знаю что делать. И тело говорит себе: и всё-таки теперь следовало бы действительно передохнуть или что… Тогда я дохожу до своей кровати, и это, в самом деле, опасное, там, я очень хорошо ощущаю, когда вся эта Молния присутствует в теле и надо, чтобы я лёг – хорошо, ну что ж, я говорю: «Как Богу будет угодно». Это очень трудно остановиться. И затем, когда я на своей кровати, на протяжении десяти минут или четверти часа, я лежу там… не зная, не разрушусь ли я. Потому что это продолжается: затем, медленно-медленно это…
Успокаивается.
Это успокаивается.
Но то, что меня интригует, вот эта река. Потому что я проделывал всё это, чтобы погрузиться в реку?
Вероятно. Потому что вы, всё же, носили воду в этом маленьком медном кувшине, чтобы принять вашу ванну, сначала.
Да, надо, чтобы материально это было достаточно очищено, прежде чем идти в эту реку… как сказать?
Кристальную?
Нет, эта река подобна молнии, ты понимаешь.
Высочайшее, это абсолютно… ты не должен иметь ни единой тени, чтобы погрузиться туда. Ты не должен иметь ни единой тени. Если у тебя есть хоть какая-нибудь тень, это… пффт! Это взрывается тут же. Так вот, тело, животное тело, не только полно теней, но оно полно темноты.
Это очень «нетерпимое», вот слово. Это Могущество, очень нетерпимое. Нетерпимое ко всему тому, что содержит тень. То есть, это сделано как раз для того, чтобы разбить, или сжечь, или разрушить тень. Тогда?...
Да. Да. Никакая тень не может выдержать.
А! Ничто, ни одной секунды.
Это сам Свет.
Это сама Молния, ты понимаешь.
И в реальности, это красивая река – но такая чистая, такая чистая, что мы не можем коснуться Этого не… не будучи подобным Этому.
Да, потому что она была очень красивой, эта река, которую я видела.
Ну да. Но это такое чистое, не так ли, это такое чистое, что…
Может быть, именно это заставило меня сказать кристальная.
Она была очень прозрачной, такой чистой, как вы говорите, да.
Это допускает только подобную чистоту.
И это именно она, эта Молния. Все эти боли, и вся эта акробатика, если я могу так выразиться, существуют как раз потому, что есть эти животные тени, или животные законы, законы смерти, которые находятся там, оказывая сопротивление. И эта Молния, она там как раз для того, чтобы… она не разрушает это с одного удара, потому что (хохочет) не останется больше ничего! Но она заставляет вас разбивать это, сжигать это мало-помалу– но даже мало-помалу, это… это плотное.
Да. Это как… я думаю, что Мать говорила «бесчисленная смерть», нет?
Ну да! это несметное. Мы полны… мы сфабрикованы Смертью. Тогда надо всё-всё-всё-всё – как говорил Шри Ауробиндо: «до последнего атома», не так ли. Тогда, у меня не будет больше боли в спине. Тогда я смогу окунуться в реку.
Слушай, это необыкновенная программа! (Суджата смеётся) потому что, прежде чем тело, это смертное и тёмное, и животное тело, не будет способно погрузиться в эту Высочайшую Чистоту, ну что ж, это означает… Я не знаю.
Необходимо долгое-долгое… Именно поэтому это долго: надо до такой степени, чтобы всё было очищено, не так ли, эти миллионы животных и смертельных, и несознательных лет – надо, чтобы всё это было… Так вот, мы понимаем, что это долго.
Ну, нет, мой милый. Вы знаете, я поразмышляла немного. Я сказала себе, если мне показали (потому что я была свидетелем там: моё единственное действие было в самом конце, когда вы с разбегу побежали), хорошо, тогда мне показали все ваши движения.
И затем мне также вспомнилось, что когда-то, я увидела «вершину за вершиной», как говорится…
Это было таким красивым! Как говорят?
Да, хребты, как в Гималаях.
Я не могу сказать, где это было. Я находилась уже достаточно высоко на хребтах гор, потому что я видела снега и снега, вот так.
Ниже?
Да, подо мной. Значит, я была достаточно высоко. И я увидела перед собой огромную вершину, которая поднималась в небо. И вдруг я увидела вас, на самом верху этих гор; и потом, я не помню точно всё то, что произошло, но я увидела вас спускающимся и присоединяющимся ко мне.
И с какой лёгкостью вы спускались!
Ну да, ну да, я помню, моя Милая. Это было в начале, когда я устанавливал связь с другим миром. Я сам был удивлён: иметь после … было материальное сознание, которое поднималось-поднималось-поднималось (это было фантастическим), и затем, вдруг, я оказался в своей комнате и… вот так, в одну секунду, я был здесь. Как если бы я… И, затем, даже часто, почтальон приходил или же я выходил, и это продолжало подниматься – и я оказывался здесь. То есть, одновременно, я… Я не могу объяснить: было это потрясающее восхождение, и затем, в то же время, я оказывался в своей комнате, стоящим совершенно нормально на своих двух ногах.
Но, я так удивилась, что до сих пор помню: я ещё вижу вас, спускающимся с такой лёгкостью, как если бы вы знали все пути – без всякого труда, непринуждённо, полностью свободно. Очень спокойно, бодро, вы спускались.
Ну, да. Когда всё это было, это происходило… Это было в начале, когда произошло соединение. Я собирался мчаться галопом в shola [в лес], не так ли, очень быстро. Но теперь, это не то же самое!
Но теперь, должно быть, мне также показали ваше движение!
Теперь!?
Да, теперь! Я говорю вам, у меня… словно душа в пятки ушла: что собирается произойти с этим движением?
Теперь, это происходит… Именно вся эта Молния сверху, если я могу сказать, которая… которая раскачивает моё тело. С каждым дыханием.
У меня боль, ты знаешь.
Да… Я могу помассировать сейчас? Мы останавливаемся?
Да, моя Милая. Я не знаю… Что сказать?
Нет, мне хотелось бы рассказать немного.
Это движение качелей или маятника, как ты хочешь, напоминает мне движение, которое есть здесь. Вероятно, это так, тело должно подниматься очень высоко, и затем хоп! вновь нисходить; и затем вновь подняться и вновь низойти, и вновь подняться. То есть, Могущество сверху: хоп! оно нисходит; и затем мы поднимаемся и оно снова нисходит и мы снова поднимаемся… Именно так, мы… это движение в теле между этой Молнией и до конца ног.
Так вот, теперь, я не мог бы больше мчаться галопом.
Надо, в конце концов, суметь погрузиться в эту реку, полностью. Только в этом Спасение.
Но в этом случае, это не будет земное Спасение, это будет Спасение…
Ох! Я ничего не знаю, моя Милая.
Вы не знаете.
Как я могу предаваться отвлечённым размышлениям? Я совсем ничего не знаю об этом.
Но очевидно, мы не можем отделить индивидуума от остальных. Тогда всё это, зачем? Как далеко можно идти? Понятия не имею. Я переживаю это… даже не день за днём, я переживаю секунда за секундой. И затем, когда я нахожу себя, вопреки всему, стоящим в конце дня, я говорю себе: ну надо же, это чудесно, что, вот так.
Да, вдруг, пока ты массировала меня, я подумал… у меня было восприятие, что-то вроде: «Эта ванна бессмертия»…
О!... о!
Это то.
(Немного позже)
Вы хотите мне что-то сказать?
Да. Теперь, когда я думаю об этом, это стало совершенно ясным.
Сначала, я ходил с моим маленьким медным кувшином, набирая воду в реке, чтобы принять свой душ: я набирал эту воду в этот маленький кувшин маленькими дозами, не так ли, чтобы подготовить себя.
Именно так.
Я не мог идти в эту реку прямо, тогда я набирал маленькими кувшинами, чтобы подготовить себя принять ванну, ты понимаешь.
Именно воду этой реки, этой кристальной реки я набирал в свой кувшин; я приносил его и затем, я принимал свою ванну. И после, я начинал снова: я снова набирал, не так ли, я ходил туда-сюда.
Да, вы ходили туда-сюда.
И именно после этого, после подготовки этими маленькими дозами «ванны», началось это движение.
Да, это качание.
Это качание, чтобы… я не знаю, чтобы погрузиться туда – чтобы погрузиться туда полностью.
Вот почему я не мог пойти туда прямо и принять свою ванну. Я набирал свой маленький кувшин и выливал определённое количество на тело, и я шёл набрать другую порцию! (смеётся)
А я глупо думала: он делает это таким образом, но достаточно выкопать в стороне и налить туда воды, и затем, когда он примет свою ванну, воды будет вдоволь! (Суджата смеётся).
Нет-нет, это не так.
Видите! глупо…
Нет. Нет-нет, это на первый взгляд кажется полностью сумасшедшим, но когда мы понимаем, чем является эта река, не правда ли…
… Ну вот, мы набираем маленькими дозами в свой маленький кувшин! (Сатпрем смеётся) И потом… понемногу, понемногу, понемногу… И затем, после, началось это движение, чтобы…
Качания.
… акробатического качания, чтобы…
Ну да, такая акробатика!
… чтобы суметь пойти погрузиться туда непосредственно. Так вот, я говорю тебе, когда мы сможем непосредственно и полностью погрузиться туда, это и будет Спасение. Вот.
Теперь для меня это ясно (Сатпрем вздыхает).
(Ещё позднее)
Могу я задать вам вопрос?
Да, моя Милая, говори.
Кое-что оставило меня немного (как сказать?) «puzzled».
Озадаченной?
Озадаченной. Потому что это опасное движение всё же замедлилось в какой-то момент – не много раз, именно это меня также удивило: вы делали много раз это большое движение, не правда ли, но потом, чтобы вы остановились, было очень мало времени – очень мало движений, фактически. И потом, когда это остановилось, то есть вы были на земле или на самой реке, и вы побежали, с разбега: стало быть, этот бег был с большой скоростью. Тогда я спросила себя – потому что всё же вы остановились на тот момент и побежали по земле или по этой реке.
В таком случае, что это означает?
Всё остальное я поняла, как вы это описали. Я поняла. Но эта последняя часть, что она означает?
Так как логически я понимала, что если вы остановитесь резко, всё сломается.
Это более, чем опасное, не так ли. Но в таких случаях, обычно, мы бежим немного, какую-то дистанцию, и это было с большой скоростью, я говорю вам. Я спрашиваю себя, что же это означает.
Когда я остановил то движение, и что я с разбега побежал?
Да, побежали с большой скоростью.
Ну что ж, я не знаю, моя Милая. Я не знаю.
Потому что в тот момент, это качание, это движение маятника вы его остановили. И то, что меня теперь также поражает: эти большие движения, которые казались мне очень опасными, продолжались долго.
В то время, когда вы остановились, это было довольно быстрым.
Ах да, когда я хочу остановиться… это трудно.
Но в таком случае, тотчас останавливаешься, приземляешься и бежишь с большой скоростью.
Ну, этого я не знаю, моя Милая.
Для меня в идеале, это если бы я мог погрузиться в эту реку: все трудности были бы разрешены!
Если бы я смог погрузиться туда.
Я не знаю, моя Милая.
Однако, у меня впечатление, что именно по этой реке вы бежали.
То есть, мои ноги касались реки: то есть, моё тело.
И, всё-таки, вы бежали как по земле.
Да. Моё тело (ноги, это и есть тело), моё тело могло всё же находиться или держаться на этой реке. Но… держаться, это не погружаться.
Но оно могло бы держаться.
Я не могу тебе сказать, моя Милая.
Нет, просто, когда я об этом подумала, это оставило меня немного озадаченной: что это может означать.
Для меня ясно то, что сначала нужны маленькие дозы и затем, это большое движение, и что цель в том, чтобы погрузиться туда – что это ванна Бессмертия.
«Бессмертие», означает конец этому ужасу – этой Лжи, этому Мраку, этим Стенам.
Вместо этого: кристальная Вода, красивая река.
А! да. Надо суметь… Я не могу тебе сказать. Я понимаю три движения… Но в какой точке мы находимся внутри этого, не так ли, я ничего об этом не знаю. Я бегу! (смеётся)
Ночь с 26 на 27 июля 1989
Долгая «встреча», очень сознательная и очень мучительная со стражами сексуального центра. Я закричал. Я кричал на этих существ, я кричал: сволочи! сволочи! сволочи! … изо всех своих сил. Пришла Суджата.
(Если бы я мог, я рассказал бы подробнее)
Это скорее битва, чем «встреча».
Я не мог вообразить, что были существа, которые делали эту грязную работу, и жестокие.
29 июля 1989
Клод Б. говорит мне: все «каналы», которые поражены у вас, это «каналы закрытия», чтобы защищаться от агрессии.
Это очень интересно.
Мы полностью уязвимые.
Cама Крепость разрушается.
Нет больше «закрытия».
И это соответствует «элементу металла»!
31 июля 1989
Это, действительно, Молния потрясающая.
Индия, душа мира, находится в глубоком кошмаре.
АВГУСТ
3 августа – Шри Ланка: на первой фазе переговоров о выводе 45000 индийских солдат соглашение не было достигнуто.
6 августа – Бангладеш: сильные наводнения на северо-востоке страны привели к гибели, по меньшей мере, 150 человек.
– Шри Ланка: контингент из 875 индийских солдат покидает страну накануне заседания правительства Шри Ланки, по поводу кризиса.
7 августа – ФРГ: за три месяца, более 600 восточных немцев перешли в ФРГ через границу, открытую между Венгрией и Австрией; передвижение нарастает за последние несколько дней.
8 августа – Перу: армия начала широкое наступление против партизан организации Светлый путь.
10 августа – Ливан: ожесточённые бомбардировки Бейрута и его окрестностей привели к гибели 30 человек и 140 раненым.
11 августа – Китай: двадцатипятилетний учитель приговорён к пожизненному тюремному заключению за осквернение портрета Мао в Пекине.
15 августа – США: измерения, осуществлённые спутником, показывают, что температура океанов повысилась на 0,1 градуса по Цельсию между 1982 и 1988 годами.
16 августа – Ватикан: новая полемика началась между папой и евреями; по случаю своей еженедельной общей проповеди, и третью неделю подряд, папа обсуждает неверность еврейского народа в его союзе с Богом.
19 августа – Польша: центральный комитет коммунистической Партии провозглашает Тадеуша Мазовецкого, ответственного лица Солидарности, премьер-министром.
– Иран: 79 человек, среди которых несколько женщин, были приговорены к повешению, за торговлю наркотиками, проституцию и коррупцию, в 22 иранских городах. В общем, с января были повешены 901 человек.
20 августа – Аргентина: треть населения живёт ниже черты бедности; сотни тысяч детей страдают от недоедания.
21 августа – Кения: Джордж Адамсон, 83 года, один из самых знаменитых знатоков и защитников африканской фауны, был убит браконьерами.
23 августа – СССР: более полутора миллионов человек сформировали человеческую цепь в 560 км через Литву, Латвию и Эстонию, чтобы осудить германо-советский пакт 1939 года.
25 августа – Венгрия: правительство закрыло для восточных немцев границу с Австрией.
27 августа – Таиланд: пираты убили около 150 вьетнамских «лодочных людей» в заливе Шиам.
31 августа – Ливан: столица снова парализована артиллерийскими дуэлями и боями, которые ведут христианские войска против ополченцев партий, союзных Дамаску.
1 августа 1989
Тело раздирается неисчислимо.
Тебе. Тебе. Тебе.
Ночь со 2 на 3 августа 1989
Суджата видит Шри Ауробиндо, идущего большими шагами по асфальтовой дороге (он опирается на плечо Суджаты).
Он собирается выйти?
Мать следовала за ним.
3 августа 1989
Суджата: Шри Ауробиндо и Мать выходят
на асфальтовую дорогу
Вы знаете, сегодня ночью я видела Шри Ауробиндо, и я видела Мать.
Жаль, что сегодня утром я не смогла вам рассказать, это было более свежим. Словом, я рассказываю вам то, что я запомнила.
Я находилась в комнате, где стояли две кровати, которые не касались друг друга, но были рядом. И я протирала кровать: как если бы я закончила протирать одну и была вторая, я наклонилась или сидела на корточках и протирала низ. И обе кровати были заняты. Окна были закрыты, был ковёр, и, вероятно, что-то ещё также (мне кажется, ковёр имел какой-то цветочный рисунок, у меня осталось смутное впечатление зелёных линий, но я не могу вам сказать). Так вот, я, таким образом, протирала кровать...
Край кровати.
Нет, низ кровати. Иногда снизу у столов, есть нечто вроде крепления, своего рода очень узкая доска?...
Было что-то подобное. И тогда я сильно наклонилась, очень занятая тем, что я делала. Я помню, что закончила меньшую сторону, и затем я перешла на другую сторону кровати. То есть было две кровати рядом, я закончила эту сторону, и затем я перешла...
На внешнюю сторону.
На внешнюю сторону. И когда я перешла туда, внезапно тот, кто лежал на кровати, поднялся – и это бы Шри Ауробиндо! Это был Шри Ауробиндо...
И он не только поднялся, но он хотел встать с кровати.
И так как я сидела на корточках, он положил свою руку на моё плечо, и... она была такой тяжёлой, вы знаете! я думала, что я просто упаду! (Сатпрем и Суджата смеются) Он поставил ноги на пол, вы понимаете, и он вставал (как вы иногда делаете, не так ли, вы опираетесь на моё плечо, вот так); так вот, он опёрся на моё плечо (смеётся), чтобы встать. Я подумала: я сейчас упаду, и затем я сказала себе, нет, так не пойдёт, нельзя этого допустить, потому что вслед за этим, если я не устою, он упадёт (Сатпрем смеётся), и у него будут болеть ноги. Я подумала обо всём этом, и я, таким образом, выдержала. И очень мягко, потому что я, в самом деле, согнулась пополам! (смеётся)...
(Смеясь) Это меня не удивляет!
...я поднялась. Он встал на ноги, всё время, опираясь на меня. И в тот момент, когда я встала, я увидела, что на другой кровати была Мать. Она сидела; она поднялась, но ещё...
Ещё не встала с кровати.
Ещё не встала с кровати, но поднялась, вот так.
Сидя.
Сидя. Ноги вытянуты, сидя. И я увидела, что на ней было платье розового цвета, очень светящееся, очень яркое, но такое красивое! Оно шло ей... (Суджата хохочет) очень!
Так вот, она смотрела.
И тогда Шри Ауробиндо хотел выйти, чтобы принять свою ванну. Но его ванная комната была не рядом: надо было выйти; его ванная комната находилась где-то ещё. Таким образом, мы вышли. И с Матерью, были, кажется, три другие женщины или три человека – три женщины, которые обслуживали Мать. Что касается меня, Мать притягивала моё внимание, не так ли, я смотрела, но... это был Шри Ауробиндо! (Суджата смеётся) Тогда, я пошла с ним. И затем, через какое-то время, мы оказались с ним на дороге, и вдруг я осознала, с какой скоростью шёл Шри Ауробиндо! Потому что, мне приходилось почти бежать, чтобы он всё врёмя мог опираться.
Держать свою руку на твоём плече.
Да. Потому что, в самом деле, я была как поддержка. И в какой-то момент, я посмотрела назад на улицу: даже Мать была на некотором расстоянии позади! Сначала, мне показалось, что и Мать, и Шри Ауробиндо, все шли быстро; затем, я увидела, что Шри Ауробиндо, шагал очень быстро – и широко! «Long strides» [широкие шаги], вы знаете? Не то, чтобы он бежал, но «long strides» и...
Он был большой.
Он был большой, солидный. Он был, действительно, большой.
Он был, в самом деле, большой. Солидный.
Потом, мы пришли в место с деревянными лестницами, я думаю; надо было подниматься по ступеням, там была ванная комната для Матери, и немного дальше, ванная для Шри Ауробиндо.
Это то, что я увидела, в общих чертах. После, я увидела другую вещь... Вот.
Какой была эта дорога?
У меня сложилось, впечатление, что она была асфальтовой.
О? Асфальтовая дорога?
Такое было впечатление.
А то место, где у них находились эти ванные комнаты, что оно напоминало? ты не можешь сказать? Это тебе ничего не напоминало?
Совсем ничего. Совсем ничего.
Асфальтовая дорога. Там были люди? Нет...?
Я никого не видела, пока мы шли.
Шри Ауробиндо шёл впереди, и затем позади Мать?
Да. Да. И пока мы шли, я даже не знаю, что стало с этими тремя женщинами, которые обслуживали Мать. У меня было смутное впечатление, что одна из них была Васудха – но я не могу вам сказать.
Это, может быть, моё воображение, после.
Да. Фактически, ты видела Мать одну?
В тот момент, я видела только Мать.
Да, когда она шла сразу позади Шри Ауробиндо.
Да. Но там, тогда, Шри Ауробиндо...! (Суджата смеётся)
Широкие шаги...
О, да! Такие широкие... В самом деле «long strides», вы знаете! И быстрота!
Ну, это действительно важно. Он выходит. И он идёт по дороге, которая совершенно от мира сего, почти асфальтовая. Общественная дорога.
Послушай, это, в самом деле, интересно.
Если Калки отправился в путь, это было бы хорошо.
Он хотел принять свою ванну. И Мать тоже: Мать тоже вышла, чтобы принять ванну. Я не знаю, что это означает, принять свою ванну?
Да, это всегда играет очень важную роль, эта «ванна». В некоторых видениях, которые у меня были о Шри Ауробиндо также, и о Матери. И Мать, мы знаем это, она говорила об этом не раз.
Шри Ауробиндо, я не могу сказать вам точно, как он был одет: в дхоти, да, но я не могу вспомнить цвет – возможно потому, что оно было белым? Я не обратила внимания. Но Мать, так как я посмотрела (два раза – я, действительно рассмотрела): она была одета в платье (это было платье, не сари), розовое платье, такое красивое и очень светящееся – светящееся розовое.
Шри Ауробиндо в пути!
Он всегда был в пути, конечно, Он не прекращал быть в пути, но, словом, здесь, это кажется... асфальтовая дорога: он выходит, не так ли. Он идёт.
Я не знаю, это кажется мне хорошим знаком!
Во всяком случае, это было хорошо... (Суджата много смеётся)
Это было хорошо для тебя! а, это давило на плечи! (Сатпрем смеётся)
Но, в самом деле! вы знаете, чтобы подняться, чтобы встать со своей постели, он... я не дерзаю сделать это, но вся его тяжесть! И в самом деле, я думала, что вот-вот упаду – сама я крепкая, не так ли, но...!
Ах! да, он солидный, Шри Ауробиндо, это... это гора.
Но, всё время, вы знаете, эта улыбка, эта забава, есть нечто, что забавляется. Мать была более серьёзной. Мать была позади, она была более серьёзной. Но Шри Ауробиндо: очень улыбающийся!
Очень улыбающийся.
Я думаю, не так ли, что когда это вот так, Шри Ауробиндо вот такой, нет препятствий, никаких. Нет ничего.
О! если Он решает, нет ничего.
Нет ничего.
Ах! вот, я видел Шри Ауробиндо – никаких препятствий: земля, это маленький шарик, ты понимаешь. Просто, есть некая игра, которая проигрывается – и Он знает лучше, чем мы. Но нет фантазии о препятствии, не так ли. Он, в самом деле, всемогущий. Только, это Всемогущество высшего Сознания, которое знает точно то, что надо, и для которого идёт в счёт малейший атом. Потому что, фактически, Он и является этим малейшим атомом. Тогда препятствия, это... Увиденные с этого плана, ну что ж, это огромная Игра – или маленькая игра, может быть?! (смеясь)
Но, фактически, дорога была вся свободная, не было...
Дорога была свободная. И, однако, это была дорога мира.
Асфальт, невозможно быть более материальным.
Вы помните, однажды я рассказывала вам, как вы сопровождали Мать, и я видела, с какой скоростью вы продвигались вперёд со стулом Матери.
Ах! да, я помню это.
С какой скоростью! вы должны были бежать...
Ну вот, на этот раз, у меня было впечатление, что... я, я сама должна была бежать. Я не видела вас, это любопытно: я видела только Мать, Шри Ауробиндо, но был кто-то, кому я говорила: «Идите, предупредите Чампаклала, чтобы ванна для Шри Ауробиндо была готова».
А я, вы знаете какая я, в самом деле, полная идиотка! Когда я протирала кровать, и чтобы Шри Ауробиндо встал со своей кровати, я говорила себе: «Смотри, он хочет принять ванну сейчас, а я ещё не закончила протирать (!) (Суджата и Сатпрем смеются от всей души) Тоже, настолько материально!
Да, это сознание очень материальное. Все эти вещи видятся совершенно материальным сознанием. Именно это интересно. У меня было, я могу сказать, сотни опытов: это сознание совершенно материальное; это не какое-то другое сознание, это материальное сознание. Сознание рабочего, труженика, слуги...
Совершенно материальное сознание. Именно оно видит эти вещи.
Но это именно то, что я делала!
Ну да, у меня, я говорю тебе, были десятки опытов. И всегда именно сознание самое материальное, является свидетелем, или участником этих вещей.
Это не видение сверху...
Совсем нет. И именно материальное сознание наблюдает вещи с сознанием, которое оно имело бы здесь, говоря: «Смотри-ка? Это должно быть вот так, это не так!» (Суджата смеётся) Я говорю тебе, у меня были десятки опытов – я мог бы сказать сотни. Сознание работника, который видит все детали, не так ли, и который судит на свой материальный манер.
(Смеётся) Да.
Которое говорит: смотри-ка! почему это вот так? Оно говорит себе: смотри-ка, странно то, что он делает, здесь; если бы я был на его месте, я бы сделал вот так! Ну совершенно материальное сознание, чисто. Я же говорю тебе, у меня было множество опытов.
Что касается меня, у меня было не так, я нахожусь больше в том, что я делаю. То есть, я протирала, и я не закончила!
Да. Но когда я нахожусь в действии, меня заставляют делать определённые вещи, я говорю: «Но почему это вот так? Это должно быть вот так!» Ты понимаешь?
«Это странно, всё же, в этом нет логики!» (Смеясь) Нет, я говорю тебе: материальное сознание, такое же материальное, какое оно здесь.
При пробуждении.
Да, такое же, когда я бодрствую и говорю Ж.: «Ты видишь, вот здесь грязь» или «Этот предмет должен быть вот так, а не так» – это сознание здесь. Это работник, в самом деле. Но, во всех этих видениях, я как работник. У меня разные виды работы, которые надо делать, тогда, иногда, я кули, иногда моряк, иногда... но я всегда человек, который что-то делает.
В действии.
Который делает. Или я пробиваю цемент, или я... Я полностью работник. И с этим сознанием эдесь, не с другим.
Вам больно?
Ну да, моя Милая.
Ты видела Шри Ауробиндо, когда он положил свою руку (смеётся) на плечо!
Вы были как пёрышко, по сравнению, мой милый!
Но здесь, это было, в самом деле.... Вот.
Ну что ж, если он в пути, это хорошо... Посмотрим. (Смеясь) Что касается меня, я прошу только, чтобы видеть!
Как?
Я прошу только, чтобы видеть! (смеётся)
Вы знаете, что я услышала?
Нет
Я услышала: «Я прошу только видеть шутку» (!), которую он собирается проделать – «которую он собирается проделать», вот, это то, что я добавила.
Не знаю, будет ли это шутка, я не знаю.
Мы не можем понять. Нельзя перевести на наш язык невежественного и тёмного мира то, что видимо для высочайшего сознания, не так ли – мы не можем.
Судьба человека, который собирается пустить себе пулю в лоб завтра утром, печальна. И в другом сознании, мы видим вещи совсем по-другому. Но тем временем... тем временем, это не шутка.
Но, несомненно, Он управляет вещами для того, чтобы... чтобы сберечь максимум. Потому что, если бы мы посмотрели на это глазами, как сказать, справедливости или человечности, мы сказали бы: но надо раздавить этот позор! Это позор, всё то, что происходит.
И, тем не менее, глаза людей не открываются.
О! нет, моя Милая. Я не знаю, даже землетрясение не откроет им глаза. Надо просто, чтобы... всё то, что «отжило», как говорила Мать, ушло. Вот, это всё.
И пусть смогут быть... я не говорю «спасены», но пусть смогут дышать те, кто имеют маленькую искру возможности. Пусть они смогут дышать, вместо того, чтобы задыхаться. Но масса отживших, надо, действительно, чтобы она ушла, потому что это совершенно не-прогрессирующее, не-эволюционирующее, это просто масса, которая давит на мир всё больше и больше. И эта масса, в самом деле, устаревшая, надо чтобы, она ушла, нельзя сказать по-другому.
Ничто не откроет им глаза, ничто-ничто-ничто. Как эти люди на Кавказе, вот, я всё время вспоминаю: шло это землетрясение, а мусульмане, надо же, продолжают драться с христианами! Окажись они под землёй, они продолжали бы драться! Тогда что...? В этом нет ничего. Пусть это исчезнет также, а.
.....
Ну вот. Я начинаю сердиться, это не хорошо для меня.
Но этот вид, он должен уйти. Он, несомненно, представляет собой часть «отжившего».
Любопытно, западные жители не понимают, что представляют собой мусульмане.
Нет, они не могут понять, потому что они никогда не страдали от них, моя Милая. Только в средние века, когда было вторжение Сарацинов и... но это была ещё только маленькая полоска на юге Франции, которую это коснулось: они не знают, что такое мусульмане. И они смотрят на них через свой мир...
(Смеясь) Коммерции!
Да, конечно, коммерции, но те, кто немного идеалисты, они смотрят на это как на «религию» среди других религий. Они не понимают, что это такое.
Да, меня утомляет говорить об этих людях. Это бесполезно.
Да, да, не говорите.
Мы начинаем о чём-то хорошем, а затем...
Нас снова поглощают все эти мерзости земли.
Ох, да, сразу же. Так жаль! Мы не можем оставаться...
Нас поглощают, всегда...
Да, моя Милая.
Ну что ж, это наша нужда быть внутри.
Всё же, я нахожу Шри Ауробиндо и Мать очень любезными, вот так, прийти сделать нам маленький визит! (Суджата смеётся)
О! да, моя Милая
Но если Они, действительно, в пути, это хорошо. О! да.
В самом деле, Шри Ауробиндо солидный, могучий, большой...
О! да...
Я хочу сказать физически большой.
О! да, я видел его сам, да.
Вы видели его.
Да. О! Он чудесен...
И улыбающийся.
Я видел его серьезным.
Вы видели его серьёзным.
Скоро будет год, как вы видели руку Шри Ауробиндо, указательный палец, который показывал. Вы помните?
Вы знаете, что касается этих мусульман, Шри Ауробиндо был бы совершенно согласен с вашим ощущением.
Да, у меня впечатление, что мусульмане, он не считал это чем-то стоящим.
Нет. Я видела его беседы, когда он говорил о мусульманах, он говорил: это люди, с которыми ничего нельзя сделать.
Конечно! Ничего нельзя сделать.
Что-то в этом роде; я говорю это своими словами.
Да, ничего нельзя сделать. Ничего.
И я думаю... да, как ты говоришь, западные люди абсолютно не понимают, что это такое.
Весь мой первый контакт с мусульманами, когда я был ещё совсем невежественным, в двадцать два года, в Фивах, я видел эти чудесные статуи, чеканное лицо.
Ох! да...
Вот. Мусульмане, мне показали это в двадцать два года, когда я ещё ничего не понимал, не так ли. Тогда сразу же, мусульмане: «Ах!»
Это отчеканилось внутри!
Это отчеканилось в моём сердце, во всяком случае.
Потому что, это был такой шок – это такое красивое, не так ли. И отчеканенным было лишь одно лицо: то есть своего рода агрессия, как если бы я почувствовал руку тех, кто чеканил эти лица. Я был, в самом деле, невежественным, не так ли, что я знал? Я не знал ничего, ни о Египте, ни об Индии, ни о мусульманах, я вышел из... того, что ты знаешь; и тогда, эти лица были... это были лица, ничего другого, не было плеч: лицо. В самом деле... как если бы я стал... (в Египте, я находился в странном состоянии), так вот, это было, как если бы я почувствовал руку тех людей, которые чеканили эти лица. Тогда мусульмане, это...
Вот именно.
...это отпечаталось в моём сознании, я знаю, что такое мусульмане...
....
Что вы говорите, мой милый?
Я доволен, что ты увидела Шри Ауробиндо в пути. И опирающимся на твоё плечо. Если он опирается на твоё плечо, он, должно быть, опирается и на моё немного?
О! да, несомненно, Он хочет, чтобы всё изменилось. Он хочет этого лучшими возможными средствами.
Нет, ты знаешь, это нечто, против чего я всегда протестовал: эта манера видеть мир, как игру – «Лилу», Игру.
Нет, я не говорила об Игре.
Этого я никогда... Это правильно и очень хорошо, когда мы находимся снаружи и наверху, в другом сознании, но... я видел Шри Ауробиндо серьёзным.
