Сатпрем
Заметки об Апокалипсисе
Том 16
1996
Институт эволюционных исследований
Encyclopaedia Universalis, т.2
Апокалиптический
(литературное)
Для современного ума, термин «апокалипсис» связывается с катастрофой мирового масштаба. На самом деле, это транскрипция греческого слова αποκαλυψις, которое означает просто «раскрывающий», «снимающий покровы». Малоупотребительное в просторечном греческом, оно довольно часто появляется в переводе библии Септуагинта, где означает «раскрытие» в материальном смысле, но особенно, в переносном смысле, то есть «открытие» человеческих или божественных тайн.
Суджате
с которой, шаг за шагом,
мы прошли эти ужасные испытания,
поддерживаемые только нашей любовью к Матери
и нашей отчаянной волей
продолжать Их Работу
до конца.
открыть
ужасную и чудесную
Тайну жизни
на земле.
Хронология мировых событий
2 января - Великобритания / Саудовская Аравия: Под давлением Эр-Рияд (столица Саудовской Аравии), Лондон решает изгнать на остров Доминика исламского диссидента Мухаммеда Эль Мазари, противника саудовского режима.
4 января - Турция: Кровопролитное подавление бунта в тюрьме для особо опасных преступников.
7 января - Ближний Восток: 100 000 человек присутствуют на похоронах Yehia Ayache, подрывника Хамаса, убитого взрывом своего мобильного телефона; взрыв приписан израильским службам, которые опасаются репрессий.
8 января - Франция: Смерть бывшего президента республики Франсуа Миттерана в возрасте 79 лет.
9 января - Дагестан: Боевой отряд из нескольких сотен чеченцев захватил в заложники около 2000 человек в госпитале в Кизляре.
- Великобритания: Телевизионный канал Chanel изобличает «дома для брошенных детей» в Китае, где уровень смертности поднялся до 80%. Пекин опровергает.
14 января - Индонезия: Папуасские сепаратисты освободили 7 европейцев, удерживаемых ими неделю, чтобы способствовать посредничеству с Джакартой.
15 января - Россия: После шестидневных безрезультатных переговоров, русские атаковали Первомайск, где укрепились чеченские боевики, имеющие сто заложников. Восемнадцатого, они возьмут Первомайск ценой жизни десятков заложников, не сумев захватить главаря боевиков, который ретировался в Чечню с горсткой боевиков и с заложниками.
20 января - Ближний Восток: Ясир Арафат избран Президентом палестинских Органов власти во время первых выборов, организованных в секторе Газа и в Иордании.
25 января - Европейский союз / Россия: Европейская парламентская Ассамблея даёт согласие на вхождение России в Европейский Совет.
27 января - Нигерия: Генерал Ibrahim Barré Mainassara продолжает путч, чтобы свергнуть президента Mahamane Ousmane, избранного демократически в 1993 году.
29 января - Италия: Fenice de Venise, «самый красивый театр мира» за последние двести лет, разрушен при пожаре.
30 января - Северная Ирландия: Командующий армии ирландского национального освобождения, Gino Gallagher, убит в Белфасте.
31 января - Шри-Ланка: Покушение на самоубийство тамильцев: 72 человека погибло и 1300 ранено, в Коломбо.
2 февраля - Тунис: Mohamed Moada, глава Движения социал–демократов и основной тунисский противник, осуждён на 2 года тюрьмы за «нарушение законодательства об обменах».
3 февраля - Китай: В результате сильного землетрясения в Юньнане, 241 человек погиб и 14 000 ранено.
7 февраля - Ирак / ООН: Открытие переговоров между Ираком и ООН по формулировке «нефть противостоит пище», вызвало ветер надежды у Багдада.
8 февраля - Северная Корея: Cтрана мучится от голода, но Пхеньян отвергает гуманитарную помощь интернационального содружества, проявляющего вмешательство.
9 февраля Великобритания / Северная Ирландия: В результате покушения в лондонском деловом квартале в башне Канэри Уорф, сто человек получили ранения. Приписанное ИРА (Ирландская республиканская армия), оно кладёт конец почти полутора годовой передышке.
11 февраля - Алжир: Два покушения в центре Алжира, одно из которых против Дома Печати, служащем помещением для независимых газет, стало причиной гибели восьми человек, 100 человек получили ранения.
13 февраля - Заир / Руанда: Армия Киншаса начала репатриацию миллиона беженцев руандийских хутус.
14 февраля - Бразилия: Проливные дожди спровоцировали оползни и наводнения на барачный город Рио: 74 человека погибли и тысячи остались без крова.
15 февраля - Бангладеш: Проведённый 90% количеством избирателей, бойкот выборов в парламент скомпрометировал победу BNP (Национальная Партия Baloutche) премьер министра Халеда Зия.
16 февраля - Великобритания: Более 6000 тонн нефти вылилось в открытом море из Sea Empress, севшего на мель накануне, вблизи порта Милфорд Хейвен (Уэльс).
22 февраля - Россия: МВФ (Международный валютный фонд) поддержал кандидатуру Бориса Ельцина на пост президента страны.
23 февраля - Бывшая Югославия: Боснийские полицейские заняли боевые позиции в городе Сараево, покинутого своими жителями.
29 февраля - Тунис: Мухаммед Моада, президент Движения демократов – социалистов, приговорён к 11 годам тюрьмы за «покушение на внешнюю безопасность Государства».
4 марта - Израиль: На следующий день, после акта камикадзе Хамаса, убившего 19 пассажиров автобуса в Иерусалиме, в торговом центре Тель-Авива состоялось другое покушение самоубийства, в результате: 13 человек убито и 125 ранено.
8 марта - Китай / Тайвань: Пекин выстрелил три баллистические ракеты в открытом море Тайваня, первые из кампании запугивания, продолжающейся около недели, до президентских выборов на острове, предусмотренных 13 марта.
9 марта - Франция: шесть юнцов, последователей сатанизма, в возрасте от 16 до 20 лет, обвинены в осквернении кладбища L’Isle sur-la-Sorgue в ночь со 2 на 3 марта.
10 марта - Германия: Европейская южная Обсерватория объявила об открытии супер гигантской красной звезды (в 500 000 раз превышающей солнце).
18 марта - Франция: В Париже, группа юнцов сожгла заживо бомжа.
19 марта - Бывшая Югославия: Сараево завершает свой переход под боснийский контроль последнего сербского квартала, Grbavica.
23 марта - Тайвань: Во время первых президентских выборов всеобщего избирательного права, уходящий в отставку президент Ли Тенг-хуи, избран 54 % голосов, предоставляя острову новую международную законность, вопреки запугиваниям Пекина.
28 марта - Экватор: 3000 индийских крестьян остались без крова в результате сильного землетрясения.
4 апреля - Сомали: Соперничающие милицейские Айдида и Али Насан Осман Атто, столкнулись, проверяя кварталы Могадишо, в результате: десятки людей погибли.
- Швейцария: Швейцарское и немецкое телевидение обнаружило, что человеческую плаценту, происходящую из двух клиник Цюриха, добавляли в муку животных, чтобы кормить свиней и цыплят.
6 апреля - Либерия: Решение государственного Совета, чтобы арестовать главнокомандующего Рузвельта Джонсона, спровоцировало два дня бунта и переселение тысяч жителей.
13 апреля – Ближний Восток: Отвечая на стрельбы ракет Хезболы на севере своей территории, Израиль обстреливает позиции со стороны Бога на севере зоны безопасности.
16 апреля - Россия: Первая экспозиция, начиная с 1945 года, в музее Великих Искусств Пушкина в Москве, Сокровище Трои, датированное 2500-2300 лет до нашей эры.
17 апреля - Бразилия: Полиция выстрелила из пулемёта по безземельным крестьянам-демонстрантам в амазонском штате Пара (23 погибших).
19 апреля - Франция: Аббат Пьер (основатель движения Эммаус) поддерживает негативистский тезис книги Роже Гароди: Основополагающие мифы израильской политики.
7 мая - Индия: Выборы в Законодательное собрание закончились «историческим» поражением партии Конгресса Нарасимха Рао, её обогнала партия BJP.
8 мая - Южная Африка: Парламент Кейптауна поставил окончательную точку на апартеиде историческим голосованием, одобряющим новую демократическую Конституцию.
16 мая - Индия: Новый Премьер министр Atal Behari Vajpayee (BJP) формирует временное правительство.
18 мая - Камбоджа: Журналист оппозиции Thun Bunly убит пулями на улице Phnom Penh двумя неизвестными на мотоцикле.
23 мая - Алжир / Франция: Официальное сообщение GIA сообщает, что семь монахов траппистов Tibihirine были зарезаны; их тела будут опознаны 30 мая.
25 мая - Болгария: сотни тысяч жителей Болгарии бурно приветствовали короля Симеона II, изгнанного коммунистами; возвращение в Софию после 50 лет изгнания.
28 мая - Индия: Премьер министр A.B. Vajpayee заменён на Dev Gowda, лидер коалиции четырнадцати партий левых и центр правых.
29 мая - Израиль: Сторонник Likoud, Benyamin Netanyahou, избран Премьер министром с 50, 30 % голосов, на замену Симону Пересу.
31 мая - Франция: «они меня собираются убить», пишет служащая мэрии FN d’Orange перед самоубийством.
5 июня - Китай: Впервые, Пекин позволяет находиться Gendun Choeky Nyima, юному семилетнему тибетцу, объявленного реинкарнацией панчен-ламы авторитетными буддистами Лхасы.
8 июня - Китай: сорок четвёртое китайское ядерное испытание.
15 июня - Великобритания: В тот день, когда королева праздновала свою семидесятую годовщину, совершено покушение на захваченном грузовике, приписанное IRA: более 200 раненных в центре Манчестера. Несмотря на это покушение, 17 июня, в Белфасте, возобновятся мирные переговоры.
21 июня - Ближний Восток: Собравшись в Каире на свой первый саммит после 6 лет, арабское руководство напоминает Израилю о соблюдении его обязательств, Benyamin Netanyahou отвечает, не соглашаясь с принципом «земля против мира».
23 июня - США: Благодаря телескопу Хаббл, астрономы обнаружили серию галактик, возможно, небесных объектов, более отдалённых от Земли.
26 июня - Израиль / Сирия: B. Netanyahou обвиняет Сирию, что она является «базой терроризма против Израиля, Иордании и Турции».
30 июня - Бывшая Югославия: националисты хорваты и мусульмане избраны подавляющим большинством во время муниципальных выборов в Мостаре.
- Бразилия: Полиция арестовала Darli Alves, землевладельца, ответственного за убийство Chico Mendes, в 1988. Этот знаменитый эколог противостоял дикой вырубке леса в Амазонии.
3 июля - Россия: Борис Ельцин избран повторно с 53, 5 % голосов.
- Китай: В результате наводнений, самых серьёзных за последние 50 лет, 500 человек погибло и 1500 пропали без вести.
9 июля - Россия / Чечня: После 6 недель перемирия, русские силы возобновляют бомбардировки, когда они должны были начать поднимать свои заграждения.
14 июля - Афганистан: Новый Премьер министр Gulbuddin Hekmatyar отвергает «то, что противоречит шариату», он заставляет закрыть все кинотеатры и запрещает распространять музыку по телевизору и по радио.
16 июля - Франция: «Заботясь о ещё большем плюрализме» мэрия Orange (FN) снабжает библиотеку города трудами, симпатизирующими национал-социализму.
- Индия: 200 человек погибли и 2 миллиона остались без крова по причине муссона.
20 июля - Бурунди: Более 300 гражданских лиц тутси жестоко убиты в лагере в провинции Giega во время атаки приписанной мятежным хутус.
28 июля - Тибет: Международная Амнистия сообщает, что тибетский монах, Kelsan Thutop, умер 5 июля в тюрьме, в Drapchi, возле Лхасы, после 7 лет тюремного заключения.
5 августа - Малайзия: Американец Gesar Pelli закончил строительство двух самых высоких башен мира (451,9 м) в Куала Лумпур.
8 августа - Чечня: В то время как война бушует в Грозном, где сепаратисты-чеченцы наносят тяжёлые убытки русским, Ельцин, больной, даёт краткое клятвенное обещание в Кремле, перед тем как уйти «отдыхать» на два месяца.
11 августа - Кипр: Жестокие столкновения между кипрскими греками и турками на зелёной линии в Dhérynia.
13 августа - Чечня: Чеченец Маскхадов подписывает договор перемирия с командующим русскими силами, генералом Поляковским.
14 августа - Вьетнам: В результате тайфуна пропали без вести 700 рыбаков и 100 лодок в открытом море Than Hoa.
15 августа - Алжир: 17 молодых людей зарезаны исламистами на юге Алжира.
21 августа - Индия: Необъяснимое отравление уже стоило жизни 69 работникам текстильной фабрики около Бомбея.
23 августа - Бывшая Югославия: Загреб и Белград подписывают соглашение взаимного признания после 5 лет враждебности.
24 августа - Индия: В результате непогоды и снегопадов погибло 138 участников индусского паломничества грота Амарнат.
27 августа - Ближний Восток: После снесения культурного палестинского центра в восточном Иерусалиме, израильское правительство сообщает о создании 1800 квартир в Иордании, рассмотренное как «объявление войны» Арафатом.
2 сентября - Ирак: На следующий день после объявления Багдадом о выводе своих войск из Erbil, Вашингтон даёт быстрый ответ, посылая около тридцати ракет Томагавк против «иракских военных объектов», и на следующий день пошлёт вторую партию.
11 сентября - Афганистан: Талибы захватили Джалалабад, столицу провинции Ningarhar, контролирующую подступ к Пакистану, спустя два дня, они возьмут приступом восточную провинцию Лагман.
12 сентября - Ирак / США: США спешно отправляют новые силы в регион, в том числе бомбардировщики-невидимки.
16 сентября - Ливан: Выборы в Парламент проведены большинством депутатов в Палате.
22 сентября - Франция: 8 покушений, нацеленные на почтовые отделения, совершены на Южной Корсике; за 35 дней, на острове насчитывается 50 террористических актов.
23 сентября - Индия: Замещая Н. Рао, ушедшего в отставку, Ситарам Кесри, 77 лет, избран в Президиум Партии Конгресса.
24 сентября - Турция: Во время бунта в тюрьме в Diyarbakir, были убиты 9 заключённых курдов, протестовавших против условий содержания в тюрьме.
26 сентября - Афганистан: Талибы вошли в Кабул и установили шариат, провоцируя огромное изгнание на север, где укрылось правительство Раббани.
1 октября - США: Пентагон признаёт, что 88 000 солдат с иракского фронта могли быть заражены химическими веществами в 1991.
2 октября - Индия: в результате провинциальных выборов в Кашмире, первых за последние 10 лет, победу одержала «Национальная Конференция».
3 октября - Ливан: сообщение об обнаружении клеток растений, заключённых в янтаре, датирующихся, по меньшей мере, 125 миллионами лет.
7 октября - Кувейт: Выборы в Законодательное собрание укрепляют власть на месте.
15 октября - Афганистан: В ходе визита в Кабул, министр внутренних дел Пакистана N. Babar, оказывает свою поддержку талибам, удалённым из Charikhar силами Масуда.
17 октября - Россия: Обвинённый министром внутренних дел Куликовым, в подстрекательстве к государственному перевороту, генерал Лебедь уволен непосредственно Б. Ельциным, который кажется очень ослабленным.
22 октября - Бывшая Югославия: Под давлением секретаря американского штата John Cornblum, серб M. Krajisnik подписывает декларацию по поводу суверенитета Боснии.
- Заир / Руанда: Провоцируя переселение в Букаву более 200 000 руандских беженцев, бои противодействующей заирской армии и мятежников Banyamulenges, в регионе Увира, перешли бы в столкновения с руандской армией.
24 октября - Бирма: Военная хунта сажает под домашний арест Aung San Suu Kyi в Рангуне.
29 октября - Франция: Далай-лама в ходе визита во Францию, не принят официально президентом.
1 ноября - Заир: Пока президент Mobutu госпитализирован в Лозанне, Киншаса решает принудительно отправить обратно миллион беженцев, зажатых между огнём руандских сил и заирских, в регионе Киву, во власти хаоса.
4 ноября - Пакистан: Обвиняемая в коррупции Беназир Бхуто отстранена от своей должности президентом Фароком Легхари, а Парламент приостановлен.
5 ноября - США: Бил Клинтон снова избран в Президиум.
6 ноября - Россия: На следующий день, после удачной операции на сердце, Борис Ельцин снова берёт правление в свои руки.
15 ноября - Заир: ООН единодушно проголосовало за отправление международных сил, от 10 до 15000 человек, чтобы помогать беженцам хутус Заира, на пути к Руанде.
20 ноября - Бывшая Югославия: На следующий день после отставки министра Обороны Боснии Hasan Dzindzic, осуждённого за слишком близкое отношение к Ирану, Вашингтон разрешает грузовому судну, курсирующему уже три недели в водах Адриатики, выгрузить оружие, предназначенное хорвато-мусульманским силам.
23 ноября - Франция: После Вольтера, Руссо, Хьюго и Золя, Пантеон принимает Андре Мальро.
- Россия: Ельцин подписывает указ, предписывающий полный вывод русских войск из Чечни.
29 ноября - Китай / Индия: В Нью-Дели, китайский Президент подписывает соглашение о «мерах доверия», перед тем как ехать в Пакистан, где он укрепляет гражданское ядерное сотрудничество.
2 декабря - Китай: Внутри Монголии обнаружили остатки глиняной стены, длиною в 5000 км, датируемые двенадцатым веком.
3 декабря - Франция: Покушение со взрывом газового баллона в поезде скоростного метрополитена на станции Port-Royal; 4 человека погибло и десятки ранены.
5 декабря - Алжир: 29 человек убито исламистами в регионе Блида, другое покушение того же характера, совершится 11 декабря, в атаке на автобус, 28 гражданских жертв.
18 декабря - Индия: Нарасимха Рао, вынужденный уйти в отставку из президиума парламентской группы Партии Конгресса, должен оставить свою политическую карьеру.
21 декабря - Бывшая Югославия: SFOR (Сила стабилизации, 31000 человек, принимает эстафету от ISFOR (60000 человек), по меньшей мере, на 18 месяцев.
25 декабря - Ирак: Анкара сообщает, что Франция не примет участия в многонациональных военно-воздушных силах защиты иракских курдов, основанных в Турции, которая должна принять эстафету от «Provide Comfort» (гуманитарная помощь курдским беженцам в Ираке), уходящей 1 января 1997.
29 декабря - Гватемала: Подписание мирного договора между президентом Alvaro Arzu и руководителями партизанского отряда UNRG кладёт конец 36летней гражданской войне.
Январь
2 января 1996
Всё самое мельчайшее становится опасным, малейший жест, в долю секунды. Мы - в микроскопическом остром.
7 января 1996
Похоже, что существуют неизлечимые раны.
9 января 1996
Разговор с Суджатой
Дерево в цветах из голубого камня.
Выемка из антрацита и дыра в глубине шкафа на кухне (истории Дж.).
Да, сегодня ночью я увидел две вещи, одна, скорее… другая серьёзная. Но первая, пожалуй, любопытная, и я понятия не имею, что это может означать. Ты знаешь, что на нашей лужайке растёт одно дерево, недалеко от божественной Любви (гранатовое дерево): между дурманом и божественной Любовью. Это дерево имеет форму…
Да, из shola [из леса].
Верно, именно это дерево растёт там. Это было вот такое же дерево – то есть, не так уж много листьев, не правда ли, и не намного больше этого дерева отсюда. И вот, вместо цветов были камни голубого цвета, красивые, но камни. Я не мог бы сказать драгоценные камни, но это могли бы быть камни… поскольку они были как высеченные.
Полудрагоценные?
Да, возможно. Голубого цвета, не слишком тёмно-голубого, знаешь, не цвет голубого сапфира. Каждый камень - словно высечен, плоской формы, слегка круглой, чуточку овальной.
Как листья?
Нет, они были гораздо толще листьев.
Нет, я имею в виду в форме высеченных листьев?
Да, как листья или как цветы, я не знаю. Любопытно.
Когда мы были детьми, мы слушали истории: дерево с золотыми листьями, фрукты и цветы (смеясь), всё это в драгоценностях!
Нет, я не могу сказать, что это были драгоценности. Я не могу сказать, что это сверкало, но выглядело красивым, камни были красивыми, все похожие (Суджата смеётся). Я спрашиваю себя: что это может означать.
Это всё? Только одно…
Да, я увидел только этот образ. Ты видишь эту гальку, которую я положил там, возле фото… они выглядели такими же полированными, как эта галька, как галечник.
А по размеру?
Такого же размера, каждый, они были большие, может быть, сантиметров пятнадцать.
Большие, как листья дурмана?
Может быть, да. Может быть, не такие большие, но всё-таки гораздо толще. (С улыбкой в голосе) Тогда я абсолютно не знаю, что это означает.
Во всяком случае, это было красивым, очаровательным…
Это было красивым, милым – они не выглядели радостными, нет, но и не были обычными камнями тоже. Все похожие, высеченные. Словом, всё-таки, это немного странно.
Но, кстати, я увидел и другую вещь, гораздо более серьёзную, и которая нас касается, касается дома.
Мне кажется, что это происходило на кухне, у меня возникло такое впечатление. Были встроенные шкафы, точно такие, как с моими книгами. Ты знаешь, они повсюду, у тебя тоже, там, под арками, встроенные шкафы. И вот, имелся этот своего рода шкаф, впрочем, точно как шкаф, что в углу моей комнаты, там, возле моего стола, со всеми моими словарями, со всеми моими книгами. Да, это было отчётливым. Но у меня сложилось впечатление, что он находился на кухне, поскольку, я также увидел женскую фигуру, немного похожую на Р., может быть, я не знаю, женскую фигуру, с коричневой кожей, довольно толстую, довольно солидную. У меня смутно присутствовало впечатление: я не могу сказать, что это была такая-то личность, но впечатление, что шкаф находился на кухне. И, однако, это был точно такой же шкаф, как под моей аркой, внизу. Тогда я нагнулся над этим шкафом и в самой глубине, в самом низу, не так ли, я заметил большую дыру.
Дыру?
Большую дыру, там, словно она была прорублена.
Ооох!
Пробивался неясный наружный свет зеленоватого цвета, что-то подобное.
О-ох… как если бы она выходила на лужайку?
Я не мог бы этого сказать, потому что не видел ничего, я видел только эту дыру, в самой глубине: хорошо скрытая, понимаешь. И большая. И вот, я увидел её абсолютно в глубине этого шкафа, и затем, мне захотелось узнать, что же это такое, я захотел выйти с того места, где находился (то ли это была кухня, то ли что, я не знаю), чтобы пойти посмотреть с другой стороны, снаружи. Я, стало быть, вышел, и снаружи имелась огромная выемка, чёрная, как из антрацита, и глубокая, возможно, такой же высоты, как моя комната, глубокая выемка и из чёрного антрацита. И тогда, как раз здесь, я совершил ужасную акробатику, я едва не убился. Сначала я спустился в эту дыру, это было очень опасным и акробатическим, и мне захотелось снова подняться с другой стороны, и вот там, я едва не убился, поднимаясь с другой стороны, там я, в самом деле, позвал, я закричал, что вот-вот упаду навзничь и убьюсь. Это было действительно опасным, не так ли. И я снова поднялся с другой стороны и увидел блуждающего человека, символически представляющего собой как Kangeyan, если угодно, и я ему сказал: «Но надо закрыть эту дыру плитой d’asbestos [асбестовой]. Надо положить асбестовую плиту, чтобы заделать её». И очевидно, он не делал ничего и…
Это не тот ли новый человек[1]?
Символически, это был какой-нибудь Kangeyan, ты понимаешь? Любая человеческая форма, не больше, чем фигура женщины, которую я увидел, или фигура этого человека, они не были… скорее всего, они были символами, если угодно. И вот, этот человек, очевидно, не делал ничего, чтобы заделать её. И я говорил очень ясно: это асбест, ты знаешь, производят асбестовые плиты, именно такую плиту следовало положить, чтобы закрыть эту дыру.
Да, огромная выемка.
О да, и чёрная, как из антрацита.
И она проделала дыру в дом.
Да, она находилась с другой стороны этого шкафа и чёрная, как антрацит. Чёрная, чёрнее, чем физические вещи, которые мы знаем, во всяком случае, как антрацитовая выемка, и опасная, я говорю тебе, я проделал ужасную акробатику! Сначала, чтобы спуститься, и затем, чтобы снова подняться, я закричал, что вот-вот убьюсь.
Она шла почти отвесно?
Конечно, это ведь была выемка.
Выемка, но…
Тогда я карабкался, чтобы подняться с другой стороны, и там я действительно едва не упал назад, и я позвал.
Она была широкой? Вы говорите такой высоты, как комната.
Может быть, это трудно определить, возможно, не такой высоты, как моя комната, но почти.
Больше двух метров.
Ну да! Наверняка, скорее, я сказал бы четыре метра, чем два метра.
О! Ого.
Конечно! И широкая, я сказал бы, такая же широкая (жест), как эта стена, то есть, пять или шесть метров. Вероятно, да, метра четыре, я сказал бы, метра четыре глубины.
О, это была широкая выемка.
Разумеется. Может мои измерения направлены немного в большую сторону, чем в меньшую, но в конце концов, всё-таки, она была глубокой, но особенно, опасной. Я действительно едва не убился.
(молчание)
У вас были какие-то просветления?
Никаких, это нечто, которое мне показано, как в тот день, когда я увидел ту огромную чёрную лужу[2]. Но там был Дж. , и я копал внутри, или не помню, это был результат трамбования, которое вышло, и всё это находилось…
Это находилось перед гаражом.
Это находилось перед гаражом, здесь же, такое впечатление, что это было на кухне. Но, однако, этот шкаф выглядел таким же, как в моей комнате, в точности, и дыра была хорошо скрыта.
Большая дыра, там, внутри. Большая, вообще-то, сами шкафы не большие, не так ли, но дыра имела, возможно, сантиметров двадцать…
В диаметре.
В диаметре, она была словно прорублена, не аккуратно, но прорублена. И с другой стороны, я видел как бы смутно, неясный свет, слегка зелёный.
Мне кажется, я заметил женскую фигуру.
Внутри?
В том месте, которое, мне показалось кухней. У меня возникло впечатление тамильской женщины, похожей на Р., довольно внушительной. Я не мог бы сказать. Просто, это был образ, фигура служанки.
Ах, моя Милая! Я очень сознаю, что силы очень пытаются войти сюда, и очевидно, мы уязвимы для…
Слуг.
Для слуг, и в данном случае, возможно, это история Дж. и…
Его жены.
Его жены. Ох, если эти силы могут проникать, они сделают всё, что только могут! Они хотят вернуться снова.
Конечно, несомненно.
И они хотят убить.
Да, вернуться, и не с какой-то другой целью.
Ещё бы, но меня предупреждают, ты видишь.
12 января 1996
Мои милые сестры ушли - рано или поздно, мы говорим себе прощай, в жизни.
Не надо больше, чтобы существовал этот тип «жизни».
*
Состоялись похороны большого Камамбера[3], и кажется, там присутствовали 70 маленьких начальников камамберов – я рассказал об этом Суджате, и она ответила: крысы любят камамбер.
Но «малыш[4]», где же он?
13 января 1996
Было что-то очень важное, но я не записал, потому что слишком устал или болел, и к тому же есть вещи, о которых мы не осмеливаемся сказать или сформулировать… я думаю, что это было вечером 10 января – без сомнения, это была большая трудность. Вдруг, тело – само тело, всё это физиологическое соединение – воскликнуло: «Это именно Ты царствуешь. Это Ты Закон». Это было как реализация, со всем могуществом того, что реально. На протяжении стольких лет, всегда присутствовала эта солнечная Очевидность: это именно Они несут меня в ладонях Своих рук, это именно Ты делаешь – но там, 10 января, была ещё другого рода Очевидность, настолько полная, настолько могущественная: словом, это - здесь, в самом деле, именно так – Они царствуют. И всё обрушивается перед Этим. Это - факт.
И то, что любопытно, я не соединил этот факт с тем другим, которое я увидел в ночь с 8 на 9 января, утром 9 января, мне кажется, и которое я записал в своих «обрывках видения». Это было «Дерево с каменными цветами» (!)
Вечер
Такое ощущение, словно я постоянно как потерянный ребёнок.
То есть, (я полагаю) мы всё больше и больше появляемся в способе неизвестного существования.
«Ни здесь, ни там», говорила Мать.
14 января 1996
(Трудности Дж.)
В «антрацитовой выемке». Я никогда не был так измучен.
Всё становится ужасно физическим и непосредственным.
15 января 1996 (продолжение)
Любопытный пример (но приятный): несколько ночей назад, я находился в Женеве у В. и М., и в самом сне, когда я был там, я говорил себе: «Но я сплю или это происходит физически?». В самом «сне» я спрашивал себя, находился ли я физически или «во сне»! То есть, всё становится чрезвычайно физическим и напрямую – нет «здесь-там-в низу», и можно было бы сказать, что нет больше «ты-я». Всё – ЕДИНОЕ, и это иногда ужасно и мучительно.
Тело находится повсюду.
И во всём.
Нет больше «снаружи-внутри».
Внутреннее и наружное расплавляются, нет больше разделительной перегородки.
Мы несём Его бремя повсюду.
P.S. Для вновь прилетевшей горлицы, Суджата бросила под своё окно, на первый раз, зёрна риса, и «будто случайно» пришли две диких курицы со своим петушком - они «склевали» рис: они ЗНАЛИ.
Это - ЕДИНОЕ Сознание. Животные всё прекрасно знают, не зная, и без дистанции. Они летят от Северного полюса к Южному, зная в совершенстве путь, и они сразу же идут искать зёрнышко риса. Что касается нас, то мы больше не знаем ничего в нашем ментальном скафандре, мы отделены от всего, и мы должны изобретать всяческие способы, искусственные и жестокие, чтобы снова соединить это всё сквозь наши стены. Для меня, материально, именно этот скафандр разбивается вдребезги. Но это также может работать и для мира.
Две курицы радостно склёвывают весь рис и для горлицы не останется ничего!
Есть только ЕДИНОЕ –Tad ekam.
Это, несомненно, любопытно! как раз этим утром мне попались эти строчки Савитри:
... In this revolving chamber without walls
In which God sits impassive everywhere
As if unknown to himself and by us unseen
In a miracle of inconscient secrecy,
Yet is all here his action and his will[5].
II.5.154
И ещё дальше, он говорит:
Only the miraculous Inconscient[6]
Это ключ всего – нового вида. Именно там трамбуют, внутри.
Tad ekam.
Это Чудо, которое ожидает… чтобы его заметили.
16 января 1996
Наконец-то тело поняло, что наилучшей «формулой» является длинная ось, наиболее близкая к основанию позвоночника, который трамбуют тогда, как железом. Это намного твёрже, но менее раздирающее.
Именно это я начал ощущать 2 декабря (смотрите запись).
Запись от 2 декабря 1995
Я учу математику симметрии!
Симметрия означает ось.
Существуют миллионы возможных осей (так же как фибр) вокруг этого проклятого позвоночника.
Чем ось выше и гибче, тем она более раздирающая и быстрая. Чем ось ниже (приближенна к основанию этого позвоночного столба), тем она более твёрдая и неустойчивая, но не раздирающая.
Всё зависит от лёгкого движения нижней челюсти.
Это «игра» микроскопического и ультра быстрого качания.
(Я всегда испытывал отвращение к математике).
P.S.: То есть, существуют миллионы способов математически ошибаться.
Я прекрасно понимаю, что всё это «объяснение» или схема непонятна для всех тех, кто дышит «нормальным» воздухом, в котором тело не оказывает никакого сопротивления.
«Схема» понятна (или скорее «ощутима»!»), если или когда тело подвергнуто давлению этого «анормального» воздуха – тогда всё анатомически и мышечно сопротивляется, неисчислимо – вот тогда мы «понимаем»!
Секунды –долгие и тяжёлые.
Это - Скала.
17 января 1996
Каждый со своим способом, свойственного ему разрушения: крысы, обезьяны, муравьи, люди – это неизбежное и полное Разрушение, и мы начинаем сначала.
ЕДИНСТВЕННАЯ надежда - изменение Способом, принесённым Шри Ауробиндо и Матерью.
Именно это «чудесное Бессознательное», надо обнаружить.
Мне кажется всё более и более неизбежным и настоятельным, что на «этот раз» дело Шри Ауробиндо ДОЛЖНО преуспеть.
Мы были одурачены 2000 лет (1996 лет, если быть точными) фальшивыми Раями и фальшивой наукой.
Надо быть совсем уж слабоумным, чтобы после стольких лет не найти ещё свой собственный секрет в своей собственной коже.
18 января 1996
Надо использовать все свои неудачи, чтобы продвигаться вперёд.
Снова кошмар.
Я глубоко принял страдание людей.
Для всего надо говорить: Это - Ты, это - Тебе, это для Тебя – иначе, это смертное.
20 января 1996
Мне кажется, что та «антрацитовая выемка» имеет более широкий смысл, чем я об этом думал (относительно трудностей Дж.). Но всё неразделимо: самые маленькие, крошечные вещи и большие – есть только ОДНА вещь, которая движется через всё.
Моё дыхание больше похоже на хрипение, чем на «дыхание».
22 января 1996
Сегодня вышла «Трагедия Земли».
Я не жду большого понимания.
29 января 1996
Я ощущаю в атмосфере нежную Милость – смею ли я об этом говорить?
Такое впечатление, что мы могли бы взорваться как бомба.
30 января 1996
Каждый день спрашиваешь себя: как такое возможно.
Это, очевидно, «чудесное».
Трудно выносить чудеса.
Трудно быть чем-то другим в старой вещи.
Когда мы говорим о «чудесном исцелении», это что-то старое исцелилось от чего-то старого.
Надо исцелиться от смерти.
Тогда всё исцелено.
Новые звёзды и огни в долине
Вы знаете, вчера я слушала музыку и в какой-то момент выключила, я не посмотрела на часы, так как полностью заснула, сразу же. И я пробудилась довольно быстро, мне кажется, около половины двенадцатого. Но мне этого хватило, чтобы увидеть весь сон.
Что же ты увидела?
Я не запомнила полностью, я находилась снаружи, стояла ночь, и я видела на небе звёзды. Там были деревья (и, должно быть, дул лёгкий ветерок), которые иногда скрывали, а иногда открывали небо со звёздами, это была cluster [группа], то есть, несколько звёзд, находящихся очень близко друг от друга.
Да.
И там я говорила себе: но что это за созвездие, я не знаю, и затем, чуть дальше, как отсюда и до Шивы Такур, я заметила кого-то, кто в моём сознании был учёным, но с Запада, и в моём сознании, также, он был немцем. После, я спросила себя, не был ли это В., с кем я разговаривала. Я не могла бы сказать, но кто-то, кого я, очевидно, знала.
Кто-то, кого ты знала?
Кто-то, кого я знала. Он был худощавым, прямым, одет по-западному, в одежду тёмно-голубого цвета – в тёмно-синюю, вы говорите?
Когда я позвала, чтобы спросить – перед этим, кажется, мы немного разговаривали – когда я стала спрашивать, в тот момент, он меня почти не слушал, его внимание было занято другими. Я, значит, пошла посмотреть, и он как будто немного принюхивался или что, и сказал: дымом тянет. (Смеясь) Как вы говорили вчера или позавчера: дымом потянуло. Тогда я пошла посмотреть и увидела, что действительно, гораздо ниже, происходило то ли извержение вулкана, то ли что, но там поднимался довольно густой дым. И он, он спускался, чтобы посмотреть. А я оставалась наверху и продолжала наблюдать, и я видела огонь в других местах.
Огонь?
Огонь, и поднимающийся дым, а потом, я не знаю, он спустился, чтобы заняться этим, а я стояла наверху: это была своего рода долина, виднелись склоны гор, долины. Вот почему я подумала об «извержении». Но это были не извержения, это люди зажигали огонь.
Ох!
Я даже заметила первого, который находился под открытым небом и зажигал огонь (как раз там я видела огонь). И затем повалил дым. И всё ближе и ближе. Я заметила там и других.
Да, моя Милая, всё ближе и ближе.
Затем, я не знаю что произошло, я должно быть спустилась, я увидела маленькие хижины, размером как ваша кровать плюс маленький коврик, и эти хижины были сооружены из листьев. И там я увидела женщину, очень чёрную, она была чёрной, в самом деле, как бывают негры тамильцы, настоящие негры, так сказать. Она стояла там, в каких-то лохмотьях, и тоже, очень близко от огня, очевидно, ей было жарко, она поддерживала огонь. Затем я заметила младенцев, тоже, все чёрные, абсолютно чёрные, они лежали там почти без одежды, в тряпье, я сказала: «уф»! Мне было очень жалко этих людей. Я сказала: «О! Посмотрите, как их заставляют работать, и в каких условиях они живут». Вот.