Серьёзным, то есть Он несёт наше бремя.
Он хочет сберечь, сколько Он может, только всё настолько перемешано... Только высочайшее Божественное может знать, как «распутать» всё это.
5 августа 1989
Закончил чтение корректурных листов «Сумерек»
С божественной помощью.
7 августа 1989
Это становится с каждым днём всё более ужасным. И даже весь день напролёт, это самое ужасное. Неистовство Молнии, почти яростное.
Тело ЗНАЕТ, что это Ты, но... для него это раздирающее.
Как такое возможно?
Шри Ауробиндо говорил «твёрже чем алмаз»...
Я не «выдерживаю» более получаса этой «операции». И после, на моей кровати, это своего рода раздирающая агония.
В самом деле, я не знаю больше, как я живу.
Отправил рукопись в Париж.
8 августа 1989
Такое сильное изнурение. Я не знаю, как я держусь на ногах.
Это начинает становиться кошмаром.
9 августа 1989
Если послушать «All India Radio», то не было никого до Ганди и Неру – этих двух фальсификаторов.
Это так прискорбно.
В самом деле, надо, чтобы эта Ложь ушла.
10 августа 1989
Я замечаю всё больше и больше (телесно и болезненно), что «Материя сообщается» – ВСЁ сообщается, это тотальное заражение вещей или элементов самых разнородных или внешне «разделённых» – это ужасный концерт. И микроскопический.
Чтобы «утешить» себя, я говорю себе, что эта Молния должна иметь своё позитивное и неисчислимо многообразное действие, микроскопическое к тому же.
Вероятно, это «раздражает» всё!
Ночь с 10 на 11 августа 1989
Я хочу, всё же, записать это, потому что это очень «указывающее». Я пошёл принять ванну (всё время эта мистическая «ванна») где-то, и когда я вышел, я заметил, что у меня забрали (или украли) мои одежды, и особенно это толстое пальто (или куртку), которую я ношу, когда выхожу в холодное время, а в карманах этого пальто были все мои бумаги (паспорт, консульские документы, удостоверяющие личность) и все мои «дорожные чеки» и чековая книжка. То есть я был без средств и голый. И кто-то мне сказал (может быть, я сам?): в таком состоянии, вас могут посадить в тюрьму.
Нет больше «средств», нет больше «защищающего пальто», нет ничего – голый и беззащитный. (Умершие находятся в этом состоянии).
И, действительно, у меня впечатление, что я всё больше и больше теряю все мои средства «жизни» (или старой жизни).
То есть, я всё больше и больше вхожу в Жизнь.
Агония такая ужасная.
Как продолжать это?
Побоище в Шри-Ланке (индийскими Силами для поддержания «Мира») (скрываемое и отрицаемое Индией...)
«Лорд Наций» позади этого Р.Г.
Эти люди пойдут на всё ради того, чтобы сохранить свою власть[39].
Этот Р.Г. заслуживает виселицы.
(Возможно, следовало бы слишком многих людей отправить на виселицу?)
Нужны, очевидно, другие средства – другой вид, который заставит этих животных замолчать, просто своим неоспоримым могуществом Истины.
15 августа 1989
Я замечаю, что моё сердце полно слёз, которые льются при первой возможности, или которым я мешаю литься (Старость?)
(Фотография Матери, которую вновь обнаружила Суджата).
Я, должно быть, закрыл дверь с уходом Матери, и каждый раз, когда она немного открывается, льются слёзы.
16 августа 1989
Это настолько несоразмерное, что я могу сказать это: если наши физические законы, в самом деле, существуют, я был бы мёртв согласно им. Однако, я продолжаю. Значит, существует что-то полностью физически ложное. Это Ложь, которую надо пройти до конца.
Тогда, это будет другая жизнь на Земле – та Жизнь.
Стражи жестоки. Но это лжецы.
Это гестапо тела.
17 августа 1989
Тело, сознание тела, становится всё более и более как всеволновая радиоточка – «волн» не великолепных! (в общем).
Надо, чтобы эти волны «небес» были очень «пронизывающие», чтобы они прошли через отвратительное (и липкое) кишение.
В микроскопе, это поразительное (!)
19 августа 1989
Это было настолько ужасное! Я никогда не видел, не испытывал такое, подобную конвульсию Молнии, которая размалывала и скручивала тело во всех направлениях на протяжении пятидесяти минут. Я хотел остановиться и не мог. Я походил, пытался немного походить, чтобы «смягчить» это, но тело продолжало сотрясаться, и было словно поражено молнией. Я снова оставался стоять неподвижно перед камином, и это продолжалось и продолжалось – ужасная агония, но без страха. Затем я призвал Шри Ауробиндо и пошёл к своей кровати, было довольно опасно ложиться. Что-то, должно быть, разорвалось немного у лопатки, но мне удалось оставаться лёжа на животе, пока проходило это ужасное Могущество...
Я не знаю. Я спрашиваю себя, не собирается ли эта Молния декоагулировать тело, материю – стать более могучей, чем «естественная» сила, которая коагулирует эту материю... И что тогда...??
Именно Ты разрушаешь эту отвратительную Ложь.
Точно, Апокалипсис.
Тело переживает Апокалипсис.
Это было 25 августа 1986, когда эти Массы начали нисходить...
«This time something will be done[40]», сказал Шри Ауробиндо своим языком, таким сдержанным.
20 августа 1989
Сатпрем, Суджата с Матерью;
Мать собирается рассказать свой последний опыт Сатпрему
Сегодня 20 августа?
Ну вот! Уже целых одиннадцать лет, как мы здесь. Мы прибыли сюда 18 августа, кажется.
В «Конец Земли»?
Тебе удобно?
Совершенно, да.
Вчера вы говорили о вашей книге, не так ли?
О моей книге?
Новая книга, которую мы послали...
Возможно, есть связь с этим. Я не могу вам сказать. Я не запомнила полностью, в деталях, но я могу вам рассказать то, что я видела.
Сначала, вы и я были с Матерью. Но все стояли; не сидя в комнате, как прежде: стоя.
Там был кто-нибудь?
Я не знаю, возможно, кто-то проходил, но мы находились где-то снаружи, все трое. Мы были вместе. То есть, там стояла Мать, и вы были справа от меня, а я слева от вас, лицом к Матери. И между вами и Матерью был разговор, который я не смогла запомнить. Затем, вы ушли. И, в этот момент, Мать продолжала смотреть на вас – как она делала, вы знаете? Очень часто, когда вы выходили из её комнаты, я оставалась позади, не так ли...
... она продолжала смотреть на вас, вот так. Из того, что она увидела, один или два раза она сказала мне кое-что. Я рассказывала вам однажды, что она никогда не видела лотос сердца, обращённый вниз.
Да. Да, это любопытно.
Я не забыла, потому что Мать нашла это очень любопытным. Она никогда не видела подобного.
Да, обычно лотос сердца... Но, я не знаю, для меня, Земля имеет смысл, такой глубокий. Никогда небеса не имели для меня смысла – никогда. Но Земля, для меня, имеет смысл, очень глубокий. Как если бы именно здесь, действительно, всё несчастье, та вещь, которая заслуживает всей любви.
Да. Я не знаю, записали ли вы это.
И вернувшись, я рассказала вам.
Ты мне рассказала это?
Ах! да, я рассказала вам это сразу же!
Да, я припоминаю, что ты мне рассказывала. Но я не думаю, что это было записано[41].
Я забыла, когда это было. Во всяком случаем, это было во времена Васудхи, потому что нас совсем не беспокоили, в ту эпоху.
После вашего ухода, я осталась одна с Матерью, Мать смотрела на вас долго, она было очень молчаливой, и затем Она сказала это. Она сказал это, не мне, но словно бы говорила самой себе, вслух. Она сказала: «Я никогда не видела, это так любопытно, лотос сердца, обращённый вниз...» (Суджата смеётся)
Так вот. Это так же, когда вы вышли, Мать продолжала смотреть на вас. И я была там, я смотрела на Мать, я не знала. И затем Она сказала мне (я поняла после, что это было по поводу вашей книги), я не смогла запомнить точные слова, я передаю вам тот смысл, который поняла...
Смысл в том, что книга, которую вы написали, была прекрасной. Но, что у вас ещё не было опыта Матери, поэтому вы не смогли написать конец. Тогда я сказала: «Но милая Мать, только Ты можешь рассказать свой опыт, который произошёл в Тебе». Она поразмышляла, Она кивнула головой, как бы говоря: «Да, хорошо». И тогда возник вопрос, чтобы мы с Матерью пошли и нашли вас, чтобы Мать вам рассказала.
Опыт Матери?
Опыт Матери.
Что ты имеешь в виду? Что Она имеет в виду, под опытом Матери?
Как если бы... Послушайте, я не могу вам сказать, это был бы мой собственный комментарий.
То, что я могу сказать: «Опыт, через который проходит Мать».
Ах! вот что ты имеешь в виду.
Ну да. Да, опыт, через который Она проходит – последний опыт.
Да. Последний, это могила.
Вероятно.
Ах! но я хорошо знаю, что последний шаг, я ещё не пережил его.
(Смеясь) Я не говорю вам ничего, я...
Я не могу сказать это, и, вероятно, нечего сказать.
Словом, я не знаю ничего. Нечего сказать.
Потому что Мать собиралась рассказать это.
Она шла?...
Она шла рассказать вам его, свой опыт, свой последний опыт.
Ну, рассказать его, это означает испытать его?
Я не знаю, я подумала, что... в моём внешнем сознании это было так, что она собиралась рассказать вам его, и вы должны были записать его и вставить его [в книгу].
Но, моя Милая, опыт, это не те вещи, которые мы говорим, это вещи, которые мы переживаем.
Я не могу вам сказать, я рассказываю то, что я увидела.
Если Мать приходит, чтобы рассказать мне свой последний опыт, значит, это не для того, чтобы делать записи, а для того, чтобы погрузить меня в опыт.
Что это... Нечего говорить. Надо пережить, пройти через, или пережить этот последний шаг.
Но, если я правильно поняла, всё то, что вы записали, это был пережитый опыт, значит, это было очень хорошо.
Конечно, это пережито.
... Но у вас не было последнего опыта Матери.
Ну да! Я знаю это! (Суджата смеётся) Я знаю это – и не знаю, надо ли желать иметь его?1 Последний опыт, это последний шаг. И последний шаг... каким был этот последний шаг? Каким был последний шаг Матери?
Я ничего не комментирую!
Нет-нет, я не комментирую, моя Милая, я стремлюсь войти в вещь.
Её последний опыт, это то, что они швырнули её в могилу.
Это так? или это переход?
Переход?
Переход через смерть.
Ну, это как раз то, что я сейчас делаю.
И последний шаг, я еще не пережил его. Я говорю тебе, мы находимся в Стене: остаётся миллиметр или километр, я понятия не имею. Но то, как разворачиваются вещи, это ужасающее. Нет страха, но это совершенно ужасное. Это совершенно ужасное. Невероятно ужасное, невообразимое ни для одного человека. Это не-во-об-ра-зимое.
Раздробление?
Такое впечатление, что материя собирается разжижаться. Ты понимаешь, эта Молния, такая ужасная, более могущественная, чем сила, которая удерживает атомы вместе. Вот.
Я не могу выразить. Нет другого слова, кроме «awesome» – это ужасное.
И это всё время возрастает. Вчера это было ужасное. Это было ужасное-ужасное. И я не сумел выйти из этого. К концу пятидесяти минут, мне хотелось остановиться, не так ли, я не мог... – дело не в том, что я не мог больше, потому что это за пределами всяких возможностей или сил – но я говорил себе: пятьдесят минут этого... этой вещи, этого достаточно. Я пытался ходить немного по комнате, чтобы смягчить и меня словно трамбовали каждый раз (Сатпрем показывает Суджате жест ритмичного трамбования), ты понимаешь? Тогда я снова встал на ноги и затем это продолжалось... так, что меня расплющивало – не только расплющивало, но выкручивало. Это ужасающее, моя Милая, это ужасное. Не «ужасающее», потому что нет страха. Тогда, в конце концов, я лёг на кровать, и затем, сразу же: крэк! Я почувствовал в моей лопатке... Нас переполняет эта молния, и мы делаем опасные движения, так сказать.
Каждое движение опасное.
Но каждая секунда опасна.
И, однако, в то же время, есть нечто такое, что за пределами опасности, за пределами страха, за пределами боли. Всё-таки, тело испытывает опасность, испытывает боль, и чувствует, что это ужасающее, но, в то же время, мы полностью за пределами. Я хочу сказать, материальное сознание находится за пределами всех этих физических условий. Материальное сознание. Иначе, оно не смогло бы это выносить. То есть это то, что я называю «я знаю» тела, не так ли, «я знаю»...
Ну вот, это то, что находится там, в глубине тела, и которое знает. И которое знает... навечно, не так ли. Тогда, мы... мы проходим. Но это, очевидно, опасное, это, очевидно, ужасающее, это... непостижимое – но каков будет последний шаг? Так вот, последний шаг, это опыт Матери.
Так что же это за последний шаг? Её положили в могилу.
Я не знаю... Да, я понимаю, логически это так, но в моём сознании, когда Мать говорила, это не была могила. Не было вопроса о могиле.
В начале июня, у меня было видение: я увидел себя в гробу, лежащим в гробу.
Но надо мной не было крышки. Крышки на мне не было. Это было в начале июня. И тогда, в то же время – я был, таким образом, мёртвым, не так ли, по-видимости: меня положили в гроб – но моё сознание говорило мне: «Но ты не мёртв, ты ещё полон энергии; только, чтобы выйти из этого (из этого, означает из гроба), чтобы выйти из этого, надо быть скрытым...
Надо быть скрытым...
....чтобы никто не видел тебя».
Я говорил себе: но это же невозможно! Твоё тело... Это как если бы материальное сознание говорило моему трупу (Сатпрем смеётся), который был мной в гробу! Оно говорило: «Но ты же ещё полон энергии! Ты не мёртв, у тебя ещё полно энергии! Надо, чтобы ты вышел из этого!» И тогда, в то же время, в этом сознании, было: «Чтобы выйти из этого, надо быть хорошо скрытым, надо, чтобы никто тебя не видел» – или меня не видели.
Я говорю тебе, я не знаю, это совершенно мистическое. Мы знаем путь – для меня сейчас путь, он ясен, не так ли. Я сказал об этом в сжатом виде, но также, ясно, в этой книге, каков был путь. Но последний шаг, это полная тайна. И, действительно, ничего не будет известно, пока не будет сделан последний шаг. Потому что, именно последний шаг прояснит всё. Но... что представляет собой этот последний шаг? Он кажется значительно ускорился.
Она шла, чтобы рассказать мне свой опыт. «Рассказать мне», это означает не разговоры, подобно тем, которые я веду сейчас, не так ли, это означает пережить его.
Но каков был этот последний опыт Матери? Это может быть только, в самом деле, прохождение через смерть. Это то, что мы сейчас делаем – то, что я делаю ежедневно уже семь лет. Но в манере всё более и более...
Острой, ускоренной.
Острой, глубокой, опасной, загадочной...
И... повелительной. То есть это всё более и более как каменное. Как каменное, тогда... У меня впечатление, что я как человек из железа. И эта молния... размалывает это железо. Железо, это моё тело. Это смерть, это смерть, это вся смерть, которая есть в теле: это железное. У меня впечатление, что я железный. И когда я вот такой, у меня, действительно, впечатление, что я вешу сотни килограмм. Было бы интересно встать на весы, я уверен, что это не был бы тот же вес, который я имею физически.
То есть в состоянии более или менее нормальном и затем в работе.
Да! Я говорю тебе, что я прижат к полу, здесь, вот так, мои ноги разъезжаются, ты знаешь, и в самом деле, как борец или атлет, вот так, чтобы поддерживать или выносить, переносить. Это расплющивающее. Это РАЗМАЛЫВАЕТ вас, это ВЫКРУЧИВАЕТ вас, это вас... и... всё это... мы словно из железа. Это ужасное. Железо, это «скала», о которой говорили Риши, так сказать, вот. Это дно – это дно или скорлупа, я понятия не имею, которая покрывает эту материю.
И в теле, это представлено костями?
Большая трудность, это не органы – ни один орган не имеет трудностей: это всё позвонки, суставы, сухожилия, мускулы. Именно это я говорил Клоду недавно: как ты хочешь попросить атлета поднять его штангу, не напрягая мускулы? Ну вот, это точно так, через нас проходят эти тяжести и всё тело сжимается естественно. Если я положу тебе камень в руку, твоя рука напрягается.
Ну вот, когда ты имеешь эти тонны молнии, которые проходят через твоё тело, всё тело напрягается. Тогда это болезненное.
Мы словно из железа.
Она расплющивающая, эта молния! И она проходит через тело, и тогда каждую секунду, на каждом уровне позвоночника или на каждом уровне шеи, плеч: всё напрягается. Мускулы, позвонки, всё... тогда, лопатки разрушаются – всё...
Я говорю тебе, это всё равно, что просить атлета поднять тяжесть, не напрягая мускулов, вот. Здесь мы не поднимаем тяжесть: мы принимаем её. То есть именно вся физическая структура, которая... Это противоречит всем законам физической структуры. Это в процессе... Тогда, что произойдёт? Сердце, мозг, всё это, это переносит – очень хорошо. Но мускулы, сухожилия, позвонки, и к тому же тысячи фибр! Спина, состоит из тысяч и тысяч фибр, связок, сухожилий, всего того, что держит позвоночник. Тогда... нить за нитью, всё это раздирается! Тогда что же, эта молния собирается разжижать всё это? Это сама смерть, точно. Это сущность смерти.
Ну вот, я не знаю, каков опыт Матери, моя Милая. Я сказал тебе, впрочем: последний шаг, я не знаю его. И мы не узнаем ничего, пока не будет сделан последний шаг. И так как я не знаю, буду ли я жив, когда последний шаг будет сделан, меня подтолкнуло записывать то, что я узнал до сих пор. В конце концов, хорошо, в конце концов, я могу отставить в сторону, и сказать: «Ну вот, это будет новый вид», «это будет новая земля», «это будет...» Но «это будет», что это будет, я понятия не имею. Но я могу говорить, по крайней мере, до предпоследнего шага. Тогда, это то, что я хотел сказать прежде, чем стану неспособным больше говорить, что бы то ни было.
Но Мать находила, что это было превосходным; именно это она вам сказала.
Ну да, именно Она дала мне это: «превосходное», это приходит от Неё!
Тогда опыт Матери... какой он?
Я не прекращаю переживать этот вопрос.
Не спрашивать его, но я не прекращаю переживать его, этот вопрос.
Послушайте! Мать сказала «мой последний опыт» или «два моих последних опыта»? Вдруг, как будто это мне пришло; как если бы она сказала: «два моих последних опыта».
Я говорю тебе, это тайна последних шагов. Последнего шага, или последних шагов: мы не знаем, сколько шагов остаётся сделать.
Да. (Смеясь) Во всяком случае, это не больше двух!
(Сатпрем и Суджата хохочут)
Не больше двух?! Ты меня очень ободрила и утешила! (смеётся)
Я не знаю, вдруг, как если бы Мать сказала мне о своих «двух последних опытах».
Конец всего этого, это... Это тайна Новой Земли, не так ли.
Надо, чтобы был один образец – по крайней мере, один – который сделает шаг. Точно, «сделает шаг». Новая Земля, она не упадёт вам на голову, не так ли, надо, чтобы это вышло из земного тела, это так просто. Тогда, надо чтобы нашёлся хотя бы один из этих чёртовых человеческих образцов, который согласится... или который будет способен выжить, сделать пролом или сделать звено, построить мост с этой Новой Землёй. Они сделали работу, ну что ж, надо следовать, вот, я не прекращаю говорить об этом. Но конец, я его не знаю. У меня впечатление, что каждый день, я мог бы сказать, каждую секунду, я переживаю конец. Потому что каждый раз, это конец.
Да, да, да.
В самом деле, это великое земное несчастье надо вырвать с корнем.
Это великое несчастье. Это великое несчастье, не так ли.
Божественное, это Радость, это Красота, Широта, Лёгкость, Простота: вот что такое Божественное. А эта Земля, это ПЛЕВОК на Божественном. Это полная противоположность, это ГРЯЗЬ. Это вызов Божественному. Это отвратительная Тюрьма Лжи. Ну, это точно, земное несчастье. Именно это несчастье должно измениться.
Где Красота? Где радость? Где Широта? Где Простота? Ничего из всего этого.
Вот так. Ну что же, посмотрим, каков будет последний шаг – или два последних шага.
(Смеясь) И Мать пошла искать вас. Мать пошла сказать вам о них. Вот.
Да, хорошо, посмотрим. Посмотрим.
22 августа 1989
«Всё сохраняет кажущуюся вечность», сказал Шри Ауробиндо в Савитри. Это самая ужасная из истин – мы постоянно, днём и ночью, и на протяжении десятилетий, перед этим.
Тогда, надо стремиться всё же.
Надо пытаться всё же.
Надо бороться всё же.
Как Спартак, умереть с мечом в руке.
Или что?
Но я понимаю очень хорошо, что спасение физическое. И нет другого – надо разрушить Стены этого «цирка». Иначе «цивилизация» может вращаться бесконечно, и Эпохи.
Я чувствую себя настолько в конце.
(Сегодня ночью, я увидел этих полу-животных существ – волосатых – полу-людей, которые, кажется, совершали свой танец, с руками в воздухе).
Можно было бы плакать от отчаяния, но что пользы. Пока они будут меня нести, я буду идти.
23 августа 1989
В этой буре Молнии, тело стонет, как под пыткой. Если бы я не сдерживал его, оно бы кричало или вопило.
До каких пор это будет длиться?
Ночь с 23 на 24 августа 1989
Суджата видит вот что: она видит меня, несущим совсем маленький электрический нагреватель (погасший), затем у меня нет больше сил, и я сажусь на пол у стены моей комнаты. Она берёт меня на руки, чтобы перенести на мою кровать. Я был одет в тёмно-голубое.
То есть, силы старой жизни уходят.
25 августа 1989
Мой постоянный вопрос: где центр этого железного сопротивления? или же это бесчисленный центр, столько же, сколько мускулов, сухожилий, нервов и всего прочего? столько же, сколько атомов, может быть?
Таким образом, вся система, без пролома? Где пролом, единственный пролом? Или же это медленное продырявливание, миллиметр за миллиметром, из-за боли и из-за вязкости...?
Мы не знаем, тогда мы продолжаем и продолжаем, не зная того, что «улучшит» ситуацию, если её можно улучшить (!)
Очевидно, рыба на песке «не улучшает» ситуацию рыбы... Благодаря резким скачкам, мы в конце, может быть, «изобретём» новое дыхание.
Так же, надо, чтобы на земле наступил момент и, чтобы вся земная система была «в завершённом состоянии» (или созрела!) Тогда...
Последний скачок, и мы будем там.
Последний миллиметр и мы высадимся на Великом Солнце...
Ма, это такая пытка.
Я не знаю больше.
Приди мне на помощь. Я не знаю больше.
Факт, знать, что ты находишься в жестокой тюрьме – это уже большая помощь.
Можно бороться против жестоких стражей, но мы не боремся против медицинского спасения.
В конце концов, это Милость, если мы можем выйти из этой отвратительной вещи.
Ночь с 25 на 26 августа 1989
Я бежал, но с такой скоростью и особенно мощью, которая удивляла меня самого, в полной ночи – тёмная ночь.
Мне, несомненно, дали это видение, чтобы приободрить меня: ты видишь, ты продвигаешься, и ты даже бежишь!
Любопытно, это уже не первое видение такого рода, и каждый раз я в полной ночи.
Но, что меня поразило этой ночью, это были огромные могучие шаги. Я не думал, что это вот так.
Что меня занимает, фактически, это не скорость моего «продвижения», но вот эта плотность препятствия в моём теле – плотность железа. Однако, есть милость, которая приходит ночью, когда я сплю, и которая убирает, снимает боль, чтобы вновь вернуть её на следующий день, когда я вновь погружаюсь в эту «купель молнии».
27 августа 1989
Тело, это не тот, кто говорит «я», это тот, кто говорит мы. Оно молит за все тела. Оно страдает ради всех тел.
Материя имеет полностью и естественно чувство Единства. Это само место Единства.
Ментал, это место разделения, а Витал, это место противоречия.
Не существует стен и световых лет в Материи: есть одно.
Они посылают ракеты на Марс и на Нептун, чтобы пробить стену своей Лжи и световые годы своей Лжи.
Наши атомы и наши электроны связаны со всеми солнцами и планетами всех галактик, и наши клетки приветствуют все жизни всех вселенных.
Мы посылаем ракеты и телефонные звонки в пустоту нашего сознания.
28 августа 1989
У меня была горсть маленьких камешков и ракушек в руках, и я высыпал их на дорогу, и теперь мои руки пусты.
Хотелось бы сказать, что это «путь» через боль, изнурение и темноту полного не-знания.
Каждое утро, надо собирать всё своё мужество, чтобы снова входить в этот туннель.
Я не знаю, почему я продолжаю вести эти отчаянные записи.
Главное, это продолжать держаться на ногах, вот и всё.
У меня впечатление, что единственный «закон», который остаётся, это боль. Всё остальное... это «невозможное».
Я думаю, что единственный «физический закон», это закон стражей. И они навязывают вам свою боль (в изобилии).
Мы полностью в царстве невозможного.
Это настолько невозможное, что, фактически, это чудесное.
Но надо уметь выносить это чудо.
30 августа 1989
Кошмар усталости и боли.
Лучше бы закрыть глаза на всё и на всех – я понимаю Мать в её последние дни.
Сентябрь
3 сентября – Израиль: авиация атаковала «здания, служащие штабом для террористических организаций» на юге Ливана.
– Афганистан: США и Пакистан решают предоставить непосредственно главам афганского сопротивления военную и финансовую помощь, которая им предназначалась.
6 сентября – Ирак: в результате взрыва на заводе снарядов погибло около 1500 человек.
8 сентября – Аргентина: 40 000 человек проводят манифестацию в Буэнос-Айресе, протестуя против амнистии военных, объявленной президентом Саулом Карлосом Менемом.
9 сентября – Венгрия: тысячи восточно-германских беженцев переходят на Запад.
15 сентября – ЮАР: большая демонстрация против апартеида объединила около 10 000 манифестантов в центре Йоханесбурга.
– Непал: около 1500 противников Партии Конгресса арестованы властями.
16 сентября – Китай: тайфун «Вера» обрушился на провинцию Цзеджянг; 162 человека погибли и 154 пропали без вести.
17 сентября – Индия/Шри Ланка: договор между этими двумя странами предусматривает вывод индийских войск с территории Шри Ланки до 31 декабря.
– Франция: циклон «Хуго» вызвал разрушения в Гваделупе.
19 сентября – Нигер: самолёт DC-10 французской компании UTA потерпел крушение неподалёку от границы с республикой Чад; 171 человек погиб; первые данные усиливают предположения о террористическом акте.
21 сентября – Великобритания: IRA взяла на себя ответственность за террористический акт, в результате которого погибло 10 солдат «Royal Marines» в Кенте.
22 сентября – Ливан: план мирного урегулирования, предложенный арабской Лигой, принят без условий генералом Ауном, начальником христианской милиции.
24 сентября – Италия: после восьми лет расследований, полиция установила явную связь между калабрийской мафией и палестинскими террористами в импорте вооружения.
25 сентября – Франция: в Париже, китайские диссиденты основали первую организацию оппозиции, Союз за демократию в Китае.
26 сентября – Греция: Павлос Бакоянис, глашатай Новой Демократии, убит во время покушения в Афинах. Ответственность взяла на себя террористическая организация 17 Ноября.
27 сентября – Канада: канадские власти объявили, что в результате пожаров за лето уничтожено 6,4 миллиона гектаров леса.
28 сентября – Чехословакия: несколько сот восточно-германских беженцев прибывают каждый день в посольство ФРГ в Праге.
1 сентября 1989
Это подсознание жизни и материи, совсем как надписи на могильных плитах, «здесь покоится…». Это там и оно остаётся выгравированным – приклеенным там на протяжении веков и вечностей – надо разрушить могилу, это единственный способ.
Это больше всего приводит в отчаяние из тех реальностей, с которыми сталкиваешься.
Мне ещё вспоминается та встреча со Шри Ауробиндо, как-то ночью, уже несколько лет назад; я говорил ему: «Существуют века печалей в жизни людей». Похоже, что я чувствую всех людей.
Надо иметь веру и стойкость более бодрствующую, чем могилы. Это прежде всего.
Как я живу? Я не знаю.
Похоже, что единственная материальная «реальность», которая остаётся, это боль.
2 сентября 1989
Мы не можем утешить себя этими увечьями и ранами жизни, этими бесконечными «здесь покоится». Можно только превратить их в огонь и в более отчаянную решимость, чтобы выйти из этой безутешной Системы.
У меня есть Милость попытаться.
Шри Ауробиндо говорил о «новом принципе Материи»…
Означает ли это, что Материя не будет больше формироваться посредством неумолимой коагуляции атомов?
Пластичная Материя?
Трудность в этом скелете.
4 сентября 1989
Топтание на месте, с силой ударяя.
5 сентября 1989
Есть что-то необъяснимое в этом «главном клапане».
В моём теле остаётся не так уж много жизни. Именно что-то другое заставляет меня идти.
6 сентября 1989
Со вчерашнего дня (но, фактически, на протяжении некоторого времени и более «ясно» со вчерашнего дня) материальный мозг чувствует себя совершенно сбитым с толку. Мышление ясное и всё ясное, но в самых обычных ситуациях материальной жизни, он чувствует себя растерянным, как если бы он больше не видел ясно, как в своего рода материальной Лжи, которая создаёт покров неуверенности – или скорее бессмыслицы.
Мать говорила: не надо бояться быть слабоумным…
Но, возможно, это означает, что для материального сознания, совершенно материального и мозгового есть другой Смысл, который ему показывает это как нелепость?
Я не знаю. Мы пытаемся судить о ситуации, которая вне всяких норм. Но это делает ситуацию странной, где бессилие, боль и «растерянность» продолжают идти и заниматься чем-либо «как обычно», в то время как…
Это пытка железная.
Хуже, чем умирать каждую секунду.
Что делать? что делать?
Если бы я знал что делать, как делать…
Телу хочется кричать, что оно не может в этом больше.
Именно элемент жестокости трудно выносить позади боли. «Стало быть, отставайте спокойно в железном вагоне».
Господи, где Ты?
Ночь с 6 на 7 сентября 1989
После отвратительного дня вчера, я заснул и в первом сне я увидел следующее. Я надел свои большие резиновые сапоги, словно когда идут сильные дожди и грязь, и, кажется, я собрался прогуляться как обычно по дороге к «спокойной долине». Была кромешная тьма. Я находился на дороге выше «Счастливого леса», возвращаясь домой в «Конец Земли». И тогда я помчался, но помчался, как ветер! в этой кромешной тьме. Я делал большие шаги по двадцать или пятьдесят метров (в моих больших сапогах)!... Это было довольно удивительное ощущение.. (Очевидно, меня несла другая сила). И приблизившись к воротам «Конца земли», я обнаружил там злобную собаку, породы немецкая овчарка (я не видел её, но у меня было такое ощущение), со своим хозяином (которого я не видел). Собака хотела наброситься на меня, но я совсем просто заехал своим сапогом ей по морде, и она распласталась на земле! Мне не хотелось её убивать, и я сказал её хозяину: в следующий раз я её убью, если она начнёт снова.
Но этот бег, как ветер! в кромешной тьме!... Шаги по двадцать или пятьдесят метров!... Может мне показывают, что я продвигаюсь, несмотря на эти отвратительные железные пытки?
(По правде говоря, меня занимает не «продвижение» или не-продвижение, но знать, как делать – да, как делать? – чтобы преодолеть это мучительное железное сопротивление. Мы не знаем, как делать).
(Я спрашиваю себя, не состоит ли «продвижение» совсем «просто» в том, чтобы выносить это не умирая!) (Или, может быть, не желая умирать, из-за этой невыносимой жестокости). (Я спрашиваю себя, не символизировала ли эта «немецкая овчарка», которая хотела наброситься на меня со своим хозяином, эту силу жестокости?) (Я мог бы её убить и я не захотел – почему?)
«Этот мир был выстроен Смертью… Этот мир был выстроен Жестокостью…» Это именно Шри Ауробиндо сказал так – он знал.
Надо много мужества, чтобы снова начинать это сегодня утром.
Мне вспоминается, когда в первый раз этот человек сковал мне руки наручниками за спиной, затем ударил меня по лицу с какой-то холодной дикостью (почти равнодушной), я испытал бесконечную грусть. Что-то невыразимое и огромное, как боль Земли. После, я часто встречал жестокость, до Ашрама, но всегда, каждый раз, я чувствую бесконечную грусть перед этим. Это непостижимо ГРУСТНОЕ. Как сама эссенция человеческой боли. Это и, в самом деле, вызывает у вас желание умереть, как высшее отрицание всего того, что есть человеческое. Это как насилие над ребёнком. Нельзя жить с подобной вещью.
Вот, остаётся только про-дол-жать.
Существует «боль такая, как она есть» и, кроме того, существует другая Боль, которая имеет когти – точно, Жестокость. Надо отвергать когти, и это создаёт значительную разницу. Мы страдаем, но это другая вещь, это словно по ту сторону боли.
Возможно, это действительно важное открытие. Эта собака-волк, которой я размозжил морду.
Как только мы чувствуем злобу позади боли, мы на неправильной стороне.
10 сентября 1989
Мы выносим невозможные вещи.
Это словно заставлять тело дышать молнией.
11-12 сентября 1989
Тело пытается учиться плавать в молнии, как рыба или змея, вместо того, чтобы оставаться стоять как стержень громоотвода – но… Мы всегда думаем, что ухватили формулу, и затем, спустя минуту или час, всё разрушается.
Фактически, надо прийти к разрушению… не будучи слишком разрушенным! То есть, не быть преждевременно разрушенным!
Существует тайна этого конечного разрушения. Что будет разрушенно? Что останется?
Несомненно, сама смерть будет разрушена, но так как мы полностью сфабрикованы смертью…
12 сентября 1989
Я не знаю почему (у меня нет новостей), но я чувствую, что эта книга (Сумерки) очень сильно завибрировала в сознаниях, которые прикоснулись к ней.
Это, как если бы эта «книга» стала очень «активной» (или радиоактивной). Да, это действительно, как своего рода руда, которая излучается.
То есть, почти постоянно я чувствую «возвратные волны», которые приходят ко мне.
Главы государств мира полностью готовы «торжественно проводить» похороны Матери Терезы! Это их символ, надо же! Это Мать Крыс. И непогрешимый Папа Крыс придёт благословлять весь мир[42]. Определённо, мы стали слабоумными.
14 сентября 1989
Это приводит в такое отчаяние, эти безжалостные железные спазмы, которые возникают снова и снова, здесь и там, в позвоночнике или где-то в другом месте, бесконечно, день за днём, месяц за месяцем, год за годом, и мы никак не можем изменить эту слепую Волю цепляться и цепляться – это приводит в отчаяние.
Именно вся эта система не способна меняться! тогда говоришь себе, что следовало бы всё разрушить! и мы знаем, что не надо принимать это ожесточение, это создаёт очень опасное ожесточение в теле. Но мы в таком отчаянии.
Я никогда не был в подобной темноте, и такой безвыходной.
Это почти как бунт в моём теле и в моём сердце. Где выход? Это нельзя изменить.
Нам хотелось бы расплакаться. Так глупо.
Сегодня уже… восемьдесят восемь месяцев, как я в этом.
Необходима «сдача», Шри Ауробиндо сказал это и повторял, но мы не можем совершить свою сдачу в этих железных спазмах – нет? или да? Шри Ауробиндо хочет, чтобы всё это изменилось. А как это изменить?
Тогда мы подчиняемся боли и мы в туннеле… что можно сделать другое? Очевидно, не ожесточаться и не отчаиваться. Но…
Надо принять условия лагеря, продолжая призывать эту молнию, которая, кажется, усиливает боль тела, но должна закончить тем, что освободит его…
Я не знаю, будет ли освобождение для меня, но оно будет.
Шри Ауробиндо делал это на протяжении сорока лет.
40 лет = 40 x 12 = 480 месяцев…
Сегодня после полудня, вместо того, чтобы извиваться, я остался неподвижным и прямым, как железный столб, на протяжении пятидесяти минут, стоя. Но это усилие, такое сверхчеловеческое. Я не знаю больше. Нет «способа», кроме как выносить, вот и всё.
(Эта сапфировая вена в бедре, также стала твёрдой и жгучей, словно железной,. Всё это за пределами… всего).
Надо принять условия лагеря и про-дол-жать. Но это лагерь.
Иногда, весь ужас ситуации обрушивается на вас.
Если мы скажем да, мы пропали.
Ночь с 14 на 15 сентября 1989
Встретил своего брата Франсуа (встреча очень тёплая). Он хотел понять работу, которую я делал (вероятно, какая-то его часть должна была остаться в моей атмосфере, чтобы понимать вещи) и я ему объяснял. Между прочим, в конце, я говорил ему (в виде заключения): «Одна моя нога с этой стороны, другая с другой»! (Другая = наша материя в башне)[43].
«Я», который имеет ногу с той и с другой стороны, это тот, кого я называю «рабочим»: совершенно материальное сознание.
На протяжении тридцати пяти минут сегодня утром, я боролся, как дикарь, привязанный к столбу пыток.
Столб пыток означает моё тело.
Я не знаю, сколько времени я смог бы продолжать вот так.
После этого мы как умирающий, который идёт вопреки всему.
Надо будет снова начинать сегодня после полудня…
Чувствуешь себя настолько в конце всего.
Это не «скала», это железный панцирь.
Этой же ночью (с 14 на 15 сентября), когда я встретил своего брата, у меня было другое видение, которое я частично записал в своих «обрывках видений», не очень хорошо понимая смысл. Но я думаю, что это важное. Вот то, что я записал:
«Дом на сваях посреди реки. Труба, которая поднимается прямо из реки и наливает воду через «кран» (я полагаю, так как я не видел) в своего рода умывальник. Вода идёт сильной струёй и очень прозрачная. Я пользовался этим краном или этим «умывальником». То есть, это текло сколько угодно или непрерывно, кажется. Достаточно открыть кран. (Но в действительности, я не видел этот «кран», это именно «струя» занимала меня).
«Что это за река»?
«Я видел своего рода береговую линию или тёмный берег, довольно далеко перед собой. Я находился (кажется) в этом доме на сваях посреди реки».
«Сваи были не деревянными, но бетонными, как стволы колонн. Это был дом немного похожий на тот, что в Balicourt или «Потала» здесь».
«Труба» (довольно тонкая) выходила прямо из реки в метре или в двух передо мной, я находил её довольно «тонкой», но вода, которая приходила, создавала струю довольно сильную или достаточную.
Хотя мне кажется, что я увидел в воде, очень прозрачной, льющейся из крана, маленькую чёрную точку.
«Я не смог бы рассказать или описать, какой была эта река, потому что я был сильно озабочен этим трубопроводом (!)».
«Я не знаю почему, у меня возникло впечатление, что я был один в этом доме на сваях, что там не было никого».
«Мне вспоминается очень отчётливо, что пять или шесть лет назад, я увидел себя на бетонной или цементной платформе посреди реки (или эстуария) с мастерком в руке, что-то делающим – может быть этот дом на сваях?»
«Что это за «река»?»
«Новая Жизнь?»
P.S. Я нашёл! Это было в ночь с 27 на 28 июня 1984. Это был эстуарий реки. Был большой поток, который поднимался к землям.
16 сентября 1989
После этого «столба пыток», тело обнаруживает, что есть определённое движение, которое помогает (но это неописуемое) (и очень трудное).
Но никогда не знаешь, будет ли сегодняшняя формула работать завтра.
Большая трудность в том, что эта молния не хочет останавливаться. Когда я хочу остановить «операцию», я стою возле своей кровати, не садясь и не ложась, и, в конце концов, я хочу лечь и это немного опасно, так как можно всё повредить.
17 сентября 1989
Мы спрашиваем себя, где предел всему этому?
Если это без предела, логически, ничего не должно было бы остаться от этой системы материи…
18 сентября 1989
Те, кто не пробудились, не будут этим НИКОГДА.
19 сентября 1989
Я не знаю, это железо моей спины изменит ли когда-нибудь своё мнение, если только не какое-нибудь чудесное превращение…
Необходимо всё же, в самом деле, нечто такое, что изменит природу.
(Мы спрашиваем себя, где же находится это «нечто»).
Моя Милая читает мне строчки из «Труда Бога»: «Through a wonder cleft in the bounds of birth…» [Через чудесную щель в границах рождения …]
Это моя «Щель»!
20 сентября 1989
Столб Молнии.
Невыразимо опасное.
Завтра моей Милой сделают операцию. О! Ма.
22 сентября 1989
Во сне моя Милая видит, как я учусь танцевать (!) с женщиной, которая ей кажется знакомой…
23 сентября 1989
Это могло бы расплющить танк.
Голубой сапфир с турбулентным потоком золота (это то, что я вижу постоянно проходящим через тело).
Похоже, что вещи непрерывно возрастают и сопротивление также, поэтому, я не знаю, чем это закончится.
Моя Милая спрашивает меня «всё ли у меня в порядке». Я посмотрел на неё… всё настолько анормальное, что я не мог бы сказать, в порядке это или нет – это постоянное «не в порядке», которое идёт.
Это не идёт согласно прежней жизни, и это идёт согласно порядку, который я не знаю или ещё не понимаю, и в котором я испытываю головокружение и немало боли и изнурения.
Вот именно: «одна моя нога с этой стороны, а другая – с другой» (!)
25 сентября 1989
Суджата напоминает мне этот отрывок из поэмы «Труд Бога», голоса враждебных сил и Титанов: «To us who are... bound to life’s iron doom[44]». Как Шри Ауробиндо точен! Только когда мы начинаем иметь переживание в теле, мы понимаем, до какой степени каждое слово, каждое прилагательное Шри Ауробиндо является глубоко… точным – не «поэзия», нет, но проницательно точным. «Life’s iron doom». Именно это железо я встречаю постоянно. Мы словно привязаны к железному столбу.
Сегодня, это железный ошейник боли в моей шее и в верхней части плеч.
Что делать? как делать?
27 сентября 1989
Это состояние «растерянности», кажется, обостряется всё больше и больше. (Я не знаю, растерянность ли это, полу-головокружение или нечто вроде постоянного нарушения равновесия, или отупение, словом, это не совсем «нормальное», немного как пьяный человек!). Ясность сознания – полная, но это своего рода неустойчивость, как после долгой болезни.
Возможно, это та постоянная или непрерывная «струя», которая поднимается из «реки»? Физическое вторжение «Новой Жизни»?
Тогда, именно старая жизнь немного «растерянная»!
Как мне НЕ ХВАТАЕТ Вас! Чего-то немного Истинного и Реального во всём этом мире искусственностей.
(Искусственность = всё, начиная от чистки зубов до одевания рубашки. Всё искусственное. То есть, полная Ложь).
Чем больше мы приближаемся к Другой Вещи, тем больше мы чувствуем (мучительно) Огромную Искусственность всей нашей жизни.
29 сентября 1989
Странно, как я оказываюсь сразу же там, во всём – и это почти всегда мучительное или страдание, даже если это не отвратительное.
Я объят, охвачен эмоциями и чувствами «других» (кого я совсем не знаю, даже читая газету!).
Мы полностью пористые и находимся повсюду.
Никакой дистанции и ничего «другого».
И тогда, мы имеем точную вибрацию всего…
Это не очень то приятное.
«Будь осторожным, – говорила мне Мать, – мой центр повсюду»… Теперь я хорошо понимаю её «будь осторожным».
P.S. Чтобы утешить себя, я могу сказать себе, что свой центр Она имеет также и во мне (!)
Это совершенно по ту сторону смерти.
Всё то, что остаётся от «жизни», это боль.
По поводу тысяч ирреальных жестов, которые надо делать в Материи, Суджата замечает: «Когда Сознание нас укутает, это будет действительно хорошо».
Всё остальное, мучительная и приводящая в отчаяние искусственность.
Надо продолжать жить, чтобы сделать переход, вот и всё.
Это «grim foundation stone[45]».
Октябрь
1 октября – СССР: согласно члену правительства Валерию Сидорову, сотни человек погибли в ходе жестоких межэтнических конфликтов в Нагорном Карабахе.
2 октября – ГДР: около 10 000 человек собрались в Лейпциге, требуя проведения реформ и легализации движения оппозиции новый Форум.
5 октября – Китай: назначение Цзян Жемина и Ли Пена, которые сменят на своём посту нынешнего Ден Сяопина!
6 октября – Норвегия: Далай-Лама получил Нобелевскую премию Мира.
7 октября – ГДР: силы порядка грубо разгоняют демонстрации в самых больших городах страны.
8 октября – ФРГ: британский еженедельник обнаружил, что в лагере, расположенном в ливийской пустыне, западно-германские инженеры завершают испытание ракеты средней дальности.
13 октября – США: На нью-йорской Бирже произошёл мини-крах.
16 октября – Европа/Азия: азиатские и европейские рынки ценных бумаг переживают последствия мини-краха на Уолл-стрит.
17 октября – США: землетрясение силой 7.5 баллов по шкале Рихтера потрясло регион Сан-Франциско; 72 человека погибли.
18 октября – ГДР: Эгон Кренц сменил Эриха Хоннекера на посту главы коммунистической Партии и Государства.
20 октября – Венгрия: Парламент принял новый избирательный закон, который открывает путь первым свободным выборам с 1947 года.
– США: американский челночный космический аппарат «Атлантис» запустил зонд «Galileo» для шестилетнего путешествия к Юпитеру.
22 октября – Гон-Конг: власти решили репатриировать более 100 000 нелегальных китайских иммигрантов.
23 октября – Венгрия: через 33 года после восстания 1956 года, были разрешены памятные демонстрации и провозглашена Республика.
– ГДР: сотни тысяч демонстрантов провозглашают демократические реформы.
27 октября – Индия: в штате Бихар, ожесточённые межобщинные столкновения привели к гибели более ста человек.
28 октября – Египет: группа археологов обнаружила рядом с Мемфисом сокровищницу-захоронение Апер-ель, забытого визира Аменофиса III, затем Аменофиса IV(Ахенатона).
– Алжир: землетрясение амплитудой 5.7 по шкале Рихтера потрясло регион и столицу; 23 погибших.
29 октября – Южная Африка: 60 000 чернокожих националистов требуют на стадионе Йоханнесбурга легализации Африканского Национального Конгресса (ANC)
30 октября – ГДР: около 500 000 немцев Восточной Германии снова вышли на улицу с лозунгом: «Демократия сейчас».
– Тибет: пять человек, среди них один религиозный деятель, обвиняемые в участии в демонстрациях за независимость, были приговорены к тюремному заключению.
– Кампучия: 196-я дивизия, одна из лучших подразделений правительственной армии, была уничтожена во время сражений Пэйлина против красных кхмеров, которые продвигались к столице.
1 октября 1989
Разрушение мчится галопом по дорогам Земли.
Ночь со 2 на 3 октября 1989
Я записываю не понимая. Я склонился, сидя на корточках на краю дыры, медленно разматывая в глубину большой провод или чёрный кабель, такой же, как на моем электрическом радиаторе. Эта дыра казалась мне довольно узкой, как «буровая скважина», и она была (кажется) очень глубокой. Этот электрический «провод», возможно, был как детонатор, чтобы произвести взрыв под землёй? Я не знаю. Я совершал какую-то операцию.
Не является ли эта «дыра» моим «главным шлюзом»? Не знаю.
Индивидуальное и общее перемешивается.
(Возможно, эта молния проходит через «мой» главный шлюз?)
4 октября 1989
Это такая пытка.
Я не знаю больше как продолжать это.
Надо, надо продолжать.
6 октября 1989
Р.Л. находит, что наш возраст является «полностью абсурдным», но Трансформация немного «ужасная».
Как она может быть лёгкой! Был ли переход от одного вида к другому когда-нибудь лёгким!?
Им всем хотелось бы, чтобы это происходило как в кино. Но если это происходит в их собственном теле…
Фальшивая Мать.
Пожар повсюду.
Да, я кое-что увидел сегодня ночью, но я не совсем уверен относительно качества того, что увидел, видишь ли, совсем нет. Потому что, это было…
Я увидел что-то в двух частях. И в первой части присутствовали фальшивая Мать и фальшивый Шри Ауробиндо, вероятно. Я не хочу с уверенностью утверждать по поводу этой первой части, но это происходило в Ашраме, и это было, как если бы Пурна… Пурна полностью была связана с этой фальшивой Матерью.
Да, да, я это знаю.
Как если бы Пурна хотела надеть на Мать, заставить её носить туфли с набойками, ты знаешь? Какие носят красивые дамы в Париже.
(Смеясь) Она хотела, чтобы Мать надела туфли с набойками! Словом, неважно. Это была фальшивая Мать, Пурна была там, был фальшивый Шри Ауробиндо, которого я едва видел – словом, это происходило в Ашраме.
Ладно. Ну вот, и вторая часть, в моём сознании, происходила также в Ашраме. И так как первая часть была с этой фальшивой Матерью, у меня вызывает большое сомнение так же вторая часть. Это для меня остаётся неясным (как бы сказать?) с точки зрения подлинности того, что я видел. И смысла также.
Итак, вторая часть происходила… Это выглядело как банкет или пиршество, или что-то такое? Не было никого, всё было подготовлено. И у меня сложилось впечатление, что это было на нижнем этаже Ашрама, как в зале для приёмов, ты знаешь?
Но я ничего не знаю об этом. Возможно потому, что первая часть и вторая следовали друг за другом так быстро, что я подумал, что это происходило в Ашраме, но я не знаю. Словом, это выглядело так.
Да, вы говорите: это показалось вам «залом для приёмов».
Да, внизу. Да, это показалось мне совершенно (если моё впечатление остаётся правильным), совершенно как зал для приёмов.
И никого ещё не было, но весь стол был накрыт. И там был пожар.
Ох!
Всё было в огне – включая банкет, разумеется.
И тогда, там, я увидел Мать, которая проходила – та, которая показалась мне Матерью, но я не знаю, ты понимаешь, потому что в первой части с той фальшивой Матерью, присутствующей там, поэтому я остаюсь… я не знаю…
В сомнении.
Итак, Мать проходила. Был этот пожар, и я говорил Матери: «Но, в конце концов, нет ли огнетушителя?» Она ответила мне: «О! не стоит, пожар повсюду». И в то же время, я видел снаружи: всё небо было как при пожаре, полностью тёмно-серое, не так ли, когда пожар: мы не видим каждый раз облака дыма, но иногда мы видим – небо, словно совсем чёрное от копоти или от… Это не выглядело как ночью. Это было небо, в котором что-то сгорело, и… как бы сказать? которое придало всему небу тёмно-серую окраску. И вот, всё это небо было, словно тёмно-серым от дыма пожара. Итак, я спросил у Матери: «Нет ли огнетушителя?» Она ответила мне: «О! пожар повсюду». И затем, она положила в мою руку что-то ценное, похоже, она это словно бы прятала, возможно, это были драгоценности или что, я понятия не имею, словом, что-то ценное – потому что она выходила из этого места, не так ли.
Она выходила?
Она выходила. И после, она сказала мне: «Это репетиция…» (репетиция, в смысле rehearsal, не так ли)…
«Это, репетиция для пятницы, когда я уйду» – «когда я выйду» или «когда… я уйду».
Она выходила с этими ценными вещами, которые она словно бы прятала, она выходила из этого зала приёмов.
Который был в огне.
Который был в огне. И затем сказала мне: «О! пожар повсюду», Она сказала мне: «Это репетиция для следующей пятницы, когда я уйду» или «когда я выйду» – или «когда я уйду».
Есть подлинное качество в… Обычно, в моих истинных видениях, я совершаю действие. Это всегда… я там, я совершаю всякого рода дела, не правда ли, кули, моряк, водопроводчик, … я всегда совершаю какое-то действие. Тогда сторона подлинная, именно это я говорил Матери: «Но, в конце концов, нет ли огнетушителя?»
Ты понимаешь? Именно этот практичный человек был там. Она говорила: «Не стоит, пожар повсюду».
И в этот момент, вы посмотрели на небо.
В этот момент, я увидел, что всё небо было тёмно-серым, как во время пожара. Но сам зал этого банкета или пиршества, или чего-то в этом роде, вызвал у меня впечатление, что это зал для приёмов, на входе Ашрама: он был в пламени. И Мать выходила со своими ценными вещами, которые она словно прятала, в руке. И она говорила: «Это репетиция для следующей пятницы», или что-то как… да, «для следующей пятницы, когда я уйду или когда я выйду», я не знаю точно, или «когда я пойду туда».
Но сегодня пятница! Может это сегодня?
Я не могу сказать. Ты знаешь, есть вещи, которые… Как только дело касается времени, мы не знаем больше.
Словом, это была репетиция, когда она вышла бы или, когда она ушла бы. Вот.
Но ведь и в самом деле, пожар повсюду.
Да. Это было ясно сказано: «Не стоит, пожар повсюду».
Но это был пожар. Я говорил: «Но где же огнетушитель?» или «Нужен огнетушитель!»
Поэтому, я не знаю. Я не знаю, потому что была первая часть с их совершенно фальшивой Матерью и с их фальшивым Шри Ауробиндо: то, что царствует в Ашраме.
Но это был как будто большой стол, я видел тарелки, салфетки, как для банкета, пиршества или что я знаю. И затем, пламя, пламя, пламя, там. Был ли это зал приёма Ашрама? понятия не имею, потому что два видения были так близко, что… Это именно материальное сознание отсюда видит вещи, тогда оно имеет сильную тенденцию интерпретировать согласно своему материальному пониманию отсюда.
Ты понимаешь? Но в то же время, это придаёт подлинность видению.
Потому что материальное сознание очень подлинное. Во всех других видах сознаний это может быть смешанным, это может быть – кроме видений с самого-самого верха, ибо там находятся вещи вечные, и когда это увидено, это высочайшее.
Это приходит один раз… два или три раза в жизни, не правда ли, вот.
Иначе, всё остальное, зачастую смешанно. Но вот это, совершенно материальное сознание – чистое, обычно оно подлинное. Иногда оно загадочное и не очень понятное, но оно чистое.
Вот, это всё, моя Милая. Я хотел рассказать тебе это. Я не знаю, как понимать.
То, что Мать пыталась словно спрятать, те ценные вещи…
… эти вещи или эту вещь, вы не знаете?
У меня сложилось впечатление, словно об одной ценной вещи, потому что в моём сознании, это выглядело как драгоценности, как… я не знаю что.
Вы ничего не видели?
Это было, может быть, как медная чаша, вероятно. Она была покрыта платком, и Мать несла её, словно для того, чтобы вынести из этого места, или из этого пожара, или что я знаю.
Это было что-то ценное.
Она делает гнусную работу, эта фальшивая Мать.
И работу разрушительную, ужасную, потому что она бросает сомнение на всё.
Она бросает сомнение на всё.
Тогда, что это за Мать? Это истинное? Это фальшивое? Она делает гнусную работу эта женщина, эта фальшивая Мать.
Очевидно, в божественном плане, она делает свою работу, испытывая искренность людей – но?
Мне всегда будет помниться то видение, которое у меня было четыре года или пять лет назад, которое меня сильно обеспокоило и которое беспокоило меня на протяжении месяцев, когда она сказала мне (я был в тревоге… было очень трудно, в самом деле, это было… мы проводили своё время, умирая не умирая, как я рассказывал об этом, и я боролся, чтобы выстоять), и эта фальшивая Мать пришла сказать мне: «Шри Ауробиндо недоволен, что ты обрекаешь себя на смерть».
Ужасно говорить подобные вещи, не правда ли. Потому что это вносит такое сомнение: посмотри-ка, делаешь ли ты истинную работу или ты идёшь к разрушению, чтобы…
Это ужасно! Это извращено! Это беспокоило меня на протяжении месяцев.
«Шри Ауробиндо недоволен, что ты обрекаешь себя на смерть». Потому что я говорил себе: ну, да, ты становишься немощным, ты… И я отчаянно боролся, чтобы выдержать – то есть, как сейчас, я боролся. И вот, мне говорят: «Шри Ауробиндо недоволен и ты обрекаешь себя на смерть, ты идёшь в смерть», не так ли, это было…
И с уверенностью, а? Точно.
Да, с… Эта фальшивая Мать имеет силу.
Словом, вот, моя Милая. Она делает, вероятно, свою грязную работу, но…
Но, в конце концов, в этой второй части есть что-то отчасти подлинное.
«Это репетиция когда я уйду», или «когда я выйду», «следующая пятница».
Но, если моя память мне не изменяет, если я хорошо услышала, совсем спонтанно вы сказали: «когда я уйду», в первый раз.
Это то, что я сказал сразу же?
Сразу же.
Да, в моём сознании теперь это не становится более ясным – идея ясна, но слова не слишком ясны.
Очень ясным было это: «пожар повсюду»! «Не стоит, пожар повсюду».
Это очень ясное и… это выглядит достаточно очевидным!
Вот, моя Милая. Я думаю, больше нечего сказать.
Ты что-нибудь чувствуешь или что?...
Нет, я чувствую истину в «пожар повсюду».
Да. Это очень ясно.
Особенно в Индии.
И затем небо тёмно-серое, ты знаешь… угасшее небо, так сказать, где нет больше света, кроме этого тёмно-серого.
Вот. Я думаю, что это всё, что можно сказать.
7 октября 1989
Это атака разъярённых сил.
(В самых микроскопических «случайных» деталях)
8 октября 1989
Слушал сегодня утром «Гаятри Мантру», которую поёт на санскрите Hemanta.
Большой разрыв Света в нашей тюрьме.
И этот поток души: ах! именно оттуда я прихожу, именно там я нахожусь.
Это действительно, крик Индии.
Это душа, которая кричит.
Мы из другого места.
Что они видят на своих экранах телевизоров?
Навсегда я буду этой чайкой, улетающей в окошко.
Эта Земная Тюрьма должна быть снесена.
И Свет навеки здесь.
9 октября 1989
Надо идти даже тогда, когда мы не можем больше идти.
10 октября 1989
Виджая Дашами: День победы Дурги. Суджата видит на своей левой руке (своём предплечье) чью-то руку из расплавленного золота «такого она никогда не видела» (супраментальное золото). Это предплечье из расплавленного золота покрывало её предплечье, хотя было немного меньше, чем её. Суджата думала, что это предплечье Матери, но «кто-то» сказал ей, что это предплечье Теона. Появился Теон и сказал Суджате: «Это не моё, у меня нет больше сил» – «я оставил все свои силы». Как бы то ни было, эта рука или это предплечье из расплавленного, супраментального золота покрывало предплечье Суджаты. Левая сторона, обычно, представляет собой прошлое. Победа над силами прошлого? Рука = какое-то действие или определённое действие.
Позже, Суджата подумала, что это была победа Матери на этом индийском Конгрессе Раджива Ганди.
Также, это означает, что Теон или тот, кто его представлял, обратился и оставил все свои силы…
11 октября 1989
Я не знаю больше что делать.
Как только тело входит в эту Молнию, вся спина корчится, разрывается, позвонки защемляются, сухожилия образуют спазмы – это амальгама железа. И это становится всё более и более железным с каждым днём… И что?
Когда-то я говорил себе: однажды сопротивление уступит. Теперь, я больше не знаю.
Можно предлагать свою боль, но это что-то меняет?
Если бы мы ещё знали, где находится главное сопротивление, но кажется, что это сопротивление какое-то бесчисленное.
Есть шарнирная точка позвоночника, под лопатками, немного ниже, чем лопатки, которая создаёт ужасную трудность. Начиная с поясничных позвонков, кажется, что трудность исчезает: это проходит.
А потом, за три минуты мы наполняем свою спину болью на весь день.
Сегодня утром, я прекратил к концу двадцати минут.
Мы не знаем, что делать – вот, это самая мучительная пытка.
Это Стена, всё больше и больше – Стена железа.
Я всё больше и больше думаю, что в Индии нужен был бы переворот, чтобы ликвидировать эту диктатуру Коррупции – но это совсем не в индийском темпераменте, увы.
Я выносил это на протяжении пятидесяти минут. Но после эта Молния не хочет больше останавливаться и я не знаю больше какое положение принять: сидя, стоя, лёжа на спине или на животе, расхаживая или даже на коленях – это раздирающая агония.
Пусть Твоя Воля будет исполнена.
Пусть эта Земля изменится.
Пусть Индия снова станет страной Божественной Матери. ОМ.
Правительство Индии пахнет также скверно, как труп крысы.
Моё тело… Очевидно, по мере того как входит Жизнь, смерть кричит.
Возможно, и в мире также?
12 октября 1989
Мы меж двух миров.
Но, вне всякого сомнения, чтобы позволить войти другому миру сюда, для старого животного тела это пытка.
Вероятно, это вливается во весь наш старый животный мир?
Иначе, это не представляет никакой ценности.
Indian Express, 21 октября
КИТАЙ ЗАЯВЛЯЕТ ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРОТЕСТ НОРВЕГИИ
Пекин, 11 октября.
Китай заявил официальный протест Норвегии после присуждения Нобелевской Премии Мира «гангстерской политике», Далай-ламы, сообщает в среду «The People’s Daily».
Согласно газете, посол Китая в Осло, Ли Баоченг, заявил в понедельник протест, в котором утверждается, что Тибет является неотделимой частью Китая и что никакое правительство или иностранная организация не имеют право вмешиваться.
«Далай-лама является не обычным религиозным деятелем, но политическим гангстером, который на протяжении долгого времени занимался деятельностью, направленной на разрушение расового единства и разделения матери-родины», заявляет он.
Далай-лама, духовный и светский лидер тибетцев, бежал со своей родины в 1959 году, после неудавшегося восстания против китайского господства и живёт в изгнании в Индии.
14 октября 1989
ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ББС
14 октября
Цена акций на Нью-Йоркской фондовой бирже резко обрушилась в прошлую пятницу, в час перед закрытием рынка; это третье наиболее серьезное падение в истории Уолл-стрит. Внезапное крушение доверия вследствие новости о выкупе, пропущенном важным обществом, значительная инфляция и бюджетный дефицит объясняют это резкое падение. Доллар также показал серьёзное падение.
Экономисты пробуют успокоить инвесторов, заявляя, что нынешняя ситуация очень отличается от ситуации октября 1987, и что американская экономика находится в лучшем состоянии, чем в тот момент. Многие опасаются повторения чёрного понедельника 1987, когда рынок откроется в понедельник утром. Это будет сильно зависеть от реакции в Европе и в Японии к тому времени.
Угроза вируса, запрограммированного вступить в действие в пятницу 13 октября и стереть память тысяч компьютеров, была предотвращена, после того, как были приняты меры предосторожности специалистами. Между тем некоторые компьютеры были затронуты в Швейцарии, в Нидерландах и в Лондоне, и их банки данных были стёрты. Происхождение вируса не известно.
Их Огромная Машина, это обман!
Достаточно кошке прошмыгнуть и… всё обрушится.
Тело начинает лучше понимать дыхательное движение этой Молнии (лучше следовать ему).
Как мощные удары через спину.
(Это твёрдое, как негритянский молот и неуловимое, как молния).
Мы понимаем, что необходимы тысячи опытов… трудных, чтобы всё не повредить.
Но каждый раз, это «вот-вот»…
И каждая секунда идёт в счёт (я должен был бы сказать, каждая доля секунды).
15 октября 1989
Ужасное, ужасное.
Санскрит, это звук души.
«Массовое переселение»
Сегодня у нас…
15 октября.
15 октября: Лакшми пуджа!
(Смеясь) День гармонии! Но для меня сегодняшняя ночь совсем не была гармонией.
А что было?
Я называю это сейчас: «Переселение».
Сначала, это началось с вас и меня. Мы находились в городе (не столичный город).
Ты хочешь сказать: «не столичный город»?
Не такой как Париж или Калькутта, или Дели, но всё же город (даже не как Мадрас), но город. То есть, были большие покрытые гудроном улицы и большие здания.
Но, надо было покинуть этот город. И срочно.
Тогда, кто-то, я не знаю, послал нас позвать Л., чтобы он был одним из руководителей «Переселения». Потому что надо было также знать куда идти, не правда ли, не только покинуть город, но надо было идти куда-то. Хорошо, итак, нас послали искать Л. и я не знаю кого ещё. И до того, как пришёл Л., вы уже собрали группу людей, и вы выходили из города. Дороги были, в самом деле, довольно пустые, дома закрыты, окна закрыты, двери закрыты, на тротуарах: никого. Вы смогли увести за собой определённое количество людей. Я осталась, возможно, чтобы объяснить Л.. И фактически, когда он пришёл, я должна была объяснить ему, я не запомнила что, но он также стал собирать людей, и затем был кто-то другой, которого я не знаю, который также был своего рода лидером.
Западный?
Я не могу вам сказать кто, что. И всех людей, к тому же, которые оставались, которых Л. пытался собрать, чтобы увести, я их увидела. Это было любопытным, теперь, когда я думаю об этом, они все были в своего рода брюках и в «coat» [пальто] голубом… тёмно-голубом.
О! слушай.
Это тёмно-голубое было, почти, вот такого цвета
Да, да, тёмно-голубое.
Да. И у меня это стоит в глазах (я не заметила на тот момент), как если б на их пальто были золотые пуговицы. И они выходили отсюда, оттуда и т.д. Но между тем, вы ушли с большой группой людей и не стоило задерживаться. Я думаю, что это основное из того, что я увидела.