Но, всё-таки, эта долина находилась на Западе, ты не знаешь?
У меня сложилось впечатление, что она находилась на Западе. Я не могла бы сказать в каком месте.
Но огни зажигались всё ближе и ближе.
Возможно, это весь Мир.
Может быть, это целый Мир, или что.
Да. Ох! Огонь повсюду.
Точно. Но первый, это был кто-то с Запада, да, несомненно.
Который разжигал огонь?
Нет-нет, с кем я разговаривала.
С кем ты разговаривала.
С кем я разговаривала, он был учёный. Вероятно, врач, у меня возникло смутное впечатление, что это был врач или учёный, знающий вещи. И он был заинтересован, он смотрел.
Он был заинтересован этим огнём, этим дымом.
Да, да. Но люди в долине были не с Запада, нет.
Да, это были…
Это были… я не могла бы сказать. Они имели тёмную кожу, это были рабочие.
Конечно. Ох! существует такая большая нищета.
Нет, всё это больше не человеческое.
Нет.
Это больше не человеческое.
Нет, рассуждают о человеческих правах, но на самом деле…
Да, это гротескное.
Как…?
Гротескное.
Значит, это было двадцать девятого, двадцать девятого вечером, когда я увидела это. Ладно, после, я должно быть увидела и много других вещей, но я не помню.
Огонь - повсюду, не знаешь, как сделать, чтобы этого больше не существовало… Есть кто-то, кто должен поддерживать вещи.
Всё это, явно галопирует к своему разрушению. Очевидно. Всеми способами. Это саморазрушение повсюду.
Да, фактически, первый plume [клуб] дыма был довольно густой, он поднимался, мы видели, и затем, я сделала только несколько шагов, чтобы посмотреть в долине, и очень скоро увидела там другие. Это быстро распространялось.
Ну конечно.
А вы, вы ничего не увидели сегодня ночью?
Абсолютно ничего, совсем.
Вот уже годы, как спрашиваешь себя: но в конце концов, как это может продолжаться? И затем это продолжается. Надо ли, чтобы саморазрушение было медленным? Нет, но то, что ужасно, что везде, где могут быть маленькие огоньки или небольшие призывы, или … это придушено, подавлено, не так ли, именно это ужасно. Говоришь себе: но не останется больше ничего! Я говорю о сознаниях!
Да, я понимаю.
Ладно, моя Милая, что ж, подождём продолжения.
Я не знаю, что это означает, то, что я увидела, что за встреча?
[…]
Вот, пойдёмте работать, это ускорит немного, попытаемся.
Конечно, моя Милая, это самое лучшее, что можно сделать.
(пауза)
Есть, всё-таки, один момент, который я хочу добавить… в твоём видении. В самом деле, важный факт, важный момент, то, что ты увидела в самом начале, это созвездие.
Да, это была, скорее, «группа», чем «созвездие».
Да, группа звёзд.
Которые были почти вместе, довольно близко друг к другу, понимаете.
Что ж, это означает новое Творение. Как раз это было важным. Но в то же время, тебе показали, сразу же, после, эту долину, которая представляет собой долину мира в процессе разрушения.
И затем, твоя Book Four[7], да, я думаю, что это будет ожидать многих людей, они не интеллигенты, не правда ли, они будут больше чувствовать, и это хорошо, то, что ты увидела, когда начала эту книгу, тот сноп пшеницы, аккуратно приготовленный, каждый…
Весь золотистый.
Весь золотистый, да, каждый колосок был аккуратно уложен один к одному, это составляло букет (смеясь) с зелёной лентой, это была твоя книга, тот красивый сноп пшеницы. Так хорошо подготовленный, ты понимаешь, Колосок к колоску, это составляло…
(Смеясь) Хорошую пищу!
Да, богиня жатвы, это Церера или Деметра.
Ах, Церера и Деметра это одно и то же?
Да, Деметра - греческая форма. Греческая форма, это была великая Мать, у латинян же, это Церера, время жатвы, словом это уже спало, ослабело, но это - великая Мать, Мать Земли. Деметра.
Ах, это Мать Земли.
Да, но у латинян это стало Церерой, откуда и произошло слово зерно.[8]
А! О-о. Тогда Земля – это ребёнок Де…
Земля – ребёнок Деметры.
Деметра (Déméter). Де-ме-тра (Dé-mé-ter).
Это производное слово от méter: мать, в латинском: mater.
(Смеясь) Вот так.
Нет, но всё же реакция К. - очень одобрительная, чувствуется, что он был затронут.
Несомненно, вопреки его интеллекту, что-то в нём почувствовало.
Что ж, мне кажется, что много людей, имеющих меньше интеллекта, почувствуют простую жизнь, присутствующую там и, фактически, любовь.
На самом деле, меня больше затронула реакция Р.
Да. Да.
Это меня очень затронуло, я не знаю.
Конечно, она действительно почувствовала.
Вот, мне надо вас оставить, поскольку, прошёл уже час.
31 января 1996 (Греко-турецкий конфликт)
Американцы имеют маску, какой не было у гитлеровцев. Всюду «друзей» мусульман поддерживают в военном отношении и финансово (кроме Ирака, ибо это заставило бы снизиться цену на нефть) – но это «права человека». Американский Зверь царствует.
« Allah uber alles[9] » - и доллар.
Февраль
1 февраля 1996
Я всё меньше и меньше нахожусь в состоянии «живого». «Живой», мне кажется, как болезненная тень и почти иллюзорная, кроме своей боли. И «другое», считаемое смертью, мне кажется более прочным, но…
Словно «жизнь» и «смерть» перевернулись.
Я не совсем хорошо знаю то, что происходит.
Это нечто вроде кошмара между двумя мирами.
Но кошмар находится здесь, с этой стороны.
4 февраля 1996
Я спросил себя…
Существует этот другой воздух, который вошёл в наш материальный панцирь не составляя разницы на наших электронных весах, и однако, он оказывает давление (!) Но не вошло ли другое время в нашу старую жизнь, не составляя отличия на наших электронных часах, и тем не менее, невидимо ускоряя все вещи…
Мир настолько ускоренный, что становится немного безумным.
Предположим, что человек (или нация) проживает десять лет за один день… это создаёт преждевременных мёртвых (!) и преждевременных сумасшедших.
Больше никто не регулирует.
И, наконец, когда Время подойдёт к концу своей «скорости», секунда будет как вечность.
А один грамм… будет как что?
Материя улетучится как время – это будет другая «система».
Время будет в конце своей скорости, а материя будет в конце своей тяжести.
Один грамм будет как ветерок пространства.
Мы прекрасно будем плавать.
И когда сумасшедшие дойдут до конца своего сумасшествия, мы войдём в Мудрость.
Божественный Аристофан будет очень смеяться.
Раскаяния о прошлом с Матерью.
Принц Карл и хрустальный шар.
Нет, нет, я ничего не увидела, во всяком случае, я не помню, я проспала, почти не просыпаясь, но иногда, знаете ли, что-то приходит утром и крутится в голове.
И я много думала о Матери. Я говорила себе: ох! есть столько вещей, которые мы могли бы сказать Матери, столько мыслей, …Она – божественная Мать, значит, она понимает то, что присутствует в нашей голове, в нашем сердце.
Но невыразимо в словах.
Разумеется.
Именно поэтому сегодня утром в моей голове как раз крутился припев песни Тагора.
(Суджата напевает на бенгальском)
Расскажите-ка мне поскорее то, что увидели вы.
Мы часто раскаиваемся.
О да, мы раскаиваемся. Я даже не знаю начало и конец песни, лишь эту фразу.
Эту фразу, да.
«Слова, которые я вам не говорила никогда, сегодня мой дух или моё сердце полны желания вам их сказать».
(Суджата поёт)
Да, да, столько существует вещей, о чём мы могли бы ей сказать. Мы могли бы лучше ей помогать.
Как раз это и говоришь себе, правда?
И я тоже, я не понимал.
О! Вы были лучшим.
Нет, но для меня это была высочайшая Шакти, не так ли. В то время было много материальных, физических вещей, которые я не понимал.
Верно.
Я понимал весь яд, который её окружал.
И я сам опасался принести ей яд – не яд, но словом...
Конфликты,…
Конфликты или… И затем после, в конце, в последние месяцы или в последние годы, я чувствовал вокруг себя столько наговоров, сплетен, злобы, наброшенных на меня, и это меня так беспокоило… Это меня так возмущало.
Видите ли, уже тех, кто хоть немного защищали Мать, фильтровали, это Павитрада и Амритада: их убрали[10]. И потом Мать принимала любую «почву», вы понимаете.
И вы были единственным, с кем она могла хоть немного быть сама собой, не так ли, тогда, очевидно, другие были полны зависти и…
О! это было… я был атакован, моя Милая.
… и ненависти.
Ох! Ненависти! я не понимал… Есть одна вещь: я никогда не понимал ненависти в моей жизни.
Нет-нет: зависть-ненависть.
Зависть, об этом мы не говорим, но ненависти я никогда не понимал.
Я тоже, я абсолютно не понимала!
Да, я никогда не представлял ненависть, это нечто как…
Чуждое!
Это более, чем чуждое, это… я не знаю…
Незнакомое.
Я никогда не понимал этого. В то время как то, что валилось на меня, фактически, было ненавистью, а я не понимал.
И вот, они приходили… ты знаешь, как – теперь-то я понимаю, ты же знаешь, какие они были, они выдыхали одно, другое на Мать, всё на Мать, тогда это наполняло меня таким смятением и…
Тревогой.
Да. Ох! Ма!
Бедная Мать.
Ох да!
Ладно! Оставим их. Скажите мне, расскажите-ка мне поскорее, я вас полностью «сбила» своей историей.
Нет, моя Милая, мы все «сбиты».
Ох, последний раз, когда я пошёл в этот Ашрам,[11]я не знаю: год назад? Это было чрезвычайным, моя Милая. Это было чрезвычайным, сплошная темнота и мир ненависти и секса. Это был ужас, который я увидел, никогда я не касался вот так ненависти и секса. Стояла ЧЁРНАЯ атмосфера.
И грязная.
О, но это более чем грязная, это чёрное.
И ненависть, это было любопытным. Ненависть, и это происходило, возможно, год назад, или я не знаю когда – не так давно.
Нет, нет, это происходило в прошлом году.
Ох да, ты видишь, сбиваешься абсолютно.
Я извиняюсь, мой Милый. Почему сначала я начала вам рассказывать, вместо того, чтобы вас выслушать?
Ох.
Потому что вы задаёте вопросы, а я отвечаю.
Конечно, моя Милая.
(Смеясь) Я должна была бы немного солгать: сказать «Нет, ничего».
Ма…
Вы сделали бы лучше, если бы поскорее рассказали то, что увидели вы.
Ах, это… Это пустяк, Скорее, это анекдотическое.
Ма. Нет, я извиняюсь, я не могу прийти в себя…
Вы хотите, чтобы мы продолжили после вашей ванны?
Это любопытно, есть… (Сатпрем почти плачет). Есть что-то в сердце, которое остаётся очень… Ооох! Раненое.
Очень раненое, никогда не заживающая рана, или не залеченная, или даже не зарубцовывающаяся, вы видите. Да… мой Милый.
Я всегда буду помнить эту встречу со Шри Ауробиндо, прошло уже я не помню, сколько лет – много лет – когда мы были здесь. Я встретил его, я сказал ему: существуют века печали (плача) в сердце людей.
Да, больше, чем века печали, ох да…
Это любопытно, я очень чувствую сердца людей.
Помню, однажды – я оставалась после вашего ухода по окончании беседы. Однажды, Мать продолжала смотреть на вас, когда вы вышли. Когда вы вышли, Мать повернулась и ожидала. Затем она оставалась молчаливой, словно задумчивой, что ли, потом… (разумеется, потом я делала свой пранам) она сказала мне: «Любопытно, я никогда не видела кого-то с лотосом сердца, повёрнутым к низу[12]».
То есть, вы всегда были, ваше сознание, сердце всегда было повёрнуто к Земле. Именно Земля вас занимала.
Меня занимало именно несчастье людей. Это неприемлемое несчастье.
Да, я собираюсь вас оставить, мой Милый.
Конечно, я расскажу тебе это позже, но это, впрочем, анекдотическое.
В самом деле, я очень сожалею.
Ну, нет, моя Милая.
Раскаиваюсь в своих словах.
По любому поводу, оно брызжет из моего сердца, это раскаяние.
В моём сердце тоже, большое раскаяние.
Но ты, ты намного сильнее.
Мои tear ducts [слёзные протоки] немного сухие.
Да, моя Милая.
Поэтому слёзы текут поменьше.
Что касается меня, то я не знаю, есть что-то такого вот рода.
Так вы собираетесь рассказать мне красивую историю?
Ах нет, совсем пустяк, это скорее анекдотическое. Я снова увидел этого принца Карла (смеясь) из Англии, представь себе.
Он часто вас посещает?
(Смеясь) Действительно, я не знаю почему.
Он вас часто посещает!
Это, отнюдь, не я его посещаю! Я увидел его несколько недель назад, я тебе об этом рассказывал, он хотел сделать изменение в английской парламентской системе. Он пришёл и хотел что-то объявить в Парламенте. Я увидел его несколько недель назад, но почему я его вижу? Понятия не имею. Возможно, он играет какую-то роль? Я не знаю.
Никогда не знаешь, не так ли?
Не знаешь.
Но там, это было долгим, долгая встреча. Очевидно, это на ментальном плане, может быть, чуточку повыше, не знаю. Тогда ментальные вещи стираются, понимаешь. Остался только образ, о котором я хочу тебе рассказать. Дело касалось религий, мне кажется; но, я говорю тебе, всё это стёрлось. Единственно, образ, который мне запомнился: я показывал ему хрустальный шар.
Он выглядел как теннисный шарик, может быть, я не знаю.
О, такого размера.
Да, хрустальный шар с бесчисленными маленькими гранями, крошечными гранями.
Немного похож на ту штуку, которую прислала Зея. Крошечные бесчисленные грани. И вот, через одну из этих граней вышел острый белый луч, совсем маленький луч, но острый, заострённый.
Белый, маленький луч. И я ему это показывал. Тогда, очевидно, я понял: то, что я хотел ему сказать, и что должно было воспринять его сознание: что каждый и каждая вещь, каждая религия, не так ли, это просто совсем маленькая грань в одном, в ОДНОМ великом Всём, в одном великом Всём, в одной великой целостности. Это – единство, этот хрустальный шар, но есть куча маленьких граней. Тогда, очевидно, каждая маленькая грань называет себя высшей, не правда ли. Был совсем маленький белый луч, острый, заострённый, выходящий оттуда, и я ему это показывал.
Но это необычайно, этот образ.
Ах! Это было ясным. Это единственная вещь, оставшаяся во всём этом.
Разумеется, каждый видит только свою маленькую грань, и это - высшее. И очевидно, это имеет крошечный луч от Высшего.
Да, точно, да.
И это имеет всю силу своего источника, о которой они не знают совсем.
Это было забавным: крошечный луч, заострённый, ты знаешь, выходящий из маленькой грани, и именно это я ему показывал.
Я нахожу это чудесным (Сатпрем смеётся). Это не анекдотическое, это - чудо.
Ну, словом, вот всё, что осталось. Однако, это человек, который должен быть в поиске чего-то, несомненно. Но, видишь ли, его образование, его мир, в котором он заключён, то, что ему даётся, полностью измерено, поэтому, он не может видеть дальше религии. Но, всё же, есть что-то ищущее, ты понимаешь, поскольку, я видел его много раз, но почему, я понятия не имею, так как особо он меня совсем не интересует. (Смеясь) К тому же, он англичанин.
И он слышит.
Он говорил, он пытался что-то объяснять?
Это стёрлось, всё стёрлось, я знаю, что он «слышит», я хочу сказать, внутренним чувством, он слышит. Я не знаю, спрашивал ли он, но, вероятно, я отвечал на его вопрос этим образным показом.
(Смеясь) Вот, всё.
Но я счастлива, слышать это.
О, это образ, явно, очень ясный.
Очень ясный, красивый и совершенный.
Да. Но каждый маленький луч, очевидно, черпает из своего источника в Высочайшем, и именно это создаёт его силу и затем, его фанатизм.
(Смеясь) «Я – Высочайшее».
(Смеясь) Ну да: «Я – Высочайшая реальность и Высочайшая истина».
Но он не знает, что другая грань, это - то же самое.
Кто может понять Всё, не правда ли?
(Суджата кратко напевает)
А? «Кто может тебя понять?»
(Смеясь) «Не заставляет ли Она сама понять себя?»
Именно Она заставляет нас понять что-то.
Точно, моя Милая, и самое чудесное, что Она заставляет понять каждого то, что он может.
Да, это также означает, что каждый должен иметь искренность.
Ах, разумеется, да, несомненно, это бесспорно.
И искать…
Я говорю о людях, имеющих искренность.
И призыв.
Призыв и искренность.
И те, кто ищут.
Другие, это туман, вот и всё (Суджата смеётся). Или же…
Если это не сплошная темнота.
Или же, у кого есть дьявольские лучи.
Но, возможно, что Высочайшее использует это также: Оно использует всё. Это бесконечное развёртывание, которое мы видим только в секундах и минутах. Мы не видим того, что находится дальше, и как все эти вещи, даже негативные, подготавливают то нечто, которое находится дальше, дальше, чем наша маленькая минута.
Да, наша маленькая минута подготавливает будущее, которое мы не знаем.
Конечно, я понимаю: «Moment-mere, yet with all Eternity packed[13]…»
О, абсолютно. Когда начинаешь…
Как вы, наблюдать вещи…
Чувствовать.
Чувствовать, да.
Это очень потрясающее!
Вот-вот. Но самое важное, вы знаете, это быть с Ними.
О да.
Пусть Они нас любят, пусть Они нас окружают.
Временами спрашиваешь себя…
Что ещё есть более чудеснее: ничего.
Ах! Это несомненно, это очевидно, моя Милая. Только…
Никаких раскаяний, ничего, мы с Ними. Мы с Матерью, со Шри Ауробиндо. Мать держит нас за руку, она ведёт нас, она заставляет нас идти. И порою, путь труден, но она прижимает нас к своему сердцу, вы знаете.
Именно это нам хотелось бы лучше всего знать.
Мы знаем. (Смеясь) Я говорю вам: мы знаем. Нет сомнения.
Нет сомнения, нет.
Всё обстоит именно так. В реальности вещей, всё именно так.
Ах! моя Милая.
Он забавный, ваш…
Это точный образ.
Конечно, с большой точностью. В самом деле, это сознание очень новое, оно показывает нам вещи с…
Да…
Невозможно сказать точнее, вы видите.
Если бы мне захотелось вообразить что-то, я не смогла бы найти.
Это сознание, очень материальное, понимаешь.
Очень практичное.
(Смеясь) Очень практичное. Это практичный взгляд Высочайшего! (Смеются)
Ну да, это практичный взгляд Высочайшего. Чудесно сказано!
Всегда с лёгким юмором или… временами загадочное.
Часто загадочное.
Зачастую, да.
Так, моя Милая.
7 февраля 1996
Я не знаю, как можно пережить это.
P.S. Прежде, я удивлялся (я был поражён), когда Мать сказала мне: «Шри Ауробиндо ушёл, не рассказав нам свой секрет». Это было так невероятно! Но теперь я очень хорошо понимаю… Нельзя «рассказать» этот Секрет: надо, чтобы тело становилось этим Секретом, медленно, очень медленно, по малой дозе – нет «формулы»: надо ею становиться, или запустить её в ход… мало помалу.
8 февраля 1996
Сегодня утром, перед своим пробуждением, я увидел, как что-то пришло от Кришны. Я не видел самого Кришну, но словно документы, которые приходили от него или к которым он имел отношение. И этим утром пришёл Том 1, моего перевода Савитри…
При пробуждении, я спрашивал себя: «почему Кришна»?! Я не понимал.
Это любопытно, поскольку Кришны нет в моём сознании, я всегда видел или чувствовал Шри Ауробиндо, как Шиву.
Но этот Том1, вызвал у меня такую эмоцию, я не знаю почему, как если бы мне хотелось кричать-плакать: я Тебя люблю, я Тебя люблю, я Тебя люблю – всегда и навсегда.
Тогда я понял, что это, действительно, Кришна прислал мне эту книгу – я не могу поверить в это!
9 февраля 1996
«Микроскопическое движение» (?)
Срубленное дерево
Сегодня 9 февраля.
Этой ночью я находилась в своего рода grove [роще], вы понимаете, где много деревьев, всяких пород, больших деревьев. Я сидела на земле и что-то делала, мне кажется, там был один человек или двое, но я была очень погружена (жест) вот так…
Лицо, склонившееся над…
Над тем, что я делала, я делала какую-то работу, материальную работу, я не могу сказать вам какую. И вдруг, я услышала шум. Это была большая ветка дерева, которая уже наклонялась и падала, с шумом. Я подняла голову, чтобы посмотреть, она была уже сильно наклонена, но я оберегала… это происходило в другом месте, вы понимаете.
Ты заботилась об этой…
Да, что тогда останется, но у нас были – Дж., А. и другой человек, новый, и как раз этот новый рубил эту ветку. Я была так огорчена, я сказала: «Ну нет, не надо трогать». Там были другие ветки, поднимающиеся кверху, и эта; это была длинная ветвь, вы знаете, такой длины как ваша комната, довольно толстая, которая наклонялась, но… Я быстро поднялась и хотела сказать этому человеку: «Что же ты делаешь?» Но прежде чем я смогла сказать, он это уже сделал. Я сказала: «Нет-нет, не приходи сюда, оставайся в другом месте». Я стояла немного дальше, он смотрел, и я ругала Дж.: «Почему ты не сказал, чтобы он не трогал?». Был К., который слегка подметал цементную дорожку, я ругала обоих, я сказала: «Что это такое?» Дж. был слегка пристыжен, конечно, тогда я сказала: «Не надо, чтобы этот человек оставался здесь, как так можно». Мне не хотелось, чтобы он работал в саду, вы понимаете?
И я хотела вам сказать, я не знаю, где вы находились, фактически, я хотела вам сказать, или же, я сказала Дж.: «Иди, значит, скажи Aiyà (Господину)». И я снова вернулась, чтобы продолжить свою работу, сидя. И когда я пришла, чтобы сесть, я посмотрела, и мне показалось, что это место стало намного светлее. Тогда я пригляделась и увидела, что это дерево, большая ветка которого упала, эта ветка была полностью убрана. Я подумала, что именно тот человек сделал это, поскольку моя спина была повёрнута.
Я не знаю, что означает это дерево.
И кто тот человек?
Я не знаю.
Тамилец?
Да, так, рабочий.
Это не тот новый… С.?
Ах нет, это не С., я его не распознала, то был какой-то волонтёр, тот человек.
Но что там делал этот К.?
Я не знаю почему, он находился немного слева, должна вам сказать, вероятно, это составляет часть или что. Всё же, я говорю сейчас, я это увидела.
Однако, он является символом, этот человек.
Но я увидела метлу в его руке, он подметал, и это была цементная дорожка. Вы знаете, немного похожа на ту, что позади «Служения[14]» возле Самадхи. Рядом с Самадхи есть дерево «Служение», и прямо как идти к Дьюману есть нечто вроде цементного перехода. Это было похожим, такого же размера. И фактически, как если бы имелась веранда, комната, которые я не посмотрела.
Но тогда, возможно, это было не у нас, это было в Ашраме?
По правде говоря, я предпочёл бы, чтобы это было в Ашраме, чем здесь, потому что здесь, это ужасно, если бы что-то такое творилось здесь.
Я не помню наш дом. Единственно, были и Дж., и К.. Очевидно, это слуги, не так ли. Это возможно.
Ну что ж, я надеюсь, что это в Ашраме, а не здесь.
Да, но почему я была огорчена?
Всё-таки, это меня удивило бы, что это было у нас.
Это меня удивило бы.
И эти деревья, это не у нас, это не эвкалипты, скорее, это были большие деревья с равнины.
Да, моя Милая, думаю, что это не у нас, так как это было бы… Это было бы любопытно. Я предпочитаю, чтобы это серьёзное было снаружи. И что это означает, моя Милая? Это либо существо, либо…? Ты не знаешь?
В самой Индии.
В самой Индии. Но наверняка, так как это тебя огорчало, это было – словом, очевидно, мы всегда огорчаемся, что красивое дерево было… Конечно.
Я не знаю, утром, когда мне это снова вспомнилось, этот сон, я сказала себе: что-то в Индии, кто-то в Индии, скорее, это была Индия в моём сознании.
Да, именно так, поскольку ты принялась заботиться об этом дереве, заботиться об Индии, не так ли.
Я не могла бы вам сказать.
Разумеется, это уходит не какой-то разбойник.
12 февраля 1996
Временами движение настолько быстрое (и точное), как если бы тонна могла держаться на острие иглы. Но малейшая вещь… и?
Есть иллюзия, но она ужасна.
14 февраля 1996
(Ещё одна новая попытка, миллионы раз испробованные – я снова завинчиваю рот, но другим способом).
Веришь, что нашёл лучшую формулу, и она лучшая на одной точке, но тут же становится более трудной на другой точке.
И так далее, на протяжении… более одной декады.
Существуют миллионы и миллионы точек в каждую секунду.
Каждая точка держится за другую.
С таким же успехом, можно желать удерживать молнию в паутине! ничего не разорвав.
И всё-таки, тело не прекращает искать свою «формулу» - нельзя «прекращать», это вопрос жизни или смерти.
Хаос, полный и постоянный.
Каждый раз, как если бы тело не знало больше ничего. Оно качается на (скорее в) буре молнии.
15 февраля 1996
Я ищу параметры хаоса (или скорее парамиллиметры!)
Но я продолжаю.
Надо, чтобы движение (рта) было также острым и узким, как возможно.
Я всегда не очень хорошо понимаю, когда я вдыхаю и когда выдыхаю – это слишком быстро.
«Проблема» будет решена, когда не будет больше этого отскакивания в низу (!)
То есть, не будут наноситься удары в глубину дыры.
Когда дыра будет продырявлена, это не будет больше отскакивать, это будет мчаться как ракета!
(Тогда не будет больше и яблока Ньютона, чтобы ударяться носом о землю!)
(И куда будет падать яблоко?!)
С «долгого движения» я прошёл в «микроскопическое движение» - напротив, проходишь очень легко!
Видение от 19 мая 1995.
Далай-лама.
Сегодня 15 февраля.
Подумать только, ты представляешь.
Вы себе представляете.
Да, я только что прочёл статью, интервью Ф.Дж. о Далай-ламе. Ты мне напомнила, что прошло уже сколько лет, как он был…
37 лет.
37 лет, как он покинул Тибет.
В 1959, он спасся, к счастью.
Мать ему сказала: он спрашивал у Матери, и Мать ему сказала: Тибет будет независимым, снова обретёт свою независимость. Но когда? Я не могла бы сказать[15].
Но она не добавила, что если бы Супраментальное нисходило, это пошло бы быстрее? Что-то в этом роде.
О! это, любым способом, это будет идти быстрее (смеясь), чем бы это ни было в мире, моя Милая. Я не знаю, добавила ли она это, я не помню.
Супраментал предназначен, чтобы всё ускорять.
Ускорять.
Твой золотой Кришна хорошо сказал об этом[16]. (Смеясь) Он сеет хаос повсюду.
Он разрушает старую конструкцию.
Да, надо, чтобы всё это человечество дошло до нужной точки.
Тогда?
Кстати, не так давно, может быть, два месяца назад, я увидел – я не знаю, должно быть, я записал это в своём дневнике. Это было в прошлом году, где-то в конце прошлого года, только несколько месяцев назад, не так давно. Я увидел Далай-ламу. И вот там у меня было символическое видение. Далай-лама, я увидел его, я знал, что он находился там, и это был уже не он передо мной – это было символическое видение. Знаешь ли, эти видения нового сознания, ох, они такие загадочные. Я увидел большой ствол дерева, и к тому же, довольно высокого, выше меня, стоящего с поднятыми руками. И на этом стволе, голом (я не видел высоты дерева), росли две совсем маленькие веточки, образующие разветвление, как V, если угодно, но это были маленькие веточки, выходящие из этого ствола, и в центре, около ствола, имелась красная роза, или то, что мне казалось розой, я не знаю, словом, для меня это была красная роза.
Она располагалась – как это называют в геометрии? – она располагалась в центре этого V, то есть, в основании V. Тогда, мне захотелось сорвать её, чтобы подарить Далай-ламе. Я поднял руку – впрочем, это было довольно странно, чтобы красная роза росла на этом большом дереве – так вот, мне захотелось сорвать эту розу, чтобы подарить её Далай-ламе. Я сорвал розу и, одновременно, эта маленькая веточка, образующая V, отломилась от ствола, она не сломалась надвое, просто это V попало мне в руку одновременно с розой.
О! Значит, роза осталась в углублении V.
Выходит так.
О! Значит, вы подарили розу с победой.
Я не видел больше Далай-ламу, понимаешь, остался только этот образ: мне хотелось сорвать эту розу для Далай-ламы, и затем, я удивился, поскольку, одновременно, это маленькое разветвление в форме V отломилось от ствола, когда я захотел сорвать розу, и это то, что я хотел подарить Далай-ламе.
И всё пришло вместе?
Да, всё пришло вместе.
Это была не только роза, но…
Это отломилось от ствола.
Да, я понимаю, и V, и роза, всё вместе попало в вашу руку.
Попало в мою руку. Поэтому, я был немного поражён, я не ожидал, что это отломится. И вот, эти две вещи были очень ясными, поскольку, это было удивительным.
Скорее это было отделено, чем отломлено?
Ну да, конечно, желая получить розу, я отделил это от ствола, от большого ствола.
Впрочем, я записал где-то дату, я никогда тебе об этом не рассказывал, поскольку, не знаю точно, что это означает.
Возможно, это то. Я никогда хорошо не понимал, но, может быть, это то. Я говорил себе: но что означает это большое дерево? Это было толстое дерево, я видел лишь основание ствола, сейчас я спрашиваю себя: не представляет ли собой это большое дерево Китай. Но я не знаю.
И Тибет отделился.
Да, я спрашиваю себя, да, я не знаю, моя Милая. Я не помню больше того, что я спонтанно подумал, увидев это видение, кроме того, что я не понимал, это – факты, не так ли, и затем их интерпретировать, видение является точным, но интерпретация… каково! Я спрашивал себя: не представляет ли собой Тибет, это большое дерево? Однако, я понятия не имею, теперь я говорил себе: но может это скорее Китай? Не знаю.
Это более, чем интересно.
Разумеется, это факты, в самом деле, именно высшее сознание показывает вам эти вещи, но мы никогда не понимаем.
И даже если понимаем, то между моментом видения и материальным фактом…
Ах да! Во всяком случае, это может занять годы, моя Милая. Ох, я видел видения десять или пятнадцать лет назад, и они ещё не исполнились, но я знаю, что это будет, это несомненно, не так ли.
Поистине, это сознание очень особенное, оно вам… но есть отпечаток, печать на этих видениях, понимаешь…
Не может ошибаться.
Нет, это «не ошибающееся» и невообразимое.
Точно.
Ох! Он мужественный, этот Далай-лама.
Вот всё, что я увидел, моя Милая. Интерпретирование, я не знаю. Во всяком случае, очевидно, есть что-то Божественное, которое хотело подарить розу, хотело подарить надежду, это не может быть только надеждой, этому Далай-ламе, оно хотело ему сказать что-то, или предвещать что-то. Если хочешь, я могу снова поискать дату этого видения.
Это было в прошлом году.
Дополнение Суджаты
Сатпрем нашёл свою тетрадь, и в дополнение к тому, что он только что сказал, есть следующее:
«Затем, я не знаю того, что произошло, но я увидел себя, дающим ему эти две веточки с розой в центре, под пластиковой обёрткой! Как у продавцов цветов, когда они заворачивают букеты. Понятия не имею, что это может означать. Соединение Тибета с Далай-ламой в центре, и дерево означало Китай, откуда я отломил эти две веточки?»
В самом начале, также, есть одна деталь: Сатпрем увидел, будто Далай-лама был у Матери.
16 февраля 1996
Что бедная человеческая анатомия может сделать, чтобы бороться или биться с Могуществом Юпитера и звёзд?
Это Высшее Могущество бьётся с Высшим Сопротивлением – Оно бьётся с Самим собой. Надо «bear and endure» [держаться и выдержать]. ОНО ЗНАЕТ то, что ОНО ДЕЛАЕТ.
Я отказался от паучьего движения ради жестокого движения сосцевидных отростков височной кости.
Но это жестоко.
В любом случае мы сопротивляемся.
Тысячелетия Сопротивления.
17 февраля 1996
Вчерашним вечером, я выстрадал такую мерзость, что спрашиваю себя… Хуже, чем агония, тело собиралось ослабнуть. И я всегда спрашиваю себя: правильно ли я делаю, правильно ли я берусь, и как делать? Но как «браться» за что-то, которого ещё не существует?
Только моя любовь к Матери и Шри Ауробиндо заставляет меня упорно добиваться – и любовь моей Милой. Это можно делать только в тотальной Любви.
Но этим вечером? Этим вечером…
Вчера вечером, когда я страдал от этого ужаса, я сказал себе: «Я делаю из этого вывод, что Материя должна стать местом высшего Проявления Высочайшего».
Надо оставить свободу хаосу, иначе он становится взрывоопасным (!)
Значит, в конечном счёте, эти челюсти зажаты на вулкане.
Тело предпочло бы ритмическое движение, размерное, но это невозможно, и каждый раз, как оно пытается привести хаос в порядок, именно скелет борется против урагана молнии изо всех своих глупых сил. Надо следовать за ураганом, а не за анатомией…
Этот ураган – текучий, в то время как «закон» скелета жёсткий… до смерти.
Вчерашний урок не должен быть забыт.
Тело испытывает затруднение «понять», что это железное и стальное раздавливание является текучим! (оно проскальзывает между петлями… но это имеет тенденцию к разрыванию).
Этим вечером, железо кажется более мягким (!)
The Hindu, 17 февраля 1996
Лакнау, 16 февраля
В Варанаси усиленна безопасность.
Глава администрации министерства внутренних дел Утар Прадеш, господин Mohinder Singh, заявил сегодня, что его правительство привлекло 25 отрядов сил срочного вмешательства (РАФ) для того, чтобы заставить соблюдать закон и поддерживать порядок во время проведения празднований Шиваратри и Eid-el-Holy.
Он добавил, что на данный момент, 5 отрядов РАФ были в распоряжении правительства штата.
Безопасность была усилена внутри и вокруг храма Kashi Vishwanath и комплекса мечети Gyanvapi в Varasani в преддверии празднований Махашиваратри (великая ночь Шивы) в конце недели, сказал он.
«Jalabhishek», сегодня вечером.
Главный секретарь Vishwa Hindu Parishad (VHP) господин Acharya Giriraj Kishore, заявил, что завтра, в сопровождении своих сторонников, он предложил бы «jalabhishek» [церемония очищения идола водой] в храме Shringar Gauri в комплексе мечети Gyanvapi по случаю Махашиваратри.
Во время конференции прессы в Варанаси, лидер предупредил, что если администрация попытается «ставить препятствия этому религиозному акту, последствия будут неприятные». Он сослался на то, что это не были такие организации, как VHP, но администрация, принимающая «незаконные меры», утверждающая, что вмешательство администрации, дабы окружить Shringar Gauri кордоном полиции, было неправомерно для мест культа, упомянутых Законом 1991 года, который добавляет, что любой индус имеет право совершать свою пуджу в Shringar Gauri.
Правительство Утар Прадеш заявило в четверг, что оно не разрешит «jalabhishek» в Shringar Gauri, поскольку это «новая традиция»[17].
Я буду хранить этот ужас – Индия в тюрьме.
21 февраля 1996
Ма, почему столько боли в моём сердце?
23 февраля 1996
Вчера, 22 февраля, я прошел через самую трудную вещь в моей жизни. То, что можно было бы назвать «чёрный поворот», значение которого я ещё не совсем понимаю.
Сначала, с шести часов вечера, массивное Нисхождение, «невозможное», какого я никогда не испытывал. Повелительное, в высшей степени Повелительное. Это было абсолютно, как Афина Паллада: «И я, проталкивая человека в глубину его смертной сети». В самом деле, я не знаю, как я не умер. Всё время, каждую секунду, тело повторяло: «Это Ты, это Тебе, пусть я Тебе отдамся, пусть я Тебе отдамся…» И затем: «Ты, Ты знаешь; пусть я позволю Тебе делать то, что Ты знаешь». Тело не боролось, как оно это делало несколько дней назад: оно было податливым – но оно не знало, как делать, чтобы выдержать это, ни сидя, ни стоя, ни на коленях, ни плашмя на животе… Ужасное – страшно ужасное, как Афина Паллада. Поистине, это смерть, которая не умирает. Беспощадное стальное раздавливание.
К десяти часам вечера, благодаря милости, я должен был течь в трансе. И именно там я имел самое ужасное переживание в моей жизни. Я не хочу рассказывать то, что я увидел или, скорее, испытал. Это было как Чёрное Откровение. Я не знал, что такое могло существовать.
Возможно, это была та «антрацитовая выемка», которую я увидел, но в живой форме, пережитая. Как изнасилование.
Но то, что меня «поразило» (потом), что это ужасное Нисхождение Афины Паллады, привело меня непосредственно и мгновенно туда. Было одиннадцать часов, когда я вышел из этого, и я пошёл прямо туда, будучи несколько минут текущим в этом трансе.
Я подумал о Шри Ауробиндо:
«I have been digging deep and long
Mid a horror of filth and mire…
My gaping wounds are a thousand and one[18]…»
Если бы этот Ужас мог быть вырван из моего тела…
Я мог бы сказать, что я увидел «прототип человеческого Зверя». (Существо мужского рода).
Мне вдруг вспомнился «обрывок видения» (или, скорее, слышания), который у меня был не так давно – я нашёл дату: 3 декабря прошлого года. Обычно, я не доверяю услышанным вещам, но здесь, имелся особый отпечаток, как нечто приходящее из другого места. Вот то, что я записал в своих «обрывках видения»:
«3 декабря. Прямо перед пробуждением, я услышал:
«Теперь звери примкнули к потоку людей».
Была такая глубокая эмоция внутри, как если бы душа плакала».
24 февраля 1996
Каждое дыхание – своего рода борьба. Существует много дыханий за день.
25 февраля 1996
Стихотворение Клари (прочитанное в феврале 1996)
Я тащу на себе войны,
как старушка вязанку хвороста.
Трещины моих крыльев
делают меня рабом,
словно им являются птицы.
Мои злые феи
стоят на страже,
а мой беспорядок -
беспорядок мира.
Мои роды длятся годы,
я не знаю больше
кем я беременна.
Я не знаю больше
кого я должна родить.
Или, каким безмолвием
я начала болеть.
Шагать, шагать и шагать -
вон из грязи,
склеивающей меня с кожей.
Верить в детей,
в здравый смысл,
в поэтов,
в мой истинный образ.
Любить людей,
несмотря на их войны,
пытки,
ложь
и её крюки.
Снова вспомнить монотонное пение шарманок
по праздникам, согласно сезонам,
пахнущих жаренными лесными орехами
или каштанами.
Манежи с их суховатой музыкой,
и крики, доносящиеся с русской горы.
Переполняющие боязнь и радость,
в поезде, в пересекаемом гроте,
в дороге, полной ужаса,
но прижавшись к плечу своего отца.
Восторг с Колеса Обозрения,
да, восторг,
праздники есть только для детей.
Арабские бомбы в Израиле…
Никто не понимает, что с арабами делать нечего. Это – убийцы. И откуда они достали эти бомбы?
- Американцы, первые террористы мира. С арабской нефтью, покупают американское оружие.
Но никто не видит или не хочет видеть. Business is business [бизнес есть бизнес].
И французы делают то же самое.
Я изменил порядок операций в моей ванной комнате, вечером.
Надо, чтобы тело было поставлено в ситуации абсолютно невозможные (как на днях), чтобы «понять».
Это глубокая Истина (и эволюционная, практическая).
Надо, чтобы само тело нашло решение из «невозможного» - каждый раз, это происходило вот так.
Вероятно, то же самое и для тела земли.
27 февраля 1996
Часто присутствует впечатление, что это «последняя секунда»…
28 февраля 1996
Существует чудесное Все-Возможное, которое наша ментальная эра хотела заковать в миллионы «законов».
И естественно, все наши «законы» подчиняются нашим «законам»!
Они пришли изменить «Железный закон».
Для этого надо пройти через множество маленьких железных секунд.
Март
Ночь с 1 на 2 марта 1996
Посреди ночи, я оказался перед очень большой особой (большого размера), у которой я не видел ни головы, ни лица, одетой в длинное белое платье, всё плиссированное, полное очень ровных и частых складок, и я говорил: «Ваше Величество». Такое ощущение (в сознании), что это был император Китая (бывший?) или (постоянный?)
У меня смутное, очень смутное впечатление, что дело касалось «дорожной палки», как та, которой я пользовался, когда собирался ходить. Но это пропало, исчезло из сознания.
Это могла быть также и императрица (!), я не видел лица (я находился как бы на уровне её живота).
Он или Она, кто управляет судьбами Китая?
P.S. Американцы – претенциозные мальчишки, по сравнению с этими китайцами.
3 марта 1996
(Бомбы в Израиле – холода в Китае, приводящие к смерти).
Это Разрушение, которое его унесёт, или это Новое Творение?
Суджата ответила: «Оба идут рука об руку».
Надо, чтобы несколько человек изменили эту всеобщую смерть в новую Жизнь.
Сегодня утром, 3 марта, не зная почему, я поставил Кали на мой камин (последний «пакет» от Кали-Пуджи, который Мать дала мне 5 ноября 1972).
И вчера, шутя (наполовину), я говорил Суджате: «Ты знаешь, что Kahuta[19] была перемещена в Котагири?!»
4 марта 1996
Это состояние больше отнюдь не человеческое.
Живёшь «вопреки» человеческим условиям, там, где должен был бы уже умереть.
Неумирающая агония.
6 марта 1996
На следующее утро, тело знает, что это не «последняя секунда», но вечером, оно не знает этого совсем.
Надо найти текучесть твёрдости.
Твёрдость = повторение фиксированного движения. Или которое затвердевает. Как камень в потоке.
Именно другой ритм следует найти.
Что-то затвердевает (становится твёрдым) в неком движении и прессует движение. Тело находится перед (в) «проблеме».
Когда весь поток затвердевает, мы умираем.
Что представляет из себя это «нечто», которое склеивает или спрессовывает?
Этим вечером, тело как каменный или стальной блок – оно находится в сердце «проблемы».
Волна развёртывается в бесконечности, и она замораживает себя в форму.
Следовало бы сохранять форму, не замораживая волну.
Тело находится в хаосе (смертельном, ТЕТАНИЧЕСКОМ), так как оно упорствует в неком ритме, не являющемся больше этой текучестью. Тогда текучесть не удовлетворена , и твёрдость не удовлетворена!
Вся «жизнь» создана, чтобы разрушать эту «твёрдость» - любыми способами.
Надо, чтобы твёрдость разрушалась, а мы не умирали от этого.
Именно сама эта Иллюзия истолчена и сопротивляется.
Достаточно пылинки, чтобы всё склеилось вокруг – звёзды или вселенная…
Как раз эта пылинка меня и интересует.
(Я не знаю, пылинка ли это или «нечто иное»!) (Может это, на самом деле, частичка Матери!)
8 марта 1996
Вчера вечером, агония, долгая, никогда не проходящая боль, мы - не больше, чем страдающая плоть, каждую секунду. Я смог заснуть только около половины одиннадцатого, и я тут же оказался, я не знаю где, и Шри Ауробиндо пел…
Пение, такое потрясающе могущественное – это не было на бенгальском или на санскрите (насколько мне известно), это был другой язык, или другие звуки. Ему не аккомпанировал ни один инструмент. Можно было бы сказать, что этот голос заполнял небеса.
Сегодня утром, Суджата сказала мне, что Шива был великим певцом, и что даже боги не понимали его пение.
Но эта чрезмерная агония мне доставляет…
Что толку умирать?
Похоже на Софокла: О, о бесполезный труп.
Какой от него толк?
С этим «пением», я видел Шри Ауробиндо, белого светящегося, едва ли форму, и это горло, эта шея, настолько чрезвычайно могущественные. Всё это не имело размера.
Но я навязывал моей Суджате довольно отвратительные часы – она мужественная. Без неё, я не выдержал бы. Нельзя удержаться от жалоб.
Надо только идти до конца этой агонии, будь это одна сторона или другая.
Выходит, мы находимся «где-то» между антрацитовой выемкой и пением Шри Ауробиндо.
Я верю, что нашёл лучшую формулу… (?)
13 марта 1996
В Шотландии, убийца вошёл в школу и расстрелял пятнадцать детей (даже пятилетнего).
Человеческий Зверь – повсюду.
В Каире, важные руководители государств объединяются для борьбы с терроризмом, и они спорят за истолкование слова «террорист»… Они все террористы, и они спорят, чтобы знать, какой террорист «плохой» (а какой хороший). «Плохой» - тот, кто не покупает американское оружие.
Видение с 1 на 2 марта 1996
Император Китая
Выходит, мы находимся в этом регионе, о котором рассказывала Мать: вы помните, как Мать говорила, что она вас очень часто встречала в том мире, где организуется политика будущего?
Будущего.
Ну да, разумеется.
Вы помните?
Я помню, как она мне… я не помню точно, однако, это мне что-то напоминает.
Ох, она говорила об этом несколько раз, она говорила, что очень часто встречала вас в этом месте. Это какое-то место.
Что ж, я увидел нечто любопытное, я тебе об этом уже рассказывал, но мне хотелось бы рассказать это для наших друзей, рассказать тебе об этом снова.
Это происходило в ночь, я записал: с 1 на 2 марта, посреди ночи, я оказался перед большим существом, лица которого я не видел. Но большое! Большого размера, и он был – он или она, я не знаю – он, он был одет в длинное белое платье, не светящееся, но белое.
Шёлковое?
Я сказал бы, шёлковое, с множеством складок, ты знаешь, очень частых, одна за другой, как говорят? Pleated или как?
Pleated [плиссированные].
Очень частые, и оно имело очень особенный вид, это платье. И то, что меня как раз заставило запомнить: я сказал ему: «Ваше Величество».
Вы обращались к нему вот так?
Да, я не знаю, что я сказал потом, но эти слова: «Ваше Величество», остались в моём сознании, и именно эти слова заставили меня запомнить эту встречу, поскольку это было таким необычным! Большое существо, такое впечатление, что я находился на уровне его живота. Я не видел его лица. И в сознании, в моём сознании, он представлял собой императора Китая – императора или императрицу, я не знаю, я не видел лица, не так ли.
Но в самом сознании это был император?
Да, в самом сознании, это был император. То есть тот, кто ведёт или управляет судьбами Китая. Это не некая историческая личность, если угодно, или некая очень древняя история. Именно он заботится или управляет судьбами Китая. Поэтому, я запомнил это, так как я сказал: «Ваше Величество». (Смеясь) Я не считаю, что говорил это кому попало! (Смеются) И потом я попытался, после, когда снова вернулся в сознание, я понял, что это был император Китая. Я попытался вспомнить, ведь, всё-таки, что-то было. Там, я очень смутно помню, но то, что осталось: дело касалось палки, палки, точно как та, какой я пользовался, когда собирался ходить по дороге. Дело касалось вот такой палки, то ли я ему давал, то ли он мне давал, или попросту о ней шла речь.
Я не думаю, что давал её ему, но это присутствовало в сознании. У меня нет впечатления жеста от него ко мне или от меня к нему: во всяком случае, этого не осталось. Однако, был словно этот образ моей палки.
То есть, император собрался идти?
Ну, я не знаю, возможно, да. Во всяком случае, я был немного удивлён этой встречей. Я не видел его лица, совсем, я никогда не видел его лица. Очень большой, и все эти складки, ты знаешь, как, впрочем, шьют себе платья люди Дальнего Востока, эти императоры, на них часто вот такие платья, с очень частыми складками, одна за другой, и очень отглаженные, если можно так сказать.
Это происходило в ночь с 1 на 2 марта. Я не помню хронологию вещей, но я не знаю, может быть, это был момент начала их Конгресса или чего-то, понятия не имею.
Словом, это было в ночь с 1 на 2 марта.
Значит, он собирается двинуться в путь.
Во всяком случае, что-то должно произойти. «Ваше Величество» (смеются). Именно поэтому я и запомнил, иначе, это исчезло бы из сознания. Наверняка, этот персонаж производил впечатление.
Да, как его воображают. Но это, всё же, интересно, если посмотреть: ведь вы не так давно увидели Далай-ламу.
Да, это было несколько месяцев назад, да. Мать сказала, что она говорила Далай-ламе: я не знаю когда, Тибет обретёт свою… будет независимым, но когда, я не могла бы этого сказать. Вот, она сказала так Далай-ламе.
И этот человек, мужественный… Ты видишь, достаточно одного человека, всегда, достаточно одного, кто был чист и искренен. Что ж, когда есть такой человек как он, не так ли, с этим мужеством и этой решимостью. Он мужественный, потому что идти разыгрывать представление со всеми этими людьми на Западе, в Америке или ещё где, это смело.
Разумеется, такое не возможно, чтобы это не принесло какой-то результат.
И мой жест был очень ясным: я схватил эту красную розу, чтобы дать её Далай-ламе.
Которая находилась в V.
Да, которая находилась в ветке, в разветвлении, имеющей форму V. Тогда, желая сорвать розу, это разветвление, имеющее форму V, оторвалось или отделилось от ствола.
То есть оно попало в вашу руку вместе с розой.
Да, есть одна деталь, мне даже помнится, что как только я схватил розу, я завернул её, как продавцы цветов, в целлофан, чтобы подарить Далай-ламе, как подарок. Как преподносят цветы, ты знаешь. (Смеясь) В самом деле, это было любопытно, вот эту деталь я тебе не рассказывал. Я завернул эту розу в целлофановый пакет, как делают продавцы цветов, когда предлагают цветок. И я давал её Далай-ламе.
Подарок, который вы делали.
Который «я» делал, но нет «меня» в этом, словом, это было… поскольку, это было место у Матери.
Вероятно, вещи подготавливаются, просто невозможно, чтобы ничего не подготавливалось. Во всяком случае, я лучше предпочёл бы, чтобы это были американцы, борющиеся с Китаем, чем китайцы, которые начинают захватывать Индию. Ох! это очень опасно, всё то, что происходит.
Так вот, я не знаю, это происходило в ночь с 1 на 2 марта. Совпадение ли это?... Я не думаю, что в тот момент вещи на Тайване стали действительно накаляться.
Я не помню.
Но, возможно, это было начало их Конгресса, или, скорее, Конгресс собирался открыться, понятия не имею.
И Денг[20] возвращался?
Я не знаю, моя Милая, я не помню развёртывания событий.
О! Вещи ускорились.
Такое ощущение, что вещи, как говорят англичане, are coming to a head [кризис близок].
Ох, да, повсюду.
Повсюду в мире. Они напрасно стараются чинить вещи…
(Смеясь) Невозможно включить БИ-БИ-СИ, там только и слышишь о peace process [ход развития мира], в то время как это постоянно war process [ход развития войны].
Да, они говорят о peace process, потому что, как раз, нет мира.
Как они не видят своё безумие, все?
(Смеясь) Они же в безумии, как они могут видеть?
Да, они внутри безумия, вне всякого сомнения, и в ослеплении.
Для них, это то, чем они дышат, они живут этим, вы понимаете?
К концу, ваша повседневность становится естественной, мы не знаем больше ничего!
Хорошо, ну что ж, посмотрим. Посмотрим.
Я собираюсь вас оставить…
14 марта 1996
Твёрже, чем сталь.
Как такое возможно?
16 марта 1996
Самое трудное: сопротивляться этому физическому ощущению (ежесекундно): «Это больше не возможно, я не могу больше в этом» - это, это смерть.
18 марта 1996
Утро
Тело постоянно находится в анормальном состоянии, это создаёт трудность, чтобы смело встречать все маленькие вещи повседневной жизни. Состояние очень шаткое.
22 марта 1996
Сегодня ночью (с 21 на 22), я увидел нечто совершенно непонятное, но, несомненно, имеющее отношение к работе в теле.
Я увидел всю свою грудь, одетую в нечто вроде свитера: бело-кремовый (очень красивый и изысканный цвет, и это не было тканью или рубашкой: это было как вязанным). Затем, я увидел это снаружи: этот «свитер» был квадратной формы и покрывал меня от верха плеч и шеи до уровня бёдер – значит, он был шире, чем я. И вот, с каждым дыханием, я видел вспышку плотного света (как молния), параллельную или горизонтальную, которая пересекала весь верх моего тела от одного плеча к другому (это не нисходило сверху вниз: это было параллельным или горизонтальным) и то же самое внизу этого свитера, вверху бёдер, такая же параллельная или горизонтальная вспышка пересекала тело с каждым дыханием, так что этот квадратный «свитер», казалось, раздувался или натягивался вверху и внизу с каждым дыханием: это было очень кратким или очень быстрым, как вспышка, и одновременным вверху и внизу, ритмичным…
Эта плотная вспышка была как сверкающий металлический карниз, плотного света, может быть, сантиметр в толщину. Внезапно, весь этот «свитер» раздувался или натягивался, напрягался, вверху и внизу, как под внезапным действием воздуходувных мехов.
Вот всё.
Свитер окутывал всю мою грудь и был квадратным. Он выглядел как мешок (красивый мешок!).
Может быть, эти горизонтальные или параллельные вспышки скорее указывали на преграду?
Земное сознание наполняется сейчас большой Паникой – но они не понимают ничего.
Бездны Земли изрыгают всевозможных дьяволов, включая вирусы – как так можно, вы – Люди или что?
Ночь с 23 на 24 марта 1996
Длинный канал из жёлтой глины, спускающийся с высоты 2000 метров на равнины. Остался конец, «антаблемент» около трёх метров…
Я поднимаю глаза и вижу эту вершину, около 2000 метров, изумлённый: «О! Всё это было проделано!.........»
24 марта 1996
Квадратный свитер и горизонтальные вспышки.
Сегодня утром я увидела комету.
Вот как?
Она становилась всё более сияющей, даже невооружённым глазом был виден след, она увеличивалась и шла больше на север. Она шла гораздо больше на север, чем в первый день.
В котором часу?
Я посмотрела, было, должно быть, около 5 ч. 20. Ох! Небо – великолепное! В тот момент не было облаков: полным-полно небесных светил, сверкающих звёзд и также видно Milke Way [Млечный Путь]. Мы называем его Chhâyâpatha. Такой ясный!
Это означает путь chhâyâ?
Chhâyâ, это тень.
Путь тени?
Тенистый путь или, я не знаю.
Да, тенистый путь. Но почему? Он же светлый.
Chhâyâ – это тень, возможно, поэтому это тенистый путь. Но это было очень красиво, и был виден Скорпион, так ясно, я его распознала – я не распознала всё, но Скорпион, его я распознала. О! Всё это сияло, полным-полно. И комета стала очень яркой, большой, вот такой (жест). Если звёзды выглядят вот такими, то она стала как луна, большая луна, и затем след, весь белый. Как большая девочка, которая мчится со своими волосами.
Да, моя Милая (смеются).
Не в воздухе, позади.
Но твой путь – не shadowy path. Это радостный путь.
Нет, я говорю о комете.
Да, а я говорил о моей Милой (смеются).
(Смеясь) Я – ваша комета, совсем особенная!
Вот, а теперь расскажите мне, что увидели вы? Вы поспали этой ночью?
Я поспал, да, поспал.
Отдохнули?
Я не знаю (смеясь): я знаю, что у меня больше нет боли.
Я увидел две вещи: одну вещь я увидел две ночи назад, которая меня немного заинтриговала, поскольку то, что я увидел сегодня ночью, я нахожу не особенно интересным, но это работа, которая делается. Две ночи назад, это было, действительно… я не очень хорошо понял. Это имеет отношение к моей работе в теле. Я, в самом деле, не понял.
Сейчас вы рассказываете о том, что увидели две ночи назад?
Да, две ночи назад, может быть, ты мне разъяснишь. Это происходило в середине ночи. Я увидел вдруг своё тело, всю верхнюю часть своего тела, от шеи-плеч до верха бёдер. И я был одет в нечто вроде пуловера, в бело-кремовый свитер, очень красивый. Это не было рубашкой, поскольку выглядело как вязанным, не так ли, как свитер, но очень тонкий, очень мягкий, он покрывал всю мою грудь с плечами.
То есть, торс.
Торс, да, но до низа, до бёдер, до сексуального центра, если угодно, или физического. И потом, после, я увидел это снаружи, я больше не видел его на себе, я видел его снаружи. Я рассматривал себя, или же я рассматривал вещь. И вот этот свитер имел точно квадратную форму, то есть, фактически, шире, чем мои плечи и шире, чем мой торс, квадратную форму. И вверху этого свитера проходила молния, но такая молния, какую я знал на протяжении лет, представляешь! Она трамбует сверху вниз. А здесь, эта молния была горизонтальной, то есть, она проходила от одного плеча к другому, и с каждым дыханием. Это выглядело как плотный свет, знаешь, твёрдый, как металлический карниз. (Карниз, наподобие того, куда цепляют занавески).
Это имело, вероятно, сантиметр толщины.
Да, как полоска.
Но это было круглым, это было как карниз. Ты понимаешь? Когда мы цепляем занавески, ты видишь, там, где заставляют скользить занавески.
Да, да.
Она пересекала таким вот образом. Молния, для меня это была молния, так сказать. И то, что было очень любопытным, то, чего я не понимал: она шла горизонтально, от одного плеча к другому. И с каждым дыханием, она снова пересекала вот так, горизонтально, и что любопытно, внизу также, на высоте физического центра, была одинаково молния, там, где заканчивался мой свитер. Она пересекала одинаково горизонтально. И с каждым дыханием, я видел этот мешок, этот свитер, знаешь ли, он раздувался вверху, как под ударом… натягивался, если угодно, вверху и внизу под ударом этой молнии, как если бы внезапно: хоп! он раздувался или натягивался вверху и внизу. Ты знаешь, как мешок, вдруг, под неким давлением: он раздувается и натягивается. Именно так и происходило вверху и внизу.
Да, а всё остальное оставалось…
Я не осознавал, поскольку был поглощён странностью этой горизонтальной молнии, в то время как я знал только вертикальную молнию.
Но вы помните? Я вас прерву?
Вы помните, когда я увидела Шри Ауробиндо, Рамакришну и Мать, я увидела позади Матери молнии, которые я называла вспышками, горизонтальными. Именно это я вам сказала, помните?
Ах да! Я помню, это было горизонтальным, это проходило…
Горизонтально, да, это проходили горизонтальные линии.
Это выглядело как молния, понимаешь, но молния, которую мы знаем, она извилистая. Здесь же, это было, действительно, как свет, я мог бы сказать, плотный и твёрдый. И совершенно прямолинейный.
Да, да, точно, именно это я увидела, мой Милый, это было вот таким. Но это не был постоянный свет, потому я и сказала «вспышки».
Ну конечно, это не было постоянным, в том смысле, что имелось дыхание, и это проходило. И затем, хоп! приходило другое дыхание, и ещё, и ещё, вот так.
Но у вас, это шло только от одной стороны к другой, от одной стороны к другой?
Это не проходило справа налево и слева направо?
Нет-нет, такое впечатление, насколько я смог понять, это шло справа налево.
У Матери тоже, именно это я увидела позади Матери.
Но здесь, это не было позади, это, в самом деле, были мои плечи и моя шея. И затем, это был весь сексуальный центр, физический центр вверху бёдер. И эта молния внизу и вверху, охватывающая весь мой торс, пересекала таким вот образом.
Но то, что я увидела позади Матери, выглядело, как три линии, это проходило в трёх линиях. Видите, как вы говорите: плечи, бёдра и также в центре.
Этого я не увидел.
Между двумя.
Этого я не увидел, но у меня было ощущение, словно дыхание раздувается с каждой молнией. И мой свитер имел совершенно квадратную форму. Возможно, чуточку вытягиваясь в прямоугольник, но чуть-чуть. Очень красивый цвет, слушай, как верх моей постели здесь, ты знаешь, не белый, а кремовый. И это не было тканью, это был очень тонкий, вязаный свитер.
Вязаный, неужто, Мать связала для вас?
Ну, я не знаю, моя Милая, то, что меня беспокоило при пробуждении: что означают все эти вспышки? Эта горизонтальная молния, почему?
Этого, я не могла бы вам сказать.
Поскольку она трамбует всегда вертикально.
Ах! Да, ты увидела на Матери, фактически, над Матерью.
Позади, позади.
Позади Матери. Это может быть вот так во сне, я не знаю. Это было действительно таким же плотным, каким может быть металлический карниз, я говорю карниз, потому что… знаешь, какой ты видишь над моими окнами, ты заставляешь скользить занавески на…
(Жест) Вот такой?
Да как раз, это называют карниз. Но то было менее толстым, чем карниз в моей комнате, то имело, может быть, сантиметр в диаметре.
Но также сферическое?
Конечно, разумеется, именно так, я не могу сказать что-то другое, кроме этого слова карниз, оно мне кажется самым…
То, что увидела я, было не таким, скорее, это были как полоски.
Ох, я не мог бы сказать полоска, поскольку, это было твёрдым.
Да, «полоски», то есть, это было как tape [лента], так сказать.
Нет, я сказал карниз, потому что это было плотным и твёрдым, как молния. Только молния, обычно, она не совсем прямолинейная, она немного зигзагообразная, в то время как здесь, это было совершенно прямолинейным, и мой свитер раздувался или натягивался вверху, словно это натягивалось под внезапным ударом дыхания.
Это меня заинтриговало.
Вы увидели своё лицо?
Нет, совсем нет.
Только эту…
Только эту часть моего тела.
Я не могла бы вам сказать, что это такое.
Да, я спросил себя, не было ли это, скорее, преградой, чем другой вещью, так как, очень трудная часть, это, разумеется, плечи, шея, лопатки. Именно эта часть получает brunt [самый сильный удар], после, это идёт легче.
Я не понимаю.
И затем этой ночью.
Ах, да, сегодня ночью. Сегодня ночью, это была другая вещь, это была деятельность и, возможно, более общего порядка. Это не особенно интересно, но всё же делалась какая-то работа. Не в моём теле, очевидно, на Земле. Да, но я собираюсь, с опозданием, предоставить тебе делать твою работу: ты хочешь, чтобы я рассказал тебе позже?
Нет, закончим, пока вы в потоке.
Ох! У меня нет никакого потока (смеются).
Тогда этой ночью вы увидели что-то другое.
Да, я находился словно на вершине горы, и руководил операциями. И прокопали – всё это было выкопанным, словом, я понимаю, что это было сделано под моим руководством: канал, но канал из жёлтой, блестящей глины. Знаешь, есть глина красивого жёлтого цвета, действительно, блестящая, почти светящаяся. Канал начинался сверху этой горы. Он был, вероятно, метра полтора в ширину. А глубина, как я видел, составляла метра два или метр, почти полтора метра, я не мог бы сказать точно. Наверняка, он был широким, как подлокотник моего кресла. Полтора метра, может быть, и глубина, почти такая же, и эта глина была очень красивая, жёлтая, светящаяся. И вот, что любопытно, этот канал, который я заставил выкапывать, или который выкапывался под моим… Я наблюдал, не так ли, он имел форму – он спускался к низу горы, и это нисхождение выглядело точно, как тобогган[21]. Ты знаешь, нечто, не совсем прямолинейное, а как тобогган, изгибающейся формы, вот так, впрочем, очень красивое, и, время от времени, изгиб, более глубокий, более широкий, и это изгибалось как в тобоггане, до самого низа в долину. И я наблюдал, я находился вверху, и электрический провод сопровождал этот …
Канал.
Этот канал. Он был углублён почти в основание этого канала, и я наблюдал то, что было сделано уже сейчас, не после. На данный момент работ, чтобы провод был проложен, как следует.
Одновременно.
Одновременно, и чтобы можно было потом его закопать или полностью прикрыть. Да, я хорошо видел эту операцию, в частности, прокладку этого электрического провода, который следовал точно этому тобоггану из жёлтой, блестящей глины, спускающемуся в долину. И вот, вдруг, достигая равнины, если можно так сказать, этот канал, казалось, не был завершён. Была разность уровней почвы, возможно, три метра, четыре метра высоты, понимаешь, углубление почвы.
Как у нас.
Да, как в нашем обрыве, да, если угодно, точно так. И эта часть, находилась ещё в работах, не была ещё закончена. И словно моя мать присутствовала там, моя мать, она всегда как… Я боялся (моя мать, это ведь Мать), чтобы она не повредила себе ничего в этом углублении, довольно грубом, в низу этого спуска… Я прошёл с одной стороны, это было немного крутым и… неопасным, но можно было причинить себе вред. Словом, я прошёл с правой стороны, а она прошла с левой, и я кричал, чтобы она не повредила себе ничего, словом, всё это прошло благополучно, мы снова находились в низу этого обрыва, этого последнего…
Изгиба.
Это не было изгибом, там, ты понимаешь, это было как антаблемент[22], и в тот момент, канал, казалось, останавливался, он ещё не был завершён.
Да, но до этого места, он был полностью…?
Он был абсолютно закончен, и оставалось только это основание, которое, казалось, не было законченным, поскольку выглядело… вдобавок, я видел блоки, камни… словом, можно было пораниться. Тогда, в тот момент, там, я вдруг поднял глаза и сказал: «Ох, но это же высоко!». Я видел вершину горы, я говорил себе: но это высоко.
Всё это выкопали.
Да, я был удивлён высотой этой горы, по сравнению с…я выглядел там совсем маленьким человечком, я удивлялся, что всё это сделано.
А кто были рабочие? Вы не знаете?
Я их не видел даже, ты понимаешь, но это было так, как если бы это было сделано в моём присутствии, под моим…
Руководством.
Под моим руководством. Я не видел рабочих. Кажется, возле меня находилась какая-то женщина, но я не знаю кто, она выглядела очень милой, но это было, скорее, когда мы находились внизу.
С Матерью?
Да, так. Нет, фактически, я не видел никого, но выглядело так, как если бы всё это было сделано… кем? Я не знаю, но под моим руководством – «руководство», эти слова такие глупые, в общем, под моим контролем, так сказать, или же со мной. Я удивлялся, она была очень красивой, эта гончарная глина – не гончарная глина: глина.
Глина.
Жёлтая, светящаяся, ты знаешь, какой может быть красивая глина, и это имело форму тобоггана, в точности изгибающаяся форма, спускающаяся, как тобогган, знаешь, как ребятишки забавляются на тобоггане.
Ох! Это спускалось, должно быть, я не знаю, вероятно, с высоты более 2000 метров. Это было очень высоко. Вот, это всё, что я увидел.
Сегодня ночью.
Сегодня двадцать четвёртое.
Да. Оставалось только это основание, этот антаблемент, или этот обрыв, довольно крутой, имеющий метра три в высоту, где ещё, кажется, продолжались работы, как я тебе уже говорил: я кричал, чтобы моя мать не причинила себе вреда, круто спускаясь, словом, это, казалось, прошло благополучно, и я тоже проделал небольшую гимнастику, чтобы спуститься вниз. И вот, как раз там, я поднял голову и увидел эту гору, такую высокую, я сказал: «Ох!» Как если бы всё это было сделано. (Суджата смеётся) Вот, всё.
Хорошо, мне нужно вас оставить, уже поздно. Вы тоже утомились рассказывать.
Да, меня всегда утомляет что-то рассказывать.
27-28 марта 1996
Дыхание, как сталь.
Текучая сталь, но всё-таки сталь.
Трудное…
«Я Вас люблю», это единственный ключ и единственная возможность в этой возрастающей невозможности.
«Я вас люблю» физическое, клеточное – это идёт само собой.
Не надо бояться потерять свою горечь (!)
Нет сомнения, что существует Иллюзия – но она ужасна.
Нельзя освободиться от этого ради одной единственной материи.
Иллюзия спадёт повсюду одновременно.
Фактически, она спадает сейчас повсюду.
Это гонка наперегонки между общим разрушением и новым творением.
Апрель
3 апреля 1996
Пять миллионов «бешенных» коров на бойне.
О Рудра.
Мир стал огромным нацистским кладбищем.
Только безумные остаются живыми.
4 апреля 1996
Ровно 86 лет назад, Шри Ауробиндо прибыл в Пондичери…
1910
9 апреля 1996
Письмо Клоду
Брат Клод,
[…] Я думаю о тебе, часто, и я чувствую твою трудность – приходится всегда вступать в схватку, брат, мужественно, мы – на поле битвы, и каждый играет свою партию. Ты понимаешь, это больше не йога «для себя», - это битва Земли, несчастным куском которой мы являемся. Тебе хотелось бы видеть, как восстанавливается эта «вибрационная масса», и ты чувствуешь себя «плашмя», ибо вещи не приходят, как тебе этого хотелось бы, но эта йога ведома, божественно ведома, детальной Мудростью, которая знает лучше, что наши препятствия служат для того, чтобы побеждать, и даёт нам точно то, что выносимо или возможно в данной «ситуации». Работа, истинная работа, она не экстатическая! (Или не часто). Она состоит в том, чтобы перетряхнуть киркой и лопатой все эти подземные, гнусные туннели, создающие наше Несчастье, повторяющееся веками – надо выйти оттуда! Тебе тут же был показан кончик носа этого гадкого кишения, желающего «славно» захватить всю землю – это полная одержимость земного сознания, это отвратительно, и оно считает себя… славным.
В этой йоге, эта Мудрость ЗНАЕТ заранее, и Она заранее заставляет выйти препятствия и дефекты, чтобы позже, уберечь вас, быть захваченным силами, которые уничтожили бы вас одним ударом. Тогда смелей, брат, истинная работа делается часто (и долго) без нашего ведома, скрытно, и готовит нас к тому, что мы должны сделать в этой ужасной и величественной земной Игре. Каждый должен сделать выбор между своим старым бедствием и новой Жизнью.
С моей братской любовью […]
11 апреля 1996
(Размышляя о Клоде): эта Йога, главным образом, заключается в том, чтобы замечать то, что не идёт – и затем мы замечаем, что как раз всё не идёт!
Сегодня утром, я говорил Х. (смеясь): «Салют и Братство!», и я упомянул французскую Революцию, которая имела «смысл», затем я заметил: «надо совершить много революций, прежде чем прийти к хорошему».
«Хорошее», это - Революция Мира и Эволюция.
14 апреля 1996
Каждое несчастье представляет собой двери милости.
16 апреля 1996
Большой король Ашрама
Ох, моя Милая!
Я увидел что-то не совсем приятное, я пошёл в Ашрам.
(Смеясь) О-ох.
Да, мне хочется тебе об этом рассказать, поскольку, мне был показан некий символический факт. Так вот, я пошёл в Ашрам, и как если бы у меня имелась там комната, и она казалась мне маленькой комнатушкой, немного тёмной, словом, мне непременно хотелось поставить противомоскитные сетки и фен… особенно на дверь. Там кто-то был и хотел помочь мне, я понятия не имею кто. Тогда мы тщательно вымеряли, чтобы заказать противомоскитную сетку по размерам двери, и этот парень (это был парень) мне помогал. Я не мог бы сказать тебе кто.
Но она находилась в самом Ашраме?
Да, в самом Ашраме, но где в Ашраме, без понятия.
В главном здании Ашрама?
Я не мог бы сказать, может это и неважно, где именно в Ашраме, ты понимаешь. В каком-то месте Ашрама, вероятно, в здании, я не знаю. Словом, это второстепенное. Ах! Очевидно, она была тёмной, и я говорю тебе, мне хотелось поставить противомоскитные сетки. И в конце этой операции, когда мы снимали размеры, я вдруг подумал вслух, обращаясь к кому-то, кто, вероятно, был там: «Но я не хочу оставаться здесь, собирается приехать Наваджата». Тогда, этот человек сказал мне: «Да, его ожидают, его ждут». И в этот момент, сразу же после, я оказался снаружи, словно на Cours Chabrol или на большом проспекте, и я увидел как подъезжает фан-тас-тическая машина, великолепная, словно прибывал важный правитель, машина, но, побольше американских Кадиллаков, ты знаешь, без крыши, открытая, как машина короля, которая дефилировала. И там внутри сидела целая индийская семья, то есть, правитель со своей семьёй, все одеты в чёрное с позолоченными галунами. Это был большой парад важного правителя, казалось, почти короля, ибо это правитель Ашрама, не так ли. Сидела целая индийская семья, ты ведь знаешь, как они иногда набиваются в машину, она была почти такая же длинная, как моя комната. Машина короля.
Это прибывал правитель, правитель Ашрама.
Ашрама.
Ну да, именно это мне показывали.
Вся индийская семья, маленьких детей не было, но сидели девушки, сидели юноши, вся семья находилась там, и затем, правитель. Я тебе говорю, они все были одеты в чёрное, и многие имели маленькие позолоченные галуны, особенно на правителе были позолоченные галуны, на его рукавах, и машина величественно, медленно и величественно, следовала по этому проспекту, который был, может быть, как Cours Chabrol.
А лицо? Вы не увидели.
Я не видел лица, нет-нет, я видел профиль. Нет, вовсе нет, я не мог бы сказать, что это Нава, я видел его профиль, впрочем, я увидел не много. То, что было важным, так это правитель, и его семья, и его дефилирование; и все персонажи чёрные, и с золотыми галунами, могущественные. Правитель и его семья.