Так как, то, что я увидела после, это возможно подсознательное, которое примешивается туда, но я увидела, как если бы открывались большие двери и оттуда выходили один или двое, или трое-четверо человек, одетые совсем по другому, и которые вызывали во мне ощущение во сне, что это были гунды[46].
Они пытались захватить одного, другого, воспользовавшись то тем, то этим.
Да, поставить их к себе на службу.
Поставить их к себе на службу. И именно там Л. имел трудности. Л. и другой (я не знаю, кто был этот другой лидер, я не узнала). Но он имел…
Противостояние?
Нет, они не могли быть вместе, чтобы противодействовать гундам.
О-о! люди, которые оставались не были вместе и достаточно сплочёнными, чтобы дать отпор этим гундам?
Но, однако, ты говоришь, это были люди, одетые в тёмно-голубое?
Да, которые должны были следовать за Л.
Но между ними было разногласие?
Я не могу вам ясно ответить, потому что я не поняла…
Или же, этот лидер Л. не мог… не умел…
У меня такое впечатление, что, скорее всего, этот лидер Л. не мог навести порядок в их рядах, или…
А!
То, что произошло с вами, произошло весьма… без трудностей, не так ли, у людей не было времени приходить, вмешиваться во что бы то ни было, вы смогли уйти с теми, кого смогли собрать, уйти, куда вы должны были пойти, чтобы их спасти. Но, таким образом, оставался Л. и другой лидер. То есть, должно было быть три «переселения», не так ли. Должны были выйти три партии.
О, три партии.
И после вашего ухода Л. не был достаточно быстр или что, я не могу сказать, но пока он собирал людей, эти декоиты, эти гунды…
Эти бандиты.
Эти бандиты имели время выйти и причинить вред. Вот. Это всё что я увидела.
Но что интересно, так это те люди, одетые в тёмно-голубое, с … Это абсолютно цвет людей, которые работают для будущего мира. Это абсолютно то.
Которые работают или которые имеют особенное качество, которые делают то, чем они являются… они имеют возможность для будущего мира – или которые активно работают для будущего мира.
Л., очевидно, это Америка.
Так вот, в Америке, там немало гундов.
Это переполнено гундами.
Любопытно, но я не могу вам сказать были ли это люди с запада, индусы, китайцы ли, я не могу вам назвать национальность: никакую.
Никакую, да. Это, возможно, символическое. Это символ мира вообще.
Ну да, как на днях, Мать мне говорила: «Пожар повсюду». Что сможет спастись в этом? Как это собирается начаться? Я не знаю.
Несомненно, Мать и Шри Ауробиндо управляют своим действием посредством некоторого количества людей, которых Они могли бы спасти, не так ли. Они хотят спасти максимум. Или, просто ограничить ущерб. Они хотят спасти максимум. Тогда они управляют обстоятельствами загадочным способом, который мы не можем понять, но который в то же время видит всё, и который знает, что именно так, таким-то и таким-то, и вот таким способом можно спасти то и это. Только Они могут понять этот всеобъемлющий сценарий. Но, несомненно, Они управляют. И необходимая чистка будет определённо. Но когда? Как? Ну что ж, чистка… Мир переполнен гундами.
Бандитов полно. Впрочем, когда это не бандиты, они радостно сотрудничают со смертью – со всеми силами смерти: они в этом живут. Даже, если они достаточно любезны и благомыслящие. Но для трёх четвертей людей, их бизнес, это бизнес со Смертью.
Но ведь факт, что мы видим эти вещи: то, что я увидел недавно, или…
Пожар?
Этот пожар или… этот своего рода потрясающий котёл, не так ли, всё это… всё это указывает, что мы, всё более и более близки к материализации этого…
Этого события.
Этого события, да. Но «близки», ли?
Но для меня, нет никакого сомнения, что Индия находится в центре земных трудностей, и именно оттуда это должно начинаться. Или именно там, действительно, концентрируется вся трудность. На западе, они не имеют никакого корня нигде. Достаточно пустяка, чтобы они полностью погрузились в панику. У них нет ничего позади, ничего под собой. Нет ничего под их ногами: вся их потрясающая механика, это ни что иное, как подделка, не правда ли. Достаточно пустяка, чтобы всё затряслось там. Но здесь, в Индии, моя Милая, это имеет корни… такие глубокие, не так ли.
Это тоже трудность.
Ну, да, это центр трудности. Это там, где силы темноты имеют самые глубокие и самые бесчисленные корни, и это там, где находится душа Земли.
Тогда для… Заставить задрожать Запад, это пустяк, но чтобы заставить задрожать Индию, ты знаешь, для этого нужно будет много. Как мне говорил Тата, я широко раскрыл глаза, там, в шестьдесят… каком? он пришёл?
В 76, нет?
Когда он пришёл, я ему говорил об Индии, я ему говорил о состоянии Индии, которое я находил отвратительным (!); он мне ответил: «О! вы не знаете Индию, это может длиться века!».
Да, он знал Индию лучше, чем я. Это может длиться века.
Есть корни, такие глубокие.
Но с той скоростью, с какой идёт мир, это не может длиться века – сама земля, я говорю.
Нет. В Индии это могло бы длиться века, но возможно, они будут… сдавленны или окружены, или принуждены внешними обстоятельствами для них, ты понимаешь. Обстоятельствами экономическими, финансовыми или другими…
Глобальными.
Да, глобальные обстоятельства, которые их принудят – потому что Индия, она не будет делать ничего, если только ей не дадут хороших пинков под зад! Грустно говорить такое.
Именно глобальная, земная ситуация принудит их к… Или вызовет конфликт. Я ничего об этом не знаю.
Если обрушится вся западная экономика, Индия не сможет остаться незатронутой, не так ли. Экономически и финансово. Если вся их система там, обрушится, здесь непременно будут последствия.
Так что, вероятно… это имеет все шансы произойти. Индия будет вынуждена…
Представь себе, что в экономическом сценарии Индии произошёл переворот, тогда здесь – здесь, люди начнут шевелиться, не правда ли. Если им не достаточно риса, нет больше транспорта, если им не хватает того-сего, тогда в этот момент, да, выходят гунды. В этот момент, надо знать на чьей мы стороны!
Массовое переселение.
О! Будет одно событие – но… какого рода?
Сегодня утром мы говорили об этом массовом переселении…
Я забыла вам сказать: я осталась ради Л., но, фактически, я должна была вас сопровождать часть пути, и я вернулась, чтобы рассказать Л. о дороге, по которой он должен был пойти.
Тогда, то, что я запомнила в этом видении об этом участке пути, что была красная земля, это не было «ровным»: то есть дороги были чуть ниже, чуть выше…
Немного неровные?
Говорят «неровные»? Да, может быть.
Да. Это не было ровной дорогой?
Нет. Нет, это не было полностью готовой дорогой, но по ней можно было идти.
По красной земле.
Красная земля, да.
И ты вернулась, чтобы рассказать Л., показать Л. путь, по которому следовало идти?
Да. Потому что он пришёл из другого места, не так ли, он не знал, по какому пути вы направились для этого «массового переселения».
Да, я забыла этим утром.
Он не мог следовать тем же путём?
Там, где мой сон прервался, он ещё находился в этом городе.
В этом городе, да. С гундами, которые начинали причинять ущерб направо и налево.
Да. Но гунды также, они достаточно спокойно захватывали одного, другого, они не шли туда, где была толпа… или много этих людей в голубом, вы понимаете?
Они захватывали одного здесь, другого там.
Да, они ловили индивидуумов.
Немного, так.
Вероятно, они ловили тех, кто должен был бы быть схвачен. Ну… да, очевидно, этот город символический.
И, однако, (я не сказала вам), в этом городе были цементные тротуары, и чистые. Там не было много всяких отбросов, он не был грязным.
Но город пустой. Закрытые здания, окна, всё закрыто: тишина.
Тишина смерти.
Ладно. Ну что ж посмотрим.
Очевидно, это символ, но чего? Где? Вероятно, это символ общий. Он не хочет указать отдельную страну или отдельный вид.
Да, я также чувствую, что это немного… земное.
Да. Это символ тотальности.
Вероятно, те, кто могут вас читать, понимают вас, которые следуют за вами, смогли…
«Вас» – нет необходимости в «вас»: те, кто призывает другую вещь. Даже не понимая Шри Ауробиндо или Мать, или Сатпрема – даже не понимая и не зная всего этого, те, кто имеет призыв чего-то внутри, кто… кто призывает.
19 октября 1989
Дели не будет больше столицей Индии. Это столица захватчиков и могильщиков Индии.
21 октября 1989
Эта жизнь, постоянно уходит из-под ног. Море и моя мать, и любимые существа уходят. И тогда, это постоянно вас обязывает делать шаг вперёд, чтобы не падать назад.
Если бы этот Раджив Ганди снова был избран (на пять лет), это был бы «знак» довольно ужасный.
(Может быть, действительно, довольно ужасный для мира).
Если бы наши физические законы существовали (были реальными), я, несомненно, был бы уже давно мёртв, раздавлен.
Я могу утверждать экспериментально, что все наши физические законы – ложные (или они имеют фальшивую реальность).
Именно эта фальшивая реальность взрывается.
Но тогда… мир?
Это совсем как та гора, сокрушаемая молчаливым Могуществом, которую я видел… почти десять лет назад! Но в конце было землетрясение.
Люди не знают ничего, но мы находимся в полном Апокалипсисе.
22 октября 1989
На протяжении нескольких минут, эти «текучие массы», которые я не могу себе объяснить. Как если бы тело становилось текучим или «надутым» воздухом…
Это кажется райским, несмотря на это железо!
23 октября 1989
Мы выносим вещи, совершенно невозможные для тела.
Этот Конгресс должен быть defeated[47].
24 октября 1989
Единственный вопрос, который ставит вам жизнь, это смерть.
Это сопротивление «моего тела» или сопротивление Земли?
Видимо, это одна и та же вещь.
Тогда, не остаётся ничего, только быть «трубой», как говорила Мать, до…
Нет ничего более универсального, чем Материя.
Атом здесь знает себя вплоть до двадцати пяти тысячной галактики и сообщается со всем сразу же, как единое тело.
(Нет нужды связываться по телефону со своими пальцами ног!).
Тогда эта труба, может быть, «связывается по телефону» со всей Материей! и она провозглашает приход Новой Жизни…
Это раздавливание, такое безумное, такое безумное…
(Письмо Клоду Брюну)
Брат Клод,
Твои письма или твои призывы трогают меня всегда. Ты брат. Вкратце (очень кратко) вот телесная ситуация:
Я отдаю себе отчёт, что за три минуты (даже три секунды) этой «Молнии», вся твоя работа была бы уничтожена – очевидно! Именно другая Энергия хочет пользоваться старыми каналами. Но ты не только «иглотерапевт», ты Клод, ты мой брат, и мне хотелось бы видеть тебя даже в том случае, если иглотерапия не может ничего изменить в ситуации. (…) Но есть другое «но». Если по правде, моё тело совершенно истощено, без малейшей витальной энергии – я хожу с другой энергией (и, кажется, эта другая Энергия истощает старое тело, она его сжигает). Поэтому, любая встреча меня утомляет – это больше, чем утомление, это истощение. Разговаривать почти невозможно. Что делать, Клод? Мне хотелось бы, всё же, увидеть тебя, но как я могу сказать тебе приехать, только ради того, чтобы обнять тебя? на несколько минут. Тебе решать.
Такова фактическая ситуация. Я не знаю, как это будет через два месяца – для меня это так долго, я живу день за днём, не зная, как будет завтра.
Вот, я тебя люблю, и я тебя обнимаю (…)
Я спрашиваю себя, не призвана ли эта другого рода Энергия для того, чтобы создать другое тело, но каким будет переход, это тайна! Потому что эта Энергия не «улучшает» старое тело, напротив, по крайней мере, на данный момент.
Вероятно, это Стена, которую надо преодолевать для всего мира?
25 октября 1989
Никогда не подвергался подобной агонии.
Размолот.
26 октября 1989
Вырванное перо ворона.
Белая буря.
Рука, сбивающая землю.
Сегодня 26 октября.
26 октября 1989: конец десятилетия!
Да, конец десятилетия.
Надеемся, что это будет десятилетие, которое наметит поворот для мира, для Земли.
Да, сегодня ночью, фактически, я увидел три вещи.
Первая, к сожалению, (или сознательно, я понятия не имею) была полностью стёрта. Но, единственная вещь, которая осталась ясной, что была битва с Пранабом. И Пранаб был сильно разгневан. И если я хорошо понимаю (потому что я думаю, что это стёрто сознательно), но если я правильно понял, он находился в сильном гневе от того, что я делал.
Работу для Шри Ауробиндо и Матери?
Да, работу, которую я делал, которая делается – которую я делал. Он был очень разгневан. Была словно битва с ним.
Так вот, это было стёрто. Осталось только воспоминание об этом.
И тогда, я увидел просто образ, в конце: я увидел словно перо ворона, брошенное на землю.
Браво! (Суджата смеётся)
Это было перо намного больше, чем перья у ворона, определённо, сантиметров пятьдесят, со стержнем, ты знаешь, очень крепким, очень крепким стержнем (намного крупнее, чем любое перо ворона), диаметр этого стержня был примерно пять сантиметров.
О?!
И оно было брошено на землю. Именно этот ясный образ остался.
Это я бросил его на землю?
Такое ощущение, что именно я выдернул его и бросил на землю. Но я не знаю. Факт в том, что я увидел это перо и что оно было брошено на землю.
Это я или кто? Я не знаю.
И гнев Пранаба. Гнев. И, как если бы я бился с ним. Но гнев побеждённого. Или бессильного. Но это всё же впечатление, потому что я не могу сказать точно, мне это стёрли.
И затем, я увидел вторую вещь. Позже, немного позже.
Мы находились, ты и я, на какой-то скале. Большая скала, посреди моря, и море было потрясающе неистовым, полностью: только огромные белые волны, с белой пеной, которые набрасывались на эту скалу, и даже проходили поверх нас, но на удивление, у меня было ощущение, что нас не намочит. И это были белые волны, с белой пеной, никакого другого цвета, только чисто белые (как пена), которые набрасывались на эту скалу, которые снова и снова накрывали нас, и затем, в какой-то момент, я почувствовал, что это было опасным, что не следовало оставаться здесь. И тогда, я обнаружил какой-то проход вниз – я не знаю, то ли через скалу или в скале, или что? чтобы выйти оттуда. Потому что мне хотелось вывести тебя, я говорил: это опасно, не следует оставаться здесь.
О! мощные волны, но словно с белой пеной. Неистовые, мощные, неудержимые, как буря, так сказать.
Что означает эта скала? я не знаю.
Но очень любопытно, что это было как…казалось, у меня не было впечатления прибрежных скал: у меня было впечатление, что мы находились на скале посреди моря. И когда я сказал: надо уходить отсюда, я нашёл проход вниз! (Сатпрем смеётся) Это любопытно!
Да-да. Потому что иначе, это значило спускаться в само море!
Ну конечно! Как… как это могло бы быть внизу? (смеётся)
Это определённо имеет отношение к настоящей ситуации.
И третья вещь, таким образом, произошла прямо перед пробуждением. Обычно, это вещи, которые касаются работы, и это происходило в голубом зале. Такие вещи часто происходят в голубом зале.
Это голубое, тёмно-голубое, не так ли, это всегда символ работы в материи, да, я видел это много раз. Так вот, я увидел словно руку, я не знаю, чью руку, но она была покрыта белой одеждой. Я не знаю, кому принадлежала эта рука. Потому что эта рука погружалась в землю до локтя, как если б в земле была дыра, и затем она взбивала[48] землю, и я видел чёрную землю, которая выходила из этой дыры. И эта рука, с большой силой, взбивала землю, как если бы она копала в этой дыре… и я видел чёрную землю, которая выходила оттуда.
А! чтобы быть взбитым, нас взбивают! Это больше чем взбитое, я тебе говорил вчера: мы размолоты, размолоты, это невообразимое. Как я живу, я совсем не знаю. Как я … как я стою, я совсем не знаю. Но РАЗМОЛОТЫЙ! Это больше, чем раздавлен, это размолот. Как тело выносит это, это… Это агония, так сказать, я не могу сказать по другому. Но агония, которую мы выносим, я не знаю как. Тело, словно агонизирует. Оно не умирает, я не знаю как, и оно живёт, я не знаю как.
Это было вчера. Вчера, это было ужасным. Могущество, поистине… relentless [безжалостное] и непреклонное. Всё моё тело знает, что это Высочайшее, оно знает это тотально, тогда не существует… Но это если… я мог бы сказать awesome. Позвонки, это совсем маленькие кусочки косточек там внутри, которые… которые выдерживают вещи, но невозможные! Это невозможное! Никто-никто не вынес бы этого. Никто. Ни одно тело не вынесло бы это. И оно выносит его, я не знаю как. Но это агония, так сказать; это более ужасное, чем умирать, ты понимаешь. Размолот. В самом деле, как если бы танк прошёл через тело. Не по телу, но через тело. Размолот. Это жутко выносить.
И непонимание…
Никто не может понять, что это такое. Я, вот уже теперь шесть лет, или семь лет, семь лет, как я нахожусь в этой работе, так вот, я никогда не переживал такого. И так каждый день: «Я никогда не переживал такого», «Я никогда не подвергался такому». Так вот, вчера, я никогда не испытывал подобной вещи. И однако, позавчера, я мог бы сказать: я никогда не испытывал подобной вещи, и ещё днём раньше, я мог бы…
Но это ужасно выносить.
Значит, мы взбиваем землю, несомненно.
Но, словом, я увидел эту руку, которая углублялась в дыру. Была дыра, как если бы, это происходило в голубом зале, и затем, эта рука, одетая… мне показалось, что была белая рубашка на этой руке, я не разглядел хорошо. Но зато я видел, что эта рука двигалась в дыре, словно взбивала это, и я видел чёрную землю, которая выходила.
Рука правая?
Да, мне показалось, правая рука – конечно, это была правая рука.
Да, несомненно, что именно чёрную землю она заставляла выходить наружу.
Но это была земля достаточно перетёртая. Ты понимаешь, это была не твёрдая земля, это была земля перетёртая. Словно когда много дождей, не так ли, и земля вся разжёвана или… пережёвана, да. Я видел землю, которая выходила, вот так, из этой дыры.
Это не так, что она выбрасывала её пригоршня за пригоршней?
Нет-нет-нет.
Она взбивала её, и земля выходила сама собой.
И земля выходила сама собой. Я видел, как она выходила, я видел это движение взбивания предплечья, которое… (я не видел предплечья), но я видел, что рука делала движение взбивания в этой дыре, не так ли, и я видел землю, которая выходила наружу.
Это не так, что она её вытаскивала, земля выходила сама собой.
Посредством движения взбивания.
Посредством движения.
Это было прямо перед пробуждением. Это вещи, которые касаются работы и… Нас взбивают.
Но это ужасно выносить, моя Милая. Это ужасное. Я мог бы сказать, это нестерпимое. Только потому, что всё тело знает: это Высочайшее, это Мать и Шри Ауробиндо, оно выдерживает. Но это невыносимое – это хуже, чем пытка, ты понимаешь. Я говорю тебе, представь танк, который проходит через твоё тело: так вот, это похоже, мы размолоты. Тело размолото. Оно корчится в чём-то, что является агонией и агонией без смерти. Если б мы умерли, это было бы прекрасно! (смеясь) ты понимаешь, но мы не умираем, и мы выносим, мы выносим, мы… это ужасное. Я никогда не испытывал подобных вещей. Никакое-никакое-никакое тело не смогло бы вынести это. Если только Высочайшее не решит и к тому же, если только это тело не прошло через годы… подготовки. И что будет сегодня? я понятия не имею, не правда ли. Но это ужасно выдерживать такое. Я никогда не выносил подобных вещей.
Так вот. Есть эти три вещи, каждая из которых кажется символически одной… Такое впечатление, что эти три вещи – одно и то же.
Или три вещи, которые относятся к одной и той же индивидуальной или общей работе, или как?
О! но то, что я перенёс вчера, это… Я говорю тебе, даже сегодня утром я ещё там. Я говорю себе: но, в конце концов, как… как я смог вынести? Как такое возможно? Как такое возможно? Могущество потрясающее – которое, может всё сокрушить, если оно захочет. Мир, это крошка хлеба. Вся эта земная корка для него, это крошка хлеба. Тогда представь маленькое тело, там внутри? которое не является даже атомом в этой крошке хлеба! Что оно для него? Оно вас перемалывает – это даже не «раздавливает»: оно вас ПЕРЕМАЛЫВАЕТ. И со своего рода…это почти дикое, ты понимаешь?
Беспощадность?
Это беспощадное.
Надо… это даже не вера, необходимо тотальное сознание в теле, что именно Он делает это или именно Она делает это. Ты понимаешь, не ментальное сознание, но сознание тотальное, до самых костей! Иначе, это… И это длится пятьдесят минут! стоя, вот так, это безумное, моя Милая, это… это… Это совершенно ужасно выносить. Поэтому… ты не знаешь, жив ли ты, мёртв ли ты, не знаешь… Мы больше не в жизни и мы не в смерти – и мы не мертвы, во всяком случае.
И мы не знаем, как мы живы.
Ах нет, совсем нет. Тогда, после этого, что ж, я иду прогуляться, потому что, если бы я не прогуливался, ну, осталось бы только растянуться на земле и затем: пффт! уйти. Ты понимаешь? Если бы я не сделал бы всё как обычно, осталось бы только растянуться, и затем… мы покидаем своё тело.
Поэтому, я делаю всё как обычно, тогда как… есть от чего растянуться и затем, просто говоришь: хорошо, ну что ж… тогда уйдём. И вот, я иду прогуляться, после. Но в каком состоянии я иду, я не знаю, ты понимаешь, в каком состоянии я нахожусь.
Так вот. Если один маленький атом этого ужасного могущества войдёт в землю: это должно взбивать землю! Единственное, что поддерживает моё усилие: мысль, что это должно передавать или передаваться остальной земле, ты понимаешь? Что это Могущество новой Жизни входит в эту земную смерть.
Только это, единственное, поддерживает моё усилие. Потому что… какой смысл, что это делается для месье Сатпрема?! Это смешно, не так ли. Индивидуум, просто смешной в этом. Никакой индивидуум не делал бы это. Распятия Иисуса Христа, это детское! ты понимаешь, это ребяческое. Как спектакль.
Вот. Ну что ж, я не знаю того, что будет сегодня.
Да. Ни того, что будет сегодня утром, ни того, что будет после полудня…
Да, утром, вечером, да.
Вот, моя Милая. Давай-ка остановимся, потому что уже, в самом деле, очень поздно.
Да, есть деталь, нечто, что мне хотелось бы добавить.
Когда мы были на этой скале, там, с этими огромными белыми волнами, которые… я сказал тебе в какой-то момент: «Это опасно, не следует оставаться здесь». Однако, эта скала стояла посреди моря, кажется, и мы спустились – может быть через скалу, понятия не имею, был проход, во всяком случае.
И потом, вдруг, я оказался с тобой в зале, я не видел, но был какой-то стол, был стол, словно для еды, я не знаю, кажется, прямоугольный и существа в белом. И вот, я сидел с одной стороны стола и такое впечатление, что было два ребёнка, два очень юных существа, тоже очень белокожих. Я не мог бы даже сказать, была ли на нас одежда, но всё это было очень белым. Двое юных, словно двое детей, я не знаю, которые сидели там, слева от меня, вот такое впечатление.
Слева от вас?
Да, я сидел там, и они находились от меня слева, у меня создалось впечатление, двух детей, словно двух существ… я не мог бы сказать, были ли это дети, но словом, существа очень юные. Впрочем, ты сидела лицом ко мне и тогда, я сказал «нет», потому что мне хотелось, чтобы ты сидела рядом со мной. И были, возможно, другие существа, но я не обращал внимание. И стулья, своего рода кресла, очень прямые, очень… ты знаешь, очень достойные, очень прямые кресла как с …
Как троны?
Нет, они были очень простые, но очень прямые, если хочешь. Это производило ощущение, действительно, немного царственного, но без прикрас, без… Они были очень простые, совсем голые, очень прямые. С серебряными или… или стальными штуками, которые чуточку блестели вверху кресла.
На дне этого прохода, когда мы низошли, я оказался в этом зале. Я не знаю, что это может означать.
Всё это было очень белым, белые существа. У меня создалось впечатление, что я был в белом и ты тоже, но я не мог бы даже сказать, что это были одежды, нельзя сказать были ли это одежды или тела, я не мог бы сказать. Просто, ты сидела передо мной, и я сказал: «Нет, сядь сюда, возле меня».
Да. И именно в этот момент вы заметили какими были стулья и кресла.
Да, я увидел стулья и… я не знаю, если… или же большие стулья, ты знаешь, с высокими спинками, но очень прямые.
Не тот тип кресел, куда мы опускаемся. И никаких прикрас, украшений и убранств: совсем простые. Просто, у меня сложилось впечатление, что были словно серебряные пуговицы, или стальные, вверху, прямо вверху спинки кресла. И может быть другие существа? Я не знаю кто, я не мог бы сказать кто или что.
Я хочу сказать, другие существа, которых вы видели, они также сидели за столом, или… ?
Это очень смутно, потому что моё внимание было скорее сконцентрировано на этих двух маленьких существах, как дети, и затем на тебе, так как я хотел позвать тебя к себе, это всё. Ты сидела передо мной с другой стороны стола, если хочешь.
На столе не было тарелок и других подобных вещей. У меня создалось впечатление прямоугольного стола.
Тоже из дерева?
Я не мог бы сказать, что нет. Всё это было очень простым, не так ли, простым, но, я не знаю, с каким-то видом… необычным.
Ну вот. Это то, что я увидел в конце перехода или этого нисхождения – потому что, как мы могли спуститься с этой скалы, которая находилась посреди моря в этой буре?! Там должен быть проход. Я видел, я видел нас, нисходящими в скалы. Но эти скалы были вероятно внутри скалы, ты понимаешь, это должно было быть проходом внутрь скалы. Но всё это было скалистым. И в конце была… на дне, или где? Я не мог бы сказать, я оказался там с тобой, и потом… Вот так.
А этим двоим юным детям было по сколько лет: по пять, десять или по пятнадцать?
Я не мог бы сказать возраст, в самом деле, но впечатление, что это были не младенцы, и не беспокойные дети, это производило впечатление существ.
Существ.
Но юных. И кожа очень белого цвета. Это был, возможно, их… нельзя сказать, что это было светящимся, но это было чистотой или… чем-то от безупречно чистого. Вот, именно это я хотел добавить. Я не знаю, какой в этом есть смысл. Словом, на дне этой дыры, может быть, мы придём куда-то.
Куда-то в прекрасное, да…
Вдруг, я немного подумала о совокупности ваших трёх видений…
… и у меня смутное воспоминание, что Tея сказала, что «дыра была сделана». Она увидела, что вы проделали дыру, нет?
Ты знаешь, я читаю письма Tеи способом… как если бы у меня не было желания входить внутрь.
Ах да...
Поэтому, я не очень представляю, что она сказала.
Да. Но последнее письмо или открытка, которую вы мне прочли, оставила во мне впечатление, что она говорила быть очень осторожным, не так ли.
Да, конечно, она видела опасность. Она думала…
Опасность. Но она также сказала о «дыре», которая была проделана.
Надо бы снова взглянуть на это письмо.
Да. И я не знаю, но когда вы говорили сегодня утром, у меня создалось впечатление, что дыра сделана. Эта «дыра»: сделана. Сегодня утром, когда вы увидели, как эта рука взбивала, эта рука не могла так делать, если бы дыра не была сделана.
Была сделана дыра, и рука, погруженная туда, взбивала.
Я не видел, но я понимал движение этой руки, и я видел чёрную землю, которая выходила оттуда.
Была дыра – это происходило, словно в голубом зале. Этот голубой зал часто служит символом места, где работает рабочий.
Да. Но, в самом деле, это было…
Или, скорее, я должен был бы сказать: «где он поработал», чем работает! (смеётся)
У тебя сложилось впечатление, что дыра была проделана?
О! да, скажем, это было скорее как подтверждение.
Уже вчера вы говорили, что «всё было перемолото»?
Ах! да, это ужасное.
Тогда это…
Мы действительно размолоты-размолоты-размолоты.
Не так ли, со всем тем, что прошло через это тело в материю земли, наверняка, это проделало «дыру».
Вот, я думаю так.
Ну что ж, твоё мнение утешительное.
Ах… Я не знаю, это кажется мне немного «obvious» [очевидным], если я осмелюсь так сказать!
Но это немного ужасное. И это не «немного», это очень ужасное.
Тогда посмотрим. Поживём-увидим, моя Милая, мы увидим, если что-то зашевелится, изменится, проявится.
О том, что «проявится», я не могу ничего сказать. Но земля зашевелится, это случится! Есть свежие примеры.
Нет, вот всё что я хотела вам сказать.
Ночь с 29 на 30 октября 1989
Встреча с Горбачёвым. Он сказал мне, что у него полно трудностей. Я ответил ему: «Внешние события придут вам на помощь» (Внешние к России, я полагаю?) (Когда я ему сказал это, Горбачёв, казалось, запротестовал, или, может быть, не понял). Но я знал то, что я говорил, кажется.
Сразу же после, мне показали заговор, чтобы убить меня… Я сбежал в толпе. Убийцы казались хорошо организованными в «западном стиле» (но я ничего не знаю об этом). Мне кажется, что один из них был с бородой (чёрной).
Сегодня мне шестьдесят шесть лет.
Размолот-размолот-разорван…
То, что Ты захочешь, лишь бы только Твоя Чудесная Работа свершилась, и Земля была бы освобождена.
Ноябрь
1 ноября – США: следователи «Big Board» обнаружили виновных в «крахе» Нью-Йоркской биржи, произошедшем 13 октября; виноваты случайные сбои коммерческих программ банковских компьютеров.
4 ноября – Иран: четверо иранцев, обвинённых в шпионаже в пользу ЦРУ, повешены.
5 ноября – США: пианист Владимир Горовец умер в возрасте 85 лет.
8 ноября – ГДР: политическое Бюро коммунистической Партии подало в отставку. В Лейпциге, сотни тысяч манифестантов потребовали жить «без коммунистической Партии».
9 ноября – ГДР: власти объявили об открытии межгерманской границы: падение Берлинской Стены.
– Иордания: выборы в законодательные органы, исламисты одерживают сенсационную победу.
10 ноября – Индия: на территории школы инженеров Паталия, в Пенджабе, вооруженные сикхи убили 25 человек.
12 ноября – ГДР: воспользовавшись выходными днями, два миллиона немцев с Востока отправились в ФРГ.
– Испания: Долорес Ибаррури, «Пассионария» испанской гражданской войны и одна из символов «красной Европы» умерла в возрасте 93 лет.
17 ноября – Чехословакия: 30 000 студентов и лицеистов провели демонстрацию с криками «Свобода» и «Прага, вставай»; грубое вмешательство полиции.
19 ноября – СССР: Высший Совет Грузии проголосовал за документ, предоставляющий ей право отделиться от Советского Союза.
22 ноября – Ливан: президент Рене Моауд убит через 17 дней после собственных выборов.
24 ноября – Чехословакия: руководство Коммунистической Партии целиком уходит в отставку.
25 ноября – США: открытие гигантского галактического скопления, на расстоянии 500 миллионов световых лет, беспокоит астрономов и опрокидывает прочно устоявшиеся теории.
– Турция: 21 деревенский житель, из которых 13 детей, Икикая, поблизости от иракской границы, были расстреляны курдскими сепаратистами.
26 ноября – Индия: всеобщие выборы, Партия Конгресса премьер-министра Раджива Ганди потеряла абсолютное большинство в Парламенте.
27 ноября – СССР: Верховный Совет провозгласил экономическую независимость балтийских республик.
– Колумбия: группа торговцев наркотиками взяла на себя ответственность за взрыв Боинга 727 национальной компании Авиансия, на борту которого находились 107 человек, все они погибли.
29 ноября – Индия: премьер-министр Раджив Ганди заявил о своей отставке.
30 ноября – Филиппины: силы, верные президенту, Коразону Акино, стараются сдержать атаки сил мятежников, которые ночью подняли восстание; американская авиация поддерживает правительство.
– ГДР: президент Немецкого Банка убит террористами Подразделения красной армии.
1 ноября 1989
Пытка такая великая, и неисчислимая.
Мы проходим через расплющивающую и раздирающую смерть каждую секунду, в миллионах мест тела.
Как выдержать?
Если я смогу пройти через этот месяц ноябрь и выдержать до 12 декабря...
Бесчисленное число раз мы осознаём, что сделаны из смерти.
3 ноября 1989
«Конгресс» завоевал свои места, но Кашмир в огне. (Они этим живут). (И это вот так повсюду: гори всё пропадом, при условии, что мы побеждаем – они будут царствовать на пожарищах). (Сорок лет династии Неру).
Если бы у меня не было веры, что эта «Молния» сообщается с остальной Материей, у меня, возможно, не было бы и мужества.
Это революция безмолвная и неумолимая.
6 ноября 1989
Ужасные дни.
До последней секунды, мы не узнаем.
7 ноября 1989
Это то, что Она, должно быть, чувствовала, – это бесконечное раздирание, без всякого благоприятного положения, без всякого благоприятного дыхания.
Каждое дыхание – это рана в спине.
9 ноября 1989
Механизм этого «молниеподобного дыхания» начинает становиться достаточно ясным, но он довольно невыносимый. Это совершенно противоречит нашей животной механике и всем нашим спонтанным реакциям.
Это словно сжатый воздух (сверх-сжатый) углубляется в камень и дробит его.
«Естественно» камень протестует!
Спонтанная реакция рыбы на песке, – блокировать это дыхание, непригодное для дыхания, а надо, наоборот, вдыхать эту «ужасную вещь», которая причиняет такую боль! и постепенно новое дыхание прокладывает себе путь.
То есть новая Жизнь прокладывает себе путь через смерть.
Фактически надо придерживаться трёх правил, если не хочешь умереть.
1. Всасывать (или вдыхать) несмотря на расплющивание.
2. Лёгкое сгибание колен в момент вдыхания, затем держаться прямо (лопатки сближены до отказа), когда сжатый воздух углубляется до пяток – и так далее.
3. Сжимать зубы изо всех сил. Малейшее «разжимание» может разодрать всю спину[49].
Это, фактически, сильно напоминает движение всадника на спине лошади! Но надо стоять на лошади (хотя у нас впечатление, что скорее мы несём лошадь на своих плечах!).
И естественно единственный возможный ключ, это осознание телом, что ЭТО ТЫ, с каждым дыханием, как крик: Ты, Ты, Ты, это Ты освобождение, это Ты СВОБОДНЫЙ ВОЗДУХ.
И пусть Земля будет свободной.
(Я думаю, что сегодня тело имеет лучшее «понимание»).
(Надо иметь правильный настрой, чтобы не сойти с ума!)
(Чтобы заниматься этим делом, надо физически не верить больше в физические законы).
Ночь с 10 на 11 ноября 1989
Я проснулся посреди ночи: пол дрожал под моей комнатой!
(Я всё же не выдумываю эти вещи! Что это означает?)
(Во всяком случае, эта Молния сотрясает мой собственный пол!)
Это «foundation stone» (grim)
Это Новое Сознание имеет неожиданные манеры посылать вам знаки. (Знаки пути).
Смертельное расплющивание.
(Как слипшееся железо).
Тело словно колонна молнии.
В конце (к концу пятидесяти минут) произошёл необъяснимый феномен: всё-всё тело вытянулось вверх, словно крик материи, затем всё остановилось, в подвешенном состоянии, даже дыхание остановилось – остановилось – и к концу нескольких секунд та же Масса Молнии начала мягко нисходить через тело.
Я почувствовал в конце, что это уже чересчур, и был очень утомлён, чтобы продолжать.
Никогда-никогда, я не переживал подобного расплющивания (в некоторые моменты, моя шея была сдавлена этой молнией, и надо было любой ценой позволить этому проходить).
Да, мы должны быть полностью в «foundation stone».
Пятьдесят минут, это 3000 секунд!
12 ноября 1989
Моя Милая вспоминает Ноябрь 1973 года и говорит: «Эти шестнадцать лет, словно шестнадцать жизней». О! да.
13 ноября 1989
Всё кажется таким непреклонным. Как на тысячелетия.
Я знаю, что это не правда, но...
Надо, чтобы физический факт изменился, говорила Мать.
Я бесчисленным образом понимаю то, что Она имела в виду.
Мы находимся в постоянном «я-не-знаю».
Мы хорошо видим, что это может всё расплющить, но мы не видим, как всё может быть воссоздано заново.
И мы хорошо видим, что эта вещь, которая может «всё расплющить», это сама Жизнь, но наша старая смерть не знает, как умереть полностью в этом новом рождении.
Сегодня после полудня, я должен был остановиться к концу тридцати пяти минут, тело не знало, как выносить это раздирание-расплющивание.
То же самое сегодня утром.
Я никогда не был в подобной мучительной Тьме, и я не знаю больше, что делать.
Завтра, будет девяносто месяцев.
Жестокие силы атакуют меня.
Я никогда бы не прошёл весь этот путь ради своего собственного экстаза, но чтобы весь этот Ужас мог измениться...
Говорил ли я уже это в Фивах?
И Мать, и Шри Ауробиндо, сколько раз они говорили это, здесь и там?
Ничего не изменится, пока не изменится смерть.
15 ноября 1989 (46 лет)
Вещи, самые ужасные в моей жизни, были самыми плодотворными.
Если есть что-то очень чёрное, значит, есть великий Свет позади.
Это выбор, который надо делать.
Я нахожусь в самой сути Ночи, чтобы найти ключ.
Нет «метода», есть то, что мы можем в данный момент!
Мы прокладываем путь этой Молнии (или она прокладывает свой путь) до определённого неизвестного места назначения под ногами.
Мы совершенно отупевшие – расплющенные.
Я не держусь ни за что в человеческой системе – даже за её «разум».
Я держусь за Тебя, только.
Всё будет понято заново.
16 ноября 1989
В новой материи, не надо будет ничего «понимать»: мы будем каждой вещью, каждым существом, каждой ситуацией, каждым уголком Земли или любой вселенной, как самими собой. Как собственным биением своего собственного сердца.
С другой стороны башни, всё прямо и непосредственно.
(Это история, которая произошла с моим братом Пьером, когда я проснулся посреди ночи, крича Пьер! Пьер! Я телеграфировал, и фактически в тот же момент Пьер свалился с электрического столба и повредил один позвонок – чудом!)
(Все эти йоги и им подобные, с их историями о «космическом сознании» заставляют меня смеяться – они как дети).
(Когда я плыл ночью у берегов Порт Навало, я чувствовал эти камни у меня под килем – мой зад имел лучшее космическое сознание, чем моя голова!) (когда я привык к девственному лесу, я автоматически поднимал ногу, чтобы не наступить на змею, которую я не видел – короче, всё слышит друг друга). (Именно наша голова не слышит ничего!)
Я думаю, что наши знаменитые мозговые извилины являются частью этого искусственного набора средств, с нашими телескопами и микроскопами, чтобы «понимать» то, от чего мы отделились: это как очки слепого на глазах зрячего.
Это такое насилие властной Молнии, решившей абсолютно расплющить препятствие – и препятствие, это я.
И это телесное «я» не знает, как делать, чтобы позволить себя расплющить – точно, пытка.
Спустя тридцать пять минут мы представляем собой своего рода тряпку, изорванную и стонущую. Что делать?
Мы не знаем, как делать, чтобы умереть полностью, оставаясь на ногах. Где препятствие? Всё тело? Значит...
Я не знаю. Мы можем стонать, вот и всё.
Мы полностью готовы умереть – умереть, это пустяк – но эта нескончаемая живущая и раздирающая смерть, ужасна. «My gaping wounds are a thousand and one[50]», говорил Шри Ауробиндо – Он знал всё.
Когда он дал мне этот кусочек чёрно-серого гранита, он не улыбался.
Мы не должны быть далеко от «конца», потому что...
18 ноября 1989
Термиты
Сегодня у нас...?
18 ноября.
О..
Мы такие ничтожные с нашими мимолётными историями.
Я видел две вещи, сегодня ночью. Первая, это вероятно пустяк, совсем просто мне показали каковы вещи. Это не особенно интересно. Вот вторая вещь более интересна.
Первая вещь, я был словно в рабочем кабинете Раджива Ганди. Там был очень большой стол и, кроме того, две или три женщины, два или три компьютера на большом столе (Раджив был там, впрочем), и эти две или три женщины работали на компьютерах. Злые женщины, нехорошие – одна из них, в особенности, которая, казалось, была руководителем там – и она управлялась с этими компьютерами. И, кроме того, там было двое мужчин, но тоже нехороших мужчин. Так вот, я повернулся и заметил Раджива: он был повёрнут ко мне спиной, наклонившись над столом, и писал, я не знаю что, или это ему говорили, или эти компьютеры ему говорили. Тогда я сказал Радживу: «Эти женщины непорядочные, эти мужчины прохвосты». Это всё.
Вот, это имеет временный интерес, не так ли. Вероятно, это то, что его окружает.
То, что его окружает. Да.
Гадкие мужчины. Я сказал: «Эти люди прохвосты». Их было двое.
Двое мужчин, три женщины.
Мужчины не касались компьютеров. Но они были словно советниками Раджива.
Словом, это было не особенно интересно, разве что мне показывают ситуацию, не так ли, ситуации... эти мимолётные пустяки.
Другое, это видение Нового Сознания, значит, это всегда имеет ценность, но... смысл, да, мне кажется достаточно ясным, но...
Я оказался в каком-то углу, я не знаю где, и затем я поднял что-то, я не знаю что (это было словно доска или что-то в этом роде), я поднял что-то. И вдруг, я увидел тысячи и тысячи термитов, которые выходили из дыры, из этого угла, который я обнаружил. Тогда я бросился за флитом [инсектицид], за насосом с флитом, чтобы опрыскать эти тысячи термитов, которые выходили массой! – были так же змеи, которые довольно удивительным образом были похожи на термитов, впрочем. Я был так поражён количеством термитов! Говорю тебе, я бросился за флитом! Ты видишь, в этих видениях, я всегда рабочий. И, кроме того, есть всегда второй человек, которого я называю «мой высший двойник», который, должно быть, моё существо... тот, кто видит.
И который знает.
Так вот, это было первое видение. И сразу же после, вслед за этим первым видением: я оказался вдруг на большой дороге. Ты знаешь, не гудрон, но как бетон, как Cours Chabrol в Пондичерри, ты знаешь, этот серый цвет?
Большая дорога, не очень широкая, но, словом, это была большая дорога, она была не из гудрона. И тогда, я повернулся к... своему двойнику, или к другому самому себе, я понятия не имею, я сказал ему: «Значит, ты залил флит?», понимаешь, чтобы уничтожить все эти тысячи термитов, и мой двойник показал мне на дорогу. И тогда я увидел внизу (как если бы я видел внизу), миллиарды термитов под этой дорогой, которая казалась забетонированной. Он сказал мне: «Что пользы заливать флит? Надо применить...», он сказал мне, надо такую-то вещь (здесь, именно это слово, я не понял), «и это убьёт их всех сразу же». Но это была большая дорога, тогда представь, миллиарды термитов, которые были под ней!
Это было почти поразительное. Я не видел их, и я их видел, потому что я видел дорогу, и он показал мне на дорогу, чтобы сказать мне: «Ты видишь, внизу? там ты увидел их несколько тысяч, и тебя это достаточно удивило, ну вот, ты видишь большую дорогу? Внизу, это миллиарды термитов; тогда, что ты собираешься делать со своим флитом?» Словом, всё это есть… всё это, я подробно рассказываю. Просто, я ему сказал: «Значит, ты залил флит?» И он показал мне на дорогу, и затем, вдруг, как если бы я увидел внизу, эти миллиарды термитов. И он сказал мне: «Надо взять такую-то вещь, такой-то продукт...» это было, может быть... слово, которое я не понял, которое было как «scent» [аромат] (я не знаю) «и это убьёт их всех сразу».
Вот, это настолько ясно видение Нового Сознания, не так ли, это... для меня эти видения совершенно ясные, и подлинные. Только это немного загадочное.
Когда я размышлял над этим после моего пробуждения, я вспомнил, что несколько лет назад говорил тебе, я говорил тебе об Индире Ганди, ты помнишь, что я говорил? Я говорил: «Это Царство термитов».
Да, да! Точно.
«Это Царство термитов», я сказал тебе. Эта женщина, которая имела власть, такую огромную – политическую власть, духовную силу – она имела всю власть, чтобы изменить Индию, чтобы сделать вещи. У неё была поддержка Матери, она имела всё! И какую власть она имела! Она могла всё сделать: она не сделала ничего. Тогда я сказал тебе: «Это Царство термитов»: она просто позволила термитам расплодиться.
Так вот, когда у меня было это видение, этой ночью, этим утром, я сказал себе: не есть ли это видение «Царства термитов», тем, что она сделала?
Эта женщина, которая имела столько... Вот что непростительно, не так ли. Она имела столько власти! Она имела все массы с ней, все общественные и правительственные силы, все финансовые силы, всю духовную силу, в придачу.
И вот, с такими силами и ничего не сделать, это... это непростительное. Я говорил тебе в то время: «Это Царство термитов. Индия подточена». Она разрушила Индию.
Значит, эта большая дорога, которую вы видели, это была дорога Индии? Которая подточена.
Ну, это то, что я подумал. Я сказал себе: это, вероятно... Мне хотят показать...
Состояние Индии.
Мне хотят показать состояние.
Так вот, я поднимаю там, то есть в первой части видения, я поднимаю эту штуку, и затем вижу тысячи термитов, я поливаю их флитом... Возможно это то, что я воображаю себе с выборами: мы уничтожим эти тысячи термитов! не так ли, и затем мой двойник показывает мне дорогу: «Ты видишь, их миллиарды»!
Да, значит, Индия полностью подточена?
Ну, это то, что я говорил тебе уже... сколько лет? Может быть восемь лет, десять лет? Я говорил тебе это, что Индира Ганди, это было Царство термитов. И я даже сказал тебе, я помню: «Они будут продолжать вот так, пока Индия не обрушится под их весом!»
Она заставила распространиться всё это, не так ли, вместо того, чтобы изменять и делать. И со всеми этими силами, она просто вырастила маленьких коррумпированных политиков... она, в самом деле, подточила Индию. То есть она продолжила работу своего отца.
Тогда, возможно, мне хотят показать: ты видишь, ты хочешь уничтожить тысячи термитов, здесь, но это совсем ничто: ты поднял эту маленькую штуковину, и затем ты увидел, что вышло, не так ли? Посмотри на большую дорогу: их миллиарды там!
Но всё же, мне сказали: «С таким-то продуктом, такой-то вещью, мы убьём всех сразу».
Какой-то аромат...
Да, у меня впечатление, что он использовал слово: «scent», но я не знаю точно. «С этой вещью, мы убьём их разом».
Что касается меня, я, очевидно, выглядел абсолютно смешным в первом видении (смеясь), бросившись за насосом с флитом! Чтобы уничтожить эти тысячи... Я был поражён, открыв там этот угол, и затем увидев этот наплыв термитов – то, что мне казалось наплывом, но это было ничто по сравнению...
(Смеясь) То, что вам показали после!
Я помню, даже, в те времена, это было в 81 или я не знаю, когда я говорил тебе о Царстве термитов, в своём блокноте я записал: «Эпитафия для Индиры Ганди»! ты знаешь? то, что кладут на могилу. И ты знаешь, что я написал?
Нет!
Я тебе сейчас покажу это, то, что я записал.
Это было в 82-3?
Нет, прежде чем начать, я думаю, мой...
Сейчас я найду тебе то, что записал как эпитафию.
Где мои книги? Я не знаю больше.
Это было в 81, вероятно, или в 82. Я записал в своём блокноте. Потому что я был очень сердит на Индиру, на её бездействие, что она имела такую власть, и что она всё пустила по ветру.
Тогда, однажды, в своём блокноте, я записал «Эпитафию» (то есть то, что надо будет положить на могилу Индиры Ганди)...
И вот, то, что я положил на её могилу – о! Нет, это в Часе Бога – у тебя есть Час Бога?
Передай его мне, я скажу тебе то, что я положил.
(Суджата идёт искать книгу)
Вот. Это в Часе Бога. И вот эпиграф – не «эпиграф», эпитафия! То, что я положил на могилу Индиры Ганди в 81 или 82 году:
«But thrice woe to them who are strong and ready, yet waste the force or misuse the moment; for them is irreparable loss or a great destruction[51]».
«A great destruction».
И затем, три или четыре года спустя, она была убита. И она заслужила это.
Словом, вот. Тогда, я не знаю, что это означает для судьбы Индии: но эта порция флита, который я хотел залить, означает, возможно, эти выборы и поражение Конгресса, не так ли, но, видимо, эта «маленькая порция флита», не решит ничего – может быть? Я не знаю, моя Милая, во всяком случае, это то, что я увидел.
Они подточили Индию. И я сказал: «Они будут продолжать вот так до тех пор, пока Индия не рухнет под их тяжестью». Ну вот, ты видишь.
Да. Это, в самом деле, рушится.
О! это катастрофическое.
Потому что, к несчастью, эти лидеры (так сказать), которых мы знаем, мы понимаем, что они не имеет большого, широкого видения.
У них нет великой Шакти внутри, и нет великого видения.
Ни Шакти, ни видения.
И вред такой неисчислимый...
... и такой скрытый, что...
Кто может сделать что?
Я пытался наладить контакт Таты с Индирой Ганди; я говорил Тате: «Надо пойти увидеться с Индирой Ганди», и я надеялся, что Тата и Индира Ганди смогут услышать друг друга и сделать что-то. Потому что, такой человек как Тата, с его способностью организации материи, и такая женщина, как Индира Ганди с властью, я говорил себе: эти двое, надо свести их вместе. И Тата понял, он поехал увидеть Индиру Ганди, и Индира Ганди ничего не поняла, и ничего не желала, и ничего не услышала.
И тогда после, я написал Тате: «Но когда я думаю об этом...» (Я помню – я написал ему письмо; это часть пропавших писем, но, словом, Тата должен иметь его), где я говорил ему: «Не надо сожалеть, потому что сейчас (я писал ему это позднее), сейчас я понимаю, что даже такой человек, как вы, не смог бы: зло слишком глубокое».
Зло слишком глубокое.
Но, точно, не так ли, я... Я сказал себе: надо поставить Тату и Индиру Ганди вместе. И тогда, вот таким образом, мы сделаем что-то. Она ничего не услышала, эта женщина. Она ничего не услышала. Она развесила уши перед Брахмачарьей & Co!
Пфф!
Это абсолютно непростительно, не так ли.
Да. Это было в 76, нет? – да.
Я уже не помню, в каком году. Я сделал то, что следовало, чтобы Тата поехал увидеть Индиру. И он написал мне, чтобы сказать: «Я ездил увидеть её, она ничего не услышала, ничего не хотела, ничего не поняла. Она только болтала: «бла-бла-бла-бла»!»
Тогда, когда мы упускаем... – когда страна упускает подобный случай, не так ли, это... это серьёзно. Это серьёзно, лично, для такой женщины, как Индира Ганди, в том смысле, что она погибла – и это было заслужено, бог знает, хотя это отдельная личность, но это серьёзно для страны также.
Сколько раз Индия... Индии давалось столько возможностей – в том числе, возвратить Пакистан. «Нет-нет-нет-нет-нет»!
Да. Это был дед!
Это был дед: «Нет-нет-нет-нет-нет о!» Пакистана мы не будем касаться никогда»!
Они приводят в отчаяние, эти индийцы.
Но Индира, вы знаете, в...
Следовало бы дать ей пинка под зад, чтобы она занялась немного Бангладеш, чтобы остановить этот невероятный поток беженцев, и чтобы это... На протяжении десятилетия, после всего этого разделения, Индия страдала от всех этих беженцев и всего этого. Следовало бы, в самом деле, дать ей пинка под зад, чтобы она вмешалась в Бангладеш.
Они ужасны, эти индийцы. Это тамас, не так ли.
Я не знаю, если это не хуже, чем тамас. Вы знаете, в Кашмире, во время войны, даже Лал Бахадур, армия была не далеко, он мог бы освободить Кашмир полностью: но, он отступил.
Индия постоянно ничего не делала, не ухватилась ни за одну возможность. Поэтому, таким образом, мало помалу, мы видим эти тысячи беженцев из Бенгалии, которые создают всякого рода проблемы справа и слева, и убийства, и тому подобное, в Кашмире мы видим подобное и повсюду. Они подорвали Индию! И вот, повсюду, семена пожаров, бунтов, убийств, конфликтов – потому что у них не было мужества совершить действие, когда у них была сила совершить его. Ну вот, это непростительно. Не говоря уже о внуке, самом последнем, здесь, о Радживе: он, это... полная тухлятина, тошнотворная. Но он, не так ли, это последний вагон поезда! Просто, он последовал за матерью, за дедом, и т.д. Все это, усугубляется с каждым разом!
Тогда эта моя маленькая порция флита внутрь, что это могло сделать?!
Несомненно, символически, было бы хорошо, чтобы этот «тюрбан» здесь, был выметен, но... но вся проблема остаётся здесь. Вся Карма нагромождается тремя поколениями этой династии.
Тогда, я не знаю... Я не знаю, что это за продукт, «который убьёт их всех», как он мне сказал. «С такой вещью, это убьёт их всех разом». Что это такое? Я не знаю.
Да, что касается меня, я чувствую, что все те, кто есть здесь сейчас, эти «лидеры», так сказать, они видят не дальше, чем Ганди. Для них, Индия началась и закончится с Ганди. А если бы мы могли поставить Шри Ауробиндо...
Но, моя Милая, они не слушали его, даже когда Он был здесь! со всей своей Силой, они не слушали его: «Чего это он вмешивается?» сказал Неру посланнику Шри Ауробиндо. «Чего это он вмешивается?»!
Да, Дорайсвами.
Значит? Это было начало конца Индии.
Это был какой год?
42-43? Я не знаю.
«Чего он вмешивается?» Вот.
Это была «Миссия Криппа», не так ли?
Да. Тогда, «Чего он вмешивается?» Результат: спустя сорок или пятьдесят лет, мы видим.
Поэтому, поставить Шри Ауробиндо: ну да, это очень хорошо, но теперь уже немного поздно. Немного поздно. Нужны только божественные Вмешательства, почти потрясающие, чтобы изменить всё это.
Ах! Я не знаю, моя Милая. Мы предаёмся отвлечённым размышлениям. Но, словом, факт таков, не так ли, они отказались, они отвергли Шри Ауробиндо, и тогда результат, вот такой.
Да, мне хотелось бы, может быть, добавить несколько слов к тому, что я сказал сегодня утром.
Да, всё же, можно сложить два и два и получить четыре. Потому что, последнее видение, которое у меня было некоторое время назад или несколько дней назад, я больше не помню когда, я видел этот пожар, не так ли, тогда я бросился искать огнетушитель.
И Мать сказала: «Не стоит, пожар повсюду».
И сегодня утром, или, словом, сегодня ночью, я вижу тысячи этих термитов. Я поднял что-то, и затем увидел, как тысячи этих термитов выходят, и затем, с моим насосом с флитом, я пытался уничтожить их, и вскоре после этого, мне показали эту дорогу, дорогу из цемента или чего-то подобного, я не знаю, большую дорогу, и как если бы я видел внизу: миллиарды термитов! Тогда, куда вы собираетесь заливать там флит, не так ли? И этот другой сказал мне: нет!... показывая мне мой идиотизм с моим насосом с флитом. Ну вот, это видение кажется довольно похожим.
Две вещи: пожар и термиты.
Не правда ли, в нашей иллюзии или нашем желании... Я подумал, что это видение термитов имело какое-то отношение к предстоящим выборам, и что хорошо, я подумал: мы уничтожим этих термитов, которые находятся в дыре, и, символически, этот Конгресс собирается уйти, и затем мне показывают эту дорогу с миллиардами термитов.
И какого сорта это... Все наши средства безрезультатны, не так ли. Чем бы ни был наш огнетушитель или наш насос, который истребляет этих насекомых. Пожар повсюду и термиты... можно предположить, что это дорога Индии, но можно также предполагать, что это дорога мира, так же.
Тогда, не означает ли всё это, что... нет средства. За исключением Высочайшего Средства. И что единственная возможная вещь, это... ну, это своего рода катастрофа. Нечто такое, что одним ударом, положит конец...
Этим термитам.
Этому кишению, и затем всем этим Пожарам повсюду. Не означает ли это, что... Ты видишь, нет средства.
Нет больше.
Нет больше средства.
Мать, я помню, Мать говорила: «Люди понимают только урок катастроф».
Потому что, я спрашиваю себя, может быть две эти вещи... Последняя сегодня ночью, сегодня утром, чтобы показать мне: «Ты видишь, ты создаёшь иллюзии, ты воображаешь, что избавишься от этого Конгресса, и что вещи пойдут лучше». Это правда, что они могут принять менее критический оборот, и менее катастрофический, если придут другие, это несомненно. Но катастрофа уже здесь, такая глубокая, не так ли – ничего нельзя сделать.
Тогда, я спрашиваю себя, может, это просто, чтобы мне показать: ты видишь, есть только одна радикальная вещь и... и Высочайшее, которое может изменить – не изменить, но которое может положить конец всему этому.
Да. Положить конец...
Несомненно, если вновь придёт Раджив Ганди, это был бы знак окончательно катастрофического поворота. Вот, нет никакого сомнения. Это был бы символ: ты видишь, ничего не поделаешь, они выбирают дорогу катастрофы. Индия избирает путь катастрофы – если этот тип вновь придёт.
Но, если как в нашем воображении, или в наших человеческих желаниях мы видим, что придёт другой лагерь, так вот, мы не знаем мир термитов, который ещё находится под этим.
Так значит, катастрофический путь: вам показали дорогу, которую выбрала Индира.
Ах, да, мне показали дорогу, которую избрала Индира, это всё мне показали из-за Индиры.
Да. Тогда...
Нет, но мы могли бы надеяться, что если этот тошнотворный тип уйдёт, исчезнет, вещи могли бы принять более благоприятный поворот, более... но, возможно, это очень поверхностное видение. Это было бы, несомненно, более благоприятное, но ничего, глубина ущерба настолько велика... что?
Глубина и величина.
И величина.
Я думаю, всё же, что эти выборы имеют большое символическое значение. То есть: в самом ли деле, Индия упорствует в своём катастрофическом выборе? Вся эта династия, будет ли она упорствовать? Потому что Божественное всегда даёт своего рода шанс, если можно так сказать, в вещах, в людях, и ситуациях. Тогда, я думаю, что это имеет всё же символическое значение. Даже если другой лагерь не такой блестящий, не так ли, принимая во внимание величину ущерба.
Но, словом, кажется, что... кажется, что нет средства. Я жду этих выборов с любопытством. Символическим любопытством. Это был бы, в самом деле, большой знак выбора Индии: собираются ли они настаивать на этой катастрофической дороге? – или нет? Но какой бы лагерь не победил, у нас впечатление, что нам хотят сказать: ты видишь, нет средства. Нет средства. Надо положить конец всему этому. Есть только Высочайшее Средство. И каково это Высочайшее Средство? Я понятию не имею. Но если судить по тому, что происходит в этом теле: Оно, несомненно, чего-то хочет, Высочайшее. И если Оно хочет чего-то через одно тело, одно человеческое тело, значит, Оно хочет, всё же, сделать что-то для Земли – я не говорю для людей, я говорю: для Земли.
Вот, это всё, что я хотел добавить, потому что, мы можем поставить рядом эти два видения, и затем сказать, что это ясно как дважды два – четыре.
Да! Пожар повсюду и...
И термиты повсюду!
Да, ты хотела бы сказать?
То, чего я не понимаю, потому что, в конце концов, есть существа, люди, которые сознательны (общее сознание, да, я понимаю), но есть, всё же несколько сознаний: разве они не понимают урок этих многочисленных несчастных случаев, которые почти катастрофические.
Моя Милая, те, кто понимают, они скрытны, и молчаливы.
Те, кто понимает, они не в толпе, они не среди тех, кто выставляет себя на показ. Правда, есть существа. Смотри, Тея, например, она увидела тоже, она поняла что-то. Есть существа, Немного, но есть. Но они, они скрытны и молчаливы.
И среди... тогда, я не говорю «существ», среди умов немного более прояснённых, чем масса, эти воображают себе только улучшение системы, и это всё. Они не выходят из человеческого ни на минуту. Они не понимают размаха ущерба.
И те, кто увидели, кто поняли, в самом деле, те не проявляют себя.
По крайней мере, они не такие безумные, чтобы написать «Сумерки людей»! (смеётся)
Вот, я сильно опасаюсь, чтобы это не привлекло внимания ко мне. Но...
20 ноября 1989
Я хорошо знаю, что физические законы не существуют, но всё же, позвонки это не тесто для моделирования!
Эта Стена чисто «сенсационная» (или сенсорная)??
У меня впечатление, что я тяжёлый, словно человек, наполненный свинцом (я остановил работу три часа назад). (Суджата говорит мне «наполненный золотом»!) (Она говорит, что оно тоже тяжёлое!)
Сатпрем стоит на карнизе
Белая птица, раненная вороном
Хорошо, моя Милая, так я слушаю тебя.
У нас сегодня 20 ноября, не так ли?
И как я вам говорила, я не спала между часом и тремя часами, и затем я, должно быть, заснула, и увидела вещи малоприятные.
Сначала, это было с вами. Это немного неясное, но единственное, что мне запомнилось, это образ, где вы были снаружи окна.
Снаружи? Ты хочешь сказать, высунувшись из окна?
Снаружи?
Снаружи. Вы были снаружи комнаты. И это была, очевидно, ваша комната. Сначала, я увидела, что вы сидите за столом, вероятно, чтобы пообедать или что-то такое? Я не помню точно. Но после, я снова вошла, чтобы снова увидеть вас, и вы были снаружи.
Снаружи? В саду?
Нет-нет! Это был дом, двухэтажный, и вы были в вашей комнате наверху, где-то.
Значит, я висел в пустоте!
Я не знаю, как вы это делали, потому что, в самом деле, карниз не был широким, но вы стояли совершенно комфортабельно, вот на такой высоте. Я не видела, куда вы поставили ваши ноги.
На карниз, похоже.
Похоже – похоже. Но вы, кажется, совершенно не были обеспокоены узостью...
Ну, ты знаешь, не должно быть головокружения, чтобы делать ту работу, которую я делаю! (смеётся)
Хорошо. Так вот, вы занимались тем, что гонялись за воронами.
Ах!
Когда я вошла, вы уже охотились, убили ворона, которого я не видела (я видела только ваш жест, вот такой). И как вы держались? Я понятию не имею, потому что вы совершали движения двумя руками. И затем, рядом с окном, была своего рода корзина ... вы знаете, какие мы часто видим здесь?
Заплечная корзина? Ту, которую они ставят, чтобы собирать чай, например?
Да. Да, что-то подобное, из ивы.
Так вот, возле окна, но всё время снаружи, я видела ворона, которого вы, вероятно, хотели заставить вернуться, чтобы убить его, или что-то такое? Я не знаю.
Заставить вернуться в корзину?
Нет, он был уже в корзине.
Ах, в корзине.
В корзине. И затем после, вы намеревались, очевидно, снова вернуться в вашу комнату через окно. И тем временем, вы поймали одного, и я заметила там другого...
В корзине.
... в корзине. Но это было всё время снаружи вашей комнаты.
Хорошо. Вот такой был образ.
После я не знаю, что произошло, сразу после, я оказалась, как я делаю это часто, когда сплю утром, я оказалась в Ашраме.
Да. Это было сразу же после этого видения?
Это было сразу же после, потому что я не помню чего-то другого между ними. Я оказалась (как сказать?) во дворе Баликурта. Вы знаете, с нашей стороны, когда мы входили через большую дверь?
Была лестница у Лилади?
И на веранде, были два небольших столбика, которые поддерживали крышу веранды.
И я сидела посредине (и мне кажется, что со мной была Према, рядом со мной).
Мы увидели, вдруг, как прилетела совершенно белая птица – вся белая, очень красивая, которая парила, «gliding» – как говорят?
Она не махала крыльями
Она не махала крыльями, ничего, она была очень красивая, и вся белая. Вот так, она прилетела. Тогда, я сказала Преме: «Попробуй поймать её!» Я подумала даже: «Возможно, это игрушка?». Но это была совсем не игрушка, это была настоящая птица.
Према не пошевелилась. И эта птица делала повороты в воздухе, очень красивые, и затем, она уселась рядом с лестницей.
Лестница, которая поднималась к Лилади?
Да. Я была обеспокоена. Я была очень обеспокоена. Тогда я поднялась и пошла посмотреть. И затем, я увидела, что там была кошка. Была кошка, которая смотрела словно бы через дыру в стене, и она смотрела с другой стороны. (Кошка довольно злобная по виду, которая совсем не производила приятного впечатления). Я сказала себе: хорошо, что птица не попала в когти этой кошке. Она села в сад.
В сад, значит, у меня?
У вас, да. Это напоминало немного место, где мы держали воду.
Небольшой прудик с лотосами?
Нет! Нет-нет, не так далеко. Был «tank» [резервуар], где мы держали воду для поливки, помните?