Очевидно, это правитель Ашрама. И это казалось намного шире, чем маленький физический Ашрам, который мы знаем.
Торжественный, могущественный, декоративный, богатый, словом, сила.
Индийская.
Ах да, все были индийцами, целая индийская семья.
Вот всё. Кстати, это произошло сразу после того, как этот человек сказал: да, его ожидают. Я говорил: но я не хочу оставаться здесь, собирается приехать Наваджата; и парень мне ответил: да, его ожидают.
Вы сказали, что не хотели оставаться.
Да: «Я не хочу оставаться здесь, собирается приехать Наваджата», тогда этот человек сказал: да, его ожидают.
И в этот момент, я увидел, как подъезжала машина, я находился снаружи, словно на Cours Chabrol. Вот, это то, что царствует.
Да, факты примечательные.
Это факт, это факт, вот, именно так.
18 апреля 1996
Господи, я верю в Твоё Чудо, а не в Твой ужас.
Я верю в Твою радость, а не в Твою боль, я верю в Твою Милость, а не в Твой ад.
Я верю в Твою Свободу, а не в наши оковы.
Я верю в Твоё Всевозможное, а не в то, что всё - –евозможное.
И когда это – самое большое Нет, я буду снова кричать Да и Да.
Ключом для Нет является Да, находящееся в глубине всего и распутывающее всё.
Надо идти туда.
19 апреля 1996
Это становится таким ужасным…
Где конец этому Ужасному?
Это может быть только для всего мира.
В теле, это, поистине, постоянное землетрясение.
20 апреля 1996
Тело, постоянно, естественно находится в поисках ритма – и этого ритма никогда там нет! Именно это создаёт постоянный и болезненный хаос, и даже мучительный.
Это другой ритм.
Это больше не тот же ритм, что и у звёзд! Это больше не земной ритм. Поэтому тело постоянно, как вывихнутое.
Медузы поняли бы лучше!
Значит, постоянно есть «что-то», сопротивляющееся другому ритму, или которое не создано для этого другого ритма. И это надо создавать!
Оно не может «приспособиться» - надо, чтобы оно изменилось материально. Вот!
Надо, чтобы скафандр исчез – именно скафандр имеет миллионы лет! И возможно (несомненно), это земной скафандр. И тогда!?
Я «знаю» (некоторым образом), что само сопротивление представляет собой ключ изменения – другую Дверь. Нужен именно жар, чтобы открыть другую дверь.
Весь мир стучится сейчас в другую дверь, в самом своём хаосе.
Все препятствия - это двери.
Естественная «дверь» - смерть.
Надо открыть дверь, не умирая.
Шри Ауробиндо чудесно сказал (Суджата обнаружила это несколько дней назад) относительно Yama, Бога смерти:
«Yama, probably, is the Truth working on the physical aspect of the universe».
[Яма, это, вероятно, Истина, работающая на физическом аспекте вселенной].
(Вечерние Беседы, 1923)
Как Афина Паллада! которая «проталкивает человека в глубину его смертной сети»… чтобы… обнаружить то, кем он ЯВЛЯЕТСЯ - Истину.
Надо открыть Дверь Истины, в теле.
Ночь с 23 на 24 апреля 1996
Сегодня ночью, я ощутил эти бесчисленные и ужасные отпечатки материального подсознательного, как многочисленная мелкая галька, наподобие той, какой засыпают дорожки сада. Совсем маленькая круглая галька, которая скрипит и скрежещет, и раскатывается под шагами. (Мой сон…)
В этот день, пятьдесят лет назад, я встретил Шри Ауробиндо и Мать.
Без Них, я давно бы уже загремел под галечник.
(На протяжении недель, мои ночи состоят, главным образом, из нескончаемой маленькой гальки).
Это крошечная и неумолимая ментальная память в Материи.
Если бы мы были освобождены от этого, наверняка, вся система обрушилась бы.
Вероятно, вот так, все животные знают или распознают всю свою «территорию», пядь за пядью.
Есть опасные «дорожки» - фактически, всё опасно и настороженно в этом мире. Мы выстроены «опасностями», избегая их или подвергаясь им. То есть, бесчисленными и невидимыми границами. Крошечными бесчисленными побуждениями.
Существует только Чудесная Мантра Матери: «Мне наплевать, я Тебя обожаю», - это ключ или сила на это кишение, которое желало бы всё разрушить.
Вы можете говорить всё, что вы хотите, но я Тебя ОБОЖАЮ.
Нельзя биться с этим, потому что это придаёт им ещё большую силу: «против» становится их «за» - но мне наплевать, я Тебя ОБОЖАЮ.
(Они могут быть исключительными моралистами! Всё для них хорошо).
Мы собираем все ужасы мира (свято или нет).
25 апреля 1996
Я не знаю почему, мне часто вспоминается один простой индус, весь одетый в белое, на улице Джафна, перед тем, как я стал Саньясином; он остановил меня посреди улицы, посмотрел на меня и сказал мне: «я следую… нет (и он покачал головой), нет: я ЕСТЬ». I is. И он повернулся ко мне спиной.
В Джафне, остались только развалины, и мой индус, такой милый, должно быть, исчез в единственном я, которое есть.
Это, должно быть, происходило в апреле 58го.
26 апреля 1996
Не-во-об-ра-зимое раздавливание. Никто не может представить себе то, что это такое. Поэтому, разумеется, существует потрясающая Иллюзия, но ужасная. Мы проходим через Смерть. Мы – в Смерти, которую пересекаем.
«Скала», по сравнению с этой Плотностью, кажется лёгкой и пористой.
Тело представляет собой место истиной Битвы.
27 апреля 1996
Мольба, всегда одна и та же: «Пусть я отдам Тебе всё это Несчастье и эту Ложь».
28 апреля 1996
Вещи регулируются другими часами.
Май
4 мая 1996
Услышал следующее: «Ты собираешься подвергнуться операции»… ? (Я рассказал Суджате).
Операция, четырнадцать лет спустя.
Ма!
Что-то увидели?
Нет, это очень кратко, скорее, я кое-что услышал. Не знаю. Да, вот уже годы, как я начал эту работу, это было в 82, стало быть, - ты считаешь, моя Милая?
Да, я помню, это было в мае: мне кажется, это было 13 мая.
Да, я не помню больше, это было в мае.
У меня такое впечатление, что это было 12 – 13 мая. Сколько это уже будет?
Боже мой!
Четырнадцать лет.
Когда я начал, пришёл голос и сказал мне: «Ты собираешься подвергнуться долгой операции, которая изменит тебя в сына Матери». И потом, поскольку вещь была ясной, я увидел Морисе, лежащего на земле, как мёртвого, и затем, я запротестовал, говоря: «Но я не хочу занять место Андре Морисе!» (Смеясь) Бог знает, я не хотел… «Никоим образом, я не хочу занять место…». Словом, голос, настоящий голос, предупреждал меня: «Ты собираешься подвергнуться долгой операции, ты собираешься измениться в сына Матери». А сегодня ночью, я увидел, я услышал другую вещь. Я находился на море, и я был будто в море или что, и услышал там голос, который говорил: «Ты собираешься подвергнуться операции».
О, второй голос, вторую операцию.
Ну да: «Ты собираешься подвергнуться операции».
Ах.
И это было так, словно операция должна была происходить в этом море. Потому что это происходило на море. Первый раз, двенадцать или четырнадцать лет назад, я уж больше не помню… не было видения, кроме этого: (смеясь) Андре Морисе, лежащего на земле, впрочем, чтобы действительно заставить меня понять, что это не был… ты же знаешь, говорят: сын того-то, ребёнок того-то, это был, поистине, сын Матери. Но здесь, видеть было нечего, было море, я видел пляж, и я находился, как погруженным в воду, я не знаю. Для меня это был словно тот же самый голос, который сказал: «Ты собираешься перенести операцию». И как если бы это собиралось произойти в море. Имелся даже… я не видел хирурга, того, кто… но, будто имелся даже маленький белый столик, поставленный на песке или плавающий в море, я не знаю, чтобы положить его инструменты.
Морская вода была прозрачной?
Она выглядела, у меня как раз сложилось впечатление: она не была светлой, на самом деле, волн не было, но когда море перемешано с песком, ты знаешь, оно принимает оттенок, немного…
Солоноватый?
Нет, оно принимает голубой цвет, более смешанный. На море, часто вот так, когда накатывает прибой, то примешивается много песка, и море обретает непрозрачный цвет на десять метров дальше. Оно было почти таким.
Вот и всё.
А этот пляж, он не напомнил вам Бретань или Пондичери?
Ах нет, ничего такого, нет, совсем, ни Бретань, ни Пондичери, нет, это мне ничего не напомнило. Это было море. Я сказал себе сегодня утром: надеюсь, что море, это означает Мать (смеясь), и что я погружусь в Мать!
Так вот, мне хотелось бы тебе это рассказать, поскольку, всё же – я очень остерегаюсь услышанных вещей, но много раз случалось за эти годы, что услышанные вещи, всё-таки, приходили от истинных голосов.
Поэтому, я не знаю, моя Милая, вот.
Впрочем, в первый раз, в 82, мне сказали: «Ты собираешься подвергнуться долгой операции».
На этот раз, нет?
В этот раз, это было просто так. Такое впечатление, что это было чем-то более радикальным или более коротким, я не знаю об этом ничего. Так как, операция долгая, а! Она продолжается.
Да, ведь я продолжаю видеть, как вы подвергаетесь этой операции.
Это невообразимо, ты понимаешь. Это невообразимо. Никто, никто не может представить себе, что это такое. Если бы я не знал, это - ужасно. Но моё тело знает, только каково!
Надо выдержать.
Надо выдержать. Это не-во-образимо, моя Милая, как такое возможно? Это чудесно, поскольку, нельзя пережить подобные вещи, а мы их переживаем.
Но тело полностью понимает, нет ни единой секунды… Только это бедное body[23], оно говорит себе: но ведь, всё-таки, всё-таки, секунды идут на счёт. (Смеясь) Поэтому, я не знаю того, что у меня на носу, как говорится, я не знаю, либо что-то собирается произойти, либо это… Нет, это похоже на истинный голос.
Нам действительно хотелось бы, чтобы именно Индия подверглась операции.
Мне, как раз, хотелось у вас спросить: «ты», это действительно…?
Как?
«Ты», «ты собираешься подвергнуться», речь шла о вас, о Сатпреме, или?
Это было «ты», это был я, так сказать, бедный маленький человечек.
Это не был… ?
Я не принимал себя за что-то другое, кроме за бедное body, каковым я являюсь.
Ну нет…
(Смеясь) В конце концов, body, оно может быть представительным.
Я хочу сказать: ведь это море, не означало ли оно, как вы говорите, Индию?
Ох, я понятия не имею. Очень хотелось бы. Нет, казалось, это имеет отношение к работе. Но ничто не отделено от остального, не правда ли. Да, именно эту вещь я понимаю ежедневно, что ничто не отделено от остального. Ничто, это, поистине, ОДНО ЕДИНОЕ body, вся эта земля.
Что ж это всё, моя Милая.
Вот, я только что нашёл свои записи.
82 года?
82го. Я начал эту йогу – словом, как внутреннее решение – 14 мая.
14.
14 мая 82. А сегодня у нас (смеясь) 4 мая 1996!
Это составляет 14 лет.
Ну да, и видишь, я снова только что нашёл, что именно 31 мая у меня было это видение: я должен подвергнуться долгой операции.
О! Почти сразу же тогда.
Да. (Смеясь) Немного позже, я наткнулся на… : я имел весь перечень видений, с самого начала. В июле 82, я карабкался на хрупкое дерево, чтобы сорвать коричневые фрукты. Фрукты предназначались для других[24].
31 мая, это видение операции?
Это было оно, да, 31 мая. Меня предупредили сразу же, мне всегда показывают трудности и…
И шаги.
Мне всегда показывают. Шаги: ты видишь, это вот так, это вот так, это вот так.
Это вот так, или это собирается быть вот так?
Нет, часто мне преподносят образ трудности, но образ нового сознания, ты знаешь, он краткий (смеясь) и…
Загадочный.
Ох! Когда делаешь эту йогу, то понимаешь мир вещей. Мир вещей функционирования этого материального человеческого сознания, каким образом это функционирует в людях, вот. Понимаешь мир вещей. Множество маленьких ужасных, непреклонных механизмов.
Ладно, моя Милая.
Жизнь чудесна.
Глупая механика, постоянно, снова возвращает утраченное Чудо.
6 мая 1996
Я спрашиваю себя: не оказывает ли этот супраментальный «Агни» воздействие, чтобы «сжигать» память материи… ?
Когда я услышал это: «Ты собираешься подвергнуться операции», я находился на море (но в море), и это море имело особенный цвет, какой оно имеет, когда перемешано с песком.
(Я думаю об этой мелкой гальке, которую я увидел, некоторое время назад).
7 мая 1996
Тело бьётся в постоянной буре (кроме, когда оно спит). Это изматывающее.
Тело полностью понимает, оно присоединяется, но оно чувствует изнашивание.
Каждое движение становится опасным.
Каждое дыхание говорит: «я Вас люблю» и чувствует громадное Противоречие всего того, что не представляет собой То.
Мучительное противоречие.
Мир – как огромная бочка с динамитом, и именно это воспринято-пережито в моём теле.
Жестокий динамит и полностью чёрный, как сущность Лжи.
11 мая 1996
Мне вспоминается Мать: «Становишься чувствительностью… ужасающей».
И ещё: «Хотелось бы быть, как в яйце».
Я настолько понимаю.
Это означает, что башня людей становится всё более и более тонкой… и в то же время «там снизу», это становится всё более и более твёрдым, почти неумолимым.
?
Фактически, эту башню, я чувствовал её, когда был ещё совсем маленьким, и я чувствовал её всегда как страдание, как если бы я был постоянно «задет за живое» и возмущён всем тем, чего я не понимал, и которое меня ранило.
Мне было хорошо только с морем или с моей матерью. Или же, я хорошо узнавал себя в музыке – но это было больше страдание.
Лагеря меня доконали.
Опиум помог мне пройти смертельный курс, но чтобы вовлечь меня в вопрос «жизни или смерти».
Лес тоже мне помог проходить другим курсом, но всегда для того, чтобы вовлечь меня в этот вопрос, более центрально.
Тогда настолько тотально понимаешь человеческое Убожество.
«На этот раз, что-то будет сделано», - сказал Он.
Мне кажется, что именно в 1946, после этой Встречи со Шри Ауробиндо и Матерью, у меня было первое видение в моей жизни, в этой «средневековой крепости», и эта «большая белая лошадь», которая меня освобождала – двери крепости, стражи, всё открывалось словно чудом. Этот потрясающий галоп.
P.S. «Там снизу», очевидно, это вся земля.
12 мая 1996
Индийцы голосуют против Индии. (Конгресс, всё-таки, завоёвывает 136 мест! BJP 161: 25)
Что нужно, какую катастрофу для того, чтобы эта Ложь обрушилась? Всё такое гнилое и твёрдое.
Это состояние всего мира.
14 мая 1996
Сегодня 14 лет, как я начал эту Йогу материи.
15 мая 1996
Невероятная задача BJP[25]
(После только что прошедших выборов, президент Индии пригласил A.B. Vajpayee, возглавлявшего в то время B.J.P., чтобы сформировать правительство. Его спрашивали в телевизионном интервью по поводу разрушения мечети Ayodhya в 1992)
Фактически, это был важный поворот, это встряхнуло, пробудило что-то в сознании Индии. Этого желали, вне всякого сомнения. Наверняка. Но теперь обстоятельства совсем… совсем другие, не правда ли. Вот уже пятьдесят лет, как ложь и грязь установлены там, в их Крепости. Хорошо, мы начинаем просовывать кончик ноги туда внутрь. Это действительно крошечный кончик, и мы даже не знаем, устоит ли этот кончик ноги. Поэтому, моё ощущение: это не тот момент, чтобы идти раздражать демона, ты понимаешь, это момент – если можно – если когда-нибудь, кончик ноги сумеет устоять там, в этой Крепости грязи и лжи, если можно продержаться совсем немного[26], надо делать глубокие вещи, не показные вещи, а глубокие вещи. Например, я говорю это, как приходится, важнее описывать в textbooks [учебниках] учеников истинную историю Индии.
Есть глубокие вещи, которые нужно сделать, прежде всего. Если это возможно, поскольку, поистине, это было бы чудом, чтобы кончик ноги смог устоять в этой Крепости. Конечно, враг тут же собирается poke [толкнуть], так, чтобы заставить вас сказать: поэтому вы хотите делать это, вы хотите делать то. Это отвратительно. И, разумеется, я не вижу в этой задаче людей истины, как Murli или другие. Но всё-таки, нужна умелость, по отношению к этим людям без… я не знаю, если бы я был на месте Vajpayee, я сказал бы: послушайте, сейчас не время заниматься красноречием, у нас есть вещи, которые нужно делать, мы хотим дать воду деревенским жителям, мы хотим, чтобы образование было хоть немного истинным образованием, так, он может сказать: что такое Индия? Да, он может это сказать. Что означает Индия?
В действительности, это попросту то, что я говорю: надо пытаться мочь делать глубокие вещи, не что-то показное, лишь приводящее в действие враждебные силы, которые, впрочем, совсем остервенели, и чтобы попытаться ухватить малейшую вещь.
То, что очень важно, это – существа истины, находящиеся там, позади. И которые хотят работать для Истины Индии. Очень важно, чтобы это присутствовало там, позади. Но Истина, надо, чтобы она продвигалась шаг за шагом.
Это гигантская работа, которую надо проделать, чтобы разрушить созданную за пятьдесят лет грязь и ложь, это невозможная задача, не так ли. Только Божественное может… Есть несколько человек, присутствующие там, и они могут. Но не следовало бы, чтобы те, кто… как говорится, политики, позволили пронзить себя всеми этими стрелами Лжи, желающими загнать вас в тупик … Они хотят загнать вас в тупик.
Но можно ведь делать некоторые вещи молчаливо, не правда ли. Глубокие вещи, именно так. Если бы можно было ограничиться простым… что называется, простым фактом: мы хотим, чтобы реальность Индии, внутренняя и тысячелетняя реальность Индии была известна, а не осмеяна, мы хотим, чтобы люди в деревнях имели воду, мы хотим, чтобы образование представлялось в истинном свете. Но не начинать говорить с боем, восстановить такой-то храм, такой-то храм, это совершенно бесполезно.
18 мая 1996
Сатпрем высвобождает лезвие кинжала
Сегодня 18 мая.
18 мая, да, ты ничего не увидела сегодня ночью?
Ох, я поспала не так уж много, я заснула очень поздно, в конце концов, и даже не знала, что заснула.
А я, то, что увидел я, произошло прямо перед моим пробуждением. Это был лишь образ, и образ, абсолютно фрагментарный, то есть: я видел только два своих кулака, я видел только это. Я не видел того, что находилось там, ни того, кто был там, ни справа, ни слева, я видел только то, что я держал в своей руке и это походило… То, что я знаю, это был, вероятно, кинжал, потому что я не видел конца, я видел только два своих кулака, и правой рукой я тянул лезвие, но я не видел конца лезвия, ты понимаешь, я видел только что-то, которое я отделял от чего-то, которое было, возможно, рукояткой. Оно выглядело как из серебра, как кинжал, это вызвало во мне ощущение… но я не видел ни рукоятки, ни конца. Я просто видел, что двумя руками, я тянул лезвие.
Именно этот жест вы увидели.
Да, я видел только это.
Разумеется, вы не видели ни кинжала, ни лезвия.
Ни того, ни другого, я только отделял что-то, которое выглядело лезвием, да, это было очевидным, это было лезвие – кинжал или что, я не знаю – это вызвало во мне ощущение кинжала. Оружие. Вот всё. Это было странным. Как из серебра, и знаешь ли, из серебра, немного старого. Возможно, с рисунками чеканной работы, я не знаю… В действительности, я видел только два своих кулака, вот всё, что я видел, и я тянул лезвие.
Это всё.
Прямо перед.
Да, прямо перед моим пробуждением, на секунду, я увидел это.
Я ничего не могу сказать больше, и я больше ничего не знаю.
Всё же, это странно.
Да, странно.
Но это должно иметь связь с тем, что сейчас происходит в Индии.
У меня есть такое ощущение. У меня есть такое ощущение, поскольку, очевидно, это много доминирует в моём сознании, это доминирует весьма… и уже долго доминирует в моём сознании.
Да, разумеется, но там…
Не проходит и часа, чтобы я не подумал (Сатпрем бьёт по столу кулаком): «Освободим Индию! Освободи Индию! Освободи нас!»
Да, но теперь, это конкретизируется немного больше, не правда ли.
Ну да!
Тогда – это действие, которое вы делаете. Ведь, это же действие: тянуть лезвие.
Да, мне нечего сказать, моя Милая, конечно, это действие, разумеется.
Действие, имеющее отношение к нынешней ситуации, вот, именно это я поняла.
Да, да, наверняка.
Единственная вещь, которая казалась очевидной, что это было как старинное оружие, понимаешь, оно выглядело серебряным и как с… знаешь, как делают рисунки на рукоятке, я не знаю… Оно было старинным, такое у меня возникло ощущение. Но я тебе говорю, я не видел ни какого рода это оружие, ни какого рода… я видел только то, что было там, в моих кулаках.
И движение.
Ну да, только это движение, это было совсем маленькое движение, как то, чтобы вынуть лезвие.
Вытащить лезвие.
Вчера, я помню, в какой-то момент, я вам сказала: «Вы серьёзны. Всё в порядке?» И вы мне ответили, что вы задумались, я не знаю, вы не сказали об этом больше.
В какой момент?
Я не могла бы вам сказать, было ли это вечером. Нет, я сказала: «У вас задумчивый вид».
О да! Мы погружены, да. Что касается меня, я хочу сказать, что я постоянно погружён. Не на чём-то точном. Фактически, я постоянно призываю.
19 мая 1996
Atal Behari Vajpayee и доктор Murli Manohar Joshi
Вы ничего не увидели?
Я говорю тебе, я встретил эту Пурну, это уже второй раз, как я её вижу, там это было более агрессивным.
Да, всё это происходит на ментальном плане.
Как она была?
Я не могу сказать, это происходит на ментальном плане, это не какая-то более конкретная встреча.
Что касается меня, то я увидела сон, и потом, когда он закончился, почти сразу же после, я увидела, как она пришла сюда.
Эта Пурна?
Ты видишь, она вращается в атмосфере.
Я не думаю о ней.
Я тоже.
Но…
К несчастью, она думает о нас.
Но она проникла к вам.
Ах, в мою комнату?
Ну да.
О!
Она находилась там, и она была более юной, чем теперь, конечно, немного такой, как мы её знали, а потом, я забыла. Она хотела быть дружеской, но я забыла всё то, что произошло, поскольку меня занимал мой первый сон. Так как с Пурной, я не знала… выводить или что, потому что я не хотела, чтобы она оставалась в вашей комнате.
Тогда, я увела её в другое место. Другое место было совсем другим. Оно не было больше здесь или в окрестностях.
Но ты видишь, она пришла, поскольку я тоже встретил её этой ночью. Она думает, ну хорошо.
(Смеясь) Я надеюсь, что, по крайней мере, это хорошие мысли.
(Ироничным тоном) Ах, ты думаешь!
Я никогда не забуду, это была одна из наиболее шокирующих вещей в моей жизни, когда я встретил её в… я не помню больше, может быть, одну декаду назад. Я встретил её, и она сказала мне: «Ненавидеть, это хорошо».
Бедная.
Я нашёл это таким невероятным, словом, это было…
Ошеломляющим.
Ошеломляющим. В конце концов, хорошо, пусть они идут своим убогим, своим печальным путём.
Это то, что случается с BJP и с другими. Они их ненавидят, потому что BJP гораздо чище, чем они.
Конечно, они ненавидят.
Они ненавидят то, что хорошо, тогда она – это та же самая вещь, она ненавидит Сатпрема.
Но это фальшивая королева, ты понимаешь, и именно Асура манипулирует всем этим. Этого нет в сердце Индии, я имею в виду, людей.
Это обработано средствами информации, радио… это не имеет реальности.
Когда смотришь газеты, то понимаешь, это полнейшее тупоумие.
Да, моя Милая, Это обработано Асуром, это не передаёт индийскую реальность. Я хочу сказать, реальность наших слуг, женщин, собирающих чай, хороших, честных людей, так сказать. Это не передаёт реальность. Словом, хорошее.
Тогда нет, я говорю (смеясь), потому что сегодня ночью мы были около вашей двери, внутри, в вашей комнате.
Кто: «мы»?
Вы, я и ещё двое других людей. И это происходило возле двери, они стояли, а я находилась чуть-чуть дальше от вас троих, и вы разговаривали с ними. И вы знаете, кто были эти двое? Это – Murli Manohar Joshi и Atal Behari Vajpayee.
Слушай! Vajpayee тоже.
Vajpayee был ближе к двери, Joshi, немного внутри, поближе к этим словарям, что стоят там.
Vajpayee стоял у двери?
Да, именно так, только на шаг внутрь.
На шаг внутрь комнаты?
Внутрь комнаты.
А Murli находился больше в…
Да, больше в комнате, а вы, вы стояли возле фото Матери, почти, и эти двое находились близко один к другому, вы стояли немного там (жест), а я - ещё подальше, по отношению к вам троим. Тоже, внутри. И я не могла бы вам рассказать всё то, что вы говорили. Joshi, он не разговаривал, он слушал. Вы разговаривали с Vajpayee.
А-а.
Я ничего не могла бы вам сказать о разговоре.
Да, эти вещи не остаются.
На самом деле, я даже многого не слышала, когда я пришла, разговор, должно быть, уже шёл какое-то время. Мне кажется, я была в сари, поскольку, неожиданно, вот что произошло: думаю, что сначала, это был Vajpayee, он положил свою голову на моё плечо.
Слушай! Это интересно!
На моё плечо, вот так (жест). И затем, Joshi тоже положил свою голову рядом.
Рядом?
Рядом.
Ты смотри-ка.
Две головы рядом.
Вот как, это хорошо. То есть, они: один и другой, становятся перед Матерью, не так ли. Они опираются на Мать.
И всё то, что я знаю, они очень плакали.
Они плакали?
Да, (смеясь), потому что они намочили… мою блузку, я думаю.
Это их душа, так сказать. Душа очень плачет.
А вы, вы смотрели, вы не вмешивались. Они, действительно, оставались какое-то время, и я попыталась – они стояли вот так, тогда я попыталась немного – я не знаю, то ли я сделала какое-то движение, ложа руку на голову, то ли что, я не могла бы вам сказать точно. Помню очень точно, что они положили свои головы…
Да, это то, что…
Ты ведь, ребёнок Матери, вот, в самом деле, и именно туда они приходят. Я нахожу это очень… О! это очень хорошо, что они приходят…
Да, я не знаю, я говорила: «didi, didi[27]».
Кому?
Этим двоим. Didi, и потом, я сказала на хинди: «jiijii», я подумала, что, возможно, они не понимали на бенгальском, поэтому я сказала «jiijii».
(Смеясь) Это означает: сестра.
Старшая сестра.
Да, так.
Но вы присутствовали там постоянно, а.
Я, это другое, ты понимаешь, но ты… со мной вещи не такого же качества, не того плана. Это именно ты, так обнята, и что они положили свои лбы туда, конечно, это хорошо. Это означает, что они становятся перед Матерью, их душа там, и они вдвоём, ты видишь.
Но, я убеждён, что Vajpayee, по-своему, хочет наилучшее возможное. Знаешь, я никогда не говорил это Адвани. Это не то, что я против него, впрочем, во мне нет чувства «за-против», кроме как для этих отвратительных уродливостей, но иначе, нет другого чувства, чем это. Однако, ты видишь, Адвани, никогда не сделал бы этого. Ох! Это очень хорошо, моя Милая, и это означает, что есть надежда, не так ли.
И затем, после – они, значит, подняли голову – и потом, я увидела, как въехала машина – не сюда, это было уже другое место, машина, как микроавтобус или что, и я увидела внутри… как сказать? Он был, может быть, вот такой (жест), или же более красный внутри, и они вошли внутрь, в эту машину.
Да, машина, это их… Нет, важно то, что произошло там, я очень счастлив, что ты их увидела обоих, вот так, вдвоём. Один и другой представляют что-то разное, очевидно, манеру отличаться, но они - одно, они едины в своём сердце и в своей душе ради Индии. Что ж, именно это я нахожу очень важным. То есть, что в действительности, они соединяют себя с силой Матери, и они будут иметь силу Матери, и Шри Ауробиндо. На данный момент, то, что хотят Шри Ауробиндо и Мать, я об этом ничего не знаю. Несомненно, Они хотят, чтобы всё это было очищено, но будет ли это очищено за неделю и милостивым способом или нет, этого я не знаю.
Но вы знаете, я нахожу очень любопытным – я написала Киритбхаю, что я видела доктора Manohar Joshi как Home Minister [министр Внутренних дел]. Ну, они приняли его как Home Minister.
Они его приняли, да.
И вчера утром (думаю, это было вчера утром), я говорила вам и нашим друзьям, что это очень хорошо, что эти члены Парламента были как бы под надзором, тогда никто не сможет сказать, что BJP их подкупила, horse-trading [мошенничество], и т.д. И затем, когда они приходят в Парламент, для голосования, спонтанно, они сами голосуют за BJP.
Да, это там, где… Первая вещь, которая ко мне пришла, когда я получил первый факс от Murli, было веяние Матери, как если бы это было то, что нужно. Веяние Матери, если Она хочет, если Она видит - Она видит всё, веяние Матери может всё изменить. Если в этот момент Мать повеет, вещи изменятся.
Как вы говорили Сарасвати.
Тогда, самое любопытное, что вчера этот Venkaiah Naidu…
Я не знаю, кто это такой.
Вчера вечером, он говорил, этот Venkaiah Naidu, - теперь, это один из руководителей BJP, это spokesman [оратор] BJP, - он говорил: «We shall not do any horse trading, we shall not buy MP’s…
Ах да!
… and we shall not break any Party, (НО, именно это забавно) but these MP’s, willingly, and when the moment comes to vote, they will vote for BJP[28]».
Ах, это хорошо, ты видишь, это хорошо, надо, чтобы была вера, вот такая, воля, вот такая.
Знаете, это в точности моя мысль, о чём я рассказывала, именно это мне…
Да, моя Милая, но ты не можешь знать, насколько вещи едины. С того момента, когда мы, поистине, отданы Матери и Шри Ауробиндо, есть сила, которая ведёт. Именно поэтому я хотел, чтобы наши близкие здесь, были тоже в единой воле. В одной единой воле.
Что ж, я очень счастлив, моя Милая.
Да, прямо у вашей двери. Всё-таки, внутри. (Суджата перемещается) Вы видите, вы стояли здесь.
Vajpayee стоял здесь, только на шаг внутри, а Murli стоял здесь.
Немного дальше внутри.
Да, немного дальше внутри. А я находилась здесь.
Спиной к моему столу.
Да, почти, не совсем, немного в углу. И вдруг, один и другой подошли…
Это очень хорошо, моя Милая. Действительно, моя Милая, это хорошо.
(Смеясь) Я нашла это странным тогда.
Нет, это улыбающееся.
И они плакали, потому что, вся блузка была намочена, я чувствовала…
Ну конечно, это их душа, вдруг, прикоснулась к реальности Матери, не так ли, к реальности, которую мы отчаянно пытаемся воплощать здесь.
Поистине, это время, когда всё возможно, если есть искорка души или искренность. Ибо всё остальное даёт мне ощущение потрясающей мировой искусственности, повсюду. Но искусственности. Однако, пустяк мог бы заставить обрушиться всё это. Единственно, только Они знают момент, когда пффт! Это, дунет сверху.
Да, что ж, посмотрим, моя Милая. Наверняка, последующие дни вполне укажут направление, которое это предпримет, но, в ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, это необратимо.
Ма.
Вот, пропоём победу.
Да, пусть это будет Их победа.
Разумеется, это всегда Их победа.
Несомненно.
Матери-Шри Ауробиндо.
Надо, чтобы мы вышли. Ох! Именно вся система должна измениться, моя Милая, вся мировая система.
Конечно, надо, чтобы это началось где-то.
Непременно! И для меня, для нас, очевидно, что это Индия, Мать говорила, что Индия представляла собой символ всех трудностей мира.
Тогда.
Тогда вот так.
20 мая 1996
Это может быть только Жертва.
Ради любви к Тебе.
Вчера исполнилось 23 года, со дня моей последней встречи с Матерью.
26 мая 1996
Абсолютно за пределами жизни и смерти – но Боль.
28 мая 1996
Парламент Индии: победившие гиены… теперь собираются поносить друг друга (и поносить Индию).
Это каждый день похождение в невозможное.
29 мая 1996
Но каждый день невозможное становится ещё более невозможным! Как такое возможно?!
Именно этот скелет представляет собой постоянное хаотическое терзание – что может изменить это? расплавить?!
Мне вспоминается Шри Ауробиндо:
«Всё – чудо здесь
и чудом может
измениться».
Он сказал. Он знает.
Июнь
2 июня 1996
Странно… сегодня утром, почти перед моим пробуждением (то есть, в сознании, близком к материи), я встретил своего брата Франсуа! Я думал, что он снова воплотился в теле, я не видел его уже несколько лет. После ухода моей матери, последний раз, когда я увидел мою мать, она ехала на велосипеде (украшенная красными цветами, гибискуса и божественной любви[29]) по направлению к северу Индии, и чуть позже, я увидел также Франсуа, ехавшего в какое-то место на севере Индии – я подумал, что он следовал за моей матерью. Затем, (мне кажется) позже, я его встретил, и он мне говорил или показывал, что он был рождён в королевской семье в Испании!!... Я подумал, что его душа отправилась в Индию, а его витальное существо пошло в Испанию…
Всё то, что я знаю: несколько лет назад, во время ясной, отчётливой встречи, он мне говорил: «Мне нужен трудный путь» - да, несомненно, это Дух в нём видел и подготавливал свой будущий путь. После всех его несчастий (и его слабостей), Дух в нём знал, что ему нужен был «трудный путь».
Поэтому, я так удивился, увидев его сегодня утром – это было очень ясным.
Неожиданно, я его встретил, (я не знаю где), и я сказал ему: «добрая вечность»!! с максимумом улыбки, вместо того, чтобы сказать «bonjour»! Затем, мне кажется, я обнял его от всего сердца, и я говорил: «Любовь». Потом, я ему сказал: «Произошло столько всего после твоего ухода…» (в 73). Тогда он посмотрел на меня глазами своего существа и сказал мне что-то, чего я не запомнил, добавляя: «…в тебе есть какая-то печаль» (или «в тебе есть что-то печальное»). Я ему ответил: «Да, было много ран (начиная с 73) и твой уход причинил мне рану». Затем, я снова оказался с Франсуа в каком-то месте, как будто в аэропорту, и он должен был лететь, я не знаю, по какому назначению. Это был большой коридор в аэропорту, с раздвижными дверями, располагающимися одна возле другой, и каждая из этих дверей имела особое назначение или особую линию. Этот коридор был довольно тёмным, и я искал, какой была «линия» или дверь, через которую должен был пройти Франсуа (это меня интересовало!) (Между прочим, была дверь для Аргентины, а другая для Кореи!) Я находился там, немного обеспокоенный или встревоженный, поскольку самолёт Франсуа должен был скоро взлететь. И неожиданно, дверь открылась, и это была дверь для Франсуа. На пороге этой двери, я увидел Далай-ламу! (но гораздо моложе), и спонтанно, отчётливо, я сказал Франсуа: «Ах! Это хороший знак». И мы расстались там. Но деталь, которая меня поразила, что Франсуа проходил перед Далай-ламой! Я был немного шокирован, как перед «отсутствием почтительности» (!), как если бы Франсуа должен был позволить пройти Далай-ламе первому! (Он не выглядел, чтобы позаботиться).
Всё это было ясным и детальным.
Выходит, Франсуа взял «линию» Далай-ламы?! (Стать буддистом или что?)
Эта встреча была абсолютно неожиданной, но такой ясной!
Я ему говорил: «добрая вечность!», с улыбкой, возможно, юмористической.
Между его существом и моим есть что-то, которое не покидает, мне кажется.
Может быть, в забвении своего нового рождения, он должен чувствовать «что-то» или «кого-то», кто его призывает или наблюдает за ним. Рождение, это чёрная дыра.
(Возможно во сне, Франсуа должен спросить себя, какую «линию» я взял – или кто этот тип там!).
Когда я снова возьму тело, Франсуа будет уже, вероятно, каким-нибудь «мудрым старцем», а я, ошеломлённым и невежественным ребёнком (и, скорее всего, несносным!) – и я буду спрашивать себя: что это за тип там!