Сразу когда проходишь там, слева от калитки.
Тогда, я сказала себе: значит, кошка не поймала её, птица ускользнула, она села на другую сторону. Я пошла на другую сторону, и что же я вижу? Белая птица, на земле, и ворон терзает её тело!
И я, я схватила этого ворона...
Ах! Ты схватила его.
Я схватила ворона рукой (это я, которая не любит касаться таких вещей), я схватила ворона рукой, но он уже истерзал птицу. Он содрал немного плоть.
Она была ещё жива, птица?
Так вот, вы видите, история с вороном.
Птица была такой красивой, такой белой, такой чистой.
Ты не знаешь, откуда она прилетела, эта белая птица?
Нет, она спустилась с неба.
Чья-нибудь душа?
И она прилетела ко мне, в конце концов.
Да. Именно там она села.
Ты схватила этого ворона. Ты убила его?
Мне хотелось убить его, да. Но я не могу сказать, что сделала это, потому что, мне запомнилась эта белая птица на земле, и что я оторвала от неё ворона, вот так, чтобы он не мог продолжать.
Это был тот же ворон, который был в той корзине, там?
Нет. Потому что у того, который был в той корзине, цвет не был такой чёрный-чёрный.
Он был мёртв, или что? тот, который был в той корзине, на краю, на том карнизе?
Я не думаю, я не знаю. Или же, это был другой, тот, которого вы прогнали, не убив?
А-а?
Я не знаю. Потому что я не видела другого.
Тот, который был в корзине – как её называют, эту корзину?
Заплечная корзина.
Заплечная корзина. У него цвет не был такой чёрный-чёрный, как мы видим: этот был немного коричневее, может быть.
Да. Короче, в ней был тот, которого я не убил, и за которым я только охотился?
Вероятно, да.
Вот, это всё, что я видела.
Ну, слушай, я не знаю. Факты скажут, если что-то пришло кому-то.
Но, мы сражаемся со смертью, это очевидно, не так ли.
Мы сражаемся каждый день с нею.
Я был на краю, вот так?
Да! И совершали движения абсолютно непринуждённо. Как вы это делали? Я представления не имею.
Ну, я совершенно не знаю, как я делаю, ты знаешь!
И это не были маленькие двухэтажные дома, вы понимаете, это было высоко.
Несомненно, так же высоко, как у Павитры, вы понимаете. Только это было место, которое я не знала, и это была ваша комната. «Well appointed» [хорошо обставленная], как говорят: ковры, стулья, стол, всё это.
То, что происходит, это очевидно опасное и... и совершенно головокружительное. И мы держимся на ногах? Как, это тайна. Это потому что... Они поддерживают меня.
Но, тогда та белая птица, на которую напал этот ворон – это часть одного и того же видения, не так ли?
Вы уверены?
Ну, ты увидела это в одно и то же время?
Одно после другого...
Одно после другого.
Это две сцены, которые я видела.
Ну да, это возможно одна и та же вещь.
Одна и та же вещь. Белая птица, которая ускользнула от кошки, но которую атаковал этот ворон. Такая красивая, вы знаете! в самом деле... Я редко видела такую грацию, с какой она делала повороты в воздухе, без единого взмаха крыльями.
Ну, я не знаю, моя Милая. Я не знаю.
Это душа, не так ли, вот такая птица, это душа. Но чья душа? Я не знаю.
А вы сами, вы ничего не видели?
Нет, моя Милая, совсем ничего.
Послушай, я не знаю, я пропущу это через себя, но надо бы, скорее, посмотреть факты, не произойдёт ли что-нибудь там, не уйдёт ли кто-нибудь, или что. Но я не знаю, надо, чтобы я немного пропустил это через себя.
Первая часть, это совершенно очевидно, то есть, это тот вид работы, которая делается сейчас, которая... Это опасное, головокружительное, это... что можно сказать? Мы держимся на ногах – просто, ты не видела, как я держался на ногах после этого: что касается меня, я совершенно не представляю, как я держусь на ногах.
Тогда, посмотрим. Посмотрим, что произойдёт там, уйдёт ли кто-нибудь, или же это символ другой вещи. Я собираюсь... Надо пропустить это через себя.
Да, мой милый, да.
Маленькая девочка: давно я не танцевала.
Размалывание за пределами всяких законов.
Вы знаете, я рассказывала вам недавно, что встретила маленькую девочку? Так вот, сегодня ночью, в какой то момент, я была с ней.
Это была та же самая девочка?
Думаю, да. Это дало мне то же самое впечатление.
Но я забыл твой первый...
Первый, это было у Павитры, в его кабинете, вы помните? Была эта маленькая девочка, и затем, я не знаю почему, я прошла рядом с ванной комнатой Матери, и вдруг, я увидела, что будуар Матери сузился.
Да, ты увидела эту маленькую девочку?
Эта девочка была в кабинете Павитры.
Ах, хорошо, именно это меня интересует.
И она выглядела немного... «a spoiled child» [избалованным ребёнком]! И если я хорошо помню, отец (которого я не знала) был немного тёмный, с небольшой бородой, но одетый по европейски, а мать была «stylish lady» [элегантной]! Словом... но они были очень богатые, если я хорошо поняла.
Но сегодня ночью, я вновь увидела её в какой-то момент, я не знаю, когда, и у меня было впечатление, что это была та же самая девочка.
Так вот, это была совсем маленькая комната, я сидела в углу, у стола, может быть, или на стуле, по крайней мере, и позади этой маленькой девочки, я видела небольшое окно. Она находилась выше...
Выше, чем ты?
О, да! Это была словно платформа или стол, и она находилась сверху.
И она сказала мне: «Давно я не танцевала!» Тогда, я сказала: «Ты хочешь, чтобы я спела?» Она поняла, что это для аккомпанемента. «Ты хочешь, чтобы я спела»? Она сказала: «Нет-нет! Надо, чтобы это было ритмичное!» (Суджата хохочет) Она понимала, что я и ритм!! (Суджата хохочет) Я не обиделась, потому что я хорошо знаю, как я пою! Ну вот, это всё!
«Давно, я не танцевала!».
Сколько лет было этой малышке?
Ей, я сказала бы между двумя с половиной и тремя годами. Три года, может быть?
Как та малышка, которую ты видела? Нет?
Та была более крепкая, чем эта. И та была определённо с Запада: кожа была очень белая. Вы говорите о том видении, где малышка не хотела этот «tea shop»?
Да, именно, кафетерий.
Кафетерий, да. Она была гораздо более категоричной, с большой силой, я бы сказала. У неё были длинные волосы. А эта малышка, я не могу сказать: я не видела распущенных волос – возможно, у неё была коса? Я не могу сказать. Но кожа была очень светлой, и, насколько я помню, на ней было платье, совсем маленькое, такая милашка! (Суджата смеётся).
(Смеясь) «Нет-нет, это не достаточно ритмично!»
(Хохочет) «Нет-нет, надо чтобы это было ритмично!» Я засмеялась даже в своём сне! Я не обиделась. Но, проснувшись, после – позднее, когда я думала об этом, я сказала себе: но не была ли это божественная Мать, которая сказала, что она давно уже не танцевала?! А? Что вы думаете?
Было бы неплохо, если бы она собралась потанцевать на голове земли, немного! Тандава [космический танец], обычно, это Шива?
Тандава, это Шива.
Почему не Парвати?! (смеётся)
И, во всяком случае, Чанди = Кали – танец Кали, так же, не так ли.
Да, но Кали чёрная.
Кали чёрная. Она не была чёрная. Но, кажется, Махакали не чёрная, вы знаете? Махакали не чёрная.
Словом, во всяком случае, какой бы цвет ни был...!! (Сатпрем и Суджата хохочут)
(Смеясь) Значит, она собирается следовать своему собственному ритму!
Ну, я не знаю, моя Милая – я не знаю, что означает твоё видение. Это дало тебе ощущение, что это могла быть божественная Мать?
Да, по крайней мере, часть божественной Матери.
Что касается меня, я всегда думал, что Мать, в её новом теле, это будет ребёнок. Но тогда ребёнок неудержимый.
Неудержимый. Первый раз, с этим кафетерием, она была совершенно неудержимой. И она была совсем не одета.
Она может быть очень разной. Но всегда ребёнок. Но ребёнок, который... Ничего не устоит перед Этим – лишь то, что подобно Этому! (смеётся) Значит, ты не достаточно ритмична для неё! (Суджата и Сатпрем хохочут) Пусть она сотворит свой собственный ритм на голове земли, это было бы неплохо!
Я не знаю, моя Милая. Какая фантазия это... Но Высочайшая Мать, это серьёзно! (Суджата и Сатпрем хохочут)
По словам Шри Ауробиндо, Божественное не серьёзное, правда! Божественное, оно смеётся.
Что касается меня, я видел его серьёзным.
Вы видели его серьёзным? Шри Ауробиндо? Мать?
Шри Ауробиндо.
В какой момент?
О! Давно.
Но, я совершенно убеждён, что Мать в своём подлинном теле, это будет ребёнок, и кроме того, ребёнок, который смеётся! Но этот смех сможет заставить дрожать землю! (Сатпрем смеётся) Он может заставить дрожать всю нашу тьму.
Во всяком случае, это будет ребёнок с характером! (Суджата хохочет)
(Смеясь) О, да! Она очень хорошо знает, чего она хочет!
Ладно, ну, я не знаю, что это за фантазия, моя Милая, или насколько это реально, я понятия не имею.
Это было той же ночью?
Сегодня ночью, да. Возможно, предыдущей, я не могу сказать, это совершенно перепуталось. Единственное, я запомнила, что увидела вас сначала в комнате, и затем, когда я вернулась, вы были снаружи...
Да, на этом карнизе – я двигался?!
Нет, но вы совершали какие-то жесты.
Я совершал движения, да.
Движения, да. И я не знаю, как вы держались там!
Но я больше не держусь!
И после, эта белая птица, как горлица, вы знаете, такой же величины – такая грациозная.
Ну, я не знаю. Это разные вещи, очевидно. Словом, я ничего не знаю.
«Давно я не танцевала!»
Хорошо, пусть она потанцует!
Возможно, это то самое «turmoil» [кипение], о котором вы говорили недавно?
О, да, всё в «волнении». Это котёл повсюду. Их всех подталкивают к тому, чтобы шевелиться.
Не зная.
Не зная, что и почему. Индивидуально и коллективно.
Мы скоро тоже поймём, станем ли мы тоже шевелиться или нет.
Мы?
Результаты нам покажут.
Ах! Ты хочешь сказать Индия, выборы.
Что касается меня, у меня нет намерения шевелиться, во всяком случае – если только Она не заставит меня танцевать?! (Суджата и Сатпрем хохочут) Впрочем, Она заставляет меня танцевать. И я уверяю тебя, что это... это безумное.
После вашего описания недавно, это настоящий танец.
О! это... нас размалывают, размалывают. Мы начинаем отбивать на полу чечётку, маршировать: а! (Сатпрем с силой ударяет по полу ногами) вот так. И затем всё тело, а, это не только пятки, эта Молния... эта расплющивающая Молния, которая... это безумное! Я не могу выразить, надо, чтобы никто меня не видел, потому что они скажут: Сатпрем... Сатпрем, надо отправить его в психушку! Он сошёл с ума. Моё тело скручивают. О! это... И, кроме того, время от времени оно поднимается на носки ног! Это безумное, моя Милая, это...
И плечи продолжают подниматься?
Плечи иногда поднимаются до шеи... Я не пытаюсь бороться, потому что... (хохочет) я оставляю мои позвонки их судьбе!
Нельзя бороться, мы только пытаемся не делать неверных движений – это всё. И это быстрое как молния, ты знаешь, в долю секунды, это проходит через голову до пяток, тогда если ты делаешь ложное движение, всё... Я говорю тебе, это невероятное, никто не может... Я сам, я не понимаю, как такое возможно, и как я стою на ногах, и как я не ломаюсь: понятия не имею. Но это, я отбросил всякую волю – надо отбросить всё, чтобы делать это: жизнь, смерть – надо особенно отбросить смерть. То есть, совсем больше не иметь желания умереть, и совсем больше не иметь желания жить. И совсем больше не иметь желания лёгкости и комфорта! (Сатпрем смеётся)
Надо отказаться от всего. То есть, жизнь больше не означает ничего; смерть больше не означает ничего. Это всё. Мы находимся в чём-то другом, которое... ужасающее или... у меня нет страха совершенно, но по нашим человеческим меркам, это ужасающее.
Если бы кто-нибудь меня увидел, он сказал бы: но, в конце концов, что происходит? У Сатпрема конвульсии! или... Это поразительное.
Я ничего не знаю, моя Милая. Я не знаю, куда всё это ведёт – впрочем, это меня не волнует; то, что меня волнует, это держаться.
Но великая загадка для меня, как Мать, с её спиной, там, неподвижная в своём кресле, могла выносить это? Это тогда... Это, должно быть, было... Это немыслимое. Я не понимаю. Она была согнута пополам, в конце, очевидно... Буквально, она была согнута пополам, не так ли.
Это загадка для меня, я не понимаю. За исключением, я представляю, что это, должно быть, была ужасающая пытка.
Это безумное. Немыслимое. Никто не может вообразить.
Или тогда, существует потрясающая иллюзия, в которой мы живём. Потрясающая физическая иллюзия. Чувственная. Тогда, возможно, именно эту иллюзию мы сокрушаем? Я понятия не имею, моя Милая, но это мучительное. И это немыслимое, невообразимое, и это... это безумное, вот и всё. Это безумное. Это невыносимое. Это невыносимое, это... потому что, в самом деле, моё тело ощущает, или знает, что это Шри Ауробиндо держит его в своих ладонях, иначе, это невозможное. Именно Он держит меня, вот так, здесь, в своих ладонях – ты знаешь, я ещё слишком маленький для... ладони его рук были бы океаном, возможно! Но я совсем маленькая штучка, здесь, которую он держит в углублении своей ладони.
Но это поддерживает?
Это поддерживает, благодаря этому постоянному и скорее тотальному ощущению, которое у меня есть, что это Он и Она. И, тогда, что бы ни происходило, это Он и Она. Пусть это умирает или пусть это живёт, это Он и Она, и это меня не волнует. Что меня волнует, это попытаться не расплющиться на полу, вот и всё. А если я расплющусь на полу, ну, это... это вот так, и на этом всё.
Мать говорила: Могущество, которое могло бы расплющить и слона – но даже нет! Это расплющило бы танк! Это расплющило бы гору! Ты понимаешь? Это То Могущество. Оно расплющило бы что угодно. Значит?
Именно это вам показали в начале вашей работы.
Даже раньше.
Да. Да, эта гора, расплющенная безмолвным Могуществом. Это было, поистине... Я увидел эту цепь гор, там, словно напротив Конца Земли, там, это было расплющено и в полном безмолвии – расплющено как тесто. Это было фантастическое! Я видел эту цепь гор, словно своими физическими глазами, которая была расплющена как тесто этим безмолвным Могуществом. Невероятно было видеть такое. Но в конце, я знал, что будет землетрясение. В конце этого расплющивания горы, будет землетрясение.
Так что, такое Могущество, оно расплющит что угодно. Только если мы в тотальном согласии с этим Могуществом, тогда, это возможно. Чтобы эта невозможность стала возможной. Что касается меня, я нахожусь в тотальном согласии в том смысле, что для меня не существует больше физических законов, нет больше: «о! моя жизнь», нет больше: «О! моя смерть», нет больше всего этого. Нет больше: «о! моя боль» – это после, после, да (смеясь) есть «о! моя боль!!» Но во время опыта ничего не имеет значения.
Очевидно, это за пределами всего того, что мы по-человечески знаем. Это совершено за пределами, не так ли. Там нет больше законов. Есть Этот Закон. Но речь идёт о том, чтобы быть в согласии с Ним! Надо, действительно, чтобы ничто не имело значения: ничто-ничто-ничто-ничто-ничто.
Хорошо, ну что ж, возможно, именно Она танцует на моей голове, я понятия не имею!
Мать же говорила вам, однажды? Она видела маленького супраментального ребёнка, который танцевал на большой голове Ментала? Или что-то в этом роде.
Ах да!
Но, что касается меня, я уверяю тебя, что у меня нет больше большой головы! (смеётся) и нет больше ментала – давно, впрочем. Это вещь, которая ушла от меня уже десятилетия назад.
Я понял это сразу же. Это первое, что я понял.
Это самая первая вещь, которую я понял. И я понял её, когда был ребёнком; что была вещь наверху, которая просто нисходила вот так, и затем вам говорила всё.
Да, словом, у меня нет желания рассказывать эти истории.
Значит, это не на моём ментале Она танцует, потому что его нет больше!
(Смеясь) Нет-нет!
Его нет больше... оно может выражать себя, но это не проходит через извилины.
Хорошо, слушай, я очень устал. Этого достаточно.
21 ноября 1989
Этот неумолимый железный корсет.
Значит, ничего нельзя сделать с этим типом материи?
И как перейти к другому типу материи, не разрушая этот?
Но это долго.
Более чем всё остальное, именно жестокость Системы заставляет меня так бороться. Я понимаю Спартака. Я говорю НЕТ этому Цезарю здесь. Это неприемлемо.
Именно вся старая эволюция неприемлема.
Она послужила только для того, чтобы сотворить существ, способных изменить их судьбу. Точно, Человека.
Но они стремятся только улучшить Тюрьму.
22 ноября 1989
(Тело, как блок железа)
Произошло нечто такое, что я не могу объяснить себе. Но это было в последний момент.
Всё критическое.
Посмотрим... Если это подтвердится, это тот самый ключ (или просто ключ).
(Я кое-что видел сегодня ночью, но надо увидеть физическое «объяснение»).
Надо много доброй воли, чтобы не умереть.
The Hindu, 22 ноября
Доктор Балла ответил уклончиво, когда у него спросили, не является ли вчерашнее заявление Премьер-министра, в котором национальный выходной день он объявил днём годовщины пророка Мохаммеда, нарушением кодекса поведения в избирательный период. Он ответил, что это был вопрос гипотетический, так как Комиссия [по кодексу поведения кандидатов и партий в избирательный период] не получала никаких жалоб.
23 ноября 1989
Происходят вещи, которые я ещё не очень хорошо понимаю.
24 ноября 1989
Нет никакого ключа!
Мы думаем, что понимаем, а спустя минуту, мы больше ничего не понимаем.
Единственный ключ, это «нести и переносить». Вот.
Это война на износ.
25 ноября 1989
Тук-тук-тук... тук-тук-тук...
Тебе.
Для Тебя.
Это Ты.
Ты – это Солнце завтрашнего дня.
Божественное всегда пользуется «благоприятными моментами», тогда эти выборы (в Индии»), несомненно, Благоприятный момент.
Оно не позволит, чтобы ещё пять лет продолжалось это гниение.
Это, несомненно, поворот, какой бы он ни был.
(Но Его способ, – всегда доводить вещи до крайней степени, чтобы лучше очистить их. Если ему позволят вернуться (этому тошнотворному Тюрбану), это точно для того, чтобы вскрыть абсцесс, и не через пять лет).
Теперь, я, в самом деле, думаю, что то, что я видел в ночь с 21 на 22 ноября, имеет отношение к этим выборам. (Выборы начались утром 22 ноября).
Вот то, что я увидел: (и записал в моих «обрывках видений» тотчас же). «Я переходил, кажется, через железную дорогу, чтобы пройти на другую сторону. Старый чёрный локомотив (паровоз) приближается и вот-вот раздавит меня. Я карабкаюсь по откосу другой стороны. Он проходит (кажется) или собирается пройти[52], чтобы срезать мне спину, в последний момент, в то время, как я неловко карабкаюсь по этому откосу.
«Силы прошлого»?
«Всё критическое».
«(Мне кажется, что в правой руке я держал что-то жёлтого цвета, мешающее мне быстро подниматься). (Откос, кажется, состоял из камней, довольно неустойчивых или плохо держащихся). Эта жёлтая штуковина меня озадачивает». Вот, что я видел.
Возможно, это символ моей работы, или символ чёрных сил Индии – всё взаимосвязано.
27 ноября 1989
Мы боремся, мы сражаемся, мы проходим.
Не как гладиаторы, но потому что мы любим Тебя.
Красота, Широта, Простор, Простота, которые текут – навсегда.
(Я ещё слышу крик моей матери после её смерти – с другой стороны Башни: «Это был удар: «широта-широта-широта, и восторг радости!») Это ближайшая Реальность земли.
Папы, святые и Цезарь Башни – это позор.
29 ноября 1989
Каждый день это кажется таким невозможным – конец, конец – а на завтра, это ещё более невозможное...
Каждый день людей – это потеря для Земли.
Грустно сказать. Но это физический факт.
(Если бы они имели науку их Науки, они могли бы вычислить, что дважды два – четыре, но, похоже, они не знают, даже, как делать сложение).
Время поджимает.
30 ноября 1989
Это принимает такие пропорции, что я не могу поверить, что мы не приближаемся... к чему-то.
Декабрь
2 декабря – Малайзия: после 41 года войны, коммунистическая партизанская армия сложила оружие.
– Космос:обломки весом от 100 до 200 килограмм от американского спутника вновь упадут на Землю.
7 декабря – Индия: Вишванатх Пратар Сингх сформировал новое правительство коалиции.
– Филлипины: после недели боёв, бунтующие солдаты вновь возвращаются в свои казармы.
11 декабря – ЕЭС: европейский Парламент лишил привилегий Жана-Мари Ле Пэна, который назвал французского министра государственного аппарата «Durafour-crématoire».
14 декабря – США: вулкан Редут, на Аляске, начал извергаться, после 23 лет бездействия, выбросив пепел на высоту более 10 000 м.
– СССР: в возрасте 68 лет, скончался Андрей Сахаров, отец советской ядерной энергии, Лауреат Нобелевской премии за мир и борец за права человека в СССР.
15 декабря – Ватикан: письмо епископам, предостерегающее против практик восточной медитации, которые распространяются всё больше и больше.
17 декабря – Румыния: ожесточённые столкновения с демонстрантами, враждебными режиму Чаушеску, происходят в двух городах Трансильвании.
19 декабря – Румыния: демонстрации против режима Чаушеску распространяются и жестоко подавляются.
22 декабря – Шри Ланка: по меньшей мере 170 человек были убиты за последние две недели в новой волне насилия на юге острова.
– Румыния: режим Чаушеску рухнул под давлением народа: Фронт спасения отечества, под руководством Корнелия Манеску, бывшим министром иностранных дел, взял власть в свои руки.
23 декабря – США: советский президент Михаил Горбачёв был назван журналом «Time» «человеком десятилетия» «потому что он является силой позади самых важных событий 80-х годов».
– Румыния: ожесточённые бои против воинских частей «Securitate», оставшихся верными свергнутому «Вождю»; тысячи людей погибли в сражениях.
25 декабря – Румыния: Николая и Елену Чаушеску приговорили к смерти и казнили тут же.
27 декабря – Австралия: в результате землетрясения силой 5.5 баллов по шкале Рихтера, погибло 8 человек и 122 были ранены в Ньюкасле, на востоке страны.
28 декабря – Чехословакия: Александр Дубчек, генеральный секретарь коммунистической партии во время «пражской весны», избран главой Парламента.
29 декабря – Чехословакия: драматург и бывший диссидент Вацлав Гавел избран президентом Республики.
31 декабря – Марокко: марокканскому берегу угрожает гигантское нефтяное пятно; иранский танкер загорелся между Канарскими островами и марокканским берегом, разлив составил более 70000 тонн сырой нефти.
1 декабря 1989
Эта адская судорога, формируется, формируется и формируется, и скручивает мою спину, и раздирает её... Мы не видим выхода.
Снова этот феномен «мягких Масс» или текучих, когда тело как блок железа, готовое сломаться. Но это приходит в самом конце, в последние пять минут, когда я уже в конце, уже на пределе и изнурён. (Именно это произошло 22 ноября).
Династия Неру рухнула.
В.П.Сингх избран.
Пусть Мать придёт ему на помощь.
Трудный день.
Чёрный локомотив, возможно, прошёл.
Пусть эта грязная страница Истории Индии будет перевёрнута[53]. Но... гниение повсюду.
2 декабря 1989
Они украли название моей книги... Это огорчает.
4 декабря 1989
Маленький освобождённый принц
Сегодня уже 4 декабря! Год заканчивается.
Ну, моя Милая, так что ты увидела?
Сегодня ночью у меня был сон, совсем как детективная история или что-то в этом роде, я не знаю, но в общих чертах, речь идёт о принце, которого похитили, и затем вы, я (по крайней мере, мы двое), пытались снова найти его и... (как сказать?) «release him» [освободить его].
У его «captors» [похитителей]! И я думаю, что нам удалось. Я забыла остальное, но последняя сцена осталась, вот так, перед моими глазами.
Это было место, очень открытое, дорога из красной земли, я думаю (оно было открыто с двух сторон, я не видела дом), и мы сидели в машине, на дороге. Я не знаю почему, эта машина остановилась.
Мы были с этим принцем?
Да. Мы «rescued» [спасли] принца, не так ли, и вы, принц и я, все были в этой машине (я не знаю, кто был нашим водителем); и в этот момент, машина остановилась. Вы вышли (я не знаю почему), и вы пошли. Я посмотрела на принца; он был очень худощавый, белый (я называю его принцем, потому что я не знаю: я предполагаю), он был очень белый; не знаю почему, но он не производил впечатление человека с Запада, несмотря на свою белую кожу. Очень худощавый. Он сидел на заднем сидении.
Какого возраста?
Очень юный, я бы сказала лет одиннадцати-двенадцати, очень юный, очень чистое лицо. Вы знаете, дети одиннадцати-двенадцати лет, в них ещё остаётся что-то очень чистое. Вот такой. Довольно худощавый, и он был одет в белое, сейчас мне вспоминается. Он был одет в белое, к тому же (в белую рубашку).
Когда машина остановилась, я должна была выйти, чтобы пойти куда-то (я не помню хорошо) и затем я вернулась; в этот момент, я спросила принца, куда вы ушли. Я не знаю, что он ответил, и я увидела вас, как вы идёте по дороге впереди. Машина осталась на месте, я не видела никакого водителя, и вы шли по этой дороге. И с какой скоростью! Я пошла за вами, думая, что смогу быстро вас догнать, но не тут то было! Тогда я сказала себе: лучше побежать! Тогда я побежала, чтобы догнать вас. Но вы, в самом деле, шли так быстро! Вы шли впереди очень быстро. Вы всегда идёте впереди.
Я часто вижу себя, но бегущим!
Бегущим.
В полной темноте, но бегущим. Часто, я вижу себя бегущим.
Но здесь, это была не ночь, потому что я видела пейзаж, видела розовую дорогу и, к тому же, растительность по обе стороны, открытые пространства, и, кроме того, возможно, несколько деревьев, которые не очень помню – но домов немного, я не думаю, что я видела дома. Вот. И вы шли. Очень быстрым шагом.
Красная дорога?
Да, словно из красной земли, что-то такое. И она не было очень узкой, она была достаточно широкой, по крайней мере, чтобы два грузовика могли пройти рядом бок о бок.
Но я не видела, вы знаете, иногда, на таких дорогах, присутствуют облака пыли.
Не было ничего совсем; она было очень спокойной.
Я был один?
Вы были один. Мальчик, принц, как я его называю, сидел один в машине; вы были совсем один впереди...!
В первые годы, когда я делал эту работу, я очень часто видел мальчика, очень белого. Я говорил тебе об этом не раз, с очень белой кожей. Очень белого. Белого. Я говорил тебе об этом часто. Я видел очень часто мальчика, вот такого; как ты говоришь, возраста, десяти-одиннадцати лет, не так ли. Очень часто, я имел дело к нему и я не знаю кто это был, был ли это... Я не знаю. Очень часто, я видел это в... Но вот уже несколько лет, я не вижу этого.
И что касается меня, когда я вижу вас, я вижу вас всегда одетым в тёмно-голубое, вы знаете?
Да. Здесь тоже, я был одет в тёмно-голубое?
Тогда, это что-то означает моя Милая, потому что это видения, которые имеют смысл. Когда я в тёмно-голубом, это тот, кто действует, тот, кого я называю работником. Я видел его во всех видах, даже механиком, в комбинезоне шофёра! Но всегда, в голубом и действующего. Активного.
Да. Здесь вы шли – активный.
Но этот мальчик, этот принц, кто же это? Я не знаю. На протяжении нескольких лет, я видел в начале, в самом начале – у меня было впечатление, что это был словно я, но, на самом деле, я не знаю – мальчишка; очень белый. Я был особенно поражён его белизной. Я не мог бы сказать, что это цвет жителя Запада, не так ли, я не определил бы этот белый цвет, как принадлежащий западному человеку. Это... или это белый цвет чистоты.
Но я никогда, в самом деле, не знал, кем был этот мальчик, которого я часто видел.
И, тогда, кем был этот пленник?
Вы знаете, что касается меня, я не знаю почему,– но я скажу вам?
Сегодня ведь годовщина Франсуа, вы знаете?
Ты помнишь?
Да. Вдруг, я спросила себя, не его ли я увидела?
... «Его» – означает: его душу.
Ему исполнилось бы шестьдесят лет сегодня. Я знаю, я помню, я много думал о нём, сегодня утром, вот так, говоря себе: ему было бы шестьдесят лет.
Мне хотелось бы иметь такого спутника здесь.
С его умом, таким проницательным, таким утончённым.
Его душа...?
У него были все таланты, у этого парня, все таланты. «Таланты»... В ментале, я знал только одного человека, кто был выше него, это Мальро. Тогда, сказать тебе, что это человек, который был... Но... что?... Есть... он всё разрушил. Так вот, если мы не творим, мы разрушаем – мы разрушаем себя. И разрушаем себя настолько же радикальным образом, насколько мы имели способности творить.
Бедный Франсуа.
Ах! Да, так это его душа? Ты думаешь, что это его душа?
Я спросила себя, вот так, потому что я вспомнила сегодня утром, когда подумала об этой истории.
Ты видишь, обычно, я никогда не помню даты, но я вспомнил, что это был день его рождения.
А! Ему было бы шестьдесят?
Ну да, ему было бы шестьдесят. Он, к тому же, на шесть лет младше, чем я: я на шесть лет старше! (смеётся)
Я большой мальчик шестидесяти шести лет!! (смеётся) Я не могу... Я чувствую моё тело очень, очень изношенное, и в то же время, я не понимаю, что мне шестьдесят шесть лет. Я чувствую себя, фактически мальчишкой, внутренне. То есть, просто, есть этот факт, что я переполнен болями и трудностью, но внутренне, я ощущаю себя мальчишкой.
Но вы знаете, когда смотришь на вас со спины...
(Смеясь) Лучше смотреть на меня со спины!
Нет, в самом деле, я говорю вам, несколько раз, вот так, в ваших движениях... я нахожусь здесь и я смотрю на вас со спины – и это, действительно, очень юное – очень юное.
Есть динамизм, который остался нетронутым. Который так же нетронут, как тот, который у меня был, когда я был в девственном лесу – настолько же нетронут. Но динамизм, который сильно очистился! По милости Матери. И тебе. Но по ощущению моего тела, я совершенно... совершенно разрушен.
Значит, это был Франсуа, ты думаешь?
Я не думаю... я...
Ну, мне хотелось бы, чтобы это была его душа. Несомненно... он не был пустым человеком, Франсуа. У него было столько талантов! Необычайные руки: он всё мог делать своими руками. Он мог великолепно делать хирургические операции, он мог строить лодки, он мог играть музыку, что угодно. У него были необычайные таланты, у этого парня. Он понимал столько вещей... Но, ты видишь, он всё разрушил.
Он был пленён...
Да, он был пленён.
Но часто, я часто думал об этом: что мы пережили много жизней вместе, и что на этот раз, это именно он принял удар за меня.
У меня часто было впечатление, что Франсуа и я, мы были одним существом, которое разделилось надвое во многих жизнях с вещами, очень трагическими, и что на этот раз, он принял удар за меня.
Вот, я увидел это.
Ма...
У меня часто возникало это ощущение – это ощущение или это восприятие, что мы были одним существом, которое разделилось надвое.
Тогда, вся способность... Потому что, как только есть сила созидания, есть и равная ей сила разрушения, если можно так сказать; мы ставим их вместе, одна настолько же могущественная, как и другая; поэтому, это либо одна, либо другая. Ну что ж, на этот раз, он испил всю силу разрушения.
Я получил её более чем достаточно, заметь, этой разрушительной силы. Но это именно он получил удар.
Теперь я припоминаю, вдруг, что Мать тоже говорила вам раз или два, что она видела мальчика рядом с вами.
Она говорила это?
Я помню, что первый раз, когда Мать увидела моего брата, Она сказала: «Но это твоя эманация[54]».
Вот, это то, что Она сказала. Она сказала мне: «Это любопытно, я увидела: это твоя эманация». Именно это она сказала мне после первой встречи с Франсуа.