Мы гонимся!
До тех пор, пока не достигнем финального «типа».
Но, на самом деле, мне не хотелось бы снова родиться в коже невежественного ребёнка – хватит!
4 июня 1996
Индия
Сегодня ночью, вы что-нибудь увидели?
Ах! Это серьёзно.
Да, да. Личное? Земное?
Индия.
Разумеется, как сказать? Мы очень беспокоимся о ней.
Ох! Что касается меня, то я чувствую больше, чем беспокойство. Но, я об этом только что говорил: если они прогонят это BJP, это великая милость, которая им оказана, и которая уходит, тогда это пойдёт несчастными путями.
И к тому же, знаете ли, когда нам… дана милость и ею не пользуются.
О! Они все были против!
Поистине, все враждебные силы рыскали там, чтобы ставить преграды.
Полностью. Тогда, очевидно, если бы не было милости, это имело бы более серьёзные последствия.
Да, это намного серьёзнее. Когда вам даётся милость, и она отвергнута, это серьёзно.
Очень серьёзно.
Так вот, сегодня ночью, я увидел нечто, которое внешне выглядело абсолютно обычным и простым. Сначала я не очень хорошо понимал. Я находился в каком-то доме, в доме: я не мог бы сказать в бедном, но какие бывают в Индии, ты знаешь, скорее, похожий на блокгауз.
Ах да, те люди, которые живут в поселениях.
Точно, да, без этажей, не так ли. И вот, сначала, я вошёл в один – имелось две или три комнаты, небольшие комнаты, но чистые, я хочу сказать: стены - словно побелены известью. Я вошёл в одну комнату и увидел колоссальную течь воды, которая падала с потолка, как из дыры в потолке, и затем вода текла. Словом, это была течь, так сказать, полностью. Затем, я вошёл в другую комнату, рядом, и то же самое, в этой комнате была огромная течь, вода текла, не так ли. Затем, мне кажется, я вошёл в третью комнату, и та же самая вещь: огромная течь. Видишь ли, я не знаю, вошёл ли я в третью комнату или только в две, но вода текла обильно. Возле меня кто-то находился, я не знаю кто, совсем. Тогда я вышел из этого места: была земля, красного цвета. Всё это находилось не в городе.
В деревне.
Возможно в деревне, но я не видел других домов, и тот человек, с кем я был, я понятия не имею, кто это был. Я посмотрел вокруг этого дома, и затем, сначала, я ему показал… я сделал вот такой жест, кругообразный, показывая: было поле или что-то. Я говорил себе: надо бы взять этот кусок земли, здесь нужна линия обороны, защита. Он смотрел, он не говорил ничего, совсем. Затем я прошёл – это было, вероятно, позади дома, я прошёл с другой стороны дома, была красная земля, такая же, и я находился с этим человеком, и именно там я понял, я ему показал это. Я ему сказал: «Ох, но китайцы уже пришли туда». И я ему сказал: «Но теперь они собираются захватить, они собираются прийти, они собираются завладеть».
Китайцы уже проникли туда, именно так я ему сказал: «Они уже пришли». И я ему сказал: «Но, но…», как если бы следовало что-то сделать, понимаешь». «Они собираются войти, они собираются захватить». Потом, в конце концов, вероятно, этот человек исчез, я устал, мне захотелось войти в комнату, чтобы отдохнуть, и там я увидел человека, полностью спящего в темноте. Тогда я сказал: «Хорошо, для меня нет места, тогда я пойду посплю снаружи».
Вы увидели дом, сильно протекающий и нигде не защищённый…
Да, особенно это. Да, теперь они обосновались у нас, и теперь собираются захватить.
Конечно, ситуация опасная.
Разумеется. Я очень чувствовал, вчера было такое острое ощущение несчастья. Но это ощущение возникло сразу же, как только мы узнали, что BJP собралось уйти, я сказал: это невозможно, это означает катастрофические вещи. Это был, поистине, настолько… стремительный натиск против BJP. Только и слышны враждебные голоса повсюду, и яростные преграды. Именно там мы увидели, как царствовало враждебное могущество. Оно царствует.
И успешно.
Да, оно преуспело.
Ах! Я ещё помню, как Мать мне говорила: что ж, я увидела китайцев в этой комнате[30].
А спустя какое-то время, Мать сказала, ох! она сказала (это должно быть записано в Агенде), она сказала: ох! я предпочла бы, чтобы это были американцы, чем китайцы.
Да, да, я спрашиваю себя, сказала ли бы она это теперь.
Конечно, китайцы, это жестоко, не так ли.
Верно. Мать говорила: это лунные люди. Существа с холодным рассудком.
Ох, да!
Без души.
Без души, рассудок без души, холодный. И который совершенно знает то, что он хочет.
И время с ними.
Они могут подождать всё то, что надо, чтобы иметь то, что они хотят.
Да, и они невозмутимы в своих намерениях. Это видится в каждом шаге, мы видим.
Никто не думает о стране.
Я тебе сказал об этом в тот день, ночью, когда мы узнали, что BJP пала, не так ли.
Да, двадцать девятого, нет, двадцать восьмого, вечером.
Двадцать восьмого вечером. Мы были: ты и я, и мы шли, это было довольно обширным, темнота – не темнота, полумрак, мы шли в сумерках, и мы шли вдвоём через большое пространство воды. Тогда я сказал себе: ладно, придётся плыть, и затем я увидел тебя, ты стояла, и вода доходила тебе только до коленей, наводнение.
Это было для того, чтобы сказать вам – чтобы показать вам, что оно не такое уж глубокое.
Конечно, это не было… Я удивился, я говорил себе: ладно, придётся плыть, и затем я увидел, ты находилась рядом со мной, что ты стояла, и вода доходила тебе только до коленей. Тогда я сказал «хорошо», и мы пошли.
Значит, можно ходить внутри.
Можно ходить внутри, мы совсем не были утопающими. Словом, это выглядело, как наводнение.
Вот, моя Милая.
Два дня назад, я тебе об этом рассказывал, я увидел Шри Ауробиндо, не осталось никакой памяти, кроме того, что он был наклонившимся, вот так, у меня сложилось впечатление, словно я находился внизу, вероятно на улице или где, я понятия не имею, не у меня, как будто на улице, и казалось, что он был не очень высоко.
Словно он находился на балконе?
Да, возможно, что-то подобное, если угодно, но он стоял наклонившись, и должно быть было очень темно, поскольку, он выглядел светящимся, и… как если бы он смотрел. Ох! Он должен прийти посмотреть. Это было два дня назад, ничего не осталось, кроме этого, словно он, наклонившийся, я не знаю, это происходило в темноте, я стоял внизу.
11 июня 1996
Другая «формула»?
13 июня 1996
Каждый день – другая формула! Но это адское!
15 июня 1996
Именно Смерть бьётся повсюду.
Именно Смерть умирает.
17 июня 1996
Нет сомнения, что наилучшей возможной «формулой» (на этой стадии) является медлительное движение, «ось» так низко, как возможно, около основания позвоночника – несомненно, оно менее раздирающее, но это становится твёрдым и жёстким, как железо (опасное ощущение, не терпящее «невнимательных» секунд). Очевидно, я никогда не смог бы сделать это несколько месяцев тому назад. Опасно и болезненно, мы приближаемся к «чему-то» - Тайна и Иллюзия. Основа всего этого Несчастья и этой мерзкой Лжи.
56 лет назад, де Голь послал своё Обращение к участникам движения Сопротивления… Он не знал, зачем надо «сопротивляться». Но теперь, это более «точное», Основа этого Ужаса… которая, по существу, продолжает быть нацистской (и которая существовала всегда, с самого начала нашей христианской эры и других, существовавших раньше).
Я находился на борту «De Grasse», когда было объявлено это позорное перемирие Петэна, и все эти добропорядочные французы из первоклассных кают, принялись аплодировать в большом салоне De Grasse, словно это была победа!
Это была «католическая Франция», «старшая дочь церкви»…
Короче говоря, начиная с 1940, я провёл своё время «сопротивляясь» (никогда хорошо не зная чему!)
Фактически, я сопротивляюсь всей человеческой Системе… «бедных человеческих потомков»… ну уж, НЕТ.
18 июня 1996
Нет «способа», он создаётся всем тем, что сопротивляется – препятствие и есть способ.
(P.S. В конце концов, концентрационные лагеря представляли собой «значительный способ»!)
(Я оттуда ещё не вышел).
От одного вида к другому, это всегда было так.
Любой нынешний вид находится в концентрационном лагере, но не особенно хочет выйти оттуда.
Они укрепляют проволочные заграждения.
19 июня 1996
Это постоянный хаос, каждую секунду, который трудно выносить. Нет ни единого движения, на котором мы смогли бы обосноваться – миллионы фибр, прикреплённых к этим позвонкам, сопротивляются, и каждая на свой манер.
«Проблема» действительно увидена, детально (!), её надо выдерживать. Фактически, вот уже больше десяти лет, как я её наблюдаю.
20 июня 1996
О, мои братья, мне хотелось бы вам сказать о несчастье и о величии нашей жизни, и почему это несчастье, и где это величие? Мне так хотелось бы обнять вас всех и сказать вам, и сказать вам, и просить вас в вашем собственном сердце и в вашем собственном несчастье, и петь, несмотря ни на что, воспевать, это величие и эту сладость, которые ожидают, и эту Любовь, представляющую собой всю нашу вечность.
Да, мне хотелось бы написать эту «песнь человечества» - нашу песнь боли и любви.
В моём сердце – такая полнота человеческого понимания, что мне хотелось бы заставить её выплеснуться в песню – превратить эту боль и это несчастье в песнь любви и красоты.
25 июня 1996
Мне вспоминаются слова Шри Ауробиндо, просто чудесные, среди этих учеников, не понимающих ничего (и кто мог понять?):
«God did not want it to be easy» [Бог не хотел, чтобы это было легко].
30 июня 1996
Это ужасающее могущество.
Секунды – ужасные.
Июль
1 июля 1996
Колет[31], прислала мне пакет с моими письмами к матери. Сквозь шёлковую бумагу обёртки, я наткнулся на эти строчки: «Мы – бедные люди, но наше сердце гораздо больше, чем мы». Это было двадцать лет назад.
Это всегда то же самое, всегда то же самое, десятилетиями, через все приливы и отливы, и все времена – всегда эта одна и та же вещь.
Что я могу ещё сказать?
Снова, я открываю этот маленький пакет писем и попадаю на следующее: «Жизнь уходит, но остаётся этот свет, такой сладкий и мирный, и бесконечный. Мы будем идти вместе по другим пляжам…».
Я отчаянно пытаюсь найти ритм в хаосе.
(Именно сопротивление является «ужасающим», а не Могущество).
Каждый раз, когда я думаю, что ухватил кончик «формулы», она мстит мне три секунды или десять секунд спустя…
Единственная формула: «я Вас люблю».
Вчера, ночью, я прошёл через такой мучительный хаос, хуже, чем агония, что я уже почти согласился бы или захотел уйти – я не мог больше дышать.
После одиннадцати вечера, мне удалось немного «поспать».
Часами, ужасная пытка.
4 июля 1996
Абсолютно «раздавит и слона», но благодаря аду накануне, я был вынужден найти другую «формулу», менее хаотичную, но более ужасную в раздавливании. Я меньше разорван, но это сумасшедшее!
Это - «медлительное движение», ось ближе к основанию позвоночника.
Понимаешь, что одно десятилетие, это не слишком много, чтобы подготовить вас к «этому»…
Из ада в ад мы идём к небу… вниз.
«Тайна» и «иллюзия».
Это история любой Эволюции: когда это становится «невозможным», тело вынуждено найти решение.
Надо, чтобы тело Земли нашло Решение.
Столб Индии
Сегодня 4 июля.
Да, я кое-что увидел сегодня ночью, смысл чего я сразу не понял или, скорее, его важность. Это - образы нового сознания, такие конкретные. Мы понимаем, что это вещи, которые делаются в материи.
Я находился на улице в Индии. Она была очень тёмная; длинная, совершенно прямая, и я находился в конце улицы, глядя на что-то вдали. И там, вдали, виднелся большой скульптурный столб, который должны были установить. И я всё это внимательно наблюдал, но я стоял далеко. Там был слон, прицепленный к этому столбу, лежащему на земле, и он тянул этот столб, чтобы его снова поднять – чтобы поднять и поставить его стоя. И как если бы я присматривал там за операцией. В какой-то момент, когда столб уже был поднят на три четверти, я почувствовал, ах!...: он собирается… он собирается упасть снова, тогда там, мне помнится, имелась. как воля, и столб встал прямо.
Большой столб, я не знаю, это был какой-то скульптурный столб.
Каменный?
Да-да, конечно каменный. Я не знаю почему, это мне… не есть ли это как Ashoka pillars [столбы Ashoka] или вещи подобного рода?
Что ж, это заставило меня подумать о чём-то таком, после, но для меня это был столб, имеющий индийский смысл, или, скорее, хинди. И как если бы я инспектировал: я наблюдал всю операцию, но я смотрел не пассивно, ты понимаешь?
Да, вы находились там, как некто, кто инспектирует операцию.
Да, фактически, так, поскольку я делал это с большой интенсивностью сознания, и когда я увидел этот столб, поднятый на три четверти и собирающийся…
Снова упасть.
Вероятно, снова упасть, я почувствовал, в самом деле, как действие сознания, как волю, которая шла туда. И затем, оп!
Это печально.
Нет, это было, я не знаю, такое впечатление, что это имеет важный смысл, не так ли, она выглядела совсем тёмной, эта большая улица Индии.
Какой была улица?
Довольно узкой, но длинная и прямая.
Асфальтированная или… ?
Я не мог бы тебе сказать этого, она была тёмной. Это происходило не ночью, но она выглядела тёмной.
Но вы увидели только это и слона и…
Единственно.
Единственно, не было никого другого.
Ни людей.
Может они там были, но образ, который остался: этот слон, с большой силой и значительной…
В этом слоне присутствовала большая мощь, он тянул, я видел его прицепленным к этому столбу и тянущим, чтобы поставить его снова.
Он напоминает мне strength[32], этот слон.
О да, была большая мощь в этом слоне.
Теперь я убеждён, что это символ настоящей Индии, которая… которая поднимается, или которую пытаются поднять.
Ох, моя Милая, мы действительно, нуждались бы в этом. Но что означает этот Ashoka pillar, поскольку, это… я не знаю, именно это приходит в моё сознание.
То есть… Вы подразумевали короля Ашока, который стал буддистом? Это был великий король, одержавший много побед, и затем, однажды, было… что-то слишком кровопролитное, не так ли, тогда он отступился и стал буддистом, а после, именно он послал своего сына и свою дочь на Шри-Ланку, чтобы распространять буддизм и прочее. И он, когда завоевал страны, он сделал большой столб, на котором имелись львы (мне кажется, три льва) которых видно, и на столбе, гранитном, я думаю, есть надписи. А Индия, после Независимости, взяла для флага эти три цвета, и в центре – Dharma Chakra [центр закона бытия или действия (этика)], как они это называют.
Ну, я не знаю, если это… Во всяком случае, в моём сознании это был скульптурный столб и древняя Индия.
Древняя.
Большой скульптурный столб древней Индии.
Да, то есть, это представляет древнюю Индию, присутствующую на земле.
Ах, да, абсолютно.
И что нужна сверхчеловеческая сила для…
Ох да, он был потрясающим, этот слон, я рассматривал его. И знаешь ли, в этих видениях нового сознания, очень большая точность, в том смысле, что чувствуешь всё, я чувствовал мощь этого зверя, однако, я стоял довольно далеко, не правда ли, но я чувствовал, я видел эту мощь и… да, огромную.
То есть: за исключением вашей воли, не было никого другого, кто управлял бы этим.
Но, я не видел никого.
Да, я наблюдал, или я инспектировал. Это была операция. Ты знаешь, так же, как я чувствовал всю мощь этого животного, вот так же я почувствовал и эту сознательную волю, в тот момент, когда увидел, что столб, вероятно, упадёт.
Сознательную волю.
(Голос, полный рыданий, но с большой силой) Божественно сознательную!
6 июля 1996
Я был с Суджатой, пытаясь сделать несколько шагов по аллее, когда, вдруг, я удивился с изумлением! И я сказал Суджате: но в конце концов! Вот уже больше десяти лет, я не перестаю удивляться каждый день! Каждый день моё тело удивляется – как такое возможно?
И неожиданно я понял, тело поняло, почему оно удивлялось… потому что это не имеет ничего общего с Природой, которую мы знаем, это другой Природы! Или другая Природа.
Мы знаем молнию, воду, огонь, море, небо, ветер, камень – но это нечто другое, оно не соответствует ни одному из элементов, которые мы знаем.
Поэтому тело постоянно находится перед его «чудом».
И это больше не жизнь, и это больше ни смерть!
И однако, это физическое, это не «небесное»! – это другое небо и другое «физическое» (вне закона!).
Это было бы, вероятно, как «божественные качества», или «основные качества» всех элементов земли… объединённые в один элемент… новый.
13 июля 1996
Вопреки всему, и всё больше и больше, присутствует Божественная уверенность, телесная и несокрушимая.
Тело убеждено в Божественном.
ОНО ДЕЛАЕТ.
И Оно знает то, что надо (!)
Вероятно, это Божественный «элемент» в Материи.
Именно так, качество Материи, это её стабильность – стоит ей понять один раз, и это усвоено, это выполнимо.
И тогда, эта Любовь, словно мы дышим – и эта Благодарность, подобна тысячелетиям, которые говорят Спасибо.
Все горести мира, были для того, чтобы найти Это.
14 июля 1996
Я не знаю, то ли это «новая материя», или же то, что должно разрушить Ложь старой материи.
Новая материя будет автоматически, когда старая Ложь будет про-би-та насквозь.
Эта корка Лжи – ужасная корка.
Можно также сказать, что именно Могущество новой Материи стремится пробить насквозь старую. Именно Ты стремишься воплощать Себя, чисто и просто.
16 июля 1996
Мы рассечены топором с каждым дыханием.
17 июля 1996
Прошлое будущее
Сегодня 17 июля, вы представляете?
(Смеясь) 96… даже и четыре года нет до нового… Как сказать?
Нового чего?
Century [столетия], собирающегося начаться.
Нового тысячелетия! (Смеются)
Да, также, нового тысячелетия, вы правы, это не только…
Скажите мне, вы хоть поспали сегодня ночью?
Ох! Я стал… вероятно, только после полуночи, я, должно быть, отдохнул. Что сказать, моя Милая?
И вы сразу же увидели?
Нет, это сегодня утром, я увидел, в самом деле, что-то необычное, прямо перед пробуждением, что-то такое, чего я не понимаю. Но, однако, оно не кажется мне слишком интересным, словом, всё-таки, мне хочется тебе его рассказать, поскольку (смеясь), я нашёл это абсолютно странным. Я не совсем понимаю смысл всего этого.
Я сидел в машине, в необычной машине, которая ехала с фантастической скоростью по абсолютно прямой дороге, с деревьями, изредка посаженными вдоль неё, скорее, как мы видим на западе, впрочем. Но я не мог бы сказать, где это происходило. Она была абсолютно прямой, и с каждой стороны дороги, изредка, дерево. Ты знаешь, не особо густые деревья, не так много листвы. Но эта машина, которая была с откидным верхом (с откидным верхом, я имею в виду, без крыши), ехала со скоростью, ну просто фантастической. И затем, кто-то сидел сбоку меня, кого я не видел, впереди находился, так называемый водитель, слева, впрочем, и у этой машины не было руля, всё шло как автоматически. Не было руля, я не знаю, для чего тогда водитель! (Смеются)
Может он управлял с помощью своей воли или как?
Я понятия не имею. Впрочем, меня интересовал не водитель; кроме факта, который я заметил, что не было руля, и что она неслась с фантастической скоростью. И потом, я смотрел перед собой и говорил себе: ну как же так, мы едем вперёд или назад? И я не понимал, то ли эта машина ехала на всей скорости вперёд, то ли на всей скорости назад, я абсолютно не понимал. Я был слегка удивлён, и в какой-то момент, я обернулся и увидел на этой дороге, то есть, позади меня, в одном месте лежала масса камней для мощения дорог, больших камней, загораживающих часть этой дороги, которая была, однако, одной единственной – мы были совсем одни, мы мчались абсолютно прямо, там лежали большие камни, и я говорил себе: ну как же так, собирается ли водитель обратить внимание, и затем, как если бы мы проехали, или мы проезжали автоматически, без того, чтобы водитель что-то делал, мы проезжали рядом с этой массой, с этой кучей камней, загораживающих половину дороги. Кстати, позади также была собака, похожая на большую собаку-волка, и я говорил себе: её же раздавят. Однако, мы ехали вперёд, машина, казалось, едет вперёд, но я беспокоился о вещах, находящихся именно позади. Я говорил себе: неужели эту собаку раздавят? И затем, также автоматически, эта собака исчезла.
И я не знал, вперёд мы ехали или назад. (Смеясь) Именно это меня тревожило! И потом, в какой-то момент – вероятно, как раз тогда, когда я должен был пробудиться (было уже утро) – кто-то находился рядом, мы, должно быть, остановились, вышли из машины, тогда там, я увидел, что это была роскошная машина, с подушками - ничего цветистого, абсолютно ничего от всего этого, кроме того, что она была широкая, мощная, и она мчалась, я говорю тебе, с фантастической скоростью, и затем, мне захотелось снова сесть в машину, и кто-то стоял рядом со мной, я не знаю, кто это, тогда мне захотелось, чтобы он прошёл вперёд меня, понимаешь, чтобы он прошёл первым, как если бы он был важной персоной, и я говорил себе: он сядет справа, а я обойду машину и сяду через другую дверь. Но, прежде чем я смог что-то сказать, этот человек залез в машину и пошёл прямиком сесть.
С другой стороны.
С другой стороны, с левой. И я сел, значит, справа. Мне кажется, что лежала красная подушка, там, где я сел. Вот и всё, как мне кажется. Это было действительно любопытным.
Но эта фантастическая скорость, и затем моё удивление: я говорил себе: ну как же так, мы едем вперёд или назад? (Суджата смеётся) Именно это мне…я не понимаю. Однако, водитель смотрел…
Вперёд.
На то, что казалось впереди, и однако (смеясь), я говорил себе: мы едем назад или вперёд?
И ваше беспокойство было о так называемых вещах позади.
Ну да, я обернулся, чтобы понять, в каком направлении мы ехали! И тогда, я увидел позади… я не знаю, я не разбираюсь в дистанциях, но лежала, словно куча камней, больших гранитных булыжников, занимающих половину дороги, я говорил себе: боже мой, собирается ли водитель… ? Но, тем не менее, это было позади меня (смеются).
То, что было позади, было впереди.
(Смеясь) Да, что-то подобное, то, что находилось позади, было впереди! Это так странно, что я тебе это рассказываю, поскольку, иначе, я… И эта машина, по форме, я никогда не видел такой машины.
Когда вы вышли из машины, вы увидели цвет?
Нет, я заметил эти подушки, так как это была очень просторная машина, возможно, почти такая же широкая, как эта комната – может быть, нет, всё-таки, но подушки, ты знаешь, типа кожаные, тёмно-коричневые. В этой машине не было крыши, она не казалась высокой на колёсах, её форма казалась мне довольно квадратной.
Кубообразной?
Да, или, может быть, прямоугольной, но, особенно, она имела большую ширину, и затем тот факт, что она имела фантастическую мощь, она шла с потрясающей скоростью, и водитель не делал ничего, всё происходило автоматически. Я видел даже, мне кажется, в какой-то момент он поднял руку, вот так (жест), чтобы… (Смеясь) Послушай, я не знаю то, чем он управлял!
Да, это странно.
Действительно, это очень странно. Недавно, я рассматривал это снова, и я говорил себе: как так? Казалось, мы едем к будущему, но я не знал, я спрашиваю себя: то будущее, которое мы называем будущим, не было ли оно позади меня, ты понимаешь?
И я, я ехал в какое-то будущее ещё более далёкое, именно об этом я себя спрашиваю, поскольку я не знал, то ли я ехал вперёд, то ли назад.
Да, несомненно, это имеет какой-то смысл.
Конечно, и я спросил себя, не означало ли это, что это будущее…
Это прошлое было уже…
Будущим, было уже будущим, но будущим, через которое я уже прошёл – которое было уже пройдено, я спросил себя об этом.
Что ж, это очень странно.
Это действительно странно. Вероятно, это так, будущее было уже позади – то, что мы называем «будущим», не так ли, как ты недавно сказала, будущее было позади, это было уже позади. И автоматически, это препятствие, например, было уже пройдено, и мы продолжали ехать в будущее. Но я спрашивал себя: находился ли я в прошлом, или мы ехали вперёд, или назад, потому что для меня материального, то, что находилось позади, это было будущее. Я себя спрашиваю, я не очень хорошо понимаю.
Да, то, что вы говорите, кажется мне очень ясным.
(Смеясь) Это такая странность! Это происходило прямо перед пробуждением.
Ладно, я не вижу в этом видении особенного интереса, кроме его необычности.
Но это должно иметь – это как раз для того, чтобы показать, что всё то, что кажется сейчас путём и тем и этим, всё это - что ж, это судьба мира, это мчится на всей скорости к чему-то другому.
Только две вещи я увидел позади себя: эту кучу больших гранитных валунов, загораживающих, вероятно, половину дороги, и затем, эту собаку-волка, порода собаки-волка, немного чёрная, я спрашивал себя, не раздавят ли её, но она исчезла.
Эти существа, они кажутся чудовищными, и затем они исчезают, в то время как вещи, очень материальные, остаются, не так ли, как камень, гранитный валун, но всё это… для этой машины нет препятствий.
Она ехала автоматически, то, что меня также поражало, она ехала автоматически. Может быть для того, чтобы заставить меня понять, в какой-то момент, я увидел водителя, поднимающего руки в воздух, словно забавляясь (смеясь), я ничего об этом не знаю. Я понятия не имею, какой это представляет интерес, но, возможно, что будущее (смеясь) уже позади меня, позади нас.
Вы помните, Мать говорила, что она была впереди.
В будущем. Она была так далеко от других.
Да. Я не знаю, что за личность находилась возле меня.
Но в какой -то момент вы подумали, что это был человек.
Да, я подумал, что это был человек. Но я увидел его не один раз, поэтому я спрашиваю себя: не имел ли я двойника, ты понимаешь, высшего двойника. Я его не видел, однако в другой раз я увидел именно так, что это был я сам, но как если бы я был маленьким мальчиком рядом с…
С этим существом.
С этим существом. Но это был как двойник, если угодно.
Это не был Шри Ауробиндо?
Нет-нет. Нет-нет. (Смеясь) Если бы это был Шри Ауробиндо, я был бы так взволнован.
Словом, он казался мне гораздо важнее, чем я. Впрочем, я никогда не мог понять своей важности.
Да, возможно, это как тот двойник, которого я увидел однажды: в общем, не важно.
Ну, послушай, пожелаем, чтобы будущее было позади нас! (Смеются)
(Смеясь) В данный момент, оно выглядит, скорее, мрачным, это будущее, в машине нынешнего времени, в машине Индии или Конца Земли.
Всего, Конец Земли находится в Индии, и даже в мире. Это всё…
Разумеется, оно выглядит абсолютно мрачным.
Но, мне кажется, что это большая надежда, которую вам показали, очень большая надежда, чтобы сказать вам: вот, могут быть препятствия, могут быть угрозы – эта собака-волк, ведь собака-волк, это же угроза.
И вся та большая преграда камней, загородившая половину дороги, но только половину, поэтому… и водитель, который управляет судьбой мира, едет невозмутимо.
О! Нет… машина едет совсем одна.
Она едет совсем одна.
Автоматически.
Автоматически, и ей ничто не мешает продвигаться вперёд, и продвигаться с нужной скоростью.
Что ж, я не знаю, моя Милая.
Но ближайшее будущее, «next»: я не имею в виду немедленное, ближайшее будущее, оно без препятствий, это road [путь], который ведёт.
Да, не было никого, только эта машина, которая мчалась вот так, абсолютно прямо.
Тогда ближайшее будущее, вот так, даже если непосредственное будущее полно угроз и препятствий, это неважно, проходишь всё и без загвоздок, вы видите.
Ох, да! Это было абсолютно smooth [гладко, ровно], она ехала великолепно. (Смеясь) А я, я не знал, ехали ли мы вперёд или назад.
Но по правде, это чудесно, это чудесно.
Именно это меня особенно… (Смеясь) Однако же? Вперёд или назад?
20 июля 1996
Я думаю обо всех тех, кто снова придёт
в человеческом теле, и должен будет бороться
с теми же самыми слабостями,
с теми же самыми ошибками,
с теми же самыми иллюзиями,
с теми же самыми горестями
и, наконец, с той же самой Смертью.
Надо выйти из всего этого Несчастья и этой Лжи.
21 июля 1996
В этот день, двенадцать лет назад, я увидел Великого, Чудесного Шри Ауробиндо.
Нужна долгая «варка».
Мать, одетая в бриллианты
Сегодня 21 июля, это составляет 12 лет.
Великий Шри Ауробиндо[33].
Вы ничего не увидели сегодня ночью?
Нет, нет, я ничего не увидел (смеясь), фактически, я не увидел ничего, но всё же, произошло нечто странное.
Похоже, я вижу только странные вещи!
Но недавно, вы увидели то, что было полным надежды, знаете ли.
Но я об этом понятия не имею, моя Милая.
Полным надежды.
Я не осмеливаюсь тешить себя надеждами. Я не тешу себя ничем, впрочем, я совершаю свои шаги, это всё, и затем, вот. Да, я увидел кое-что странное. Это не «увидено», поскольку, фактически, я не увидел ничего.
Это Павитра, именно Павитра пришёл мне сказать что-то, но сказать… Каким образом? Это как если бы что-то произошло, и, если угодно, репортёр тут же сказал то, что произошло, понимаешь.
Eye witness account [отчёт очевидца], как они говорят.
Он приходил мне это сказать и, однако, я не могу сказать, что я его видел. Словом, это был он. И, как если бы, это было собрание общественности, открытое, или театр, я не знаю. Но выглядело так. И он мне говорил: «Мать вся была одета в бриллианты». Она была полностью одета в бриллианты, и у меня сложилось впечатление, что я даже видел нечто вроде высокой короны, наподобие тиары, вся в бриллиантах. И вот, она вся была одета в бриллианты, и на ней - свет свыше.
И в то же время, как если бы… Возможно, это было представление или публичное собрание, на котором называли людей, находящихся там, присутствующих перед этим открытым проявлением Матери. Тогда, он называл мне имена: есть этот, есть тот… я не запомнил, но я запомнил два имени, странно, он назвал Мари-Пьер, «role people» [важная особа] (смеются), и у меня сложилось впечатление, что это были люди (словно их должна была знать Кармен, впрочем), и затем, было другое имя, оставшееся в моём сознании более ясно, поскольку это меня удивило, он назвал: Joseph Kessel.
Kessel?
Kessel, я не знаю, это писатель. Между прочим, Кармен его тоже знает.
Это не тот, кто написал что-то об Африке?
Я не помню больше того, что он написал, но я был удивлён, как если бы он мне читал, ты знаешь, читал, как читают программу, он говорил: Мать - вот такая, и это было, как что-то публичное. Мать – как публичная манифестация, Мать – вот такая, и затем, одета в бриллианты, вся одета в бриллианты и со светом свыше, на ней - свет свыше. Очевидно, это, ох! высший свет, от Высочайшего. И потом, он называл людей, присутствующих там, не много, потому что быстро я не понимал больше… кроме последнего имени, оставшегося в моей голове с удивлением, этот Kessel.
Вот, так странно всё это.
И в то время, когда он говорил, как если бы вы видели то, что происходило.
Да, я был скорее удивлён, немного baffled [ошеломлён], вот так, этой вещью. Я был внимательно сконцентрирован на том, что он…
На том, что он говорил.
Что он говорил.
Но, значит, это происходило на Западе, наверно.
Ну, я не знаю, моя Милая, да, это выглядело, как…
Вероятно, во Франции.
Да, я не знаю. Что это означает… Мать вся одета в бриллианты, она открыто проявляла себя, не так ли. Именно эта вещь была важной: это было что-то публичное. Как в театре, если можно так сказать.
И вот, я не знаю почему, это меня поразило до такой степени, что я себе повторил – ты знаешь, как после вещи – я повторил себе это один раз, затем второй раз, словно имелось нечто удивительное, которое фиксировало сознание, которое хотело наблюдать.
Ты понимаешь, когда он начал мне говорить о людях, присутствующих там, я находился под впечатлением этого открытого проявления, публичного появления Матери, полностью одетой в бриллианты, со светом на ней, свыше. Именно это меня сразу потрясло. Но потом, когда он начал называть мне имена присутствующих людей, как если бы сознание не слышало больше хорошо, ты понимаешь, я оставался захваченным в…
Первым фактом.
Да, первым фактом. И затем, самое последнее… это тоже был, впрочем, друг Кармен. Может быть, это имя имеет смысл, Kessel для меня, всё это означает мир…
Это прошлое.
Абсолютно прошлое, не так ли, это ушло из моего сознания, эти писатели, эти люди. Однако, появление Матери, это совсем не «прошлое».
Есть не только бриллианты, но и этот свет.
Да?
Я пыталась вообразить Мать, всю в этих бриллиантах, должно быть это было сияние!
Вы увидели сияние.
Ох, я не могу сказать, что я увидел, но…
Поскольку, вы должны были что-то увидеть, когда он рассказывал.
Вероятно.
Потому что, вы сказали в своём повествовании, что вам показалось даже нечто вроде тиары, тогда, если вы ничего не заметили, это не имело смысла.
Да, верно: заметить что-то, я не знаю, у меня имелось впечатление тиары, ты знаешь, немного как конус или… я не мог бы сказать: то ли слегка круглой формы, высокая, словом, это великолепие, так сказать.
Она, должно быть, была полностью dazzling [ослепляющая].
Я не могу сказать то, что я увидел, словом, во всяком случае, Павитра сказал мне это, сказал: «Это записано».
25 июля 1996
Есть Чудесная Милость на наших жизнях, иначе мы никогда себя там не узнали бы.
Мне вспоминается, в самом начале, около 1954, Мать сказала мне однажды, в кабинете Павитры: «Это почти, как если бы я произвела тебя материально» (в моём рождении, или раньше). Я остался с широко открытыми глазами.
Мы не знаем ничего о тайнах существования.
26 июля 1996
Да, Господи, мы Вас
просто любим,
и именно это – живое.
Всё остальное – смертное.
(Вчера пережита отвратительная агония).
Вчера вечером, с моей Милой, делая несколько шагов по лужайке (в то время, как мы рыли этот «borewell» [колодец] без воды), моя Милая почувствовала в своём теле: «Мы больше не в жизни. Мы с другой стороны».
27 июля 1996
(Относительно «borewell», который мы копали)
Если ты можешь делать всю эту работу призывая Мать в каждое мгновение, в каждую секунду, это – пот-ря-са-ющая Йога.
Ты благословлён.
Фактически, вся жизнь состоит в том, чтобы заставить нас достигнуть точки достаточного призыва.
В Материи (и это, её милость), это становится таким постоянным – крайне необходимым.
В Материи, так: «ты хочешь жизнь, или ты хочешь смерть?» - говорила Мать.
28 июля 1996
Это больше не «второсортное человечество», как говорила Мать в 72, это животность второго сорта.
Август
6 августа 1996
Хиросима.
(1945) Первая американская лаборатория «прав человека».
Это произошло спустя три месяца и один день после моего выхода из немецких «прав смерти».
Мы достигли большого прогресса в искусстве умирать с начала династии Меровингов.
7 августа 1996
Надо, чтобы мы клеточно поняли всё Несчастье и Ложь этого способа существования, чтобы смочь делать (или выдерживать) эту работу.
Нет ничего более тотального, чем клеточное – оно объединяет всё.
Сегодня ночью, с 6 на 7 августа, я увидел нечто такое, что меня удивило (Суджата посоветовала мне записать его). Я давал Матери пищу! Это место находилось не в Ашраме, и не было прежних людей, которые служили Матери. И я подавал Матери несколько различных блюд, одно за другим, и меня оставило удивлённым то, что она ела много, почти обильно, она, которая не ела почти ничего! (под конец, был даже шоколад! наподобие того, который приготавливает Суджата!). Затем она вышла на улицу (я следовал за ней), я не мог бы сказать в какой стране, были люди, (не толпа), которые мне казались западными, может быть (но я не знаю). Мать шла не беспокоясь, решительным шагом. Тогда я услышал голос, говорящий по-английски (!): «She is following her own immortality» [Она следует за своим собственным бессмертием]. Странно!
Я рассказал Суджате об этой обильной пище, которую Мать принимала, и Суджата сказала мне: «От кого она принимала бы вот такое приношение?!»
Именно на улице я услышал этот голос, выходит, именно в жизни мира Мать ищет своё бессмертие.
8-9 августа 1996
Мать надолго кладёт свою голову на грудь Суджаты (правая сторона), затем, она её обнимает, очень нежно, и щека к щеке.
На ней было сари цвета «старого золота», и она была юной, щёки наполненные. («Старое золото» = золото тёмного цвета).
12 августа 1996
Ужасное…
Всё такое жестокое позади улыбки, и очень жестокое позади автомата.
О, Господи, освободи нас.
Только Любовь может вынести это.
Этот отвратительный священник, называемый «Аббат Pierre» (очень почитаемый католической Францией), заявляет, что «Холокост никогда не имел места» - потому что, позади, он хочет сказать, что «католическая инквизиция никогда не имела места» (на протяжении пяти столетий). Это верно, что священники инквизиции будут с нацистскими священниками. Церковь не может ошибаться.
15 августа 1996
Чайтанья[34].
Сегодня утром (15 августа) я сказал П.: это - вся Темнота, потому что мы приближаемся к центральному Огню.
Мы поставили красивого Нанди под алоэ и биски[35].
124 года Шри Ауробиндо.
Мы не знаем, адское это или чудесное.
Но мы знаем, что это Они,
Их Любовь,
(желающая войти в эту Тьму.
Или выйти оттуда).
18 августа 1996
18 лет в Конце Земли.
Моя Милая сказала мне: «Я вложила мою песню в сердце Дума».
21-22 августа 1996
Сегодня ночью, в середине ночи, я увидел и одновременно услышал: «чёрная дыра», и речь шла о том, чтобы «нырнуть в чёрную дыру», и мне говорили, что эта дыра имела… я не знаю, более… трёх метров или трёх километров (!) глубины.
Затем, сегодня утром (22 августа), перед пробуждением, я увидел образ, как фото (или обложка книги, но это очень живо): отвесная скала, высокая серая скала, и было словно облачное небо или лёгкие облака, или лёгкий туман бежал вдоль крутой стены этой скалы, и… белая чайка, совсем одна, словно она хотела влететь во впадину стены, клюв почти рядом с этой крутой скалой, словно она летела на место.
Я не видел моря, я видел только эту отвесную скалу и птицу, клювом к этой стене, как если б я видел всё это с простора.
Эта «чёрная дыра», куда следовало «нырнуть», была едва ли шире, чем человек.
27 августа 1996
Я приближаюсь к лучшей «формуле» (??)
28 августа 1996
Твоё письмо от 24 мая (уже!) по возвращении из Африки, было очень хорошим, ободряющим или успокаивающим – я надеюсь, что эта львица сопровождает тебя всегда. Мать имела мужество Львицы. И оно нужно на этом пути. Необходима беспощадная Искренность, иначе все силы здесь, чтобы смести вас – они разъярены, и всё больше и больше, через этот мерзкий мир. И какова Надежда, разве не в том, ради чего мы работаем? Что ещё делать другого, кроме как бороться всем своим сердцем и всем своим телом против этого гнусного кишения, поглощающего Землю. Надо быть с выжившими.
Вот, мне хотелось бы только обнять тебя по-братски […] и сказать тебе, что ты остаёшься в моём сердце. Писать становится трудно – всё трудно, но мы шагаем, мы идём к Победе, на этот раз.
Мужества
.Божественное Жертвоприношение
Попробуй, моя Милая, попытайся рассказать мне, припомни снова это видение.
Это меня огорчает, поскольку там было много вещей. А я не помню больше точных деталей, я помню только приблизительно.
Ты не знаешь, сколько прошло лет?
Без понятия.
Но мы находились в Конце Земли?
Да-да, мы находились здесь. Это происходило в восьмидесятые годы, да , наверняка в восьмидесятые, в начале восьмидесятых, может быть, но на самом деле я не могла бы вам сказать. Поэтому, я рассказываю то, что я помню: это было так, словно я гналась за кем-то, кто не был таким уж хорошим, он, должно быть, совершил преступление или нечто в этом роде, и я его преследовала, затем он вошёл в лес, во всяком случае, это выглядело как лес. И, не знаю почему, мне также помнится собака, очень смутно, она была со мной или помогала мне преследовать. Это не было настоящим лесом, скорее, stand of trees.
Аллея или что?
Stand of trees: не совсем лес, но много деревьев, место, где было полно деревьев. Преследуя, я прошла через…
Этот лес.
Да, и когда я вышла из леса, я удивилась, потому что стоял очень красивый старый дом, как с тех времён, когда строили заминдары; мне кажется, имелось два этажа, просторный, со всех сторон окружённый садами, что ли. Во всяком случае, вокруг дома было совсем пусто, деревья не касались дома.
И вот, я была очень удивленна, увидев это, и я осталась слегка прикованной на месте, когда мне показалось, что я увидела на террасе Мать. И затем я увидела, как Мать бросалась в пустоту (как делают diving [прыжок в воду]), вы знаете, как если б она…
Ныряла.
Ныряла, и она нырнула, я не знаю куда. Потом, гораздо позже, я поняла, что дальше, чуть дальше, не тут же, этого не было видно, не так ли, всё то, что я видела, фактически, это переднюю часть дома, и как я вам уже сказала, всё выглядело открытым. И, это было, значит, потом, имелось озеро, и Мать каждый день ныряла в это озеро. Вот. Потому что, как же я поняла? Это значит, что потом Мать нырнула , и я посмотрела с удивлением, и затем, я увидела какого-то господина, очень приветливого, который возвращался с Матерью, поддерживая её своей рукой. И Мать была почти в трансе. И мне запомнился цвет её платья: сиреневый или, я не знаю: вы говорили сиреневый или…?
Аметистовый?
Аметистовый, да, аметистовый. И действительно, как в трансе.
Так она шла?
Она шла, но, скажем, именно он заставлял её идти.
Он её поддерживал?
Это он её поддерживал, он ей помогал. И к тому же, он пришёл очень приветливый, в самом деле, дружелюбный джентльмен, и с улыбкой, с которой он сказал мне что-то.
И я поняла, что этот приветливый джентльмен, как я его назвала, поскольку я не знала его имени – у него не было бороды, но я видела его лицо, поистине, с большой приветливостью, и я поняла, что это был Шри Ауробиндо. Именно он объяснял мне, что Мать это делала каждый день. Она делала это днём, и затем вечером она возвращалась, и на следующий день, она начинала снова. Видите, это было так.
Каждый день она ныряла на землю?
Разве это было на земле, я не знаю об этом ничего.
Словом, в это место?
Да, да. И к тому же, это был высокий дом, вы понимаете, иными словами, это был большой дом былых времён, с террасой – как крыша Happywood.
С такой вот высоты, она ныряла.
Что ж, по-моему, это так, она ныряет на Землю или в Землю. И именно тебе это показано, то есть, это имеет смысл, связанный с тем, что мы пытаемся делать.
Но в этом, нет индивидуумов. Это на Земле, и именно ты это видишь, понимаешь ли, значит, это связано с работой, которая делается, или которую мы делаем.
Я не знаю, мне такое не пришло в голову, совсем: индивидуальное или что, поскольку, я была слишком захвачена тем, что делала Мать.
Тем, да.
Это Божественное Жертвоприношение?
Да, да, это Жертвоприношение.
Я присутствовала во время жертвоприношения, и я, как раз, говорила себе: ох! каждый день Она делает это.
Да, жертвоприношение, божественное.
Божественное.
Ну нет, разумеется, это не индивидуальное, вот, это для Земли, именно на Земле Она совершает это жертвоприношение. Это же Мать!
Я также очень смутно помню, тогда, что это было некое количество жертвоприношений, дней, раз, которые она должна была сделать, и это уже почти заканчивалось.
Возможно, оставался только один день, чтобы закончить…
Жертвоприношение.
Да и, вероятно, «каждый день» выражал другое время.
Это не были земные дни, но нечто другое.
Да, несомненно, остаётся один день. Не правда ли, именно так, это последнее, последнее ныряние.
Последнее ныряние, которое…
Которое изменит всё.
Поскольку, это очень смутно, я не знаю, правда ли это, так как очень мучительно было видеть состояние Матери, понимаете. Тогда, именно поэтому Шри Ауробиндо меня успокаивал, говоря, что после этого, Мать не будет больше в этом состоянии транса. Она была полностью helpless [беззащитная].
Helpless.
Helpless, это как раз Шри Ауробиндо поддерживал её, заботился о ней.
Разумеется, она была helpless, точно, да, но она делала жертвоприношение.
Она делала каждый день. Я думала, также, что поняла, но я не знаю больше, кто пытался помешать Матери делать это, это происходило почти так. Однако, всё это такое смутное, такое далёкое, вы понимаете, то, что во мне осталось, это видеть ныряние Матери, первая вещь, и затем, видеть Мать на руке Шри Ауробиндо – я его назвала Шри Ауробиндо – во всяком случае, я назвала его amiable джентльмен, он, поистине, с большой приветливостью.
Конечно, он джентльмен, Шри Ауробиндо.
Хотя, он не имел ни бороды, ни длинных волос, но имелось нечто другое, и он действительно поддерживал Мать, там. Мне также запомнилось, что я находилась возле них, когда он ей объяснял.
Я также помню, что речь шла о количестве раз, сколько Мать должна была это делать. И это приближалось к концу, и на следующее утро, она должна была сделать ещё один раз, чтобы закончить.
Верно, именно так, остаётся последний раз, последнее ныряние.
Любопытно, ты мне сейчас говоришь, а несколько ночей назад, я увидел эту чёрную дыру, я тебе рассказывал об этом, и мне говорили, что надо нырнуть (именно это слово было употреблено), надо нырнуть в чёрную дыру. Она имела не более двух метров в ширину, даже не полтора метра, то есть, имелось совсем только… место для одного человека, для одного человека, чтобы войти туда внутрь, нырнуть внутрь. Но это было чёрным, и мне говорили: «Это чёрная дыра». «Надо нырнуть в чёрную дыру».
И фактически, наш разговор недавно, вдруг напомнил мне…
Ах, ты видишь, то, что я тебе рассказал там, напомнило тебе твоё видение.
Ох! Я очень чувствую, что мы прямо близко от этого последнего дня, и чем он является в нашем земном времени, мы не знаем, но я чувствую, что мы не далеко от последней операции.
Ну конечно, зачем бы Мать и Шри Ауробиндо показывали бы тебе это, не было ли это потому, что оно передаёт работу, которая делается, чтобы освободить эту загубленную землю.
Я не знаю, то, что меня затронуло, это всегда Мать, видеть её беззащитной.
Да, беззащитной.
Беззащитной.
Абсолютно.
Тогда, если бы Шри Ауробиндо оставил её лишь на мгновение, что случилось бы с Матерью? Мы не знаем.
Да, абсолютно беззащитная.
Абсолютно беззащитная.
Ох! К концу, так, семидесятого года, семьдесят первого, семьдесят второго, семьдесят третьего, настолько чувствовалось, что Мать была пол-но-стью беззащитная. И именно тогда (Сатпрем плачет) я понял!
Великая божественная Мать.
О да!
По-человечески, в моей душе, не так ли, я, возможно, выразила это, я сказала: «Но почему Мать заставляют это делать?» Понимаете…
Шри Ауробиндо сказал, что это был последний раз, что оставался ещё один раз, и затем это закончилось бы, она не должна была делать это постоянно.
И к тому же, о! Да! Вот уже сколько тысячелетий, она делает это.
Нет, что касается меня, я находилась в своей любви к Матери, не правда ли, my concern, в моей заботе.
Я ни о чём не размышляла.
Я не спросила, почему или для чего я вижу.
Ну конечно, это именно я размышляю об этом спонтанно. Ты знаешь, это любопытно, и несколько дней назад, ты также вспомнила то видение, возможно, 1907го, где Мать ныряла, и это было тёмным, враждебным, и в глубине она обнаружила эту субстанцию. Она сказала, что это было одновременно и пластичным, и твёрдым, как алмаз. И это точно… нельзя сказать ещё точнее. И она увидела это перед тем, как встретить Шри Ауробиндо.
Ах да! Давно…
Она ныряла туда внутрь.
Но это необычайно, поскольку, её описание представляет собой в точности эту плотность, не так ли, это было как алмаз, и в то же время, пластичное – эластичное, сказала она.
Эластичное, и более плотное, чем земная атмосфера.
Более плотное, чем… как алмаз, сказала она.
И Шри Ауробиндо использовал то же самое слово. Что касается меня, то теперь я сказал бы стальное.
Хорошо, моя Милая, я верю, что мы достигнем этого последнего дня. Будем надеяться, что это не займёт годы нашего времени, но так нельзя, это невозможно.
30 августа 1996
В 73 года, мы мечтаем написать то, что нам хотелось бы понять, когда нам было 15 лет, - фактически, я провёл всё своё время, описывая то, что мне хотелось бы знать, когда я плавал вблизи Красивого Острова. Я испытывал такую жажду знать, как если бы меня ничему не научили, ничего не сказали истинного, кроме моря и сильного ветра.
Поэтому, я делал всякие глупости, чтобы мстить за фальшивые святости, которым меня учили, и я совершал всякого рода опасные неблагоразумные глупости, как если бы следовало противостоять всему, чтобы знать – мне нравилось рисковать своей жизнью, чтобы знать то, что она имела в своей утробе. Затем, меня бросили в Чёрную Утробу мира – тогда я начал отчаиваться в пути к Надежде. И я вошёл в вечное Нет, чтобы найти, где находилось Да.
Именно Мать и Шри Ауробиндо открыли мне дверь тотального Да.
31 августа 1996
Это стало ежедневным Адом.
Лучше ничего больше не говорить.
Моя «лучшая формула», каждый раз, всё более ощутимо становится адской.
Это подобно землетрясению.
Мы все – несчастные существа, притягиваемые тяжким прошлым. Именно в глубине этой дыры находится ключ.
Сентябрь
3 сентября 1996
All India Radio, 3 сентября, 14 часов
США предприняли атаку ракетами по Ираку. Сухопутные, военно-морские и военно-воздушные силы, все трое, приняли участие.
Подземный толчок средней величины произошёл в Латуре, в штате Махараштра, в час ночи.
Пусть это свалится им на голову.
5 сентября 1996
(День рождения Кришны)
Сегодня утром, Суджата сказала Матери: «У меня много жизни, я даю Тебе половину своей жизни, чтобы мы с Сатпремом смогли жить вместе до конца».
6 сентября 1996
Я закончил книгу II Савитри.
7 сентября 1996
Суджата с Павитрой:
растворившийся образ Девы
Сегодня у нас 7 сентября 96.
Послушайте, я кое-что увидела, это долгая история, но… вероятно, начало не имеет какой-либо важности, может быть, я не могла бы сказать, но вот конец меня заинтриговал.
(В самом начале, люди подзывают Суджату через её окно, она выходит и в чайном поле, перед её комнатой, видит Супрабху и ещё каких-то других людей, очищающих грязные тазы).
И потом, я вошла к себе, и вдруг, как если бы здесь находился Павитрада, вместо вас, вы знаете? И у него всё было закрыто.
В…? Это происходило в этой комнате? В моей комнате?
Мне кажется, что это было… Всё закрыто. Нет, я поняла, потому что он меня позвал, говоря, что были intruders [посторонние]. Тогда, сначала я подумала, что это были вы, и я увидела, что нет, это был Павитрада. И потом, значит, я пошла… она выглядела немного другой – не совсем как ваша комната, а немного другой. Тогда я вышла, я сказала: «Ну-ка, я посмотрю». И я думала о ком-то, я не знаю о ком, но в конце концов, я вышла, но он тоже, он вышел, и я последовала за ним, на несколько шагов позади, вы понимаете?
Искать этих intruders?
Да, кто были эти intruders.
И снаружи было намного просторней. Имелись большие старинные ворота, вы знаете, окованные железом, как делают. Словно это было большое поместье, куда проходили люди, направляющиеся внутрь. И я говорила: «Ну, вот, я вижу здесь людей, но он даже не обернулся, он продолжал свой путь, он только качнул головой, говоря, что нет, это не те, это не intruders. Он пошёл дальше, а я продолжала следовать за ним, и мы пришли… И дом в этот момент, это был большой дом, это совсем не было здесь, это был дом с этажами, и мы прошли, в самом деле, это представляло собой большую собственность, с садами, с деревьями и прочим. Затем мы продолжили идти и повернули – я запомнила: это находилось справа, и позади тоже имелись старинные дома с маленькими домишками, как гаражи, вещи такого вот рода.
Тогда, вот что он хотел (было также несколько других людей, я не помню больше кто). Я, значит, осталась там, а он пошёл попросить у кого-то лестницу, и этот кто-то был как священник, но одет словно кули (кули, вы знаете?)
Носильщики, люди подобного рода. Очень грязный, но по обращению, с каким Павитрада разговаривал с этим человеком, я поняла, что это был священник, христианский.
О! Христианский.
Да, не pûjârî [индийский священник] или father [батюшка] какой-нибудь. Тогда я осталась вдали посмотреть на всё это, послушать, и затем, он добыл большую лестницу, очень высокую, я хочу сказать, очень длинную, и поставил её возле…
«Он»: Павитра или кули?
Павитрада, кули не шевельнулся, он сидел, согласно ему. Она была очень-очень высокой, вы понимаете, как ещё один этаж над Happywood. Happywood и сам по себе высокий, так ещё выше.
И вдруг, я почувствовала, эта лестница, что любопытно, она была деревянной, но как если бы в ней имелась филейная работа. И я вскарабкалась, я залезла – я поднялась, наверняка, метров на пять, потом я увидела, что не было больше… как говорят? Чтобы ставить ноги?
Перекладины, ступени.
Перекладин, ступеней, их больше не было. Тогда я сказала: «Что же мне делать?» Я немного осмотрелась, и затем Павитрада что-то сделал, я не знаю что, и там появились ступени. Тогда я вскарабкалась, действительно, высоко, а! Выше этих эвкалиптов (Сатпрем смеётся). Вы представляете! Я карабкалась, и затем, я увидела через окно то, что мы должны были делать. Тогда я поняла, кто там был внутри – это была комната, полностью закрытая, и имелся также камин, однако рядом с камином находилось изображение, картина или что, вероятно, очень старинная картина Девы. Её никто не выносил во время работ, её не снял бы никто: её не трогали, это было что-то очень редкое.
Но когда я посмотрела, фото, вдруг, начало перемещаться, и с головокружительной скоростью, вы знаете, как если бы оно бежало.
Фото, образ?
Образ, это была Дева, но для меня это была немножко Мать, не так ли, и это фото обрело жизнь и начало с таким темпом, с такой скоростью, это было dizzy [головокружительным], больше не было видно фото, вы знаете, всё выглядело…
Вибрирующим.
Всё выглядело вибрирующим. Когда что-то проходит очень быстро, как вы говорили?
Ну, веяние или же? Вибрация или что?
Нет, когда вы там и что-то проходит очень быстро, что вы видите? Это больше не…
Да, это больше не что-то фиксированное, это… это немного расплывается.
Слегка, да, и не разберёшь, я поняла только, что это был образ Девы, как её назвали, и что это не имело больше формы, это двигалось с такой скоростью, что больше не было видно ничего.
Да, нет больше формы.
В кинематографе, если что-то вращается очень…
Разумеется, это вращается со скоростью большей, чем глаза, всё blurred [расплывчатое].
Blurred, вот, именно это слово. Образ был полностью blurred, но тогда скорость, поистине, головокружительная.
Однако, всё время в этой комнате.
В этой комнате, как если бы это растворялось.
Растворялось?
Да, потому что это исчезало, это происходило с такой скоростью, что просто исчезало, я не видела, чтобы образ вернулся на своё место. Словно он потом растворился. Я ни к чему не прикасалась, я только посмотрела через оконное стекло, окно было закрыто. Я увидела дверь: полностью закрыта.
Есть всё-таки что-то… Вначале всего этого, был этот христианский кули, священник, он был христианским священником, и затем ты видишь этот образ Девы, значит: это видение имеет какое-то отношение к католической церкви.
Да. Вот почему конец показался мне немного странным, не так ли. Вы знаете, есть antiques priceless [бесценные вещи древнего искусства], как если это была очень старая картина, и это была картина для других.
Это означает, может быть, я хочу сказать: она исчезала, но если это была Мать, то она не исчезла бы.
Нет. Конечно, нет!
Ты понимаешь, это религиозный христианский образ.
Верно, да.
Их церковь.
Да, да, наверняка, это Roman Catholic [католическое].
Что ж, вероятно, всё это находится в процессе растворения. То, что заставляет меня так думать, это действительно тот кули, священник, который выглядел как кули, не чистый.
Совсем не чистый.
Конечно, разве она чиста, их церковь?
И кожа его не была белой, у этого кули.
Ну да, он не был белым, словом, это был священник, и он был как кули.
О! Абсолютно.
Я совсем не думаю, что имелась связь с первой частью твоего видения: первая часть твоего видения, вся эта грязь, вероятно, это Ашрам перенёсся сюда через Супрабху, не так ли, это вся…
Супрабха очищала.
Супрабха очищала, да, она действительно хорошая.
Вероятно, да, это их scum [грязь]. Это не имеет ничего общего, как будто это и происходило под твоим окном, но это не имеет ничего общего с нашим местом, ты понимаешь.
Да, всё это было заурядным.
Они приближались к нам, в кавычках. (Смеясь) Они чувствовали нужду хоть немного очистить свою собственную грязь. Нет, мне кажется, что нет связи между этими двумя видениями, если не считать, что это, очевидно, тонкий мир, с другой стороны, понимаешь. Но с другой стороны мы видим вещи, которые существуют, которые могут быть в будущем или в настоящем, или во всеобщем настоящем. Однако, эта церковь, она умирающая, - она не умирающая, она прогнившая. Она совсем ничего не значит, эта церковь, она имеет силу политических денег. Поэтому, мне кажется, что даже старый образ, который мог быть истинным в этом, во всей этой штуковине, он растворяется сам собой – то есть, крупица чего-то, находившегося в этой церкви, сейчас растворяется, как ты говоришь.
Но это было действительно любопытным, поскольку я не прикасалась, ничего, я находилась снаружи, вы понимаете? Я смотрела через оконные стёкла.
Да, но когда смотришь ты, это истинный взгляд.
Я смотрела, и вдруг… (смеясь) с такой быстротой!
Я говорю тебе, когда смотришь ты, это истинный взгляд.
Это касается церкви, моя Милая. Ты думаешь, что Мать растворялась бы вот так?
Ах, нет! Наоборот, она вышла бы.
Мне кажется, что это, скорее, твой взгляд, который, как взгляд Матери, он наложился туда сверху, и затем (смеясь), образ начал распадаться со всей скоростью.
Потому что в моём сознании (то ли кто-то сказал мне это, то ли как, я больше не помню) присутствовало, что эта комната никогда не была открыта, и всё это осталось – она была довольно роскошной… в основном, богатые вещи. И заметьте… то, что любопытно: этот образ Девы не был поставлен на камин, как вы ставите фото Шри Ауробиндо, как самое важное; образ находился немного сбоку, возле камина, но чуть в стороне, на стене. Она никогда не была открытой, её никогда не открывали, но место было богатое.
Но тогда, вдруг, представьте себе, видеть фото (не фото, но изображение или…), которое начало неожиданно, с большой скоростью, это производит на вас…
Да, как ускоренное кино.
Абсолютно. Это счастье, что я не упала на землю с такой высоты! (Смеются) Я спустилась.
Но я говорю тебе, мне кажется, что это именно так, вероятно, это частичка чего-то истинного в этой церкви, которая являла собой присутствие, некое присутствие божественной Матери, именно это растворяется в общей грязи. То есть, если это исчезает, растворяется, то, поистине, не остаётся больше ни следа, ничего.
Ма. (Смеясь) Хорошо, моя Милая, что ж, пусть она идёт на свалку, эта церковь.
Я не знала, я не понимала точно того, что это означало, именно поэтому мне хотелось вам рассказать. Я не знаю, не потратила ли я бесполезно ваше время.
Ну, нет, моя Милая, это меня всегда интересует. Но я вижу только этот смысл здесь, понимаешь.
Мать всегда говорила, что тот, кто немного знал эту церковь, это было их поклонение, в кавычках, Деве. Так что, ты видишь, растворяется, как раз, та самая вещь. Это значит, что не остаётся ничего. Остаются деньги, политика, папы, да мало ли что ещё. Ладно, что ж, пусть они идут на свалку (смеются). Те там, они не торопятся. Это как Rao @ Co: на свалку, нет, мы не хотим туда, подождите немножко, мы проконсультируемся у lawyer [у адвоката].
В самом деле, он ужасен, этот мир.
Ох, да, моя Милая! Ох, да!
Но почему я вошла в контакт с этим…?
Это Павитра, моя Милая. Послушай, как только дело касается чего-то, имеющего отношение к Матери, ты смотришь, ты видишь.
Именно весь мир должен был бы пойти на свалку. Но, я никогда не забуду это: Шри Ауробиндо, ты знаешь, сначала, я увидел его в своей комнате, и я говорил ему с такой интенсивностью: «Освободи нас!» И потом, я увидел его, лежащим на полу в моей комнате, и там, под моим окном, эти красные, слюнявые, гримасничающие карлики[36]. И Шри Ауробиндо говорил: «Это - не для всех».
Это освобождение - не для всех.
Разумеется, это не для всех, все эти гномы, всё это – должно исчезнуть.
И этот голос, этот голос, такой спокойный, которым он говорил: «Это не для всех».
8 сентября 1996
Очень сильное ощущение «дезинтеграции» (в смысле, физическое, атомарное) по всей этой земле.
18 сентября 1996
Мне хотелось бы написать книгу, как одну большую божественную симфонию.
19 сентября 1996
Похоже, что я не знаю больше НИЧЕГО, что я не понимаю больше НИЧЕГО, но я Тебя люблю.
(Я пишу это, словно для того, чтобы ободрить себя, что есть единое я, которое любит).
Или, нет больше ничего, кроме Материи, которая страдает (и сопротивляется), и не знает больше хорошо, как она живёт.
20 сентября 1996
Радиостанция
Сегодня у нас 20? 21?
20, мне кажется.
20 сентября.
Вчера было 19.9.9.6 (смеясь) много девяток.
Да, я не знаю, посреди ночи, я услышал группы и группы, и группы огромных самолётов. Группы и группы. Это производило впечатление огромных самолётов. Вот так: одна группа и ещё группа, это было долгим.
Это пролетали squadrons [эскадрильи]?
Понятия не имею, я не видел ничего, я только слышал. Но то, что меня поразило, возможно, больше, чем это, что в какой-то момент пришла ты, ты вошла в мою комнату, в это место. Фактически, это место находилось очень высоко, и ты входила, говоря мне: «Какие новости?» И вот, то, что меня поразило, я сказал тебе: «он оставил», как если бы он оставил что-то для… «он», я не знаю, кто этот «он», чтобы смотреть или слушать то, что происходило.
Он оставил…?
Он оставил, как если бы он оставил радио или… Ты понимаешь, словно он оставил наверху радиостанцию.
Ты у меня спрашиваешь, какие новости, я тебе показываю: «да, он оставил…», и я не закончил фразу. То есть нечто, для того чтобы смотреть или слушать. Достаточно слушать. «Он», я не знаю кто: «он». Он оставил то, что надо для… и я видел очень низко, внизу, словно горы или… пейзаж, но очень низко внизу и очень…
А вверху пролетали самолёты.
Ну да, я начал на что-то смотреть, когда ты вошла в мою комнату.
О! И я вас прервала.
Что ж, ты меня прервала, словно ты тоже знала, понимаешь, и ты говорила мне: «Какие новости?». Скорее, именно это меня поразило, чем группы самолётов: какие новости? Как если бы мы имели наверху пост прослушивания вещей, происходящих в мире. Вот, я не мог бы сказать другое. Я ничего тебе не говорил, потому что, достаточно было, что ты видишь, и что ты слышишь. Ты находилась там. Однако, это группы и группы огромных самолётов.
Ты видишь, я тебя не звал, совсем. Ты вошла спонтанно в мою комнату, когда я слушал все эти группы, чтобы сказать мне: какие новости? Новости, это всегда новости мира. Тогда я показал тебе: впрочем, в месте, полностью открытом, я сказал тебе: «он оставил то, через что следует слушать новости». Или, чтобы смотреть новости. Я понятия не имею, кто этот «он». Вероятно, это существо высшего сознания, я не знаю, словом тот, кто наблюдает вещи мира, так сказать. И ты вошла туда так естественно, как если бы это было у меня, в моей комнате.
Обычной.
Да, и затем ты знала, вот почему ты пришла меня спросить, какие новости.
Но вы, вы же не сказали больше ничего, кроме: он оставил.
Да, да, я тебе показывал, как если бы: «мне не было надобности рассказывать тебе новости, тебе следует только слушать и смотреть, всё там, достаточно смотреть», или «достаточно слушать».
Любопытно, а? И это началось от гула пролетающих самолётов.
Ох, да! Гул, это было, в самом деле, таким мощным и долгим, группы, группы, группы, как если бы они пролетали над моей головой, вот так.
Но мы и так уже были очень высоко.
Значит, это место мира, откуда мы видим обзор.
Откуда мы наблюдаем…
То, что происходит.
То, что происходит, да.
Но самолёты, пролетающие вот так, очень часто это означает войну.
Ох, да, что ж, мы всё время внутри, а?
Только истинное не…
Не взорвано.
Не взорвано. Но это постоянно, фактически, спрашиваешь себя: но как происходит, что это не взрывается?
Да, то есть, есть только маленькие взрывы, но не большой…
Не…
Не взрыв.
Ох! Есть много вещей, которые должны исчезнуть. Но мой постоянный вопрос: что же Они предпримут там?
Это такой земной позор, ох!
Во всяком случае, в моём теле это… я не знаю, это что-то невозможное, и затем, это - возможно, не знаешь каким чудом.
Фактически, на протяжении более десяти лет, двенадцать лет.
Да, моя Милая, это…
Это невозможность, которая становится возможной каждый день.
Ах да! Несомненно, на протяжении десяти лет, это своего рода невозможность. Уф! Мы делаем это только потому, что любим Их, и ещё потому, что оно отвратительное, это человечество. Эта система - такая мерзкая. Вся эта корыстная, жестокая, лживая человеческая система. Они одержимы.
Именно это я себе постоянно повторяю: надо выйти из этого Несчастья!
Это - земное Несчастье, оно никогда не было такого масштаба, не так ли.
Но, всё-таки, мы ожидали новость.
Да, ты вошла в мою комнату, это особенно меня… остальное, я не посчитал бы важным, все эти группы самолётов, поскольку они есть всё время и повсюду, с людьми, только и ожидающих случая, чтобы бросить бомбу на соседа, не так ли, это бизнес. Нет, меня поразило то, что именно ты вошла в мою комнату, в тот момент, говоря: «Какие новости?»
Да, мы ожидали новости.
Ожидали, и я, я жду! (Смеясь) В действительности, я жду уже на протяжении долгого времени.
Вот, это всё.
Возможно, новости не должны замедлиться, поскольку вы это увидели.
Но именно ты сказала: «Какие новости?»
Нет, это мой вопрос.
И фактически, как раз эта вещь интересовала меня больше всего во всём этом.
Да, но это означает, что это, должно быть, весьма неизбежно, я хочу сказать, если вы увидели вот так…
Говорю же тебе, я даже не рассказал бы тебе этого, если бы не было такого конца. Это меня заинтересовало, что ты пришла, и что «он», этот «он» оставил словно какой-то приёмник, где смотришь, где слушаешь новости мира, так как это располагалось очень высоко, и мы видели землю или какой-то неясный пейзаж свысока, и всё это было открытым.
Да, но я хочу сказать своё соображение: почему вы увидели вот так…
Новость, которую мы ожидаем, не должна задержаться проявить себя. Вот, именно это мне хотелось сказать.
Но уже столько времени, это – неизбежность, (смеясь) неизбежность, которая не…
Нет, но вы никогда не видели подобного. Это для меня означает, что это почти здесь, вы понимаете, я имею в виду: месье Время не тянется вечно, оно сократилось (смеются).
Мне кажется, что оно тянется вечно (смеются). Это мужчина или дама?
Месье Время.
Месье Время (смеются).
29 сентября 1996
Обнажённое тело
Сегодня 29 сентября.
29, боже мой!
Мы приближаемся к последней декаде года.
Да, конечно, это скверная декада.
Скверная декада? Ну, нет! Наоборот, были всякого рода хорошие вещи, которые лопнули, а! Всё скверное, то, что мы называем boils [фурункулы], вы знаете, мы имеем ужасные boils.
Этого полно… всё это – изобилует… оно гнилое.
Ну да, точно.
Так вы увидели что-то сегодня ночью? Нет, скорее прошлой ночью, с 28 на 29?
Нет, с 26 на 27.
То есть, позавчера. Вначале... это новое сознание иногда показывает мне ситуацию вот так, но индивидуальную ситуацию тела. Там, это происходило в самом начале, но именно это осталось наименее ясным. Мать была там, я находился снаружи, я не знаю где, на улице, но как раз эта часть с Матерью осталась не совсем ясной. Происходило так, как если бы я говорил ей: «Возьми меня за руку! Покажи мне путь! Скажи мне, куда я должен идти!»
Тогда, я не знаю. Она выглядела серьёзной или что. В моём подсознательном – моё подсознательное, некоторым образом, остаётся очень искажённым, как если бы не было сделано то, что надо, не так ли, или не сделано хорошо, или я не делал хорошо, или… у меня всегда такое ощущение, что я не являюсь тем, чем надо. Словом, это присутствует в моём подсознании, и поэтому, я говорил себе: Мать недовольна (Суджата смеётся). Словом, эта часть наименее ясная. Но то, что осталось ясным, как образ нового сознания: я находился, значит, на улице…
Где была Мать в этот момент?
Я сказал: «Покажи мне путь».
«Возьми меня за руку, скажи мне, куда я должен идти». И тогда, в тот момент, у меня возникло это видение: была как деревня, очень изолированная, дом – то, что не было домом, может быть, хижиной, место очень бедное, в которой должно быть жили очень бедные люди. Но, в действительности, это был я, и я вошёл в этот домишко, или в эту хижину, и увидел на земле своё тело, обнажённое, лежащее на цементе, лежащее на голом цементе, слегка желтоватого цвета, но я не знаю, с бревном или поленом под головой. Вот и всё, я был обнажён.
Цвет немного похож как в моей комнате?
Возможно, я не мог бы сказать. Это не так – нет, твоя комната, она светлая, там, это было, поистине… я не мог бы сказать, этот цемент имел слегка жёлтый оттенок, может быть. Я выглядел обнажённым, лёжа на спине, с бревном под шеей, с поленом. Таково было положение.
Телесное.
Да, очевидно, мы видим, как это обнажено.
Уф!
Ваше телесное сознание, и оно страдает. Да.
Место, очень бедное, и тогда в моём сознании, но это не увидено, понимаешь, поскольку я не видел никого, но те, кто жили там, или те бедные люди, живущие там, это были как... ты знаешь, в маленьких деревушках есть механики, занимающиеся ремонтом машин и подобными вещами. Это было место для этого. Механики, занимающиеся ремонтом.
Они занимались ремонтом.
И в особенности, у меня ощущение большой бедности, то есть, голый, без средств.
Поэтому, я немного опечалился, что Мать не была довольна, так сказать. И то, что меня поразило, это происходило, значит, в ночь с 26 на 27, а ты имела то видение, 28го. На следующий день, точно, ты его видела. Это мне наложило такой бальзам на душу. Знаешь, ты глубоко спала, и ты что-то держала, крепко, надёжно. И затем, во сне, ты пробудилась и заметила: то, что ты держала - оказалось моей рукой.
Да, предплечье.
Верно, предплечье, ты держала его крепко, надёжно.
(Смеясь) Мы лежали на земле бок о бок.
Ты меня крепко держала за руку, тогда, это наложило мне такой бальзам на душу, поскольку, я чувствовал себя немного покинутым, я не знаю почему…
Вы не воспевали к Матери: (Суджата поёт на бенгальском).
Что это означает?
«Протяни мне свою руку, я буду держаться за неё, я буду её наполнять».
«Я буду держаться за неё, я буду её наполнять, и я буду беречь её рядом с собой».
Да, моя Милая. Ах! это наложило мне столько бальзама на душу, поскольку, и вправду (растроганный), как если бы Мать ответила на мою мольбу.
О! Через то, что я увидела.
«Возьми меня за руку. (Плача) Скажи мне, куда я должен идти!» Ах, я прекрасно знаю, куда мы идём, куда это идёт. Я знаю, но в этом материальном сознании, мы настолько бедные! Несчастные.
Конечно!
Мы чувствуем себя такими одинокими и покинутыми.
Вы знаете, я помню, Мать и сама, она чувствовала то же самое, она говорила: «Мне не говорят ничего».