Ну да, это было в 64, когда вы вместе пришли увидеть Её, я думаю.
Да, я пришёл со своим братом, и после Она сказала мне это.
И Франсуа, я чувствовал это... Мы много пережили в Фивах вместе.
Мы имели одну и ту же жизнь, ты понимаешь. И, то я принимал разрушение, а он принимал созидание, то наоборот. Я увидел это. И каждый раз, в каждой жизни, могущество созидания становилось более сильным, и могущество разрушения становилось более сильным.
В обоих?
В обоих – так как мы были одним существом. Каждый раз это было...
Я увидел это символически. У меня было видение, змеи, которая преследует нас из жизни в жизнь, и что каждая жизнь становилась более могущественной. И каждый раз, я сражаюсь против этой змеи. И с каждой жизнью, в другом месте, она становилась огромнее и могущественнее.
Точно, не так ли, всегда... Если есть сила созидания, тут же появляется рядом и сила разрушения. И можно было бы сказать: равно могучая. Тогда это ужасные битвы. Это битвы насмерть. Тогда, там может спасти только сила души. Только это. Поэтому, если сила души забывается в какой-то момент: хоп! сила разрушения становится более могущественной, чем всё остальное.
И это могущество разрушения было со мной на следующий же день после концентрационных лагерей: я говорил себе, что покончу с собой. Как только я оправился от своего тифа, как только я стал снова открывать глаза, я сказал: «Я не останусь».
И затем, были Шри Ауробиндо и Мать.
Но это всё же была битва, а. Потому что оно никогда не прекращало быть со мной, это могущество разрушения; оно никогда не прекращало желать... проглотить меня.
На этот раз, Франсуа принял удар.
(Смеясь) Любопытно, я не могу думать о Франсуа как о шестидесятилетнем! Передо мной всегда один и тот же его образ, который запомнился! И также очень любопытно, как я увидела его перед его приездом.
Ты увидела его? Да.
Ну да! Я не знала его; он пришёл увидеть вас, и он был очень утомлён, и одежда на нём была не совсем чистая, после этого большого путешествия!
Это любопытно, а! После, когда я рассказала вам о нём, по моему описанию, вы сказали: но это же Франсуа! Это мой брат.
Любопытно, но я никогда не видела Пьера[55].
Нет, Пьер – это другой мир. Пьер – это совершенно другое.
Но Франсуа, я видела его два раза (вот, это был первый раз, второй раз я забыла его).
Он всё разрушил, включая все мои письма: он сжёг их все.
Он сам сжёг их?
Да он сжёг всё.
Это не... [?]
Нет, это он; я видел его тоже. Он всё разрушил, это была ярость разрушения. Естественно, он повернулся против меня, не так ли.
Да. Но как оказалось, что его тетрадь, его книга, была спасена?
О! это была не тетрадь, это был регистрационный журнал доктора, моя Милая!
Ах, и это там он записал эту историю о мальчишках... с вами?
А, нет-нет, это он записал её – да, историю Багиры?
Да. Это другая вещь, да, он написал её раньше, и это не было разрушено, потому что... каким-то чудом – может быть, потому что он предложил её моему сердцу.
А другое, он всё-всё-всё уничтожил. Я написал столько писем Франсуа! Всю свою жизнь я писал Франсуа – это был, в самом деле, мой брат, то есть, как моё другое я – это была моя эманация: он всё уничтожил. Он разрушил сам себя: полностью. Я никогда не видел подобного разрушения. Самоубийство, это был просто конец, ты понимаешь? Он разрушил свое дело, он разрушил своё здоровье, он разрушил свои таланты, он... в самом деле, это было... Фактически, это своего рода тёмное освобождение, ты понимаешь, это тёмное освобождение. Высшие йоги, они отрезают всё, не так ли, ну вот, он сделал то же самое, но через тьму. Он всё разрушил. Чтобы уйти, я не знаю, в какую тёмную нирвану.
Но Мать говорила, что он выбрал очень трудный путь...
Очень крутой.
Да, чёрную гору, и скользкую.
И что очень любопытно, это меня поразило, Мать же увидела... (это был Шри Ауробиндо, который показывал Франсуа: Шри Ауробиндо, не Мать, именно Шри Ауробиндо показывал Франсуа), Мать увидела это, и рассказала мне. Я не знаю, сохранил ли я это в Агенде[56], потому что это было слишком личное, не так ли. Но Шри Ауробиндо (Мать увидела это и рассказала мне) показал Франсуа дорогу, чёрную и скользкую гору, и Шри Ауробиндо сказал Франсуа: «В конце, есть освобождение». Тогда я спрашивал себя всё время: но почему? Обычно, мы скорее нисходим в чёрную дыру!
Но здесь, это была чёрная и скользкая гора, и он карабкался по этой чёрной и скользкой горе. И Шри Ауробиндо сказал ему: «В конце, есть освобождение». Потому что он настолько всё разрушил, не так ли, самого себя, свою семью, своих детей, своё дело, свои таланты, свой разум, своё здоровье – я никогда не видел подобного разрушения, такого тотального. Это, в самом деле, как... да, как йог, который отсекает всё-всё-всё-всё, чтобы уйти в Высочайшее. Ну вот, здесь, он всё-всё-всё-всё-всё разрушил, чтобы уйти в чёрную дыру, в чёрную бездну. Это поразительно. Я знал самоубийц, я приближался к этому, но я никогда не видел такого!
Полное самоубийство.
Тотальное самоубийство. Всего. Его действие в конце, это был просто конец, ты понимаешь.
И можно было бы сказать, это было почти методично, тот способ, каким он разрушил всё.
Для меня, это почти загадка, не так ли.
Внешне это огромное пустое растрачивание.
Ну, по видимости, конечно, это всё пустые растраты, что ни говори. Но это гораздо более могущественное и загадочное, чем пустое растрачивание, не так ли. Это было, в самом деле, я говорю тебе, как освобождение в ночи. Идёшь до самого конца ночи, до самого конца бездны. И методично. И сознательно, потому что Бог знает, что он был сознательным, этот парень.
Это загадка. Это, в самом деле, как обратная сторона великого творения. Мы не понимаем. Но у меня есть только своего рода знание, что это именно он принял удар на себя. Что на это раз, именно он испил всё могущество разрушения. Тогда как обычно я глотал его в изобилии.
Это странно. Это странная история, с Франсуа.
Он отбросил всё-всё-всё, всё покинул, всё разрушил, всё, это было во всёх деталях его жизни, его способности, его... Я никогда не видел такого.
Да, мне не следовало бы говорить... это очень...
Но, возвращаясь к тому, что я увидела, мы, таким образом, оставили мальчика в машине, а вы и я ушли вперёд, по дороге.
Я не знаю, моя Милая. Тот, кого ты увидела, Франсуа это, или кто-то другой?
Да, это...
Символ или другое существо, я понятию не имею. Я рассказал тебе о Франсуа, потому что ты вдруг сказала: а может это Франсуа? – я не думал об этом. Тогда, я рассказал тебе немного о Франсуа, для меня, его история – это нечто экстраординарное.
Это почти творение наоборот, ты понимаешь? До такой степени, это почти как обращение вещей, это почти как творение наоборот. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Это невыразимо, то, что я хочу сказать. Это такое разрушение, что это является творением! Это как если бы вещи перевернулись, не так ли – до такой степени.
То есть, фактически, вместо того, чтобы идти в чёрную дыру, он карабкался, поднимался вверх.
Вероятно, он пошёл в глубину дыры, он прошёл через дыру и он перешёл на другую сторону, ты понимаешь?
Я не знаю, я говорю тебе вещи, вот так, но... потому что для меня, это великая загадка, эта историю с Франсуа. Очевидно, можно всё объяснить, с помощью наших идиотских рассуждений; но я бы сказал почти о «науке» этого самоубийства – я бы сказал почти о «науке» этого разрушения, которая была настолько, такой детальной...
Это как освобождение наоборот.
Ну, хорошо, оставим, моя Милая. Мы не знаем, кто это существо. Но это может быть Франсуа, это может быть... что?
Для меня, это был принц! Принц, которого мы увезли.
(Смеясь) Возможно, это юная Индия, новая, которая освобождена!
Это, может быть, юная Индия.
О! как это было бы хорошо!
Вот, это возможно подлинная интерпретация?
Возможно, моя Милая.
Потому что, когда ты сказала мне о Франсуа, он совсем не был в моём сознании; я просто выслушал твой «сон», как говорят, я совсем не думал о Франсуа.
Но, так как это была его годовщина, я вдруг сказала...
Словом, да, будем надеяться, что это юная Индия, которая...
... которая освобождена – но я не знаю, моя Милая, я не знаю.
Дай-то Бог! Или дай-то Мать!
10 декабря 1989
До настоящего времени, я относительно хорошо выносил прохождение этой Молнии через мозг, но я не знаю, то ли это «поражение молнией» усилилось (оно усилилось, о!) или это сопротивление возрастает там так же, и я очень переутомлён, измотан – иногда просто взгляд не могу сосредоточить, и я как пьяный!
Всё становится неправдоподобным.
(Очевидно, это не может быть подобным человеческой системе!)
Каждый день мы на краю бездны.
11 декабря 1989
Мы настолько в конце всего. И это не заканчивается.
Господи, Господи...
Есть что-то отвратительное по ту сторону этой пытки. Это «что-то», чего тело не понимает, и которое наполняет его... я не знаю, своего рода ужасом от всего.
Смерть – ребячество рядом с «этим». Да, сущность Ужаса. Именно из-за этого, все хотят умереть.
Возможно, именно «это» представляет собой также сущность буддизма – Ничто. Угасание.
Но Ужас продолжается.
Он продолжается повсюду.
13 декабря 1989
Снова этот необъяснимый феномен «воздушного шара» в плечах и спине. На протяжении нескольких минут (или секунд) в конце.
Ночь с 14 на 15 декабря 1989
Этой ночью я был в Кашмире. Я не знаю точно, что я делал, но это было действие и были люди. В какой-то момент, один человек (у него было лицо демона, ужасное) выстрелил в меня из револьвера, но это меня не коснулось (я сам был удивлён).
Кашмир... рушится. Если только не милость. То, что Кашмир не является частью Индии кажется таким... безумным, бесмыссленным!
Они подорвали Индию, от Гималаев до Мыса Коморин.
15 декабря 1989
Суджата идёт прогуляться в христианскую религию
Сатпрем: Единство материи; великий шлюз.
Так вот, как я уже вам сказала, я не спала большую часть ночи, затем я заснула, и таким образом встала очень поздно сегодня утром. Многие вещи ушли из моей памяти, но, что я запомнила, что в самом начале мы шли вместе где-то, в большом доме. Затем после, я не знаю, вы вошли в мою комнату, и я искала вас. Кто-то (впрочем, это была девушка), показала мне, что вы были там. Тогда, я пошла туда и, не входя в саму комнату, у приоткрытой двери, я увидела вас с толпой людей, которых вы лечили.
Я? Лечил?
Да. Это меня удивило.
(Смеясь) «Меня удивило», не слишком всё же.
Лечить их глупость?! (смеётся)
Возможно! Потому что люди были в самых разных позах; некоторые стояли на голове (вы знаете Сарвангасана?)...
(Смеясь) Голова внизу и ноги в воздухе?
И ноги в воздухе, да, точно! Вот, именно это меня удивило: всякого рода позы.
(Хохоча) Надо поставить ноги сначала!! Не голову!
Ноги в воздухе!
Надо сначала поставить ноги на землю!
(Смеясь) Голова на земле! Словом, было, по крайней мере, десять человек в комнате, и вы наблюдали, вы сами не делали... вы были там для того, чтобы показывать им, что надо делать. Вы вышли, когда я пришла, мы, должно быть, сделали один или два шага, затем я увидела дверь, приоткрытую: я посмотрела (вы, я не знаю, вы были снова с кем-то другим или что?) но вдруг, я сказала вам: «Но смотрите, я вижу, по крайне мере, шесть лестниц!» (Я заметила концы лестниц у приоткрытой двери).
Лестницы, это вещи от ментала.
Было, по крайней мере, шесть. Я сказала: «Но, смотрите сколько их»! (Смеясь) Я очень хорошо видела пол, блестящий и мраморный, но совершенно чистый, так сказать. И затем деревянные лестницы, которые поднимались вверх.
Да, это именно людям надо карабкаться шаг за шагом, чтобы достичь их идеи!
Ах да? Точно!
В ментале, это так: мы поднимаемся по ступеням, чтобы достичь какой-нибудь идеи! Тогда как в реальности, именно идея должна упасть вам на голову непосредственно.
О? О, точно!
Да, люди карабкаются, шаг за шагом, они карабкаются к какой-нибудь идее!
Ох! (смеясь) Видите, я не знала.
(Хохочет) И затем, если это слишком начищено воском, они набивают себе шишек на пути! Они не достигают своей идеи! (смеётся)
Я оставалась снаружи посмотреть, и я говорила вам: «Но, взгляните! По меньшей мере, шесть лестниц! Мне было любопытно, впрочем: куда они ведут?
(Смеясь) Никуда, конечно!
(Прыская от смеха) Или к философскому синтезу! Ну и что было после?
Я спрашиваю себя, это было до или после? Мы пришли куда-то (мы видели, что это довольно плохо держалось, было полуразрушено), мы видели небольшие стены, конец сада и маленький дом позади. И затем, был кто-то (должно быть тамилец, вы знаете) совсем чёрный, исключительно, но лицо светлое; то есть не тёмное. Он сказал, что это его старший брат должен наследовать всё (у них было много собственности, и его старший брат должен был наследовать всё, а он, совсем ничего).
Это тоже осталось в моём сознании, но я не знаю, было ли это до или после.
И, во всяком случае, мы пришли туда, пешком, и затем я увидела дверь, я не знаю, я хотела исследовать что-то и вы мне сказали: «Оставайся здесь со мной, не отдаляйся, не отдаляйся». Но, прежде, чем вы смогли сказать это, я уже ушла!
(Смеясь) Чтобы сделать какую-нибудь глупость?!
Да! Точно, это была глупость! Потому что представьте себе, я ещё упала... это был « a maze» [лабиринт] в этом доме, вы понимаете? Я оказалась немного выше (я не помню, что поднималась по лестнице, но я оказалась на первом этаже). И было много комнат справа, слева.
После того, как мы увидели эти лестницы, мы сделали ещё несколько шагов вместе, и затем была ещё одна дверь – и вы же меня знаете, с большим любопытством, мне захотелось посмотреть что там! тогда кто-то открыл двери и сказал: «Не сюда, это храм».
Это храм!
Да. Затем мы сделали ещё несколько шагов, и затем я увидела другую дверь. И на этот раз, прежде, чем вы могли меня остановить, я вошла и ушла исследовать! Я думала, что смогу снова присоединиться к вам, но, фактически, я вас потеряла! Тогда я пошла туда, пошла сюда, и затем в какой-то комнате (должно быть это была передняя, я полагаю), я увидела людей, сидящих на скамейках. Много западных людей, я ещё вижу лицо одной женщины, несомненно, европейки; может быть из «middle class» [среднего класса]. Там не было ничего интеллектуального, но много печали, боли или страдания, не столько физического, потому что она была достаточно хорошо сложена, крепкая, но боли внутренней, вероятно. Эти люди ждали на скамейках. И она была очень узкая, эта прихожая.
Они прислонились к стенам... Были стулья вот такие.
Да, я представляю всё это.
И затем, я заметила через дверь, которая вела в большую комнату, что эта комната была полна еды. Были столы, как буфеты (вы знаете, как делают), был просто проход, и были люди, которые разносили еду. И издалека мне показалось, что это была очень хорошая пища. Я сказала: «Смотри-ка, я сейчас поем». Так вот, я вошла, и затем, когда я подошла, то увидела, что еда не была такой хорошей; вблизи она не была такой хорошей! Тогда я захотела пройти и выйти с другой стороны – потому что моя цель... я никогда не забывала, что я должна была вас найти! (Сатпрем и Суджата хохочут) Вот, ни на секунду! Словом, я подумала мимоходом, что, может быть, я могла бы поесть! Там был кто-то, и как если бы я знала его, я сказала: «Но как, ты здесь». Он сказал: «Да!» Я сказала: «Тогда, ты хочешь обслужить меня?» Он сказал: «Нет! Совсем нет!» (Сатпрем смеётся) потому что, представьте, он сказал мне: «Это церковь»... (Сатпрем смеётся) Так вот, в церкви, мы даём пищу только...
(Смеясь) Верующим! Ну да! Ты вошла в ментальные лабиринты...
Лабиринты, точно.
Это лабиринты ментала – религиозные или это может быть что угодно!... Ты видела шесть лестниц, но их может быть шестьсот!! (смеётся) Это лабиринты ментала. И вот они садятся там, на твёрдую скамейку, облокотившись на стену и затем: «Я верю в это, и я верю в это, и я верю в это» – бедняги.
Это были, в самом деле, бедняги, вы знаете, совершенно несчастные.
Да, они бедняги.
(Смеясь) Видно было на их лицах: я никогда не видела подобного в своей жизни!
Да, это всё религиозные формы – это могут быть научные формы, и биологические, и медицинские – но это самое жестокое! Это самое жестокое. То, что ты увидела – это менее жестокое (смеётся), но болезненное и печальное. Это бедняги.
Но эти бедняги сидели там, и никто их не обслуживал.
(Смеясь) Ах! Имейте немного терпения, чтобы заслужить небеса!
Но, что меня поразило: я вышла, таким образом, меня не обслужили, я посмотрела и, в самом деле, я нашла, что пища не была такой уж хорошей! (Издалека, она казалась хорошей, но вблизи она не была такой, я сказала: «Тем лучше».) И затем, я сказала в том же сне, когда я вышла из этой комнаты: «Но разве Христос, он, отказал бы в пище кому бы то ни было?» (Сатпрем хохочет). Вот.
Да. Ты вошла в их религию. И, к сожалению, подобное повсюду. Это или более жестокое, или менее жестокое, или... но....
Тогда, вот! Я увидела христианскую религию!
Да, это... Но я знал это уже давно – и я испытывал отвращение к этому уже давно.
Да – это мучительное. Это очень мучительное, люди там пойманы в ловушку. Хорошо, но, послушай, ты ходишь прогуливаться в печальные места! (смеётся)
И после, очевидно, я была утомлена сегодня утром.
Ну что же, это утомительно.
Я никогда не был захвачен этим.
Я сразу же взбунтовался – сразу же! Я был совсем юный: я столкнулся со своим отцом. Я сказал ему: «Ты мне отвратителен – ты и твоя религия, ты мне отвратителен».
Почему я упоминаю это?
Я взбунтовался против этого всего – сразу же.
И это продолжалось долго; до того дня, когда вы почувствовали, что это не имеет больше силы.
Да. Это с Матерью, я не знаю, году в 67-68, вдруг моя ненависть к этой религии отпала, как если бы я почувствовал: они потеряли свою силу.
Сейчас, это просто большой фарс. Большой общественный фарс – то есть: мы женимся, мы надеваем красивые одежды, чтобы пойти в церковь! (Сатпрем и Суджата хохочут)
Как делают тамильцы, когда идут на свои выборы!
(Смеясь) Вот, точно! Но их сила, она закончилась.
Но еще тридцать лет или двадцать лет назад, она была ещё здесь, основательно, сила этого паука. Её нет больше, это кончено, это ушло. Этот маскарад.
О! Все эти религии!
То, что я нахожу хорошим, в самом деле, это буддизм – и, всё равно, не всякий, потому что есть буддизмы довольно жестокие. Но буддизм, такой как у Далай-ламы, это достойно уважения. Это достойно уважения, и это не принудительное.
Но, в конце концов, куда это ведёт? Куда это ведёт? Есть время, когда всё это меняется.
Так вот, это именно то, чего хотел Шри Ауробиндо: божественную жизнь. То есть, она божественная, храм, он повсюду, церковь, повсюду! (смеясь) Нет нужды ни в храме, ни в церкви, ни в чём-либо совсем: мы живём.
Божественно.
(Хохочет) Ну, слушай, я не поздравляю тебя!
(Смеясь) Я себя тоже не поздравляю, вы знаете!
Я тебя, всё же, предупредил: я сказал тебе... что я тебе сказал? «Не ходи туда»? или что?
Не отдаляйся.
«Не отдаляйся», да, точно.
(Хохочет) Но вы знаете, как маленькая девочка...!
... на экскурсии!
Да, совершенно! Хорошо. Я ещё не в божественной жизни!
(Смеясь) Ах! Здесь, здесь, конечно нет!
Но я увидела печаль этого мира.
О! да, это печально.
И, кроме того, люди думают, что это очень хорошая пища, но вблизи...
Вблизи она не такая хорошая.
Но любопытно, эта большая комната, полная столов с пищей, и никого не обслуживали! Все люди ждали в этой прихожей.
Я говорю тебе, они тренируют немного терпение, чтобы иметь право на небесную пищу. (Сатпрем хохочет)
(Смеясь) Нет, но это, в самом деле, поразительно!
Первая книга, которую я очень полюбил, называлась Яства земные! (Сатпрем смеётся)
Да! Была такая книга?
Да! Книга Жида.
О! «Яство земное»!
Эти яства земные. И я очень любил эту книга из-за её названия! (Суджата и Сатпрем хохочут) Не только из-за её содержания, но само название мне очень нравилось!
Хорошо, ну вот. Я вам всё рассказала, я думаю.
О, да! какой же... этот мир заканчивается, всё это. Всеми способами. Надо, чтобы или это исчезло, или же, чтобы мы проявились в другом мире, но...
Вы знаете, как только мы проявимся в другом мире, всё это исчезнет.
Ах! да. Как только прорыв будет, в самом деле, сделан... он уже сделан, но, словом, он ещё не... триумфальный. Проход прокладывается – или расчищается, я не знаю.
Да-да. Но, несомненно, потому что посмотрите, стены рушатся – стены рушатся. Посмотрите на Запад.
Я всегда думал, что эта Йога, этот путь Шри Ауробиндо и Матери, не мог быть для одного человека. Я всегда думал так. И что если один человек, даже один сможет пройти через проход: это будет изменение. Изменение всего.
Они сделали работу, но надо, чтобы был один или несколько, кто последует за ними, вот и всё. И как только хотя бы один достигнет конца, я не знаю, кто это будет, но обязательно... Это целостность, моя Милая, нельзя сказать иначе, это идиотский ментал создаёт эти лестницы, чтобы думать: есть это, и это, и то – это не истинно, не так ли. Если ты проделываешь брешь в материи, то вся материя сотрясается или встряхивается. Так вот, я гарантирую: что-то происходит.
Да. Всё переворачивается вверх дном!
Я вижу эту Молнию, которая... о! это безумное! Это... это совершенно ужасно переносить. И это должно войти где-то в материю – это должно войти повсюду в материю, вот и всё. И единственное утешение, чтобы делать эту работу, это сказать себе, что – по крайней мере, это встряхнёт всю эту гниль: религиозную, научную, словом, всю их ментальную пыль – это не пыль, это жестокое – вся их манера быть ментальными, и мы проявимся в... Это именно то, что... что выметет всё остальное. Остальное не подчинится, не так ли: оно будет принуждено. Оно будет превзойдено. Оно будет принуждено и превзойдено.
Люди не подчинятся никогда! Они будут продолжать карабкаться по своим научным или религиозным лестницам, или... чтобы обнаружить, что в конце есть только жестокость, вот и всё. Но они замечают это, когда уже слишком поздно. Нет, будет божественный факт, который... который – я не говорю который «ведёт», посредством которого всё встряхнётся. И затем будет небольшой последний толчок, маленькое последнее дуновение, которое закончит тем, что полностью собьёт с толку всех этих людей, поставит их перед их ничтожеством. И тогда, в тот момент, как говорит Мать: «Ну а теперь, люди, этого достаточно».
Невозможно, чтобы Это, то что происходит, входило в одну материю, не всколыхнув при этом всю остальную материю. Это невозможно. Это невозможно.
Это только ментал воображает, что есть господин Такой-то, мадам Такая-то и, кроме того, господа такие-то и дамы такие-то – есть только единая материя.
Это тотальное Единство.
Это тотальное единство. До ...надцатой галактики.
Ты не можешь пошевелить атом там, без того, чтобы все атомы, все вселенные не были затронуты. Это невозможно.
Это единство.
Шри Ауробиндо хорошо сказал (это в своих беседах), он сказал: «В этой работе или в этом усилии, универсальные силы поднимаются против вашего усилия». Он хорошо сказал: не земные силы: универсальные силы против вашего усилия. Действительно, он смело выступил против всего. Нельзя пренебрегать... эта трудность здесь, эта другая трудность, это универсальные силы. Так как нельзя пошевелить атом этих сил, чтобы всё не было затронуто.
И все галактики здесь, в одной клетке! Солнце и звёзды, и планеты, и вся-вся-вся система в одном атоме человеческого тела, вся универсальная система. Тогда, если ты можешь пошевелить или расшатать что-то в одной микроскопической клетке микроскопического человека, неизбежно вся система зашатается. Вот, что сделал Шри Ауробиндо. Но надо суметь следовать за ним.
Мать последовала за ним.
Ну, конечно. Да, но я хочу сказать, Они, это именно Они проложили путь, открыли путь – божественно, и с трудом. Но надо, чтобы был один или несколько, которые последуют за ними.
У Х. было очень хорошее видение: он увидел эту огромную стену, ты помнишь, гигантскую стену из бетона и была дыра внизу этой стены.
Но дыра была видна – и я был там.
В дыре?
Да, в дыре, но она была полностью завалена кучей вещей, которые мешали пробиться на другую сторону. Так вот, ты видишь, Шри Ауробиндо и Мать проделали дыру через этот бетон, но надо... чтобы был маленький человечек внутри, который бы попытался...
Пройти через.
Пройти через. И это было заваленным – основательно заваленным всеми этими силами... земными, человеческими, универсальными. Это было заваленным. Надо, чтобы хотя бы один человек последовал. Проход проделан, но надо суметь пройти через него. Но как только один человек, по крайней мере, дойдёт до конца этой дыры, тогда там, это будет... великие шлюзы откроются.
Это как ваше видение, вы помните? Струйка воды, которая проходила под ногами и, как только это прошло под вашими ногами, это стало океаном.
Да! Это было поразительно. Справа, был своего рода канал; канал не больше чем... я не знаю, может быть, метр в ширину, в котором бурлила вода цвета голубого сапфира. И тогда, это было очень любопытно: мои ноги были раздвинуты, и этот канал (как если бы я был своего рода мостом), этот канал, с этой водой, проходил под моими ногами. И сразу с другой стороны моей левой ноги, не так ли, с другой стороны, это был океан.
То есть, пройдя под моими ногами, этот канал превратился в океан.
Вот, это видение было очень ясное и очень любопытное.
Да, я всё время о нём помнила.
Ну что ж, вот так. Если только один из этих чёртовых людишек сможет позволить пройти этому, ну вот, это... великие Шлюзы.
Изменится всё-всё-всё-всё.
Не та или иная мелочь, а. Не Берлинская стена и стена, я не знаю чего – полно стен. Но это будет, в самом деле, та вещь.
Да, мы не отдаём себе отчёт, до какой степени материя едина.
Ах! Да, это тотальность – но это я понял давно – я хорошо усвоил.
Это единственное место тотального Единства.
Материя.
Тотальная и непосредственная: нет расстояний. Это единое тело, не так ли. Значит? Мы не звоним по телефону... чтобы связаться со своими пальцами на ногах!
Это, в самом деле, единое тело.
Тогда, если это пройдёт через совсем маленький человеческий атом великого тела, тогда, это... это сделано.
Но надо, надо, чтобы один или несколько последовали. Дыра сделана. Но Х. хорошо увидел: она завалена множеством вещей, эта дыра. И тогда, никто не дерзнул войти туда. Но... да, это не легко войти туда.
Ладно, уже поздно, надо остановиться.
Да, мой милый.
Но, в самом деле, когда я думаю об этой прихожей, такой узкой (там был просто маленький проход между дверью, где я вышла в прихожую и откуда я вышла в эту большую комнату, полную еды), так вот, она была, в самом деле, узкой и не было ни одной улыбки. Она была полна, она была набита людьми...
На скамейках?
На скамейках, у стены. Был один стул, где я увидела эту даму, она сидела на стуле.
Это, должно быть, была папесса!
Нет! Её взгляд был почти неподвижный и лицо, в самом деле, какое я никогда не встречала. Когда я вышла туда и увидела всех этих людей, я подумала, что они ждали доктора!
(Хохочет) Духовного Доктора! (смеётся)
Я не знала! Это после, когда тот человек сказал мне: «Но это церковь»! – тогда я поняла.
Да. Да...
Что касается меня, я ничего не знала о религиях, не так ли, даже о наших, не говоря уж о Христианстве или о чём-то другом.
Да. Они печальны.
Ах! Да, грустные, скорбные. Но тогда, какой смысл в религии, которая не даёт вам радость?!
Это меня действительно поразило. И затем этот человек: «Нет, если вы не являетесь – это церковь»! Мы были в церкви, и нам не дали пищу... (Суджата хохочет)
(Хохочет) Непосвящённым! И еретикам»
Выходя, я сказала: «Но, в конце концов, Христос, он сам, сказал бы так?!» (смеётся) Нет, но это было очень поразительно, эти выражения на лицах: ни одной улыбки, вы понимаете?
Что у них есть, в этой религии?
Я гораздо больше понимал море, чем религии.
Для меня, это было таким радостным, изобильным, широким – что за надобность идти и запихивать себя в церковь?!
Ну конечно!
В самом деле, я не понимал.
Нет, это непостижимо.
Да. Я не понимал.
Что... Есть море, такое широкое, прекрасное... а они запихивают себя в церковь?! Я не понимал. Ладно, к счастью это закончилось, всё это время.
Вот. На этот раз, я вас освобождаю!
16 декабря 1989
Пока мы соглашаемся с тюрьмой, мы не отдаём себе отчёт.
17 декабря 1989
Голоса повторяют и повторяют: «Ты видишь, эта битва приводит в отчаяние. Ты не справишься с этими мускулами, сухожилиями, позвонками и этими судорогами, день за днём и год за годом. Ты не сможешь преодолеть это». И они все выглядят такими разумными. И что делать?
Продолжать и переносить.
И затем, когда мы рухнем, мы рухнем.
И это правда, это битва, совершенно приводящая в отчаяние... Но если даже несколько капель проходят через эту несчастную «трубу», это, возможно, уже что-то?
Мир людей ещё более безнадёжный, чем эти судороги.
Когда мы рухнем, мы рухнем. Вот и всё, до тех пор, пока... не будем больше падать.
Indian Express, 17 декабря
СПУТНИК СОБИРАЕТСЯ РУХНУТЬ НА ЗЕМЛЮ
Нью-Дели, 16 декабря
Американский спутник, девять метров в длину, и весящий около десяти тонн, рухнет на землю в феврале 1990.
Согласно журналу «Omni» спутник LDEF [Установка долгосрочной экспозиции] вновь вернётся в земную атмосферу почти на два года раньше, чем предполагалось, по причине «беспрецедентного возрастания атмосферного притяжения», порождённого усилившейся солнечной активностью.
Ожидается, что крушение LDEF будет подобно крушению Skylab, который рухнул на землю в 1979.
LDEF, запущенный в 1984, должен был забрать космический челнок Челенджер после года, проведённого на орбите, что нельзя было осуществить, так как космический челнок взорвался в момент своего запуска.
Спутник, который «длиннее, чем школьный автобус и тяжелее, чем пара слонов» упадёт на землю, распавшись только на несколько горящих обломков, и нет средства, чтобы точно предвидеть, где он упадёт», утверждает «Omni».
Сообщают, что NASA, Американское Космическое Агентство, постарается использовать спутник прежде, чем он отправится в своё последнее путешествие на землю.
Китайцы и Американцы = одна и та же сила.
Стервятники.
И маленьких стервятников полно вокруг.
The «robe of anguish[57]».
18 декабря 1989
Сильный хруст в шее и в верхней части левого плеча (это любопытно).
Очень впечатляет.
Как бляшка артроза или зона фиброза, которая растрескивается на десятки мелких кусочков, очень быстро, крэк-крэк-крэк, под давлением этой молнии.
Никогда не проходил через подобную бурю молнии.
Но завтра я мог бы сказать то же самое.
Всё же, нужна Рука мастера, чтобы делать такие вещи!!
19 декабря 1989
У Шри Ауробиндо боль в колене
Матери «достаточно этой музыки»
Сегодня ночью у меня было много снов, полных деятельности, то, это, я не знаю, но что было интересно, может быть, это в конце.
Здесь, я не знаю почему, я вошла в маленькую комнату, немного закрытую (как когда мы спим, мы закрываем двери, окна, становится немного темно...)