Это осталось запечатлённым в моём сердце: «Мне не говорят ничего».
Ох! Я нахожусь в необычайных условиях, не правда ли, таких милостивых. Но, очевидно, это материальное сознание, совершенно телесное, больше чем материальное, словом, телесное, оно, такое ночное.
Нет, оно не ночное.
Оно незнающее.
Точно, это как маленький ребёнок, который нуждается в своей матери, вы понимаете?
Именно это успокаивает ребёнка.
Да, абсолютно, я это хорошо понимаю, мы в неизвестном.
Разумеется, единственное известное в этом, это мать, которую мы познали, ведь, на протяжении месяцев, мы находились внутри.
Тогда, вот так, ребёнок и его мать. Особенно младенец.
Да, младенец.
Вот.
И ментал, всё больше и больше, я мог бы сказать, не упразднён, разумеется, но незначителен, аннулирован, не так ли, Он представляет собой только общую Ложь, кроме, когда мы поднимаемся наверх, тогда мы, поистине, просто невежественная материя. Невежественная, и которая хотела бы, которая хотела бы, которая знает, что его [тело] несут, ведь его несут. Тело знает это, ничего не зная, ты понимаешь?
За исключением, своего рода веры или глубокой клеточной уверенности, но глубокой. Ох! Это наложило мне такой бальзам на душу, (смеясь) на следующий день ты приводишь свои милостивые… Она говорит, ты видишь, (смеясь) она заставляет сказать мне об этом через тебя, ты видишь, тебя надёжно держат.
Верно, я держала крепко.
Да, моя Милая, мы так нуждаемся, чтобы нас крепко поддерживали.
И для меня это была безопасность.
Ах, это для меня была безопасность! (Смеются)
Да, верно, есть глубина, но большая клеточная глубина, которая знает, но на поверхности, если можно так сказать, эта материя представляет собой неведение, и нет никакого средства.
И вправду, это внешнее материальное сознание – я не говорю это для вас, нуждается в ободрении физическим присутствием.
В нечто, передаваемым ему самому.
Конечно, это должно быть было таким ужасным для Матери, когда для меня закрыли дверь, когда для нас закрыли дверь, для тебя и для меня, она находилась там одна и окружённая чем?
У неё не было больше руки, чтобы поддержать её саму.
Да. Ох! Они проделали УЖАСНЫЙ, УЖАСНЫЙ путь. Боже мой!
Почему же божественная стратегия такая ужасная?
Что ж, потому что земные условия настолько ужасные. Что-то произошло вначале, которое…
Исказило всё.
Которое исказило всё. Которое погрузило всё в Бессознательность, в Бес-сознательность, а! Смерть, Ничто. Надо выйти из этой Бессознательности, из этой Смерти и этого Ничто.
Поэтому тело снова находит всё это, оно снова находит весь путь до самого начала, ты понимаешь, оно следует по нему. До самого начала, туда, до центра, где это может ЗАВЕРШИТЬСЯ! Это Колдовство.
Да, но Они туда дошли, Они завершили.
Конечно, Они сделали! Это сделано!
Но надо, чтобы несколько человек следовали процессу, и надо, чтобы все достигли необходимой точки, чтобы то, что всемирно выражает это Колдовство, однажды было бы всё У-НИЧТОЖЕНО! Все представители дел и представители идей этого Колдовства.
Это Несчастье. Это представляет собой Несчастье.
Это Несчастье в... можно было бы сказать, и в добре, и в зле.
Конечно, это лицевая и обратная сторона одной и той же вещи.
Да, верно, обе стороны одной и той же вещи. Ох! Я это вижу, я это переживаю, и это ужасно видеть… Тогда там, я говорю о сознании, не в теле, видя эту полную двусмысленность, не так ли, где добро служит злу, а зло служит добру.
Как говорила Мать: запутанно перемешанные.
Ах да, абсолютно! Запутанно перемешанные. Надо действительно идти в корень, туда, где это может… повернуться, так сказать, вот.
Как вы проделали фибра за фиброй.
Корни повёрнуты к солнцу, а!
Вот. Хорошо, моя Милая. (Смеясь) Словом, то, что утешает, что на следующий день Мать показала тебе это: ты меня крепко держала за руку. О! Это наложило такой бальзам на душу!
Видите ли, что любопытно, я думала, это вас позабавит, я совсем не знала, какой смысл это имеет для вас, единственно, для меня это было очень успокаивающим, что я вас держала за руку (смеются).
Однако, как видишь, это именно я успокоился, и затем… Ох! Это оказало на меня такое благотворное воздействие.
Октябрь
7 октября 1996
Обрушивающиеся стены, твёрдый дождь
Это было ночью. Это было в середине ночи, в самом первом сне. Обычно, в это время, вещи увидены более общим образом, но я совсем не знаю. Я понятия не имею. Я не знаю, где это есть. Я находился в доме, казалось, построенного из крупных камней, и это происходило в кромешной темноте, а я, я находился в… это выглядело как комната, но я не мог бы указать размера, это происходило в полной темноте, я находился в углу этой комнаты, и там присутствовали другие люди. Где это было? Я не знаю. И вот, ПОТРЯСАЮЩИЙ поток дождя, слушай, в самом деле, я никогда не видел такого в своей жизни, как катаклизм дождя, заставляющий обрушиваться стены, представляешь, стены, стоящие в другом конце этого места, где я находился, и там были люди, которых я совсем не видел. Но в особенности дождь, прямо ярость дождя, который мог заставить обрушиваться стены! И люди, очевидно, собирались погибнуть или… А вот в том месте, где находился я: ничего.
Защищённое.
Ни единой капли дождя, ни одного падающего камня, ничего. Но то, что меня поразило, особенно, этот… я никогда не видел такого.
Текущий потоком.
Это больше, чем… нельзя назвать это дождём или бурей… как если бы это был твёрдый дождь, ты понимаешь, дождь твёрдой ярости, заставляющий содрогаться стены, и людей – там находились люди. Было полностью темно, как ночью, я не видел абсолютно ничего, и я не знал, где я находился, или кто там был.
Где это происходило, я совершенно не мог бы сказать. Очевидно, это находилось не в Конце Земли.
Вы говорите здание из камня.
Да, это было каменное здание, потому что обрушивались стены. А вот, где это находилось, я понятия не имею. Есть только факт этого… Я никогда не видел подобного. Я слышал, иногда, ночью, яростные бури ветра, не так ли.
Но это, это было больше, чем буря, это была ярость дождя. И дождя, как если бы это был твёрдый дождь, заставляющий обрушиваться стены, и там имелись люди, а я: ни единой капли, ничего. Я не могу сказать, что я наблюдал, потому что я не видел ничего. Но я находился там, и я особенно удивлялся тому факту, что я был полностью…
В безопасности.
Защищён, как раз это меня удивляло, поскольку, как правило, всё здание или место, где я находился, должно было бы обрушиться мне на голову. И вот, сразу же после, - иногда, ты знаешь, в том мире, очень быстро переходишь с одного плана на другой, поэтому, я не знаю, есть ли здесь связь, но сразу же после этого, я увидел куст с цветами, я не знаю ботанических названий, но это были жёлтые цветы со своего рода свешивающимся венчиком, и у меня возникло впечатление, что эти цветы Мать называла «Победа[37]». Нет ли вот таких жёлтых цветов? Ты знаешь, куст.
У «Победы», как раз, жёлтые цветы.
А! Это они, что ж, ты видишь, я не мог бы… поскольку в том сознании, не выверяешь. Я увидел этот куст, не больше, чем гибискус, ты понимаешь. Это совсем не выглядело деревом, а просто куст с множеством этих жёлтых цветов, с довольно большими венчиками, и в моём сознании, именно их Мать называла «Победа». Мне было бы любопытно узнать, действительно ли это тот цветок, который я увидел.
Я могу вам показать.
Ты cможешь мне показать. Немного большой венчик, понимаешь, не открытый, как гибискусы, чуть более закрыт.
Более в чаше.
Да, это как раз он.
Вот такой вот, что ж, ты видишь, всё-таки, это было ясным, поскольку там присутствовала эта память, и это было как… Как только я осознал этот своего рода феномен, там, дождь, я посмотрел, и затем мгновенно я увидел этот куст. Связано ли это, понятия не имею.
Абсолютно, абсолютно связано.
Ох! Я никогда не видел такого! Мне знакомы бури с дождём, не так ли, я побывал в этом, я знаю, что это такое. И в тонком мире, я также повидал бури с ветром.
(Смеясь) Слышали.
Скорее, слышал, да. Но эта, это была ярость, словно катаклизм твёрдого дождя, обрушивались стены, и были люди. Я не мог бы тебе сказать масштаба вещей, я совершенно ничего не видел, я находился в полной темноте и ночью. Вот, это всё, что я увидел.
Оно полно надежды, ваше видение.
Я ничего не знаю.
Где это происходило? В какой стране? В каком месте? Я не мог бы сказать. Нет ничего, что могло бы меня заставить понять, где это было.
Раз вы не увидели даже людей.
Нет, абсолютно ничего. Были люди. Впрочем, любопытно, я не слышал крики этих людей, вероятно потому, что всё падало им на голову!
Во всяком случае, сегодня седьмое.
Но связано ли это с…
С Индией. В Индии.
В Индии, я понятия не имею, моя Милая. Разумеется, моё сознание особенно повёрнуто к Индии, но в действительности, оно повёрнуто к Индии, как к символу мира.
Потому что, именно мир, именно эта пропащая земля не даёт мне покоя.
Я не знаю, то ли это индивидуальный символ, но если это для меня, моё… я не знаю, моя Милая. В любом случае, я был полностью…: ни единая капля воды не упала на меня сверху, ни один камень. Я поразился этому факту. И я не знаю, была ли ты там, или кто был там, я не видел ничего.
За исключением, что вы скорее догадывались о людях, находящихся там.
Ах да! Это не то, что я догадывался, я знал, что были люди, поскольку я говорил себе: но как, кто…? Я смотрел, «я смотрел», словом… Я знал, что там находились люди, не толпа, но люди были. Должно быть, это место достаточно большое, однако, я не знаю.
Что должно произойти седьмого? Ты мне сказала о вещах, происходящих в суде Индии?
Много вещей, одна из них, что High Court [Верховный суд] должен заслушать и вынести свой приговор.
О чём?
Можно ли арестовать Рао или нет.
Хорошо.
Так как есть этот non-bailable warrant [приказ об аресте без залога].
Конечно, я помню.
Тогда, именно сегодня, High Court вынесет свой приговор.
Если я хорошо поняла. Есть это, и мне кажется, есть ещё и другое, как называется animal husbandry scam [мошенничество в животноводстве]? Там упоминалось имя Lalu Prasad.
Этот негодяй.
С которым CBI[38] , этот Joginder Singh, они склеены.
Да, они покровительствуют. Они все сообщники. Тогда…
Тогда, я думаю, что в Патна[39] тоже есть сегодня Верховный суд, и там должны быть другие вещи.
Ах, моя Милая, посмотрим.
Я не знаю, но… что касается меня, то я очень жду, я очень жду.
Мне кажется, что сейчас вся Индия стала сознательной и ожидает. На Западе тоже…
О! На Западе…
Они не ожидают, но…
Они трясутся, они дрожат, они чувствуют, что всё рушится у них под ногами, они не хотят признать это, но каждый это чувствует.
Своей кожей.
(Смеясь) Да. И кожа у них жёсткая, а!
Но я помню, в самом начале века, возможно, в 1910, Шри Ауробиндо говорил о Западе, он сказал: «This motor ride to ruin [эта машина катится к краху].
Точно! Слушай, именно это я сказал на Hindu в первый день, когда этот Manmohan Singh провозгласил свои реформы, я написал в больших письмах на Hindu: приход разорения. И фактически, Индия, по крайней мере, на этом плане там, она разорена.
Ну да, это ужасно, долг, который она накопила за несколько лет.
Ах, моя Милая, но, моя Милая, надо же действительно платить за всех этих мошенников.
До правления Индиры не было такого долга.
Словом, посмотрим, что это за здание, которое разрушается.
С этим дождём.
Ох, да! Я никогда не видел такого, это был как катаклизм. Я никогда не видел подобных вещей. Никогда не видел.
8 октября 1996
(Ивона)
Они не наполнены той единственной Вещью, которая восполняет, поэтому они заполняют эту пустоту всякого рода смертными несчастьями. Никто не сказал им, кто в них обитает, и что единственная Нужда их существа – это бесконечное и вечное до самого тела. Поэтому они снова возвращаются, чтобы найти наконец того, кто в них обитает, и воплотить ту единственную Вещь, которой не хватает.
9 октября 1996
Ощущение присутствующей Милости, высочайшей и Чудесной.
12 октября 1996
Махалайя (Mahalaya). Суджата заплакала – её нам не хватает.
16 октября 1996
Вертикальные пылающие поленья.
Что же Дум увидел этой ночью?
Ох, нет! Не сегодня ночью, а прямо разбудив меня сегодня утром.
О! В момент пробуждения?
Да, перед тем, как пробудиться, я спал, и вдруг, прямо перед собой я увидел, я лежал, не так ли, я ещё спал, и прямо перед собой я увидел: словно это был мой очаг, но побольше, и там полностью пылающие поленья, как раскалённый докрасна жар, ты знаешь, красно-оранжевый, и поленья располагались не как в моём очаге плашмя, они все были подняты и тщательно составлены один возле другого, отделённые друг от друга. И эти поленья были побольше, чем они есть – не намного больше, но, словом, большие (жест), вот такие, может быть.
Каждое почти с метр.
Ах нет, не такие уж большие.
Меньше.
Сантиметров пятьдесят, вероятно, они стояли прямо, не так ли, вместо того, чтобы лежать плашмя в очаге, они все стояли прямо и, к тому же, тщательно составлены в треугольник, один возле другого.
Они соединялись вверху в треугольник.
Да, они немного скрещивались, поднимаясь, стоймя. Вот, и в особенности, полностью: следы пламени, это было не что иное, как раскалённый докрасна жар, как если бы полено было только пламенем, фактически. Только огнём…
Пылающим?
Пылающим, да, абсолютно, без дров, не было дров, только этот раскалённый красно-оранжевый жар. Раскалённый докрасна, который был… да, огнём, так сказать. Основательным огнём. Прямо передо мной. Обычно, по отношению к моей кровати, очаг располагается слева от меня, не так ли.
Там, где стояли фото.
Я не видел ни фото, ничего, всё то, что я могу сказать: это было физически передо мной. Ну, если угодно, у меня в ногах.
Это меня поразило, я очень часто вижу свой очаг с горящими поленьями, да, это приходит ко мне довольно часто, но… я никогда не видел такого, особенно этот… это жар, какого мы не знаем. Он выглядел таким пылающим и… я не мог бы… поистине, это было странным, поразительным.
Я мог бы сказать, что тот жар, который мы знаем – неживой, по сравнению с этим.
Что это может представлять? Вы не знаете, сколько их было?
Ах нет! Их стояло не много, я не знаю, возможно…
Полдюжины? Дюжина?
Да, так, с полдюжины этих поленьев, может быть. И особенно: вертикальные, едва скрещивающиеся вверху, и тщательно поставленные, ты понимаешь, не смешанные.
Да. (Смеясь) Как вигвамы краснокожих.
Ах это, я не знаю, моя Милая, я не мог бы тебе сказать.
Но, всё-таки, любопытно, может это означает, что есть существа, которые страстно молят?
Я понятия не имею.
Которые представляют собой одну мольбу.
У меня не возникало ощущения чего-то коллек… я собирался сказать коллективного, однако, я не знаю ничего.
Нет, поскольку это были поленья не смешанные, они были…
Вертикальные.
Да, вертикальные, и тщательно поставлены одно возле другого.
Да, но они соединялись немного в…
То есть, их стремление направлялось к одной и той же вещи.
Наверняка так, то, что я увидел, это было единство, несомненно.
И тогда индивиды, представляющие собой лишь пылающую мольбу…
О, моя Милая, пылающие, это слово такое бедное по сравнению с этим.
Огонь мольбы…
Ох! Я не знаю ничего… это было странным, в самом деле, поразительным.
И то, что я переживаю вечером, это ад-ское, действительно, адское. Ох, это… я не пожелаю никому подвергнуться подобным вещам.
Это невыносимо, к тому же.
Я вас не задерживаю?
Ну уж нет! Моя Милая, совсем наоборот, ты быстро уходишь, просто тело через какое-то время, больше не может в этом.
Оно в этом больше не может, так сказать. Это чудесно, что меня вдруг уносят в другое место, тогда у тела есть время…
Передохнуть.
Немного передохнуть. Конечно, это милость, ведь когда мне не удаётся заснуть, это ужасно на протяжении часов.
Сегодня 16 октября.
Да, моя Милая, да, 16-96 (смеются).
Тогда сегодня – Shashti.
Shashti, это? Это означает шестой день[40].
Шестой день, то есть, именно сегодня то, что называют Бодхан, установление.
Ах, верно! Это означает установление образов Матери.
Да, сегодня. То есть, сегодня там подготавливают свой быт, чтобы совершать пуджу.
Через идола.
Верно, это то, что называют pran pratishta. И затем, завтра – пуджа, послезавтра – большая пуджа. (Смеясь) Собираются совершать пуджу Матери.
О! Я тебя уверяю, мы это делаем!
24 октября 1996
Нельзя воздействовать на «всё остальное», если мы не едины с этим остальным – но это адское единение.
Нам хотелось бы заставить душу петь, она так наполнена бесконечным, вечным, любовью, словно все века соединились в один единый крик – это зажглось уже так давно.
31 октября 1996
В глубине всего, есть Ты – надо найти Тебя, присутствующего в самой глубине.
Чем больше я нисхожу в эту глубину ужаса и жестокости, тем больше этот крик о Тебе становится обжигающим – как Жизнь в глубине смерти.
Ноябрь
5 ноября 1996
После вчерашнего ада, самая невозможная (долгая) формула кажется наилучшей!
Клинтон – четыре года или четыре месяца?
5-6 ноября 1996
На земле, посреди бульвара.
Пуджа, цветы воскурений
Ну-ка, расскажите мне всё (Сатпрем смеётся) всё! Всё то, что вы увидели. Как вы провели свою ночь?
Ах это, я действительно ничего не знаю. Очень беспокойно.
Да, я кое-что увидел, оно мне… Не знаю, имеет ли это действительно какой-то интерес, словом, это было странным. Оно меня, всё-таки, поразило, поскольку… я не знаю, представляет ли это какой-то интерес, в конце концов.
Я находился на большом бульваре, скорее, похожем на западный бульвар, знаешь ли, это не из щебёнки, а как из бетона, слегка серого цвета, но это был большой проспект, он выглядел очень широким, какие есть в Париже. Но я не мог бы тебе сказать, где это находилось, кроме моего ощущения, что он был западным. И вот, я находился посреди улицы, не на тротуаре, а посреди, плашмя, на земле, на спине, посреди этой улицы, и всё движение было остановлено. И я сознавал, что все эти машины, всё движение было остановлено, но я лежал, как прижатый к земле, на спине – ты знаешь, вечером, когда я переполнен (этим могуществом), я не могу шевельнуться, и я лежал прижатым к земле, на спине, и я не мог подняться. Я говорил себе: но, в конце концов, есть все эти… всё это движение, эти машины, которые ждут. И вправду, машины ожидали, а я не мог подняться, настолько я был прижат к земле. И вот, в конце, я не знаю, какое я сделал движение, как если бы я перевернулся и сумел подняться на ноги.
Именно это меня особенно поразило, больше всего, что я был прижатым к земле, расплющен по земле, как вечером, когда я переполнен этим могуществом и не могу шевельнуться.
Но это был вечер?
Ах, нет-нет, это не был вечер, нет, совсем нет, это выглядело как днём, но не солнечным. Это походило на большой проспект Парижа, но я совсем не сказал бы, что это Париж, я понятия не имею.
Да, странно. Мне это запомнилось, потому что это было что-то удивительное: я так хотел подняться, и не мог, я был настолько прижат, расплющен по земле, что не мог подняться. Я находился в самой середине этого бульвара.
На улице.
Да. (Смеясь) Признаюсь, это любопытно.
Да, очень, но это должно иметь довольно материальный смысл.
Разумеется, и совсем как вечером, я говорю тебе, когда я расплющен этим могуществом и не могу шевельнуться или… И я хотел подняться (смеясь), поскольку я сознавал, что там ждут всякого рода колымаги.
Но они, всё-таки, не поехали.
Нет, нет.
Они остановились.
Да, они были остановлены. Я их не видел, эти машины, попросту потому, что я лежал на земле и на спине, поэтому я не видел того, что находилось справа и слева. Я просто чувствовал, что всё это движение транспорта было там, и оно ожидало. (Смеются)
Раз вы лежали посреди улицы, они не ехали справа и слева, нет?
Нет, в самом деле, не было машин, проезжающих справа или слева. (Смеясь) Признаюсь, это любопытно.
Абсолютно, абсолютно.
Моя бабушка когда-то жила на проспекте Великая Армия, это большой-большой бульвар, ведущий к перекрёстку дорог в виде звезды, и она жила в самом верху проспекта Великая Армия, и этот проспект очень широкий, не так ли, так вот, это слегка вызвало у меня как раз это ощущение там, нечто вроде очень широкого проспекта. Я даже не сказал бы бульвар, я сказал бы проспект, ты понимаешь? Но это была не щебёнка, а словно серый бетон. И я не мог бы сказать, что это был Париж, я не знаю, где это находилось.
Может это нечто такое, что привело вас в контакт, ведь мы вчера разговаривали об этом Le Pene?
Нет, не думаю, в сущности, я понятия не имею, моя Милая.
Видишь ли, у этих католиков есть антисемитская глубинная часть.
Он - католик.
Да, у этих французов. Ох! Я помню такие вещи во время войны! Ты знаешь, я помню… я предпочитаю ничего не говорить, но антисемитизм, он там присутствовал.
Вот как!
И это меня оскорбляло, в то время как я особо не чувствовал… Я не разбирался – да, кстати, я знал одного доктора - еврея, и я находил его очень славным, отоларинголог госпиталей Парижа.
О…?
Отоларинголог, знаешь, те, кто лечат нос и уши, он прооперировал мне миндалины, он был очень славный, еврей, и он имел совсем маленького мальчика, которому было, возможно… я не знаю, его звали Jacky, возможно, ему было лет семь-восемь.
В то время.
В то время, или, скажем, лет десять. Он был взят немцами во время облавы.
Облава?
Облава, то есть, вдруг, натыкаешься: неожиданно, на углу оказывается полиция и останавливает всех.
О, ох!
И они носили жёлтую звезду, его взяли и сослали в концентрационный лагерь, и он никогда больше не вернулся.
Мальчик девяти-десяти лет.
Да, это я очень запомнил, потому что когда я возвратился из депортации, моя мать попросила меня сделать две вещи: пойти повидать мою тётю – ты знаешь, эта кузина Марта была депортирована и не вернулась. И моя мать хотела, чтобы я пошёл повидать её мать. А после, она попросила меня, к тому же, сходить проведать мать этого маленького Jacky Maduro, который не вернулся. И я снова вижу эту маленькую… (Сатпрем не может больше говорить). Я снова вижу жену этого доктора, маленькую женщину, полностью одетую в чёрное.
Её муж ещё находился там или…?
(Со слезами в голосе) Муж был там, мне кажется, однако, я пошёл увидеть его мать, она была раздавлена болью.
Это их единственный ребёнок?
(Плача) Есть вещи, которые остаются вот так.
Ох, конечно!
Ах! Моя Милая.
Раз вы говорите… это была полиция? Французы?
Нет, немцы, неожиданно, они спустились в… это происходило в метро. Тогда, вдруг слышишь их, напирающих своими звериными воплями, знаешь, и к тому же, люди напуганы этими эсэсовцами, когда они приближаются со своими… Ох! Это звери.
(Плача) Моя Милая, я прожил бы века, всё это запечатлено огнём в моём сердце.
Ох, да.
Ладно. Разумеется, и этот Le Pen, он вот так же, не правда ли, и они все вот так же, более или менее. Они не блистают, эти французы.
Но всё-таки странно, что вы находились там, и ни одна машина не осмеливалась…
Нет-нет, всё было остановлено, но я не видел, говорю тебе, я был расплющен на этой… И я не мог повернуться ни вправо, ни влево, как ты видишь, ты знаешь, что я не могу даже повернуться, когда нахожусь вот так.
И я пытался непременно встать, и безуспешно. Именно поэтому я запомнил, я лежал… я не мог подняться.
Мы не знаем того, что мы видим, моя Милая, вдруг, есть…
(Смеясь) Или того, что делаем.
Или того, что делаем, да.
Что ж, вы ведь знаете то, что вы делали? (Смеются)
А что ты расскажешь?
Нет, это не что-то такое уж особенное, но оно оставило у меня очень приятное ощущение при пробуждении, я запомнила. Мы находились в комнате, не совсем большой, в маленькой, это была, вероятно, наша комната, вы понимаете. И затем, взяв циновку, я улеглась на неё – мне хотелось немного укрыться, поскольку стало, должно быть, холодно, даже в Средиземном море (смеются) не было так тепло, чтобы купаться там. Тогда, я взяла вашу шаль, большую, которая есть у вас, и такое впечатление, что я взяла её откуда-то, и я стала укрываться. В этот момент пришли вы. Хорошо, я, значит, лежала, и вы разместились рядом с моей талией или моими коленями, или где-то, на полу, вот так, повернувшись ко мне спиной.
Я находилась, стало быть, за вашей спиной. И вы хотели взять свою шаль.
Потому что я замёрз?
Я не знаю, вы хотели укрыться, и затем вы сидели со скрещенными ногами, как если бы вы хотели совершить пуджу. Что касается меня, то я не шевельнулась, я оставалась лежать на спине. Я лежала на спине – тоже (смеются). И тогда вы начали – вероятно, вы зажгли… […] или что-то такое, и затем, я посмотрела и увидела что-то забавное, когда вы заговорили, вы сказали мне: «Взгляни на все эти индивидуальные воскурения». А! Как если бы это были цветы или нечто подобное, которые вы увидели, или как мольбы, которые поднимаются, скорее, именно это вы, должно быть, сказали, поскольку то, что видела я, это были также индивидуальные воскурения, словно когда зажигают палочки фимиама.
Как струйка дыма, не так ли? Комната была полна этого, даже справа от меня (вы сидели от меня слева), даже справа от меня, комната была полна… воскурениями, но я видела эти индивидуальные струи.
Они были отделены одна от другой?
Да, да, и однако, в той же среде. Но полно, поэтому комната была полна этими индивидуальными стеблями, и наверху…
Наверху?
Наверху были как цветы, знаете, это не было струйкой, которая поднималась совсем прямо, как стебель, поднимающийся прямиком к небу, нет. Он достигал некоторой высоты, может быть, один метр или полтора, что-то так, и все они не находились на одном уровне, а на различной высоте, но каждый имел – большой или маленький – как цветок вверху.
Слушай!
Но всё… серое, всё выглядело серым, как дым.
Любопытно.
В то время как у нас, я видела шаль другого цвета, не так ли, но всё остальное выглядело немного серым: когда есть слегка дым или… как говорят mist?
Туман.
Слегка туман, и там имелись индивидуально – их было немало, а! Наверняка двадцать – тридцать – сорок.
Цветов.
Да, стеблей, и на конце, как цветок.
И вы мне говорили: «Смотри, это как мольбы».
Ах! Как мольбы.
Индивидуальные, может быть.
Ох! Несомненно, есть люди, которые молят, взывают.
К сожалению, я забыла ваши точные слова.
Да, да, возможно, вы сказали: «призывы» или «мольбы», я не помню больше. Это длилось довольно долго, но когда я пробудилась, во мне осталось очень приятное ощущение, вы знаете, когда совершают пуджу, после имеешь… немного приятное состояние.
Это было вот таким же.
Ах, моя Милая, мольбы есть, это несомненно, – которые не выражены, и которые проявляют себя, поистине, как удушье.
9 ноября 1996 (Кали пуджа)
(Это записано на клочке бумаги):
Как если бы все Небеса и все преисподние разбушевались разом, одновременно.
Да, говорит Суджата, «тело – место Битвы» (сказала Мать).
И это правда. Я это переживаю.
P.S. Это настолько невозможно, что должна быть чрезвычайная неизвестная Возможность.
Эта невозможность даёт телу чудесное направление, как выживать в смерти, или по ту сторону смерти – это Другая Вещь. Но ужасная.
Каждый эволюционный переход, должно быть, был ужасным чудом… только их было тысячи и миллионы, которые выживали – достаточно было и одного.
14 ноября 1996
Когда это будет закончено, я прямиком отправлюсь расплавиться в Мать, до последнего атома – пусть не останется больше ничего от всего этого Несчастья. Но надо, чтобы это было закончено для всех, иначе снова начинаешь в этом Несчастье. Мы не избавимся в одиночку!
Бог будет упорно трудиться до тех пор, пока не останется больше страдания..
The Hindu 21 ноября
Сараево, 20 ноября
США поставляют оружие в Боснию
Давно отклоняемая поставка оружия для федерации Боснии, сегодня была разрешена после того, как Сараево приняло условия, поставленные Вашингтоном согласно американскому правительству.
М. Джеймс Пардью, посланный контролировать программу военной помощи для единой армии хорвато-мусульманской федерации, заявил, что он рекомендовал Вашингтону, вернуть корабль в порт, чтобы начать выгружать вооружение.
Американский корабль уже месяц стоял в открытом море Адриатики, после того, как дипломатическая схватка разразилась непосредственно в тот момент, когда он прибыл для выгрузки партии груза: танков, артиллерии и прочего вооружения, стоимостью в сто миллионов долларов.
Они полностью опасно-сумасшедшие.
Решительно асурические.
Я спрашиваю себя, что Шри Ауробиндо и Мать собираются предпринять, чтобы вымести всё это – но, очевидно, это должно исчезнуть.
26 ноября 1996
Закончен последний пересмотр Савитри (Книга 2).
Слоны и лошадь, собранные на горизонте.
Будет чудо.
Какое-то время я не спала, может быть, с половины второго и до трёх часов ночи. Затем я снова заснула и увидела всякого рода вещи, которые не стоит рассказывать, но в конце, мы: Сатпрем, Дилипда и я, оказались в каком-то одноэтажном доме. Большой дом, и мы выходили из комнаты, и затем, мы прошли через веранду и пришли на какую-то террасу, и оттуда открывался довольно обширный вид. Я поняла, что дом находился в extensive ground [большом поместье], а после, я не помню, Дилипда был чуть впереди, Сатпрем вот так, а я немного позади; они разговаривали, и так как я не разговаривала, то я смотрела. И потом я сказала: «Но взгляните!». Тогда, мы увидели в небе, на горизонте: сначала большого слона, огромного, как облака, немного тёмные, такого вот тёмного цвета, то есть, почти как шкура слона, какую мы знаем. Огромный. А сбоку от него, такого же цвета, лошадь, тоже очень большая. Сбоку лошади, ещё один слон. Тогда, я сказала себе: может быть, там есть ещё и вторая лошадь? Я прошлась взглядом: нет, только слоны. Сначала, я посмотрела вот так, и справа имелось немного пустое пространство, но всё то, что было…то есть, наверняка четверть… как сказать? Круглый свод был полон слонов, все такие же большие, что один, что другой, все, я видела их хоботы, их лапы, их большие толстые ноги, и через их ноги, я видела небо, более ясное. И они все находились там.
Я сказала себе: может быть, были другие лошади, но нет, насколько я смогла увидеть, были только слоны и одна лошадь, стоящая второй. Самый первый слон, лошадь и затем остальные слоны, все лицом ко мне, на горизонте, вот так. Не было движения, ничего.
Я не пыталась думать о том, что это было, но уверяю вас, это, поистине, впечатляло. Вы представляете, толстые слоны, как те, что мы видим, и не один, целая шеренга. Наготове, они все стояли наготове, возможно, они ожидали сигнал.
Все одного цвета, то есть, они происходили из одного и того же мира. Может быть, именно лошадь должна была подать сигнал, или что. Вероятно, все ожидали сигнала, чтобы двинуться, чтобы действовать. В тот момент движения не было. Я не сказала бы, что они стояли неподвижно, но движения не было, словно они были полностью готовы для… Для чего, я не знаю. Это представляло собой силы, сосредоточенные там. Только, чтобы упасть куда? Какое действие?
Лишь Высочайшее может делать подобные трюки, или, скорее, заставить это переносить.
Нет, то, что я хотел бы сказать кратко, моё ощущение: это силы совсем не враждебные, совсем. И это всемирное. Поэтому, я чувствую это так, словно что-то присутствует там, в самом деле, слон, это же могущество, и могущество, которым управляют, которое хорошо организовано, вот, и оно наготове. Оно там, и оно готово. Оно ждёт сигнала. Но оно там, без сомнения, это ощутимо.
Слон, это совсем не враждебное, совсем нет, нет. Это - силы, которые ожидают, и серьёзные, а! Серьёзные, и затем, хорошо выстроенные.
Да, поставленные в ряд.
Большое построение, это не имеет ничего общего с хаосом, который мы видим. Скорее, это собирается растоптать этот хаос, это собирается покончить с ним. Как? Я понятия не имею, но это здесь, вот.
Это находилось в круглом своде, если я хорошо помню, (жест) видите, впереди, дотуда.
Да, ты видела, что перед тобой находился горизонт.
Но справа, всё-таки, он был пустым, видите, это начиналось впереди, и затем (жест) шло вот так.
Справа – пусто.
Если я смотрю вот так (жест), то слон находился на этой линии, и другие находились от него справа, от меня слева, вся правая сторона выглядела пустой.
Ах, правая сторона была пустой.
Да, это всё … представляло собой большой круглый свод, и они были выстроены прямо по линии, изгибом.
Да, правая сторона была пустой. Что ж, да, возможно, они ожидают, чтобы пройти (смеясь) в нашу правую сторону.
Это, очевидно, ведь только Божественное может что-то сделать в этом, иначе, это обречено на скверную катастрофу. Всё находится в ЧЁРНОЙ ярости. Вмешательство, оно будет. Но это всё больше и больше, если можно так сказать, здесь. Словом, если ты увидела это вот так, значит, это действительно, здесь, это означает, что существует совсем маленькая иллюзия, которую надо пересечь, чтобы это было материальным.
Вы думаете, что лошадь подаст сигнал?
Да, такое у меня ощущение, очевидно, это символически. Как раз она и подаст сигнал.
Но любопытно, она стояла не первой, она стояла второй.
Нет, для меня это ясно, когда-то мы увидим. Мы увидим, когда сигнал придёт.
Поживём-увидим!
Именно божественное могущество хочет.
Мне не показалось это далёким, это выглядело, как если бы горизонт находился прямо на границе этого владения. Потому я и видела их такими большими, этих слонов, не так ли.
Да, мне кажется, это близко, всё это. Явно, что это может быть только близко. Словом, я чувствую именно так.
Ах! Чудо будет, это, несомненно, будет. Фактически, оно есть. Всё то, что я могу сказать: это чудесно, пережить то, что я переживаю, и не быть обращённым в кашу, я не слишком знаю чем. Есть чудо, ужасное чудо.
О! потому что всё… это отвратительно, поистине, вышла вся грязь ада – ада, старых адов. Мы чувствуем, что находимся перед ТОТАЛЬНЫМ отрицанием. И вслед за этим есть ТОТАЛЬНОЕ могущество. Всё это так странно (смеясь), как если бы имелось высшее «да» и высшее «нет».
27 ноября 1996
Мне хотелось бы написать что-нибудь (для молодых, для студентов), которое называлось бы: Чудо Материи.
30 ноября 1996
Такая уверенность – физическая очевидность, что именно Высочайшее ДЕЛАЕТ -иначе, это невозможно. ОНО ДЕЛАЕТ, тогда невозможное становится возможным. И именно тело ЗНАЕТ.
Декабрь
1 декабря 1996
Это не больше чем «чистая» Материя (или необработанная), обнажённая, всеобщая, которую трамбуют и трамбуют, беспощадно.
Вот только скелет страдает.
Нет больше «психологического пейзажа» с его голубыми, жёлто-зелёными, чёрными или белыми, или позолоченными цветами - надо проходить другую сторону всего этого. Вот и всё.
3 декабря 1996
Сегодня утром, пока я не был ещё в ужасном раздавливании, и пока мог «отдавать себе отчёт» о состоянии, я говорил Х.: «Это очень захватывающее, это другая Жизнь».
Поистине, это как твёрдое Божественное, но без выражения – молчаливая Божественность… которая может перестроить всю жизнь (и мир).
Любопытно, как если бы я осознал это впервые – однако, иногда, я (тело) хорошо это осознавал.
5 декабря 1996
Я думаю, что «механик тела» начинает становиться более понятливым…
6 декабря 1996
(Вся трудность – на протяжении 14 лет – в том, что тело, симметричный скелет, хочет механизировать движение, и «это», это против любых механизмов, это не механизм).
В некотором роде, надо изучать хаос, не будучи встряхнутым (!) – это Текучее. Ладно… мы пока ещё не там.
Именно эта бесконечная телесная Механика не должна больше быть механической (!) (бесконечная и микроскопическая).
И затем, всё заражено (неизбежно, иначе мы не оказывали бы воздействия на мир).
Органы адаптируются лучше (они более сознательны, более «эволюционированы»), но этот скелет – этот старый эволюционный остаток…….?
Однако, существует нечто более основательное, чем скелет, и именно это надо найти (открыть). Это - дно дыры.
Надо, чтобы Могущество не отскакивало больше (не приходило больше стучать о дно «чего-то» - представляющего собой препятствие мира).
6-7 декабря 1996
Сегодня ночью, посреди сна, я был разбужен следующими словами:
«полное самоубийство»…
Речь шла об этом человечестве? О мире? Или…
Фактически, они все выглядят скачущими галопом к Самоубийству, из-за того, что не нашли себя –люди не нашли свою Цель, поэтому они кончают с собой абсолютно спонтанно, как бесполезные крысы.
Хочется, чтобы они не обглодали всю землю, прежде чем уйти.
Индией управляют предатели.
9 декабря 1996
Сегодня утром, Суджата рассказала мне об этом получасе, совсем одна, стоя с краю маленькой террасы, через которую Мать прошла, чтобы смотреть на Самадхи, не шевелясь…
Это было волнующим. Вся боль Матери и её Решимость. Я почувствовал.
Ох ! Мать, пусть Твоё страдание не будет напрасным. Пусть я отдам Тебе ВСЁ.
Суджата была там, одна, глядя на Мать.
Вероятно, это происходило в тот день, когда Мать решила ПРОДОЛЖАТЬ (это было около 18 декабря, говорит Суджата, в среду).
Пусть я смогу ПРОДОЛЖАТЬ, я, с моей Милой, до конца того, что Ты хотела.
Это полное ДА.
По крайней мере, пусть на земле будет место, куда Она сможет ступить.
10 декабря 1996
Фактически, это - не «завинчивать рот»: это – движение активного качания нижней челюсти, но секунда за секундой ось «качания» меняется…
Качание всегда должно «скользить» под нижнюю челюсть. Любое вмешательство верхней челюсти – раздирающее (я разорван после этого на протяжении лет!)
Делаешь, как можно постепенно (!)
Всё-таки, это больше не как в то время, когда шея входила мне в голову!
Я предполагаю, что это похоже на то, как должны были «поступать» первые амфибии на песке.
Однажды, это станет совсем естественным!
P.S. Есть другая « качающаяся ось», соответствующая качающейся оси шеи, это ось таза и ног – но эта ось качания не такая трудная, кроме, если упадём и опрокинемся на землю в момент невнимательности.
И, наконец, есть последняя «ось» под ступнями. И именно там или оттуда это отскакивает.
Мне кажется, что я разговариваю с рыбами на древнееврейском языке!
(А. прислал следующее):
International Herald Tribune, 30 октября, Париж
Парижская холодность по отношению к визиту Далай-ламы
Во вторник, французский министр первого ранга, имел неофициальную встречу с Далай-ламой, однако, духовный глава, изгнанный из Тибета, нашёл довольно холодный приём, и он был против визита президента Жака Ширака в Китай, предусмотренного следующей весной.
Далай-лама встретился с министром Justice Jacques Toubon для официальных компетентных переговоров, «строго конфиденциальных».
Г. Toubon принял буддистского лидера в своём отеле, и официальный представитель правительства объявил несколько часов спустя, что Пекин предостерёг Париж присваивать какой-то официальный статус трёх дневному визиту Далай-ламы во Францию. Наблюдатели оповещают, что встреча стремилась ограничить впечатление, будто Франция преклонялась перед Китаем.
Франция предала свою культуру, как Индия предала свою традицию.
Всё то же самое, повсюду.
12 декабря 1996
Моей Милой – 71 год.
После того, что тело перенесло вчера вечером, это смерть или Победа Матери – я хочу, чтобы это была Победа Матери.
Пусть, моя Милая и я, будем идти вместе до ПОЛНОЙ Победы Матери.
Для тела, это: Ты, Ты знаешь, и Ты, Ты делаешь, и я Тебя люблю. Вот и всё.
13 декабря 1996
То «другое место» присутствует здесь.
Эти люди не достойны планеты.
17 декабря 1996
Это всеобщий позор.
Ощущение (немного странное) (в атмосфере), что это собирается опрокинуться – можно было бы сказать, что это – «решено».
Вечер (Б.Б.С.)
Они нашли, что наилучшая замена человеческим сердцам – сердце свиней.
Что касается мозга, он уже электронный.
22 декабря 1996
Жуткий вечер, вчера.
Отдать свою жизнь, именно так.
Надо отдавать её каждый день, а также много раз за день.
Это та самая Стена Боли. Иногда, больше не знаешь – «Мне хочется кричать», - говорила Мать.
Однако, сегодня ночью, с 21 на 22, когда я так агонизировал, я увидел Шри Ауробиндо, и как если бы мы взбирались вместе по отвесной стене (или он показывал мне движение?) Стена казалась белой и гладкой. Видение, очень мимолётное. Затем, он давал мне «пищу» (то есть, силы). В нашем восхождении, я находился слева от Шри Ауробиндо. (Я не видел ни верха, ни низа этой стены).
Он – здесь.
(Мы знаем об этом, не зная… Эта внешняя корка, полностью слепая). (Она чувствует, не чувствуя, она видит, не видя, она верит, не веря…!) Это абсурд. И только когда её щёлкнешь по носу, она говорит: «ах!» (и затем она забывает, не забывая!)
Мы - тёмная и глупая оболочка ясновидца и бога.
Большую часть времени мы остаёмся в состоянии оболочки всю нашу жизнь, до тех пор, пока… Ах! она закончена.
Это решительно абсурд.
Или же, вдруг, говорят себе (как Франсуа в своём последнем письме к Кларе): «Жизнь – отвратительна!» и лишают себя жизни.
Хватит, не надо больше всего этого!
Но когда хочешь снять оболочку, она причиняет боль, и она приклеивается.
Лишают себя жизни или идут в Нирвану, и снова начинают в другой оболочке – это отвратительно, да. Надо, чтобы всё это, весь этот способ существования или не существования, ИЗМЕНИЛСЯ.
24 декабря 1996
Моя Милая закончила пятый том «Хроники Матери». Её конец – могущественный и красивый, словно «надиктованный».
Чувствуется, мир заканчивается, но он всё никак не закончится.
25 декабря 1996
Бигарно
и
Большое Надувательство[41].
27 декабря 1996
Голый Сатпрем встречает детей.
Сатпрем и Суджата.
Сатпрем с одеждами, которые он даёт выбрать.
Не хотите ли послушать то, что я увидела сегодня утром? Или, скорее, сегодня ночью. Я вас видела, вы только что искупались, мне кажется, и ещё не были одеты, и вы пришли, была комната, какая-то комната… Вы пришли вперёд, я не знаю, и когда я вас увидела, то фактически, я увидела вас со спины, а впереди был балкон: должно быть, он находился не очень высоко, поскольку, я видела много людей, словом, по крайней мере, около тридцати-сорока, вероятно. Их лица были слегка повёрнуты кверху, то есть, к вам, и как только вы показались, они начали петь, и это были индийцы, я сказала бы, очень юные, и все мальчики, я не помню, чтобы я видела девочек. Скажем, им было между пятью и шестнадцатью - семнадцатью годами, но все индийцы. И они пели, я услышала ваше имя, и, вы же знаете, какие они, эти дети, они кричат, был один, который кричал сильнее всех. Это выглядело так потешно, но, всё же, когда я увидела вас, стоящим вот так, я сказала себе: в конце концов, почему он не оденется, он же замёрзнет! (Смеются) Вот всё, что я подумала, любопытно.
Я был совсем голый?
Полностью, абсолютно, я видела вас со спины, весь белый, худощавый, но это были действительно вы. Вот, это… это продолжалось какое-то время, потому что я видела этих распевающих мальчишек, они немного толкались. То есть, (это были) малыши, и они толкались, смеялись и тому подобное. Но этот балкон располагался, должно быть, не высоко… как сказать? Парапет?
Перила?
Перила, да. Не думаю, я не помню, поскольку я видела всех этих мальчишек с того места, где находилась.
И я стояла в комнате, чуть справа от вас, немного в глубине.
Вот, это была первая часть. Потом, я не знаю, вы, должно быть, наконец, оделись (смеются), и мы оказались идущими по дороге, я шла от вас слева, и когда я повернулась к вам, чтобы посмотреть, то увидела, что справа, значит, от вас справа, текла вода. Я не могла бы сказать, что это была река или океан, море, но наша дорога была хорошей, однако, я не помню асфальта, но и не было песка или камней, она была довольно smooth [ровной, гладкой] там, где мы шли, и мы проделали немалый путь, когда я увидела, что вы несли одежду на своей руке. Такое впечатление, что имелось три вещи, три пары одежды. И пока мы шли вперёд, люди приходили увидеть вас. И они должны были выбрать одну из одежд, вероятно, были двое или трое, да, двое-трое, которые пришли, выбрали и затем ушли вперёд.
Индийцы?
Нет, думаю, это больше не были индийцы, а, скорее, с запада. Потом они ушли. То, что не совсем ясно в моём сознании… они взяли одежды, которые им подходили и ушли, или… поскольку у вас в руках всегда оставалось три пары, может быть, они взяли, и одежда осталась, я не могла бы вам сказать точно.
Или одежда возобновлялась?
Да, вероятно, она возобновлялась. Но они выбирали без колебания, и вы сказали им идти вперёд, что вы к ним скоро присоединитесь, затем подошёл кто-то ещё, и он не знал что выбрать. Он колебался. Тогда вы сказали (это осталось во мне очень ясным), что если есть колебание, это означает, что «вы ещё не готовы» или что-то в этом роде. Вы видите: «что этот путь ещё не для вас». Тогда тот человек не взял ничего, он повернулся и вошёл в какой-то переулок. И потом, из-за этого случая я немного задержалась, но вы, вы пошли вперёд, чтобы присоединиться к тем, кто выбрал, и кто шёл по пути. Вот так.
Разумеется, надо сделать выбор.
Да, и без колебаний.
Не надо было колебаться, следовало быть очень ясным в своём сознании, не так ли: что именно мы хотим выбрать.
Да. Но, что любопытно, Х. кое-что увидел этой ночью, хочешь прочесть то, что он написал?
(Суджата читает) «Образ, увиденный сегодня ночью: Сатпрем ходил в Mohini[42] принести нам свою майку».
Ты видишь, снова одежды.
Снова одежды. «Он имел невыразимый вид, чем-то поглощённый. Он положил эту «майку» на землю».
На землю, ты видишь.
На землю.
Да. Перед камином, «завёрнутую в своего рода белую мягкую бумагу. Если я хорошо помню, идея состояла в том, чтобы попытаться ею обретать другие».
Да, другие майки, другие одежды?
Да, другие майки.
Да. «З. и я осторожно открыли бумагу, чтобы увидеть майку. Она была бело-кремовая, словно из тонкой шерстяной материи и очень мягкая».
Очень мягкая.
«Но она была огромная». (Сатпрем смеётся) «Очень широкая в плечах и в груди, как для супер-спортсменов (смеются), и очень длинная». Вы знаете, это было длиннее, чем до сюда (жест).
Длиннее, чем ваш матрац. Циновка. Очень длинная, «она доходила до ног и дальше».
И дальше.
Она была длиннее, чем…
До ног и дальше.
Да. «Вот всё, что мне запомнилось».
Это любопытное совпадение между твоим видением и тем, что он увидел, у меня такое впечатление, что есть что-то похожее в этих двух видениях. Там – была майка тела. И она была положена на землю.
Вы положили свёрток на землю.
Да, и когда ты увидела меня первый раз, я был совсем голый.
Полностью (Смеясь) Как говорится birthday suit [в чём мать родила].
Это тебя не смущало?
Нет, вовсе нет, нисколько, и я…
И это никого не смущало?
Очевидно, нет. И я говорила себе: но он же замёрзнет, вы знаете, только об этом я и думала.
Но одежды, которые вы несли – те, что я увидела, все были сложены, все сложены. Их было три, значит, можно было сделать три выбора, чтобы выбрать одну вещь среди трёх, я не знаю, что из себя представляли эти три вещи. Как и цвет, я не могла бы вам сказать, в моих глазах осталось только что-то голубое и что-то кремовое, как ваша рубашка «Marylaine».
У меня впечатление, что эти майки или эти одежды могут символизировать одновременно восприятие и способ существования – восприятие не в интеллектуальном смысле. Для меня может быть только одно восприятие, это восприятие Матери и Шри Ауробиндо, это их путь.
Во всяком случае, мы шли именно по этому пути, у меня нет сомнений.
Надо сделать выбор.
Люди должны были выбрать, хотели ли они прийти.
Ты видишь, фраза, поразившая тебя в видении Х., это…
… «ею обретать другие».
Да, словно я хотел ею обретать других, именно так, надо ею обретать, надо обретать существ, которые поднимаются на путь.
Ах да, надо обретать существ, и не лишь бы каких существ.
Которые вступают на путь, и это то время, когда надо.
Ну да, всё то, что я почувствовала: следовало людей, не так ли, обретать людей, и не лишь бы каких людей, надо, чтобы люди были стойкими, сильными, вы понимаете, потому что слабаки не смогут идти по этому пути.
Да, широкие плечи, это полезно, (смеясь) шире, чем мои (Суджата смеётся).
Это любопытно, поскольку, когда я увидела вас со спины, вы выглядели очень худощавым и очень белым. Очень белым, очень худощавым. (Смеясь) Но майка была…
Она должна быть в состоянии содержать в себе других существ, ты понимаешь. Я ничего не знаю. В конце концов. Видишь ли, в этом совсем нет больше индивидуума, это не я, кто хочет… это не… нет ничего моего, ты понимаешь. Есть сознание, есть нечто, присутствующее там, оно подготавливается, оно… и следовало бы, чтобы были другие отклики, другие… да.
Другие майки.
Ма! Нет, это интересно, как твоё видение и видение Х. кажутся совпадающими.
Но, поистине, как если бы мы находились здесь для того, чтобы бросить последний призыв, ты понимаешь. Я хочу сказать, что мы попытались выразить, во всяком случае, через… через нескольких людей или через книги. Возможно, именно это подтолкнуло меня написать У., вот так, думая о студентах. Ты помнишь? И затем, вдруг, у меня возникла эта идея рассказать Ромийи, словно была такая отчаянная нужда сообщить это юным сознаниям, не так ли.
Да. В самой первой части были только юные, но юные индийцы, тогда как потом, те, кого мы встречали, это были… я не могла бы сказать откуда, во всяком случае, не индийцы, это были люди с Запада. Из какой страны, из Франции или из другой страны, я не могла бы сказать. Да, сообщение.
Вот, именно это подтолкнуло меня написать У.. Она представляет собой то, чем она является, но она – канал чего-то. Она много раз была каналом чего-то. И с этим ощущением, я не знаю почему, у меня в глазах всегда стояли эти студенты. Я говорил себе: но, в конце концов, что там есть в этих головах? Нельзя ли им сообщить что-то? Мы чувствуем, что время есть, я не сказал бы закончено, но.
Это как последний призыв.
Да, время поджимает.
Остаётся мало времени.
Я пытаюсь сейчас писать что-то, но я не знаю, возможно, это слишком поздно, и к тому же, я не знаю, куда это ведёт.
Ты помнишь, вот уже годы и годы назад, я говорил себе, когда писал, не помню уж больше какую книгу или что, может быть даже трилогию[43], я говорил себе: не будет ли это устаревшим?
(Смеясь) Но вы всегда так думали, за трилогию вы подумали: не будет ли это устаревшим? Видите ли, люди находятся так далеко позади…
Ах, конечно!
Для них это не устаревшее.
Но устаревшее в том смысле, что нет больше времени говорить.
Нет больше времени.
И затем, нет больше публики, которая слушает! Но я продолжал невозмутимо или упорно, я понятия не имею, меня побуждали призывать и призывать, писать ещё, писать ещё.
Но вы знаете, это не упорно, это упорство в том смысле, что когда это материализовано, что-то остаётся внедрённым в сознание Земли. Вот так, и оно имеет своё действие.
Поживём, увидим. Я очень ожидаю действие Матери. И мне кажется, это будет несколько радикальным.
(Смеясь) Так надо!
Они только и успеют сказать: «Ах!».
(Смеясь) Или даже не успеют!
Ма. Ма.
Сегодня 27 или 28?
Я больше не знаю, моя Милая, я думаю 28.
Во всяком случае, время для меня идёт в счёт.
Сегодня пятница, значит, 27. В среду было 25, да, сегодня 27.
Ты права, сегодня 27. Дни…
Дни идут в счёт, но дни, мы их не знаем (смеются).
Вот, моя милая.
Возможно, как вы только что сказали, что это время, чтобы иметь других людей, которые выбирают идти по пути Матери и Шри Ауробиндо.
Ведь хотелось бы, чтобы имелось как можно больше сознаний, не поддающихся проглатыванию.
Да, не только не поддающихся, но выбирающих идти.
Принять этот путь. Вероятно, сейчас это становится необходимостью.
Ох! Моя Милая, это вопрос жизни или смерти, не что-то другое. Либо вы проходите, либо идёте ко дну.
Либо вы есть, либо вас нет совсем, абсолютно.
Если вас нет, вы не существуете, вы – фантомы и тогда вы идёте с фантомами.
28 декабря 1996
Моя Милая увидела это сегодня ночью (она была «как будто» в Ашраме). Туча чёрных-чёрных, большущих ворон закрывала целую часть неба, большой кусок горизонта, она приходила с северо-запада. (Согласно индийской традиции, каждая кардинальная точка горизонта представляет собой божественность – северо-запад = Vâyu, Ветер – что за ветер?!).
Затем, она ходила к Матери, и она ожидала на ступеньках возле её двери. После довольно долгого времени, она увидела меня, выходящим от Матери, одетого в голубые шорты!! (похоже, у меня была «долгая встреча» с Матерью). Мать находилась на шаг от своей двери, и она была ещё очень слабой (Васудха[44] стояла позади), она хотела сесть. И Васудха принесла ей табурет, но Матери не на что было поставить свои ноги, не было «скамеечки для ног», тогда Суджата положила на пол свою голову, чтобы служить скамеечкой для Матери, и Мать поставила две свои ноги на её голову, смеясь-смеясь!
Эти «голубые шорты», я спрашиваю себя, не есть ли это «Бигарно», за которого я взялся с желанием, ставя себе… вслепую, задавая себе тысячу вопросов по поводу «полезности» писать что-то ещё… Эти «голубые шорты» - может быть, это потому, что я особенно думал о «молодёжи», о студентах, пытаясь писать этого «Бигарно» - или же, эти «шорты» дала мне Мать, тогда…
Нашествие ворон.
Мать ставит свои ноги на голову Суджаты.
Присядь-ка, моя Милая.
Значит, сегодня 28, это не было вчера, это сегодня.
28.
28 декабря, год заканчивается, представляете!
Ох, да! Это неплохо.
(Смеясь) Это неплохо. Он заканчивается немного быстро, мне кажется.
Скажи мне, ты что-нибудь увидела?
Ах да! Я видела долгий сон, и любопытно, я просыпалась несколько раз, снова засыпала, и тот же самый сон продолжался.
О.
Я расскажу вам немного кратко.
Рассказывай спокойно.
Нет, потому что я забыла, это было таким оживлённым (Сатпрем смеётся).Я многое забыла. Но в самом начале, мы: вы и я, где-то спали – спали, поскольку, я даже помню mosquito net [москитную сетку], я лежала внутри неё, а вы спали на другой кровати, поблизости. И затем, мы поднялись, вы пошли работать, и я увидела вас возвращающимся, и любопытно, вы были одеты не в голубое. Скорее, в белое, словно в пижаму и рубашку, слегка широковатые. Потому что, когда вы вернулись, я увидела на вашей пижаме пятна земли. Я подумала: поменять это, не так ли. Но я не знаю, поскольку мы были заняты другими вещами, то у меня не было времени поменять.
Затем мы вышли. Мы оказались в машине, которая увозила нас, я не знаю куда, я даже не могла бы вам сказать тип машины, кто водитель, так сказать, ничего совсем. Затем мы прибыли в какое-то место, довольно молчаливое, и люди, проходящие там, выглядели очень серьёзными, даже ни капли улыбки.
Как если бы случилось большое несчастье. И мне хотелось понять, что это было. Тогда я вышла, вы вышли, и в этот момент кто-то пришёл сказать вам, что вас звала Мать. Вы, значит, ушли, а я осталась посмотреть. Я взглянула и увидела, что небо было ЧЁРНЫМ, чёрным, не от облаков, а от ворон.
Ох…!
Я сказала, что я никогда не видела столько ворон, они прилетали, прилетали и прилетали, а затем, множество их полетело сесть на нечто вроде террасы. Я сказала: «Слушай, это же терраса Мадав».
Видите ли, я не знаю, потому что не было домов, которые я знала, а только эта терраса. И одна из девушек, одна из девушек или одна из женщин, которых я видела, - была Миноу, она что-то отодвигала, и без улыбки, очень серьёзная. В самом деле, словно большое несчастье парализовало всех. В тот момент, там был также Свет. Она смотрела, и я обратилась именно к ней, говоря: «Я никогда не видела столько ворон». Затем, кто-то пришёл меня найти, тогда я побежала и прибежала на лестницу Матери, и как раз в этот момент, дверь открылась. Но вы помните, когда мы поднимаемся, комната Матери находится слева, дверь, комната Матери, а справа была дверь в ванную комнату. Тогда я, значит, поднялась по лестнице, и в этот момент, я увидела… Нет, сначала я увидела вашу пижаму и рубашку, которые висели, я сказала: «Хорошо, по крайней мере, Дум не пошёл увидеться с Матерью (смеются) в таком виде, он переоделся».
С землёй, это…
Да, абсолютно. Затем, в этот момент, Мать вышла – то есть, сначала вышли вы, и там вы были одеты в голубые шорты, в голубые, и в рубашку, я не запомнила. Вы вышли, и прямо за вами вышла Мать, а позади Матери, Васудха. Вы спустились по лестнице, так как ваша беседа была закончена, но вы долго оставались с Матерью наедине, не было никого больше, а я и несколько других человек, не много, возможно, двое-трое, мы находились на лестнице, на ступеньках. Мать, значит, стояла, она смотрела как вы спускаетесь, я взглянула на Мать и не смогла удержаться, я подошла к ней (Сатпрем смеётся), чтобы получить её благословение. Она его дала, но она не была счастлива, поскольку она едва держалась на ногах. Вы понимаете, она была ещё слабой.
Тогда, в тот момент, Васудха была полна улыбки и радости, и Мать сказала мне: «Мне нужно сесть». Я сказала: «Васудха, вы принесите табурет (смеются): был маленький табурет, Мать села на него, и я сказала: но… (ей не было комфортно, следовало, чтобы она протянула ноги).
Конечно.
Я сказала: «Вот моя голова, Мать, ты поставь свои ноги». (Смеются от всего сердца) И она так и сделала.
(Смеясь) Ах, это хорошо!
(Смеясь) Она протянула свои ноги, и она поставила две свои ноги на мою голову. Я осталась, я была скамеечкой!
(Смеясь) Это превосходно! Это превосходно.
Ты не знала, что это была за болезнь?
Нет, я не могла бы вам сказать.
Эти вороны, они напомнили мне, моя Милая: чуть позже, после ухода Матери, я находился в Нанданаме, ночью – там росло очень большое дерево под нашим…
Манго.
Большое манговое дерево, там, где у меня стоял Шива.
И я увидел тысячи маленьких ворон, которые бросились к дереву, чтобы сожрать всё. Совсем крошечные вороны. И тогда, я вдруг понял: это же, Агенда.
Плоды, манго.
Да, именно так, это дерево – Агенда Матери, и они хотели всё сожрать. Тысячи маленьких ворон. Впрочем, я рассказал об этом позже, позже, С.П.Н. Сингху[45], он сразу же понял.
Да, верно.
И там тоже было полно ворон.
Тогда здесь, знаете ли, если я смотрела на север, небо было свободным, не так ли, я видела его открытым, это было открытое небо, и я видела…
Стаи.
Стаи прилетающих ворон, и на большой протяжённости, и это выглядело чёрным. Это были не маленькие вороны, а вороны, которых мы видим, и чёрные, в самом деле.
Они прилетали с севера?
Такое впечатление, что с севера – подождите-ка, дом Мадав, возможно, он был для того, чтобы указать нам направление.
Направление.
Направление. Если он на востоке (жест), я видела, что прилетали с северо-запада.
О! С северо-запада!
Да, они прилетали не с северо-востока, а с северо-запада. Слегка на запад, да, это был северо-запад. Надо же! Я никогда не видела… и всё небо было ЧЁРНЫМ от ворон.
А в Индии, что говорят по поводу ворона? Говорят, что ворон это что?
Это проводник Смерти.
Вот как! Конечно, моя Милая, две вещи существуют бок о бок, поистине, Смерть и новая Жизнь. Именно это я постоянно чувствую в своём теле. Смерть – здесь, и как раз, бок о бок, существует другая вещь.
Но, всё-таки: «бок о бок», они больше не соединены вместе.
Нет, нет, они рядом.
Бок о бок.
И я это чувствую по своему телу, я это чувствую по миру.
Это – либо одно, либо другое, то есть, одно собирается исчезнуть ради другого. Словом, в этом вся вера моего тела.
Впрочем, моё тело не верит больше в смерть, совсем, оно, конечно, страдает, а! Но смерть – это нечто, которое не существует в сознании моего тела. Я хорошо знаю, оно может иметь какой-нибудь несчастный случай, оно может иметь… но этого не существует в сознании моего тела. Моё тело чувствует… я не знаю, этого не существует, вот и всё. Я даже не мог бы сказать, что это – ложь, этого не существует…
Да, да, да, это потеряло всю свою реальность.
Абсолютно. То, что мне не мешает быть осторожным, допускать себя, также, как человека рационального, насколько возможно, в материальной жизни.
И это - сознание тела, не так ли, этого[46] нет совсем, - я мог бы сказать, что только чистое тело чувствует вот так.
Тело может чувствовать себя изнурённым, изношенным, всё что угодно, но этого не существует. Оно знает, что есть Они – вот и всё. И что бы ни случилось, это Они делают.
Поначалу, долго. Я действительно чувствовал, что бьюсь со Смертью, не так ли, на протяжении долгого времени, но больше нет, совсем.
Да, несомненно, оба реально находятся бок о бок, а! Все эти вороны, что это означает? Ну конечно, мир, так сказать, полон ворон.
Но небо выглядело ЧЁРНЫМ!
Разумеется, моя Милая.
Я никогда не видела столько…
И я не верю, что это будет ограничено какой-то одной страной, это, поистине, вся земля, это вторжение… смертное вторжение.
Да, точно, смертное вторжение.
Вот почему я говорю себе немного отчаянно: но что можно сделать? Чем можно ещё призвать, привлечь людей? Сказать им: «Посмотрите!»
Ох, но я думаю, что те, кто призван следовать, они уже избраны, ты понимаешь, они уже избраны.
Хорошо, моя Милая.
Я вижу вас две ночи подряд.
Это так, чувствуешь такую ужасную ответственность. Я не переставал её чувствовать, после ухода Матери.
Помню также, я видела, что Мать два или три раза доверяла вам поручения, я забыла записать.
В то время я не записывал, потому что я был осаждён, в любой момент люди могли ринуться в мою комнату, и затем всё ransack [обшарить, похитить].
Именно так, я находился постоянно в ожидании, говоря себе: но, в конце концов, что же мне делать со всеми этими бумагами? Поэтому, я не записывал ничего, понимаешь? Скорее, я сжёг всё то, что мог[47].
Да, жаль! Я узнала потом. В моё отсутствие.
Ох, ты знаешь, я не могу сказать, что я сожалел. Понимаешь, всё то, что может прийти от меня, это ведь пустяки, моя Милая. О! Было столько человеческих историй! Тогда как здесь, это, поистине, великая История.
Но, всё-таки, интересно знать, как маленькая история привела к тому, чтобы участвовать в великой Истории.
Ах да, моя Милая! Это – необычайная тайна, как вещи управляются.
Это так необычайно.
Вот, я вас оставлю, а то мои птицы, должно быть, голодные. (Смеются)
30 декабря 1996
Неожиданно, думая о Бигарно и о «чёрном вагоне», я сказал себе: нет ничего лучше смерти, чтобы научиться жить!
Ночь с 31 декабря 1996 на 1 января 1997
Я пробудился среди ночи с фрагментом слов, приходящих, кажется, от Матери-Шри Ауробиндо. Начало этого фрагмента от меня ускользнуло, но всё остальное я записал:
… «или действие, которое медленно освещает».
У меня такое впечатление, что в начале говорилось «действие слишком сильное (быстрое), которое разбивает скорлупу (земную?)…» или действие, которое медленно освещает.
Я спрашиваю себя: дело касается земли или моего собственного тела, или, возможно даже, этой последней книги (загадочной), действия этой книги, которая вызревает?
Мы едва ли можем поверить, что земное действие может идти «медленно» - есть только взрывы, бомбы, убийства и убийцы повсюду.
И Индия?... преданная.
Сатпрем (1923-2007)
Моряк и бретонец, хотя и родился в Париже в 1923 году. Будучи участником Сопротивления в годы войны, в двадцатилетнем возрасте был арестован Гестапо и провёл полтора года в концентрационном лагере. После всего пережитого, опустошённый, он едет в Верхний Египет, затем в Индию, к правительству Пондичерри. Там он встречает Шри Ауробиндо и Мать. Их Весть: «Человек – переходное существо», потрясла Сатпрема. Он оставляет работу в Колониях и отправляется на поиски приключений в Гвиану, где проводит целый год в девственном лесу, а затем в Бразилию и в Африку…
В 1953 году, в возрасте тридцати лет, он окончательно возвращается в Индию к Той, что искала секрет перехода к «новому виду», к Матери. Он станет её доверенным лицом и свидетелем на протяжении почти двадцати лет. Свою первую книгу он назвал Шри Ауробиндо и Путешествие Сознания.
В возрасте пятидесяти лет он собирает и готовит к публикации невероятный документ, рассказывающий о пути Матери, Агенду в 13 томах, затем пишет трилогию, Мать: 1. Божественный Материализм, 2. Новый Вид, 3.Мутация смерти, и книгу: Разум клеток.
Со своей спутницей Суджатой он полностью удаляется от дел, чтобы погрузиться в последнее приключение: в поиск эволюционного «великого перехода» к тому, кто придёт после Человека.
В 1989 году, после семи лет интенсивного «погружения в тело», Сатпрем пишет короткое биографическое повествование Бунт Земли, где он рассматривает ситуацию человека. Затем в 1992, выходит Эволюция 2: «Кто будет после Человека? Но особенно: как будет после Человека?»
В 1994 году появляются два тома переписки, Письма Непокорного, свидетельствующие о продвижении Сатпрема в течение сорока лет – настоящее путешествие сквозь человеческую природу. Год спустя, он пишет Трагедию Земли – от Софокла до Шри Ауробиндо, где описывает извилистый путь человечества, начиная с ведических Провидцев и вопросов Софокла на рассвете нашей варварской эры, до Шри Ауробиндо, который дал нам ключ нашего трансформирующего могущества в материи.
Далее, Сатпрем пишет Сказочный ключ (1998), Неандерталец наблюдает (1999), Легенда о Будущем (2000), Воспоминание патагонца (2002), Философия Любви (2002), и Птица Доёль (1999), опубликованная в 2008.
[1] Новый рабочий в Конце Земли. (Н.Д.Е.)
[2] Заметки об Апокалипсисе, т.15, 18 июня 1995 (Н.Д.Е.)
[3] Camembert (фр.) Сорт сыра. (Прим. перев.)
[4] Смотрите Заметки об Апокалипсисе том 3, 30 ноября 1982 (Н.Д.Е.)
[5] В этой вращающейся палате без стен,
Где повсюду сидит невозмутимый Бог,
Словно неизвестный самому себе и невидимый нами
В чудесной тайне нашего бессознательного,
Однако, всё здесь - его действие и его воля.
[6] Только чудесное Бессознательное
[7] 4 том Mother’s Chronicles (Хроники Матери, Мирра и Шри Ауробиндо). (Н.Д.Е.)
[8] Cérès (Цемера) – céréale (зерновая культура, злак) (Прим. перев.)
[9]« Аллах над всеми» (Прим. перев.)
[10] Амрита, преданный казначей Матери, скончавшийся в январе 1969, Павитра, главный Секретарь Ашрама, последует за ним в мае того же года. (Н.Д.Е.)
[11] Во сне. (Н.Д.Е.)
[12] Смотрите Агенду Матери, том 7, конец беседы от 10 августа 1966 (Н.Д.Е.)
[13] «Одно мгновение, однако, наполнено целиком Вечностью», In Horis Aeterneum, Коллекция Поэм, Шри Ауробиндо. (Н.Д.Е.)
[14] Дерево из семейства цезальпиниевых (peltophorum pterocarpum) (Н.Д.Е.)
[15] Смотрите Агенду Матери, том 13, 20 января 1973. (Н.Д.Е.)
[16] Видение Суджаты 15 мая 1973, смотрите Агенду Матери, том 13. (Н.Д.Е.)
[17] Отрывки курсивом в цитатах или статьях, это отрывки, подчёркнутые Сатпремом. (Н.Д.Е.)
[18] Я копал глубоко и долго
Среди ужаса болота и грязи…
У меня тысяча и одна зияющая рана…
A God’s Labour – Труд Бога
[19] Вилла в Пакистане, известная своей лабораторией ядерных исследований. (Н.Д,Е.)
[20] Лидер Китая (прим. перев.)
[21] Санный спорт (Прим.перев.)
[22] Составной элемент классического архитектурного ордера - верхняя горизонтальная часть здания, опирающаяся на колонны и состоящая из карниза, фриза и архитрава. (Прим. перев.)
[23] Англ. Body – тело (прим. перев.)
[24] Смотрите Заметки об Апокалипсисе. Том 3, ночь с 5 на 6 июля 1982. (Н.Д.Е.)
[25] Политическая партия Bharatya Janata (Н.Д.Е.)
[26] Из-за того, что не удалось получить большинство парламентских голосов, Vajpayee уйдёт в отставку 1 июня. (Н.Д.Е.)
[27] (На хинди): уважительное обращение к пожилой женщине. (Прим. перев.)
[28] Мы не будем заниматься мошенничеством, мы не будем подкупать депутатов: и мы не будем разделять какую-либо партию, но спонтанно, и когда придёт момент, они будут голосовать за BJP (Н.Д.Е.)
[29] Цветок гранатника (Н.Д.Е.)
[30] Смотрите Агенду Матери, том 12, 12 мая 1971. (Н.Д.Е.)
[31] Сестра Сатпрема (Н.Д.Е.)
[32] Англ.: strength – сила (Прим.перев.)
[33] Смотрите Заметки об Апокалипсисе, том 4, 21 июля 1984. (Н.Д.Е.)
[34] Индусский реформатор (1486-1533), приверженец Кришны. (Н.Д.Е.)
[35] Куст растения (Прим. перев.)
[36] Смотрите Заметки об Апокалипсисе. Том15, 6,7 и 9 декабря 1995. (Н.Д.Е.)
[37] Allamanda cathartica, золотая труба. (Н.Д.Е.)
[38] Центральное Бюро Расследований Индии (Н.Д.Е.)
[39] Город на севере Индии (Прим. перев.)
[40] Дурга Пуджи (Н.Д.Е.)
[41] Это будет Сказочный ключ. Издание Роббера Лафонта, 1998. (Н.Д.Е.)
[42] Комната в Конце Земли. (Н.Д,Е,)
[43] Мать – Божественный Материализм, Новый вид, Мутация Смерти. Издание Роббера Лафонта, 1976-1978. (Н.Д.Е.)
[44] Помощница Матери до начала 1970, смотрите Агенду Матери, том 13, 29 марта 1972. (Н.Д.Е.)
[45] Смотрите Заметки об Апокалипсисе, том 1, Ночь с 1 на 2 апреля 1976. (Н.Д.Е.)
[46] Существования смерти (Прим. перев.)
[47] Речь идёт о личном журнале Сатпрема, после его выхода из концентрационного лагеря, смотрите Заметки об Апокалипсисе, т.1, 7 октября 1976. (Н.Д,Е,)
Home
Disciples
Satprem
Books
Russian
Notebooks Of An Apocalypse
Share your feedback. Help us improve. Or ask a question.