Я не знаю, была ли это ночь или день – возможно, нет, должно быть, это было раннее утро. Я, значит, открыла дверь, вошла, и увидела Шри Ауробиндо и Мать, лежащих на полу (на полу, то есть, на своего рода циновке и простыне), и они лежали, один и другая. Я подумала, что они спали. И затем, я не знаю почему, я должна были пройти между ними (между ними было пространство)...
Между Шри Ауробиндо и Матерью?
Да. Когда мы спим, не касаясь друг друга, был маленький проход между ними.
Я шла там, пытаясь не создавать шума (я не знаю почему, мне надо было пройти на другую сторону комнаты). Их ноги были направлены к двери, откуда я вошла; их головы, с другой стороны. И вот я проходила там. И когда я дошла до их плеч или груди, вдруг, я услышала шум. Не шевелясь, потому что я не хотела будить их (я сказала: «Шшш!»), это был скрипящий звук, я повернула голову и увидела, что это дверь закрывалась. И, я не решилась прыгнуть, чтобы остановить дверь! потому что я подумала: это произведёт «Хлоп»! и разбудит их – но, фактически, именно это и случилось! С сильным треском, дверь закрылась. Сразу же, это сделало: кррик! Вы знаете? Вот так
(Смеясь) Плохо смазанные двери на другой стороне!
(Хохочет) Прекрасно сказано! Они не смазаны. Так вот, я подумала, что, всё же, я не позволю дверям быть закрытыми: я собралась открыть. Поэтому, я вернулась, но очевидно, этот шум разбудил Шри Ауробиндо и Мать. Но Мать не пошевелилась, она оставалась очень спокойной. Это Шри Ауробиндо зашевелился. Тогда я пошла вперёд, и вы знаете какая я, такая неловкая, я наступила на руку Шри Ауробиндо, и затем я под-прыгнула!!
(Суджата смеётся, немного смущённая)
Ну вот, ты вложила своё тело в руку Шри Ауробиндо. Вот!
Шри Ауробиндо, который смотрел!
Ты, должно быть, весила как пёрышко, для него! (смеётся)
Вы понимаете, в Индии, мы касаемся ног тела кого-то (не важно кого), и здесь, это был Шри Ауробиндо! Я сказала: «О! фу-у!!» Даже в своём сне, я была такой... Как сказать... полна...
Полна чувства стыда?
... полна чувства стыда, что я не знала, что делать. Но Шри Ауробиндо поднялся – поднялся, то есть он наполовину приподнялся, и он улыбался. И, фактически, вы, должно быть, правы, это для него был совсем пустяк.
О да! Бог знает!
Едва ли прикосновение...
Пёрышка!
(Смеясь) Вероятно! Вероятно».
Так вот, до этого момента, это очень ясно. После – не так ясно.
Я, должно быть, встала на колени, и я попыталась поднять Шри Ауробиндо, и Он встал на ноги. И после, Он сказал, что у него боль в колене. Он не пошёл, Он снова сел и затем снова лёг, я думаю.
А тем временем, что очень любопытно, Мать не была больше справа от Шри Ауробиндо (потому что когда я вошла, Мать лежала справа от Шри Ауробиндо) и, тем временем, комната увеличилась, я не знаю как! (В снах всё возможно!) Словом, это не была больше маленькая комната, это была большая комната. И Мать оказалась немного в отдалении, но всё время лёжа. И там, я не знаю, рядом с Матерью, был кто-то, кто играл музыку – который «играл», то есть, я не знаю, пел ли он или играл на табле, или что? я забыла. Мать оставалась очень спокойной, пытаясь... держаться спокойно! Пока эта музыка не закончится – потому что... (Суджата смеётся) Мать хорошо воспитана. Она не хотела останавливать посредине! Но музыка не заканчивалась – не заканчивалась, тогда Мать не могла больше оставаться, она поднялась и затем пошла в ванную комнату! (Суджата хохочет) Вот!
Что это была за музыка?
Я не знаю, инструментальная, я думаю.
Но, всё же, какого типа музыка?
Я не могу вам сказать (смеясь): всё, что я могу вам сказать, что это...
Она ей надоела?
Она ей надоела.
С неё достаточно этой музыки?
Да, с неё достаточно.
(Смеясь) Эта земная музыка»?!
Это вполне возможно! Вы знаете, музыка не заканчивалась и она не могла больше оставаться. Она тогда поднялась и пошла, и я увидела её на пороге её ванной комнаты. Вот.
Шри Ауробиндо, с болью в ноге, это подсознательное, так сказать: колено, это подсознательное. «Подсознательное», означает... ну, это означает землю. Я не знаю, моя Милая.
Вполне возможно, что Матери надоела эта земная музыка, устаревшая, не так ли.
Ей надоела эта музыка, да. И самая лучшая и самая худшая почти одинаковы, не так ли.
Да, точно, этого достаточно.
Если Ей, в самом деле, надоело, это будет хорошо!
Вот, я не знаю, имеет ли это интерес, или что.
Надо посмотреть.
Это всё, что я запомнила.
Но словом, это хороший знак, если Матери надоело. Если Она положит конец этой музыке.
Единственная вещь, которая мне запомнилась в этой музыке, что я находила её немного монотонной! Вот, это всё, что я могу сказать.
Да. Ты видишь, например, есть две вещи, которые я обожал: я обожал море, и музыку. Я обожал музыку. И с того дня, когда я пришёл к Шри Ауробиндо и Матери, я больше не слушал музыку. Как если бы что-то во мне говорило: нет.
Всё же музыка...
Я обожал музыку. Я говорил: «Бетховен – этой мой бог» – то, что приводило в бешенство моего отца! (Сатпрем смеётся) Так вот, на моём камине стояла фотография Бетховена, очень красивая фотография, впрочем. Я обожал музыку и море: это были мои боги ( и, кроме того, я любил много читать). Так вот, с того дня, как я приехал к Шри Ауробиндо и Матери, я не слушал больше музыку, и я не прочитал больше ни одной книги! Сразу же, я понял: кончено. Можно заниматься этим бесконечно.
Можно написать 1400 квартетов Бетховена, или 2800 – это бесконечно. И можно написать тысячи книг – и это бесконечно. Это всё время одно и то же. И затем, в конечном счёте, это всегда слёзы земли.
Тогда, я понял.
Да, нужна другая вещь.
21 декабря 1989
Это такая острая агония...
Хочется кричать, говорила Мать.
Но также, в глубине тела, как будто что-то хочет плакать.
Такое впечатление, что ночь мира будет становиться всё более и более чёрной.
22 декабря 1989
Я не знаю, но Ты, Ты знаешь.
Это пытка Земли, захваченной жестокими силами.
Это именно Ты страдаешь.
23 декабря 1989
Есть дверь, которую я должен постоянно держать закрытой, иначе я всё время рыдал бы. Как любовь... замурованная, и которой нет места здесь.
Сегодня ночью с 22 на 23, Суджата видит: она и я ломаем цемент, или цементный пол (очень красивый кажется, с рисунками, как на ковре, как делали в прежние времена) в каком-то месте, и Суджате показалось, что это был последний кусок этого места, всё остальное было разломано. Это было очень красивого кремово-золотого цвета, как полы в прежние времена, и этот «кусок», последний кусок, был, может быть, только метр на метр, уточняет Суджата. Мы ломаем цемент с помощью лома.
Дай Бог.
Вероятно, если бы я снова увидел Мать, я разрыдался бы, и я умер бы там или растворился бы навсегда – о! расплавиться, расплавиться, чтобы не осталось больше ничего, только это. Как брызги в океане, как искра в пламени – это в этом.
Именно это разделение представляет собой великое несчастье.
Зато, сегодня ночью, я увидел место в поле зелёного чая, очень красивого, зелёного, и десятки воронов, которые набрасывались на это место, словно преследовали добычу.
Я не знаю, что это за место.
Можно было бы сказать, что это место было ограничено или окружено или оцеплено этими прожорливыми воронами. Это образовало своего рода квадрат в поле чая.
Возможно, это моё телесное «поле»?
24 декабря 1989
Тело сделало открытие! такое простое, что оно кажется глупым, как говорила Мать, но которое, может быть, «облегчит» его боль и его раздирание, облегчит его задачу.
Увеличить интервалы времени между выдыханием и новым вдыханием. То есть, выдыхание более долгое, более медленное, до конца, и почти секунда остановки или незначительное время остановки перед новым вдохом. И это облегчает всё! Прежде, я не давал времени этому выдоху низойти медленно и полностью до пяток, и прежде, чем всё имело время выдохнуть, приходило новое дыхание, «накладываясь» на предыдущее, что и производило раздирание: тело корчилось и естественно раздиралось под этим избытком молнии (!), плохо «усвоенной».
У меня впечатление (но я ещё не совсем хорошо знаю), что сегодня с этим медленным и полным выдыханием было меньше боли и меньше раздирания. Это больше не тот вид раздирающего прерывистого дыхания.
Посмотрим...
Подумать только, сколько потребовалось времени и боли, чтобы заметить-увидеть телесно такую простую мелочь.
Возможно, именно так первая амфибия замечает: ах! Но вот так нам дышать лучше!
Надо было бы заметить это.
Очевидно, мы не сразу обнаруживаем устье Амазонки: надо дойти туда, чтобы заметить, что это там.
Это путь, который надо проделать (или проложить).
Значит, нет «метода» и «средства», надо прийти туда.
Мы приходим туда благодаря тому, что плывём в темноте.
Сегодня вечером, меня расплющивало также, как обычно (может быть даже больше), и, однако, я меньше пострадал в работе...!
25 декабря 1989
Никогда не было хуже.
Да, «вороны» осаждают.
Тысячи погибших в Румынии. Мы живём в диком мире.
Ночь с 25 на 26 декабря 1989
Всё же, в ночь с 25 на 26 декабря, но ещё 25 ближе к полуночи, Суджата увидела, что мы переменили место «палатки Матери», которую мы охраняем...
26 декабря 1989
Палатка Матери, которую мы передвигаем
Это было перед полуночью, значит 25 декабря – в Рождество, к тому же! Я не знаю, имеет ли это интерес, я расскажу вам на всякий случай.
Место: я не могу вам сказать, где это было. Вдруг, я увидела двух-трёх мальчиков, которые были со своего рода палаткой, я думаю. Я смотрела издали (они были приблизительно на таком расстоянии, как отсюда до двери), и это показалось мне любопытным: как если бы я увидела, будто Мать даёт им указания поставить её (именно это интересно, иначе я бы и не подумала рассказывать; но именно Мать сказала им сделать это). Тогда я наблюдала, и мой геометрический ум пытался понять, как это было сделано: она была совсем прозрачный; не из стекла, не из пластика, я не знаю, что это было.
Послушайте! В полевом шпате есть своего рода...
Полевой шпат, ты говоришь?
Полевой шпат, да. Есть словно блестящая эмаль, вы знаете?
Да, в самом кристалле есть своего рода блестящие вкрапления.
Да. Как это называется?
Ты говоришь о полевом шпате?
В кристаллах есть блестящие вкрапления, вот такие.
Да. И когда берёшь его, то словно видишь сквозь. Я забыла название – слюда!
Но слюда не прозрачная!
Я не знаю, сейчас, когда я думаю об этом, это было нечто вроде слюды. И, кроме того, были всякого рода белые полосы, немного кремового цвета (как стены вашей комнаты: это не чисто белое, не чистый белый цвет), было словно четыре широкие полосы вот такие...
Десять сантиметров? Пятнадцать сантиметров?
Да, может быть, десять-пятнадцать сантиметров (я смотрела издали, и я не могу определить размеры), которые удерживали эту прозрачную вещь.
Эти прозрачные вещи, это были палатки?
Палатка, да.
Их было две?
Одна.
О! одна.
Одна, да. Чтобы удерживать стороны, придать ей устойчивость, я думаю. Тогда, я увидела этих людей там, которые пытались установить палатку. Они были заняты, и это показалось мне странным. И именно Мать дала указание соорудить это. Затем, после, надо было укрыться внутри, но не в том месте, где они поставили свою палатку. Далее, я сделала несколько шагов (и затем, вы знаете, несколько шагов в снах, это меняет всё), и была какая-то машина, тоже белая, передняя часть которой, с мотором, была снята. Тогда с помощью этого, мы собирались тянуть эту палатку, чтобы...
С помощью мотора?
С помощью мотора и передней части машины, её надо было перетащить и поставить в другом месте. Тогда шофёр или механик, я не знаю, кто это был, но он мне объяснил: «Видите, как это легко, это из двух частей, можно оставить заднюю часть и использовать переднюю часть».
Он мне объяснил, вот так.
И, фактически, эту палатку прицепили с помощью этого мотора и поехали устанавливать в другом месте.
Я был там или нет?
Я ничего не помню об этом. Я не помню, кто это был.
И что потом?
О! Это всё.
И именно Мать решила это?
Она приказала поставить?
А кто решил, что это не подходящее место?
Этого я не могу вам сказать. Всё, что я могу сказать, что это Мать приказала поставить по этому плану, вот так, и что надо было укрыться там.
Надо было укрыться – «укрыться»: кому? ты не знаешь.
Я не могу вам сказать. Что мы должны быть внутри.
А сейчас в твоём ощущении, «мы» это кто?
У меня отчасти впечатление, что это нам. А не людям, которые устанавливали или тащили. Это не были... Это были рабочие.
Да, исполнители.
Исполнители, да.
Обычно, это именно я исполняю!
Да, но нет, это были не вы. У меня сложилось впечатление, что Мать хотела, чтобы... Это было предназначено для нас, таким образом.
Неужели, я надеюсь, что это не означает, что надо уезжать в другое место! Или ставить свою палатку в другом месте, укрываться в другом месте?
О-о! Я не могу вам сказать, мой милый.
Да, конечно, это всё, что ты увидела.
Да. Но, я хочу вам сказать, я почувствовала, что это была Защита Матери.
Да, очевидно.
То есть, эта палатка, которую она приказала поставить специально; что если бы мы были внутри, мы были бы «out of harm» [в безопасности]!
Да, «out of harm». Ну да, я очень сильно осознаю, что Они защищают нас, вот, полностью. Но, что означает, что надо переменить место?
Но эта машина, которую я увидела, с двумя разделёнными частями (мотор и...) это было то, что я назвала бы: «gleaming white» [сияющее белое] – она была очень белая, очень белая.
Да, очевидно, это действие Матери.
Ну что ж, если надо уехать в другое место! (смеётся) О! Если надо уехать в другое место, Она нам скажет.
Она нас поведёт туда. Это будет повелительным. Именно так я чувствую, не так ли, это совсем не будет произвольное.
Но... где другое место в этом мире, а? я не знаю. Потому что «другое место», это повсюду одно и то же!
Но любопытно, эта палатка не казалась очень большой; она имела куполообразную форму, немного – не совсем, нет.
Ну да, это вещи индивидуальные, палатка, это не для того, чтобы разместить десятки человек.
Мы далеко ещё не прошли худшее.
Вы думаете, худшее ещё впереди?
О! да! Худшее ещё впереди. Абсолютно.
Мы начинаем...
Нет, я не хочу ничего говорить и нечего говорить. Но я убеждён, что мы находимся в самых сильных Cумерках, а сейчас мы входим в Ночь.
Перед Рассветом?
Да. Перед... изменением.
Не надо строить иллюзии. Силы, которые правили миром на протяжении веков – если не тысячелетия, они могущественны, и они не сдадутся просто так.
Вы не думаете, что эти события нарастают как снежный ком?
Совершенно, как снежный ком с... с 1940 года.
Вы не думаете, что это идёт гораздо быстрее...
Ах! да, неизбежно. Я думаю, что это не далеко.
Всё быстрее и быстрее...
Да, всё быстрее и быстрее, и всё более и более коллективно, или... или в мировом масштабе, не так ли.
Фактически, ты посмотри повсюду: и везде кровь, везде убийство, повсюду ужасы.
Повсюду. Но это ещё не официально во многих нациях, но оно там.
Хорошо, прежде чем, что-либо смогло бы измениться, прежде всего, это чудовищное население, которое даже не человеческое, и, кроме того, есть такие страны, как Китай, как Америка, которые являются логовищами Асуры – всё это, надо, чтобы это изменилось. Тогда... Заметь, всё это могло бы измениться очень быстро, благодаря обстоятельствам, которые мы не знаем, но вдруг, о! не знаешь как: это сделано! Это сделано или тронулось с места.
Что касается США, я убедился, что это будут их финансы: они будут поражены там, в их долларе – именно в том, что для них самое священное. США, возможно, будет не трудно перевернуть. Но есть другие вещи, которые перевернуть гораздо труднее.
И затем Природа будет вмешиваться также, я думаю. Но необходимо совпадение вещей. Хорошо, так вот, мы идём к этому совпадению.
У меня есть своего рода ощущение, что эта книга, которую я написал (эта «книга»: я не знаю, можно ли назвать это книгой), я сопротивлялся очень долго, несколько лет, потому что я сказал себе: действительно, зачем ещё писать? Надо делать работу, а не рассказывать вещи. И, в самом деле, в последнюю минуту, если можно так сказать, я был словно вынужден написать это.
Тогда это тоже, это составляет часть знаков. Это означает, что... ты знаешь, это всегда до последнего предела; это как последний крик, который мы посылаем людям, говоря: «Вы знаете? Это вот так – во что вы верите, со всеми вашими человеческими историями, а? – внимание, вот Это, вот Реальность. И вот Это, изменение – и есть выбор, который надо сделать». Тогда эта книга, как последняя... милость, если можно сказать – которая не моя, конечно. Всё это, это должно дойти до крайнего предела.
Так вот, мы приближаемся к этому пределу. Но когда это будет там, это будет... это будет, в самом деле, тьма. Нет никакого сомнения, что нужно... нужно потрясение. Нужно, чтобы многие вещи исчезли. И эти силы, такие потрясающие, которые правят над человеческой Материей – я говорю, в самом деле, человеческой материей – такие могущественные, не так ли, и так долго... не то, что это...
Что они сдадутся.
...что они уступят.
Я вижу то, что происходит в моём собственном теле, и это... это индивидуальная битва.
(Смеясь) Так что же, это означает, что надо ехать в другое место? Ну, я понятия не имею, моя Милая!
Я рассказываю вам то, что я увидела.
(Смеясь) Мать скажет нам: уезжайте!
Вот, это всё происходило в моём первом сне: должно быть, около одиннадцати часов сегодня ночью.
Вот, милый.
Ты видела ещё что-то?
Нет, другое не интересно. Оно не стоит того.
Эта адская судорога скручивает меня и раздирает спину...
Есть ли решение? Или мы не можем, не способны?
И это отчаяние добавляется к остальному.
Я никогда не переживал такие ужасные пятьдесят три минуты.
Потрясающие.
Это ужасающее могущество... расплющивающее, властное.
И как я стою на ногах?
Моя спина могла бы сломаться в любую секунду этих пятидесяти трёх минут.
(«Как плохо обожжённый горшок» говорят Веды и Шри Ауробиндо).
И, кроме того, эта долгая дыхательная пытка, с каждым дыханием, до тех пор, пока я не смогу заснуть.
Это тоже – до каких пор?
Каждое дыхание раздирает всю спину.
(Мы дышим не лёгкими, мы дышим этими «меридианами» по обе стороны позвоночника).
The Hindu, 26 декабря
ДЕСЯТЬ ПОГИБШИХ В ХОДЕ ВОЕННЫХ УЧЕНИЙ В ПАКИСТАНЕ.
Исламабад, 25 декабря
Средства массовой информации сообщили в понедельник, что десять солдат погибло во время самых крупных военных учений, когда-либо проводившихся в Пакистане, продолжавшиеся три недели, с участием 200 000 человек.
Учения под названием Зарб-е-Момин или Удар Мусульман закончились в воскресенье, после того, как они продемонстрировали «нерушимую защиту национальной независимости» Пакистана, заявил, как сообщают, Мирза Куаслам Бег, главнокомандующий Армии.
«В Бхаккаре, в 300км к юго-западу от Исламабада, десять человек пакистанской Армии, как офицеры, так и солдаты, принесли высшую жертву, следуя приказам всемогущего Аллаха о превентивной обороне», заявил он в воскресенье,
Главнокомандующий огласил в деталях цели учений, заявив, что их целью было усилить профессиональные и концептуальные способности вооруженных сил, улучшить национальную безопасность и исполнить идеологический долг.
Он заявил, что появление за последние десятилетия новых видов вооружений, потребовало изменения, как на уровне концепции, так и военной стратегии в организационных урегулированиях с самой вершины иерархии до единства основы.
Вторая цель, это усилить национальную безопасность, сказал он, добавив, что вся нация ожидает от Армии, что она будет защитой от иностранной агрессии.
Подчеркивая необходимость исполнить идеологический долг, генерал Бег заявил, что «Аллах предписывает всем мусульманам оставаться всегда готовыми, и пакистанская Армия, действуя в этих учениях, подтвердила божественный приказ и исполнила свой религиозный долг».
Он утверждает, что беспощадная борьба, которую ведёт афганский народ, не только отражает агрессию, но также расшатывает сами её основы.
«Именно благодаря Джихаду в Афганистане цепи агрессии рушатся, и большинство территорий региона[58] скоро утвердят своё национальное стремление», заявил он.
Тем временем, учения «High Mark» пакистанских ВВС закончились вчера вечером. Командующий Воздушными Силами, Маршал Хакимулла, заявил, что учения ещё раз продемонстрировали, что пакистанские воздушные силы готовы и способны выполнить свою миссию в случае войны.
Гитлер говорил то же самое во имя Аллаха о «высшей расе». Вооруженные китайцами и американцами, эти трое здесь представляют последнюю опасность миру.
Верить, что эти фанатики не попытаются использовать свою «бомбу», это иллюзия.
Но посмотрим, что сделает «Божественная Рука».
27 декабря 1989
«Бунт земли» вышел.
Сатпрем (1923-2007)
Моряк и бретонец, хотя и родился в Париже в 1923 году. Будучи участником Сопротивления в годы войны, в двадцатилетнем возрасте был арестован Гестапо и провёл полтора года в концентрационном лагере. После всего пережитого, опустошённый, он едет в Верхний Египет, затем в Индию, к правительству Пондичерри. Там он встречает Шри Ауробиндо и Мать. Их Весть: «Человек – переходное существо», потрясла Сатпрема. Он оставляет работу в Колониях и отправляется на поиски приключений в Гвиану, где проводит целый год в девственном лесу, а затем в Бразилию и в Африку…
В 1953 году, в возрасте тридцати лет, он окончательно возвращается в Индию к Той, что искала секрет перехода к «новому виду», к Матери. Он станет её доверенным лицом и свидетелем на протяжении почти двадцати лет. Свою первую книгу он назвал Шри Ауробиндо и Путешествие Сознания.
В возрасте пятидесяти лет он собирает и готовит к публикации невероятный документ, рассказывающий о пути Матери, Агенду в 13 томах, затем пишет трилогию, Мать: 1. Божественный Материализм, 2. Новый Вид, 3.Мутация смерти, и книгу: Разум клеток.
Со своей спутницей Суджатой он полностью удаляется от дел, чтобы погрузиться в последнее приключение: в поисках эволюционного «великого перехода» к тому, кто придёт после Человека.
В 1989 году, после семи лет интенсивного «погружения в тело», Сатпрем пишет короткое биографическое повествование Бунт Земли, где он рассматривает ситуацию человека. Затем в 1992, выходит Эволюция 2: «Кто будет после Человека? Но особенно: как будет после Человека?»
В 1994 году появляются два тома переписки, Письма Непокорного, свидетельствующие о продвижении Сатпрема в течение сорока лет – настоящее путешествие сквозь человеческую природу. Позже он пишет Трагедию Земли – от Софокла до Шри Ауробиндо, где описывает извилистый путь человечества, начиная с ведических Провидцев и вопросов Софокла на рассвете нашей варварской эры до Шри Ауробиндо, который дал нам ключ нашего трансформирующего могущества в материи.
Не так давно Сатпрем написал Сказочный ключ (1998), Неандерталец наблюдает (1999), Легенда о Будущем (2000), Воспоминание патагонца и Философия Любви (2002), и Птица Доёль (1999), опубликованная в 2008.
[1] Опус Деи (лат. Opus Dei — Дело Божие), также Прелатура Святого Креста и Дела Божия (лат. Praelatura Sanctae Crucis et Operis Dei) — персональная прелатура Католической Церкви. Прим. перев.
[2] «Kabandha» (демон), его голова выходит из его живота – сверху ничего нет. Его живот произвёл голову. Заметки об Апокалипсисе, т. 8 стр. 180 (N.D.E.)
[3] «Это Час непредвиденного».
[4] «Он заставляет течь в одном и том же движении силы человеческие и вещи божественные».
[5] «Ужасные стремительности нисходящей радости» (перевод Сатпрема)
[6] В поисках этого отрывка (18 мая 1962) из Агенды, я наткнулся на нечто такое, что очень точно соответствует моему теперешнему опыту (и этих последних лет). Это происходило после «Поворота» 1962 года, когда у Матери ещё было много боли: «Единственное, что остаётся материально конкретным в этом мире – в этом мире иллюзии – это боль. Мне кажется, это сама сущность Лжи». Да! Это точно то, что ощущает моё глубинное тело: «но это неправда! это жестокая Ложь – ложная реальность, как концентрационные лагеря с их стражей» и моё тело протестует против этого «физического гестапо», но оно всё же страдает. И Мать добавила: «Только оно чувствует её (Мать говорит о боли), чувствует её очень конкретно (!) я прекрасно вижу, что это ложь, но это не мешает чувствовать её». Было утешительно обнаружить этот отрывок! Я даже писал несколько лет назад, что боли, это «ложные ощущения, изобретённые Смертью, чтобы удерживать нас в своих сетях». И часто я говорил себе: «Когда у меня будет окончательное доказательство, это будет главное открытие». Но… никогда не знаешь!
[7] Наши отцы своими словами разрушили сильные и упрямые места.
[8] «Тки свою нерушимую работу, становись человеческим существом, твори божественную расу».
(Отрывки курсивом в цитатах и статьях выделены Сатпремом).
[9] Другая комната (N.Д.Е.)
[10] «У меня тысяча и одна зияющая рана».
[11] Имеется в виду писатель Андре Жид. (Прим. перев.)
[12] Это напомнило мне, вдруг, видение, которое у меня было давно, и я записал его на клочке бумаги. Вот, что я записал: ночь с 27 на 28 декабря (88), своего рода кошмар: «ужасная битва». Полная темнота, враг там, скрытый. Ощущение «ужасной враждебности», вероятно Враг. Я кричу и бросаю ему вызов громким голосом (со смесью страха и божественного мужества): «Давай, давай, выходи оттуда». Мне кажется, что моим единственным оружием была вода (которую я бросаю на него во тьму). Суджата услышала, как я кричу, и позвала меня – я проснулся. Полночь.
[13] Когда я писал это, мне вспомнился мой добрый, старый друг Бернар Д’Онсо: он приходил навестить меня во сне за несколько дней до своей смерти и сказал мне просто: «Вот уже долго мы находимся в этих стенах». И он показал мне белые стены (немного похожие на стены Ашрама), которые окружали зелёную лужайку. Сначала, я подумал, что он упрекает меня за слишком долгое пребывание в Ашраме и приглашает меня уйти (это было после ухода Матери, когда я жил в Нанданаме), затем, несколько дней спустя, я узнал о его смерти. Значит, для материального сознания (я не говорю о высших уровнях сознания), тело = стены. Тело осознаёт, что есть жизнь cнаружи стен. Но люди узнают об этом только после своей смерти. И я вспоминаю крик моей матери несколько недель спустя после её смерти: «Это был удар: широкое-широкое-широкое…».
Изумлённый крик.
Надо закричать это, оставаясь живым.
[14] То есть, это не соответствует больше нашему здравому смыслу.
[15] Суджата имеет в виду, видимо, арку над дверью (Прим. перев.)
[16] И что осталось бы от тела атлета или двадцатилетнего без всех их витальных сил, которые просто улетучиваются? согласятся ли они на это?
[17] И, однако, чёрт возьми, надо, чтобы кто-то сделал этот пролом!
[18] Позже я понял, что этот «маленький хулиган» был Ауровилем. Или из Ауровиля.
[19] Единственная вещь, которая мне запомнилась в самом начале этой встречи со Шри Ауробиндо, как я говорил ему: «сначала я боялся» (сначала этой йоги тела, шесть или семь лет назад). И именно после этого Шри Ауробиндо «тёр» мою голову!
[20]Этот несчастный «изгиб» является проходом между последними шейными позвонками и седьмым-восьмым или девятым первыми спинными позвонками (до уровня под лопатками).
[21] Я не хочу сказать в «транс», но просто закрыть глаза и быть в себе.
[22] «Этот мир был построен Смертью… Этот мир был построен Жестокостью…»
[23] В индийской традиции ворон является существом Смерти.
[24] Гай Клавдий Глабр – римский претор в 73 году до н.э., во время восстания Спартака.
[25] «Индра, вооружённый Молнией» (N.Д.Е.)
[26] У Сатпрема здесь непереводимая играя слов: «bull-doze» от слова «bulldozer». Doze по французски – доза. Прим.перев.
[27] «Пищу для размышлений – а не корм для ума»! Суджата использует игру слов «food» - пища, и «fodder», корм (N.D.E.)
[28] Так, я записал факт на клочке бумаги, отдельно:
2.6.89
Тело круглое и раздутое
как воздушный шарик!
(без костей, ничего).
Я имел воздух вместо спины!
(Это продолжалось лишь несколько секунд).
Но это был своего рода могущественный «воздух».
И лёгкий.
[29] «В этот раз, что-то будет сделано». (N.Д.Е.)
[30] «Неумолимый камень основания».
[31] Я спрашиваю себя, не является ли это Солнце «Днём» Вед. Наш свет кажется тёмным по сравнению с ним.
Это не было «обжигающим» солнцем: это было Солнце, такое золотистое. (Впрочем, я не видел солнце, но я видел его свет). Солнечное освещение неизвестное здесь.
[32] P.S. Не раз меня затрагивала мысль, что это «большое дерево» было, возможно, «Сумерками людей»? Но я не знаю.
[33] Внутренний дворик. Прим. перев.
[34] Бунт Земли (Издание Робера Лафона, 1990) (N.Д.Е.)
[35] Вероятно павлин (Прим. перев.)
[36] «Когда сгустится тьма и сдавит удушьем грудь земли» (Савитри, книга 1)
[37] Фотонаборная машина, которую так назвал Сатпрем. (N.Д.Е.)
[38] Алиса в стране Чудес: «Становится всё любопытнее и любопытнее». (N.D.E.)
[39] «Разглагольствования» этого «Конгресса» Р.Г.: затопить весь мир ложью, так весь мир будет спасён! То есть наша собственная ложь будет спасена.
[40] На этот раз, что-то будет сделано». (N.D.E.)
[41] На самом деле, Сатпрем записал это: смотрите Агенда Матери, том 7, 10 августа 1966. (N.D.E.)
[42] Смотрите Заметки об Апокалипсисе, том5, стр. 297 (N.D.E.)
[43] Это удивительно, как я говорю вещи о другой стороне (моему брату), которые я совсем не знаю здесь! И с уверенностью! Я говорил своему брату совсем естественно и «очевидно»: одна моя нога с этой стороны, а другая с другой…
Это хорошо знать об этом!
[44] Нам кто… прикован к железному року жизни
[45] «неумолимое каменное основание» (Прим. перев.)
[46] Бандиты (Прим. перев.)
[47] «Этот Конгресс должен потерпеть поражение» (N.D.E.)
[48] Фр. baratter – сбивать масло (Прим. перев.)
[49] Я ещё вижу никелевые рукоятки этих огромных клещей, которыми я закручивал «удила» во рту той огромной лошади. (В самом деле, когда я думаю об этом, эти видения замечательно точные). (Это было в ночь со 2 на 3 января...).
[50] «У меня тысяча и одна зияющая рана».
[51] «Но трижды горе тем, кто силён и готов, и всё же растрачивает свою силу и неправильно использует момент; для них потери невосполнимы и велико разрушение». Заметки об Апокалипсисе, том 3, 19 февраля 1983.
[52] В моём видении, я видел, как он приближается примерно в пятидесяти метрах. Сам склон был прижат к железной дороге, то есть там был только проход для железной дороги.
[53] Суджата видит «маленького освобождённого принца» (маленький принц = правительство Индии) и я иду вперёд к... другой вещи. Великой Цели. (Добавлено Сатпремом после видения Суджаты с 3 на 4) (N.D.E.)
[54] Смотрите Агенду Матери, т.12, 15 сентября 1971. (N.D.E.)
[55] Второй брат Сатпрема. (N.D.E)
[56] См. Агенду Матери, т.10, 6 сентября 1969. (N.D.E.)
[57] «Покров боли».
[58] Кашмир.
Home
Disciples
Satprem
Books
Russian
Notebooks Of An Apocalypse
Share your feedback. Help us improve. Or ask a question.